Текст книги "Опасное очарование"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6

На следующий день Джулия окончательно взяла себя в руки. В определенной степени она была даже рада тому, что видела Мануэля с другой женщиной. Сбылось предсказание Саманты, и увиденное лучше всяких слов убедило ее в полнейшей аморальности этого человека.

К сожалению, не она одна смотрела вчера телевизор. Мэрилин тоже оказалась в курсе событий и, ничего не подозревая, обратилась к подруге:

– Джулия, ты слышала, что Мануэль Кортез вернулся в Англию?

Девушка безразлично пожала плечами:

– Слышала, и не вижу в этом ничего потрясающего.

– Перестань притворяться, я вижу тебя насквозь. Тебе вовсе не все равно. – Мэрилин многозначительно подмигнула подруге. – Ты, конечно, отказала ему в свидании, но все же понимают, что это скорее из-за Пола, чем по какой-либо другой причине.

– Честное слово, девочки, не понимаю, из-за чего вы подняли весь этот шум. Да Пол стоит четверых таких, как Кортез!

– Ну ты и шутница! – Мэрилин задыхалась от смеха. – Ты слышала, Донна, Пол, оказывается, превратился в милашку-очаровашку. Не смеши, с каких это пор?

Джулия благоразумно промолчала. У нее нет ни малейшего желания спорить о достоинствах и недостатках Пола, тем более что ее собственные слова далеки от истины. Бессмысленно убеждать и себя, и других в его особенной привлекательности, он – молодой, высокий, красивый, но без изюминки, заурядный двадцатилетний парень. Джулия никогда не понимала женщин, считающих, что внешность – это главное. За свою недолгую жизнь она повидала достаточно мужчин, чтобы понять – характер намного важнее смазливого личика.

Как бы там ни было, внешнее спокойствие не соответствовало ее внутреннему состоянию, поэтому во время обеденного перерыва она незаметно для всех попросила у миссис Фатерстоун утреннею газету в надежде найти в ней подробности визита знаменитого певца и сведения о его спутнице. К сожалению, кроме нечеткой фотографии и крошечной статьи, в номере ничего не оказалось, и Джулия разочарованно вернулась к работе.

Вечер также принес свои неприятности: погода резко испортилась, повалил снег, ледяной ветер пронизывал до костей. Покинув здание магазина, Джулия плотнее завернулась в слишком широкое для такой погоды темно-синее мохеровое пальто и, прижав к себе сумочку, зашагала к едва освещенной Оксфорд-стрит. Белые кожаные сапоги закрывали ноги по колено, но между ними и коротким пальто оставалась узкая полоска полностью оледеневшей кожи, и девушка рассеяно подумала, что хотя бы зимой стоит носить юбки подлинее.

Новый порыв ветра разметал ее волосы, полностью закрыв глаза, – еще одно упущение, надо надевать шляпку, – а Донна и Мэрилин неотступно напирали сзади, и Джулия с разгону налетела на мужчину, бесцельно прохаживающегося по тротуару.

– Ой, простите, – виновато улыбаясь, поспешно пробормотала она, откидывая с лица непослушную прядь волос. – Я такая неуклюжая… Вы?

Мануэль приветливо улыбнулся, и предательская краска залила лицо девушки. В замешательстве отвернувшись от подруг, так и замерших с раскрытыми ртами, она безропотно позволила, ему взять себя.

– Дамы, надеюсь, вы нас извините? – вкрадчиво и в то же время насмешливо поинтересовался он, уводя Джулию к стоящему неподалеку уже знакомому зеленому «феррари».

– Подождите! – сердито оборонялась девушка, однако все ее старания пропали даром. Холодные пальцы больно впились в запястье, дверь автомобиля распахнулась, и сильная мужская рука втолкнула ее внутрь.

– Не спорь, – только и сказал он, будто так естественно встречать ее после работы и подвозить домой, а она, глупая девчонка, ломается.

Джулия не собиралась устраивать сцен на глазах у всех и послушно скользнула в теплую темноту роскошного салона. Уступая ему водительское сиденье, она подвинулась, и не успела оглянуться, как он оказался рядом, захлопнул дверцу и щелкнул замком зажигания. Машина плавно тронулась, урча, как пантера после удачной охоты, и покатила вперед.

