Текст книги "Пикирующий орел"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Нет, – поспешно ответила она. – Это просто он так говорит. Видишь ли, если… если бы ты не захотел меня принять…

– Ты собиралась утешиться с кем-нибудь еще?

– Ты меня пугаешь, – прошептала Тесса. – Пол, что с нами происходит? – Она подошла ближе и положила руки ему на грудь. – Ты же обещал, что не будешь меняться.

– Все меняются.

– Но… – Она изумленно смотрела на мужа, будто хотела прочитать его мысли. – Мы женаты меньше месяца, и я так люблю тебя…

– Любишь? Да, ты любишь меня! – торжествующе согласился он. – И всегда будешь любить. Пойди сюда и покажи, как ты меня любишь! – Он сжал ее в объятиях и поцеловал грубо, не щадя. – Ну, покажи, как ты меня любишь, моя обожаемая Люсинда – моя прекрасная жена, которую я не могу видеть!..

Глава V

Медленно, медленно… Эти слова снова и снова возникали в голове у Тессы. Но почему?

– Дорогая, что ты делаешь? – донесся до нее мягкий и нежный голос мужа, и она выглянула с балкона в сад. Пол сидел в широком плетеном кресле; рядом с ним на столике стоял радиоприемник, по которому передавали музыку бузуки. Она ответила не сразу – и впервые с ужасом поняла, что намеренно не спешит с ответом. Наоборот, отвернулась и стала смотреть на море. Сегодня оно было бирюзовым и темно-синим, и казалось, что сквозь толщу воды просвечивают извивающиеся хрустальные потоки. А еще дальше – сверкание серебряных струй, которое расширялось к горизонту, где небо сливалось с морем. Тесса перевела взгляд на мужчину, сидевшего внизу, и снова поразилась, до какой степени в нем выражен настоящий греческий характер. Гордый и смелый – конечно, смелый, если, выбравшись невредимым из ада, он голыми руками пытался извлечь из огня свою возлюбленную. Сильный, да. Но ей еще не приходилось сталкиваться с чувственными сторонами его характера. Кто этот человек, за которого она вышла замуж? Человек, которому отдала свое сердце, лишь только впервые взглянув в его глаза? Приходилось мириться с фактом, что он не тот, за которого она его принимала. До нее снова донесся его голос – терпеливый, любящий и нежный. Что он хочет с ней сделать? Это игра в кошки-мышки; он поднимает ее на вершину блаженства и швыряет в пропасть. Вершина каждый раз становилась ниже, а пропасть все глубже. Siga, siga… Когда же наступит конец?

– Иду, Пол. – Белые ступеньки вели с веранды в сад, ступеньки, по краям которых стояли цветы в горшках – герани, лилии, розы. – Тебе что-нибудь нужно?

– Тебя, моя радость, – сказал он, и у нее задрожали губы.

– Зачем?

– Моя любовь! В чем дело? – Он повелительно протянул руку. – Иди сюда! – Она послушалась, и он посадил ее к себе на колени. – Прекрасная Люсинда, я каждый день узнаю о тебе что-то новое. Только теперь я обнаружил, что у меня жена с характером.

Она прижалась к нему, щекой к щеке. И закрыла глаза, как бы пытаясь сдержать поток слез, рвущихся наружу.

– Дело не в характере, Пол! Просто я ужасно боюсь…

– Боишься? – Он поднял брови, но, казалось, его ничуть не волнует ее жалобный дрожащий голос. – Чего же ты боишься?

Она покачала головой. Пол был не в том настроении, чтобы ее слушать.

– Не обращай внимания, – сказала Тесса, стараясь придать своему голосу нотку оживленности. – Я немного устала. Может быть, это из-за жары.

– Я тоже подумал, что, наверное, ты плохо себя чувствуешь, любовь моя. Ведь уже несколько дней ты сама не своя.

Она выпрямилась, внимательно разглядывая его лицо. Ведь он наверняка чувствует, что с ней происходит. И знает, как изменилось его отношение к ней. Но внешне ведет себя так, словно понятия не имеет о том, что причинил ей боль.

Тесса еще крепче прижалась к нему, и он нежно обнял ее.

– Мы не должны меняться, Пол. Обещай мне, что ты не изменишься.

– Что с тобой, дорогая? Разве ты не счастлива?

