Текст книги "Белый дракон"

Автор книги: Энн Маккефри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Кончая рассказ, Джексом призвал всех, кто держал огненных ящериц, незамедлительно пометить любимцев. Цветом Руата был коричневый с красными квадратиками, окаймленный черным и белым. Отдавая это распоряжение, он вдруг заметил, что Лайтол все еще сидит в своем большом кресле, теребя пальцами губу и рассеянно глядя куда-то в пол. Джексом подошел к нему:

– Что-нибудь случилось, Лайтол?

Управляющему потребовалось некоторое усилие, чтобы вернуться к реальности. Нахмурившись, он сказал:

– Я всегда боялся, что конфликт именно до этого и дойдет: драконы против драконов…

– Но ведь не дошло, – проговорил Джексом спокойно и убедительно, как только умел. Лайтол пристально посмотрел ему в глаза:

– Однако могло дойти, мальчик. И так легко! А мы с тобой стольким обязаны Бендену. Не следует ли мне поехать туда?

– Там Финдер.

Лайтол кивнул, и Джексом запоздало испугался – не обиделся ли управляющий. Но тот сказал только:

– Да, пусть лучше Финдер катается на драконах – И, тряхнув головой, провел рукой по глазам.

– Тебе нехорошо, Лайтол? Налить вина?..

– Нет, мальчик, со мной все в порядке. – И Лайтол энергично поднялся. – Я полагаю, за всем этим переполохом ты начисто позабыл, чего ради отправлялся к арфистам?

Вот теперь Лайтол в самом деле вел себя, как обычно! Джексом беспечно заявил, что раздобыл не только Вансоровы формулы, но еще и таблицы к ним. Ему, впрочем, тотчас пришлось пожалеть о своей добросовестности. До самого ужина объяснял он Лайтолу и Бранду премудрости точного расчета времени выпадения Нитей.

Учить кого-нибудь – лучший способ понять самому. Джексом вполне убедился в этом поздно ночью, подсчитывая кое-что для себя и штудируя приблизительную карту Южного континента, которой располагал. Нынче на всем Перне не было спокойного уголка, да и во времени прыгать было рискованно. И раз уж он собрался этим заняться, не лучше ли было отправиться на двенадцать Оборотов назад, когда Южный континент вообще никто не посещал? Тем более что он знал, где расположены залежи огненного камня, и, стало быть, легко сможет добыть его для Рута. Близилось утро, когда Джексом наконец вычислил время, в которое следовало отправиться, и лег спать.

Перед рассветом его разбудили всхлипывания Рута. Джексом откинул меховое одеяло и, моргая и спотыкаясь спросонья, прошлепал босиком по холодному каменному полу. Передние лапы Рута подергивались во сне, крылья вздрагивали и трепетали. Огненные ящерицы прижимались к нему, большинство было без меток. Джексом разогнал их, заставив убраться. Рут глубоко вздохнул и заснул спокойно и крепко.

Глава 6

Холд Руат – холд Южный, 15.5.27–15.6.2

День в холде начался с того, что по всем фермам и мастерским разослали огненных ящериц: каждому, кто держал файров, предписывалось пометить своих питомцев и строго внушить им, чтобы не смели соваться ни в один Вейр.

Все утро в холд съезжались фермеры, наслушавшиеся околесицы от своих файров и жаждущие разъяснении; у Лайтола, Джексома и Бранда не было свободной минуты. На другой день ожидалось выпадение Нитей, и действительно, они начали падать в точном соответствии с выкладками Лайтола. Это весьма порадовало его и успокоило нервничавших фермеров. Джексом навьючил на себя огнемет и с легким сердцем занял место в наземной команде, стоявшей наготове, хотя, как обычно, драконы Форт Вейра не пропустили ни одной Нити. Джексома тешила мысль о том, что при следующем выпадении он, возможно, тоже будет парить над землей на огнедышащем Руте.

На третий день после истории с яйцом белый дракон почувствовал голод и запросился на охоту. Огненные ящерицы слетелись, как всегда, тучей; однако на сей раз Рут почему-то не пригласил их разделить трапезу и съел убитого верра сам, с костями и шкурой.

«Я не хочу с ними делиться!» – ответил он на недоуменный вопрос Джексома так обиженно и сердито, словно вправду собирался при случае подпалить файрам хвосты.

