Текст книги "Лабиринты памяти"

Автор книги: Энн Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

3

Перелет не так утомил Амату, как поездка на машине до Волтингтона. Четыре часа ритмичной дорожной тряски – что может быть хуже! Одна радость – на этот раз Трэвор не подгонял водителя грозными окриками, а мирно дремал на заднем сиденье машины. Надо отдать ему должное, он серьезно помог ей. Даже сейчас, уставший от перелета, поехал вместе с ней. А ведь мог бы заплатить водителю и отправить ее в Волтингтон одну. С его-то характером! Интересно, каково приходится его жене? Хотя, вряд ли миссис Лоу существует в природе – иначе почему он не взял ее в Италию? А вдруг существует? Ата попыталась представить себе его жену. Маленькая, худенькая, необыкновенно тихая женщина, терпящая все прихоти и срывы неуравновешенного мужа. Ата бы так не смогла.

А сама Ата? Впервые за эти два дня в ее голову постучался вопрос: замужем ли она? Есть ли у нее дети? Но как Ата не пыталась напрячь воображение, она не могла нарисовать картинку своей гипотетической семьи. Сложно. Очень сложно представить себе своих домашних, когда не можешь вспомнить собственный характер. Какая она сейчас? То тихая и грустная, то вспыльчивая и язвительная (хотя последние качества скорее результат общения с Лоу, нежели истинные черты характера). Тихая и меланхоличная. Кажется, даже несколько замкнутая. Она вспомнила, как устыдилась своих слез в кабинете врача, как не хотела, чтобы ее обслуживали в магазине. Да, замкнутая. Вероятно, это результат стресса после травмы.

Как все-таки страшно не помнить своего прошлого! Она постоянно гнала от себя эту мысль, чтобы не волновать себя еще больше. Она так боялась фиолетового отчаянья, охватившего ее в кабинете Ферелли! Как много она готова была отдать, лишь бы это отчаянье не накатывало на нее больше. Отдать, но что? Что у нее, собственно говоря, есть? Чем она владеет? Микроскопическими урывками памяти (я люблю круассаны), а кроме этого? Пустота. Белая некрасивая плоскость, которую нечем заполнить – именно так она представила себе эту пустоту.

Скоро, наверное, они приедут в Волтингтон. Там Лоу ее и оставит. Ее планы по прибытии в Волтингтон? Об этом лучше подумать сейчас, не откладывать до того момента, когда она будет стоять на улице города (который, возможно, не вспомнит) и напряженно вглядываться в синюю ночь, в поисках неизвестно чего (или кого?). Итак, ее планы. Первым делом она обратится в полицию и попросит по имени и названию улицы найти ее адрес. Если у нее есть родственники, наверняка они подали в розыск. А если нет? В конце концов, мать или отец у нее должны быть. Кто-то должен быть. Главное надеяться на это и не паниковать. В полиции знают, что делать. В любом случае, в родной стране ей помогут. Значит, первым делом – в полицию. А дальше? Дальнейшие планы будут зависеть от того, что скажут ей там. План только один – других быть не может. Но и это уже не плохо.

Наконец они расстанутся с Лоу. Пока не измотали друг друга окончательно. Еще одного дня криков и бурчания она не вынесет. Слишком тяжелый он человек, временами просто невыносимый. Но что бы она делала, не окажись его в Италии? Не пожелай он ей помочь? И почему только он помогает ей, ведь она нутром чувствует, что раздражает его? Из любви к людям? Не похоже? Возможно, ему просто интересно узнать ее историю. Это вероятнее всего. Многим богатым людям просто скучно жить от нехватки воображения. Если есть свободное время, они просто не знают, чем себя занять. Жаль. Могли бы использовать массу своей энергии в мирных целях. Вплотную заняться благотворительностью.

На худой конец, какими-нибудь исследованиями. Ленивые люди с бедной фантазией.

Правда, Трэвор так и не узнает ее тайны. В Волтингтоне их пути разойдутся навсегда. Да и есть ли тайна? Почему он так уверен в том, что ее пытались убить? Лоу так убежденно говорило том, что она не могла сама упасть с обрыва. А почему бы и нет? Оступилась и упала. Ему показалось подозрительным место, где он нашел Ату, далекое от населенного пункта. И действительно, как ее туда занесло? Человек, приехавший путешествовать по стране, не будет любоваться каким-то обрывом, а пойдет осматривать достопримечательности. В этом Трэвор прав. Если, разумеется, она приехала в Италию именно путешествовать. Но зачем еще? Кстати, сам-то он как оказался у этого злосчастного обрыва? Надо расспросить его об этом. Если он остановился взглянуть на обрыв, почему она не могла поступить так же? Может, она залюбовалась видом? У кого из них двоих неправильная логика? «Вы – типичная женщина, цепляетесь за мелочи, когда нужно искать главное…» Все ее «приключение» состоит из массы непонятных мелочей. Как объединить их и составить в единую цепочку? Как?