– На прошлой неделе… в Фамагусте ты так разозлился из-за Мартина, неизвестно почему, и с тех пор ты… такой холодный!

Он засмеялся, как бы протестуя.

– А сейчас?

– Нет, но…

– Я согласен, что приревновал тебя к этому парню, кто бы он там ни был. Но это все прошло, верно? – Он говорил с ней ласково, как с ребенком. – И потом, мы же помирились – ты согласна?

Да, она была согласна. После той ужасной вспышки он обращался с ней очень нежно, а позже, как всегда, вознес ее на вершины. Но через пару дней, возвращаясь домой, Тесса вынуждена была резко затормозить, потому что на дорогу выбежал ребенок. И Пол опять обрушил на нее ураган гневных слов. В итоге она еще больше расстроилась, снова оказавшись на дне пропасти.

– Возьми себя в руки! Мы же не можем ехать всю дорогу со скоростью пять миль в час!

– Меня всю трясет, Пол! Ты не понимаешь? Я чуть не наехала на ребенка!

– Но ты же не наехала, так в чем проблема? Если ты такая нервная, то нечего садиться за руль.

И тогда Тесса совершила ужасную ошибку.

– Но ты же не видел, что случилось! Мальчик выбежал из-за телеги и…

Наступила жуткая тишина. У Тессы нога соскочила с педали газа.

– Ты права, Люсинда, я действительно не видел, что случилось…

И все. Но эти слова и интонация, с которой они были произнесены, произвели на Тессу ужасное впечатление.

Хотел ли Пол ранить ее побольнее? Но если бы он любил ее, то должен был сдержаться. Всю дорогу домой она страдала от этих слов, поразивших её, как удар хлыста. И той ночью Пол ушел от нее в свою комнату, в которой жил до того, как она стала его женой.

На следующий день, казалось, он был полон угрызений совести; такой нежный и любящий, что Тесса снова почувствовала себя счастливой и отвечала на его поцелуи, даря ему всю свою любовь.

– Что касается холодности, Люсинда, я начинаю думать, что у тебя слишком живое воображение.

– Ты не согласен, что охладел ко мне?

– Конечно, нет.

– Скажи мне, Пол, ты счастлив так же, как ив самом начале?

– В самом начале – это когда?

Снова намек на прошлое? Какой же он коварный!

– Первые две-три недели после нашей свадьбы.

Он пожал плечами.

– Медовый месяц не может продолжаться всю жизнь, моя дорогая.

– Но обычно он длится больше месяца.

Пол легонько встряхнул ее.

– Это все твое воображение. Мы так же счастливы, как и вначале, но вернулись к повседневной жизни. Ну, хватит, перестань глупить и принеси газету. Мне больше ничего не нужно – только сидеть на этом стуле и слушать твой чудесный голос.

Тесса сделала все, как он просил, но теперь в ее сердце постоянно жила боль. Что толку притворяться – с их браком что-то случилось. Она больше не надеялась на то, что неровный характер мужа связан с болезнью. Тесса ничего о нем не знала, когда выходила замуж, и теперь поняла, что это человек настроений – настроений, которые постоянно меняются: от легкой нетерпеливости до яростного гнева, от полной индифферентности до сильных и глубоких любовных эмоций… или того, что казалось любовью. Впервые за все время, сидя рядом с ним и не понимая, что читает, Тесса задавала себе вопрос: действительно ли он любит ее… или Люсинду, за которую принимал ее? Она читала, и ее приятный голос звучал, как музыка, в чистом воздухе, спускающемся с гор. Но все это время мысли ее были далеко. Она прослеживала свою жизнь за последние недели, видела перемены, появившиеся в Поле, сначала совсем незаметные, которые причиняли ей легкое беспокойство, но, конечно, не боль. Постепенно, непонятно как и почему, произошла метаморфоза. Siga, siga… Эти слова произносил Пол, вспомнила она, причем самым отвратительным тоном. И вдруг в голове у нее мелькнула мысль, от которой ей стало страшно. Она вспомнила, что написал ей отец, узнав о ее намерении выдать себя за сестру и выйти замуж за Пола.

Отец упоминал о врожденной жестокости и писал, что он скорее видит в Поле безжалостного мстителя, вынашивающего дьявольский план, чтобы наказать Люсинду.