– За что? – спросил Джексом, усаживаясь рядом с драконом на травянистом склоне и почесывая ему гребень над глазом. – Мне всегда казалось, что они тебе нравятся…

«Они вспоминают один мой поступок, которого сам я не помню. Я этого не делал!» – В глазах Рута мелькали красные искры.

– Что же они вспоминают?

«Я не делал этого! – В беззвучном голосе Рута мешались неуверенность и страх. – Я знаю, что я не делал этого! Я не мог этого сделать! Я – дракон. Я – Рут. Я родился в Бендене!» – твердил он с отчаянием.

– Что за поступок, Рут? Ты должен мне рассказать.

Рут заерзал и качнул головой, словно пытаясь спрятаться. Потом вновь повернулся к Джексому, глаза его жалобно замерцали:

«Ну не мог же я в самом деле тащить куда-то яйцо Рамоты! Я знаю, я его не брал! Я все время был там, у озера, рядом с тобой. Я помню это. И ты помнишь. И они тоже знают, где я был. Но почему-то они все время вспоминают, как я уношу яйцо!»

Джексом обнял шею дракона, чтобы не упасть. Поглубже вздохнул несколько раз. И попросил:

– Покажи мне картины, которые они тебе передают.

И Рут показал – все яснее и ярче по мере того, как его волнение проходило.

«Вот что они вспоминают», – сказал он наконец, шумно, с облегчением переводя дух.

– Огненные ящерицы способны лишь пересказывать виденное, – проговорил Джексом, стараясь рассуждать логически, как учил Робинтон. – Ты говоришь, они это помнят. А знают ли они, когда именно ты взял яйцо Рамоты?

«Я мог бы доставить тебя туда и в то время».

– Ты уверен?

«Здесь две маленькие королевы: они больше всех надоели мне, потому что помнят лучше других».

– Не могут ли они вспомнить, как тогда стояли звезды?

«Огненные ящерицы слишком малы для того, чтобы рассматривать звезды. – Рут встряхнулся. – Но именно тогда, кстати, драконы и жгли их. Бронзовые, караулившие яйцо, жевали огненный камень. Они не подпускали файров…»

– Весьма разумно с их стороны.

«Все драконы теперь ненавидят огненных ящериц. А если бы они знали, что те про меня вспоминают, они возненавидели бы и меня!»

– Значит, это и к лучшему, что ты – единственный дракон, который их слушает, – сказал Джексом, но это замечание не утешило ни Рута, ни его самого. И он спросил: – Но ведь яйцо снова в Бендене. Чего ради они к тебе с ним без конца пристают?

«Понимаешь, они не помнят, как я за ним отправлялся».

Джексом без сил опустился на травку… Услышанное требовало серьезного, очень серьезного размышления. «Нет, – возразил он сам себе. – Ф'лессан был прав: бесконечные обдумывания и обсуждения способны погубить любое дело в зародыше. Есть какая-то неотвратимость… Интересно, приходило это в голову Лессе или Ф'лару, когда они принимали решение? Нет. Об этом тоже лучше было не думать».

– Ты точно знаешь, в какое время лететь? – еще раз спросил он Рута.

Две золотистые королевы тотчас подлетели к ним и ласково заворковали. Одна, более смелая, даже опустилась Джексому на руку глаза ее весело замерцали.

«Они знают, – сказал Рут. – И я знаю».

– Ну, я очень рад, если они согласны нас проводить… Только лучше бы они все-таки видели звезды!

Джексом еще раз глубоко вздохнул, потом взобрался Руту на шею и направил его домой.

Как только он принял решение действовать, следовать этому решению оказалось на удивление легко, Всего-то и надо было. что поменьше задумываться. Он приготовил летный костюм, крепкую веревку и меховую шубу – закутать яйцо. Потом проглотил несколько мясных колбасок и не спеша вышел из холда, заговорщицки подмигнув Бранду: пускай думает, будто он снова отправился на свидание. Гораздо труднее оказалось упросить Рута вываляться в черной грязи, которую морской отлив оставил в дельте реки Телгар. «Твоя белая шкура будет слишком заметна в тропической ночи, – терпеливо убеждал Джексон друга. – Да и на бенденской площадке Рождений нам с тобой лучше держаться в тени…»

Из того, что наговорили Руту две королевы, Джексом заключил: Древние в самом деле унесли яйцо в прошлое и поместили его в самое подходящее для этого место – в теплый песок потухшего кратера, того самого, где со временем предстояло появиться Южному Вейру. Джексом изучал расположение звезд, видимых с Южного континента: может быть, он сумеет определить время с точностью до одного-двух Оборотов. Но для начала ему придется полностью положиться на Рута, похвалявшегося, будто всегда знает, в каком именно времени находитсяОгненные ящерицы всей оравой последовали за ними в дельту Телгара и с большим энтузиазмом взялись размазывать по чистой шкурке Рута липкую черную грязь. Джексом натер ею свои руки и лицо и блестящие пряжки амуниции. Что до шубы – она и так была из темного меха.