– Приехали. Волтингтон. – Водитель остановил машину и повернулся к Ате и спящему Трэвору. – Где лучше вас высадить?

Трэвор открыл глаза. Значит, приехали. Он не думал, что дорога до Волтингтона займет так много времени. Что делать? Не бросать же Амату ночью посреди города. Совсем не обязательно, что она его вспомнит. Для обращения в полицию – поздно, сейчас они все равно ничего не смогут узнать. К тому же, ему проще будет иметь дело с полицейскими, чем одинокой девушке, потерявшей память. Решено. Он поможет ей выяснить адрес, а дальше – сама разберется.

– Отвезите нас в ближайшую гостиницу, желательно, чтобы она не оказалась последней дырой. Я заплачу за ваше беспокойство. – Трэвор сунул водителю пару банкнот. Очевидно, сумма была весьма внушительной, потому что водитель, рассыпавшись в благодарностях, без лишних вопросов побежал выяснять расположение лучшей гостиницы в городе.

Ата окинула Трэвора ошеломленным взглядом. Она-то думала, что он довезет ее до первого полицейского участка и оставит там. Трэвор поспешил объясниться.

– Сегодня вы все равно ничего не узнаете. Не бросать же вас здесь одну. Да и я не доберусь домой, разве что поймаю попутный вертолет, – вздохнул он. – Сегодня выспимся, а завтра пойдем в полицию, выяснять, кто вы такая. Думаю, деньги ускорят этот процесс. И мне все-таки ужасно интересно, кем окажется Амата из Волтингтона.

Ата улыбнулась грустной, но благодарной улыбкой.

– Пока вы спали, я размышляла, что движет вашим участием помимо простого сочувствия. И оказалась права – любопытство.

Трэвора это задело: опять она выискивает в его характере отрицательные черты. Теперь, видите ли, он помогает ей из любопытства. Хотя, если задуматься, ее история изрядно заинтриговала его, давно уже ничем не интересующегося человека. И он действительно хочет знать развязку. Только узнает ли?

– Наверное, это можно назвать любопытством. Но вам же это на руку, Ата.

Что за человек – не может не уколоть! Да, на руку. Иначе, что бы она делала сейчас? Барабанила в дверь полицейского участка кулаками, дрожа от холода? Только зачем напоминать ей об этом?

Через полчаса они уже поднимались по высоким ступеням гостиницы, покрытым ворсистым малиновым ковром. Ата почти засыпала на ходу, умудряясь попутно предаваться грезам о душе. Ночной рубашки у нее не было, и Трэвор любезно предложил ей одну из своих чистых футболок. В общем, все не так уж и плохо складывается, резюмировала она. Могло быть гораздо хуже.

Ата вошла в свой номер. Большая кровать с уже застеленным на ней бельем, пушистый ковер песочного цвета, бежевые занавески, расшитые золотистыми цветами. Пара тумбочек из светлого дерева, вместительный стенной шкаф. Довольно мило, но слишком много места для нее одной. Ата взяла махровое полотенце приятного желтого цвета, захватила футболку Трэвора и направилась в душ. По дороге в Волтингтон она успела замерзнуть, поэтому теплые, почти горячие струи душа принесли ей несказанное облегчение. Сладкий расслабляющий аромат миндаля и ванили окончательно погрузил Ату в дремотное состояние. Она смыла с себя гель для душа и с трудом вылезла из ванной.

Добираясь до кровати с полузакрытыми глазами, Ата подумала о том, что ночной Волтингтон, который она увидела, выходя из машины, не вызвал в ее душе никакого отклика. А это – город, в котором она живет и, возможно даже, родилась. Нечего думать об этом сегодня. Будет день, и будет пища. Завтра все будет по-другому. Ей так хочется найти свой дом…

С утра Ату разбудил стук в дверь и до боли знакомое ворчанье: будить ее пришел Трэвор. Просыпалась она тяжело. Кажется, с трудом открывающиеся веки и тяжелое ватное тело были последствием трехнедельного лежания в клинике. Чувство неопределенности, какой-то туманности сознания изрядно портило настроение. Она не видела снов. Ни в больнице, ни здесь, в гостинице. Ведь что-то же должно было ей сниться! Она так надеялась, что сны прольют свет на ее утраченное прошлое, но очередная надежда рухнула. Не исключено, конечно, что сны она видела, только забывала при пробуждении. Такое бывает. А если она никогда не видела снов?

