Текст книги "Наследие прошлого"
Автор книги: Энн Мэтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Глава 8
В тот вечер Маделин не удалось, вернувшись домой, поговорить с Дианой. Дочь уже была в постели и, по всей видимости, спала. На тихий зов матери она не ответила, и Маделин осталось только поверить в то, что девочка действительно спит.
Сама Маделин провела бессонную ночь. Только под утро, вконец измученная, она наконец задремала, а когда она открыла глаза, Диана сидела и пила какие-то таблетки.
– Что-то случилось? – удивленно приподняв бровь, поинтересовалась Маделин.
Диана выглядела бледной, и Маделин забеспокоилась – для болезни дочери сейчас было совсем не время, но она тут же отругала себя за эгоистичные мысли; простуда время от времени бывает у каждого человека.
– Я приболела, – ответила Диана, голос у нее был слегка гнусавым, – и у меня ужасная головная боль. Наверное, я простудилась.
Маделин, нахмурившись, выскользнула из постели, накинула халат и надела шлепанцы. Подойдя к кровати дочери, она потрогала ее лоб – он был немного горячим.
– Тебе лучше остаться в постели, дорогая, – посоветовала Маделин, направляясь в кухню. – Что бы ты хотела на завтрак? Может, тосты и яйцо?
Диана покачала головой и проглотила таблетку аспирина, натянув одеяло до самого подбородка, она тоскливо и отстраненно посмотрела на мать.
Маделин пожала плечами и открыла дверь кухни.
– Мне бы бутылку горячей воды, – нерешительно попросила Диана, – и одно яйцо, взбитое с сахаром и сливками.
Маделин с сомнением посмотрела на дочь:
– Думаешь, это благоразумно? К тому же, если ты заболела…
– Я уверена, что обойдусь и этим, – торопливо ответила Диана.
– Ну ладно. – Маделин вышла и закрыла за собой дверь. Она поставила чайник и, вернувшись в комнату, включила отопление.
Натянув брюки и свитер и сославшись на то, что ей надо выяснить вопрос с квартирной платой, Маделин выскользнула из дома – на самом деле ей надо было срочно позвонить.
С апартаментами Николаса ее соединили без всякой волокиты и лишних расспросов; управляющий уже хорошо знал ее имя, и персонал был предупрежден, что относиться к ней надо с таким же почтением, как к самим Витали.
Было уже половина одиннадцатого, но голос Николаса явно свидетельствовал о том, что он еще в постели.
– Кто это? – сонно спросил он.
– Это я. Маделин.
– Маделин? – Голос стал более осмысленным. – Маделин? Что случилось? Почему ты звонишь мне в такую рань?
Маделин вздохнула:
– Уже совсем не рано. Я встала пару часов назад. Дело в Диане, Ник. Она не очень хорошо себя чувствует, думаю, она простудилась или подхватила какую-то инфекцию. Она сейчас в постели.
– И что? – проворчал Николас.
– Ну… о, Ник, я не могу сказать ей о нас сегодня. – Она нахмурилась – объяснить все Николасу оказалось не так просто, как она думала. – Милый, постарайся понять…
Несколько мгновений в трубке царило молчание, потом он сказал:
– Мы не станем говорить ей сегодня, но не проси меня, чтобы я не приезжал. Это все.
Он отключился прежде, чем она успела ответить, с некоторым трепетом она положила трубку. Ей очень хотелось увидеться с ним, но она волновалась за реакцию Дианы.
Когда Маделин вернулась домой, Диана была явно не в духе. Она выглядела совершенно больной и, казалось, горела, Маделин взяла губку и обтерла ей лицо холодной водой.
– Хочешь еще чего-нибудь? – ласково спросила она, убирая волосы со лба дочери.
– По-моему, я хочу лимонного сока, – кивнув, ответила Диана. – Есть у нас лимоны?
– Есть, я сейчас сделаю тебе сок.
Маделин быстро прошла на кухню, снова поставила на плиту чайник, несколько минут спустя окатила лимоны горячей водой и выжала из них сок. Добавив в стакан лед, она отнесла напиток дочери, Диана поднялась, Маделин подложила ей под спину подушку и подала стакан. После того как она попила, Маделин сказала:
– Ну а теперь постарайся немного поспать. Чуть позже, если тебе не станет лучше, я вызову доктора Фоулдса.
