Текст книги "Блаженство греха (Ритуальные грехи)"
Автор книги: Энн Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
К тому же она просто бросила ему вызов. Люк представил, как эта сердитая, избалованная, не знающая секса женщина лежит в его постели и мурлычет от удовольствия.
Есть только одна проблема со всем этим. Он не уверен, что готов терпеливо ждать ее возвращения. Чертовски долго он жил, как святой, а святость – дело чересчур утомительное. Он хочет ее. Хочет прямо сейчас. На спине, на коленях. По-всякому.
Куда она поедет? Если верить Стелле, у нее нет других родственников, кроме нескольких бывших отчимов, но ни один из них не был ей по-отечески близок. Может, вернется в Нью-Йорк, найдет новую работу и забудет о своем коротком пребывании в Нью-Мехико?
Если у нее еще сохранился инстинкт самосохранения, то она так и сделает. Впрочем, воплощением благоразумия Рэчел ему не показалась. Она не отпустит свой гнев, не смирится с поражением, чтобы спокойно жить дальше.
Она будет искать новые способы одолеть его.
Интересно, сколько времени ей понадобится, чтобы найти Коффинз-Гроув?
– Бобби Рей говорит, что Рэчел уехала. – Кэтрин потрепала Альфреда по седой голове.
Он оторвался от бумаг. Встревоженное лицо было точно такого же серого оттенка, что и одежда.
– Не уверен, что это решает нашу проблему.
Кэтрин безмятежно улыбнулась.
– Ты должен верить, Альфред. Если я знаю нашего Люка, – а я хорошо его знаю, – он проведет следующую неделю в уединении. Если, когда он появится, мы еще будем чувствовать, что все разваливается, то сделаем свой ход. План у нас уже есть, средства для его исполнения тоже. Осуществить задуманное не составит труда. Помни, Бог на нашей стороне. Наше дело правое, и Господь ведет нас.
На краткий миг сомнение затуманило серые глаза Альфреда.
– Так ли это? Ты уверена?
Кэтрин обняла Альфреда, прижала его голову к груди и погладила по волосам.
– Верь, Альфред, – снова проговорила она своим теплым, материнским голосом. – И все будет хорошо.
Бобби Рей Шатни сделал то, что ему велели, и мог бы радоваться. Но радости не было. Они урезали дозу, и теперь он слишком часто чувствовал, как его начинает наполнять ярость. Убийственная ярость. Они думают, он будет покорно исполнять все, что ему скажут. Ошибаются.
Люк позволил ей уехать. Старейшины не сделали ничего, чтобы ее остановить, а они редко позволяют кому-то вернуться, если человек уезжает раньше положенного двухмесячного срока. Он может никогда больше ее не увидеть.
Нет, это немыслимо. У него есть незаконченное дело к Рэчел Коннери. Он знает, чего хотела от него Стелла, и намерен это сделать.
Если Рэчел не вернется в «Фонд Бытия» по своей воле, значит, Бобби Рею ничего не останется, как поехать вслед за ней. Ей нельзя позволить жить. Теперь он это знает.
А что подумает Кэтрин? В эту минуту ему было все равно. Кэтрин, возможно, отошлет его с благословением, но если нет…
Бобби Рей почувствовал, как где-то в затылке стягивается в тугой клубок жажда крови. Пора снять напряжение.
Кэтрин для этого вполне подойдет.
Часть вторая
Коффинз-Гроув, Алабама
Глава 10
Убегая из общины Народа Люка, Рэчел думала только об одном: поскорее оказаться в безопасном месте. Безопасном и уединенном. Она долго сидела в аэропорту Альбукерке, дожидаясь первого попавшегося рейса. Пусть даже и через Калифорнию. Пусть даже на борту маленького винтового самолета – чем скорее она уберется из этого штата, подальше от него, тем лучше.
Прошло больше двенадцати часов, прежде чем она ввалилась наконец в свою душную нью-йоркскую квартиру, рухнула на кровать и накрыла голову подушкой. Но обнаружила, что не может уснуть.