В глубине души Джексому все еще не верилось, что это происходит именно с ним, что это он, а не кто иной, ввязался в столь отчаянную авантюру. Однако иного пути не оставалось. События были предопределены; теперь его ничто не могло остановить. Он спокойно оседлал Рута, как никогда доверяя себя способностям своего дракона. И дважды глубоко вздохнул.

– Ты знаешь, куда и в какое время лететь. Давай, Рут!

…Несомненно, это был самый долгий, самый холодный его прыжок. В отличие от Лессы, он знал, на что идет. Но это знание не избавило его ни от ужасающей тьмы, ни от тишины, которая, казалось, гремела в ушах, ни от мертвящего холода, пробиравшего до костей. «Когда повезем яйцо, – мелькнуло у Джексома в голове, – нельзя будет перескакивать в один прием. Придется останавливаться и греть его.»

А потом они возникли над миром, погруженным во влажную теплую тьму, пахнущую роскошной зеленью и чуть-чуть – подгнившими фруктами. На какой-то безумный миг Джексому даже подумалось, не угодили ли они прямиком в сновидение какой-нибудь ящерицы, уснувшей па солнцепеке. Но Рут бесшумно заскользил вперед, и легкий ночной ветерок, овевавший лицо Джексона, убедил его, что все было вполне реально.

И тут он увидел яйцо: светящееся пятнышко далеко внизу, чуть правее головы Рута, Дракон продолжал плавно снижаться, пока Джек-сом не рассмотрел восточный край чаши Вейра: именно с той стороны он собирайся со всей мыслимой скоростью ворваться вовнутрь, подгадав свое вторжение к моменту рассвета. Достигнув края, он послал Рута в Промежуток, Ему показалось, прыжок совершился мгновенно. Теплые утренние лучи ударили в спину. Рут стрелой кинулся в Вейр. Прижимаясь к земле, он пронесся над головами сонных бронзовых драконов и их всадников, клевавших носами. Мгновенный, точный бросок – и сильные передние лапы Рута обхватили яйцо. Еще един отчаянный бросок, на сей раз вверх – и прежде, чем переполошенные бронзовые успели хотя бы встать на ноги, маленький дракон взвился в воздух и…

…и его крылья совершили следующий взмах по другую сторону Промежутка, на том же самом месте, но на один Оборот дальше в прошлое. Рут бережно опустил тяжеленное яйцо в песок и сам изнеможенно шлепнулся рядом. Джексом скатился с его шеи и поспешно обследовал золотую драгоценность, ища возможные трещины. Однако с яйцом, похоже, ничего страшного не случилось: оно было твердым на ощупь и достаточно теплым. Руками в перчатках Джексом подгреб к нему побольше горячего песка – и свалился рядом с Рутом, переводя дух.

– Нам нельзя здесь задерживаться, – сказал он. – Чего доброго, начнут искать, проверяя каждый день, один за другим. Они же знают, что в один присест мы не унесем его далеко.

Рут только кивнул: он все никак не мог отдышаться после короткой, но отчаянной гонки. Потом он вдруг напрягся всем телом, и Джексом испуганно вздрогнул: с кромки Вейра на них смотрели две огненные ящерицы – золотая и бронзовый. Они тотчас исчезли, но Джексом успел заметить, что на их шейках не было меток.

– Мы знаем их? – спросил он Рута. «Нет», – ответил дракон.

– А где те две королевы?..

«Они показали мне, куда лететь. А больше ты их ни о чем не просил».

Джексом почувствовал себя брошенным и выругал себя за глупость: это надо же, забыл позвать их с собой!..

«Смотри, огненный камень, – сказал Рут. – Следы пламени! Бронзовые жгли здесь огненных ящериц, Только давно: видишь, выжженное место зарастает травой.»

– Драконы против драконов! – Джексома снедало дурное предчувствие. В этом месте он не ощущал себя в безопасности. И не ощутит, пока они с Рутом не вернут яйцо назад в Вейр Бенден, которому оно по праву принадлежало.

