Текст книги "Опасное очарование"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 11

Джулии так и не удалось отвертеться от предложения Мануэля посетить его замечательное жилище. Силы были не равны. С одной стороны, Филипп уговаривал ее пойти, и, чтобы не возбуждать в нем подозрений по поводу чувств к его брату, она должна была согласиться. С другой стороны, Саманта, давно мечтавшая побывать в легендарной обители всевозможных талантов, умоляла подругу составить ей компанию. Со времени их приезда первый раз возникла реальная, а не вымышленная необходимость оставить ребенка, но миссис Спаркс любезно согласилась посидеть с Тони.

Итак, Джулия согласилась, и они с Самантой провели полдня, бегая по магазинам Сан-Франциско и выбирая подходящие к случаю наряды. Сначала Джулия не хотела ничего покупать, отговариваясь тем, что не может позволить себе быть расточительной, но, увидев в одном из магазинов ярко-оранжевое шифоновое чудо с длинными рукавами и неприлично низким декольте, да еще с целым каскадом складок, струящихся до самого пола, согласилась примерить его и уже не смогла снять. Платье обвивало ее стройную фигуру как огоньки пламени. Саманта была в восторге, и не она одна. Юноша продавец, обслуживающий их, тоже не мог оторвать взгляда от новоявленной Афродиты.

– Джулия, ты обязательно должна купить его! – возбужденно щебетала Саманта.

И Джулия купила, внутренне содрогаясь при мысли о том, что Мануэль подумает о ней в таком вызывающем наряде?

В том же магазине они подобрали Саманте узкое платье из золотой парчи и, довольные собой и покупками, отправились на виллу.

Дорога занимала чуть больше часа, поэтому решили ехать в удобных свитерах и брюках, а платья и украшения взять с собой. Филипп вез их в своей машине и, сидя на просторном заднем сиденье, девушки от души наслаждались открывающимся из окна видом. Общительный доктор взял на себя роль экскурсовода, забавно комментируя суровый американский пейзаж, от которого у англичанок с непривычки захватывало дух. Джулия даже сползла на самый краешек сиденья, чтобы лучше видеть и не пропустить ни единого слова Филиппа.

«Гордость Сицилии» стояла в центре огромных частных владений в несколько десятков акров на полуострове Монтерей. Этим вечером вилла и окрестности утопали в благоухании оранжерейных цветов и свете иллюминации. Под лучами мощнейших прожекторов искусственное озеро недалеко от дома отливало то серебром, то оловом. Из прихожей вынесли всю лишнюю мебель, и буфетные столики потянулись отсюда вплоть до открытой террасы и вымощенной разноцветной плиткой площадки перед озером.

Филипп оставил машину в ряду остальных и провел гостей в холл через низенький боковой вход, контрастирующий с размерами здания. Затем они поднялись вверх по широкой безлюдной лестнице, обрывающейся на втором этаже лестничной площадкой, способной соперничать с аэродромом. За одной из множества дверей оказалась уютная спальня с ванной и другими удобствами.

– Располагайтесь как дома, – гостеприимно предложил он. – Мы рановато, так что не торопитесь. Увидимся внизу.

– Спасибо, Филипп, – улыбнулась Джулия, скрываясь вслед за Самантой за дверью изысканно убранной комнаты.

Девушки быстро переоделись и привели себя в порядок.

– Как здесь красиво! – прошептала Саманта, оценивающим взглядом жены художника оглядывая все вокруг. – Джулия, согласись, что куда лучше знакомиться с новыми людьми и выходить в свет, чем одной тосковать дома. Филипп просто душка, правда?.. Ты только посмотри на эту кровать – мечта моей жизни! Интересно, Бен ее видел?

На кровать действительно стоило посмотреть. Дубовая махина под атласным пологом на четырех столбах занимала добрую половину комнаты, оставляя место лишь для такого же огромного гардероба и туалетного столика причудливой многоугольной формы. В тон ей на полу распластался красный ковер с неимоверно длинным ворсом, а на окнах шевелились янтарно-желтые шторы. Вдоволь налюбовавшись на мечту Саманты, Джулия спросила:

– Ну, ты готова? Может быть, пойдем вниз?