Голос его все еще звучал эхом у нее в голове. Она видела его глаза – он наблюдал за ней, – видела на губах тень усмешки, которую не замечали его последователи. Слышала его волнующий голос, обещание, прозвучавшее для нее скорее угрозой. Чувствовала его руки на своем теле. Ощущала дыхание на щеке. Жар и влагу рта, скользящего по коже…
Внезапно, отбросив подушку, она села. Подсознание играло с ней шутки, представляя случившееся в еще более пугающем свете, чем было на самом деле.
На столе лежала толстая папка, полная вырезок и фотокопий статей о Люке Барделе и «Фонде Бытия». Она знала все, что стало достоянием гласности, то есть в основном состряпанные репортерами истории. Теперь ее знания пополнились сведениями личного характера. Рэчел взяла папку. Сжечь. Сжечь проклятые бумаги. Выжечь его из своего сознания, своей жизни. Она швырнула папку в мусорную корзину, но один листок выпал и спланировал на пол текстом вниз.
Рэчел уставилась на листок. Судя по бумаге, что-то перепечатанное из Интернета. Ничего нового и полезного она уже не узнает, это точно. И не надо обращать на него внимания, не надо смотреть – просто бросить в мусор вместе со всем остальным, а потом унести и сразу же сжечь. Нужен какой-нибудь символический жест, признание – не поражения, нет, – но своей готовности отказаться от прежних планов, от борьбы. Если она хочет выжить.
Но листок лежал на дымчато-сером ковре, и Рэчел знала, что его содержание определит путь, по которому она пойдет.
– Смешно, – вслух сказала она, и голос прозвучал странно и незнакомо в пустой квартире. – Ты слишком долго пробыла с этими новообращенными психами. Подбери чертов листок и выброси.
Она подняла листок, перевернула и прочла, понимая, что подписывает себе приговор.
Перечень дат и фактов, краткая хроника жизненного пути Люка Бардела. Родился 8 декабря 1960 года в Коффинз-Гроув, штат Алабама. Мать умерла, когда Люку было восемь, отец покончил с собой, когда исполнилось шестнадцать. Переехал в Чикаго в 1976 году, осужден за непреднамеренное убийство в 1980-м, четыре года отбывал наказание в тюрьме Джолиет.
Коффинз-Гроув. Название застряло в голове, как подсказка. Подсказка, смысл которой она никак не могла понять.
Всего лишь простые факты. Но сколько за ними вопросов. Как умерла его мать? Что заставило отца совершить самоубийство восемь лет спустя? И не Люк ли нашел тело?
В поисках информации Рэчел не было равных. Она прочитала все судебные отчеты по его делу, пересмотрела все до единой газетные статьи. Но никогда не задумывалась о его прошлом. Не интересовалась заштатным городишком под названием Коффинз-Гроув. До той минуты, пока простая случайность не напомнила ей обо всем этом.
Она вытащила папку из мусорной корзины, плюхнула ее на стол. Откинула волосы с лица – они отросли, стали чересчур длинными, надо бы постричься, но заниматься такими обыденными делами некогда. Если она намерена вступить в схватку с самим дьяволом, то должна узнать все, что можно, о Коффинз-Гроув.
Мобил, куда Рэчел прилетела неделю спустя, встретил ее нестерпимой духотой. Она привыкла к жаркому нью-йоркскому лету, но оно бледнело в сравнении со здешним пеклом: расплавленный воздух окружал со всех сторон, залезал в легкие и сжимал горячим кулаком сердце.
Чертовски много времени ушло на то, чтобы арендовать неприметную белую машину, потом еще столько же, чтобы сориентироваться, куда держать путь дальше. К пище в самолете она не притронулась, а грязные рестораны в аэропорту никак не вызывали желания утолить в них голод.
Рэчел знала, что теряет вес, и понимала, что никак не может себе это позволить. Нельзя, чтобы от нее осталась кожа да кости – слишком многие мужчины находят худеньких женщин привлекательными. От жары, недоедания и напряжения кружилась голова, но она не хотела останавливаться.
