Текст книги "Ложь грешников (ЛП)"

Автор книги: Энн Малком

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Я закрыла дверь и последовала за темной фигурой Джея по коридорам дома. Тут горел свет, освещая только путь, а не все комнаты, как в прошлый раз. В доме было тихо и страшно, словно здесь таились тени. Стук моих каблуков эхом отдавался в голове, а биение сердца ревело в ушах.

Я могу повернуться назад. Выбежать за дверь, оставить все позади. Оставить Джея позади. Наверное, так было бы лучше. Но я шла вперед. Следовала за человеком в черном. За призраком.

Мы миновали комнату, в которой я ночевала в прошлый раз, продолжая идти по длинному коридору с изгибами и поворотами темного лабиринта. Этот дом выглядел большим снаружи, но внутри был еще больше. Джей уводил меня все дальше и дальше в свое логово. К моему проклятию.

Джей наконец добрался до комнаты в конце коридора, открыл дверь и исчез за ней. Сделав глубокий вдох, я последовала за ним и остановилась, как только зашла. Как только увидела, что тут.

Она не была красной.

Никаких кнутов. Никаких цепей. Никаких инструментов рабства. И кровати тоже не было. Хотя я надеялась, что здесь будет что-то вроде красной комнаты.

Похоже, это был его домашний офис. Стены выкрашены в серый цвет, такой темный, что казался почти черным. Одна стена целиком занята книжными полками, заполненными сотнями книг. На другой стене висела единственная картина с изображением яростно бушующего океана. Выглядела очень дорого. Над ней даже была небольшая лампочка, освещавшая изображение. Окна слева от меня были от пола до потолка, из них открывался вид на то, что я приняла за океан, но было слишком темно, чтобы что-то разглядеть.

В центре комнаты стоял большой письменный стол, лишенный беспорядка, на котором стоял только компьютер «Apple». Никаких фотографий в рамках, причудливых пресс-папье. Ничего личного.

Если так подумать, то я не видела ничего личного в этом доме. Никаких фотографий, сувениров. Только художественные и декоративные предметы, которые сочетались с пространством. Книги. Огромное количество книг. Я подозревала, что это его единственные личные вещи, а не то, что выбрал дизайнер.

Джей стоял посреди комнаты, уставившись на меня. Он выпрямился во весь рост. Несмотря на то, что в этой комнате был высокий сводчатый потолок, он словно нависал над ней. Мышцы шеи напряжены, костюм облегал его тело, как шелк. В комнате было холодно, его изумрудный взгляд остановился на мне так, что я не могла дышать без его разрешения. Его челюсть была твердой, словно высеченной из камня, губы пухлыми и манящими.

– Брось свою сумочку.

Я моргнула, но инстинктивно сделала, как он просил. Уронила свой винтажный «Dior» на деревянный пол. Там сто процентов чисто.

От того, как глаза Джея приковались ко мне, не моргая, у меня перехватило дыхание. Кожу покалывало под тяжестью его взгляда, энергия пульсировала по всему моему телу. Желудок скрутило от нервов, возбуждения. Предвкушения.

Наконец, Джей двинулся, лениво пересекая комнату, пока не оказался передо мной достаточно близко, чтобы коснуться. Почти.

– Тебе понравилось, да? – спросил он. – Повиноваться мне.

Я сглотнула, колени затряслись. Поскольку я не доверяла своему дрожащему голосу, то просто кивнула.

– Когда я задаю тебе вопрос, малышка, я жду ответа, – сказал Джей резким тоном.

– Да, – прохрипела я.

– Что «да»?

Дерьмо. Я что, должна называть его хозяином? Сэром? Нет, это казалось неправильным.

– Да, мне нравится подчиняться тебе, – наконец ответила я, не опуская глаз.

Наши взгляды оставались прикованными друг к другу, что-то текло между нами. Его глаза потемнели. Наполнились потребностью. Он тоже хотел меня.

– Платье, – сказал он. – Снимай. Сейчас же.

Я не колебалась. Мои пальцы потянулись к молнии сзади, потянули ее вниз и позволили ткани упасть к ногам, и я перешагнула через нее.