Только отъехав подальше от магазина, Джулия решилась взглянуть на своего спутника и с неизбежной тоской подумала, что ничто, абсолютно ничто не изменилось в ее отношении к нему – он стал еще привлекательнее, еще стройнее, еще…

Как будто почувствовав ее мимолетный взгляд, Мануэль нахмурился и, остановившись на одном из светофоров, облегченно вздохнул: теперь он мог внимательно разглядывать ее:

– Что ж, рассказывай, как твои дела?

Джулия демонстративно разглядывала ногти:

– Спасибо, хорошо. А у вас?

Он не ответил, а только грустно пожал плечами, давая понять, что она задела его за живое.

Джулия аж позеленела от злости: «Да как он смеет разыгрывать передо мной обиженного и оскорбленного, когда прекрасно знает, что вся страна видела его по телевизору с другой, с его новой пассией!» Она ожесточенно отвернулась к окну и тут заметила, что без единого слова возражения позволила ему завезти себя Бог весть куда. От испуга она даже не узнала собственного голоса.

– Куда вы меня привезли?

– Домой, куда же еще? – невозмутимо ответил он. – Я подумал, что в такую ужасную ночь будет очень гуманно избавить тебя от поездки на автобусе. – И возбужденно продолжал: – Как вы, англичане, выносите этот отвратительный гнилой климат? Лично я предпочитаю море, солнце, золотой песок. Море – обязательно теплое, чтобы купаться, не покрываясь при этом омерзительной гусиной кожей.

– А разве мы не любим солнце и тепло? – резонно возразила она. – Остановите здесь, пожалуйста.

Они доехали до самого конца Фолкнер-стрит, но Мануэль и не собирался тормозить.

– Какой дом?

– Вон тот, 47-й. Но мне бы не хотелось подъезжать слишком близко. Вас могут узнать, возникнут подозрения и сплетни. – Ее голос ни с того ни с сего сел, и девушка побагровела от смущения.

– Сегодня вряд ли, – холодно отозвался певец, элегантно останавливая машину у самых ворот ее дома.

– Спасибо, мсье. – Слегка кивнув, Джулия потянулась к ручке дверцы, и тогда сильные мужские пальцы безжалостно сжали ее руку.

– Ты не рада меня видеть? – самодовольно усмехнулся Мануэль.

Девушка смело глядела ему в глаза:

– Не очень.

– А почему?

– Это же очевидно. Нам нечего сказать друг другу.

– Ты уверена?

– Абсолютно. – Она откинула с лица слегка растрепавшиеся волосы, и они упали на плечи мягкой блестящей волной. Капельки растаявшего снега сверкали в них как звездочки на темном арабском небе, а Джулия все хмурилась, не понимая, как восхитительно выглядит.

Мануэль откинулся на сиденье, искоса поглядывая на нее, и лениво сказал:

– Тогда ты свободна, можешь идти.

«Ах вот как! – Джулия чуть не лопнула от злости. – Опять он за свое. Каждый раз говорит одно и то же, заставляя ее чувствовать себя виноватой. Ну уж нет, на этот раз он так легко не отделается!» Девушка как разъяренная фурия набросилась на ничего не подозревающего собеседника:

– Не думайте, что я наивно поверю в сказки о плохой погоде! Вы привезли меня домой, а не к себе по одной-единственной причине: гнездышко занято, и другая жаркая птичка уже греет вам постель!

При этих словах Мануэль тупо уставился на нее, не понимая, что, в сущности, происходит и кто из них сошел с ума. Лихорадочный румянец, впрочем едва заметный в неярком свете автомобиля, постепенно подступал к скулам, а девушка все не унималась.

– Наконец-то! – с чувством собственного превосходства выкрикнула она. – Наконец-то я вам насолила! Не удивляйтесь, у меня тоже есть маленькие серые клеточки, хотя и не такие изощренные, как у вас!

С этими словами она пулей выскочила из машины и с грохотом захлопнула за собой дверцу. Повернулась и чуть не остолбенела: неужели можно было не заметить, как он вышел? Буквально в двух шагах от нее стоял Мануэль, испепеляя девушку безумными, злыми кошачьими глазами. И ее собственный гнев показался ей жалким по сравнению с его дикой звериной яростью.

Джулия рванулась было к воротам, но он проворно перегородил ей путь.

