Текст книги "Младшая сестра "

Автор книги: Энн Уил (Вэйл)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Спускаясь по тропинке, они видели свет курортных городков на побережье с их шумными ночными развлечениями, а здесь царила тишина сельской жизни, которая текла так же мирно, как и сотни лет назад.

– А бывают женщины-путешественницы?

– Мне не встречались, но они существуют. Некоторые даже пишут книги о своих путешествиях. Но это дамы весьма серьезные, а не искательницы приключений. Поколение вашей тети Кейт искательницами приключений называло женщин легкого поведения.

– По-видимому, вы считаете меня очень темной, раз находите нужным объяснять такие вещи, – произнесла Кресси.

Ответ получился резковатым. Частично это была реакция на годы, проведенные под покровительством сестер. Но ему не следовало об этом знать.

– Вовсе нет, – ответил Николас. – Просто я привык, что у людей в наши дни существуют пробелы в словарном запасе из-за того, что они слишком много смотрят телевизор и очень мало читают. Достаточно прислушаться к телевизионным диалогам: действие спектакля происходит в девятнадцатом веке, а идиомы взяты из двадцатого.

– Может, теледраматурги полагают подобно вам, что зритель все равно не поймет слов, вышедших из употребления.

Он странно отреагировал на ее замечание – взял ее руку и сцепил свои пальцы с ее.

– Не надо огрызаться. Я не хотел поучать вас. Ваш последний молодой человек это часто делал?

Все это оказалось столь неожиданным и волнующим, что Кресси не сразу нашлась с ответом.

– Извините, я не собиралась обижаться, – Кресси повернулась к нему лицом, примирительно улыбаясь в надежде, что он не заметит ее растерянности. Держаться с ним за руки было очень непросто. Нельзя сказать, что ей это не нравилось...

Они подошли к тому месту, где тропинка пересекалась с проселочной дорогой. Он отпустил ее руку и повернулся. До этого он держал ее правую руку, теперь нашел и схватил левую. Она позволила ему это сделать. А что еще ей оставалось? Спрятать ее? Вырваться? И то и другое выглядело бы очень глупо. Но в то же время Кресси понимала, что своим непротивлением она как бы дает согласие на его следующий шаг. Поцелуй в тени пальм? Она вся внутренне сжалась от волнения и предчувствия.

– Вы не ответили на вопрос, – напомнил Николас.

– Про молодого человека? Я перестала с ним встречаться вовсе не из-за этого. Фирма послала его за границу, а наша дружба оказалась неспособной выдержать расставание.

– Когда это произошло?

– Полгода назад.

– И потом никого не было?

– Никого особенного, – ответила Кресси. Честно говоря, убывший за границу молодой человек тоже не был особенным, как, собственно, и все остальные ее поклонники. Она изо всех сил пыталась влюбиться, но до сих пор ей это не удавалось. До сих пор.

– Значит, мы в одной лодке, – тихо сказал Николас. – Два одиноких человека, нуждающихся в нежности, любви и заботе.

– Мне кажется, вы одиночка по натуре, а может, страсть к путешествиям сделала вас таким.

– Я могу обходиться без людей довольно долго, если это необходимо, но это не делает меня одиночкой. Человеческие существа нуждаются в паре... хоть и не на всю жизнь.

Кресси отметила для себя его недвусмысленное предупреждение. Яснее и не скажешь. Если они станут парой, о будущем ей придется позаботиться самой.

– На всю жизнь в наши дни получается очень редко, – сухо заметила она. – В школе я была единственной в классе, у кого родители не состояли в разводе. И ни у одной моей одноклассницы сейчас нет более или менее стабильной личной жизни.

– Но у ваших же родителей есть.

– А у большинства их друзей нет. Они меняют партнеров, как в «пол джонсе»... если вы знаете, что я имею в виду.

Она слышала об этом танце с обязательной сменой партнеров от Мэгги, которая в молодости обожала танцевать.

Кресси увидела сверкнувшие в ослепительной улыбке зубы.

Разговор заглох, и они шли молча. Большим пальцем он нежно водил по тыльной стороне ее ладони, вероятно, в рассеянности, но ей чудился в этом особый смысл.

