Текст книги "Далекие горизонты (сборник)"

Автор книги: Энн Маккефри

Соавторы: Урсула Кребер Ле Гуин,Дэн Симмонс,Фредерик Пол,Джо Холдеман,Дэвид Брин,Нэнси (Ненси) Кресс,Грегори (Альберт) Бенфорд,Грег Бир,Роберт Силверберг,Орсон Кард
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

2

Встретиться с председательствующим министром Олми удалось только на следующий день. Пока что ремонтники сумели восстановить лишь один район города, Центральный, в нем можно было жить; из остальных, в том числе из Главного Осевого, шла эвакуация. Основной удар пришелся именно на Главный Осевой. Погибли десятки тысяч человек – и гешелей, и надеритов, причем надериты, отказывавшиеся участвовать в программе записи моделей тел и памяти в Городскую Память, оказались совершенно беззащитны перед лицом катастрофы.

Некоторых гешелей ждало повторное воплощение, но тысячи и тысячи человек погибли безвозвратно. Городская Память была повреждена. Даже если бы Нейя позаботилась вовремя записаться, возможно, она все равно умерла бы.

Кабинеты сотрудников председательствующего министра Пути и работников правительства Осевого Города перенесли в последний оставшийся район – Центральный. Там Йанош и принял Олми.

– Ее звали Дейрдре Енох. – Председательствующий министр парил в воздухе, по грудь закованный в синий блестящий медицинский аппарат. При взрыве ему сломало обе ноги, он получил серьезные внутренние повреждения. На время, пока не будут выращены и имплантированы новые органы, председательствующий министр превратился в киборга. – Пятьдесят лет назад она открыла нелегальные врата в точке 3x9, неподалеку от того места, где мы в свое время отразили последнюю атаку яртов. Помогал ей мастер-открыватель врат, сознательно нарушивший приказ Узла и Гильдии. Нам стало известно об этом через шесть месяцев после того, как Енох тайно переправила в небольшой исследовательский центр восемьдесят своих коллег – или сто двадцать, мы до сих пор точно не знаем – всего через несколько дней после открывания врат. Но сделать мы ничего не могли.

Олми положил руку на поручень, шедший вдоль прозрачных стен кабинета, и спокойно смотрел на Кеслера. Его ирония была слишком очевидна.

– Я что-то слышал об этом, так, слухи всякие. Управление по обеспечению…

У Кеслера начался приступ, его лицо исказилось от боли, но медицинский аппарат ее тут же приглушил. Министр продолжил:

– К черту управление по обеспечению. К черту всю эту грызню. – Он выдавил кривую улыбку. – В прошлый раз, на Ламаркии, проблема была из-за отступника-надерита.

Олми кивнул.

– На этот раз – из-за гешеля. Хуже того, из-за члена Гильдии открывателей. Вот уж не думал, что управлять этим чертовым кораблем будет настолько сложно. Теперь я почти понимаю, почему ты тоскуешь по Ламаркии.

– Там не легче было.

– Да, но народу меньше. – Йанош развернул аппарат и пересек комнату. – Мы, собственно, не знаем, что именно произошло. Непосредственная геометрия вокруг врат нарушилась. Противоречия между физикой Пути и Вселенной, открытой Енох, были слишком велики. Врата превратились в брешь, которую невозможно заткнуть. К тому времени как это случилось, большинство ученых из команды Енох отступили на главную станцию, там была защитная пирамида – Енох назвала ее «Редут».

– Она открыла хаос? – спросил, Олми.

С Пути открывался доступ во множество вселенных. Некоторые были пусты, мертвы и относительно безвредны; другие – смертельно опасны, полны булькающей, пузырящейся массы нестабильных констант, ограничивающих реальность вокруг наблюдателя или исследовательского автомата. В такие вселенные врата с Пути открывались лишь дважды, и хорошо в этих случаях было лишь то, что они немедленно захлопывались и открыть их снова было невозможно.

– Нет, не хаос. – Кеслер сглотнул. – Чертов аппарат… Плохо работает.

– Вам бы лучше отдохнуть.

– Некогда, Гильдия открывателей сообщила, что Енох искала прочно структурированный мир, сверхпорядок. То, что она нашла, опаснее любого хаоса. Возможно, ее врата вели во вселенную бескрайнего изобилия. Не просто в порядок – в творение. Всякая вселенная в некотором роде представляет собой сплетение информационных связей, но во вселенной Енох для распространения информации не оказалось никаких ограничений. Ни конечной скорости света, ни разграничений между какими-либо аналогами континуума Белла… совершенно другая физика, в общем.