Диана помотала головой.
– Мне не нужен доктор, – горячо заверила она мать. – Это всего лишь легкая простуда, завтра я буду совсем в порядке.
Маделин нахмурилась:
– Может быть. Посмотрим.
Девушка заснула, и Маделин вместо обеда легко перекусила – есть ей не хотелось совсем.
Николас приехал в начале третьего. Диана все еще спала, и Маделин тихо впустила его. На ней все еще были узкие зеленые брюки и желтая свободная блуза, волосы собраны во французский узел.
Когда Николас вошел, ей показалось, что он своей массивной широкоплечей фигурой заполнил всю их маленькую квартирку. Сняв дубленку, он остался в темных брюках и синем свитере. Его волосы, отросшие за время поездки, слегка вились на концах, и, глядя на него, Маделин получала чувственное наслаждение.
– Ну? Как Диана? – вместо приветствия, поинтересовался он.
– Боюсь, не слишком хорошо, – хмурясь, ответила Маделин. – У нее высокая температура, и большую часть дня она спит.
– Понятно, – кивнул Николас, доставая портсигар. – Что тебя еще беспокоит, милая?
Маделин безуспешно попыталась взять себя в руки.
– Почему ты решил, что меня что-то беспокоит? – неестественно напряженным тоном спросила она.
– Не юли, пожалуйста, – тихо попросил он, и глаза его необычно потемнели. – Иди-ка сюда, черт возьми, я не собираюсь трогать тебя, хотя, как я вижу, придется…
Он резко притянул ее к себе на колени и впился губами в ее губы – на некоторое время в квартирке воцарилась тишина… которая внезапно была прервана тоскливым голосом Дианы:
– Мам… ты здесь?
Маделин вскочила на ноги, оправила блузу, пригладила слегка выбившиеся из прически волосы, Николас же лениво дотянулся до портсигара, вытащил сигарету и закурил. Маделин вошла в спальню и улыбнулась:
– Я здесь, дорогая. Чего ты хочешь?
– Пить хочу, – капризно заявила дочь.
Маделин налила ей лимонного сока и подавала ей стакан, когда в дверях спальни возник Николас и остановился, прислонившись к дверному косяку.
Глаза Дианы изумленно расширились, она даже поперхнулась соком. Маделин вытерла ей подбородок салфеткой и пояснила:
– У нас гость.
– Я и так вижу, – холодно ответила Диана.
– Меня пригласили, – несколько наглым тоном заметил Николас. – У тебя есть возражения?
Диана, ничего не ответив, откинулась на подушки.
– Посиди со мной немного, мама, – жалобно попросила она, не сводя глаз с лица Николаса, – мне так одиноко.
– Тогда присоединяйся к нам – выходи в гостиную, – ледяным тоном предложил Николас.
Диана почувствовала себя уязвленной:
– Я плохо себя чувствую.
– Правда? – Тон Николаса был скептическим. – А доктор тебя уже видел?
– Нет, – ответила Маделин.
– Я же сказала тебе! – сердито воскликнула Диана. – Мне не нужен врач.
– Зачем же мучить себя? – саркастически продолжал Николас. – Я думаю, ты просто обязана показаться врачу.
Маделин тревожно взглянула на него:
– Считаешь, все так серьезно?
– Нет, не считаю. Просто хочу проявить к Диане побольше внимания. – Девушка метнула в его сторону совершенно убийственный взгляд, который он не мог не заметить.
– Ну тогда ты позвонишь ему? Доктор Фоулдс. Номер записан в книжке.
– Конечно. – Николас поднялся, не глядя на Диану. – Где здесь ближайшая телефонная будка?
Маделин объяснила ему, и он, иронически отсалютовав Диане, удалился.
Как только он ушел, Диана взбешенно накинулась на мать:
– И ты позволила ему так вести себя! Я вас обоих ненавижу!
У Маделин аж перехватило дыхание – столько злобы было в голосе дочери.
– Но почему? Мы ведь только хотим, чтобы тебе как можно скорее стало лучше.
– Почему? Чтобы ты могла чувствовать себя совершенно свободной, чтобы уходить куда и когда тебе вздумается!
– Твои упреки неуместны, Диана.