– Немедленно пропустите меня! – прошипела она, чувствуя, что вот-вот расплачется.

А он словно не слышал, медленно надвигаясь на нее, и у девушки возникло страшное предчувствие, что он ее ударит.

– Мануэль! – скорее жалобно, чем гневно вскрикнула она. – Я же для вас никто, мои слова ничего не значат! Пожалуйста, пропустите меня.

Не успела Джулия договорить, как из-за угла показалась другая машина, и знакомая фигура, вынырнув из нее, размашисто зашагала к припаркованному у ворот «феррари».

– Папа! – Джулия еле держалась на ногах и не знала, каких святых благодарить за дарованное столь чудесным образом спасение.

Не говоря ни слова, Мануэль сел в машину. Резиновый протектор неистово завизжал, оставляя на тротуаре две черные полосы, красноречиво говорящие о душевном состоянии водителя.

– Кто это был? – Мистер Кеннеди неодобрительно хмыкнул, еще раз обернулся на лихача и под руку повел дочь к дому.

– Так… подвез один с работы, – быстро нашлась она и, не давая ему опомниться, зачастила: – Как прошел день? Надеюсь, без приключений?

Без приключений у врачей обходилось редко. Вот и сегодня день выдался нелегкий. Одним словом, доктор Кеннеди не придал особого значения немому спектаклю, разыгравшемуся перед его глазами, и оставил объяснение дочери без вопросов.

Самое смешное, что ни отец, ни дочь толком не представляли, что случилось. Но у Джулии стыла в жилах кровь при мысли о том, во что могла вылиться ее безрассудная выходка. Кто знает, на что способен этот неистовый мексиканец с огненным блеском в глазах, не предвещающим ничего хорошего? Хоть и задним числом, а Джулия похолодела от ужаса.

Еще раз мысленно поблагодарив отца за неожиданное появление, девушка немного успокоилась и отправилась мыть голову; родители оставляли ее одну – их пригласили на бридж, – а у Пола нюх на подобные события. Он обязательно придет и будет выпытывать у нее ответ на свое предложение.

Сейчас Джулия всем сердцем хотела ответить «да». Обручальное кольцо, подаренное Полом, представлялось ей теперь волшебным талисманом, способным оградить ее от мести Мануэля. Вот только, как известно, у судьбы свои законы, и Пол пришел не один и привел с собой младшую сестру Элисон – невероятное совпадение, но их родители тоже пошли играть в бридж, а девочка наотрез отказывалась сидеть дома одна, – поэтому беседы на личные темы не получилось.

Этим летом Элисон исполнялось восемнадцать, она оканчивала школу и собиралась в университет, однако вела себя как шестилетний ребенок. Что за каприз – ни за какие пряники не хочет одна сидеть дома! Пришлось ее развлекать.

Поскольку взбалмошная девчонка обожала поп-музыку, которая, пожалуй, была ее единственным настоящим увлечением, то вполне естественно, что все трое провели незабываемый вечер, проигрывая одну за другой виниловые пластинки из необъятной коллекции мистера Кеннеди. А она на добрую половину состояла из записей Мануэля Кортеза.

Бедной Джулии ничего не оставалось, как скрепя сердце слушать его чарующий голос. С самой первой их встречи она намеренно избегала этого. Даже невидимый, Мануэль подчинял себе ее волю, лишал ее здравого смысла. Его голос пронизывал ее, проникая в самое сердце и застревая там леденящей занозой. Музыка – то бурная и неудержимая, как у цыган, то тихая и мелодичная – наполняла комнату, околдовывая и унося с собой.

«О Господи! – внутренне содрогнулась девушка. – Зачем я встретила его? Зачем? Почему именно я? Погубит он меня, ох, погубит!»

Не выдержав душевной муки, она выбежала из комнаты, направляясь на кухню, якобы приготовить кофе. И только там она облегченно вздохнула, как узник, вырвавшийся на свободу из душной ненавистной камеры.

Пол, как всегда, последовал за ней, оставив Элисон заниматься любимым делом.

Честно говоря, есть Джулии не хотелось, но, чтобы не произвести впечатления полной истерички, она самоотверженно проглотила несколько горячих бутербродов, и они с Полом отправились обратно.