У меня тело затряслось под его пристальным взглядом, соски затвердели, и холод в комнате здесь не причем. Джей не снял с себя ни единой вещи. Он все еще был одет в свой черный костюм, черную рубашку, черные туфли. Только расстегнутые пуговицы на воротнике, демонстрирующие его сильную шею.

– Прикоснись к себе. – Его тенор не изменился, но было что-то лирическое в том, как его слова проносились в воздухе. У меня не было выбора, кроме как подчиниться.

Я даже не целовалась с этим мужчиной. Не ела с ним ни одной трапезы. Почти ничего о нем не знала. И все же собиралась потрогать себя перед ним. Я так не делала даже со своими бывшими парнями. Это всегда казалось слишком неловким, вынужденным. Как будто они неуклюже пытались воссоздать сцену из порнофильма.

В Джее не было ничего неуклюжего. Сразу видно, что он был экспертом в этом деле. Он полностью владел собой и мной.

Моя рука медленно скользнула по животу, немного колеблясь, прежде чем погрузиться в трусики. Я с шипением выдохнула, когда коснулась своего клитора.

– Не слишком быстро, – проинструктировал Джей. – Не нужно заставлять себя кончать. Подразни себя.

Все мое тело содрогнулось, когда я подчинилась его команде, каждое нервное окончание взывало об освобождении. Напряжение, которое нарастало во мне, было на грани срыва. Я была на грани срыва, готова разлететься на тысячу осколков прямо на глазах у Джея.

Несмотря на то, как сильно я нуждалась в освобождении, я сделала так, как меня просили. Я замедлилась, двигая пальцами вверх, вниз, меняя давление. Мое дыхание стало тяжелым, конечности напряглись.

– Прекрати.

Этот приказ заставил мои пальцы замереть, и, несмотря на свое состояние, я подчинилась. Мое тело повиновалось.

Глаза затрепетали, когда я сосредоточилась на Джее. Он не пошевелил ни единым мускулом. Казалось, его нисколько не смущала женщина, стоявшая перед ним и ублажавшая себя по его команде.

Пока я не посмотрела вниз.

Он был таким твердым, что ткань брюк натягивалась на промежности. С виду большой.

Моя киска взывала к нему. Желала, чтобы он трахнул меня.

Джей шагнул вперед. Я затаила дыхание, когда он прикоснулся своим телом к моему, его твердость прижалась ко мне.

Я дрожала от ожидания, от слепой потребности. Мне до боли хотелось сорвать с него одежду, вонзить ногти в его кожу, пометить его так же, как он пометил меня, хотя даже не прикасался.

Как раз в тот момент, когда я ожидала, что он пошевелится, наконец-то, бл*дь, прикоснется ко мне, он заговорил.

– Очень хорошо, Стелла. Теперь можешь одеться.

Потребовалась секунда, чтобы его слова дошли до меня. Чтобы понять, что происходит.

– Что это было? – прошипела я, мой голос был слишком хриплым, чтобы передать весь гнев.

– Это, – пробормотал он мне в губы, его рука скользнула по моей грудной клетке к бедру, а потом по краю моих трусиков, – это я так ухаживаю за тобой.

Он отступил назад, и я, спотыкаясь, дернулась вперед, мое тело двигалось вместе с ним по собственной воле. Я быстро выпрямилась, у меня кожа горела от его прикосновения, нужда пульсировала в крови.

– Ты хочешь этого, – сказал он, не сводя с меня глаз, не трогая мои соски, которые стояли по стойке смирно, или трусики, которые сказали все, что ему нужно было знать о моих предпочтениях в области восковой эпиляции.

Было что-то врожденно нервирующее и эротичное в том, что он мог бы пялиться на мое обнаженное тело, но вместо этого смотрел в глаза.

– Я знаю, ты говоришь себе, что ты хорошая девочка, – продолжил он бархатным голосом. – Хочешь думать, что ты такая же, как и все остальные в этом городе. В этом мире. Якобы ты хочешь ужины, гребаные бранчи и все такое ванильное. – Он шагнул вперед, его рука обхватила мое горло легким, как перышко, прикосновением, в котором чувствовалась эротическая свирепость.