– Ах так! – возмутила та. – Ладно! Пусть приходит доктор! Мне все равно!
Доктор Фоулдс был довольно пожилым господином, но пришел довольно быстро. Осмотрев Диану, он вернулся в гостиную, убирая в сумку стетоскоп.
– Если честно, миссис Скотт, – растягивая слова, сказал он, – то я не нашел ничего, о чем стоило бы беспокоиться. Кроме, может быть, легкого насморка.
– Но у нее температура…
– …совершенно нормальная, – закончил за нее доктор, доброжелательно улыбаясь. – Думаю, ваша дочь просто притворяется, миссис Скотт. Ей что, не хочется завтра в школу идти?
Маделин едва осмелилась взглянуть на Николаса.
– Но… но она была больна, доктор…
– Вы как следует осмотрели ее на предмет болезни, если понимаете, о чем я говорю?
– Почему же, понимаю… нет.
– Это несомненно. Так я и думал, моя дорогая. В следующий раз вам стоит по душам поговорить с юной Дианой, прежде чем вызывать врача.
– О, мне ужасно жаль, что я понапрасну потревожила вас. – Маделин виновато потупилась.
– Да все в порядке, а то у меня были бы слишком легкие выходные. Скажите девочке, чтобы прекратила симулировать и отправлялась завтра в школу, а иначе я приду и отшлепаю ее. Знаете, для этого она еще не слишком взрослая.
– Спасибо вам, доктор. – Маделин проводила его к двери. Чувствовала она себя просто отвратительно, ей было ужасно неловко и перед Николасом, и перед доктором.
Маделин взяла Николаса за руку:
– Ник, я уверена, что ты прав, но мы не можем рассказать ей обо всем прямо сейчас. Не надо.
– Почему? – холодно осведомился он.
Маделин пожала плечами, не найдя сразу подходящих слов.
– О… просто я хочу, чтобы между нами все было… правильно и честно, а сейчас наши отношения здорово испортились, и небеса знают, к чему могут привести наши разногласия.
Николас насупился.
– Маделин, да ты просто-напросто боишься сказать ей! – тоном обвинителя заметил он. – Сегодня уже воскресенье, вспомни-ка. Моя мама прилетает в среду, а в четверг мы отправляемся в Вилентию. Сколько ты намерена откладывать?
– Я не знаю… – Маделин отвернулась. – Все так внезапно…
– Внезапно?! Внезапно?! Маделин, ты хочешь, чтобы я безропотно ждал, пока ты наберешься достаточно смелости, чтобы сказать своей дочери в лицо о том, что должно сделать тебя счастливой, я не ошибаюсь?
– Нет, я вовсе не хочу ждать. Просто я не хочу разбить Диане сердце…
– По-моему, разбить черствое сердце твоей дочери гораздо труднее, чем кое-кому другому, – проворчал Николас. – Так ты скажешь ей сейчас? – жестко осведомился он.
– Я… я… Николас, пожалуйста…
Но Николас, резко вскочив, схватил дубленку – лицо его при этом было совершенно непроницаемо, хотя глаза гневно сверкали.
– Ку… куда ты собрался? – умоляюще простонала она.
– Обратно в отель, – буркнул он, направляясь к двери.
– О нет! Ник, не надо так… – Отчаяние захлестнуло ее.
Но Николас, игнорируя ее мольбу, выскочил за дверь, захлопнув ее за собой раньше, чем она успела остановить его.
Николас чувствовал себя ничуть не лучше Маделин. Ни одна женщина до этого момента не пыталась так открыто противоречить ему. Унизительно было сознавать, что, несмотря на ее нерешительность, он так сильно желал ее, что согласился бы отложить их свадьбу на столько, на сколько она пожелала бы.
Маделин, оставшись одна, без сил рухнула на диван, и горячие слезы полились из ее глаз. Ужас и безысходное отчаяние полностью овладели ею.
Глава 9
Николас был настолько взбешен, что, вернувшись в отель, довольно резко ответил что-то дежурному клерку, учтиво поприветствовавшему его. Проигнорировав лифт, он пешком взбежал по лестнице до того этажа, где располагались апартаменты Марии, и, нетерпеливо распахнув дверь, буквально ворвался в ее гостиную.
