Текст книги "Опасное очарование"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Ваша дочь сказала, вы были с Долорес.

– Да. – Зеркало заднего вида занимало его явно больше, чем она.

– Вы любите ее? – отчаянно вырвалось из груди, и девушка сжала кулаки, чтобы не расплакаться.

– Люблю? А что такое любовь? – Щелкнул замок зажигания. – Ну что, поехали?

– Мануэль!

Сигарета давно погасла, и Джулия выбросила ее в окно. Несчастный вид девушки разжалобил бы и камень, но Мануэль лишь насмешливо фыркнул:

– Что такое? Мы опять оскорбили нашу принцессу дурными манерами?

– Мануэль, пожалуйста, не издевайтесь надо мной. Я пришла потому, что чувствовала, что должна прийти. Я не могла пустить все на самотек…

– И теперь жалеешь, – сухо отрезал он.

– Нет, но… пожалуй, да. – Она зябко поежилась, хотя в салоне было по-прежнему жарко. – Вы совсем не рады меня видеть? Ну хоть чуть-чуть? Я вам совершенно безразлична?

– Безумно интересно, что ты хочешь услышать в ответ. – Он отрывисто кашлянул. – Послушай, Джулия, все эти детские игры в любовь не для меня. Ты мне нравилась, я хотел тебя, безумно хотел, если тебе так больше нравится. Но только и всего. Ты оттолкнула меня, потому и оскорбила. Я сам небезгрешен и все понимаю. – Он расслабленно вытянул ноги. – Надеюсь, между нами все сказано? Прощай, крошка, ты мне больше не нужна.

– А как же тот вечер?

– Ах, тот вечер… Тогда я был зол, очень зол. Я чуть не придушил тебя, но только потому, что ты задела мою гордость.

– Я вам не верю, – всхлипнула она, ее сердце обливалось кровью.

– Как хочешь, детка, верь во что угодно, только не мни себя Золушкой. Я не прекрасный принц и никогда им не стану, слышишь, никогда! Через неделю я уезжаю в Штаты. Прощай, Джулия. – Мануэль решительно выжал сцепление. – Итак, куда ехать?

Глава 7

Следующие дни Джулия провела как в бреду. Вспоминая последнюю встречу с Мануэлем, она впадала в оцепенение и не могла поверить, что он мог быть так жесток с ней, хотя и была уверена, что он не церемонился с женщинами.

В тот вечер Мануэль высадил ее в конце Фолкнер-стрит и тут же исчез, небрежно попрощавшись. Джулия шла, ничего не замечая вокруг, пока не очутилась на крыльце своего дома, да и там толком не пришла в себя. Лишь в воскресенье, ближе к ночи, она очнулась, словно от кошмарного сна, и решила положить конец ужасной неопределенности. Предложение Саманты представлялось ей теперь в совершенно ином свете, как единственный способ выйти из создавшегося положения, и Джулия решилась поехать в Штаты. Она еще не вполне оправилась после болезни и страдала отсутствием аппетита. Борьба с депрессией стала неотъемлемой частью ее жизни, и Джулия постепенно забывала о прежней мирной безмятежности.

Зайдя к Саманте, чтобы сообщить о своем решении, она застала подругу за приготовлениями к поездке.

– Джулия, я так рада, что ты едешь с нами! – воскликнула та. – Уверяю тебя, ты не пожалеешь. Никто не знает, что может случиться. Что, если приглянешься какому-нибудь профессору в колледже, представляешь?

Джулия грустно улыбнулась:

– Сейчас в это верится с трудом, но, надеюсь, хоть смена климата мне поможет.

– Конечно поможет, даже не сомневайся. Бен! Бен! Джулия все же едет с нами!

Бенедикт одобрительно кивнул и вышел, а девушки остались одни.

– Ну, рассказывай, что у тебя на уме? – разлив кофе, спросила Саманта. – Почему ты все же решилась? Виделась с Мануэлем Кортезом?

– Да. – Джулия вертела в пальцах незажженную сигарету. – И он совершенно определенно дал понять, что я для него ничего не значу.

– О Господи, Джулия. Это ужасно!

– По крайней мере, он был честен. Все кончено, финита ля комедия.

