Текст книги "Младшая сестра "

Автор книги: Энн Уил (Вэйл)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Заметив высокого мужчину на противоположной стороне дороги, который рассматривал витрину одного из дорогих антикварных магазинов совсем рядом с рестораном, Кресси замедлила шаг. Мужчина посмотрел на часы, слегка сдвинув край рукава легкого элегантного пиджака, и поднял взгляд. Глаза их встретились, и он пошел ей навстречу. На Николасе были рубашка темно-кораллового цвета и галстук на тон светлее рубашки.

– Кресси... Боже мой... ты восхитительна!

У нее была высокая прическа волосок к волоску – ей помогла Мэгги. Блестящие волосы были скреплены на затылке элегантной заколкой, привезенной ей Анной из Италии.

– Нехорошо так удивляться, – рассмеялась Кресси, протягивая ему обе руки.

Николас нежно сжал их в своих ладонях.

– Ты всегда так выглядишь в Лондоне? А у нас только притворялась простушкой?

– Вся роскошь взята напрокат... Я просто хотела выглядеть соответствующе в этом шикарном ресторане, – ответила Кресси, оглядывая фасад здания.

– Ты выглядишь соответствующе и без стараний. А какие духи! – Не выпуская из рук ее ладони, он наклонился, чтобы поглубже вдохнуть аромат, также позаимствованный у Вирджинии.

– Это... – начала было Кресси, но замолчала, когда он губами прикоснулся сначала к одной, а потом к другой ее щеке. – Рада, что тебе нравится, – кокетливо проговорила она, решив, что кокетство не повредит столь непривычному для нее облику светской львицы.

– Мне в тебе нравится все, и я думал, что ты это знаешь.

Интересно, что принято говорить в ответ на такие слова, а главное, на такой взгляд?

– Я не опоздала? Решила прогуляться и забыла о времени.

– Нет, ты не опоздала. Если бы я знал, что будет такой хороший вечер, то выбрал бы открытую террасу с видом на сад. Но надеюсь, что здесь тебе тоже понравится.

Выпустив из рук ее ладони, Николас провел Кресси в ресторан, где над большим столом при входе висел цветочный натюрморт в стиле Джорджии О'Киффи.

Пока они дожидались в баре заказанных аперитивов, Николас рассказал:

– Несколько лет назад один посетитель зашел в этот ресторан и заказал блюдо, которое любил в шестидесятые годы. Оно уже давным-давно из меню исчезло, тем не менее через час блюдо было подано к столу. Это называется класс!

Кресси оглядывалась по сторонам, стараясь проникнуться обстановкой, так хорошо знакомой ему, а для нее совершенно новой. Все ее предыдущие свидания ограничивались пиццей или спагетти после кино. Ни один мужчина раньше не угощал ее шикарным ужином с изысканным вином.

Нежный взгляд Николаса смущал Кресси, но, к счастью, вскоре появился официант с меню.

На обороте меню объяснялось, что мистер Скотт был известнейшим торговцем рыбными деликатесами аж с 1851 года. Посему неудивительно, что устрицы были в меню основным блюдом. К ним предлагалось несколько видов икры и белуга, цену которой Кресси какое-то время разглядывала не мигая.

– Ты любишь устрицы, Кресси? – спросил Николас.

– Не знаю, никогда не пробовала.

– Тогда, может быть, возьмем большое блюдо морепродуктов, и если тебе не понравятся устрицы, то ты перекинешься на креветок, – предложил Николас. – Или, если хочешь, можно не рисковать и заказать палтуса.

– Согласна на ассорти.

Их столик оказался в углу, и оттуда просматривался весь ресторан, который Кресси видела как в тумане – все ее внимание было поглощено сидящим рядом с ней мужчиной.

Трапезу они начали с аспарагуса.

– Запах готовящегося аспарагуса всегда напоминает мне о летних днях, проведенных в Кембридже, – сказал Николас, обмакивая сочную зелень в вазочку с топленым маслом. – Тогда мне было двадцать, а ты была совсем маленькой девочкой.