В узком коридоре между кухней и гостиной Пол нагнал Джулию и, нежно прижав к стене, стал покрывать ее лицо поцелуями. Все произошло так быстро, а сладострастный голос певца все еще звучал у нее в ушах, поэтому, как ни странно, Джулия не сразу сообразила, что перед ней не Мануэль, а другой. Поддаваясь соблазну, она порывисто вздохнула, потянулась к нему, обхватив руками его голову. С тихим возгласом откровенного нетерпения привлекла его к себе и тут же почувствовала его ответную дрожь. Безошибочно найдя его губы, она раздвинула их языком, проникая во влажную глубину рта…

– Джулия!

Пол в ужасе оттолкнул ее. Его недоуменный взгляд выражал не то восторг, не то отвращение, что мгновенно отрезвило девушку. Она отпрянула, словно увидев перед собой омерзительное скользкое существо. «Это не Мануэль, – пронеслось в голове. – Это Пол, и он крайне удивлен моей неожиданной пылкостью. Боже правый! Неужели на всем белом свете нет противоядия, неужели даже Пол и его искренняя любовь не спасут меня от отравы, называемой Мануэль Кортез!»

– Где ты научилась так целоваться? – Молодой человек продолжал смотреть на нее, ревниво прищурив глаза, и Джулии на мгновение почудилось, что в его голосе прозвучали презрительные нотки.

Она покраснела, но быстро взяла себя в руки.

– Пожалуйста, не говори глупостей. Я, должно быть… Меня смутила музыка, она такая романтичная. Только не говори, что тебе это незнакомо, и отпусти же меня! Пойду сварю еще кофе.

Естественно, Пол повиновался, однако не поверил ни единому ее слову. Теперь он чувствовал, что его подругу что-то беспрестанно терзает, постоянно не дает покоя, а если припомнить ее необычное поведение несколько недель назад… В подобном свете ее объяснение выглядело особенно нелепо.

Он тяжело вздохнул. Пора возвращаться к Элисон. Неугомонная сестрица и так слишком много времени провела одна с дорогостоящей аппаратурой.

Пол вернулся в гостиную, и Джулия осталась на кухне одна. Она автоматически сняла с полки алюминиевую кастрюльку и налила в нее молока. Достала из серванта чашки и банку с растворимым кофе. Так же автоматически поставила все на поднос и потянулась за чайными ложечками. Руки отяжелели и не слушались ее. Она провела ладонью по уставшим за день глазам и нахмурилась. Ей было нехорошо, голова раскалывалась от нестерпимой боли, в ушах гудело, как в потревоженном пчелином улье. «Проклятие, – с досадой подумала она. – Полюбуйся на себя в зеркало, вот к чему приводят бессонные ночи. Когда же все это кончится, когда, когда, когда?»

На следующий день, в субботу, Джулия дрожала от каждого стука и шороха. Она боялась, что у Мануэля хватит наглости прийти и закатить скандал на весь магазин, с него станется.

Оказывается, напрасно боялась, он не пришел. Суббота – неполный рабочий день, и ближе к обеду Джулия немного успокоилась. Донна и Мэрилин, как ни старались, не смогли совладать с распирающим их любопытством и все же спросили ее о вчерашнем свидании с Мануэлем. Невинно улыбаясь, Джулия буквально на ходу состряпала довольно убедительную историю о непредвиденной встрече и продолжала самозабвенно лгать о том, как Мануэль подвез ее до дому и они просто расстались, в то время как подруги безуспешно пытались вставить хоть словечко в ее нескончаемую тираду. Наконец Донна не выдержала:

– Кстати, ты видела, что пишут в газетах? На этот раз он привез с собой дочь. – Она печально вздохнула. – Кто бы мог подумать, что у него есть дочь, да такая взрослая, ей уже семнадцать.

Джулию словно окатили холодной водой.

– Откуда… откуда ты знаешь? – заикаясь, пролепетала она.

– Я же говорю, прочитала в газете. Да ты видела ее в новостях. Такая шикарная девица, вся в золоте и соболях, и выглядит на двадцать пять. Многое бы я отдала, чтобы везде путешествовать с Мануэлем Кортезом!

– Нет, а я бы не хотела быть его дочерью, – многозначительно хихикнула Мэрилин, и Донна покатилась со смеху, очень своевременно отвлекая внимание от мертвенно-бледного лица Джулии.