Саманта энергично кивнула:

– Все, что ни делается, – к лучшему. Свяжись ты с ним, потом горько пожалеешь, я верно говорю? Пол подходит тебе гораздо больше. Вернувшись, ты и не вспомнишь о красавчике латиноамериканце, выйдешь за Пола и будешь счастлива.

Джулия благодарно улыбнулась, однако ее глаза так и остались грустными. Даже такая мелочь не могла ускользнуть от внимания Саманты, и она решила отвлечь подругу более насущными проблемами.

– Давай поговорим о Тони, – бодро начала она. – Мне придется научить тебя кормить его, одевать, купать. Он ест не только молоко, так что я завалю тебя советами и инструкциями.

– Я, наверное, все перепутаю, – искренне призналась Джулия. – Я никогда не нянчила грудного ребенка.

– Да это просто! Даже Бен освоил эту науку. Он обожает возиться с Тони, и мне буквально приходится заставлять его рисовать, когда малыш не спит.

Саманта жизнерадостно рассмеялась, и Джулия в который раз по-доброму позавидовала счастью подруги. Жизнь Барлоу казалось ей такой безоблачной по сравнению с ее собственной.

– Кстати, я не говорила тебе, куда конкретно в Калифорнии мы едем? – И, поскольку Джулия отрицательно покачала головой, продолжила: – В Сан-Франциско. Но я думаю, что и университет, и дом, где мы будем жить все это время, находятся на берегу, ближе к Монтерею. Ты, конечно, слышала о Монтерее?

– Конечно.

– Там живут студенты из университета, а про дом, который предлагают Бену, говорят, что он – просто мечта. Мне почему-то кажется, что это одноэтажный домик, вроде тех, что бывают на ранчо. И у нас будет собственный кусочек пляжа. Только представь, Джулия, мы сможем плавать каждый день! – Она потрогала свой уже ставший плоским живот. – Купанье помогает восстанавливать фигуру. Иметь ребенка, конечно, хорошо, но внешность, определенно, страдает.

– По-моему, ты в порядке, – заметила Джулия. – Впрочем, и я не прочь поплавать, да еще в теплой воде.

– Мы вернемся черными, как шоколадки… – Саманта продолжала воодушевленно щебетать, но, заметив по лицу подруги, что та все еще страдает, притихла.

Только оказавшись на улице, Джулия почувствовала себя немного лучше. Решение принято, причин для волнения не осталось. Поездка в Штаты сама по себе – волнующее событие, да к тому же идеальное средство против уныния, так что жалеть не стоит. До отъезда оставалась всего неделя и множество неоконченных дел. Надо торопиться.

Вернувшись домой, Джулия первым делом сообщила родителям о своем решении. Мистер и миссис Кеннеди вместе смотрели телевизор, когда новость прямо с порога обрушилась на них.

– Правильно, дочка, – сразу отозвался отец. – Может быть, там ты вновь обретешь себя и воспрянешь духом. Я не знаю истинной причины твоего несчастья, но догадываюсь, что здесь не обошлось без мужчины, я прав?

Девушка виновато кивнула:

– Да, папа. Мама уже все знает.

– Я так и думал. Но она молчала как рыба. Ты не хочешь поговорить с отцом?

– Не очень.

– Хорошо, я не настаиваю, но как же Пол? Ты не думаешь, что сейчас самое время вспомнить о нем?

– Да, конечно, – неохотно согласилась Джулия. – Я сегодня окончательно все решила, сегодня и поговорю с ним.

– Но того мужчину ты знала и раньше. Так в чем же дело? Он женат?

Джулия невольно напряглась:

– Нет. Он был женат, потом развелся…

– Понимаю. А жениться на тебе…

– Он не собирается, – скорбно закончила девушка.

Мистер Кеннеди гневно сверкнул глазами, но жена ласково взяла его за руку:

– Джо, дорогой, оставь ее. Не видишь, она устала.

Смягчившись, он повернул к себе дочь за подбородок:

– Джулия, у нас никогда раньше не было секретов, объясни, почему он не хочет на тебе жениться? Ты его любишь?

– Думала, что люблю, теперь не знаю. Он… он меня не любит!

Ее голос сорвался, и, спрятав лицо в ладонях, она горько разрыдалась. Отец прижал ее голову к груди, и девушка еще долго громко всхлипывала, не в силах сдержать накопившиеся слезы.