К ночи нужно добраться до Коффинз-Гроув.
Дорожный атлас предлагал лишь минимальную помощь. Она мчалась по раскаленному шоссе, петляла по узким проселочным дорогам, углублялась в леса, изобилующие топями и болотами. Кондиционер гнал в лицо холодный воздух. Надеясь отвлечься, она включила радио.
«Дьявол явился в Джорджию», – сообщил хриплый голос, и Рэчел, спеша выключить эту чушь, едва не съехала в кювет. Не надо дьявола – у нее и без того нервы шалят.
«Ты в Алабаме, не в Джорджии», – напомнила она себе. И Люк Бардел не дьявол, даже если и кажется почти сверхъестественным в своем могуществе существом. Кроме того, он не явился в Джорджию, а вышел из Алабамы.
Она раздраженно покачала головой. Последнюю неделю с ней творилось неладное. Одержимость Люком затмила разум. Она не ела, не спала, преследуемая непреодолимой потребностью уничтожить человека, который забрал у нее все.
Почему-то она больше не думала о деньгах, которые он обманом выманил у матери. Она даже о Стелле не думала, ибо та ушла от нее давным-давно. Да, в сущности, никогда и не была рядом.
Люк Бардел завладел ее душой. Если ей удастся уничтожить его, разоблачить как шарлатана и ловкого мошенника, каковым он и является, тогда она сможет наконец обрести покой.
Ведь так?
Асфальт сменился грунтовкой, деревья сделались выше и смыкались темными кронами над головой, и Рэчел не могла избавиться от ощущения, что попала в какое-то мрачное, заколдованное злым волшебником место и спешит в некий захудалый городишко наподобие свихнувшегося Бригадуна – с поросшими мхом развалюхами и вопиющей нищетой.
Реальность же исторгла из нее горький смех. Дорожный знак, свежевыкрашенный, с аккуратными черными буквами, извещал: «Коффинз-Гроув. Основан в 1822 году. Население 730 человек. Родина Люка Бардела». Рэчел не могла поверить своим глазам. Люк – герой родного города?
Коффинз-Гроув был, казалось, списан с почтовой открытки. Аккуратные белые домики, аккуратно подстриженные лужайки. Симпатичные садики, белые заборчики из штакетника – сплошь благолепие, изысканность и процветание. Никаких буйно разросшихся роз или пышных пионов, только маленькие опрятные бутоны бледных, приглушенных тонов. И люди здесь живут сдержанные и благовоспитанные, подумала Рэчел, останавливая машину перед первым встречным кафе.
Разумеется, за ней уже наблюдали. Коффинз-Гроув отнюдь не туристическая Мекка, и посетители маленькой кофейни уставились на нее так, словно она какая-нибудь марсианка.
Она заказала кофе и тосты. Кофеин требовался организму, а тосты были единственным, что могла проглотить. Официантка лет сорока приняла заказ, но еду принесла не она. Рэчел с интересом наблюдала за пожилым мужчиной, который забрал у женщины поднос и направился к ее столику.
– Можно к вам подсесть? – вежливо поинтересовался он.
Рэчел скользнула по нему внимательным взглядом. Лет шестидесяти, вполне приятный, разве что чуточку напыщенный и, похоже, вполне безобидный. Скорее всего, какой-нибудь городской чиновник. Мэр, быть может, или начальник полиции.
– Пожалуйста, – сказала она, постаравшись, чтобы это прозвучало любезно.
– Вы нездешняя, – заметил он, опускаясь на стул, жалобно застонавший под внушительным бременем. – Я знаю, потому что живу здесь всю жизнь, как и мой отец, и дед до меня, и так далее, вплоть до самой Войны за независимость. Меня зовут Лерой Пелтнер, и я мэр Коффинз-Гроув.
– Вы лично встречаете всех приезжих, мистер Пелтнер? – пробормотала Рэчел, делая глоток кофе. Он оказался слабым и маслянистым – отвратительное сочетание, – но она все равно пила, без аппетита глядя на тарелку с пропитанным маслом белым хлебом.