– Надо сматываться, Рут. Давай-ка поторопимся, пока нас здесь не застукали!

Решительно развязал обмотанную вокруг пояса веревку и принялся мастерить из шубы колыбельку для яйца. Королевское яйцо было страшно тяжелым; хорошо бы подвесить его, чтобы Руту не пришлось надрываться, все время держа его в лапах. Джексом перевязывал последний угол, когда сзади послышался громкий хруст: Рут жевал огненный камень.

– Рут! Ты что, собираешься биться с драконами?.. «Что ты, разумеется нет! Но пусть-ка они посмеют приблизиться ко мне, если я буду извергать пламя!»

У Джексома и так душа была не на месте – еще не хватало затевать спор. Когда Рут кончил жевать, он подозвал его, и вдвоем они закатили яйцо на шубу. Джексом поудобнее устроил веревку на плечах Рута, начал было проверять узлы, но некий внутренний голос велел ему поспешать, и он оседлал дракона:

– На шесть Оборотов вперед, в Керун, в наше место. Понял?

Рут немного подумал и ответил утвердительно.

Оказавшись в Промежутке, Джексом тотчас забеспокоился, не слишком ли длинным выйдет прыжок, не застудится ли яйцо. Там, в своем Времени, он не дождался рождения королевы и теперь не знал, благополучно ли оно совершилось. Наверное, ему следовало подождать результата: тогда он имел бы какое-то понятие о длительности прыжков. А так – не получится ли, что он погубит малышку-королеву, вместо того чтобы спасти?

У Джексома голова шла кругом от холода Промежутка и парадоксов, в которых он силился разобраться. Нет, все-таки он совершал то, что следовало любой ценой совершить, – возвращал яйцо. И драконы не схватились с драконами. Пока еще не схватились…

…Обжигающий зной Керунской пустыни согрел тело Джексома и взбодрил его дух. На Рута, покрытого корками ссохшейся грязи, было страшно смотреть. Джексом развязал веревку и бережно выкатил яйцо на жаркий песок. Рут помог ему засыпать его. Стояло утро; в тот же час, шесть Оборотов спустя, яйцо должно было быть возвращено в Вейр.

Рут попросился в море – ему до смерти хотелось смыть надоевшую грязь, – но Джексом уговорил его потерпеть, пока они окончательно не разберутся с яйцом. Джексом помнил – никто так и не догадался, кто же доставил его. А значит, белой шкурке совсем незачем отсвечивать на бенденской площадке рождений…

«А как же файры?»

Джексома это тоже тревожило, но он ответил:

– В тот день они не знали, кто притащил яйцо. На площадке рождений не было ни одного, а они знают только то, что видели сами… – Джексон счел за благо не вдаваться в возможные варианты и устало прислонился к теплому боку Рута. Они немного передохнут и обогреют яйцо на утреннем солнышке, а потом совершат последний и самый ответственный прыжок. Им надо будет точно попасть на площадку рождений, позади того места, где потолок, высокий при входе, круто спускался, перекрывая обзор всем глядящим на площадку из чаши. Между прочим, это место находилось как раз против лаза, в который много Оборотов назад так нахально пробрались они с Ф'лессаном… По счастью, Рут был достаточно мал для прыжка через Промежуток прямо в пещеру; к тому же он сам там родился, а стало быть, знает ее наизусть. И вообще, до сих пор он всякий раз делом подтверждал свою похвальбу насчет превосходной ориентировки во времени…

Пустынные равнины Керуна не были вовсе лишены звуков жизни: горячий ветер шуршал сухой травой, жужжали насекомые, змеи копошились в песке, издали долетал шум прибоя. Сколь ни тихи эти звуки, их внезапное исчезновение действует подобно громовому раскату. Неожиданная и полная тишина и чуть заметное изменение давления заставили разомлевши? было Рута и Джексома испуганно подскочить.

Джексон бросил быстрый взгляд вверх, ожидая появления громадных бронзовых драконов, готовых отнять у них яйцо. Но нет: небо над головой было пустым, ясным и жарким. Джексон огляделся по сторонам…

Нити!

Серебряный дождь падающих Нитей мчался к ним через пустыню!..