Олми нахмурил брови, пытаясь найти в его словах хоть какой-нибудь смысл.

– Я не очень-то разбираюсь в физике Пути…

– Спроси своего любимого Конрада Коженовского, – отрезал Кеслер.

Олми на провокацию не поддался. Кеслер пробормотал извинения, на его лице снова появилась маска боли – жалкая пародия на нетерпение.

– В попытках спасти ее людей и закрыть врата мы потеряли три экспедиции. Последнюю – шесть месяцев назад. Вокруг главной станции выросли формы жизни, питающиеся из бреши, – огромные такие, что и представить себе нельзя. Никто в них разобраться не может. Люди из последней экспедиции – те, кто выжил, – сумели примерно в тысяче километров от бреши поставить заграждение. Мы думали, что это даст нам несколько лет на обдумывание следующего шага. Однако заграждение разрушено. Подойти достаточно близко, чтобы понять, что случилось, нам не удалось. В этом районе находятся ключевые оборонительные сооружения, не позволяющие противнику применить поток Пути против нас. – Кеслер опустил взгляд. Внизу, в двадцати четырех километрах под прозрачным полом кабинета, виднелся сегмент Пути. – Ярты сумели направить вдоль потока релятивистский снаряд с массой покоя чуть больше грамма. Перехватить его нам не удалось. Вчера, в двенадцать ровно, он попал в Осевой Город.

Олми уже знал подробности: ярты использовали дробинку меньше миллиметра в диаметре, разогнанную почти до скорости света. Если бы не защитные и контрольные механизмы шестого отсека, весь Осевой Город был бы уничтожен. В то время, когда копия Нейи Таур Ринн разговаривала с Олми, ее оригинал выполнял в Главном Осевом задание своего начальника, Йаноша.

– Мы передвигаем Город к «югу» с максимально возможной скоростью и ведем эвакуацию, – продолжил Кеслер. – Ярты приближаются к бреши. Неизвестно, как они могут ее использовать. Может, и никак – но рисковать мы не имеем права.

Олми удивленно помотал головой.

– Вы сказали, что сделать ничего нельзя. Зачем же меня вызвали?

– Я не говорил, что нельзя сделать совсем ничего. – Глаза Кеслера блеснули. – Некоторые открыватели полагают, что сумели бы запечатать брешь кольцевыми вратами.

– Тогда мы будем отрезаны от остальной части Пути.

– Хуже того. Если это сделать, за несколько дней или недель Путь будет полностью разрушен, а мы – навсегда заперты на «Пушинке». Столь отчаянной ситуации у нас еще не бывало. – Он опять криво улыбнулся, было видно, что ему больно. – Откровенно говоря, это не я тебя выбрал. Я не уверен, что на тебя по-прежнему можно полагаться; кроме того, дело слишком сложное, чтобы кто-либо мог действовать в одиночку.

Так, значит, Нейя сказала неправду.

– А кто меня выбрал?

– Открыватель врат. Ты на него произвел благоприятное впечатление, когда он сопровождал тебя по Пути несколько десятков лет назад. Тот, что открыл врата на Ламаркию.

– Фредерик Рай Орнис? Кеслер кивнул.

– Насколько мне известно, он обладает в Гильдии наибольшей властью.

Олми глубоко вздохнул и произнес:

– Я не такой, каким кажусь, Йанош. Я старый человек, я видел, как умирали мои женщины и мои друзья. Мне не хватает моих сыновей. Лучше бы вы оставили меня на Ламаркии.

Кеслер закрыл глаза. Настройка медицинского аппарата сбилась, на лице председательствующего министра проявилось напряженное выражение.

– Тот Олми, которого я знал, ни за что не отказался бы от подобной возможности.

– Я слишком много повидал с тех пор. Йанош придвинулся к нему и тихо сказал:

– Оба мы много повидали. Брешь… Открыватели говорят, что удивительнее места на свете нет. Все законы физики там пошли прахом. Изменились понятия времени и причинно-следственной связи. Рай и ад пляшут, взявшись за руки. Это видели только люди в «Редуте» – если, конечно, они еще существуют каким-либо понятным для нас образом. С тех пор как возникла брешь, связи с ними нет.