Тесса замолчала, парализованная ужасом. Решив выйти замуж за Пола, она надеялась завладеть любовью, которую он питал к ее сестре, но в то же время собиралась отдать ему все, что было в ее собственном сердце. Если предположить… только предположить, что его любовь к Люсинде умерла, была уничтожена ее черствым поведением… Тогда Пол мог жениться на ней, чтобы отомстить. Газета затрепетала на ветру, выпала из дрожащих пальцев Тессы, и один лист улетел и застрял в колючках гигантского кактуса, росшего на противоположной стороне двора. Она плохо представляла себе, что происходит, потому что ее глаза и мысли были заняты мужем. Если его целью было наказание и он выбрал для этого медленную, целенаправленную пытку… тогда в какую черную бездну она будет сброшена в конечном счете?

Пол вопросительно поднял голову.

– Устала, моя радость? Или горло пересохло? Думаю, нам пора выпить кофе.

Тесса колебалась: стоит ли делиться с ним своими подозрениями? Но не могла найти подходящих слов и просто сказала, что пойдет в дом и приготовит кофе. Когда она вернулась в сад с подносом, Пол по-прежнему сидел на стуле. Голова была опущена на грудь, казалось, он погрузился в глубокое раздумье. Поставив поднос на стол, Тесса выпрямилась. Он словно не замечал ее присутствия, и она мягко обратилась к нему, сказав, что принесла кофе и положила ему сахар.

Пол нахмурился.

– Я не хочу с сахаром.

Она с трудом проглотила комок в горле.

– Ты же всегда кладешь сахар…

– Нет. Во всяком случае, я мог сделать это сам. Неужели тебе постоянно надо подчеркивать, что обо мне нужно заботиться, как о ребенке?

Побелевшими губами Тесса предложила ему сделать новый кофе; он не ответил, его рот был плотно сжат. Она вернулась в дом и приготовила ему новую порцию.

– Пол, я поставила кофе на углу стола.

Его губы были по-прежнему сжаты. Когда он протянул руку, чтобы взять чашку, она обратила внимание на его закостеневшие пальцы – признак сильного внутреннего напряжения. Это впечатление усиливала жилка, пульсирующая на горле.

– Где ты? – спросил он, поднося чашку к губам.

– Здесь, у стола.

– Ты пьешь кофе?

– Да. – Она села и взяла чашку с подноса, но пить не могла, парализованная страхом.

– Почему ты не рядом со мной? – Пол поставил чашку на стол и протянул ей руку. Обычно Тесса очень любила этот жест. Но сегодня, взяв его за руку, осталась безразличной, и он сразу это заметил. – Прости, дорогая. Я опять нагрубил тебе?

– Это не важно, Пол, – ответила она, побелев от ужаса.

– Ты несчастлива, любовь моя? Подойди сюда, поцелуй меня и скажи, что я прощен.

Она осторожно высвободила руку. И спокойным твердым голосом спросила:

– Ты доволен, Пол?

– Я на вершине блаженства. Разве я не обладаю самой очаровательной женщиной в мире?

Тесса забыла свою роль, забыла о том, что она Люсинда. Теперь она была Тессой, а Пол – ее любимым мужем.

– Ты мне очень дорог, – просто сказала она. – Я хочу, чтобы все было забыто. Я выходила замуж за тебя, потому что любила – всегда любила, как только увидела… Надеюсь, что мы будем счастливы вместе – навсегда.

– Ты хотела, чтобы все было забыто? – Он говорил сам с собой, будто оценивая ее слова. И неожиданно добавил, как бы приняв решение: – Но ты же все уладила, Люсинда! Все, что мне нужно, – это твоя любовь… любовь, которую, по твоим словам, ты испытывала ко мне с самого начала. Я хочу, чтобы ты любила меня всегда; и хочу знать, что ты никогда не переменишься.

Она смотрела на него, пораженная и испуганная.

– Я не понимаю тебя, Пол! Все было так необыкновенно – но теперь… Дорогой, что происходит? Мне пришла в голову ужасная мысль – и я так несчастна. – Тесса замолчала, но Пол не отвечал, и она добавила: – Ведь я не меняюсь – это происходит с тобой.

– Что за мысль, Люсинда? – спросил он, не обращая внимания на ее последние слова. – Ты становишься странной, моя дорогая.