– Не знаю, как объяснить вам, но я не виню его, – немного успокоившись, сказала она. – Он… он из другого круга, там свои правила, свои привычки.

– Значит, он иностранец?

Джулия кивнула.

– Не обижайтесь, я пойду спать. – Она направилась к двери. – Я… я скажу Полу завтра. И не волнуйтесь, все будет хорошо.

Теперь в неведении оставался только Пол, и, как и следовало ожидать, узнав о ее решении уехать в Штаты, он принял его в штыки.

– Ты шутишь! – воскликнул он. – Если ты уедешь сейчас, то вернешься не раньше апреля. Мы не увидимся почти два месяца!

– Не вижу в этом ничего ужасного.

– Но почему? Зачем все это? Я думал, мы любим друг друга.

– Пол, еще на Рождество я пыталась объяснить, что не уверена в этом. Дай мне уехать, так будет лучше.

– Джулия, ты словно с ума сошла, – горячо набросился на нее Пол. – Потерять голову из-за поездки в Калифорнию просто смешно!

– Ты несправедлив ко мне.

– Это ты несправедлива! Саманта не имела права тебя звать, ты же не няня!

– Ты прав, Пол, прав. Но Саманта здесь ни при чем, я сама все решила.

– Но почему? Тебе не нравится работать в магазине?

– Конечно нравится, если захочу, я смогу получить свое место обратно. Утром я видела менеджера, сказала ему об отъезде, и он уверил меня, что стоит к нему обратится, прежняя работа мне гарантирована.

Пол обреченно опустил голову:

– У тебя кто-нибудь есть?

– Да… и нет. – Джулия покраснела.

– Как прикажешь тебя понимать?

– А вот как. Я люблю одного мужчину, а он меня не любит.

Пол уставился на нее, не веря собственным ушам:

– Я его знаю?

– Не совсем. Пол, прошу тебя, родители выспрашивали-выспрашивали, хоть ты пожалей меня! Я не могу рассказать о нем, это не моя тайна. Простишь ли ты меня когда-нибудь? – Девушка нещадно кусала губы. – Пол, я уверена, я не та девушка, которая тебе, нужна. Может быть, пока меня не будет, ты найдешь себе более подходящую пару. Не хочу, чтобы ты проводил жизнь в напрасном ожидании. Между нами все кончено, извини.

– Напиши мне.

– Пол, лучше не надо. Забудь меня, я тебя не стою.

– Легко сказать. – На его глаза навернулись слезы, и он продолжал уже с надрывом: – О Господи, Джулия, почему мы не можем жить как раньше, как весь этот год? Мы были счастливы, не спорь, я знаю, что были.

Джулия раздраженно отвернулась:

– Пол, мы оба знаем, что в последнее время наши отношения сильно изменились. Ты должен был это чувствовать, разве не так?

– Конечно, чувствовал, сердце у меня не каменное. – Пол взмок от обиды. – Я не хотел, чтобы все всплыло на поверхность, как сейчас, думал, со временем ты одумаешься.

– Я-то как раз одумалась. – От отчаяния девушка чуть не кричала. – Пол, неужели ты не понимаешь?! Если мы поженимся, осознавая, что что-то не так, то всю жизнь будем проклинать друг друга. Через год на нас обоих будет страшно смотреть. Так не должно быть, не должно! – зачастила она. – Интересно, что ты думаешь о любви, как ее себе представляешь? Испепеляющее желание быть с одним человеком, ежедневно видеть его, касаться его, любить его или как-то иначе?

Пол озадаченно молчал. Он не был экспансивным человеком, и откровенные признания Джулии были ему явно не по душе. Раньше она никогда не разговаривала с ним в подобной манере, не вгоняла его в краску. Молодой человек смущенно кашлянул и, застегивая на куртке «молнию», едко произнес:

– Вот и замечательно. Раз уж так вышло – говорить больше не о чем. Мне не нравится, что ты сейчас пребываешь в мире грез, водружая того типа на призрачный пьедестал любви, готовый вот-вот рассыпаться, но спорить я не стану. До свидания, Джулия.

– До свидания, Пол. Мне действительно жаль, что все так получилось.

– Мне тоже, – холодно бросил он и быстро вышел.