Олми внимательно слушал, и угольки у него в сердце медленно разгорались.

– Возможно, все кончилось. Возможно, весь великий эксперимент подошел к концу. Мы готовы пережать Путь, отрезать себя от бреши…

– Дальше. – Олми заложил руки за спину.

– Три человека сумели покинуть «Редут» прежде, чем брешь стала слишком велика. Один сошел с ума – вылечить его было невозможно – и умер. Другого заперли и обследуют со всей возможной тщательностью. Однако болезнь этого человека – или этого существа – тоже неизлечима. Третья… Она жива и относительно невредима, только стала… как бы это сказать… чужда условностей, слегка – или не слегка – погрузилась в мистику. Но мне сообщают, что она по-прежнему в своем уме. Если ты не против, она будет тебя сопровождать. – По тону Йаноша было понятно, что возражений он не примет. – И еще у нас два добровольца, оба – подмастерья-открыватели врат, отклоненные Гильдией. Всех троих выбрал Фредерик Рай Орнис. Причины он объяснит.

Олми покачал головой.

– Женщина-мистик, открыватели, отклоненные Гильдией… Что мне делать с такой компанией?

Йанош мрачно улыбнулся.

– Если все пойдет наперекосяк, убей их. И себя убей. Если вам не удастся пережать Путь и брешь сохранится, вернуться вам не позволят. Третья экспедиция, которую я отправил, до «Редута» не добралась. Их затянуло в брешь. – Его лицо опять исказилось от боли. – Олми, ты веришь в призраков?

– В каких призраков?

– В настоящих.

– Нет.

– А я, кажется, верю. Кое-кто из членов спасательных экспедиций вернулся. Несколько их версий. Мы полагаем, что нам удалось их уничтожить.

– Несколько версий?

– Что-то вроде копий. Они были отправлены обратно вдоль собственных мировых линий, словно, эхо; как это было сделано – никто не понимает. Они вернулись к тем, кого любили – к родственникам, друзьям. Если появятся еще такие, все, что мы считаем реальностью, будет под угрозой. И этих-то непросто было сохранить в тайне.

Олми скептически поднял бровь. Интересно, подумал он, а сам-то Йанош в своем уме?

– Я свое отслужил. И даже больше. С чего бы мне опять идти на службу?

– Черт побери, Олми, если не из любви к «Пушинке» – ладно, допустим, тебе до нее теперь нет дела, – тогда вот Почему: ты ведь хочешь умереть. – Кеслер фыркнул, на лице у него, помимо боли, застыло тихое отвращение. – Ты хочешь умереть с тех самых пор, как я вытащил тебя с Ламаркии. Если доберешься до «Редута», скорее всего твое желание исполнится. Считай, что это подарок от меня тебе… или тому, кем ты когда-то был.

3

– Был бы у тебя улучшенный мозг, дело пошло бы куда быстрее. – Джар Флинч ткнул пальцем чуть ли не в лицо Олми.

Фредерик Рай Орнис улыбнулся. Все трое, плечом к плечу, шли вдоль большого пустого, зала, направляясь к защищенной от подслушивания комнате, затерянной в глубине старого здания александрийского Оборонно-тактического училища «Пушинки».

Рай Орнис физически совсем не постарел – с виду он был все тем же длинноногим, похожим на богомола парнем, но на смену неуклюжести пришла страшноватая грация, а юношеская болтливость превратилась в болезненное немногословие.

Олми отмахнулся.

– Я просмотрел нужные файлы и, пожалуй, неплохо их изучил. У меня возникли вопросы относительно выбранных для меня спутников. Эти подмастерья-открыватели… Гильдия их отклонила. Почему?

Флинч улыбнулся.

– Больно уж они яркие.

– Рай Орнис такой же.

– Гильдия изменилась, – сказал Рай Орнис. – Требования повысились.

– Да, – кивнул Флинч, – за то время, что я работаю учителем в Гильдии, она изменилась. Теперь там плохо переносят… творческий подход. Отступничество учеников Енох их напугало. А брешь пугает нас всех. Расп и Карн молоды, любят все новое. Никто не отрицает, что они великолепны, но вписываться в систему и играть свою роль они не желают. Поэтому Гильдия отказала им в получении окончательной сертификации.

– Почему вы их выбрали для этого задания?