Он снова посмотрел на нее так, что ее бросило в дрожь.

Когда на столе появились морепродукты, Николас показал Кресси, как правильно извлечь устрицу из раковины и, проглотив мясо, запить оставшимся соком. Кресси не была уверена, что сможет оценить вкус этого странного блюда, но под руководством Николаса она бы отважилась попробовать что угодно.

Уже после того, как они доели лимонно-малиновое суфле, поданное на десерт, и перешли к кофе, Николас сказал:

– Я вчера навещал Кейт в больнице.

– Очень мило с твоей стороны. – Кресси была приятно удивлена, что он нашел для этого время.

– Мне самому было интересно. Очень эрудированный человек... столько всего знает. Я боялся, что без тебя она совсем заскучает, но она горит идеей своей новой книги. Мне кажется, в этой работе она собирается опровергнуть позиции, изложенные ею тридцать лет назад. Это будет настоящий фурор среди феминисток.

– Да уж, а главное – если книга будет хорошо продаваться, то Кейт сможет провести остаток жизни в комфорте и так же независимо.

– Я поинтересовался, как она обычно пишет книги, – продолжал Николас. – Последний раз она записывала текст на диктофон, а потом кого-то наняла отпечатать. Я предложил эту книгу писать сразу на компьютере.

– Но она даже не знает, как им пользоваться. К тому же в ее доме нет электричества.

– Зато ты умеешь обращаться с компьютером, и если согласишься быть ее машинисткой, то вы обе можете жить в Кан-Льоренке, пока она окончательно не поправится. К тому времени ремонт в ее коттедже закончится. Таким образом, она с твоей помощью сможет подготовить книгу к публикации уже месяца через три-четыре.

Кресси с трудом могла поверить в то, что слух ее не обманул. Николас добровольно соглашался связать себя с двумя женщинами, о существовании которых даже не подозревал неделю назад. Хотя здесь можно сделать маленькую оговорку: он знал о существовании Кейт, но ее знали многие в годы ее славы, а затем забыли или сочли умершей.

– Так вот что ты хотел обсудить со мной?

Николас утвердительно кивнул.

– Правда, с Кейт я об этом еще не говорил. Хотел сперва поговорить с тобой.

Это не было предвкушаемым Кресси предложением о браке, но все же Николас брал на себя определенные обязательства, которые многим показались бы обременительными. Одинокого волка вроде Николаса нелегко залучить к семейному очагу.

Подумав о семейном очаге, она вспомнила о Звезде и поинтересовалась, не ответил ли кто на объявление, которое он поместил в местной газете.

– Никто. Придется оставить ее у себя.

– Ну, с собакой хлопот меньше, чем с двумя женщинами, – заметила Кресси.

– Не беспокойся обо мне, – ответил он. – Посмотри на это со своей точки зрения. Тебя лично это устраивает?

– Я решила остаться с Кейт, пока она не поправится. Конечно, жить с ней в поместье раз в десять удобнее, чем ухаживать за ней в ее коттедже. Не могу себе представить лучшего варианта. А подумал ли ты, где разместятся твои родичи, когда семья вернется из Америки?

– В этом году они не приедут: отправляются в круиз по греческим островам на яхте одного из друзей, так что вы никому не помешаете. – После небольшой паузы он добавил: – А мы сможем как следует узнать друг друга.

Их глаза встретились, и они смотрели друг на друга так долго, что это показалось ей вечностью. Николас промолвил:

– Несколько раз ты упоминала свою подругу Фаззи. Кажется, вы привязаны друг к другу. Каждая большая дружба начинается с обоюдной инстинктивной симпатии, но самые прочные дружеские отношения, как хорошее вино, требуют времени, чтобы окрепнуть.

Есть ли в его словах тайный смысл? Возможно, он намекает ей на свои чувства.

– Попробуй вот это, – сказал Николас, протягивая ей блюдо с шоколадными конфетами, поданными к кофе.

– А как я смогу перевезти свой компьютер на остров? С этим возникнут сложности.