Девушка сидела на диване и листала журнал, поедая шоколадные конфеты из стоявшей рядом роскошной коробки. Когда в ее комнате возник отец, она лениво улыбнулась ему. Он был мрачен, как грозовая туча, так что Мария не стала задавать лишних вопросов. Много лет назад она отучилась от любопытства, поскольку в ответ могла получить далеко не вежливую отповедь.
– Привет! – поздоровалась она на английском. – Вот так сюрприз. – Они часто, когда оставались вдвоем, говорили по-английски, поскольку для Николаса этот язык стал родным.
Отец устало опустился в просторное кресло.
– Налей мне выпить, – резко сказал он. – Ты знаешь, что я люблю.
– И как ты это любишь, – безмятежно заметила дочь, соскользнув с дивана. Она выглядела такой свежей и спокойной, что у Николаса сразу потеплело на душе. Ну почему Диана Скотт не может быть нормальным, уравновешенным ребенком?
– Вот, папочка. – Она протянула ему стакан с прохладным напитком. Она нахмурилась. – Ты себя хорошо чувствуешь?
– Я чувствую себя раздавленным! – помотал головой он, еще сильнее нахмурившись.
Мария невозмутимо вернулась на диван и снова взялась за журнал. Николас сердито воззрился на нее:
– Где мисс Сайкс?
– В своей комнате. Ты хочешь ее видеть?
– Нет, – угрюмо буркнул Николас. – Чем ты занималась, кроме того, что неумеренно уничтожала шоколад?
– Да ничем особенным. Мы гуляли утром – но это ты и сам знаешь, потом пили кофе в настоящей английской чайной комнате. По крайней мере, так нам назвали это место, но, я думаю, это было просто милое маленькое кафе. Там было здорово. – Она улыбнулась.
Николас был раздосадован и чувствовал себя ужасно. Напряжение последних суток дало себя знать ломотой в костях, и он ощутил, что последнюю ночь практически не спал. Словно дикий зверь, запертый в клетку, он принялся ходить взад-вперед по комнате. Мария поняла, что произошло что-то очень серьезное, поэтому ласково произнесла:
– Ну хватит метаться, папа. Ты заставляешь меня нервничать.
Николас, проигнорировав ее замечание, продолжал бродить по комнате. Налив себе еще выпить, он спросил:
– На машине прокатиться хочешь?
– Ну я… я думаю, мы могли бы. А ты уверен, что именно меня хочешь взять с собой?
– Абсолютно, – гневно пробормотал он.
Мария, пожав плечами, встала с дивана:
– Судя по твоему настроению, я не тот человек, с которым тебе хочется сейчас побыть.
Николас нахмурился еще сильнее, чем прежде:
– Что, черт возьми, значит это твое замечание?
– Ну… женское общество… внимание любящей женщины, – замявшись, начала она.
– Черт побери, – проворчал он. – Ты ошибаешься.
– А что с Маделин? – не сдержалась Мария.
– Забудь про Маделин, – холодно посоветовал он. – Ты будешь переодеваться?
– Конечно. Только не будь таким злюкой. Я Мария… помнишь?
– Помню. – Глаза его на мгновение потеплели. – Ладно, красавица. Не заставляй меня долго ждать.
Он легонько шлепнул ее по спине, поторапливая, а она весело улыбнулась ему; что бы ни произошло между отцом и Маделин, сейчас было не время разговаривать об этом.
Мария переоделась в белые брюки из тяжелого шелковистого джерси и белый, с ярко-красной отделкой жакет. В этом наряде она выглядела лет на восемнадцать, а уж пятнадцать ей точно никто бы не дал. Когда она присоединилась к Николасу, он почувствовал прилив гордости за дочь – уверенную в себе стройную красавицу. Он на некоторое время позабыл о неприятностях, с удовольствием глядя на нее.
Красный «шеридан» ждал их, припаркованный у гостиницы, и Мария с удовольствием скользнула на сиденье. С тех пор как она приехала в Англию, отец уделял ей не так уж много времени, и она радовалась неожиданно подвернувшейся возможности подольше побыть с ним.