Ответа не было. Она снова почувствовала напряженность, которую заметила в нем раньше. Пол повторил свой вопрос, твердо и настойчиво.

У нее не осталось пути к отступлению, и она начала говорить, сама с трудом понимая, о чем.

– Это очень трудно объяснить… Когда отец прислал мне письмо, то написал… – Она остановилась, дрожа, но Пол продолжал настаивать:

– Ну, Люсинда, что написал твой отец? – Нащупав стол, он поставил чашку и блюдце. – Ты же мне читаешь все его письма, верно?

Он снова играет с ней, но на этот раз по-другому. Тесса решилась рассказать ему о своих подозрениях.

– В своем первом письме отец выражал удивление, что ты так быстро простил меня…

Пол повернулся к ней, но прошла вечность, прежде чем он заговорил.

– Что еще писал твой отец?

– Он чувствовал… он думал, что ты захочешь отомстить. – Молчание. Тесса решила идти до конца. – Ты хочешь мне отомстить, Пол?

– О чем конкретно ты меня спрашиваешь, Люсинда?

– Мне непонятны перемены, которые в тебе происходят. – Ее сердце сжималось от боли, но она старалась, чтобы голос звучал спокойно. – Сначала ты любил – или мне казалось, что любил… меня, но постепенно ты изменился. Ты даришь мне счастье и тут же делаешь меня несчастной. – Она замолчала, потому что лицо его резко переменилось в нем не осталось и следа нежности. – Так не относятся к жене!..

– Ты жалуешься на свою жизнь? – Его голос чуть дрожал: верный признак того, что он находится во власти сильных эмоций. – Неужели ты уже разочаровалась? Ведь мы женаты всего несколько недель!

– Об этом я и говорю, – продолжала она, отвечая только на его последние слова. – Ты изменился за такое короткое время – я не ожидала…

– Ожидала! – Маска была сброшена, и напряжение выплеснулось наружу. Его лицо исказилось; он превратился в дикаря – грубого и безжалостного. – А чего же ты ожидала? Найти обожающего тебя любовника, пылкого и прощающего, благодарного за все, что ты можешь ему предложить? – Он помолчал, и его губы искривились от ненависти. – Что ты о себе воображаешь? Я собирался отложить окончательный разговор на некоторое время, но раз уж ты решила идти в открытую, то вот тебе правда: я женился на тебе с единственной целью – отомстить! Поэтому передай поздравления своему отцу… Я всегда высоко ценил его способности!

Хотя Тесса о многом догадывалась, но этот удар сразил ее наповал.

– Ты никогда не любил меня? – Она судорожно сжала руки. – Все это было обманом?

Тесса вспомнила свои надежды, когда он с такой готовностью простил ее, свое решение сделать его счастливым и глубину собственной благодарности за то, что ее жизнь пройдет бок о бок с человеком, которого она любит.

– Любил? Я никогда не любил тебя с того дня, как ты бросила меня! Да, знаю, что ты хочешь сказать, – что я обещал простить тебя, говорил, что ты можешь вернуться, если когда-нибудь захочешь, но если бы ты не была такой ограниченной и самовлюбленной, ты бы сразу поняла, что мое намерение состоит в том, чтобы отплатить тебе той же монетой! – Он довольно усмехнулся. – Меня тошнит от твоего самомнения. У тебя хватило нахальства явиться сюда, спокойно заявить о своем раскаянии и ожидать немедленного прощения! – Пол отвернулся с отвращением. – Что же ты за женщина, если поверила в мое прощение и приняла его как должное? Ты ни капли не удивилась, когда я принял тебя обратно, не сказав ни слова упрека или обвинения!.. Повторяю, меня тошнит от твоего самомнения, и я просто удивляюсь, как не видел этого раньше!

Тесса дрожала с головы до ног, терпеливо слушая речь, предназначавшуюся Люсинде, но не могла оправдаться. Наконец, когда воцарилось долгое молчание, она заговорила, и в голосе ее чувствовалась безнадежная мольба.

– Пол, разве я не отдала тебе все, что могла? Мы были так счастливы…

– Это ты была счастлива, купаясь в своем безграничном тщеславии! Что касается того, что ты мне дала… – Он буквально зарычал, и его напряженное лицо посерело под загаром. – Мрак на всю жизнь, вот что ты мне дала! Больше ничего, Люсинда, запомни это! Больше ты мне ничего не дала и никогда не сможешь дать!