Бен и Филипп уже поджидали их на лестничной площадке, а с ними и хозяин дома, знаменитый Мануэль Кортез. Джулии никогда раньше не доводилось видеть его в смокинге, тем более кипенно-белом, выгодно подчеркивающем его природную смуглость. Мужчина пристально изучал ее, грациозно сходящую по лестнице, а она от души благодарила Саманту и юношу продавца за то, что убедили ее купить новое платье. В том, что оно идет ей, не было ни малейшего сомнения – потемневший, загадочный взгляд Мануэля служил тому неоспоримым доказательством. Он очаровательно улыбнулся девушкам, чем навсегда завоевал сердечную преданность Саманты, и обратился к Филиппу:

– Проводи Джулию и ее друзей на террасу. Я должен встретить остальных гостей, но постараюсь присоединиться к вам как можно скорее.

На террасе все танцевали, и Бен весело закружил Саманту по кругу под плавную музыку, льющуюся из невидимого динамика. Каких еще гостей ожидал Мануэль? И дом, и сад были практически полны. Официанты в белоснежных куртках сбивались с ног, разнося подносы с шампанским и другими напитками, и, как бабочки, без устали порхали между танцующими.

Во всей этой суете и суматохе Филипп все же умудрился высмотреть своих братьев и представил их Джулии. Имен их она, конечно, не запомнила, но запомнила приятные открытые лица и дружелюбные улыбки. Наслаждаясь их обществом, девушка и не вспоминала о еще одном члене этой многочисленной семьи, Пайле Кортез, пока она бесцеремонно не втиснулась между ней и Филиппом:

– Приветик, дядя Филипп. Как тебе нравится мое платье?

Незамысловатый клочок белой набивной парчи вряд ли можно было назвать платьем, а его длина, много не доходящая и до колен, заставила Джулию почувствовать себя старомодной. Но не платье было главным украшением Пайлы. Ее прическу венчала бриллиантовая диадема, делавшая девушку необычайно красивой, правда, и намного старше ее лет, что ее явно не смущало. Искоса взглянув на Джулию, она нагло заявила:

– А я вас знаю. Вы Джулия Кеннеди, так? Вы приходили к моему отцу в Лондоне.

Пайла намеренно громко и отчетливо произносила каждое слово, чтобы все окружающие слышали, с какими тайными намерениями явилась сюда эта гостья. Она измерила Джулию презрительным взглядом и отвернулась, только заметив на ее щеках алый румянец.

– Пайла, – спокойно вмешался Филипп, – пойди разыщи Тину и ее мужа, а Джулию оставь мне, она не годится тебе в подруги. А Тина наверняка скучает.

Как ни странно, спокойный, но настойчивый тон охладил маленькую мегеру настолько, что она безропотно повернулась и прошествовала в противоположный угол.

– Джулия, не переживай из-за нее. Я давно знаю Пайлу и все ее штучки. Она не хотела тебя обидеть. Впрочем, ее слова многое мне объясняют.

– И что же?

– Природу твоих отношений с Мануэлем. Ведь именно его ты так тщательно избегаешь? Ведь его же, да?

Джулия так крепко сжала ножку своего фужера, что тот чуть не переломился надвое. Что сказать ему? Правду?

– Филипп, умоляю вас, не надо!

– А Мануэль не женится на своих женщинах, да?

Он не был умышленно жесток, она в этом не сомневалась, но как больно такое слышать!

– Я не была одной из его женщин, – сдавленно пробормотала она, защищаясь.

– Понятно… Теперь понятно, почему Пайла тебя боится.

– Боится меня? Филипп, о чем вы говорите?

– Да, Джулия, именно боится. Когда Пайла грубит кому-то, это значит, что она его боится. Не забывай, она не всегда жила со своим отцом, она все еще помнит тот ад, который испытала, живя с матерью. Она ревнует, не хуже Долорес, и никого на пушечный выстрел не подпускает к Мануэлю. Я имею в виду, что она знает: пока женщины сами вешаются ему на шею, он на них не женится.