– Зовите меня Лероем. Мой отец был мистером Пелтнером, но и его тоже так никто не называл. Народ у нас радушный, мисс… – Он сделал паузу, ожидая, когда гостья представится.
– Рэчел Коннери.
Он моргнул. Реакция была почти неуловимой, и ей вполне могло показаться, что он вообще как-то отреагировал. В конце концов, ее имя никак не могло что-то значить для этого надувающего щеки старичка.
– Народ у нас радушный, Рэчел, – повторил он. – Мы рады всем, кто к нам приезжает. Да вот только заглядывают к нам немногие. Наша единственная знаменитость давно покинула наши края.
Так легко, подумала она. Или слишком легко?
– И кто же ваша знаменитость? – Она не могла заставить себя назвать его Лероем.
– Разве вы не видели наш знак? Люк Бардел родом из этих мест.
– Кто такой Люк Бардел? – Рэчел считала себя способной лгуньей, но обмануть мэра ей вряд ли удалось. Он явно знал ее имя, но откуда?
– Гм, я думал, все знают, кто такой Люк Бардел. Разве вы не читаете журнал «Пипл»?
– Очень редко, – пробормотала она.
– Люк Бардел основал какую-то мудреную религию, что-то вроде сайентологии, только без кинозвезд. У него сейчас модный центр на Юго-Западе, но родился он здесь, в Коффинз-Гроув, как и его дед с бабкой.
– А его отец?
Лерой Пелтнер был избран мэром не благодаря своему бесстрастному лицу или дипломатическим способностям. И сейчас на пару секунд опоздал скрыть свою реакцию.
– Ну, и он тоже. – Мэр вытащил носовой платок и промокнул лоб. Жарко в оборудованном кондиционером кафе не было, но мэр весь взмок. – Конечно, из-за той трагедии мы не любим говорить о Джексоне Барделе. Черт, да все это уже быльем поросло, что про то вспоминать, лучше сосредоточиться на чем-то более радостном.
– Трагедии?
Он оставил ее вопрос без внимания.
– Что привело вас в Коффинз-Гроув, мисс Коннери? Или миссис?
– Мисс, – отозвалась она, зная, что именно этого он ожидает от пронырливой, стервозной янки.
– И вы прекрасно знаете, кто такой Люк Бардел, правда же, милая? – Он наклонился над столом и накрыл своей ладонью ее.
Она так быстро отдернула руку, что опрокинула стакан с водой.
– С чего вы это взяли?
– Да с того, что в этот богом забытый городишко приезжают только любопытные. Так что довольно врать, леди. Кто вы такая, репортер или коп?
Она смотрела, как вода лужицей растекается по пластику и струйкой устремляется к краю стола.
– Почему именно так?
– Не играйте со мной, дорогуша. Если хотите моей помощи, если хотите узнать о Люке Барделе, спросите напрямик. У нас здесь нет секретов. – Он взглянул через плечо на группку толкущихся у стойки посетителей и повысил голос. – Так ведь, ребята?
– Точно, сэр.
– Ага.
– Да ни боже мой.
Получилось что-то вроде греческого хора.
Рэчел изобразила улыбку. Она могла, если ситуация того требовала, задействовать определенную долю обаяния. Лерой Пелтнер знал ее имя, но не знал, зачем она здесь, в этом Рэчел совершенно уверена.
– Вообще-то я пишу книгу о «Фонде Бытия».
– Кроме шуток? – Вся его южная галантность вмиг испарилась. – Хотите попробовать нарыть дерьма на Люка?
– А есть что нарыть?
Он раздумчиво оглядел ее.
– Дерьмо есть всегда, милочка. Сколько готовы заплатить?
– Зависит от качества вашего дерьма.
Лерой наклонился над столом, заговорщически понизив голос.
– Детка, есть просто первоклассное…
– Лерой! – Голос был резким и отчетливым, и бедняга Лерой подпрыгнул на стуле, а на его морщинистом лбу выступили капли пота.