У Кресси было такое чувство, словно какая-то странная энергия искрится меж их сжатыми руками, наполняя ее тело жаждой жизни, напрягая каждый ее нерв. Он еще ни разу не поцеловал ее, а она уже готова ради него на все. Если она не возьмет себя в руки, то растает в его объятиях, как мороженое на солнце.

Вдруг она заметила, что из дома кто-то вышел. В лунном свете стало видно, что это Каталина.

– Куда она? – спросила Кресси.

– У них с Фелио собственный домик. Не очень далеко от моего, но отсюда не видно – загораживает сарай.

– А... ясно.

– Если бы вы были так молоды, как я подумал вначале, то я попросил бы Каталину сегодня ночью спать в доме, исполняя роль вашей дуэньи. Я и сейчас могу это сделать... если вы хотите.

Итак, он совершенно недвусмысленно обозначил свои намерения. Кресси понимала, что ей стоит только сказать «да», и он выполнит свое предложение – позовет экономку, а завтра подыщет себе девушку, которая согласится на его условия и доставит ему удовольствие.

Моменты колебания, когда спорили ее тело и разум, показались Кресси самыми длинными в ее жизни. Еще не успев до конца осознать принятое решение, она услышала собственный голос:

– Уверена, ей будет удобнее в собственной кровати. А что, дуэньи до сих пор существуют? Я думала, в Испании они давно вымерли, как у нас гувернантки.

– Так и есть, – ответил Николас. – Испанские девушки в плане эмансипации не отстают от других.

Подул легкий нежный ветерок, и стало слышно, как над их головами шелестят пальмовые ветви.

– Как на вас действует кофе? – спросил Николас. – Мне он засыпать не мешает, но многие не пьют его после ужина. – А я пью.

Теперь, когда она уже дала ему молчаливое согласие на следующий шаг, Кресси стремилась отсрочить момент, когда окажется в его объятиях. Какая-то часть ее разума так до конца и не согласилась с принятым чувствами решением.

Он понравился ей с первого взгляда. Она тоже вроде бы ему нравилась. Все обстоятельства были подходящими. Так зачем же противиться тому, чего хотят они оба? Некоторые вообще ложатся в постель при первом свидании, и ничего плохого с ними не происходит. Почему она должна быть исключением?

Кресси последовала за ним в освещенную лампой гостиную, где ей на глаза попалась картина над камином. Странным образом она немного успокоила ее. Где, как не в этом прекрасном доме, заполненном прекрасными вещами, она заручится прекрасным воспоминанием на будущее? Люди всегда сожалеют об упущенных возможностях.

Пока Николас наливал кофе из стеклянного кофейника, оставленного Каталиной на огне, Кресси рассматривала картины.

Одна из них оказалась портретом женщины в платье с декольте и в золотой диадеме. Стиль, модный во времена восшествия на престол королевы Виктории. Бабушка Кресси коллекционировала украшения викторианской эпохи и часть оставила ей в наследство. До сих пор у Кресси не было случая их надеть, но в стилях она знала толк, так что теперь могла датировать портрет примерно 1835 – 1845 годами.

– Кто это? – спросила Кресси, когда Николас поставил две чашки на столик перед большим уютным диваном.

– Это копия работы Стилера, изображающая Джейн Дигби, – объяснил Николас, подходя к Кресси. – Причем интересно, что это выражение беззащитности присутствует лишь на портрете. На самом деле она была очень сильной женщиной, сменившей не одного мужа и огромное количество любовников, прежде чем нашла настоящую любовь и вышла замуж за шейха-бедуина.

– Ух ты, как необычно! – воскликнула Кресси. – Она ваша родственница по английской линии?