Ата заставила себя подняться, скинула одеяло и поплелась в ванную. Сполоснуться и одеться надо бы поскорее, не то упреков Трэвора не избежать. С утра он, наверное, особенно ворчлив. Да она и сама не в духе, так что они обязательно поссорятся. Только зачем представлять себе это заранее? Надо подумать о чем-нибудь приятном. Только о чем? Например, о круассанах. Она обязательно закажет их на завтрак.

Ата натянула свое коричневое платьице, провела расческой по густым каштановым волосам. Мельком взглянула в зеркало. Не так уж плохо – синяки под глазами потихоньку проходят, лицо тоже начинает приобретать здоровый цвет. Скорее бы уже походить на человека – образ тощей замухрышки начал порядком ей надоедать.

Трэвор ждал ее внизу и уже успел заказать завтрак. С удивлением и удовольствием Ата обнаружила среди заказанного круассаны, лежащие на белой фарфоровой тарелке.

– Я знал, что вам понравится, – довольным голосом произнес Трэвор, не дожидаясь слов благодарности. Круассаны – первое, что пришло ему в голову, когда официантка спросила его о заказе.

Оказывается, он даже может быть галантным, улыбнулась про себя Ата. Вчера – роскошное дорогое вечернее платье, сегодня – ее любимые круассаны на завтрак. Не ожидала от вас, Трэвор Лоу. Хотя очень приятно.

– Спасибо, Трэвор. Я ужасно голодна.

Пока Амата с аппетитом уплетала яичницу со спаржей и томатами, Трэвор, с набитым ртом, не переставал бранить неудобство кровати в его номере.

– Как будто в матрас положили камни. Здоровые такие булыжники. Сплю я и так отвратительно, а тут еще эта мерзкая кровать, черт бы ее подрал. Руки с утра так и чесались черкнуть в жалобную книгу парочку строк о здешних спальных местах.

– Да вы просто принцесса на горошине, – не удержалась Ата. – Я заснула сразу же, как только моя голова коснулась подушки.

– Говорю же, – прорычал Трэвор, – у меня бессонница. Даже дома я часами ворочаюсь в кровати, прежде чем заснуть. В гостиницах этот процесс растягивается до бесконечности.

– Позвольте вам напомнить, – не унималась Ата, – что вчера в машине вы превосходно заснули, несмотря на неудобство сиденья и дорожную тряску.

– Во-первых, я не спал, а дремал. А во-вторых, это произошло по инерции – я привык пить снотворное в самолете, на этот раз я его не выпил, поэтому…

– Не кажется ли вам, Трэвор, – прервала Ата его рассуждения, – что вы себя больше накручиваете, нежели вам плохо в действительности. Общаясь с вами, я пришла к выводу…

– Черт побери! – Трэвор окончательно взорвался. – Не претендуете ли вы на роль моего личного психоаналитика?! Я общаюсь с ним четыре раза в неделю и, поверьте, мне этого достаточно! Толку, правда, мало, как и от общения с вами. Но, по крайней мере, он профессионал в этой области…

– В отличие от меня? Не сомневаюсь. Вот его и пичкайте своим постоянным нытьем!

Трэвор надулся и замолчал. Теперь она попрекает его нытьем. И вовсе никакой он не нытик! Ничего подобного! Если она не хочет слушать его – пускай! Он вовсе не намерен разговаривать с ней. К тому же вместе им осталось быть совсем недолго. В полиции быстро прояснят ситуацию, и он отправится домой. Хватит с него оскорблений от этой неблагодарной девчонки!

По пути в участок Трэвор не произнес ни слова. Здорово я его задела, мелькнуло в голове Аты. Ну и пусть! Пусть считает себя безумно больным и усталым, если ему так хочется. Это и впрямь не ее дело, а труд оплаченного им психоаналитика. Сейчас модно к ним обращаться по любому, даже самому пустячному поводу. А она не так уж оторвана от действительности, если помнит, что модно, а что нет. Совсем неплохо.

С мыслей о Трэворе Ата переключилась на созерцание города. Городок не слишком большой, чистый, опрятный, но ей почему-то несимпатичный. Могла ли она здесь жить, если сейчас не в состоянии припомнить ни одной детали? Чужие безликие дома, окрашенные, в основном, в белые и голубые цвета. Хоть бы один новатор превратил свой дом в солнечно-желтое чудо! Ата вспомнила желтое махровое полотенце, которым вытиралась в номере гостиницы. Ей нравится этот цвет: по-детски радостный, такой милый!