Я хотела, чтобы он сжал свою руку, хотела, чтобы он сорвал мои трусики и взял меня прямо там, без прелюдий, без нежности. Я дрожала под его хваткой. Это самая настоящая потребность.

Он наклонился вперед, не сводя с меня глаз.

– Но ты не ванильная. Какую бы ложь ты себе ни говорила, сейчас это не сработает. Возможно, это не то, чего ты хочешь, но это то, что тебе нужно. Мы оба это знаем.

Затем он отпустил меня, снова отступив назад. Я не позволила своему телу снова упасть вперед, хотя была близка к тому, чтобы умолять его о большем. Я не узнавала себя. Он вытягивал из меня что-то темное и плотское, а мы еще даже, бл*дь, не поцеловались. Черт возьми, он каким-то образом раздел меня до трусиков одними своими словами.

Его язык был слишком соблазнительным, как у дьявола. Уговаривал меня согрешить, поддаться самому темному из моих желаний.

Он именно такой.

Настоящий грех.

– Теперь можешь одеться, – сказал он, садясь за свой стол.

Я посмотрела туда, где на полу лежало мое платье, а затем на него, щелкающего по своему компьютеру, как будто перед ним не стояла полуголая женщина.

Желание прикрыться было почти непреодолимым, но я боролась со всеми своими инстинктами. В этом всем была какая-то цель. В том, как он себя вел. Он хотел меня. Очень сильно. Больше, чем, возможно, даже он осознавал. Но он также хотел доказать, что у него есть вся власть, и он может изменить ситуацию в одно мгновение. Доказал, что он командир. Он не хотел унижать меня, но хотел пробудить эти чувства подчинения, показать, что он может контролировать меня, если захочет.

Вот почему он остался одетым. Вот почему мое платье валялось на полу. Он хотел, чтобы я почувствовала унижение, нужду и разочарование.

Он высказал свою точку зрения, теперь сидел за столом, уставившись в компьютер, потом снова поднял на меня взгляд. В нем была какая-то жестокость. Удовлетворение. Ему понравилось. Понравилось то, что он сделал со мной.

Я держала спину прямо, все еще полностью обнаженная, неторопливо двинулась, чтобы поднять платье с пола, а затем надела его через голову. Мои глаза не отрывались от Джея, когда я застегивала молнию, и каким-то образом процесс надевания платья был более эротичным, чем его снятие. В моем пристальном взгляде была сила. Если бы он хочет разглядывать меня, прекрасно. Я буду разглядывать его в ответ.

Воздух гудел от нашего молчания, от того, что произошло, от того, что мы оба оставили желать лучшего.

Джей отвел взгляд, снова сосредоточившись на своем компьютере, щелкнул и снова стал набирать текст. Интересно, правда ли он что-то делал или просто притворялся, пытаясь отвлечься.

– Ты останешься здесь на выходные, – заявил он, не поднимая глаз.

Я моргнула, глядя на него, удивляясь деловитому тону, который давал понять, что его внимание было приковано не ко мне, а к экрану компьютера. Мою кожу покалывало от быстрой смены эмоциональной температуры.

– В моем доме. Но если хочешь переехать в какое-нибудь… более уединенное место, то можешь пользоваться гостевым домом в будние дни, – продолжил он.

Я уставилась на него, что было совершенно бесполезно, так как он до сих пор сосредоточен на экране своего компьютера и вел себя так, как будто давал кому-то указания, как забрать вещи из химчистки, а не просил девушку переехать к нему. Но именно это он и делал, одновременно оскорбляя место, где я жила, как будто это лачуга в пустоши, а не популярная квартира в очень шикарной части города.

Помимо его тона и безразличия – хотя я сказала себе, что это же к лучшему, ведь так я буду думать, что покалывание в теле от ярости, а не возбуждения, – его предложение меня разозлило. Он говорил так, как будто все уже решилось. Словно время ускользает из моих же рук, оно больше мне не принадлежит.

– Нет, – заявила я.