– Нет, просто мне очень понравился портрет на одном аукционе. Я тогда еще учился в Кембридже и купил его за двадцать фунтов. Он нуждался в серьезной чистке и реставрации. Потом я навел кое-какие справки и выяснил, кто позировал художнику. Дама была очень строптивой до того, как поехала в Сирию и познакомилась там со своим бедуином. После этого она успокоилась и окончательно исправилась. – Немного помолчав, он добавил: – Вы слегка на нее похожи. Если вы сделаете такую же прическу и задумчиво возведете глаза к небу, то сразу обнаружится сходство, кроме вот этого, – он дотронулся до изгиба нарисованных губ, освещенных светом от жемчужной кожи шеи и плеч. – У вас губы четче очерчены, а глаза больше. Но портреты никогда не дают правильного представления об оригинале. Например, губки бантиком и благочестивое выражение лица почти на всех портретах того времени могут оказаться сущим обманом, как и мрачные улыбки моделей в «Вог».

– Вот уж не приняла бы вас за читателя подобных журнальчиков, – с серьезным выражением лица заметила Кресси.

Он рассмеялся и сделал вид, что собирается ударить ее по плечу, но остановил кулак на полпути.

– Я еще и не такое читаю, когда у меня нет книг. Пойдемте, кофе стынет.

Решив не садиться на диван, Кресси взяла одну из чашек с блюдцем, чтобы продолжить осмотр картин. Она заметила, что Николас поставил также рюмки и две бутылки, одна из которых была с бренди, а на другой этикетке было что-то написано от руки.

– Этот напиток готовит Каталина, – пояснил Николас, заметив, что она рассматривает бутылку. – С пряностями и семенами аниса. Попробуете?

– Совсем капельку, только чтобы понять, на что это похоже.

Он воспринял ее слова буквально и налил в одну из рюмок не более столовой ложки. Кресси поменяла руки, взяв в левую чашку, а в правую – рюмку. Мэгги всегда ей внушала, что не следует кривиться, если тебе что-то не нравится, но было очень трудно сохранить любезное выражение, отпив едкую жидкость с привкусом проспиртованной лакрицы и каких-то неизвестных ей трав.

– Большинство людей считают этот напиток отвратительным, – успокоил ее Николас. – Но мне нравится. А вам я налью немного бренди, чтобы запить неприятный привкус.

Наблюдая, как на сей раз он наливает ей гораздо более щедрую порцию спиртного, Кресси подумала, что сейчас ей это и вправду нужно. Чтобы запить неприятный привкус и чтобы снять растущее внутреннее напряжение.

Да, пожалуй, самое время прекратить прогулку по комнате и устроиться на диване. Оставаясь на ногах, она только оттягивает момент, когда Николас начнет действовать согласно их молчаливой договоренности.

Опустившись на пуховые подушки, она сказала:

– До меня только сейчас дошло, что эта комната в отличие от спален не белая. Что это за цвет? Вроде бы не совсем персиковый...

– Мама называет его светло-терракотовым. Мы здесь бываем преимущественно зимой. Летом же чаще сидим в патио и около бассейна. Зимой белые стены выглядят слишком холодными, поэтому мама нарушила традицию и решила окрасить их именно в этот цвет. Многие, кстати, последовали нашему примеру.

Он сел на диван рядом с ней – не близко, но и не на официальном расстоянии.

– Не удивительно, – согласилась Кресси. – Это чудесная комната... очень успокаивающая.

– Но вас она, кажется, вовсе не успокаивает, – неожиданно сухо заметил Николас.

Кресси неуверенно посмотрела на него.

– Вы изо всех сил стараетесь держать себя в руках, но все равно дрожите как осиновый лист. Почему?

– Н-не знаю, – с трудом вымолвила она.

– А я знаю, – он забрал у нее из рук недопитый кофе и поставил рядом с собственной чашкой на стол. Затем, обхватив рукой ее плечи, придвинул к себе поближе. – Вам кажется, что это происходит слишком быстро... да?

– Да, – согласилась она, чувствуя твердые мышцы его руки и приятный лимонный аромат его одеколона.

– Время – это иллюзия. Пять минут боли кажутся вечностью. А пять минут удовольствия пролетают, как пять секунд. – В его голосе неожиданно появились хриплые нотки, заставившие ее вздрогнуть всем телом. – Вы действительно намерены отложить то, чего мы оба хотим? Или я должен решить за вас?