– Трэвор! – Ведь надо же ей хоть с кем-то поделиться своим открытием. – Трэвор, я люблю желтый цвет. Но абсолютно ничего не помню о Волтингтоне. Меня терзают сомнения насчет того, что я живу здесь.

Трэвор молчал, все еще пытаясь играть в обиженного. Ответишь ей, а она, чего доброго, опять наговорит гадостей. Нет уж. Он будет молчать до последнего, пусть эта девчонка знает, с кем имеет дело. Внезапно рассуждения Трэвора прервало его второе «я», взявшееся неизвестно откуда. Она и так знает, с кем имеет дело, шепнуло второе «я», с надутым индюком, который обижается, когда ему говорят правду. Вот еще, пробормотало первое «я», просто она совершенно не разбирается в людях – пытается ставить диагноз, ничего не зная о болезни.

– Трэвор, – почти умоляющим голосом произнесла Ата, прерывая распри трэворовских «я». – Ну перестаньте вы обижаться на меня. Станьте хотя бы на мгновенье понимающим и добрым. Мне ведь не с кем поделиться своими переживаниями, кроме вас. Обещаю, больше не скажу ни слова по поводу ваших недовольств.

Она сдалась первая, и Трэвора почему-то это обрадовало. Неужели он начал находить удовлетворение в словесных перепалках с этой девчонкой? Он ведет себя совсем как ребенок. В его-то тридцать лет! Стыд и позор тебе, Трэвор Лоу!

– Забудем об этом, – смущенно пробормотал Трэвор. – А что касается города… Мне кажется, вам нужно пройтись по этой Лейвер-стрит. Ферелли сказал, что воспоминания могут и не прийти сразу. Возможно, вы будете вспоминать все по мелочам, как с круассанами и желтым цветом. Терпите, Ата. Я понимаю, вам сейчас хочется вспомнить все и сразу. Постарайтесь смириться с тем, что это не произойдет мгновенно. Кстати, строчка про синее небо… Вы не вспомнили, откуда она?

Ата отрицательно покачала головой.

– Нет. Что бы это ни было – стихотворение или песня, я не помню ее в контексте. Как ни стараюсь, не могу. А жаль – ведь она может оказаться ключом к остальным воспоминаниям.

– Не расстраивайтесь. Время все исправит, – попытался Трэвор утешить девушку. – Говорят, оно лечит все невзгоды. Я, признаться, не особенно в это верю. Но вам лучше не ориентироваться на меня и быть оптимисткой.

В участке их встретили довольно приветливо – Трэвор в элегантном сером костюме и в белой рубашке выглядел весьма солидно. С самого утра Ата недоумевала, для чего он так вырядился, зато теперь все встало на свои места – до того сильно его вид подействовал на полицейских. А когда Трэвор пообещал материальное участие в установлении личности Аты, они оба стали для стражей и блюстителей порядка почти закадычными друзьями.

Сержант, крепкий скуластый парень лет двадцати пяти, первым делом осведомился, не разыскивал ли кто-нибудь девушку со странным именем Амата. Как выяснилось, ее никто не хватился за это время. Одно из двух: либо судьба Аты была безразлична ее родственникам, либо никаких родственников нет и в помине. Приторно-участливо поморгав голубыми, чуть на выкате, глазами, сержант предложил Ате и Трэвору зайти ближе к вечеру. Дескать, за это время они поднимут базу данных и проверят, есть ли в ней девушка «Амата» по возрасту и внешности схожая с их очаровательной посетительницей.

Ушли, что называется, ни с чем. Очередной лучик надежды скрывался за некрасиво-белой плоскостью пустоты.

– Даже не думайте отчаиваться, – принялся успокаивать девушку Трэвор. – Сейчас мы отправимся на Лейвер-стрит. Прогуляетесь, осмотритесь. Кто знает, может, что-нибудь припомните.

Оказавшись за воротами участка, Ата почувствовала непреодолимое желание выкурить сигарету. От этого желания у нее даже задрожали руки. Как будто током ударило. За три дня, проведенные в сознании, с жаждой никотина Ата столкнулась впервые. Да еще с какой жаждой!

– Трэвор, – простонала она, бросив в сторону Лоу умоляющий хризолитовый взгляд. – Трэвор, я дико, невыносимо хочу курить. Прошу вас, купите мне сигарет, иначе я сойду с ума.

Господи, только не это! Желудок Трэвора свернулся от ужаса при мысли о сигаретном дыме. Только не это!

– Но вы же не курили, Ата. Зачем начинать?