Действительно, Джулия вспомнила, как безразлично Пайла говорила о Долорес, а Филипп тем временем продолжал:

– Пайла возомнила, что ты – совсем другое дело. Девочка боится. Пожалуйста, не суди ее строго. Быть может, она права. Но, Джулия, никому не позволяй себя обманывать, даже моему брату. Кому, как не мне, знать, сколько в нем коварства, хотя я и преданно люблю его.

– Нет, меня не обманешь, – допивая коктейль, самоуверенно произнесла она. – Будьте добры, принесите мне еще.

Кивнув, Филипп ушел, а оставшись одна, Джулия пожалела о своей просьбе и нервно пробежалась глазами по толпе. Что, если Мануэль заметит ее? Прекрасная возможность подойти и помучить ее своими бесконечными насмешками и плохо скрываемыми издевками. Нет, она поступила очень неосмотрительно, отослав своего единственного заступника за бокалом шампанского! Как глупо! Поскорее бы он возвращался!

Легкое прикосновение к ее руке вывело девушку из тревожного оцепенения, и она почувствовала, как твердые острые ногти впиваются в ее нежную кожу. Неужели она не заметила, как он подошел? Как странно, ее мысли вдруг обрели материальную оболочку!

Резко обернувшись, Джулия попыталась выдернуть руку из его цепких пальцев, но перед ней стоял не Мануэль, а его сумасшедшая подружка – Долорес Арривера. Глаза женщины гневно сверкали.

– Так-так, сеньорита, – насмешливо протянула она. – А кого вы ожидаете увидеть? Не Мануэля ли?

Ее взгляд точно загипнотизировал Джулию, как ни старалась, она не могла отвести глаза, словно несчастный кролик, попавшийся на пути удаву. Она зачарованно молчала, а се мучительница торжествующе праздновала победу.

– Бедная сеньорита Кеннеди, – Долорес с наигранным сожалением покачивала изящной головкой, – не может скрыть своих чувств! Знаете что, Джулия, вы для меня как раскрытая книга, я насквозь вижу все ваши мысли. Ведь внутри этого малюсенького комочка, который вы называете сердцем, вы страстно желаете быть с красавчиком Мануэлем, разве я не права? Права, права. Старушка Долорес редко ошибается.

– Отпустите меня, – вежливо попросила Джулия. Ее щеки пылали от возмущения и гнева, но приходилось себя сдерживать. Не дело устраивать скандал в чужом доме, да еще при таком скоплении гостей, – личные проблемы решаются при закрытых дверях.

– Ни за что. Как только я отпущу вас, милая сеньорита, вы прямиком побежите к нашему доблестному зануде – Филиппу Кортезу. Конечно, вы ему ничего не скажете, а лишь пожалуетесь на слабость и попросите отвезти вас домой, но он-то все поймет. Что, я опять не права?

Джулия почти не слушала, она изо всех сил старалась освободиться от железной хватки. Какой ужас, ее рука словно попала в стальной капкан! Ну и силища у этой хрупкой женщины!

– Вот я и подошла к основной теме нашей беседы. – Долорес медленно облизала тонкие алые губы, невинно оглядываясь по сторонам в поисках возможных свидетелей. – Мисс Кеннеди, разрешите дать вам небольшой совет для вашего же блага, вы меня понимаете?

Понимает ли она! Да что эта балерина себе позволяет? Джулия почувствовала приступ неудержимой ярости. Только бы Филипп пришел и спас ее от позора! Доведенная до предела, она могла натворить такое, о чем жалела бы всю оставшуюся жизнь, а ей очень не хотелось выставлять себя на посмешище перед Мануэлем и его друзьями. Филипп, ну где же ты!

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Нам нечего сказать друг другу, отпустите! Я не желаю ничего слышать о ваших отношениях с Мануэлем, я и так все знаю… знаю!

Явно довольная собой, Долорес надломленно хохотнула:

– Вижу, вижу, несмотря на свое низкое происхождение, маленькая сеньорита все еще лелеет надежду на близкие отношения со знаменитым возлюбленным. Всем же очевидно, что вы приехали в Калифорнию, веря, что он передумает и полюбит вас. Всем: мне, Пайле и, наконец, самому Мануэлю! Он сказал мне, что покончил с вами еще в Лондоне, и вы прекрасно знаете, что вам он сказал то же самое. Да как у вас хватило наглости преследовать его и явиться сюда? Дорогая моя, неужели у вас совсем нет гордости?