Николас повернул ее лицо к себе. От его взгляда у Кресси перехватило дыхание, она закрыла глаза и почувствовала, как он целует ее веки, потом губы...

ГЛАВА ПЯТАЯ

Внезапно тишину нарушил какой-то необычный звук.

Они оторвались друг от друга, настороженно прислушиваясь.

Почти тут же Николас облегченно расслабился.

– Совсем забыл... это всего лишь Хуанито вернулся с прогулки через щель в двери.

Глядя на ее губы, Николас немного подождал и возобновил поцелуй. Но вскоре какое-то движение за его спиной привлекло внимание Кресси. Она посмотрела, что это, и закричала от ужаса.

Черный кот, которого она уже видела раньше, притащил на ковер комочек взъерошенных перьев. Невыносимое зрелище!

Николас глянул через плечо.

– Боже... этот проклятый кот!

Они оба вскочили с дивана, и тут же самодовольная ухмылка Хуанито сменилась настороженным взглядом.

– Сейчас я ему задам, а вы посмотрите, как там птица, – велел Николас и бросился за котом.

Но тот уже успел схватить свой трофей и пулей умчался под укрытие заваленного книгами стола.

Николас пустился в погоню. Он нырнул под стол, но безуспешно – Хуанито улизнул у него прямо из-под носа и оказался вне досягаемости. Вылезая из-под стола, Николас ударился о его край и принялся с проклятиями потирать ушибленное место.

– Это бесполезно, – сказал он. – У нас такое случалось и раньше. Он передвигается со скоростью молнии, проклятый котяра.

– Но птичка еще жива, – простонала Кресси, когда кот продемонстрировал свою удаль, выскочив из засады и промчавшись мимо нее. На сей раз в качестве укрытия он выбрал местечко на камине за корзиной с сухими цветами.

– Очень сомневаюсь, – возразил Николас. – Наверняка она умерла от страха. Не думайте об этом, Кресси. Знаю, это ужасно, но кошки таковы. Не берите это в голову. Уйдем отсюда в мою комнату.

Он нежно обнял ее, прижавшись к ней лицом и нежно погладив щеку. Но очарование было уже разрушено. Кресси не могла забыть о том ужасе, который птичка испытывает в лапах своего убийцы.

Отстранившись от Николаса, она произнесла:

– Думаю, мы должны сказать друг другу «спокойной ночи». Это был длинный день, и я устала.

– У меня есть особое средство от усталости, завтра вы проснетесь как огурчик. Мы оба проснемся как огурчики, – улыбнулся Николас.

На какое-то мгновение она почувствовала себя готовой пойти с ним в его комнату, но тут же оттолкнула его уже более решительно.

– Простите... я в растерянности... все происходит слишком быстро... Мне не следовало позволять вам целовать меня.

Он отпустил ее, и на его лице явственно проступило мрачное выражение.

– Я не понимаю. Две минуты назад мы с вами хотели заняться любовью. Если вы все еще расстроены из-за птицы...

– Дело не только в этом, – быстро перебила его Кресси. – В каком-то смысле я даже рада помехе. Конечно, мне жалко птичку, но я рада, что спустилась на землю. Я не привыкла ложиться в постель с малознакомым человеком. – Она набрала в грудь побольше воздуха. – Я вообще не ложилась в постель ни с кем. Может, вам это кажется глупым, но мы с Фаззи поклялись, что не будем размениваться... будем ждать своих принцев. Она нарушила клятву и пожалела об этом. Я же собираюсь выполнить ее.

К тому моменту, когда она закончила объяснять, раздражение и досада на лице Николаса сменились изумлением.

– Я правильно расслышал? Вы хотите сказать, что в свои двадцать три года ни с кем не спали?

– Да, то есть нет. Не спала. Знаю, это необычно, но...

– Мягко сказано. Это не просто необычно, это феноменально. Я еще ни разу не встречал девственниц вашего возраста.

– Теперь встретили, – возразила она. – Я, правда, не вижу, что в этом такого экстраординарного. В прошлом это считалось совершенно нормальным.