Его дочь! Ничего удивительного, что он чуть не убил ее! Надо же было совершить такую непростительную глупость! Никогда раньше она не делала неосмотрительных, скороспелых выводов, что же случилось теперь?

После работы, понуро плетясь домой по пустынной улице, Джулия дала волю слезам. Она чувствовала себя подавленной и разбитой, как физически, так и морально. Еще немного, и она сляжет в постель.

Когда с землисто-серым, болезненным лицом и неестественно блестящими глазами она появилась на пороге, миссис Кеннеди только и смогла, что испуганно всплеснуть руками:

– Джулия, дорогая, ты не заболела? Ты ужасно выглядишь.

Девушка беззвучно стягивала с себя пальто и, лишь дойдя до середины лестницы, устало заговорила:

– Да, мама, кажется, я заболеваю. Сейчас самый разгар эпидемии гриппа, папа знает. Вы не обидитесь, если я лягу без обеда? Не могу даже глядеть на еду.

– Конечно, милая, ложись. Сейчас я поднимусь и принесу грелку. И пока не разделась, включи электрическое одеяло. В комнате очень сыро.

Поздно вечером Джулия окончательно убедилась, что заболела гриппом. Высокая температура и озноб однозначно свидетельствовали о том, что ее состояние – не просто реакция на замечание Донны о дочери Мануэля Кортеза, как она предполагала раньше.

Остаток дня и все воскресенье девушка провела в постели. Пол трогательно ухаживал за ней, взволнованный глубокими тенями вокруг глаз и запавшими обескровленными щеками.

Так Джулия проболела до среды, но благодаря трепетной заботе близких чувствовала себя намного лучше и в среду же, игнорируя предупреждения отца о страшнейших осложнениях, вышла на работу, а вечером прямиком направилась к Саманте.

Та как раз кормила ребенка и с огромнейшим удовольствием переложила свое бремя на плечи долгожданной гостьи. Сама же занялась приготовлением ужина для Бенедикта.

Крепко прижимая к себе Тони, Джулия заспешила за ней на кухню и, картинно расположившись в широком плетеном кресле, неловко пристроила бутылочку к маленькому кричащему ротику. Она явно была довольна новой ролью и даже относительно спокойно поведала Саманте о недавнем инциденте с Мануэлем.

– Ну и?.. Я была права? И что теперь ты о нем думаешь? – Саманта победоносно размахивала кухонной лопаткой.

Джулия ответила не сразу, она легонько похлопала Тони по спине, давая ему откашляться, несколько раз кашлянула сама. Что-что, а тянуть время она была мастерица.

– Я чудовищно вела себя с ним, – прозвучало неохотное признание. – Что-то он обо мне подумал? Если кто и изменил свое мнение к худшему, так это он, а не я. Мне он по-прежнему нравится.

– Так, так, так… Ну и что ты собираешься делать?

– Не знаю. Думаю, я должна извиниться.

– Дорогуша, не хочется тебя разочаровывать, но это невозможно. – Саманта что-то яростно мешала на сковороде.

– Знаю, давай забудем об этом. Когда вы уезжаете в Калифорнию? – без малейшего перехода продолжала она.

– Уже через две недели, и учти, что я еще не нашла няню для Тони. Ты подумала о нашем предложении?

Джулия судорожно прикусила нижнюю губу:

– О том, чтобы поехать с вами?

– Ну конечно.

– Да, подумала. И родители не против. Наоборот, считают, что ты молодец, подкинула замечательную идею.

– Я же говорила! – возликовала Саманта.

– Предложение действительно заманчивое. Мне надо восстановить силы после гриппа, сменить обстановку… Но… есть один вопрос, который продолжает меня беспокоить: не трушу ли я, убегая от проблем аж за океан?

– А ты и не убегаешь, – резонно возразила Саманта. – Разве не так? Когда ты вернешься, все они будут на месте в целости и сохранности, хотя, скорее всего, уже не покажутся тебе такими ужасными. Ну скажи, что я не права. – Она задиристо смотрела на подругу.

– Господи, хоть бы все так и было! – зажмурившись, шепотом взмолилась Джулия.

Чья-то тяжелая рука неожиданно легла ей на плечо и испугала девушку. Она вздрогнула и подняла глаза. Бенедикт, загадочно улыбаясь, смотрел на нее сверху вниз.