По мере того как смысл ее жестоких слов достигал сознания бедной девушки, недавний румянец постепенно сменялся мертвенной бледностью, а глаза заблестели, наполнившись еще не пролитыми слезами.

– Он… он сам вам это сказал?

– Кара миа, ну конечно сам! Он все, все мне рассказал.

Откуда только у Джулии взялись силы, она рванулась, высвободив наконец руку, и тут же прижала ее к горлу в попытке подавить подкатившую вдруг тошноту. Господи, как она могла! Как она могла возомнить, что он честный, порядочный человек? А ведь Филипп предупреждал ее, ведь предупреждал же! «Меня не обманешь!» – жестоко передразнила она себя, но, когда Филипп вернулся, была спокойна как никогда. Нельзя позволить Долорес восторжествовать над ней, подтверждая ее предсказания. Нельзя! Поэтому Джулия не стала просить Филиппа увезти ее подальше от этого проклятого места.

Она взяла бокал и непринужденно отхлебнула. «Будь естественной!» – скомандовала она себе.

Пританцовывая, Филипп загадочно смотрел на нее, широко улыбаясь своим мыслям.

– Почему вы так долго? – не выдержала она. – Где вы были?

– Я говорил с Мануэлем. – Увлеченный собственными чувствами, он не услышал тихого стона, вырвавшегося из груди девушки. – Мы не виделись несколько дней, и за это время многое изменилось. У него хорошие новости: завтра Тереза возвращается в госпиталь, представляешь!

– Вот здорово! – Ее собственные проблемы тут же отошли на второй план.

– Да, здорово!

– Но как?.. Как это случилось?.. Ее отец все же предал историю гласности?

– Нет, ничего подобного. – Филипп довольно хихикнул. – Мануэль разобрался с ним по-своему, вернее, он получил по голове своим же оружием. Своеобразный эффект бумеранга.

– Что вы имеете в виду?

– Все очень просто. Мануэль нанял частного сыщика, чтобы тот день и ночь следил за Хулио Рейнальди – так, кстати, зовут отца нашей Терезы – и выкопал какие-нибудь компрометирующие факты. Такой тип не может быть абсолютно чист. И результат не заставил себя долго ждать. Удивляюсь, как Мануэль умудряется со всего получать дивиденды! Мне бы и в голову не пришла подобная затея! Так вот, сыщик обнаружил, что наш любезный Хулио связан с одним недавно депортированным пренеприятнейшим господином. Естественно, взглянув фактам в лицо, сеньор Рейнальди спешно свернул свою бурную деятельность по выяснению личности благодетеля его дочери. Он страшно боится быть депортированным вслед за своим приятелем, уж больно ему правится Америка. Вот так, с помощью небольшого шантажа соглашение было благополучно достигнуто. Да здравствует Мануэль Кортез!

Джулия облизала пересохшие губы:

– Вы уже виделись с Терезой?

– Нет, а вот Мануэль виделся. Он сказал, что с девочкой все в порядке. К счастью, нет никаких осложнений и через несколько дней можно приступать к операции, У Терезы будет шанс стать здоровой, большего и желать нельзя!

– Да. Я очень рада!

Ей чудом удавалось вести непринужденную беседу, хотя ужасные слова испанки, а главное – их смысл, ни на минуту не оставляли ее в покое. Казалось, в мире существовало два Мануэля Кортеза. Один – добрый, великодушный, обходительный, готовый пойти на все ради маленькой Терезы Рейнальди, другой – жестокий, полный ненависти, ни за что разрушивший ее жизнь и ничуть не жалевший об этом.

Подали ужин, и гости потянулись к буфету. Сама Джулия едва притронулась к еде, она мечтала лишь об одном: поскорее бы закончилась эта мука. Дома, в тишине, она постарается выбросить из головы события этого вечера – и Пайлу, и Долорес, и… Мануэля. «Ужин подошел к концу, осталось совсем недолго», – думала она, но не тут-то было. Кто-то уговорил Мануэля спеть, и он согласился. Разыскали его гитару, несколько человек вызвались аккомпанировать ему на скрипке и барабанах.