– Нет, нет – не говори такие ужасные вещи! – закричала она в отчаянии, простирая руки перед его невидящим взором. – Я дала тебе намного больше! Я могу тебе так много дать, Пол, – прошептала Тесса, всхлипывая, – неужели ты не дашь мне попробовать? – Однако надежда умерла, и Тесса чувствовала, что ее сердце тоже умерло, безжалостно растерзанное на клочки когтями ненависти.

– Что… что ты хочешь со мной сделать? – Теперь ее голос был лишен эмоций; она буквально онемела от ужаса, полагая, что это финальная сцена в пьесе, которую разыгрывал Пол, и хотя занавес упал раньше, чем ему хотелось, он прогонит ее, прогонит навсегда из своей жизни.

Пол откинулся на стуле, скрестив руки на груди, и черты его лица, искаженные ненавистью, очень мало напоминали человека, которого она любила.

– Поступай, как тебе подсказывает сердце, Люсинда, – тихо сказал он, и в этом ядовитом ответе слышалась нотка торжества. – Ты сама выберешь путь, по которому пойдешь…

«Поступай, как тебе подсказывает сердце». Это были слова ее отца.

– Ты позволишь мне остаться?

На его губах застыла торжествующая усмешка.

– Ты знаешь, что тебя ждет?

Тесса закрыла лицо дрожащими руками; она прижала пальцы к глазам, как бы желая уменьшить напор слез, слез, которые стремились прорваться сквозь барьер замороженного отчаяния.

– Я знаю, что меня ждет. – Слова были еле слышны, и Пол повернул голову, пытаясь уловить их. – Я знаю, что меня ждет, – повторила она чуть громче, и на его лице появилась глумливая насмешка.

– Какая жалость, Люсинда, что ты не смогла оценить силу своей любви в момент аварии! Ты была твердо уверена, что сможешь прожить без меня, верно? И смотри, куда завела тебя твоя ошибка. Твоя жизнь кончена, Люсинда, потому что я намерен швырнуть тебя в пропасть страданий и безнадежности.

Тесса уронила руки. Не обращая внимания на безжалостные угрозы, прошептала побелевшими губами:

– Ты любил меня… тогда?

– Я не отрицаю, потому что ты сама это знаешь. – Он помолчал в раздумье, его кулаки конвульсивно сжимались. – Я боготворил тебя, Люсинда, – добавил Пол медленно и задумчиво. – Я говорю тебе это для того, чтобы показать, как много ты потеряла. Встретив тебя, я и смотреть не хотел на других девушек. Вот что ты потеряла, и я хотел бы напомнить тебе об этом, – добавил он с каким-то дьявольским наслаждением. – Иногда я позволю тебе испытывать счастливые моменты… чтобы доставить себе удовольствие и помучить тебя.

Тесса слышала эти слова, но не они вызвали у нее поток слез, неудержимо катившихся по бледным щекам. Пол боготворил Люсинду – и сам признался в этом. Встретив ее, он и смотреть не хотел на других девушек… Рыдания сотрясали ее тело. Она караулила каждый его взгляд, радуясь, если он удостаивал ее случайной улыбкой, а он боготворил ее сестру, любя Люсинду со всей силой и страстью, на которые способны только на Востоке.

Люсинда забрала всю его любовь, а ей, Тессе, досталась только ненависть. Ужасная тоска нахлынула на нее; она нашла платок и стала вытирать глаза. Рыдания по-прежнему сотрясали ее, и на лице Пола застыла удовлетворенная улыбка.

– Слезы тебе не помогут, моя прекрасная Люсинда, но продолжай рыдать, потому что я получаю чрезвычайное удовольствие, зная, что ты страдаешь. – Он замолчал, а когда заговорил снова, Тесса буквально вздрогнула от его голоса. – Это ничто по сравнению с тем, что тебе предстоит вынести, прежде чем я покончу с собой. Твоя любовь – мое оружие, и, клянусь Богом, я использую его полностью! Я заставлю тебя корчиться от боли… и буду наслаждаться, слушая твои мольбы о пощаде, и вот тогда ты узнаешь настоящую глубину моей ненависти!..