На торговой площади Оттербери в воскресенье было многолюдно. Повсюду прохаживалась, смеясь и болтая, веселая молодежь, и Мария позавидовала их беспечности. Дома в Италии у нее было много друзей, и практически все выходные она проводила с ними на озерах. Она скучала по своим друзьям – в Оттербери друзей у нее еще не было. Но, одернула она себя, здесь она была, с Ником и Харви, а это не так уж и мало.
Внезапно она подалась вперед:
– Ой, это же друг Дианы Скотт. Выглядит так, словно он кого-то ждет. Как думаешь, может, Диану?
– Вполне вероятно, – сухо ответил Николас. – Если так, то ждать ему придется долго и напрасно. Вряд ли она придет. Она в постели. – Голос его был так ироничен, что Мария мгновение пристально смотрела на него.
– Она заболела?
– Говорит, что заболела, – вцепившись пальцами в руль, проворчал Николас.
– Тогда тебе не кажется, что мы должны остановиться и сказать ему об этом? По-моему, ему уже изрядно надоело ждать, наверное, он уже долго стоит здесь.
Николас пожал плечами. У него не было совершенно никакого желания разговаривать с кем бы то ни было, но, чтобы избежать дальнейших расспросов со стороны Марии, он согласился.
Объехав площадь, он подрулил к тому месту, где стоял Джефф.
Мария опустила стекло.
– Эй! – позвала она Джеффа, тот немедленно повернулся – их массивный красный «шеридан» сразу же привлек к себе всеобщее внимание. – Ты ждешь Диану? – Джефф торопливо направился к автомобилю; он был удивлен и польщен одновременно. Мария, понизив голос, быстро обратилась к отцу:
– Можно пригласить его прокатиться с нами?
– Наверное, можно. – Голос у Николаса был совсем не радостным.
– Для разнообразия мне не помешало бы пообщаться с кем-нибудь молодым, – заметила Мария легкомысленным тоном.
– Ну спасибо, – буркнул Николас и бросил на дочь такой взгляд, что она рассмеялась.
– Знаешь, я не имела в виду, что ты старый, – прошептала она, когда Джефф уже вплотную подошел к машине.
– Да, – сказал он, наклоняясь к окну, – я жду Диану. – Глаза его с удовольствием обозревали прекрасную картину – прелестная Мария, сидящая в шикарном автомобиле, и внезапно он решил, что вовсе не расстраивается по поводу того, что Диана не пришла на свидание.
– Она заболела и лежит в постели, – лукаво сверкнув глазами, сообщила Мария. – Наверное, теперь тебе ждать нечего?
Джефф прищурился:
– Полагаю, что так.
– Тогда как насчет того, чтобы поехать с нами? Правда, я не знаю, куда мы направляемся, но все лучше, чем просто так болтаться здесь.
Лицо Джеффа вспыхнуло.
– Но я… – Он бросил быстрый взгляд на Николаса. – А твой… э-э… друг не возражает?
Мария расхохоталась.
– Это мой отец, – пояснила она, заодно и представив их. – Он не возражает. Садись.
Она подвинулась, так что Джефф смог усесться с ними на переднем сиденье. Николас непроизвольно вспомнил, что предыдущим вечером рядом с ним, так же как сейчас Мария, сидела Маделин.
Гнев в его душе вспыхнул с новой силой, он резко рванул с места, перепугав толпу подростков, которые почти окружили его великолепный автомобиль.
Николас приехал на фабрику, когда на часах было уже одиннадцать. Широкими шагами войдя в здание через стеклянные двери, он был остановлен дежурным служащим.
– Мистер Витали! Вас ждет юная леди. Уже с десяти часов ждет. Сказала, что по личному делу, я пропустил ее в приемную.
– Почему ты здесь? – сурово осведомился он.
Диана вспыхнула:
– Я скажу вам, мистер Витали. Я хочу, чтобы вы перестали встречаться с моей мамой. – Она откашлялась. – Так будет лучше, пожалуйста.
– Ты что, серьезно? – гневно спросил он.
Диана судорожно сглотнула:
– Конечно серьезно. Послушайте… мы были счастливы до тех пор, пока не появились вы, вы все испортили, вы настроили мою маму против меня.
– Это ты сама настроила свою маму против себя, а не я. Господи, я не могу понять, как ты вообще можешь постоянно думать о себе.
– Раньше она никогда так не поступала. Она обращается со мной так, словно я ей мешаю…
– Чепуха!