– Я не часто меняю компьютеры, но все же стараюсь следить за новинками и время от времени приобретать новые модели, а предыдущий храню на тот случай, если с новым что-то случится. Можешь пользоваться моим. Он подходит для работы с книгой.

Был уже двенадцатый час, когда они вышли из ресторана. Вечер пролетел для Кресси незаметно – как обычно, когда она находилась в его компании Николаса.

– Прогуляемся или возьмем такси? – спросил он.

– Вечер великолепный, можно и прогуляться.

– Я предпочитаю ходить пешком, если нет дождя. Интересно, как лет через пятьдесят решится транспортная проблема? Нужно ведь что-то с этим делать. Как ты думаешь?

Никто из семьи Кресси не спрашивал ее мнения по поводу таких глобальных проблем, и она была польщена его вопросом.

– Как жаль, что я не член клуба Анабель, – отметил он, когда они проходили мимо покрытых ковром ступеней, ведущих к одному из самых элегантных ночных клубов Лондона. – Мы могли бы там потанцевать. Десять лет назад я сюда записался, но я не так часто бываю в Лондоне, чтобы соблюдать все формальности членства. К тому же даже это место надоедает. Ты любишь танцевать?

– Не так чтобы очень, мешает мой рост. Я всегда попадаю в такую ситуацию, когда вокруг либо вообще отсутствуют мужчины подходящего роста, либо если они и есть, то не приглашают меня.

– Нужен опыт, чтобы распознать девушку, которая через пять лет станет настоящей жемчужиной, – отметил Николас. – Большинство молодых людей не жалуют барышень неприступного вида. Юнцы смотрят на женщину как на сексуальный объект, а не как на друга, в котором сексуальная привлекательность тоже играет не последнюю роль, но не является единственной составляющей взаимоотношений, – с этими словами Николас снял пиджак и накинул ей на плечи. Кресси не хотелось, чтобы он мерз в легкой рубашке с короткими рукавами.

– Нет-нет, я не могу взять твой пиджак, – запротестовала она.

– Не волнуйся, мне тепло, можешь проверить, – и он прижал ее руку к своей груди – даже тыльной стороной кисти она ощутила жар его тела через тонкий слой хлопка.

От площади Беркли Николас предложил подняться вверх по Хей-хилл и обогнуть Пиккадилли со стороны Бонд-стрит, что было не самым коротким путем, но давало возможность пройти мимо роскошных витрин лондонских магазинов.

– Мэгги с ностальгией вспоминает о днях, когда владельцы ювелирных магазинов могли оставлять на витринах красивые украшения даже ночью, – задумчиво сказала Кресси, глядя на пустые бархатные подушечки, на которых в течение дня красовались великолепные подсвеченные бриллианты. – Ой, посмотри, какая красивая витрина! – воскликнула Кресси.

Они остановились, восхищенно осматривая дорогие кейсы и сумки.

Взглянув на отражение Николаса в зеркале витрины, Кресси поняла, что взор его прикован не к шикарным кейсам, а к ней.

Они молча двинулись дальше. Теперь она была уверена в его чувствах. Он просто осторожничал, опасаясь испугать ее, хотя она пугаться не собиралась. Напротив, Кресси полагала, что влюбленному страсть более к лицу, чем терпение и осторожность.

Проходя к арке Адмиралтейства, она спросила:

– Когда ты возвращаешься на остров?

– Завтра утром. Крис и Элис прилетели сюда на открытие выставки картин одной из их невесток. Они летают по всей Европе с такой же легкостью, как другие люди ездят на автобусе. А почему бы тебе не вернуться с нами? Или ты хочешь побыть здесь немного дольше?

– Я приеду обратно, как только смогу, но сначала мне нужно решить одно дело.

Около своего дома Кресси предложила:

– Не хочешь еще кофе? Родителей нет, и вряд ли они скоро вернутся, а Мэгги уже давно ушла к себе.

– Спасибо, но сегодня я воздержусь.

Они дошли до самой калитки, отделяющей собственность семьи Вейл от тротуара. Кресси посмотрела на Николаса.