Ему не пришлось долго ждать, чтобы Тесса взмолилась о пощаде; через две недели Пол с удовлетворением услышал, как она произнесла голосом, хриплым от сдерживаемых слез:

– Не делай так, Пол! Ты распинаешь меня заживо…

Резкий смех сорвался с его губ, и он заговорил торжествующим голосом:

– Страдай, Люсинда! Мне приятно сознавать, что ты мучаешься. – Он замолчал, и его лицо стало похожим на дьявольскую маску. – Распять! Ты говоришь, что я тебя распинаю. А какой пытке ты подвергла меня? Разве ты страдаешь так, как страдал я тогда?

Она протянула к нему руки и уронила их, сознавая, бессмысленность этого жеста.

– Я думаю, Пол, что нельзя сравнивать душевные и физические муки. Единственное, что я знаю, – это то, что я так больше не могу.

Ее слова произвели странное действие – Тессе показалось, что они приподняли Пола над стулом и вены на его висках побелели.

– Ты оставишь меня?

Она задумалась. Если бы она была Люсиндой, то могла бы его оставить, если бы захотела. Но она была Тессой и обманом вышла за него замуж. Какое же право имеет она жаловаться или угрожать, что бросит его? Она получила то, что хотела. В любом случае нельзя винить Пола за те страдания, которые она терпит от него.

– Я никогда не покину тебя, – прошептала Тесса и добавила, хотя неожиданная боль пронзила ее сердце: – Когда-нибудь, Пол… когда-нибудь, может быть, очень нескоро… ты простишь меня, и мы будем счастливы вместе.

Наверное, ей показалось, что на его лице отразилось волнение. Но он произнес непреклонно:

– Мы никогда не будем счастливы, потому что я никогда не прощу тебя, Люсинда! Пока жив – никогда…

После чая они вышли на террасу. Легкий ветерок дул с гор, и они сидели в холодном молчании, пока Пол не произнес слова, вызвавшие крик боли из самой глубины души его жены. За последние две недели она увидела и узнала в нем настоящего грека. Фасад западной культуры исчез, а вместе с ним испарились доброта и участие. Пол уготовил Тессе участь восточной женщины. Она была его собственностью, удовлетворяла его желания, заботилась о нем, повиновалась его приказам. Если бы это являлось частью его продуманной мести, Тесса стоически перенесла бы все, получая в какой-то степени удовлетворение от того, что находится рядом с ним и помогает облегчить его участь. Но в намерения Пола не входило ограничивать наказание равнодушием. Напротив, он использовал любую возможность, чтобы унизить ее, напомнить ей о прошлом, о том, как она его оставила. Пол разговаривал с ней грубо, его объятия демонстрировали уверенную власть собственника, его любовь потеряла нежность.

По мере того как тянулись дни, Тесса часто думала о том, что лучше бы она промолчала, потому что как ни тяжела оказалась медленная пытка, ей было легче, чем в нынешнем состоянии. Пока существовал обман, Пол бывал нежным и мягким, даже если выдавал любовь, как нормированный паек. Но теперь Тесса была бы благодарна и за такую малость.

Способ мести, который придумал Пол, должен был осуществляться постепенно, маленькими болезненными шагами, пока неизбежно не окончился бы финальным ударом, когда он собирался объяснить, почему женился на ней.

«Пока я жив – никогда…» Эти слова Пола отложились в ее подсознании, и теперь она думала, сможет ли он вести себя так и дальше, если для нее это становится невыносимым. Решил ли Пол посвятить свою жизнь отмщению? Или он хотел бы провести ее в одиночестве, ни на что не отвлекаясь? «Пока я жив – никогда…» Она знала, что он именно так и думал, но время может смягчить его, а ее любовь и забота помогут ему однажды свернуть с намеченного пути. Возможно, ей придется ждать до самой старости… но у нее есть надежда.

Тесса обернулась на звук машины, подъезжавшей по новой мощеной дороге, обсаженной пальмами.

– Это Стефанос, – сказала она Полу. Стефанос был председателем соседнего округа, и Пол знал его до того как приехала Тесса. Он был единственным человеком, которого Пол принимал у себя дома.