Больше они не виделись, а рано утром в самом конце февраля Джулия с друзьями уже летела в Штаты, с ног до головы укутанная в теплую шерстяную одежду. Инструменты и картины Бена отправили раньше грузовым рейсом, и компания ехала налегке.

– Да здравствует хорошая погода! – ликовал Бенедикт, уютно усаживаясь между двумя женщинами в комфортабельном салоне самолета. Рядом в переносной детской кроватке мирно посапывал Тони. – Ой, девчонки, только представьте, шесть недель на солнце!

Джулия и пыталась представить. Она старательно отгоняла прочь все посторонние мысли, сосредоточенно думая лишь о ближайшем прекрасном будущем. Впервые с тех пор, как она рассталась с Мануэлем, ей удалось обрести душевное спокойствие. Спокойствие, длившееся семь долгих часов. Правда, как и все на свете, полет подошел к концу, и вместе с самолетом на землю спускалась и Джулия.

Внизу показался Лабрадор, и, повернув к югу, воздушный гигант устремился к аэропорту имени Джона Кеннеди, безжалостно напоминая девушке о том, что от реальности убежать нельзя.

Глядя вниз сквозь прозрачную дымку облаков, все трое увлеченно следили за тем, как леса сменяются реками и озерами, а те, в свою очередь, городами, пока на горизонте не возникли знаменитые, ни с чем не сравнимые очертания Манхэттена. Самолет скользнул вниз, развернулся и, коснувшись взлетно-посадочной полосы, пробежал и вырулил на стоянку перед зданием аэропорта. И хотя Джулия чувствовала, что в небе остался кусочек ее души, радостное волнение пробежало по ней электрическим током, когда, спустившись по трапу, они впервые ступили на легендарную землю Америки. Сокровища самой юной цивилизации ждали их с распростертыми объятиями, а времени – катастрофически мало!

Четыре полных дня они провели в Нью-Йорке, и девушки в буквальном смысле слова стоптали ноги в кровь, с утра до вечера бегая по городу и по очереди толкая перед собой маленькую коляску с Тони. Саманта была категорически против поездок на общественном транспорте, и Бенедикт полночи колдовал над переносной кроваткой, переделывая ее в миниатюрную коляску.

Огромное количество машин на улицах поначалу пугало непривычных англичан, но первый испуг быстро прошел, уступая место едва ли не детскому неуемному любопытству. Джулия с Самантой и тем более Тони предпочитали Центральный парк, где можно было забыть, что вы находитесь в центре величайшего города Соединенных Штатов. Зеленые лужайки и пруды с сонно покачивающимися на волнах лодками напоминали им о любимом Лондоне, а веселый смех – о беззаботно проведенных в нем годах. Одним словом, Бенедикту пришлось бродить по пустынным тихим залам Музея современных искусств в гордом одиночестве.

На четвертый день уставшие, но довольные все четверо снова опустились в мягкие кресла самолета, который понес их к Западному побережью и совершенно иному образу жизни.

Глава 8

Март в Калифорнии – чудесное время года.

Как утверждают местные жители, весна и осень здесь изумительны и наиболее благоприятны для визитов. Воздух свеж, дни и ночи безветренны, сады благоухают ароматами восхитительных южных растений, а море, небесно-синее и теплое, как парное молоко, ласково манит к себе. На горизонте оно сливается с небом, образуя единую, необъятную голубую гладь, так радующую неискушенный глаз.

Дом, в котором поселились семья Барлоу и Джулия Кеннеди, фасадом выходил к Тихому океану, и нескончаемый плеск волн стал постоянным музыкальным фоном их праздников и будней. От дома к белоснежному песчаному пляжу вела крутая извилистая тропинка, заканчивающаяся на берегу бетонным волнорезом, вокруг которого пенились задорные водяные барашки.

Джулии все здесь казалось по-королевски роскошным и обустроенным. Их собственное жилище в пригороде небольшого уездного местечка Санта-Марта, в тридцати пяти милях от Сан-Франциско, стояло в ряду таких же чистеньких уютных домиков, выстроившихся вдоль скоростной автострады. Одноэтажное, с покатой крышей и окруженное со всех сторон открытой верандой, оно было обставлено разноцветной бамбуковой мебелью и восточными безделушками. Из крохотного внутреннего дворика открывался вид на море и плавно покачивающиеся на волнах сказочно красивые яхты, так что обедали и ужинали всегда там.

До начала лекций в университете Санта-Марты оставалось несколько дней, и Бенедикт с удовольствием свозил свое семейство и Джулию в Сан-Франциско, богатый памятниками истории и современности. Для Тони взяли напрокат удобную детскую коляску, которая, помимо всего прочего, еще и идеально вмещалась в «кадиллак» Бена, поэтому никому не приходилось носить ребенка на руках. Что ни говори, а удовольствие это не из приятных!

Когда же Бен приступил к своим обязанностям, девушки большую часть времени проводили на пляже, вдали от шума оживленных улиц и повседневной суеты. Купались, загорали, впитывая каждый лучик щедрого калифорнийского солнца. Всю работу по дому вместо них выполняла приятная пожилая женщина, миссис Спаркс. Жила она недалеко, в Санта-Марте, и с радостью приглядывала за Тони. Ее собственные дети давно выросли и разлетелись кто куда, и маленький сынишка Саманты стал для нее единственной отрадой в жизни. Тони и сам привязался к заботливой женщине и даже начинал плакать, когда его брала на руки Джулия. Купание и кормление – то, что изначально предполагалось делать ей, – превратилось для обоих в садистскую пытку, так что уже к концу первой недели девушка почувствовала себя лишней и чуть ли не мошенницей. Она едва прикасалась к Тони, изредка присматривая за ним по вечерам, когда молодая пара уходила на вечеринки для преподавателей университета. В свои два с половиной месяца малыш почти все время спал, просыпался и хныкал только проголодавшись и прослыл в округе замечательным ребенком. Саманта, явно наслаждаясь ролью матери, все делала для него сама, а благодаря присутствию миссис Спаркс, помощь Джулии и подавно становилась ненужной. Одним словом, отдыхая однажды вечером на веранде после восхитительного ужина, приготовленного миссис Спаркс, она серьезно обратилась к подруге:

– Саманта, я все больше и больше убеждаюсь, что ты заманила меня сюда обманным путем. Вы мне платите, кормите, а я ничего не делаю. Пора прекратить это безобразие, я чувствую себя нахлебницей.

На что Саманта чуть не лопнула от смеха.

– Джулия! – задыхалась она. – Боже мой, какая ты честная! Подумать только, она, видите ли, ничего не делает! Господи, да без тебя я бы умерла от скуки. Неужели ты не понимаешь, мне не с кем было бы даже поговорить!

– Да, но… Ты быстро обросла бы новыми друзьями, познакомилась с соседями, ходили бы друг к другу в гости… Ну что я здесь делаю? Изредка кормлю да купаю Тони? Невелика задача, ты справилась бы и без меня. – Девушка задумчиво прикусила губу. – Я понимаю, тебе хочется быть свободной как вольный ветер, но, сама посуди, ты же никуда не ходишь, боишься оставить его и на секунду.

Саманта виновато улыбнулась:

– Понимаешь, Джулия, я и не представляла, как приятно ухаживать за собственным ребенком. Если честно, я пригласила тебя, думая, что быть матерью утомительно и невыносимо скучно. А оказалось все наоборот!

– Что же мне теперь делать? – вздохнула та.

– А ничего. Отдыхай, поправляйся и наслаждайся жизнью. – И, не давая подруге возразить, Саманта затараторила дальше: – Послушай, почему бы тебе как-нибудь не съездить в Сан-Франциско? Когда Бен возил нас, мы почти ничего не успели посмотреть, ведь так? А я прекрасно справлюсь и одна, ты сама сказала. Уверена, город тебе понравится, да и от нас отдохнешь, поезжай.

– Не знаю. – Джулия сосредоточенно терла лоб. – Получается, что отдыхаю я, хотя должна бы ты. Мне как-то неловко.

– Перестань. Радуйся, что наконец-то пропадают эти ужасные синяки под глазами и ты обретаешь человеческий вид. Поездка явно идет тебе на пользу. Благодари свою добрую подругу.

– Конечно, ты права, я действительно ожила, отдохнула и душевно, и физически, но все же чувствую себя виноватой.

– Напрасно. Я предельно счастлива и рада, что ты согласилась составить мне компанию.