– Благодарю тебя за великолепный вечер.

Николас улыбнулся ей.

– А тебе спасибо за то, что так великолепно выглядела сегодня. Мне завидовал весь ресторан. Не поверишь, но ты буквально освещала весь зал, а сейчас освещаешь и улицу. – И он обнял Кресси.

* * *

– Когда он привел тебя домой? – поинтересовалась Мэгги за завтраком. Родителям завтрак подавался на подносе в спальню.

– Около двенадцати, но я еще долго не могла уснуть.

– Понятно, – сказала Мэгги. – У тебя темные круги под глазами, ты всегда ужасно выглядишь, когда не выспишься. Сегодня опять на свидание?

– Нет, сегодня мы не увидимся, он возвращается обратно на Мальорку.

– Вы хорошо провели время?

– Чудесно! Это было незабываемо. Как мне хочется, чтобы ты с ним познакомилась! Мэгги, я уверена, он тебе понравится.

– Очень надеюсь, дорогая моя. Конечно, он мне понравится. Мне было бы так жаль расстраивать тебя. В вашей семье и так уже достаточно разбитых сердец.

– Что ты имеешь в виду?

– Все это давно в прошлом, и ворошить не стоит. Лучше отнеси поднос наверх вместо меня, ладно? У тебя ноги порезвее.

Позже Кресси пыталась добиться объяснений загадочной фразы у Мэгги, но та не поддалась.

– Глупо, что я вообще заикнулась об этом. Постарайся забыть мои слова.

* * *

В пятницу семья Вейл давала праздничный ужин с участием Фрэнсис, но Кресси в состав приглашенных не попала.

– Ты ведь не возражаешь, детка? – спросила у дочери Вирджиния. – Это бы нарушило уже составленный план рассадки гостей за столом, к тому же ты заскучаешь с нами. Мы будем говорить о политике и финансах. Почему бы тебе с Фаззи не сходить в театр? А я оплачу ваши билеты и ужин.

– Спасибо, мамочка, но Фаззи сейчас за границей, а в театре ничего интересного не идет. Я поужинаю с Мэгги.

– Вот и славно. И еще, дорогая, не могла бы ты больше не называть меня мамочкой? Ты взрослая и можешь звать меня просто Вирджинией.

Кресси уже собралась извиниться, но затем, сама себя удивив, ответила:

– С какой стати? Папа, например, не имеет ничего против того, чтобы я называла его папой. Почему тебя раздражает «мамочка»?

На мгновение миссис Вейл оторопела.

– По-моему, это звучит слишком банально.

– Боже мой! – воскликнула Кресси. – Как ты можешь, то и дело заявляя с высокой трибуны о своем родстве чуть ли не со всем женским полом, презирать слово «мамочка»? Оно наверняка в ходу у девяноста пяти процентов твоих избирателей. Если ты действительно так его ненавидишь, я постараюсь называть тебя «мама». Только не «Вирджиния»!

Первый раз она твердо высказала свое мнение в стенах родного дома и сразу почувствовала себя комфортно. Ей стало еще лучше, когда миссис Вейл ответила:

– Ну хорошо, давай сойдемся на «маме». Я и подумать не могла, что ты будешь так противиться. Наверное, подобная строптивость объясняется влиянием Кейт. Что ж, если ей удастся сделать тебя более решительной, я буду только рада.

* * *

Кресси знала о том, что Фрэнсис перед отъездом на конференцию оставила свои вечерние наряды в доме родителей. Когда придет ее поезд, ей всего лишь нужно будет поймать такси и, оказавшись в особняке Вейл, принять душ и привести в порядок лицо.

Кресси не беспокоила сестру, пока та принимала душ и одевалась, но за четверть часа до сбора гостей она приоткрыла дверь комнаты, где остановилась сестра.

– Фрэнсис, мне нужно поговорить с тобой.

– Мэгги сказала, что ты здесь. Уже вернулась с Мальорки? Я думала, ты пробудешь там дольше.

– Я вернулась совсем ненадолго. Знаю, что выбрала неподходящий момент, но мне необходимо знать, что ты имела в виду, когда говорила о Николасе Тэлботе. Это очень важно для меня, Фрэнсис.

Сестра отложила в сторону тушь и внимательно взглянула на младшую сестру.

– Только не говори, что ты влюбилась в него. На это у тебя не было времени.

– Было, – тихо сказала Кресси. – Я влюбилась в него с первого взгляда.

– Боже, какой ужас! – воскликнула Фрэнсис. Забыв о только что наложенном макияже, она закрыла глаза и прижала ладони к вискам, будто ее поразил резкий приступ головной боли. Затем она открыла глаза и взяла себя в руки. – Слушай, сейчас у нас нет времени обсуждать это. Мне нужно спускаться вниз. А вечер затянется надолго. Завтра у меня тоже не будет ни одной свободной минуты. Поэтому скажу тебе все прямо. – Длинными ухоженными ногтями она нервно барабанила по стеклянной поверхности туалетного столика. – Этому человеку чуждо все святое, Кресси. Ты должна выкинуть его из сердца. Он уже принес достаточно горя в нашу семью. У Анны – а ей было тогда всего двадцать – был с ним роман, затем он бросил ее... оставил, когда она была беременна. Ей пришлось делать аборт. Такое простить невозможно.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Я не верю! – возмутилась Кресси. – Николас очень добрый! Я отказываюсь в это верить. Он человек порядочный.

– Однако это правда.

– А родители знают? А Мэгги?

– Нет, никто не знает, кроме нас с тобой и этого подонка Тэлбота. Представляешь, какие муки претерпела из-за него наша Анна? После аборта она была так разочарована в жизни, что подумывала о самоубийстве. Я неожиданно приехала повидать ее, потому что очень волновалась, мы всегда были близки, и я интуитивно почувствовала беду. Я застала ее совсем больной, в постели, а на ночном столике стояла бутылка джина и лежала целая гора таблеток...

Кресси осела на кровать. Она не могла поверить в эту жуткую историю.

– А я-то считала вас обеих такими опытными в вопросах секса... Как же это могло произойти? Анна наверняка принимала противозачаточные таблетки.

Фрэнсис вздохнула:

– Ни один из контрацептивов не дает стопроцентную гарантию. Конечно, Анна не собиралась заводить ребенка, но не стала бы делать аборт, если бы он ее не бросил.

– Почему она это сделала? Она могла отдать ребенка на усыновление или растить его сама. Родители помогли бы ей. Да и мы тоже.

– Кресси, ты такая сентиментальная, – раздраженно одернула ее сестра, вернувшись к макияжу. – Представь себе радость Вирджинии при виде скользких заголовков в желтой прессе. Впрочем, не исключено, что мамин имидж от этого бы только выиграл, – цинично добавила Фрэнсис. – Анна – дело другое. Кому охота долгие годы терпеть такой позор? Одинокой матерью быть очень тяжело, и она поступила правильно.

– Уверена, что Мэгги знает обо всем. Она как-то упомянула, что в семье у нас достаточно уже разбитых сердец.

– Ей известно, что мы обе пострадали от мужчин, но она не могла знать о беременности Анны.

– Ты говоришь «обе», а что случилось с тобой? – поинтересовалась Кресси.

– Ничего серьезного по сравнению с катастрофой в жизни Анны. Просто я намного больше любила Эвана, чем он меня. Мы встречались в течение шести месяцев, а потом он решил порвать со мной. Господи, я совсем не ожидала, что буду вспоминать все это сегодня вечером! Налей мне что-нибудь для поднятия духа. Я просто не могу появиться перед всеми этими знаменитостями в таком состоянии.

Когда Кресси вернулась с двумя бокалами, Фрэнсис была почти готова. Она большими глотками выпила джин с тоником и приободрилась.

– Так немного лучше, – констатировала она и, обращаясь к Кресси, сказала: – Ты выглядишь ошеломленной, бедная девочка, но лучше узнать обо всем в самом начале. После всего случившегося подбираться к тебе! Ну и подонок! У вас ведь еще ничего не было?

Кресси отрицательно помотала головой.

– Слава Богу. Узнай Анна, что он волочится за тобой, она бы его убила. Смотри, Кресси, не проговорись. Очень опасно бередить старые раны. В свое время она была близка к сумасшествию и до сих пор осталась слегка неуравновешенной. Я так надеялась, что она встретит свою судьбу и забудет обо всем, но этого пока не произошло... ни с одной из нас.

В субботу после позднего завтрака чета Вейл, их экономка и Фрэнсис поехали в загородный домик. Кресси же осталась в городе. Ей нужно было побыть одной. Еще утром позвонил Николас, чтобы спросить время ее вылета в понедельник. Она с трудом сдержалась, решив отложить серьезный разговор до того момента, когда они окажутся наедине. Часы тянулись неимоверно долго. Вернувшись из загородного дома, Фрэнсис решила поговорить с сестрой перед тем, как отбыть в свою квартиру.

– Из того, что рассказал папа, я поняла, что ты пока собираешься остаться с Кейт. Жаль. Тебе будет трудно не сталкиваться с Николасом. Но не позволяй ему переубедить себя, Кресси. Разумеется, он все станет отрицать... скажет, что Анна была потаскухой, но это не так. У Анны не было другого мужчины. Отцом ребенка мог быть только Николас.

Кресси не стала спорить. Ей больше не хотелось об этом говорить. По крайней мере, пока она не увидит Николаса.

* * *

Он ждал ее в аэропорту. Но на этот раз Кресси не бросилась в его объятия. Он тоже не поцеловал ее, а протянул ей руку и спросил:

– Как долетела?

– Без особой роскоши, но все прошло хорошо, спасибо. Перед вылетом я звонила Кейт, и она сообщила, что завтра ее выписывают.

Николас повез тележку с чемоданом внушительных размеров.

– Очень хорошо. В моем доме все для нее уже готово. Флигель справа от сарая представляет собой отдельные апартаменты, построенные для моей бабушки много лет назад. Они так и остались необитаемыми. К счастью, ванная располагается на первом этаже, так что Кейт не придется подвергать себя риску. Она может поселиться на первом этаже, а ты – на втором.

Если он и заметил, что она не слишком стремится поддерживать разговор, то ничего не сказал. По приезде их встретила Каталина и показала комнаты, предназначенные для них с Кейт. Как только экономка ушла, Николас спросил:

– В чем дело, Кресси? Что случилось?

Хоть она готовилась к этому моменту, начать этот разговор ей было трудно.

– С чего ты взял, что что-то случилось?

– Я понял это по твоему лицу, как только ты вышла из самолета. В тот вечер, когда мы ужинали в «Скоттсе», ты выглядела прекрасно, а сейчас похожа на врача после нескольких ночей дежурства.

– Я действительно плохо спала, – Кресси взяла себя в руки. – В пятницу моя сестра Фрэнсис обвинила тебя кое в чем... низком. Я знаю, что это неправда, Николас. Но если Фрэнсис верит, что так и было, а Анна готова в этом поклясться, то я не вижу выхода. Мне придется выбирать между тобой и моей семьей.

Пока она говорила, выражение его лица постепенно менялось. И без того обеспокоенное, оно превратилось в суровое и отстраненное. Казалось, от него вот-вот повеет арктическим холодом.

– И в чем меня обвиняют?

– В том, что у тебя был роман с Анной. Будто... ты бросил ее беременную.

– Ясно. Но ты думаешь, что это не так?

– Думаю, ты мог бы ее бросить, если бы она просто наскучила тебе, но бросить женщину в такой ситуации – нет, ты не...

– Многие бросают.

– Многие, но не ты.

– Ты очень доверчива, Кресси.

Ответ вырвался у нее из самого сердца, она даже не успела подумать, что он может не обрадовать Николаса.

– Я люблю тебя, поэтому, конечно, я тебе доверяю, – проговорила она пылко и тут же густо покраснела.