Сначала он только играл жалобную испанскую музыку, от которой у Джулии замирало сердце, а когда запел, у девушки навернулись слезы. В его устах простые, порой банальные слова приобретали новый смысл, оживали и улетали высоко в небо. Смуглое лицо магнитом притягивало взоры, и Джулия удивилась, заметив на нем выражение крайней мечтательности.

Почему ты от меня уходишь?

Я ли не любил тебя?

Почему твой взор так холоден?

Я ли не любил тебя?

Я ли не любил, не тешил,

Я ли не дарил цветы?

Где же ты, моя голубка?

Кого теперь целуешь ты?

Почему слова твои так строги?

Я ли не любил тебя?

Почему не знаешь ты прощенья?

Я ли не прощал тебя?

Я ли не любил, не тешил,

Я ли не дарил цветы?

Где же ты, моя голубка?

Кого теперь целуешь ты?

Мануэль пел задушевно, а его глаза жили своей тайной жизнью. Они искали в толпе Джулию, только ее одну, и наконец нашли.

Музыка стихла, раздался гром аплодисментов, а он все смотрел и смотрел на нее тяжелым, испытующим взглядом. Девушка не выдержала и отвернулась. Господь милосердный, зачем он мучает ее? Неужели Пайлы и Долорес не достаточно?

Всхлипнув, Джулия быстро зашагала вниз по усыпанной цветами узенькой тропинке, мимо озера, в освещенный лишь лунным светом густой парк. Кусты сирени нежно задевали ее руки, оставляя на одежде маленькие благоуханные цветочки, ноги утопали в необычайно мягком мху, а она ничего не замечала. Окружающее перестало существовать. Перед глазами стоял лишь Мануэль, в ушах звучали презрительные слова его дочери.

Выйдя на полянку, тропинка круто вильнула в сторону и оборвалась, а вместе с ней оборвался и ход ее грустных мыслей. Джулия стояла перед крошечным летним домиком на берегу еще одного озера. Подойдя поближе, она позволила себе заглянуть внутрь. Домик представлял собой закрытую беседку под куполообразной крышей, со всех сторон оплетенную диким виноградом. Вдоль стен стояли низкие восточные диванчики, а центр занимал такой же невысокий, но удивительно массивный стол. В темноте помещения Джулия все же различила на нем кипу нот и исписанных от руки тетрадей. Должно быть, Мануэль использовал беседку как свою творческую лабораторию. Она присела и машинально пролистала несколько из них. Почему родители не дали ей музыкального образования?

Тишина вокруг мягкой пеленой окутывала израненную душу; усталость и вино, помогая друг другу, смыкали ставшие вдруг непослушными веки, и, положив ноты на место, девушка задремала.

Трудно сказать, сколько она проспала, когда, проснувшись от легкого звука шагов, увидела на пороге женскую фигуру в простом белом платье.

– Так вот вы где! – зло обрадовалась Пайла. – Я вас давно ищу.

– И зачем же, если не секрет? – Джулия приподнялась. Уму непостижимо, что могло заставить Пайлу покинуть веселое общество и отправиться на ее поиски?

– Хочу поговорить с вами. Сядьте! – повелительным тоном, точь-в-точь как ее отец, рыкнула Пайла.

Джулия повиновалась, скорее от изумления, чем испугавшись, и села на прежнее место:

– Слушаю. О чем ты хочешь поговорить со мной?

– Вы по уши влюблены в моего отца, – заговорила Пайла, – и не отрицайте очевидного. Все признаки налицо, теперь я это вижу. Не думайте, у меня достаточно опыта, чтобы не ошибиться.

– Мои чувства тебя не касаются! – чуть не задохнулась Джулия, тем самым лишь подзадорив нахалку.

– Еще как касаются, когда речь идет о моем отце, – зло парировала она. – Это надо же, приехать сюда за ним из Англии!

Джулия остолбенела, судорожно хватая воздух онемевшими губами.

– Все не так, как ты думаешь, между мной и твоим отцом все кончено.