Машина остановилась, и Стефанос вышел, приветливо махая Тессе рукой. Он прошел через сад, где красиво изогнутые ветви деревьев наполняли пространство нежным алым туманом. От изгороди с другой стороны двора тянуло тяжелым запахом жимолости, к которому примешивался нежный аромат роз. Тесса помахала ему в ответ, и тут раздался грубый голос Пола.

– Помни, что мы любим друг друга… Только выдай меня – и, клянусь небесами, ты пожалеешь об этом!

– Я не собираюсь выдавать тебя, – спокойно ответила Тесса. – Мне тоже совсем не хочется, чтобы люди знали, что мы несчастливы.

Он промолчал, а Стефанос, перескакивая через две ступеньки, поднялся к ним на террасу.

– Добрый тебе вечер, Павлос. Мадам Люсинда, kalisрега!

– Kalispera! – Она улыбнулась, подождала, пока Пол предложит ему выпить, и вышла, чтобы сделать распоряжение Такису.

Через несколько минут появился Такие с напитками, и они сели на террасе втроем, болтая и наслаждаясь прохладным вечером после целого дня угнетающей жары.

– Ну, мадам Люсинда, как вам нравится наш климат? Все еще не хотите закрываться от солнца? – Он говорил с юмором, и Тесса заставила себя засмеяться. Приехав на остров, она просто жаждала солнца и распахнула все ставни в доме. Стефанос предсказывал, что она скоро изменит тактику, но Тесса энергично помотала головой. Она никогда не устанет от солнца.

– Вы были правы, мистер Стефанос, – призналась Тесса. – Иногда просто не знаешь, куда деваться от этой жары.

– И вы закрываете ставни, как я говорил?

– Вообще-то да, хотя не люблю этого делать. – И вдруг замолчала, нахмурившись. Пол держал руку у лица, закрывая глаза от света. В последние дни он жаловался на головную боль, и она спросила: – У тебя болит голова, Пол?

– Немного, Люсинда. Может быть, ты принесешь мне очки; думаю, они в гостиной.

Она встала и, проходя мимо Стефаноса, заметила, что он тоже нахмурился и смотрит озадаченно.

Похоже, очки помогли, потому что напряженное выражение исчезло с лица Пола, и он радостно засмеялся одной из шуток Стефаноса.

– В нашей деревне будет свадьба, – сказал Стефанос Тессе. – Может быть, придете посмотреть?

– С удовольствием. – Она взглянула на мужа. – А ты, Пол? Ты хочешь посмотреть… п-пойти в д-деревню? – Сердце у нее забилось. Почему она не думает, прежде чем что-нибудь сказать? Хотя она редко делала подобные ошибки.

– Ты можешь идти, Люсинда. А меня не очень интересуют такие мероприятия.

– Тогда и я не пойду, – твердо сказала она. – Я не пойду без тебя.

Наступило молчание. Пол впервые сказал, что она может идти одна, куда хочет, и казался очень удивленным, что ее не привлекает возможность быть свободной хоть ненадолго.

– Вы не пойдете без мужа? – Стефанос с любопытством посмотрел на нее и перевел взгляд на Пола. – Убеди ее, Пол. Я сам отвезу мадам Люсинду, если ты не против.

– Конечно, нет. Ты должна поехать, дорогая. – У Тессы глаза полезли на лоб. Неужели на него так действует присутствие Стефаноса? Он сказал «дорогая» – но эта перемена в его обычном поведении была такой же ненужной, как и неожиданной. Она думала, а мужчины ждали ее ответа, но у нее действительно не было желания идти куда-нибудь без Пола. Стефанос предложил ей пойти на свадьбу, считая, что ей это будет интересно, и хотя отказываться было неудобно. Тесса покачала головой, сказав:

– Это очень мило с вашей стороны, мистер Стефанос, но если Пол не хочет, я тоже не пойду.

– Пол, ну тогда ты должен захотеть, – вмешался Стефанос, – потому что твоя жена на самом деле хотела бы присутствовать на свадьбе.

Пол медленно повернул голову и сказал странно изменившимся голосом:

– Да, Стефанос, мне кажется, я должен пойти.

– Значит, вы не хотите, чтобы я вас забрал?

– Нет, но все равно спасибо. Мы приедем на своей машине. Когда состоится эта свадьба?

– Примерно через две недели. Я еще увижусь с вами до этого.