Джулия улыбнулась, благодарно пожимая подруге руку:

– Спасибо, что бы я без тебя делала?

– Вот уж не знаю, – пошутила та, и на этом разговор окончился, однако настоящие проблемы только начинались.

Вечером Бен вернулся с работы взволнованный и напряженный. Джулия вежливо оставила его наедине с Самантой, полагая, что что-то неладно в университете и им надо поговорить. Лишь позже, после плотного ужина, когда Бенедикт отправился к себе в кабинет готовиться к следующей лекции, его жена поведала подруге о случившемся.

– Знаешь, сегодня Бен виделся с Мануэлем Кортезом, – неохотно начала она, злясь на себя за то, что вновь пришлось вслух упомянуть это имя.

– С Мануэлем? – недоверчиво переспросила Джулия. – Но как… я думала, что он незнаком с ним.

– Был незнаком. Раньше он знал Кортеза только понаслышке, а недавно разговорился о нем с коллегами по работе, расхваливал его необыкновенное лицо. Помнишь, он и перед нами им восхищался?

Джулия кивнула.

– Так вот, недавно… – Саманта тяжело вздохнула. – В общем, один из преподавателей дружит с братом Мануэля – Филиппом, он организовал им встречу как раз сегодня, думал, что Филипп придет один, а он заявился… Догадываешься, с кем?

– Значит, Мануэль вернулся в Штаты. – Сказанные предельно тихо слова потонули в плеске волн, и Саманта их не расслышала.

– Бенедикт был ошарашен, – невинно продолжала она. – Он всегда считал Мануэля эдаким злобным великаном-людоедом, а тот оказался очень милым. Мой муж весь вечер пел ему дифирамбы, и в результате Мануэль согласился позировать для него у себя дома. Бен уже размечтался, что выставит его портрет на следующем вернисаже. – Саманта широко развела руками. – Я должна была тебе сказать. Нет смысла притворяться, что ничего не произошло, ты бы догадалась.

– Конечно. – Джулия горько вздохнула. – Если честно, я чувствую себя хуже некуда.

– Но почему? Тебе-то не обязательно с ним видеться. Бог мой, Калифорния – огромный штат, а Кортез живет в Монтерее, а не в Сан-Франциско. Шансов случайно встретиться – ноль, я тебя уверяю. А не сказать тебе, куда ездит Бен, я не могла. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

– Я не об этом, – перебила Джулия. – Что, если он узнает, что я здесь? Он, чего доброго, подумает, что я его преследую. – Она удрученно склонила голову, что окончательно вывело из себя Саманту.

– Бред сумасшедшего! – зло крикнула она. – Когда мы уезжали, он был в Англии и собирался в продолжительное турне по Южной Америке, а не сразу домой. Вот все, что нам было известно! В любом случае ты же не знала, где он живет.

– Он говорил, что живет в Калифорнии, – едва не плача возразила Джулия. – Но, Саманта, честное слово, я и не надеялась встретить его здесь и приехала не за ним.

– Знаю, милая, знаю. Бенедикт не скажет о тебе, не беспокойся. Но его мы тоже должны понять. Это уникальная возможность, от которой глупо отказываться.

Джулия примирительно заулыбалась:

– Извини. Я просто расстроилась. Больше не буду обременять вас своими проблемами.

– Глупышка. – Саманта легонько тряхнула подругу за плечи. – Послушай меня, поезжай завтра в Сан-Франциско и забудь ты своего Мануэля.

Джулия так и сделала – по крайней мере то, что касается поездки.

На следующий день утром по пути в университет Бен подбросил ее до города, высадил в самом центре, а сам отправился за профессиональными журналами, которые нельзя было достать в Санта-Марте. Обратно девушка решила вернуться самостоятельно, поэтому, оставив Бена, смело отправилась изучать окрестности.

Бездарно потратив полчаса в порту, Джулия наткнулась на канатную дорогу, ведущую в Рыбацкую пристань. «Хоть какое-то развлечение», – подумала она, забираясь в качающуюся кабинку.