Он помолчал, глядя вверх. Очевидно, мой отказ был ключом к его вниманию. Мой вызов. Надо запомнить. Хотя я решила, что не нужно напоминать себе бросать вызов человеку, который постоянно командует и считает меня своей.

– У меня может и нет особняка в Малибу, нет пляжа под носом, мне приходится слушать, как соседи учатся чечетке и нюхать любой кулинарный эксперимент, который Карл готовит ежедневно. Но это моя квартира. И эта… договоренность не означает, что у тебя будет власть над моей жизнью. Это ничего не изменит.

Джей долго смотрел на меня. Кожу покалывало от того, как его оливково-зеленые глаза пронзают меня на части, заглядывая под мои слова.

– Это изменит твою жизнь, Стелла. Я изменю твою жизнь. Я уже сделал это. Когда все закончится, ты проведешь остаток своей жизни, пытаясь забыть меня, но я буду жить под твоей кожей.

Колени задрожали от этого обещания, от того, как оно вибрировало в моих костях, словно Джей озвучил чувство, которое у меня таилось внутри с той первой ночи в Клатче.

Джей изменит мою душу. Разобьет ее, чтобы осмотреть осколки, возьмет те, которые понравились ему больше всего, отбросив остальные. В конце концов он уйдет, оставив меня с мыслями, что без него я навсегда останусь изуродованной.

Сейчас я невредима. Все еще цела. Совсем чуть-чуть. Ведь до сих пор он только создавал трещины. Они заживут, если я уйду прямо сейчас. Это мой последний шанс сбежать без повреждений.

Джей уставился на меня, как будто знал и ждал, что я развернусь и уйду.

Я осталась на месте.

Джей не выдал ни малейшего облегчения или счастья от того, что я осталась, просто снова посмотрел на компьютер.

– Итак, будние дни принадлежат тебе. Выходные – мои.

Я сглотнула.

– Что это значит? Я с субботы буду прикована за лодыжку к твоей кровати?

Джей снова взглянул на меня.

– Иногда.

Моя киска сжалась при одной мысли об этом, хотя я должна ужаснуться. Мне не должна нравиться мысль о том, что меня закует в цепи мужчина, намеревающийся отобрать у меня право выбора. Но не могла. Я хотела его цепей.

– Характер моего бизнеса не уступает традиционной структуре. Поэтому возможны случаи, когда я буду недоступен большую часть дня в выходные. Или ночью. Но я все равно буду ожидать твоего присутствия в доме, – продолжил Джей.

Я прикусила губу.

– Чем ты занимаешься? – спросила я, решив, что если и получу о нем какую-нибудь информацию, то лучше до того, как начну дальше спорить.

Мне было любопытно. Я хотела любой информации, кроме того факта, что он владел ночным клубом и использовал свой офис для поиска женщин. В нем было нечто большее, чем это. Может, я и не очень разбираюсь в бизнесе, но я знала, что этот человек богат. Очень богат. С таким богатством, которое не получишь от прибыли одного ночного клуба, каким бы популярным он ни был.

Он снова поднял глаза.

– Мои дела тебя не касаются. Моя жизнь, вне этого соглашения, тебя не касается. Если я узнаю, что ты пытаешься узнать обо мне что-то еще, это соглашение будет немедленно расторгнуто. Понятно? – Его глаза сузились, темные брови слегка нахмурились.

Я медленно кивнула. Что ж, вот и мой ответ. Джей замешан в чем-то сомнительном. Если бы он был просто бизнесменом, он бы не ответил с такой же холодной уклончивостью или угрозой. Или, возможно, это просто еще одна часть игры, еще одна попытка контролировать все переменные, удерживая меня на одном месте.

Ни один из этих вариантов не был особенно хорош, но сейчас я уже слишком глубоко увязла.