– Перестаньте выдумывать, меня не проведешь. Я вижу вас насквозь! – Белая фигурка отчетливо виднелась на фоне темного ночного неба, она дрожала.

– Не знала, что я настолько прозрачна, что и одежда не помогает, – вспылила Джулия, но вовремя одумалась. – Послушай, что мне сделать, чтобы ты мне поверила? Я не… Повторяю, между нами ничего нет!

– Потчуйте кого-нибудь другого своей похлебкой из лжи, у меня от нее несварение! Объясните, почему Долорес рвет и мечет? И почему мой отец перестал обращать на нее внимание? Она все такая же красотка.

– Ты сама не понимаешь, что говоришь. Твой отец и Долорес – замечательная пара. Уверена, очень скоро они осознают, что любят друг друга, и поженятся.

– Я вам не верю! – С некоторых пор в жизни Пайлы все пошло наперекосяк, что отчетливо отражалось на искаженном болью лице. – Вы все время лжете! Мой отец никогда, слышите, никогда не женится на Долорес Арривера! – Пайла была явно не в себе, и Джулия попыталась протиснуться мимо нее к выходу, да не тут-то было. – Скажите, с чего вы взяли, что он женится на ней! – кричала она.

Джулия уже ничего не знала наверняка, о чем честно и объявила:

– Сейчас же пропусти меня! – Истерика Пайлы стала последней каплей, переполнившей ее терпение. – Я сыта по горло и тобой, и Долорес, и больше всего твоим отцом!

Нечеловеческим усилием она оттолкнула Пайлу и помчалась обратно к дому. Кусты уже не гладили, а больно стегали ее по рукам, высокие каблуки застревали в глубоком мху. Никогда в жизни ей не приходилось столько страдать, испытывать столько унижений и оскорблений! Сдерживая рыдания, Джулия думала только об избавлении и не заметила, как на полном ходу наскочила на приближающегося человека. Мужчина поймал ее и прижал к себе. И, едва переведя дыхание, она уже вырывалась из его объятий, заранее зная, кого увидит, подняв голову.

– Отпустите! Отпустите! – сквозь слезы молила она. – Не хочу вас больше видеть! Никогда! Никогда!

– Что, черт возьми, здесь происходит? – испугался он, отпуская руку. – Джулия, объясни мне, почему весь мир сошел с ума?

– Объяснить?! – Слезы градом катились из глаз, и она вытирала их тыльной стороной руки. – Я объясню! Пойдите и спросите свою драгоценную доченьку, она знает ответы на все вопросы. В отличие от меня, она в курсе дела!

– Пайла? – удивился он. – Что она тебе наговорила?

– Очень многое. – Перестав рыдать, Джулия незаметно пятилась к ярко освещенной террасе. – Я замечательно пообщалась и с Долорес, и с вашей дочерью, а теперь я ухожу.

Не важно, что он подумает, надо убираться отсюда. Назад в Англию! Ее дом на Фолкнер-стрит никогда прежде не был так мил ей, а Англия – так желанна. Зачем она вообще уехала? Разве обязательно проделывать многочасовой перелет через океан, чтобы понять: в душе она всегда чувствовала, что встретит Мануэля снова. Больше она не будет обманывать себя, вот только что проку? Сердечная боль не проходила и не пройдет никогда!

По мере приближения к дому Джулия все острее осознавала, что не хочет никого видеть, не хочет вести вежливые светские беседы, танцевать с Филиппом и притворяться, что ничего не произошло. Только не сейчас! Сейчас она измученна и разбита.

Обогнув террасу, она вышла на просторную площадку перед домом, служившую стоянкой для машин. Взять одну из них и уехать не составило бы большого труда. Никто не предполагал, что здесь с его сокровищем может произойти несчастье, и ключи свободно болтались в замках зажигания. Джулия задумалась. Да, единственный выход – уехать. Хорошо бы, конечно, найти телефон-автомат и вызвать такси, не привлекая лишнего внимания, но где его искать? Она растерянно оглянулась по сторонам, и решение пришло само собой. На дороге должен быть телефон-автомат. В конце концов, они находятся в Америке, где телефон является необходимым атрибутом жизни. Она незаметно уедет и позвонит Бену из Санта-Марты, где вновь почувствует себя в безопасности. Сейчас одиннадцать тридцать, вечеринка продлится до самого утра, и ее не скоро хватятся. Скорее всего, только тогда, когда соберутся разъезжаться по домам.