– Мы живем не в прошлом, – парировал Николас. – Я и так уже догадался, что у вас, скорее всего, не слишком богатый опыт, однако его полное отсутствие просто поражает. Но почему?

– Не имеет смысла делать что-то просто потому, что это делают все... Мы с Фаззи еще в школе так решили. В начале каждой четверти девчонки возвращались в класс и хвастались тем, как провели каникулы. Одна девочка пробовала кокаин, другая украла из магазина вещи, которые мать ей отказалась купить. И почти все занимались сексом с мальчиками. Но когда мы расспрашивали их об этом, они не могли скрыть разочарования.

– Неудивительно, – в его голосе слышался сарказм. – Сопляки только и умеют, что отбивать охоту к любви. Но со временем они учатся.

– Кто учится, а кто и нет, – опять возразила Кресси. – Вы бы удивились, узнав, сколько девушек в двадцать с лишним лет так и остались разочарованными в сексе. Из того, что я слышала, это скорее не радостно, а противно.

Она ожидала, что он оскорбится от этих слов, но уголки его губ насмешливо приподнялись.

– Как я могу переубедить вас, если вы не разрешаете мне до себя дотрагиваться?

То, что его чувство юмора не пострадало даже после полученного отпора, оказалось для Кресси приятной неожиданностью. Из рассказов Фаззи и других знакомых девчонок, она знала, что секс – это минное поле непонимания и большинство мужчин становятся чрезвычайно чувствительными в таких интимных вопросах. Видимо, Николас не относится к их числу.

– Мне кажется, людям надо многое узнать друг о друге, прежде чем они дойдут до этой стадии отношений.

Николас окинул ее задумчивым взглядом. Помолчав, он наконец произнес:

– Ладно, если вы хотите, чтобы это было так, то так и будет. Спокойной ночи, Кресси. Увидимся завтра.

– Спокойной ночи, Николас. Спасибо... за все.

Она повернулась в сторону лестницы и уже поднялась на несколько ступенек, когда он сказал:

– Да, и еще...

Она остановилась и посмотрела на него вниз. Он до сих пор стоял там, где она оставила его. – Да?

– Ни одна спальня не запирается на ключ, но пусть это вас не волнует. Даю слово: в этом доме вы будете в такой же безопасности, как в монастыре.

Он повернулся и пошел туда, где совсем недавно они сидели вместе.

* * *

Прошел не один час, прежде чем Кресси смогла уснуть. Те восхитительные моменты в его объятиях останутся для нее незабываемой радостью, даже если больше у них ничего не будет. Она не сомневалась, что он оказался бы потрясающим любовником. Хотя вероятность того, что ей представится еще возможность проверить свою интуицию, была невелика.

В то же время она знала, что поступила верно. Лечь с ним в постель всего лишь через несколько часов знакомства?..

* * *

В своей комнате в конце коридора Николас тоже не спал, думая о странной девушке, с которой судьба уготовила ему встречу.

Его первым порывом, когда она исчезла на втором этаже, было позвонить одной из тех женщин, о которых он подумывал до встречи с ней, и избавиться от постигшего его разочарования.

Но девушка услышит шум отъезжающей машины и, скорее всего, будет нервничать одна в незнакомом доме, наполненном пугающими ночными звуками. Кресси почему-то вызывала у него рыцарские чувства, совсем было заглохшие в череде случайных связей. Он размышлял, действительно ли причина ее отказа в нежелании спешить, или, может быть, всему виной строгие моральные принципы. Но ведь она не отстранялась, когда он целовал ее. Похоже, ей было даже приятно.

Может быть, если бы он был терпеливее, то ему удалось бы даже уложить ее в постель. С другой стороны, если она хочет только серьезных отношений, то лучше ее не трогать.

* * *

Кресси не проспала, так как не забыла завести свой дорожный будильник. Но когда он прозвенел, она мучительно застонала, чувствуя, что совсем не отдохнула. Ее матери хватало пяти часов, а сестры редко ложились до полуночи. Ей же было необходимо не менее восьми, чтобы хорошо себя чувствовать на следующий день. На утреннюю пробежку она сегодня неспособна.