Джексом ахнул и кинулся к яйцу. Рут подбежал следом. Вдвоем они торопливо выкопали его из песка и засунули в меховую колыбельку, пытаясь в то же время прикинуть, быстро ли надвигается передний край Нитей, и в глубине души недоумевая и негодуя, почему в небе нет ни дракона…

Они все-таки не успели вовремя навьючить на Рута драгоценную ношу. Шипящие Нити уже падали вокруг них в песок, когда Джексом наконец вскочил Руту на шею и послал его вверх. Белый дракон изрыгнул длинный язык пламени и прыжком взвился в воздух, пытаясь прожечь себе путь и набрать хоть какую-то высоту, прежде чем уйти в Промежуток.

Огненная лента обожгла Джексому щеку, правое плечо, руку и бедро – толстый костюм из шкуры дикого стража прогорел мгновенно, точно сухой листок. Джексом скорее почувствовал, чем услышал крик боли, вырвавшийся у Рута. Потом все поглотил мрак Промежутка.

Каким-то образом Джексому удалось сохранить ясное представление о том, в какое место и время они направлялись… И вот они очутились на площадке рождений. Истошный рев Рамоты доносился снаружи. Рут приземлился и тотчас вскрикнул: горячий песок нестерпимо въелся в свежую рану на его задней ноге, Джексом, кривясь и кусая губы от боли, сражался с непослушной веревкой. Казалось, он целую вечность развязывал узлы колыбельки. Рут опустил яйцо на песок, но дно пещеры в этом месте, оказывается, было неровным – яйцо тут же покатилось наружу из темного угла площадки, где они затаились… Ловить его не было времени. Рут взвился к высокому потолку и исчез в Промежутке.

Драконы не будут сражаться против драконов?

Джексом не удивился, увидев под собой маленькое горное озеро. В какое Бремя занес его дракон, Джексому некогда было разбираться: Рут всхлипывал от боли в ноге и хотел только одного – скорее промыть ожог холодной водой. Джексом спрыгнул с его шеи на прибрежную отмель и принялся обмывать посеревшее, залитое потом тело любимца, ругая себя последними словами, – ведь это по его глупости и беспечности ближайший горшочек с обезболивающим бальзамом находился в Руате! Это же надо быть полным идиотом, чтобы не предусмотреть простой вещи – а именно, что его или Рута могли ранить!

Холодная озерная вода утолила боль, но Джексом тотчас заволновался, не случится ли у Рута воспаления из-за грязи. Трижды дурак – неужели нельзя было вымазать его чем-нибудь более подходящим?.. Джексом хотел прочистить раны, но не решился мучить и без того натерпевшегося дракона. К тому же, чего доброго, можно было загнать проклятую грязь еще глубже. Джексом впервые пожалел о том, что поблизости не было видно файров, которые помогли бы ему вымыть перемазанного Рута. «Хотел бы я знать, – подумал он, – в каком хоть времени мы находимся?»

«Это следующий день после того, как мы отправились, – объявил Рут. И добавил с законной гордостью: – Я всегда знаю, в каком времени нахожусь. – Потом пожаловался: – Спина левее гребня ужасно чешется. Там осталась грязь».

Джексом принялся драить Рута песком, щадя только больную лапу и стараясь не обращать внимания на собственные раны. К тому времени, когда более-менее чистый Рут отправился полоскаться на глубине, юноша едва не падал с ног от усталости. Он стоял по щиколотку в воде; маленькие озерные волны вдруг живо напомнили ему не столь уж далекий день его бунта.

– Что ж, – вслух попробовал он уговорить себя самого, – так или иначе, мы все-таки сражались с Нитями..

Успех этого сражения был пожизненно запечатлен и на его коже, и на шкуре дракона.

«Ты только забываешь, что нам было почти не до Нитей, – напомнил ему Рут. – Зато теперь я точно знаю, как это делается. В следующий раз у меня выйдет гораздо, гораздо лучше. Я ведь быстрее любого из больших драконов. Я могу развернуться вокруг кончика хвоста и уйти в Промежуток, поднявшись всего на одну длину от земли».

Джексом с жаром и благодарностью сообщил Руту, что тот, без сомнения, был самым лучшим, самым быстрым и самым умным драконом на всем Перне – Южном и Северном. Рут поплыл к берегу, отряхивая крылья; глаза мерцали зеленым – похвала обрадовала его.

«Ты замерз и проголодался, – сказал он Джексому. – Тебе больно, У меня тоже болит нога. Полетели домой!»