– Тренируешься? – хихикнул он. – Ну как тебе роль няни? Саманта сказала тебе, что мы скоро уезжаем?

Джулии было нелегко огорчать друзей, но она честно призналась:

– Бен, я еще не решила, ехать мне или нет.

– Но я думал… – опешил он. – Саманта сказала…

Джулия вопросительно взглянула на подругу, которая неистово жестикулировала за ее спиной, обвиняя мужа в непонятливости, и невинно спросила:

– Признавайся, что ты сказала?

– Она сказала, что ты едешь с нами. – Бенедикт бестолково захлопал глазами, и Джулии стало жаль его. – Что ты позаботишься о Тони, и нам не придется никого нанимать.

– Неужели так и сказала?

– Бенедикт! – уже вслух одернула его жена и, понизив голос, обратилась к подруге: – Джулия, не подводи меня, все уже знают, что ты едешь.

– Я хочу поехать, но что скажет Пол? С ним я еще не говорила.

– Так поговори! – Саманта вернулась к плите и начала переворачивать бифштексы с таким видом, что Джулия поняла: разговор окончен. Она беспомощно повела плечами. Даже если захочет, она не сможет отказаться от поездки, раз за дело взялась такая дружная команда: Саманта, Бен да и ее родители.

Всю следующую неделю в метро и на улице Джулия натыкалась на красочные афиши, гласящие о том, что Мануэль Кортез ежедневно выступает в «Свите», и каждый раз ее сердце судорожно сжималось. Интересно, думает ли он о ней, вспоминает ли хоть иногда, или конфликт, произошедший между ними, был последним звеном в короткой цепи их отношений? Если он не хочет больше ее видеть, так тому и быть, она едва ли вправе винить его. Она вела себя непростительно гнусно, низко, бестактно, и не важно, есть ли на самом деле оправдание ее поступку или нет:

Каждый день методично названивала Саманта, предупреждая, что если она едет с ними, то должна поторопиться, сходить в американское посольство, взять визу, получить заключение врачей о том, что абсолютно здорова, и сделать прививку от оспы.

Без особого энтузиазма, а скорее чтобы занять время, Джулия принялась собирать все необходимые документы. Пока она чем-то занята, не надо принимать решений, говорить «да» или «нет» и разговаривать с Полом. Покупать новую одежду не придется – ведь погода в Калифорнии непременно будет солнечной и теплой, и зимние наряды, которых у нее в избытке, вряд ли понадобятся – ничего не надо.

На такой пессимистической ноте в субботу она закончила работать и, плохо осознавая, что делает, села в автобус и поехала в Ливанский район. Одному Богу известно, что творилось у нее в голове. Какие-то неведомые силы гнали ее туда, где жил Мануэль. Хотелось вновь увидеть его дом, его окна…

Вечер выдался на редкость холодным даже для привычных лондонцев. Впрочем, было ясно и сухо, и Джулия не пожалела о своей затее. В коротенькой дубленке и темно-зеленых брюках в обтяжку она выглядела стройной и очень привлекательной. Глубоко засунув руки в карманы, девушка медленно брела по дорожке парка, окружающего квартал. Ее взгляд был намертво прикован к высокому зданию, к трем светящимся окнам на верхнем этаже, к его окнам. Веселые снежинки, беззаботно кружась в морозном воздухе, падали ей на лицо, но Джулия ничего не замечала, ничего, кроме огней в окнах, красноречиво свидетельствующих о том, что кто-то есть дома. Вот только кто? Если Мануэль, то один ли он? Или его дочь с ним? Или Долорес Арривера? Имеет ли вообще смысл слоняться под окнами, если не собираешься заходить? А почему, собственно, не зайти? Где-то в глубине сознания эта мысль жила полнокровной жизнью, правда, девушка боялась признаться даже самой себе, что больше всего на свете хочет вновь очутиться в его квартире.

Как всегда, на помощь пришли сигареты. Закурив, слегка дрожащей рукой Джулия бросила спичку далеко в траву. «Как было бы здорово, – отмахнув от лица облачко дыма, мечтательно думала она, – если бы Мануэль выглянул из окна и увидел меня здесь, если бы он спустился и радостно воскликнул; «Это ты?! Я так рад тебя видеть, я ждал тебя! Поднимайся!»