– Это правда! – Диана усмехнулась. – Она думает, что раз вы уделяете ей столько внимания, значит, вы серьезно относитесь к ней.
– Я не понимаю, как ты осмелилась прийти сюда и обсуждать со мной твою маму в таком пренебрежительном тоне! – сердито воскликнул он, вставая. – Кто ты после этого, черт побери!
Диана оскорбленно сжала губы. Потом презрительно продолжила:
– Я люблю мою маму и не хочу, чтобы ей было плохо. Дядя Эдриан хочет жениться на ней. Вы думаете он захочет ее… после вас?
– Замолчи! – окончательно взорвался Николас. – Как ты смеешь говорить, что любишь свою мать? Ты любишь только одного человека – Диану Скотт! Тебя ужасает перспектива того, что твоя мать выйдет за меня замуж. Тебя нимало не заботит, будет ей плохо или нет. Все, что тебя по-настоящему беспокоит, – так это то, сможешь ли ты совать нос в наши дела. Кроме того, у нас ведь могут быть еще дети, правда?
Диана побелела как полотно, словно он задел ее больное место, и неуверенно поднялась на ноги.
– Она никогда не будет счастлива с вами! – тяжело дыша, прокричала Диана.
Продолжать этот бессмысленный спор Николас был не в силах.
– Убирайся! – приказал он. – Прежде чем я потеряю терпение. Вон!
Диана вскочила и бросилась к двери.
– Я вас ненавижу! – в ярости крикнула она и выскочила из приемной, захлопнув за собой дверь.
Глава 10
Дни после внезапного ухода Николаса текли для Маделин тоскливой серой чередой. Она автоматически ходила на работу и частенько не могла сдержать слез, скорбя об утраченной любви. Остаток воскресенья Диана провела в постели, но у Маделин не было никакого желания общаться с ней после того, что сказал доктор. Когда Диана услышала, что Николас ушел, мать заметила на ее лице удовлетворенную полуулыбку, которая сказала ей больше, чем любые слова, и ранила ее в самое сердце.
В ней еще жила робкая надежда на то, что Николас позвонит ей, но ее ждало горькое разочарование. Она чувствовала себя беспомощной. Конечно, он не намеревался возобновлять их отношения. Эдриан ведь предупреждал ее, что Николас не тот тип мужчины, который связывает себя с одной женщиной, но… но он ведь ушел совсем не по этой причине. Он был оскорблен ее нерешительностью перед злой волей Дианы.
В понедельник вечером Диана устроила в доме настоящую бурю. Ее благожелательность по отношению к матери была позабыта. Маделин вяло поинтересовалась, что произошло, на что Диана гневно выкрикнула:
– Дочь твоего дорогого дружка вчера увезла с собой Джеффа!
– Увезла Джеффа? Каким образом? И вообще, откуда ты знаешь? Ты ведь весь день пробыла в постели.
Диана вспыхнула:
– Джефф сам рассказал мне. Я встретилась с ним в обед, и он не смог удержаться, чтобы не похвастаться. Он ждал меня вчера на торговой площади, когда туда прикатили на своей шикарной машине Мария и ее папаша. Мария сообщила ему, что я больна и не смогу прийти, а потом по доброте душевной предложила поехать с ними! Они ездили в Лондон, осматривали окрестности, а потом мистер Витали угостил их ужином в дорогом гриль-баре в Уэст-Энде. Ты бы только слышала Джеффа! Он просто захлебывался, рассказывая все это. Он сказал, что Мария потрясающая и так далее и тому подобное. – Диана нахмурилась.
Она не сочла возможным рассказывать матери о том, что Джефф, пылкий и влюбчивый, продолжительно уговаривал ее не быть такой холодной, когда он пытается ласкать ее. Он был настолько добр, что поспешил доложить ей, что Мария совсем не такая и, когда они оставались наедине, ему было с ней хорошо. Он просил Диану не быть такой ханжой, говорил, что она должна проснуться и не жить в придуманном мире. Диана, юная и стеснительная, не смогла рассказать об этом, она сочла, что на данный момент ее жизнь и так достаточно сложна.
– Ну, я не стала бы беспокоиться об этом, – цинично заметила Маделин. – Едва ли Мария думает о том, чтобы сблизиться с Джеффом Эмерсоном, а если нет, то ее отец быстро справится с этой проблемой.
Тут же вспомнив об утреннем разговоре с Николасом Витали, Диана покраснела и исподтишка взглянула на мать. Нет, по всей видимости, он не звонил ей. Она вполне допускала возможность того, что он сделает это, и тогда у нее возникнут серьезные проблемы. Но раз он этого не сделал, хотела бы она знать, решил ли он выполнить ее просьбу или нет. Она надеялась на то, что да. Может, даже то, что произошло с Джеффом, не так уж и плохо. Теперь Маделин наверняка решит, что все кончено.
В среду накануне Пасхи в колледже устраивали представление, в котором участвовала Диана. Маделин непременно должна была пойти, и, как всегда, Эдриан предложил ей пойти вместе. Женщина была равнодушна, но приняла приглашение, чему Эдриан удивился. Он не понимал, что произошло между Маделин и Николасом Витали, и решил ни о чем не говорить, надеясь на то, что все разъяснится со временем.
Маделин была уверена, что не сможет сосредоточиться на пьесе, но дороги назад у нее не было – Диана так ждала этого вечера и была так благожелательно настроена, что Маделин не смела нарушить это подобие гармонии.
Одевшись, она сидела перед зеркалом, внимательно рассматривая свое отражение. Под глазами залегли темные круги, придававшие лицу страдальчески-усталое выражение, и она подумала, что выглядит сейчас на свои тридцать три, а то и больше.
Эдриан, подъезжавший к ее дому, увидев ее одинокую унылую фигуру, пожалел о том, что Николас Витали не видит того, что он сотворил с некогда цветущей красавицей.
Всю дорогу до колледжа они молчали, оба погруженные в свои собственные мысли.
Зал был уже почти полон, но для них были зарезервированы места в переднем ряду. Когда они подошли к креслам, внезапно сзади них раздался голос:
– Привет, Маделин!
Она резко обернулась, сердце ее екнуло – на минуту ей показалось, что ее окликнул Николас… но нет, это оказался Харви Каммингс.
– О! Привет, Харви, – спокойно ответила она, попытавшись улыбнуться. Он, как выяснилось, пришел сюда с Мастерсонами и какой-то молодой женщиной, но оставил их, чтобы поговорить с ней. Эдриан тактично отошел, оставив их наедине.
– Что происходит, милая? – участливо поинтересовался он, внимательно изучая ее лицо.
– Почему… э-э… я не понимаю, что ты имеешь в виду, – растерянно пробормотала она.
– Уверен, что прекрасно понимаешь. В последнее время вы с Ником совсем не видитесь. – Он поморщился. – А он стал похож на медведя-шатуна, но что случилось, не говорит. Хотя я думаю, что догадываюсь. – При этих словах сердце Маделин подпрыгнуло, а он продолжал: – Сегодня из Италии прилетела его мать. А с ней какая-то родственница, какая-то дальняя кузина, что ли. – Он понизил голос. – Милая, позвони ему, ладно? Не позволяй его матери воспользоваться обстоятельствами. Ник совсем ничего не соображает, поверь мне.
Маделин негромко хлопнула в ладоши.
– А что же он тогда сам не позвонит мне?
Харви пожал плечами:
– Думаю, он считает, что ты виновата в том, что произошло; ты и твоя дочь, так ведь? Ник не слишком гордый, но и заискивать не станет. Наверняка что-то здорово задело его.
– Так и есть. – Маделин покачала головой. – О, Харви, ты думаешь мне стоит позвонить?
– Уверен.
Спектакль был хорошим, но Маделин едва понимала, что происходило на сцене. Она была поглощена своими проблемами. Завтра, если она решится, она позвонит Николасу. Но вот вопрос: что она ему скажет?