Вскоре внизу показалась пленительная гавань с маленькими аккуратными лодочками, которые качались у самого берега, маня запрыгнуть в них и уплыть далеко-далеко в открытый океан, прочь от безжалостной реальности, настигавшей на каждом шагу. Но, как все хорошее, недолгое путешествие подошло к концу, заставляя девушку снова раскрывать путеводитель и размышлять о том, куда бы податься. Яркие магазинчики с заморскими сувенирами ее не привлекали. Оживленный портовый район Окленд-бридж тоже. Джулия свернула в одну из малоизвестных улочек и побрела по ней вверх от доков. За многие годы существования цивилизации эта часть Сан-Франциско почти не изменилась. Со всех сторон девушку окружали крохотные полутемные бары, скромные гостиницы для рыбаков и бедных путешественников, тесные кофейни и товарные склады. Она уже было повернула обратно к центру, не находя ничего интересного в этой нищете, как ее взгляд наткнулся на красивейшие, идеально отполированные сотнями ног ступеньки, ведущие к такому же старому, но не лишенному шарма зданию. Размытая дождями табличка над входом гласила, что оно принадлежит Морскому мемориальному госпиталю. Джулия улыбнулась. Ей в голову вдруг пришла неожиданная мысль: «А что, если оно стоит здесь со времен «Золотой лихорадки» середины девятнадцатого века, когда скитальцы со всего света хлынули в Америку в поисках земли и счастья?» Мечтательно подняв глаза, она заметила в дверях темную фигуру монашки. Женщина беспокойно озиралась по сторонам, будто выискивая кого-то. Увидев Джулию, она изрядно удивилась. Туристы обычно не появлялись в этой части города.

– Доброе утро, – приветливо поздоровалась она, проворно сбегая вниз по ступенькам.

– Доброе утро, сестра, – машинально откликнулась Джулия. – Чудесный день, правда? – начала она как истинная англичанка.

Монашка кивнула. Погода ее не интересовала, поэтому без малейшего перехода она спросила:

– Дитя мое, вы, случайно, не говорите по-польски?

– Не… нет.

– Все правильно, я так и думала. – Женщина недовольно поджала губы. – Увидев вас, я подумала… Впрочем, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Возвращайтесь-ка лучше в более людные места, моя дорогая. Здесь не место для молоденьких симпатичных девушек. Здесь опасно… – Она запнулась. – Вы не потерялись, милочка?

– Нет. – Джулия бурно покраснела. – Я… я просто брожу по городу. Очень жаль, что я не могу вам помочь. Немецкий и французский – это все, что я знаю, не считая, конечно, английского, – чуточку самодовольно закончила она.

– Немецкий, немецкий… – несколько раз повторила женщина, словно пробуя слово на вкус. – Очень может быть, что немецкий подойдет. – И, заметив крайнее удивление Джулии, оживленно продолжала: – Вы, должно быть, решили, милочка, что старушка сошла с ума, да? Так не я одна. Весь медперсонал сбился с ног, разыскивая переводчика для одного больного. Прошлой ночью мы нашли его в сточной канаве. Он поляк, матрос, и ни слова не говорит по-английски. Бедняжка так намучился. Обследование показало, что у него острый аппендицит, и крайне важно объяснить ему необходимость срочной операции. Аппендицит в любой момент может прорваться, будет заражение крови… – Она сокрушенно покачала головой. – Никто не может объясниться с ним, мы все на грани отчаяния. Ваше появление – знак свыше. Поговорите с ним, а мы, в свою очередь, сделаем все возможное, чтобы спасти человеку жизнь. Он действительно нуждается в помощи, иначе я бы не просила.

– Конечно, конечно, я сделаю все, что смогу, – горячо заверила Джулия. – Надеюсь, мой страшный акцент не помешает.

– Мы все будем молиться об этом, дочь моя. – Монашка схватила девушку за рукав и потащила к входу.

Внутри было не так уютно, как снаружи. Облупившиеся в некоторых местах стены и потолок свидетельствовали о немалом возрасте здания. Длинные палаты были до отказа заставлены разнокалиберными койками со стонущими и охающими людьми: ранеными, калеками, немощными стариками. Общая атмосфера угнетала. Даже безупречная чистота и порядок, царящие кругом, не меняли дела. «Форменная больница», – вихрем пронеслось у девушки в голове.