– А у невесты есть красивый новый дом? – спросила Тесса.

– На самом деле нет. У ее жениха нет ни родителей, ни сестер, поэтому ему принадлежит дом, в котором он живет. Невесте очень повезло.

– Значит, это брак по любви?

– Может быть, – ответил Стефанос с легкой усмешкой и добавил: – Вам кажется странным обычай, что невеста должна принести дом в приданое?

– Конечно, потому что в Англии браки заключаются по любви… – Ее голос перешел в шепот. Пол поднял брови и ухмыльнулся. Он хотел напомнить ей, что их брак был основан не на любви – то есть не на любви взаимной.

– В каждой стране есть свои обычаи, – сказал Стефанос – У нас традиция – приносить в приданое дом и обстановку. А раньше – еще и огромный сундук с бельем ручной работы, сделанным родственниками невесты. А теперь, – он пожал плечами и улыбнулся, – теперь невеста приносит с собой несколько вещей, сшитых на машинке, – меняются наши старинные обычаи. Стефанос помолчал и продолжил: – Почему бы вам с Полом не сходить в музей в гавани? Вы увидите там эти огромные сундуки и белье, которое складывали в них.

– Я с удовольствием, – сказала Тесса. – А ты, Пол?

– Возможно, – ответил он безразлично. – Мы зайдем туда как-нибудь, когда будем в порту.

На следующий день они сидели в саду. Пол слушал радио, которое звучало еле слышно, а Тесса писала письмо отцу. Она как раз кончила писать, когда Пол спросил, что она Делает.

– Я написала письмо отцу, – ответила Тесса не думая.

– Отцу – только отцу?

Сердце застучало. Опять ошибка!

– И матери, конечно. – Пол обернулся, и, к своему изумлению, Тесса увидела, что он щурит глаза. – Ты можешь видеть? – выпалила она, не сознавая того, что говорит.

Его рот скривился.

– Что за идиотский вопрос! Ты чертовски хорошо знаешь, что не могу!

Ее охватила дрожь, и ручка упала на колени.

– Извини, Пол. Ты… я имела в виду, как ты… извини, пожалуйста.

– Ради Бога, хватит об этом! Прочти мне письмо!

– П-прочитать – тебе?

– Вот именно.

Тесса судорожно глотнула. Пол был подозрителен, и она вспомнила, что он недавно спросил ее, сообщила ли она родителям о том, что он с ней делает. Тесса сказала – нет, что соответствовало действительности, но, глядя сейчас на выражение его лица, она видела, что ему очень любопытно узнать, что она написала родителям. Деваться было некуда – если она не хочет получить резкие упреки в течение пяти минут, а затем часы молчания, которыми он накажет ее за отказ повиноваться.

– Я начинаю с рассказа о тех местах, где мы побывали, – начала Тесса, запинаясь и просматривая страницу. Она ни слова не написала отцу о том, что с ней случилось, поскольку не хотела, чтобы он переживал за нее. Но, естественно, во всех ее письмах присутствовали ссылки на то, что она играет роль Люсинды. – Ну, дальше я пишу, что Пол чувствует себя хорошо и мы очень счастливы. Как будто у нас постоянный праздник, и я только мечтаю о том, чтобы вы с мамой приехали, если бы это было возможно. – Она замолчала, поняв, что сказала опять не то.

– Значит, это письмо только твоему отцу? – пробормотал он, поворачиваясь к ней. – А почему, Люсинда, они не могут приехать?

Она совсем запуталась.

– Я неправильно прочитала, Пол… Дорогой, на самом деле я имела в виду, что… что…

– Неправильно прочитала? – переспросил он насмешливо. – Ты не можешь разобрать свой собственный почерк?

Неуверенный смешок слетел с ее губ.

– Я же ужасно пишу, честно говоря, мне иногда трудно разобрать свои каракули… – И Тесса в ужасе поднесла ко рту дрожащую руку. Ведь все всегда восхищались почерком Люсинды! – Нет, обычно я пишу хорошо, т-ты же знаешь. Н-но я держала блокнот на коленях, в-вот и получились каракули. – Все звучало ужасно неубедительно, поэтому Тесса совсем не удивилась, что за ее жалкими потугами выбраться из сложного положения, в которое она попала, наступило долгое молчание.