– Уверена, что курила. Вы не можете представить, насколько сильное желание я сейчас испытываю! Затянуться этим горьким дымом, почувствовать легкое головокружение… Трэвор, умоляю, мое спасение в ваших руках!

– Легкое головокружение? Да вы сейчас в обморок упадете, если затянетесь хотя бы один раз… По моим подсчетам вы не курите уже три недели и три дня!

– Два с половиной. Трэвор, прошу вас!

– Ни за что! Я не переношу табачного дыма – меня тошнит от него. Просите все, что угодно, только не сигареты. И потом, я уверен, как только вы перестанете о них думать, вам сразу же расхочется курить.

– Вы думаете только о себе, Трэвор! Взгляните на мое состояние – я умру, если не затянусь. Ну хотите, я уйду в другой конец квартала, чтобы вы не ощутили этого запаха.

– Ни за что. Я не позволю вам травиться самой и травить меня этой дрянью!

Как можно быть таким черствым! Ата была в миллиметре от истерики. Ей приходится клянчить у него сигареты, как нищенке! И она ничего не может с собой поделать – это желание буквально въелось в нее, вцепилось своими безобразными никотиновыми клешнями. Она слишком многого ждала от посещения участка, она страшно переволновалась. И теперь ей просто необходимо снять стресс таким простым и неприхотливым способом – покурить! А этот балбес Лоу и пальцем не шевельнет, чтобы помочь ей. Его, видите ли, тошнит! Что же делать?!

– Ну хорошо, Лоу. Раз вы отказываетесь мне помочь, у меня остается только один способ – попросить сигарету у прохожих. Остается только надеяться, что они окажутся более чуткими к чужим переживаниям, чем вы!

Будь проклят этот зеленоглазый дьявол в платье! Неужели ей мало того, что он для нее уже сделал! Теперь ее величество Амата захотела курить! Он театрально взялся рукой за голову и простонал:

– Сейчас я куплю вам сигареты. Но искренне желаю, чтобы их дым встал у вас поперек горла!

Пусть ругается, кричит, ворчит, проклинает ее. Пусть делает все, что пожелает его склочная душа. Лишь бы только стать счастливой обладательницей волшебной палочки, которая поможет ей успокоиться.

Трэвор вернулся с пачкой, полной тонких и длинных ментоловых сигарет. С каменным лицом он протянул ее Ате.

– Пожалуйста. Губите свое здоровье, а, заодно, и мое. Надеюсь, что ментол скрасит негодование моего желудка. Я купил даже зажигалку, лишь бы вы опять не обвиняли меня в бесчувственности.

Дрожащими пальцами Ата извлекла из пачки вожделенную сигарету. Щелкнула маленькая голубая зажигалка, мелькнула вспышка огня, и девушка затянулась легким ментоловым дымом. Ощущение показалось ей знакомым: дым, тонкой струйкой проскользнувший в горло, слегка поплывшая улица в глазах от внезапного головокружения. Ата покачнулась, и Трэвор едва успел подхватить ее.

– Говорил же вам – не курите. Вы и без того слабенькая и худенькая, как цыпленок! Три недели пролежать, не вставая, и первым делом вцепиться в сигарету – не мудрено, что вам стало плохо.

Ата освободилась от поддерживающих ее рук Трэвора. Странное чувство: было в его руках что-то, от чего не хотелось отрываться, какая-то мягкость и властность одновременно. Или это всего лишь следствие головокружения? Упрямая Ата сделала еще одну затяжку – головокружение стало заметно слабее, тело охватила приятная слабость.

– Не так уж и плохо, – сообщила она Трэвору. – Сейчас я чувствую себя гораздо спокойнее, чем в участке.

Лицо Трэвора уже не было каменным, но все еще выражало недовольство.

– Делайте, что хотите, только прошу – не дымите мне в лицо.

Ата посмотрела на Трэвора и впервые за три дня по-настоящему радостно улыбнулась.

– Спасибо, Трэвор. Я словно обрела еще одну частичку себя.

Недовольство Трэвора, будто рукой сняло. Оказывается, у этой девушки не только глаза красивые, но и улыбка тоже. Нежная, чистая, словно только раскрывшийся цветок. Ну вот – опять ударился в романтику. Это лишнее – подобный взгляд на мир скорее усложняет жизнь, чем делает ее прекраснее. Сентиментальность Трэвору совсем ни к чему. Не такой уж он человек – предпочитает быть прагматиком, нежели романтиком. Он еще раз взглянул на улыбающуюся Ату – надо признать, она очень миленькая. Особенно, когда улыбается.