– Я не собираюсь оставаться здесь, сидеть и ждать тебя, – ответила я, даже не потрудившись прокомментировать его команду, чтобы я не рыла о нем информацию. – Если тебя здесь нет, то и меня здесь нет. У меня нет таинственной жизни, которую я держу в секрете, и думаю, ты не будешь удивлен, но у меня нет стабильного графика. Мой бизнес, по большей части, ведется по выходным. И эта работа важна для меня. Из-за этой работы я плачу аренду за свою невпечатляющую квартиру, кормлю себя и обуваюсь в туфли, которые обожаю. Да, я, конечно, не пугающая личность, но, если из-за этого соглашения ты ограничишь меня покупать возмутительно дорогую и красивую обувь, я напугаю до чертиков даже тебя. – Нахмурилась я, скрестив руки на груди. – Я очень усердно работала, чтобы развивать свою карьеру, и не буду ставить ее под угрозу ради какого-то мужчины или какого-то соглашения.

Вот так-то. Я не поставлю просто так печать на этом соглашении, которое, скорее всего, было проработано для всех девушек, а не для какой-то конкретной, хотя на него согласились многие до меня. Но это единственное, за что я могла держаться, говоря себе, что я все еще феминистка, потому что я отстаивала эту единственную вещь.

Я, конечно, надеялась, что мы будем спорить. Этот человек не привык к спорам, понятное дело. Но я хотела. Несмотря на все мои убеждения, мою независимость, я, несмотря ни на что, испытывала сильное искушение согласиться на всё. Из желания угодить ему, из отчаянного желания обладать им.

Джей не стал спорить. Однако он долго молчал. Возможно, целенаправленно. Оставив меня в подвешенном состоянии.

– Очень хорошо, – наконец согласился он, и его лицо вернулось к своему первоначальному ледяному виду. – У тебя не будет другого мужчины, – продолжил он. – Это не подлежит обсуждению. Пока ты моя, ты моя. Я не делюсь. Если я узнаю, что ты отдавала то, что принадлежит мне, другому мужчине, все кончено.

В его словах была угроза. Что-то пугающее.

Но, тем не менее, я кивнула. Эта… договоренность еще даже не началась, и я не могла представить, как впишу другого мужчину в свою жизнь. Джей ясно давал понять, что намерен занять все пространство в моей жизни.

– Ты принимаешь таблетки? – спросил он, и я снова медленно кивнула.

– На этой неделе тебе сделают противозачаточный укол, – продолжил он. – Я буду присутствовать. Потом, если эта договоренность сохранится, во второй раз я тоже приду.

– Но я на таблетках, – сказала я ему.

– Да, но я не увижу того, как ты принимаешь их каждый день. Это не подлежит обсуждению. Если у тебя с этим проблемы, ты, конечно, можешь уйти прямо сейчас. Но я тверд в этом вопросе. Я могу предоставить документы, в том числе и твои, что мы оба здоровы.

Его настойчивость в этом вопросе была еще одним доказательством того, каким человеком он был. Очень своеобразным. Богатым человеком, который жил определенной жизнью. Нуждался в контроле, жил таинственной, и вполне вероятно, опасной жизнью. Он не хотел, чтобы какая-то женщина поймала его в ловушку беременности.

– А почему ты не сделаешь вазэктомию (прим. хирургическая операция, при которой производится перевязка или удаление семявыносящих протоков у мужчин. Другими словами, мужская стерилизация)? – спросила я.

Он поднял глаза, прищурившись, глядя на меня, как будто никто никогда не спрашивал его об этом. Ни одна женщина не взваливала на него бремя контрацепции, когда он выдвигал свои собственные условия.

– Как я уже сказал, этот пункт не подлежит обсуждению, – повторил он, не отвечая на мой вопрос.

Что меня разозлило. Сильно. Более чем сильно.

– Я должна изменить свой распорядок дня, изменить количество гормонов в своем теле, потому что ты не хочешь, чтобы тебя подрезали? – огрызнулась я.

Я хотела подразнить его. Заставить его позлиться, проявить какие-то эмоции, страсть. Я жаждала увидеть это в нем.

Но он просто смотрел, и выражение его лица было лишено эмоций.

Я начала потеть под тяжестью его пристального взгляда. Его невозможно убедить в обратном. У него не было ни вины, ни сострадания. Никакой доброты. Это был жестокий человек, который не прогнулся бы ни на дюйм ради меня. И все же он ожидал, что я сломаюсь ради него.