Душ немного улучшил самочувствие, но она все равно не горела желанием встречаться с Николасом после того, что произошло вчера вечером. Скорее всего, он даст ей понять, что, несмотря на оказанное вчера гостеприимство, сегодня она не слишком желанна в этом доме.

Когда она появилась на террасе, Николас уже сидел за столом, читая факсы.

– Доброе утро. – Он не стал спрашивать, как она спала, а поднялся и отодвинул для нее стул.

– Доброе утро.

– Что вы обычно едите на завтрак? – спросил он.

– Мюсли, тост и фрукты. Но я охотно съем то же, что и вы.

– Мюсли, тост и фрукты плюс французский омлет. Насчет тоста должен вас предупредить: у нас специальный тостер для деревенского хлеба. Будьте осторожны, чтобы не обжечься.

Он указал на стоящее на столе устройство, включенное в сеть. После чего передал ей коробку мюсли.

– Молоко в этом пакете. Вообще-то Каталина придерживается традиций, и в собственном доме они с Фелио стряпают по старинке. Но мне она готовит то, что англичане и американцы считают здоровым.

Ему искусно удалось развеять смущение Кресси. Она была чрезвычайно благодарна ему за тактичность.

– Я не против, если вы дочитаете факс, – предложила она.

– Спасибо.

Он взялся за рулон скрепленных страниц и скрутил их наоборот, чтобы немного выпрямить бумагу. Этим утром на нем была рубашка абрикосового цвета и белые джинсовые шорты с кожаным ремнем. Его волосы были все еще влажны от душа или утреннего заплыва в бассейне.

Пока он читал, таймер в форме лимона дал предупреждающий сигнал. Николас встал, открыл тостер, достал оттуда несколько ломтей хлеба из муки грубого помола и положил их в корзинку. Укрыв корзинку салфеткой, он поставил ее на стол, после чего снова загрузил тостер и включил таймер.

Он все еще был занят факсом, когда Кресси доела мюсли и налила себе кофе, а тост намазала медом, обнаруженным в пластмассовом кувшинчике с надписью по-испански. У меда был привкус, который она не смогла точно определить, но решилась спросить, только когда Николас вернулся к завтраку.

– Эвкалипт, – объяснил он. – Если вам не нравится, можно подобрать другой. Розмарин, тимьян, апельсин и лимон. Кстати, во время пробежки мне в голову пришла интересная мысль. Дочь моих знакомых учится в Барселоне, а ее машина стоит тут без толку. Я спросил, не смогут ли они одолжить ее вам. Она слегка побита – Пилар славится на острове своим умением парковаться, – но ездит исправно. После завтрака мы с вами заберем ее. Тогда вы сможете наведываться в больницу, когда захотите, не ожидая, когда я буду свободен.

– Думаю, мне лучше подыскать себе гостиницу. Тогда я совсем слезу с вашей шеи.

– Вы вовсе не сидите на моей шее, Кресси. Здесь вам удобнее, к тому же я всегда готов служить советом.

Трудно было возразить на его столь твердое заявление. И, честно говоря, разве ей самой хотелось покидать этот красивый дом и его владельца?

– Ладно, большое спасибо. Но если мое присутствие начнет вас тяготить, надеюсь, вы искренне признаетесь мне в этом.

– Будьте уверены. А вот, кстати, мой враг и ваш избавитель.

Она проследила за его взглядом и заметила черного кота, направлявшегося к ним прогулочным шагом. Не успела Кресси вникнуть в смысл данных Николасом определений, как появилась Каталина со свежеприготовленным омлетом.

– Будете? – предложил Николас, когда экономка поставила перед ними блюдо.

– Нет, спасибо.

На обратном пути в кухню Каталина заговорила с котом по-каталански, надеясь, что он пойдет за ней, но кот уселся у стола и начал приводить себя в порядок. Пока он находился рядом, Кресси не могла не думать о прерванных его появлением страстных объятиях.

Очевидно, у Николаса были те же мысли. Он сказал:

– Я осмотрел сегодня утром камин, за корзиной ничего не оказалось. Надеюсь, из-за трагической смерти птицы вы не видели страшных снов.