– Их выбрал Рай Орнис, – сказал Флинч.

– Мы обсуждали этот вопрос, – ответил Рай Орнис.

– Я своего согласия не высказывал. Когда я их увижу?

– Только в вихрелете. Они еще проходят аварийное закаливание. – Флинч кинул взгляд на Рая Орниса. – Их подвергли жесткой программе тренировок.

Олми все меньше и меньше хотелось иметь дело и с Гильдией, и с избранниками Рая Орниса.

– В файлах сказана лишь половина всего. Дейрдре Енох не была открывателем, даже не пыталась получить квалификацию. Она была обычным учителем. Как случилось, что она приобрела такую важность для Гильдии?

Флинч покачал головой.

– Ни она, ни я не получали квалификации, но мы оба считаемся одними из лучших учителей. Для некоторых подмастерьев она стала лидером. Они считали ее великим философом.

– Пророком, – негромко добавил Рай Орнис.

– Учиться в Тильдии тяжело, – продолжил Флинч. – Иные говорят, что это похоже на пытку. Одного только математического закаливания хватает, чтобы уровень выбраковки превысил девяносто процентов. Дейрдре Енох была, консультантом по ментальному равновесию и компенсации, причем хорошим консультантом… В течение последних двадцати лет она работала со многими людьми, впоследствии занявшими высокие посты в Управлении по обеспечению Пути. И не теряла с ними контактов. Она убедила многих своих учеников…

– В том, что человеческая природа порочна, – мрачно бросил Олми.

Флинч покачал головой.

– В том, что законы нашей вселенной неадекватны. Неполны. Что есть способ стать более хорошими людьми и, конечно, более хорошими открывателями врат. Она полагала, что нас портят беспорядок, конкуренция и смерть.

– Ей были известны теории высокого уровня, предположения, о которых говорят между собой только мастера-открыватели, – подхватил Рай Орнис. – Она слышала разговоры о мирах, где все правила совершенно другие.

– О вратах в совершенный порядок?

– Да, в теории этот вопрос обсуждался. Попыток открыть такие врата никто никогда не предпринимал. Нам ничего не известно о каких-либо пределах, ограничивающих разнообразие вселенных. Енох предположила, что правильно настроенные врата могли бы обеспечить доступ практически в любой мир, какой только способен представить себе хороший открыватель.

Олми поморщился.

– Она думала, что порядок компенсирует конкуренцию и смерть? Хотела устроить смертельную схватку между порядком и беспорядком?

Раи Орнис издал невнятный звук, а Флинч кивнул.

– Существует причина, по которой ничего подобного в файлах нет. Ни один открыватель говорить об этом не станет и даже не признается, что ему известен кто-либо причастный к принятию этого решения. Гильдия оказалась в весьма неловком положении. Удивительно, что ты знаешь, какие вопросы задавать. Но лучше бы тебе расспросить Рая Орниса…

Однако Олми не отстал от него.

– По твоим словам, вы с Енох занимали одинаковые посты. Лучше я расспрошу тебя.

Флинч жестом показал, что надо свернуть налево. Впереди зажглись огни, в конце небольшого зала была открытая дверь.

– Дейрдре Енох читала много, старых религиозных текстов. И ее последователи тоже. Полагаю, что они заблудились в собственных мечтах. Они верили, что тот, кто омоется в потоке чистого порядка, окунется в мир неограниченного творения, станет лучше. Защищеннее, крепче… Наверное, она им что-то в этом духе говорила.

– Фонтан юности? – Олми продолжал морщиться.

– Открыватели редко думают о временном бессмертии, – ответил Рай Орнис. – Открывая врата, мы на миг видим вечность. Сто врат – сто разных вечностей. Возвращение – лишь промежуток между вечностями. Те, кто слушал Енох, полагали, что станут лучше, искуснее. Сделаются менее испорчены конкурентной эволюцией. – Улыбка на его костлявом, как у скелета, лице смотрелась неприятно. – Освободятся от первородного греха.

Олми перестал морщиться и взглянул на отвернувшегося от Рая Орниса Флинча – между этими двоими, казалось, существовала какая-то неприязнь.

– Ясно. Я понял.

– Правда? – с сомнением спросил Флинч. Возможно, мастер-открыватель мог сказать и больше, но лучше было его не заставлять.

Прозвучал звонок, и они вошли в комнату для совещаний.