– Я тоже люблю тебя, – ответил с улыбкой Николас. – Но я не собирался тебе этого пока говорить.

Он раскрыл объятия ей навстречу.

Когда слезы радости, пролитые ею на рубашку Николаса, уже начали высыхать, Кресси глубоко вздохнула и собралась с силами.

– Прости за эти эмоции, но последние три дня были ужасны. Как бы хорошо ты ни относился к другому человеку, очень тяжело решиться порвать с семьей.

– Ты действительно готова сделать это ради меня? – спросил Николас, глядя на ее мокрое лицо сверху вниз.

– Конечно.

– Надеюсь, не придется, – ответил он. – Похоже, все зависит от Анны. От того, скажет ли она правду.

– Какую правду? – спросила Кресси.

Он нахмурился.

– В моей жизни были женщины, но я никого из них не любил... пока не появилась ты. Мой образ жизни исключал серьезные отношения. Не знаю, как с этим справишься ты, Кресси. Надеюсь, меня не убьют, как моего отца, но все равно тебе придется терпеть длительные разлуки. Даже ради любви к тебе я не могу изменить себя.

– Я на это и не рассчитываю. Любить – это... принимать людей такими, какие они есть, и не пытаться изменить их.

– Не все это понимают, – сухо отозвался Николас. Он отпустил ее и немного отошел, словно для того, что он собирался сказать, требовалась дистанция. – Мне нравилась Анна, но вскоре после нашего знакомства я понял, что у нее есть кто-то еще. Не в моих привычках делиться женщиной, вот так мы и расстались. Если она и была беременной, то не от меня.

– Но если отцом ребенка был другой мужчина, то почему она обвинила тебя?

– На этот вопрос ответ должна дать она сама. Может, он был женат, – предположил Николас. – Может, она настолько его любила, что не хотела расстраивать, а свалила все на меня в отместку за полученную отставку. Наверное, она с возрастом изменилась, но в то время у нее водились любовники. Впрочем, я знал только Эвана.

Кресси застыла.

– Эван? Ты уверен, что его звали именно так?

– Конечно, а что?

– Так звали возлюбленного Фрэнсис, который... бросил ее.

Они молча взирали друг на друга.

– Это все объясняет, – наконец произнес Николас. – Анна не упустила случая испробовать свои чары на возлюбленном собственной сестры, и он увлекся ею. А когда она забеременела, он бросил их обеих. Фрэнсис она не могла сказать правду и решила сделать козлом отпущения меня.

– Единственный выход из этой ситуации – чтобы Анна назвала кого-то другого. Правду она раскрыть сестре не может, это бы убило их отношения.

– Уверен, выход найдется, – сказал Николас. – Меня гораздо больше волнуют наши отношения. – С этими словами он обнял Кресси. – Я собирался просить тебя выйти за меня замуж через шесть месяцев. Поскольку у нас вся жизнь впереди, я был готов ждать, пока ты получше узнаешь меня. Но моя подноготная тебе уже известна. Можем ли мы считать себя помолвленными? Как только прояснится недоразумение с твоими сестрами, мы поженимся.

Кресси закинула руки ему на шею.

– Честно говоря, самый близкий мне человек – это Мэгги, а после нее – отец. С матерью и сестрами у меня слишком мало общего, но от кого я хотела бы получить одобрение, так это от твоеймамы.

– Если на яхте осталось место, можно напроситься к ним с Томом. А Каталина будет ухаживать за Кейт.

– Вот было бы здорово!

В его глазах мелькнул огонек.

– Но, разумеется, если там найдется две каюты, чтобы ты смогла остаться верной своему обещанию.

Кресси рассмеялась.

– Ты не понял, обещание заключалось не в том, чтобы сохранить девственность до свадьбы, а в том, чтобы подарить ее человеку, которого я полюблю и который полюбит меня. А раз все условия выполнены, то я твоя.

Николас обнял ее.

– Esta noche, mi vida, – сказал он по-испански.

И ей не нужен был перевод, чтобы понять: эту ночь она проведет в его объятиях.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

[1] Национальные закуски (исп.).