Джексом знал, что так им и следовало поступить. Надо было помазать бальзамом ногу Рута, да и свои раны тоже. Дело за малым: кто угодно с первого взгляда опознает ожоги. Следы Нити. И как, во имя Первого Яйца, он станет объяснять это Лайтолу?..

«А зачем вообще объяснять? – спросил Рут. – Мы сделали то, что должны были сделать. Разве не так?»

– Логично, – невесело засмеялся Джексом. Похлопал Рута по шее. Устало забрался на него и, не ожидая для себя ничего хорошего, послал друга домой.

Сторожевой дракон басовито приветствовал их со скал. С полдюжины файров – все меченные цветами Руата – взвилось навстречу и сопроводило их во двор перед вейром.

Из кухни навстречу Джексому выбежала взволнованная служанка:

– Владетель Джексом, случилось Рождение! Королева вылупилась! За тобой посылали, но не смогли отыскать…

– У меня были другие дела, – ответил он. – Слушай, раздобудь мне горшочек бальзама.

– Бальзама? – У служанки округлились глаза.

– Да, бальзама. Я немного обгорел на солнце. Очень довольный собственной изобретательностью – несмотря на то, что его трясло от холода в мокрой одежде, – Джексом поудобнее устроил Рута в вейре и заставил положить больную ногу на скамеечку. Потом, скрипя зубами, принялся раздеваться: кроме щеки, Нить обожгла ему мышцы плеча, полоснула запястье и оставила длинную борозду на бедре.

В дверь робко заскреблись – служанка вернулась на удивление быстро. Джексом проковылял к двери, что вела внутрь холда, и приоткрыл ее ровно настолько, чтобы можно было просунуть горшочек. Вовсе незачем кому-то видеть его ожоги.

– Спасибо, – поблагодарил он служанку. – А еще принеси мне поесть чего-нибудь горячего. Суп, кла, все равно – что там у вас на огне… Закрыв дверь, Джексом скинул штаны, обернул бедра полотенцем и пошел к Руту. Он размазал горсть бальзама по обожженной лапе любимца и невольно улыбнулся, услышав, как у того вырвался глубокий вздох облегчения: лекарство подействовало мгновенно.

Только тогда Джексом занялся своими болячками. Благословенный, благословенный бальзам!.. Никогда больше он не станет ворчать, когда его пошлют собирать колючую зеленую мерзость, из которой варили мазь… Обработав рану на лице, Джексом заглянул в зеркальце. Будет шрам в палец длиной, и никуда тут не денешься. Вот если бы ему еще удалось благополучно избежать справедливого гнева Лайтола.

– Джексом! – И Лайтол шагнул в комнату, едва задержавшись в дверях, чтобы постучать. – Ты пропустил Рождение в Вейре Бенден и… – Тут Лайтол увидел Джексома и остановился как вкопанный. Джексом стоял перед ним в одном полотенце: багровые полосы на лице и плече скрыть было невозможно.

– Значит, королева вылупилась? Отлично… – ответил Джексом и подобрал рубашку. Он готовился с обычной прямотой поведать Лайтолу о своих похождениях, но в последний миг передумал. Рут, похоже, был прав – они всего лишь сделали то, что должны были сделать. В некотором смысле это вообще было их с Рутом личное дело. Можно даже сказать, его действия отражали подспудное, неосознанное желание искупить свою давнюю вину, когда он мальчишкой залез на площадку рождений к яйцам Рамоты. Он просунул голову в ворот и вздрогнул, задев полосу на щеке. Он сказал: – Я слышал, в Бендене очень беспокоились, благополучно ли дозреет яйцо, побывавшее в Промежутке.

Лайтол подошел к нему, пристально глядя Джексому в лицо. Его глаза вопрошали. Джексом одернул рубашку, застегнул пояс, заново размазал пальцем бальзам. Он не знал, что сказать. Потом сообразил:

– Лайтол, не посмотришь ли ты Рутову лапу? Все ли я там правильно сделал…

Он спокойно ждал, искренне сожалея про себя, что приходилось скрытничать. О чем думал Лайтол? О чем догадывался? Почему так потемнели его глаза?.. Джексом был стольким обязан опекуну, а теперь – в особенности. И как это Лайтол прежде казался ему холодным, жестким, бесчувственным…

– Есть особые приемы, как уворачиваться от Нитей, – негромко выговорил Лайтол. – Придется тебе обучить им Рута, владетель Джексом.

– Я буду так благодарен тебе, если ты их мне объяснишь, – ответил Джексом с чувством.