Решено. Джулия свернула на дорогу и медленно пошла вдоль побережья, внимательно всматриваясь в темноту. Море призывно клокотало. Богатство окружающей природы больше не успокаивало душевную боль. Вместо биения волн она слышала насмешливый голос Пайлы, ее безосновательные обвинения. «Мануэль, Мануэль, что же ты наделал? Зачем держишь мое сердце в каменных тисках? Поскорее бы вернуться в Англию, – думала она. – Чего стоит жаркое солнце Калифорнии, если даже оно не может растопить его ледяное сердце?» Конечно, нельзя подводить Саманту. Впрочем, всегда можно подыскать подходящую замену, и как только она найдет ее, не дожидаясь друзей, сразу же уедет. Даже заботы о Филиппе, Терезе и госпитале не удержат ее. Она уедет – и точка.

Небо затянули облака, и луна исчезла, море и дорога погрузились в кромешный мрак, но девушка не испугалась. После ссоры с Пайлой и Мануэлем тишина и темнота казались любезным подарком по сравнению с праздничной оживленностью их дома.

Вдруг ночную гармонию прорезал ослепительный свет фар. Он приближался со стороны виллы, и Джулия решила спрятаться в ближайших зарослях деревьев, подальше от алчных глаз какого-нибудь подвыпившего водителя. Пробираясь сквозь густой подлесок, она нечаянно спугнула зверя, спокойно отдыхавшего здесь вдали от людей и суеты. Его испуганные глаза сверкнули, мягкая мордочка мелко задрожала, и из кустов показались развесистые оленьи рога. Джулия пронзительно взвизгнула, животное содрогнулось, не ожидая столь внезапного вмешательства в свой покой, и, ломая молодую поросль, кинулось на дорогу, прямо под мчавшуюся машину.

Раздался визг тормозов, шипение стираемой об асфальт резины и душераздирающий металлический скрежет, когда автомобиль резко свернул со своего пути и понесся к группе деревьев, за которыми и пряталась Джулия. Прижав ладони к щекам, девушка оцепенело наблюдала за разворачивающейся по ее вине трагедией, за тем, как машину закружило и бросило в сторону гигантского американского дуба. Ее крик потонул в шуме удара. Автомобиль накренился и лег на бок, «Что делать? Нельзя терять ни минуты!» – молнией пронеслось в голове. Обдирая голые ноги, она бросилась к месту аварии, обеими руками вцепилась в ручку двери и дернула раз, еще и еще, пока не убедилась, что все напрасно. Дверь не поддавалась ни на дюйм, ее намертво заклинило. Не слыша собственных рыданий, Джулия попыталась заглянуть внутрь, чтобы удостовериться, жив ли водитель. И только теперь она узнала машину. От страха и отчаяния потемнело в глазах. Это его машина! Машина Мануэля! И это он лежит, тяжело навалившись на ветровое стекло, и тоненькая струйка крови стекает по щеке, капает на белоснежные брюки.

Крик ужаса вот-вот был готов сорваться с губ девушки, но она взяла себя в руки. Она не вправе раскисать, она нужна ему! Джулия оглянулась в поисках возможной помощи. Только не паниковать! Выход обязательно найдется! Чем дольше она бездействует, тем меньше у него шансов на спасение, равно как и у нее. Бессмысленно оставаться возле разбитого автомобиля, что она сможет сделать одна? Нужно бежать к людям. Но это значит оставить его одного в луже собственной крови!

«О Господи! – обезумев от горя, молила она. – Только не дай ему умереть, не дай ему умереть! Я люблю его! Я его люблю!»

Внутренние оковы пали, и она, как ветер, понеслась обратно к вилле Мануэля. Она теперь знала, что, если он выживет, если поправится, она никогда не уедет из Штатов. Не важно, что он за человек, – она любит его, безумно любит!