– Спасибо, я спала хорошо. – Это была правда, она действительно спала хорошо, без сновидений. – Вы сказали об утренней пробежке. Какое расстояние вы одолеваете?

– Я бегаю на время, а не на расстояние. После получаса я возвращаюсь обратно. Кроме того, я люблю поплавать в бассейне. А вы бегаете?

– Только не в Лондоне. Иногда бегаю у родителей на даче.

– Где это?

– В Западном Сассексе, недалеко от Мидхерста – если вы знаете эту часть страны.

– Нет, я вообще плохо знаю Англию, только окрестности Кембриджа. Расскажите мне о своей семье. Чем занимается ваш отец?

– Он архитектор.

– А мама?

– Она... занимается благотворительностью, – выкрутилась Кресси. Частично это была правда. Вирджиния Вейл поддерживала некоторые благотворительные организации.

– Вы упоминали о сестрах. Старшие? Младшие? Замужние?

– Старшие, но до сих пор не замужем. Слишком увлечены карьерой.

– Большинство умных женщин в наши дни поступают именно так. С какой-то стороны их можно понять. Они хотят стоять на ногах потверже, чем их матери и бабушки. Еще кофе?

– Да, пожалуйста. – Пока он наливал, Кресси поинтересовалась: – Вы находите спонсоров для своих путешествий или доход от поместья и книг делает вас независимым?

– Поместье, к сожалению, дохода почти не приносит, но книги довольно популярны в Америке, особенно издания в мягких переплетах, так что мне не приходится кланяться спонсорам. Но долго бездельничать я не могу. Секрет успеха моих книг в регулярно появляющихся новинках, описывающих путешествия, которые не проделывал раньше никто, либо путешествия, совершенные по следам забытых, но отважных парней. Таких, как, например, Арминиус Вэмбери.

– Никогда о таком не слышала. Кто он?

– Это венгр, родившийся в 1832 году, самостоятельно изучивший турецкий и арабский. Он, замаскировавшись под дервиша, путешествовал в Бухару и Самарканд. Но не буду вам больше ничего рассказывать, подождите мою следующую книгу.

В доме зазвонил телефон, однако Николас не обращал на него внимания, пока на пороге террасы не появилась Каталина и не позвала его. Вставая из-за стола, он сказал Кресси:

– Когда допьете кофе, мы поедем.

Кресси предпочла бы еще хоть чуть-чуть задержаться за столом и послушать его интересные рассказы, но, видимо, у него было полно дел. А у нее? Она поспешила наверх, чтобы еще раз почистить зубы и проверить, все ли положено в рюкзачок, который она предпочитала обычным сумкам через плечо – за исключением, конечно, редких случаев, когда облачалась в вечерний туалет.

Проходя мимо комнаты Николаса, она услышала его голос – он все еще говорил по телефону. В гостиной Кресси снова остановилась у портрета Джейн Дигби, на которую, как он сказал, она похожа.

По обеим сторонам камина стены были заняты полками, заставленными книгами на испанском, английском и других языках. Она любовалась старинными кожаными переплетами, когда услышала, что Николас спускается по ступенькам неожиданно легкой походкой для мужчины такого роста и телосложения.

– Кресси! – позвал он.

– Я здесь.

За завтраком его длинная шея была голой, теперь на ней появился легкий шарфик из индийского хлопка. А за широкими плечами был так же, как и у нее, рюкзак. Он выглядел непринужденно и жизнерадостно; конечно, на него будут оглядываться все женщины, где бы он ни появился. Интересно, что бы Фаззи сказала о нем?

Они уже выходили из дома, когда Николаса с кухни окликнула Каталина.

– Я быстро, – сказал он Кресси.

Все четыре дверцы «рейнджровера», стоявшего во внутреннем дворике, были распахнуты для проветривания. Кресси уже собралась сесть в машину, когда поняла, что заднее сиденье занято собакой.

– Привет, ты откуда?

Коричневый с белым спаниель поднял голову, которая до этого уютно покоилась на лапах. Он выглядел каким-то забитым, а при ближайшем рассмотрении Кресси обнаружила, что он в ужасном состоянии – тощий, шерсть спутанная, а на боку открытая рана.