Джулия опустила голову и заметила, что кто-то быстро идет по газону ей навстречу, ее сердце бешено заколотилось, но тут же снова вернулось к прежнему неторопливому ритму. Это был всего-навсего швейцар.

– Мисс, разрешите узнать, что вы здесь делаете? – вежливо спросил он. – Это частное владение.

Девушка сконфуженно топталась на месте.

– Я… э-э-э… я просто рассматривала здание. Я интересуюсь современной архитектурой, – неуклюже соврала она.

– Даже если это правда, мисс, сегодня очень холодно. От всей души советую вам изучать архитектуру в более теплый денек и в каком-нибудь другом месте… Я бы так и сделал, – поучительно закончил он.

Джулия вздохнула и, бросив последний взгляд на приветливо светящиеся окна, пошла прочь. «Увидеть бы его хоть разок!» – навязчиво стучало в висках. Молитвенно сложив на груди руки, она шла по газону к центральной аллее. Швейцар остался далеко позади, и девушка сбавила шаг.

На стоянке, красуясь среди других машин, стоял знакомый темно-зеленый «феррари».

При виде его Джулия словно сошла с ума, повернулась, бросилась обратно, но бдительный швейцар резво преградил ей дорогу:

– Чем могу служить, мисс?

– Я хочу видеть мсье Кортеза. Разрешите пройти.

– Извините, мисс, но это невозможно. Мы не пускаем в дом посторонних.

– Говорю же вам, он меня знает.

– Неужели? – не пытаясь скрыть недоверия, переспросил швейцар.

– Конечно! Меня зовут Джулия Кеннеди. Позвоните ему! Спросите его!

Подумав, швейцар согласился:

– Подождите здесь. Я позвоню.

Оставив девушку снаружи, он вошел в свою комнату, и Джулия услышала щелчок переговорного устройства. Сердце тревожно билось. Что, если он не захочет ее видеть? Что тогда?

Она смотрела внутрь сквозь вращающуюся стеклянную дверь. Комната швейцара находилась в противоположном конце вестибюля. Если она толкнет дверь и кинется к лифту, он не успеет ее остановить. Лишь бы, добраться до лифта, а там она будет в безопасности. Отчаяние – великая сила, и, повинуясь безумному порыву, девушка влетела внутрь здания.

Швейцар грозно окликнул ее, когда она пробегала мимо, но ничего не предпринял, твердо уверенный в тщетности ее попытки.

Лифт медленно пополз вверх. Первый этаж, второй. Между вторым и третьим лифт тихо остановился.

«О Боже, – промелькнуло в голове Джулии, – этот страж дверей остановил его! Как раньше я не подумала о такой возможности?»

Она обреченно ждала, когда лифт пойдет вниз. Прошло несколько минут и – о счастье! – лифт двинулся вверх. Третий этаж, четвертый, пятый… Мануэль хочет ее видеть, он разрешил ей подняться!

Перед дверью она помедлила, собираясь с духом, и постучала. Почти мгновенно щелкнул замок, и прекрасное создание, сопровождавшее Мануэля в лондонском аэропорту, на удивление дружелюбно уставилось на незваную гостью. Вблизи она была намного красивее – темные как ночь волосы, гладкая жемчужно-матовая кожа и пара бархатистых темно-карих глаз. Едва заметные складки узкого, облегающего фигуру восточного платья не могли скрыть уже зрелые формы ее юного тела. Высокая для семнадцатилетней девушки грудь волнующе вздымалась под тонкой тканью. Она выглядела взрослой не по годам.

– Здравствуйте, – ласково пропела прекрасная нимфа. – Вы та самая леди? Швейцар сказал, что вы хотели видеть моего отца. Я Пайла Кортез. Чем могу служить?

Джулия с трудом проглотила комок в горле:

– Ваш… ваш отец дома?

– Нет, он в городе. А что вы хотели?

Ее детские манеры нелепо сочетались с твердым немигающим взглядом, таким же дерзким и ненасытным, как у ее отца.

– Когда он вернется? – Джулия нервно сцепила пальцы.

– Скоро. Судя по его обещаниям, он уже должен быть здесь, впрочем, с Долорес Арривера отец забывает о времени, не говоря уже обо мне, а ушел он именно с ней.

– Понимаю. – Джулия попятилась к лифту. – Спасибо, сеньорита. Извините за внезапное вторжение.