– Шериф Колтрейн, – сказал он с чуть заметным нервным заиканием. – Я тут как раз приветствую юную леди в нашем замечательном городе. Пишет книгу про нашего Люка.
Шериф Колтрейн не сильно отличался от Лероя Пелтнера. За пятьдесят, обветренное лицо спрятано под темными очками и низко надвинутой шляпой, коренастое, сбитое тело как будто сплошь из крепких мускулов. Что-то подсказывало Рэчел, что играть с ним будет не так легко, как с Лероем.
– Возвращайся-ка ты на работу, Лерой. У Евы Лу есть кое-какие бумаги, которые тебе надо подписать.
– Проклятье, Колтрейн, я не нуждаюсь… – Нытье сошло на нет, когда шериф обратил на него свой спрятанный за солнечными очками взгляд. – Приятно познакомиться, мисс Коннери. Надеюсь, у нас скоро будет возможность обстоятельно поговорить.
Лерой практически выбежал из кафе, и другие завсегдатаи теперь старательно не обращали внимания на приезжую. Очевидно, все здесь побаивались шерифа Колтрейна.
– Не рассчитывайте на это, – заявил он.
Рэчел заморгала.
– На что не рассчитывать?
– На то, что увидите Лероя в ближайшем будущем. Старый дурак любит трепать языком – так он чувствует себя важной птицей, – но не верьте ни одному его слову. Только в прошлом месяце он умудрился заманить сюда телевизионщиков на поиски чупакабры. А два года назад были летающие тарелки. У Лероя чертовски бурное воображение и потребность быть в центре внимания.
– Тогда почему он мэр?
Улыбка шерифа Колтрейна дохнула холодком.
– Никто другой на эту работу не соглашается. Мы тут языком трепать не любим. За исключением Лероя, когда западает на какую-нибудь смазливую мордашку. Никто вам здесь не расскажет о Люке Барделе ничего такого, чего вы уже не знаете. На вашем месте я бы сел в свою машину и убрался из города, пока не стемнело.
– Сейчас лето, шериф. Так рано не темнеет.
– Никто не станет вам помогать, – уперся он.
– Пытаетесь воспрепятствовать прессе, шериф?
– Вот только не надо мне этой ерунды. И вы не пресса. Просто какая-то баба, которая утверждает, что она писательница. У вас корочка имеется?
– Нет.
Он мерзко осклабился.
– Не знаю, что вы там слышали про маленькие южные городки и их шерифов, но мы следуем букве закона. Я могу предложить вам покинуть город, но заставлять не собираюсь. Просто предупреждаю, что вы зря теряете время.
– Ну, это же мое время.
– Точно. Но ближайший мотель в двадцати семи милях в Гейтерсбурге, а ночью дороги у нас такие темные.
– Я видела какой-то пансионат, когда подъезжала.
Он усмехнулся, обнажив пожелтевшие от табака, но еще крепкие зубы.
– Там владелица Эстер Блессинг, и я не думаю, что она вас впустит.
– Почему?
– Потому что она мама Джексона Бардела. И Люка не простила.
– За что не простила?
– Кто знает? Это маленький город, мисс Коннери. Полагаю, ей уже известно, что вы здесь. Если подниметесь к ней на крыльцо, то можете получить порцию дроби из обреза.
– Да будет тебе, шеф! – Усталого вида официантка, казалось, была единственной в кафе, у кого хватило духу не спасовать перед ним. – Эстер больше интересуют деньги, чем месть. Кроме того, ее хлебом не корми, дай только наврать с три короба про Люка.
– Кто сказал, что это вранье? – встрял кто-то.
– Заткнись, Хорас Уилдин, или я сам тебя заткну, – рявкнул шериф, не оглядываясь. Взгляд его по-прежнему буравил Рэчел сквозь зеркальные очки, и она порадовалась, что не видит его глаз. Наверняка холодные и бездушные, как у рептилии. – В общем, дело ваше, мисс. Ущемлять ваши гражданские права я не собираюсь. – Он произнес эту фразу как что-то непристойное. – Хоронить-то вас будут.
Не сказав больше ни слова, шериф стремительно вышел, а в кафе повисла неловкая тишина.
– Что ж, – промолвила Рэчел через минуту, – городок и впрямь радушнее некуда.
– Люк – это больная тема, милая, – пояснила официантка, подливая ей кофе. – Местные или считают его вторым Иисусом Христом, или самим дьяволом. И обе стороны никогда не сойдутся во мнениях.
– А что думаете вы?
На ее плоской груди красовалась карточка с именем – «Лорин».
– Думаю, в нем понемножку и того и другого, дорогуша, – ответила Лорин и, понизив голос, добавила: – Понемножку того и другого.
– Она здесь.
– Давно пора. Я считал ее более нетерпеливой.
– Ты, наверное, напугал ее до чертиков.
– Пытался. Ее не так-то легко напугать.
– Я заметил, – отозвался Колтрейн. – Лорин исполняет свою роль толково, но Лерой чуть все не испортил.
– Лерой – идиот.
– А то я сам не знаю, – проворчал Колтрейн. – Ты приедешь или хочешь, чтобы я сам разобрался с этим делом? Могу позаботиться, если скажешь.
– Приглядывай за ней.
– Она пойдет к твоей бабке.
– Не к моей бабке, – поправил Люк, – а к матери Джексона. Если я знаю Эстер, она забьет ей голову такими страшилками, что та не будет знать, куда бежать.
– А вдруг вызовет копов?
– Ты же сам коп, Колтрейн. У тебя связи.
– Ага. Но ты сказал не обижать ее.
Люк зажег спичку, понаблюдал за разгорающимся огоньком, потом поднес ее к кончику сигареты и глубоко, со смаком, затянулся, наслаждаясь запретным удовольствием.
– Просто приглядывай за ней.
– Ты все еще в Нью-Мехико? Я думал, приедешь сюда и сам со всем разберешься.
– Расслабься, Колтрейн. У меня все под контролем.
– Где ты, черт возьми, Бардел?
– Близко, – пробормотал Люк. – Ближе, чем ты думаешь. – Он нажал кнопку мобильного телефона, прерывая связь, и представил раздраженную физиономию Джимми Колтрейна.
Джимми Колтрейн на пятнадцать лет старше Люка. В детстве был задирой, когда вырос, стал посредственным копом. Это он нашел Джексона Бардела с размозженной пулей головой; это он, бросив только один взгляд на Люка, забрал ружье из его трясущихся пальцев и спокойно стер отпечатки. А потом вложил оружие в руку мертвого Джексона.
Уловка никого бы не обманула – существуют ведь всякие пробы, анализы и экспертизы, – но Колтрейн позаботился, чтобы никто не потрудился взять эти пробы и провести экспертизы. Все знали, что Джексон Бардел был пьяницей и садистом. Никто не горевал по нему, за исключением его мамаши, но Эстер вечно из-за чего-то брюзжала. По крайней мере, в тот раз у нее была причина.
Люк до конца и не понял, почему Колтрейн поступил так, а не иначе. Может, просто потому, что всегда ненавидел Джексона Бардела. Может, просто знал, что рано или поздно все изменится и Люк сможет ему отплатить. Или, может, ему просто нравилось распоряжаться чужими судьбами.
Люку было наплевать. Тело Джексона Бардела кремировали, папки с материалами расследования сгорели во время пожара, и никто ничего не мог сделать, кроме как выслушивать бредни Эстер про «этого сатанинского выродка», который убил ее мальчика.
Такая же подлая, злая и мерзкая, каким был ее единственный сыночек. Она, случалось, била его, когда он был еще слишком мал, чтобы дать сдачи. Потом он сбежал.
Но теперь вернулся. И прежде чем уедет, нанесет короткий визит Эстер Блессинг.
И расскажет ей, как именно умер ее драгоценный отпрыск.