Там уже сидела Лисса Пласс – она единственная вышла из «Редута» живая и в своем уме. Она была гешелем-радикалом и десятки лет назад сама разработала для себя внешность, похожую на свою настоящую. Пласс выглядела широкой в кости; классически красивые черты лица не скрывали внутренней силы, однако она позволила себе становиться старше и не стерла следов времени, проведенного в экспедиции, и полученной травмы. Олми заметил, что у нее с собой была древняя – еще бумажная – книжка, Библия.

Флинч, представил их друг другу. Пласс выглядела гордой и уязвленной.

– Начнем с того, что нам известно, – сказал Флинч и включил видеозапись, сделанную вихрелетом, на котором спаслась Пласс.

Над столом возникло изображение: огромная труба Пути, о которую бились, рассыпаясь сверкающими брызгами, силовые поля, смерчи космического мусора; брешь, пересекавшая Путь посередине, была похожа на раскаленный добела, слепящий кусок проволоки.

Пласс не смотрела на изображение. Олми внимательно следил за ней. На мгновение ему показалось, будто вокруг женщины закружилась полупрозрачная тень. Никто больше не увидел или не подал виду, что заметил что-то такое, но Пласс сжала губы и стала пристально глядеть на Олми.

– Я рад, что вы оба согласились сюда прийти, – сказал Рай Орнис, когда запись закончилась.

Пласс взглянула на него и снова перевела взгляд на Олми, внимательно изучая его лицо.

– Я не могу здесь оставаться. Поэтому и возвращаюсь. На «Пушинке» я чужая.

– Сер Пласс посещают привидения, – сказал Флинч. – Сер Олми знает про некоторых из ваших гостей.

– Мой муж, – ответила, сглотнув, Пласс. – Пока что – только мой муж. Больше никого.

– Он там, в «Редуте»? – спросил Олми.

– Не много вам сообщили полезного, да? – сказала она едко. – Будто хотят, чтобы у нас ничего не получилось.

– Он погиб?

– В «Редуте» его нет, не знаю, назвали ли бы вы это смертью. Можно мне рассказать, что это значит и что мы на самом деле сотворили?

Рай Орнис развел руками.

– Пожалуйста.

– Мне по наследству достались записи, относящиеся ко временам еще до запуска «Пушинки». Мои предки имели доступ в духовный мир. Все они видели призраков. Старых призраков, не тех, что теперь используются вместо слуг. Кое-кто писал об этом в своих дневниках. – Она коснулась нижней губы. – Полагаю, одним из этих призраков был мой муж. Я поняла. В моей мировой линии еще до моего рождения все видели одного и того же призрака – моего мужа. А теперь и я его вижу.

– Трудно представить себе призрака такого рода, – промолвил Олми.

Пласс подняла взгляд к потолку и положила руку на Библию.

– К чему бы мы ни подключились – будь то мир чистого порядка или еще что-нибудь, – оно просачивается в Путь и в «Пушинку». Словно гусеница, лезет вверх по нашим жизням, хватает события и… ползет обратно, может быть, даже вперед во времени. Нас заставляют молчать. Я молчу… но муж, когда возвращается, рассказывает мне кое-что. А другие, слышат ли они… сообщения? Послания из «Редута»?

Рай Орнис покачал головой, но Олми показалось, что он имеет в виду не просто отрицание.

– Что случилось, когда врата превратились в брешь?

– Мой муж, – Пласс побледнела, – был возле врат, вместе с мастером-открывателем Томом Исой Данной.

– Один из лучших, – вставил Рай Орнис.

– Врата в порядок были вторыми. Сначала открыли колодец в устойчивый мир, служивший нам сырьевой базой.

– Так всегда делают на дальних станциях, – пояснил Флинч.

– Когда открыли вторые врата, меня не было, – продолжала Пласс, глядя то на Флинча, то на Олми. Ни тот, ни другой ей, похоже, не нравился. – Я находилась на вспомогательной станции, примерно в километре от врат и в двух – от «Редута». Там уже была атмосферная оболочка и немного почвы. Мы с мужем высадили быстрорастущий сад. Когда сообщили об открывании вторых врат, муж был с Исой Данной. Сер Енох приехала на тракторе и сказала, что все хорошо. Мы – небольшая группа ученых – устроили праздник, открыли несколько бутылок шампанского. Через два часа пришло сообщение о каких-то неполадках. Мы вышли из домиков – как раз опускался разведчик с главного вихрелета. Енох опять отправилась к вторым вратам, к Исе Данне, и мой муж тоже должен был быть там.