Поехать в лондонский аэропорт встречать мать у Николаса времени не было, так что вместо себя он послал Марию на лимузине, который вел его личный шофер. И вот когда он к обеду вернулся в отель, то с удивлением обнаружил, что его ждет не только мать, но еще и София Рудолфи. Поцеловав мать в качестве приветствия, ему, конечно, пришлось одарить поцелуем в щеку и Софию – в целях приличия избежать этого было нельзя. Было очевидно, что мать все еще одержима идеей женить его на Софии, она считала, что эта женщина – самая подходящая для этого кандидатура. Но Николас ее мнения не разделял, хотя София ему и нравилась. В красном, оттенявшем ее волосы, бархатном облегающем платье она выглядела очень эффектно. Поскольку приехали они совсем недавно, на ней все еще была серебристая норковая шубка, и Николас неожиданно подумал, что это именно та женщина, которая стала бы ему подходящей женой. Они были бы превосходной парой в обществе. София всегда бы знала, как правильно вести себя и о чем говорить с его деловыми партнерами. К тому же он мог бы быть уверен, что нашел для Марии любящего ее по-настоящему человека.
Но почему же тогда от мысли о женитьбе на ней ему становилось так тоскливо? Конечно, он знал ответ на этот вопрос. С тех пор как он встретил Маделин, все другие женщины поблекли и стали ему совершенно неинтересны. Теперь он не смог бы делить свою жизнь ни с какой другой. На какой-то момент он вдруг всем телом ощутил ее незримое присутствие рядом, ее тепло, любовь и нежность. Ну почему она не согласилась без всяких условий быть с ним рядом.
Он взглянул на мать. В свои пятьдесят Мария Кристина Витали была еще очень красивой женщиной. Длинные волосы, заплетенные в косы, короной уложенные вокруг головы, и строгий стиль одежды придавали ей поистине королевский вид. В течение многих лет она старалась подчинить себе Николаса, заставить его осознать возложенную на него ответственность, но тщетно, он был слишком независим и слишком любил ее. Когда она думала о том, что он так и не обзавелся сыном, который мог бы потом продолжить дело династии Витали, ей становилось горько.
И вот она говорит с Николасом, а он цинично улыбается в ответ.
– Раз ты отказался подождать несколько дней, чтобы полететь вместе со мной, то я решила, что София составит мне отличную компанию. А вернуться в Италию она сможет с тобой. – Акцент ее был заметен еле-еле, поскольку и она много лет прожила в Америке.
Николас ослабил ворот рубашки под галстуком.
– Конечно, – пробормотал он, – я рад, что ты приехала в компании Софии. – В некотором замешательстве потерев рукой шею, он взглянул на Марию, надеясь, что ее присутствие принесет ему вдохновение или она ему поможет – девушка была прекрасно осведомлена о намерениях своей бабушки.
Но Мария беспомощно приподняла плечи, и ему пришлось промямлить:
– Я… э-э… может, я еще и не поеду в Италию…
– О, Ник! – София надула губки. – Почему нет? А мы рассчитывали на это. Я подумала, как было бы прекрасно нам втроем побыть вместе.
Николас нервно провел языком по пересохшим губам:
– Послушайте, давайте-ка пойдем пообедаем в ресторане. Мы обсудим все это чуть позже, когда вы отдохнете. Я уверен, что после такого длительного путешествия вы чувствуете себя уставшими.
Последовав его предложению, они пообедали, после чего обе женщины разошлись по комнатам – тема отъезда в Италию в беседе больше не затрагивалась.
Николас был рад наконец-то остаться с дочерью. Мисс Сайкс дремала, расположившись в кресле, но, когда они вошли, немедленно проснулась. В любой другой день Николас безжалостно отправил бы ее куда-нибудь, но сегодня, как, впрочем, и вообще в последние несколько дней, его мысли были заняты совсем другим.
Мария плюхнулась в кресло и заметила:
– Ну, Ник, бабушка решила взяться за тебя всерьез! Надо же зайти так далеко, что привезти с собой Софию! Какой кошмар! Если бы я была Софией, я бы чувствовала себя просто ужасно!
Николас нахмурился.
– Знаешь, ты не должна обсуждать такие вещи, – угрюмо сказал он. – Ты что-то слишком распустилась.
– Она же просто болтает, – примирительно заметила мисс Сайкс. – Она такая непосредственная девочка.
Мария виновато посмотрела на отца, и Николас, смягчившись, улыбнулся.
– Я уверен, что вы совершенно правы, мисс Сайкс, – благодушно произнес он и тяжело вздохнул. – Господи, что же мне теперь делать? – Повернувшись, он вышел из апартаментов, хлопнув дверью, и Мария тоже вздохнула.