Услышав, что приближается Николас, она сообщила:

– В машине заблудший пес.

Николас с нескрываемым отвращением глянул на спаниеля.

– Откуда, черт возьми, он появился? Кыш, кыш отсюда!

Собака даже не пошевелилась.

– Я бы не советовала дотрагиваться до нее, – порекомендовала Кресси. – Бросится на вас и укусит, а ведь она может оказаться бешеной.

– Я не собираюсь дотрагиваться до нее, – кратко ответил Николас. – Сомневаюсь, правда, что она бешеная, но блохи и клещи есть наверняка, а эта рана тоже не признак здоровья.

Достав из бардачка фонарь, он попытался выгнать собаку, ткнув ее в костлявый бок.

Та по-прежнему не шевелилась.

– Бедняжка, она выглядит такой несчастной, – сочувственно проговорила Кресси.

– Бедняжке нельзя здесь оставаться. Подайте мне, пожалуйста, трость. Она в дверце.

– Но вы же не можете ударить голодную собаку! Она почти при смерти.

– Я не собираюсь бить ее... просто посильнее подвину, чтобы она ушла сама.

– Надо выманить ее чем-нибудь съедобным... мясом, например.

– Отлично, попробуем. – И Николас ушел на кухню.

В его отсутствие Кресси участливо обратилась к спаниелю:

– Бедная старушка, ты голодна? Что же с тобой произошло? Ты потерялась? Выгнали плохие люди? Не бойся, мы о тебе позаботимся.

В сопровождении Каталины Николас вернулся с миской еды, дал понюхать собаке, а потом поставил на землю. По морде спаниеля нетрудно было догадаться, что он разрывается между желанием остаться в безопасном месте и желанием утолить голод. Второе победило. Пес поднялся на ноги, неуверенно спрыгнул на землю и начал с жадностью поглощать содержимое миски.

– Еле жив, бедненький. Спаниели здесь популярная порода? Или вы думаете, что это собака какого-то иностранца? – спросила Кресси.

– Судя по тому, что на нем нет ошейника, его выбросили подальше от дома, – предположил Николас.

– Как только люди могут совершать такое? – голос Кресси дрожал от возмущения.

– Порой они делают вещи и похуже, – ответил Николас саркастически.

– Здесь есть где-нибудь поблизости ветлечебница? – спросила она. – Такая рана требует осмотра профессионала.

В этот момент раздалось злобное шипение, заставившее их тут же обернуться. Оказалось, что угрожающие звуки издает изогнувшийся дугой Хуанито, возмущенный появлением на его территории чужака.

Вылизав миску до дна, спаниель спрятался за машиной.

Экономка заговорила с Николасом. Он перевел для Кресси:

– Каталина разузнает, не терял ли кто-нибудь в округе собаку. Нам надо поторопиться, я пообещал, что мы заберем машину в девять часов.

Уже по дороге к дому друзей Николаса Кресси не сдержалась:

– Будь моя воля, тех, кто плохо обращается с животными, я сажала бы в тюрьму и держала на хлебе и воде несколько недель.

– Вы бы сошлись с моей матерью, – заметил Николас. – Будь ее воля, она собрала бы под свое крыло всех дворняжек в радиусе нескольких миль.

– Вы, конечно, этого не одобряете.

– Разумеется, я сочувствую страдающему животному, но всех четвероногих бродяжек не приютишь. Если беднягу нельзя вернуть хозяину, то я лучше заплачу за усыпление.

– Именно это вы намерены сделать и сейчас?

– На худой конец – да.

Кресси понимала, что он прав. Но ей было больно думать о том, что этому спаниелю, который наверняка был здоров до случившегося с ним несчастья, сделают смертоносную инъекцию. Животные доверяют людям, и непростительно это доверие нарушать.

Николас неожиданно положил руку ей на колено.

– Не волнуйтесь. Может быть, до этого и не дойдет. Вижу, вы успели привязаться к этому непрошеному гостю, и я сделаю для него все возможное.