Ее появление не осталось незамеченным. Проходя мимо больных, Джулия смущенно ловила на себе восхищенные, а порой и голодные мужские взгляды. Видно, не часто симпатичные девушки посещали сию мрачную обитель скорби.

Польский моряк лежал, отгороженный от остальной палаты плотными льняными занавесками. Осунувшееся зеленоватое лицо нервно подергивалось. На подбородке – трехдневная щетина. Длинные черные как смоль волосы разметались по подушке. В затуманенных болью глазах отражалась немая мольба.

Сестра, сидевшая у его постели, поднялась и вышла, а Джулия, присев на ее место, ласково спросила:

– Вы говорите по-немецки?

– Йа, йа! – Глаза поляка заблестели, голос возбужденно дрожал, выдавая чистосердечную радость: наконец-то его понимают!

Не теряя драгоценного времени, Джулия объяснила ему ситуацию. Судя по реакции, бедняга и понятия не имел о том, что ему угрожает.

– Он думал, что отравился, – перевела она. – У них на корабле очень плохо кормили и вода была отвратительная. Теперь он все знает и настаивает на скорейшей операции. Я объяснила, как он здесь очутился, он успокоился и благодарит вас за доброту и заботу.

– Слава Богу. – Монашка облегченно вздохнула и вдруг пожаловалась: – Посмотрите, как мы работаем! Крутимся как белки в колесе, времени катастрофически не хватает, да и сотрудников найти нелегко. Пока не построят новый госпиталь, улучшений ждать не приходится.

– У вас будет новое здание?

– Да.

– А скоро?

– Мы все надеемся, что скоро. Проект уже утвержден, через несколько дней начнут закладывать фундамент, а там и до крыши недалеко. Новое здание будет намного просторнее, с современным оборудованием, и нам, и пациентам – выгода.

– Не сомневаюсь. – Джулия обвела взглядом переполненную, душную палату. Ее обитатели с жадностью смотрели на симпатичную гостью, и девушка стушевалась.

– Надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что попросила вас переводить, – вежливо поинтересовалась сестра милосердия. – Мы отняли у вас массу драгоценного времени.

– Ну что вы, конечно нет! – Джулия искренне удивилась. – Можно я приду и помогу вам завтра? Моряку уже сделают операцию, и ему может понадобиться моя помощь.

Теперь настала очередь удивиться монашке.

– Э-э… да… да, приходите, если хотите… И если у вас нет других планов. Мы будем только рады, – весело затараторила она, оправившись от первоначального шока. – Вы в отпуске?

– Можно сказать и так. Я обязательно приду. – Еще не закончив фразы, Джулия вспомнила о Саманте. Что-то она скажет? Скорее всего, обрадуется. Она хотела, чтобы подруга нашла себе достойное занятие и перестала бездарно сохнуть по Кортезу. А может быть, и нет. Саманта непредсказуема.

– Дитя мое, вы англичанка? – Вопрос монашки вмиг вывел ее из задумчивости. – Вы очень похожи на англичанку. Зачем вы забрели сюда, в Сан-Франциско множество мест для развлечений. Туристы предпочитают их. Мой вам совет: возвращайтесь туда.

Джулия честно призналась, что не в настроении смотреть достопримечательности.

– Так я приду завтра? – возвращаясь к оставленной теме, спросила она.

– С радостью буду ждать вас мисс… мисс…

– Кеннеди, Джулия Кеннеди.

– Очень приятно, я сестра Морган. Спросите меня завтра, когда придете. Я здесь с раннего утра и до позднего вечера. – Она пожала девушке руку. – До свидания, Джулия. Не возражаете, если я буду называть вас Джулия?

– Конечно нет. До свидания.

Попрощавшись, Джулия вышла на улицу. Шагая вдоль тротуара обратно в порт, она думала о польском моряке. Как приятно чувствовать, что ты кому-то нужен! Однако, оказавшись в такси, девушка засомневалась, не погорячилась ли она? Что, если именно завтра Саманта попросит ее посидеть с Тони, что, если будет против такого поспешного, а главное, единоличного решения? Сестра Морган, естественно, не знает, где она живет, и не сможет выйти на нее, если она не объявится завтра, но Джулия решила, что сама обязательно найдет способ и возможности зайти в госпиталь еще раз. Что-то необъяснимо влекло ее туда, сопротивляться не было ни сил, ни желания.