– Что вы видели?

– Сначала ничего. Мы сидели в домиках и следили за происходящим по мониторам. Иса Данна с помощниками работали, разговаривали, смеялись. Иса Данна был так спокоен, он просто светился гениальностью. Вторые врата выглядели нормально – колодец, купол… Но прошло несколько часов, и люди вокруг врат стали похожи на пьяных. Все сразу. Из врат появилось что-то, что их опьянило. Они говорили о какой-то тени.

Пласс посмотрела на Олми, и он понял, что раньше, до всего этого, она была очень красива. Впрочем, ее красота проглядывала и сейчас.

– Мы увидели, что врата затягивает какая-то дымка. Помощники открывателей, ученики Исы Данны, находившиеся в домиках, сказали, что врата вышли из-под контроля. Они это почувствовали через свои ключи, подчиненные ключу мастера.

Ключами назывались аппараты для создания порталов в другие времена, другие вселенные, «за пределы» Пути. Выглядели они обычно как небольшие шары на рукояти.

– Сколько там было открывателей? – спросил Олми.

– Два мастера, семь подмастерьев.

Олми повернулся к Раю Орнису. Тот поднял руку, призывая к терпению.

– Со стороны врат пришел небольшой грузовик. Его мотало из стороны в сторону, а люди в нем кричали и хохотали. Потом все, кто собрался вокруг грузовика – в домиках почти никого не осталось, – тоже стали кричать. Яра, помощница, схватила меня – я была к ней ближе всех – и сказала, что надо залезать в разведчик и возвращаться на вихрелет. Она сказала, что никогда не испытывала такого чувства. По ее словам, они ошиблись и открыли врата в хаос. Я о таком никогда раньше не слышала, но она, похоже, считала, что если мы немедленно не покинем станцию, то погибнем. Нас было четверо: двое мужчин, Яра и я. Больше до разведчика никто не добрался. Вокруг все было скрыто тенями. Все были как пьяные, смеялись, орали… – Пласс замолчала и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. – Мы поднялись и направились к вихрелету. Остальное есть в записях. Последнее, что я видела, – «Редут», окруженный каким-то вихрем, похожим на чернила, расплывающиеся в воде.

Флинч было заговорил, но Пласс прервала его:

– Двое других на вихрелете, мужчины, оба попали под поражение. Они вышли из дымки, окружавшей грузовик, и Яра помогла им забраться в разведчик. Яра… ее никто, кроме меня, не помнит.

Флинч несколько мгновений подождал и сказал:

– Когда разведчик долетел до вихрелета, на борту были только двое – вы и еще один человек, неопознанный. Второго мужчины там не было, а помощника открывателя врат по имени Яра никогда не существовало.

– Они были, были.

– Не важно, – нетерпеливо сказал Рай Орнис. – Иса Данна слишком хороший мастер, чтобы открыть врата в хаос. Он знал указывающие на это признаки и ни в коем случае не завершил бы открывание. Но при сцеплении или подчинении качества могут перейти в свою противоположность, если открыватель потеряет контроль над процессом.

– Врата в порядок – а подчиненные ключи ведут себя так, будто дело пахнет хаосом? – спросил Олми, пытаясь уловить все детали.

Рай Орнис не хотел вдаваться в дальнейшие подробности.

– В нашей мировой линии их больше нет. Сер Пласс помнит, что с Енох и Исой Данной было сто двадцать человек, из них два мастера-открывателя и семь помощников. На «Пушинке» имеются досье лишь на восемьдесят человек, в том числе – на одного мастера и двоих помощников.

– Я осталась жива. Вы меня помните, – с отчаянием в голосе сказала Пласс.

– Вы есть в наших записях. Вы живы, – подтвердил Рай Орнис. – Но почему – мы не знаем.

– А что с другим выжившим? – спросил Олми.

– Нам неизвестно, кто это был.

– Покажите ему другого, покажите Номер 2. Пусть видит, что бывает, если остаешься жив, но не возвращаешься, – сказала Пласс.

– Переходим к следующему пункту нашей программы, – сказал Рай Орнис. – Если, конечно, ты готов, сер Олми.

– Может, я никогда не буду готов, сер Рай Орнис, – ответил Олми.