Я ненавидела его. В тот самый момент всем своим существом я возненавидела его. Я презирала его за то, что он думал, будто имеет право указывать мне. Принуждать меня к этому.

Но правда заключалась в том, что он ни к чему меня не принуждал. Я не была в цепях. Снаружи ждала машина, чтобы отвезти меня домой. У меня есть выбор.

И, конечно, слушая свое сердце, или, может быть, вагину, я этого не сделала.

– Что еще? – выпалила я, ненавидя его, ненавидя себя.

– Я не влюблюсь в тебя, – невозмутимо ответил он.

Я моргнула.

– Женщины, как правило, романтичны, – добавил Джей, слегка наклонив голову. – Они склонны думать, что со временем все может измениться. Что со временем я могу измениться. Этого не произойдет. Будешь думать иначе – совершишь ошибку.

Так оно и есть. Для меня теперь открылось больше правды. Предельно ясно, во что я ввязываюсь.

– Хорошо, – выпалила я. – Что еще?

– Должно быть все, – сказал он.

Да, это все. Просто изменил всю структуру моей жизни, состав гормонов в моем теле, убедился, что ни один другой мужчина не приблизится ко мне, и сказал, что у него никогда не возникнет чувств ко мне, независимо от того, как долго я буду в его постели.

Вот и все.

– Что, никаких стоп-слов? – пошутила я. Или наполовину пошутила. Я еще даже не видела его голым, но интуиция подсказывала, что мне нужно стоп-слово. Я чувствовала, что могу слишком глубоко увязнуть в этом, и мне понадобится какое-то слово, которое послужит страховочной сеткой.

Взгляд Джея был каменным. Его взгляд был черной бездной, которая уже поглотила меня.

– Тебе не понадобится стоп-слово. Я знаю, что тебе нужно. И с чем ты сможешь справиться.

Волосы у меня на руках встали дыбом. Не потому, что он казался таким уверенным, а потому, что я подозревала, что он прав.

– Ты едва знаешь меня, – возразила я.

Джей не ответил, не попытался привести причины, факты. Их не было. Не было никакого способа описать эту связь между нами. Честно говоря, я была рада этому. Что-то внутри меня знало, что слушать, как он объясняет невыразимую связь между нами вслух, было бы уродливо и извращенно. Между нами не было какой-то любви с первого взгляда. Ничего такого радостного и светлого. Никаких фейерверков. Лишь темные тени, которые он вытянул из меня за то ограниченное время, что я нахожусь в его присутствии. Это то чувство, которое не имело смысла. Это связь, которой не должно было существовать.

– Начнем на следующей неделе, – объявил Джей, возвращаясь к своему компьютеру.

Я разинула рот, мое тело беззвучно кричало в знак протеста, и от желания. Я была напряжена, возбуждена, подавлена и готова была заплакать. Буквально зарыдать.

– На следующей неделе? – повторила я. – Но как насчет…

– Насчет того, что твоя киска голодна и чертовски жаждет меня? – закончил он за меня. – Тебе придется с этим смириться. – Он снова посмотрел на меня, оценивая. – И даже не думай ласкать себя, когда вернешься домой. Теперь твое тело принадлежит мне. Ты не кончишь без моего разрешения.

Его часы блеснули на свету, когда он слегка пошевелил рукой. Его руки – настоящее совершенство. Это были такие руки, которые ты хочешь видеть по всему своему телу. Такие руки доставляют сильное удовольствие или боль. Его радужки блестели почти так же, как и его часы. Мерцая на свету, заманивая меня все дальше в свой мир.

Я моргнула. В этих словах было так много неправильного. Даже несмотря на то, что они были произнесены с чистым сексом, сочащимся из каждой буквы. Мое тело принадлежало мне. Бесчисленное множество женщин до меня боролись за право распоряжаться нашими телами и владеть ими, отбирая их у мужчин, которые думали, что имеют на них право.

Всего несколько коротких встреч, но Джей ясно дал понять, что считает, будто имеет право на мое тело.

Да, это просто отвратительно. Отталкивающе.

Или так и должно быть.

Но я этого не чувствовала.

От его взгляда я необъяснимо почувствовала себя настоящей женщиной, как не ощущала себя всю свою жизнь. Он заставил меня почувствовать себя сильнее, хотя должно быть все наоборот. Я изо всех сил пыталась отдышаться, но каждый вдох был пропитан ароматом Джея, и каждое мгновение было пыткой. Это была правда, простая правда. Я хотела принадлежать ему.

Я не стала спорить по этому поводу. Или по какому-либо еще.

Вместо этого я выслушала, согласилась и, по сути, отдала свою жизнь дьяволу.

Джей

Он кое-как позволил ей уйти без того, чтобы его сперма не стекала по ее ногам. Он приложил значительные усилия. Он встал за стол, потому что не доверял себе без какой-либо ограды.

Черт, если бы стол не весил триста фунтов, то швырнул бы его через всю комнату, чтобы добраться до нее. Чтобы взять ее на гребаном полу.

Он никогда не чувствовал себя так с другими.

Конечно, он хотел их трахнуть. Его возбуждало смотреть, как они подчиняются его воле. Он любил, когда наступали выходные.

Но он никогда не думал о них днями напролет. Он лишь использовал их для своих целей, трахал, а потом в конце концов уставал от них.

Но он никогда не тосковал по ним.

Никогда не позволял сказать слова против. Хотя они не пытались спорить. Они все были такими приятными. Оглядываясь назад, он понял, что это было довольно ужасно.

Он сгорал от желания к ней. Как в аду. Его бесило смотреть, как она вздергивает подбородок и выдвигает такие требования.

Она возненавидела его, когда согласилась на укол; согласиться на что-то подобное было против ее сущности. Он должен был ненавидеть себя за то, что заставил ее так прогнуться под него. Но нет. Ему это чертовски нравилось.

Потому что он был придурком.

Его мать называла его дьяволом, когда ему было десять лет. Тогда он, конечно, не был дьяволом. И даже не грешником.

Но он провел свою взрослую жизнь, превращаясь именно в него. В грешника. И дьявола.

ГЛАВА 7

Стелла

На следующий день по планам у меня обязательный сбор подружек. Я бы ни за что не смогла сохранить произошедшее в тайне. Не смогла бы нормально думать, если бы не рассказала кому-нибудь. И для меня физически невозможно хранить секреты от подруг. Я ужасная лгунья, они слишком хорошо меня знают, и если бы не они, эту неделю я бы не пережила.

Я отправила всем сообщение, назначила срочную коктейльную сходку в ту же секунду, как вернулась домой от Джея в четверг. Хотя у всех девочек уже были планы на вечер пятницы, они нарушили их ради меня, когда я сказала, что очень нуждаюсь в них. Это была последняя ночь перед тем, как мы с Джеем… начали.

При мысли о том, что произойдет в эти выходные, я нервничала от живота до пальцев ног.

Я понятия не имела, чего ожидать, бабочки роились у меня в животе, а ладони потели целый день. Хотя было много деловых разговоров об условиях, времени и основных правилах нашего соглашения, не было никаких сексуальных подробностей, кроме очевидного намека на то, что будет секс.

Но какого рода секс?

Совершенно очевидно, что не ванильный. Этот человек не был ванильным. Даже никакого намека. Он был похож на доминанта, это я точно знала. Но у меня не было опыта в таком. Я читала какие-то книги, смотрела фильмы, которые вышли после того, как книги стали популярными. Я знала про кнуты. Цепи. Кляпы с шариками. Зажимы для сосков. Наручники. Повязки на глаза.

Я знала, что есть определенные уровни. Знала, что такой образ жизни варьировался от относительно мягкого до решительно жесткого. И хотя перспектива быть закованной в цепи, пока Джей делает со мной что-то очень-очень привлекательное, я понимала, что не создана для чего-то жесткого.

И все же я слепо согласилась на эту сделку.

Конечно, я не высекала это соглашение на камне; не давала обещания кровью и не клялась в верности дьяволу. Просто согласилась подчиниться скрытному грешнику.

Но и я ведь не совсем святая, да?

Как бы то ни было, мне нужна от подруг помощь, совет и поддержка. Я знала, что последнее будет от Рен, первые два – от Зои и Ясмин.

И мои прогнозы подтвердились, когда я встретилась с ними в «Luxe», нашем любимом коктейль-баре. Оно, конечно, уже не такое модное. Его открыли двадцать лет назад. Заведение ничуть не изменилось; они по-прежнему подавали те же коктейли, по-прежнему сохраняли тот же декор и не регистрировались в социальных сетях. Сюда почти никто не приходил, и коктейли, которые стоили меньше десяти долларов, были очень крепкими.

– Ты согласилась на секс-сделку? – выпалила Рен, как только мы сели, ее глаза заблестели.

Я поиграла оливкой в своем стакане.

– Думаю, да.

– Твою мать, – пробормотала Рен. – Это так волнующе!

– Разве ты не должна держать это в секрете? – спросила Зои, не выглядя такой взволнованной, как Рен. И голос ее не был радостным.

– Ну, я ничего не подписывала, и он не угрожал моей жизни, если я буду обсуждать это соглашение со своими подругами, – заверила я их. – К тому же, я бы взорвалась, если бы мне пришлось держать все это при себе.

– Я бы задушила тебя, если бы ты не рассказала, – вмешалась Рен.

Ясмин еще не заговорила, но я уже знала, что она не обрадуется такому поступку. Она не судит меня. Она беспокоится. Черт возьми, я сама беспокоюсь.

– Никаких документов? – Ясмин наконец нарушила молчание, приподняв бровь.

Я прикусила губу.

– Ну не совсем.

– О, черт, – пробормотала Зои.

– У него есть список, – объяснила я тихим голосом.

– Список? – повторила Ясмин.

Я кивнула.

На долю секунды воцарилась тишина, и, видимо, Рен могла продержаться ровно столько.

– Нельзя упоминать о списке, а потом не говорить, что в нем, – огрызнулась она.

– Она не обязана говорить нам, если не хочет. До тех пор, пока в списке нет ничего незаконного или вредного, – возразила Ясмин, бросив на меня нежный взгляд.

– Не слушай эту сучку, ты обязана нам сказать. Я согласна с Рен. Если хочешь держать все в секрете, то в первую очередь, не надо было заикаться про список, – усмехнулась Зои.

Я улыбнулась своей лучшей подруге. Она совершенно права. Кроме того, я никак не смогу справиться со всем, на что согласилась за последние двадцать четыре часа, без помощи и эмоциональной поддержки от подруг.

– Ничего не записано на бумаге.

– Значит, он не несет ответственности, никаких бумажных следов, – пробормотала Ясмин.

– И для того, чтобы ни одна сука потом не скопировала, распространила или продала список, – добавила Зои. – Очень глупая идея, если только у нее нет связей, чтобы спрятаться от гнева Джея Хелмика.

У меня похолодела кожа. Как будто я до этого не знала, что Джей опасен. И вообще пересекаться с ним – опасно. Хотя я не планировала переходить дорогу или предавать этого человека, я встревожилась. Но, скорее всего, именно этого он и хотел от меня. Хотел, чтобы я его боялась. Напугалась, подчинилась, но не настолько сильно, чтобы убежать.

– Он хочет только мои выходные, – сказала я им, потягивая свой напиток.

– Он что, отец-разведенка? – проворчала Рен.

Я издала смешок. Даже Зои улыбнулась.

– Он человек с чрезвычайно строгим графиком, – объяснила я. – Ну, он так сказал. Постоянно работает всю неделю и не может ни на что «отвлекаться». – Я изобразила кавычки.

Я не сказала про то, что он может работать даже по выходным, но будет ждать меня в своем в доме, чтобы у него был «доступ» ко мне. Хотя на первый взгляд это было очень женоненавистно и нагло, мне в некотором роде нравилась такого рода безопасность. Нравилась эта неопределенность. И очень возбуждало. Он возбуждал меня.

– Еще он хочет, чтобы я с ним посещала мероприятия или ужины, если потребуется.

– Конечно, он хочет, чтобы ты была постоянно доступна для него, – сказала Зои. – Посмотри на себя. Он хочет заявить о своих правах.