– Подождите! Не хотите ли зайти и подождать его?

– Нет, спасибо. Это не срочно. До свидания, сеньорита.

– Что передать отцу? Кто заходил?

– Ничего, спасибо. – Джулия поспешно зашла в кабинку лифта, слезы застилали глаза, и кнопка первого этажа превратилась в огромное расплывчатое пятно. Лифт плавно заскользил вниз, намного быстрее, чем поднимался. Ох уж эти лифты! Даже они против нее!

Не успела она выйти из кабинки, как натолкнулась в фойе на возмущенного швейцара. Сплошные неприятности!

– Сеньорита очень рассердилась? – Он больше не был с нею вежлив и отрывисто пролаял: – Как вы смели врываться сюда без разрешения?

– Простите меня, я думала… Да, какая теперь разница? – Она отмахнулась от него рукой. – Я же извинилась, что еще я могу сказать?

– Очень многое, мисс. Назовите ваше полное имя и домашний адрес. Я намерен сообщить мсье Кортезу о случившемся, когда он вернется.

Порыв холодного ветра внезапно ворвался в вестибюль. Кто-то вошел с улицы.

– Что вы намерены сообщить мне? – спросил Мануэль. – Джулия? Какая неожиданность!

Она, как загипнотизированная, уставилась на него, в то время как швейцар неловко оправдывался перед важным жильцом:

– Вы же знаете эту молодую даму, мсье?

– Конечно. – Мануэль жестом остановил его. – Потом, Куртис, потом. Джулия, зачем ты пришла?

Девушка внутренне содрогнулась. Какой ледяной голос… вежливый, но ледяной! Не решаясь взглянуть на него, она еле слышно проговорила:

– Я… я… О, Мануэль, прошу вас, пойдемте куда-нибудь, нам нужно поговорить. Пожалуйста!

Мужчина колебался.

– В квартире Пайла… – вслух рассуждал он.

– Я знаю, – перебила его Джулия. – Я только что разговаривала с ней.

– В самом деле? – Мануэль удивленно вскинул брови. – Тогда остается машина. В ней холодно, но, по крайней мере, там мы будем одни.

– Хорошо, машина так машина. Машина вполне подойдет.

В машине действительно было холодно, правда, вскоре заработал мотор, и живительное тепло окутало ноги девушки.

– Проедемся немного, – предложил Мануэль. – Салон нагреется быстрее.

Они ехали вдоль Эдгар-роуд в сторону окраин. Обогреватель работал на славу, и в автомобиле быстро установилась тропическая жара.

Остановив машину около какой-то забегаловки, Мануэль небрежно произнес:

– Ну хорошо, выкладывай, что случилось?

Джулия несмело подняла глаза:

– Я… я знаю, это звучит глупо, но я должна извиниться.

– Нет никакой необходимости.

– Есть! Я выставила себя полной идиоткой. Мне очень стыдно, я… я не знала про Пайлу.

– Теперь знаешь. Итак, ты извинилась, и я принимаю твои извинения. Что-нибудь еще?

– Нет, больше ничего. – Джулия снова опустила глаза.

– Отлично. – Он оглянулся на дорогу. Поток машин, как всегда в это время суток, был очень плотным. – Мы можем вернуться в город каким-нибудь другим путем, чтобы не разворачиваться?

– Да. Показать дорогу?

Он кивнул и, достав сногсшибательный портсигар, предложил девушке закурить. «Это то, что мне нужно», – облегченно вздохнула Джулия, поднося сигарету к огню. Глубоко затянувшись, она откинулась на сиденье и только тогда заметила, что до сих пор сидела, напряженно подавшись вперед. Мануэль невозмутимо попыхивал сигаретой, одной рукой расстегивая верхние пуговицы толстого стеганого дорожного пальто и с интересом наблюдая за причудливыми колечками дыма, которые сам же и выпускал. Его волосы слегка растрепались на ветру, когда он шел к машине. Джулии мучительно захотелось запустить в них пальцы, попробовать их на ощупь, но она заставила себя отвернуться. «Наверняка, он только что из объятий этой Долорес Арривера». Неприятная мысль, словно заноза, засела в мозгу. Почему он такой холодный, неприступный, чужой? Как расшевелить его, согнать с лица безразличие и скуку, она не знала, однако слова сорвались с языка сами собой: