Текст книги "Длиною в жизнь"

Автор книги: Энджи Фримен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

12

Утром Трейси снова достала из ящика альбом с фотографиями, и вновь у нее затряслись руки и учащенно забилось сердце.

Через какое-то время, так и не решившись раскрыть альбом, она спрятала его, решив: мне нужно время, чтобы сделать это, надо подождать еще немного…

Однако времени уже не оставалось. Взглянув на календарь, Трейси с ужасом поняла, что через три дня начнутся занятия в школе. Боже, всего три дня!

Как она могла позволить событиям зайти столь далеко и даже не задумалась о последствиях? За сотни миль отсюда, в Кэрнсе, у нее имелась вполне налаженная жизнь. Да, Трейси почти забыла о ней, вытеснив на задворки своего сознания, однако от этого жизнь не стала менее реальной.

Она работала учительницей, у нее была небольшая, но очень уютная квартирка и несколько подруг, с которыми она ходила по магазинам, в кино или в кафе.

На первый взгляд Трейси совсем неплохо устроилась, но на самом деле ее жизнь была пустой и холодной. Трейси даже не рассказывала подругам о том, что была замужем и развелась после смерти ребенка. В последние два года она постоянно избегала размышлений о собственной жизни – гораздо проще жить только настоящим днем, ходить на работу и заполнять свободное время всевозможными делами.

Именно сейчас настало время задуматься о своем дальнейшем существовании и вспомнить все прежние обязательства. Надо заплатить за квартиру и позвонить подругам, которые, не зная, где она находится, могли начать беспокоиться.

А она жила здесь, в Джилонге, на правах жены Кевина и притворялась, что у нее нет никакой другой жизни. Но так дольше не могло продолжаться – что-то должно случиться. Кроме того, необходимо принять какое-то решение.

Три дня. Через три дня распахнутся школьные двери и в классы хлынет толпа детей. Она должна находиться там, чтобы приступить к выполнению своих обязанностей. Этого от нее ждали, эти обязанности наложила на нее та, другая жизнь, о которой ничего не знал Кевин.

Трейси глубоко вздохнула. Ей необходимо решить, чего же она все-таки хочет. Впрочем, что решать, когда теперь она уже знает наверняка. Она хочет вернуться к мужу.

Трейси встала и беспокойно прошлась по кухне, пытаясь собраться с мыслями. Наконец ей это удалось, и она даже смогла облечь их в четкую фразу: «Мне следует уволиться с работы и отказаться от квартиры».

Ее сердце забилось с удвоенной частотой. Отказываться от всего: от работы, от стабильной зарплаты, от друзей, от независимости – чистейшее безумие!

И тут Трейси вспомнила слова Кевина: «Обещай, что никогда меня не бросишь».

Теперь она знала, что должна делать.

Спустя два часа, позвонив в Кэрнс, Трейси уволилась с работы, расторгла договор об аренде квартиры и договорилась, чтобы ее мебель и личные вещи перевезли на склад для временного хранения.

Поддавшись угрызениям совести, Трейси позвонила Элис – соседке и ближайшей приятельнице. Та немедленно разразилась упреками, едва услышав ее голос.

– Трейси, ну где же ты пропадаешь?! Я уже хотела заявить в полицию о твоем исчезновении! Где ты сейчас находишься?

Она объяснила, где находится, и рассказала о том, что сделала за это утро.

– Ты с ума сошла?! О чем ты только думаешь! И почему не посоветовалась со мной? Ты могла бы сдать свою квартиру в субаренду. И почему ты уволилась с работы? Неужели тебе не дали бы отпуск за твой счет?

– Элис, я больше не вернусь в Кэрнс.

Я остаюсь здесь, радостно подумала Трейси, с Кевином. Ее охватил приступ эйфории, и все вокруг показалось прекрасным и совершенным.

Трейси опасалась, что эйфория сменится глубоким унынием, однако ничего подобного не произошло.

Она пообедала, купила цветы, чтобы украсить комнаты, и переоделась в короткое платье, в котором выглядела очень соблазнительно. Именно это ей и сказал Кевин, когда вернулся домой.

– Ты выглядишь просто потрясающе! Мы куда-то идем?

– Нет, – Трейси обняла его за шею, – мне просто захотелось устроить нечто вроде праздника.

– И что же мы будем праздновать?

– То, что мы вместе, – прошептала она, быстро целуя его в губы.

13

– Я выдохлась, – призналась Трейси, усаживаясь на большой валун.

В это воскресенье они с Кевином отправились в лес, чтобы скрыться подальше от людей, машин и телефонов. Им удалось найти идиллическое местечко – возле ручейка, который весело журчал по гальке, пробиваясь откуда-то из глубины скал. Трейси замерла от восторга, глядя, как кристально чистая вода блестит в лучах яркого солнца.

– Даже не думай, – предупредил Кевин, без труда прочитав ее мысли.

Трейси вздохнула.

– Знаю. Вода слишком холодная.

Перекусив, она почувствовала сонливость и легла на спину, подложив под голову свитер. Журчание воды навевало сон, и Трейси сама не заметила, как уснула. Проснулась она оттого, что почувствовала прикосновения Кевина. Приподняв веки, Трейси взглянула на сидящего рядом мужа.

– Я тебя разбудил?

– Не совсем. Я не спала, а только дремала… О чем ты думал?

– О том, что с нами случилось. Я мог умереть, однако этого не произошло. Зато мертва моя память.

Стряхнув остатки сонливости, Трейси села и успокаивающим жестом положила руку на бедро Кевина.

– Но ведь понемногу она к тебе возвращается. Прошло всего несколько недель.

– Да, верно, но иногда я чувствую, что за всем этим что-то кроется… Ведь все происходящее имеет какую-то причину… Ты согласна?

– Конечно! Могу даже добавить: именно из этого следует в первую очередь извлечь урок.

Еще не произнеся последнее слово, Трейси внезапно поняла, насколько справедливо ее утверждение – по крайней мере, по отношению к ней самой. С тех пор как приехала в Джилонг, она узнала о себе и о своем муже столько, сколько не узнала за два года совместной жизни!

– И какой же, по-твоему, урок я должен извлечь? Если я не понимаю происходящего, то какой смысл искать его причину?

– Не знаю. И не думаю, что кто-то знает и может тебе подсказать. Возможно, со временем все откроется.

– Возможно. Знаешь, порой мне кажется, что существует нечто такое, чего я не могу вспомнить лишь потому, что мне не полагается об этом вспоминать. По крайней мере, до поры до времени.

– Что ты имел в виду, когда говорил, что тебе не полагается вспоминать? – осторожно спросила Трейси.

– Сам не знаю. Просто вдруг пришла в голову такая сумасшедшая мысль. Впрочем, возможно, я чего-то не помню только потому, что не хочу вспоминать. – Кевин пожал плечами. – Я где-то читал, что амнезия может быть вызвана эмоциональной травмой. Допустим, произошло нечто настолько катастрофическое и болезненное, что человек не в состоянии с собой совладать и тогда просто запрещает себе вспоминать.

– Но ты же попал в автомобильную аварию, – дрожащим голосом напомнила Трейси, – у тебя физическая травма.

– Верно. Однако ведь есть нечто такое, о чем ты мне не говоришь, не так ли?

По тону Кевина Трейси поняла – он не спрашивает, а всего лишь ищет подтверждения тому, что уже знает. Страх сдавил ей горло, и она мысленно взмолилась: не спрашивай меня и не проси рассказать тебе все!

Кевин взял ее руку и, глядя Трейси в глаза, мягко спросил:

– Что же есть такого ужасного, о чем ты боишься мне рассказывать?

Трейси заставила себя успокоиться и только после этого заговорила:

– Я очень хочу, чтобы к тебе вернулась память, но… – Она закрыла глаза и закончила про себя: но опасаюсь тебя потерять!

– Но что?

– Я боюсь, – прошептала она, мысленно уточнив: боюсь, что ты меня возненавидишь!

– Чего ты боишься? Что страшного в том, что ко мне вернется память?

– Понимаешь… Кое-какие воспоминания могут сделать тебя несчастным.

– И поэтому ты рассказываешь мне только самое приятное, не так ли? – по-прежнему пристально глядя на нее, допытывался Кевин.

Она молча кивнула.

– Я понимаю, ты пытаешься меня оберегать, однако тебе не стоит этого делать. Я не настолько глуп, чтобы думать, будто в моем прошлом все было безоблачно и прекрасно. Я наверняка совершал непростительные ошибки, делал вещи, о которых впоследствии сожалел, обижал ни в чем не повинных людей…

– Все мы когда-то делали нечто подобное, – глухо заметила Трейси, не глядя на Кевина.

Она взяла полупустую бутылку колы и начала пить, надеясь, что они сменят тему разговора, однако Кевин был неумолим.

– Так почему бы тебе не рассказать мне о самом плохом? Давай покончим с этим раз и навсегда!

– Наоборот, давай лучше говорить о хорошем! Кроме того, я не хочу, чтобы ты узнал обо мне нечто такое, что может тебе не понравиться.

– В тебе нет такого, что может мне не поправиться! Ты напрасно на себя наговариваешь! Ты вся такая солнечная, чудная, соблазнительная… Я твой муж, поэтому знаю это наверняка.

– Ты ошибаешься, – сухо заметила Трейси и стала собирать в рюкзак остатки завтрака.

Но Кевин не позволил сбить себя с толку. Отняв рюкзак, он взял Трейси за подбородок и повернул лицом к себе.

– Ты говорила, что твои моральные принципы безупречны.

– Возможно, я солгала.

Он хмыкнул.

– Кстати, предположение, что в твоем прошлом могут обнаружиться темные пятна, весьма любопытно. Что же ты все-таки натворила? Ограбила банк? Совершила переворот в банановой республике?

– Нет.

Я всего лишь была тебе плохой женой. Я нарушила самое главное обещание, которое когда-либо давала в своей жизни, и бросила тебя. Трейси хотелось сказать все это, но слова застряли в горле.

Кевин нежно ее поцеловал.

– А может быть, ты ведьма, которая околдовывает людей? Может, ты и меня околдовала?

Слезы брызнули из глаз Трейси, и она, резко отвернувшись, снова взялась за рюкзак и быстро собрала вещи.

– Пожалуйста, прекрати, – глухо попросила она.

– Я не хочу, чтобы ты от меня что-то скрывала, – настаивал Кевин. – Я имею право все знать.

– Да, конечно, – Трейси завозилась с пряжкой рюкзака, – обещаю, что расскажу тебе обо всем, когда… Когда смогу и когда придет время. – И она оставила в покое проклятую пряжку, которая никак не поддавалась усилиям ее трясущихся рук. – Дай сюда.

Кевин отнял у нее рюкзак и, легко и быстро застегнув его, с упреком посмотрел на Трейси. До того как она поднялась, Кевин успел заметить плещущийся в ее глазах ужас, и ему стало не по себе от какого-то скверного предчувствия.

14

Несколько дней Трейси никак не могла избавиться от ужасного ощущения, что надвигается нечто неотвратимое. Ночами она спала очень беспокойно, а днем непрерывно твердила себе: я должна все рассказать Кевину!

Ей отчаянно хотелось с кем-нибудь поговорить и обсудить создавшуюся ситуацию, но с кем? Друзья из Кэрнса не знали всей правды о ее жизни, поскольку Трейси не считала их достаточно близкими для подобных откровений, что касается друзей из Боуэна, то, бежав, Трейси даже не попрощалась. Она позвонила матери в Лондон, однако не застала ее дома. И тогда Трейси вспомнила о Кристине.

Через полчаса подруга уже звонила в дверь. На ней были поношенные джинсы и футболка, а густые вьющиеся волосы стянуты на затылке в хвост. Увидев Кристину, Трейси сразу почувствовала необыкновенное облегчение.

– Надеюсь, я никого не введу в смущение своим нарядом, – весело заявила гостья.

– Проходи в гостиную, я уже приготовила кофе.

Женщины уютно устроились на диване. Перед тем как взять свою чашку, Кристина погладила Трейси по руке и предложила:

– Ну, рассказывай.

– Только, пожалуйста, пусть все останется между нами, – торопливо предупредила Трейси.

– Нет проблем.

Трейси собралась с духом и, зажмурившись, выпалила:

– Кевин и я не женаты, мы развелись!

Она открыла глаза и обнаружила, что Кристину ее сенсационное признание ничуть не обескуражило.

– И Кевин об этом не знает? – невозмутимо уточнила подруга.

– Я вижу, ты не удивлена, – пробормотала потрясенная реакцией Кристины Трейси. – Ты… ты догадывалась?

– Предполагала. – Кристина неспешно размешала сахар в своей чашке. – Точнее, чувствовала, что между вами что-то не так. Да все только об этом и говорят.

– Неужели? – У Трейси упало сердце. – И что именно говорят?

– Что за неделю до автокатастрофы Кевин приехал к новому месту работы один. Каждый, кто встречал его тогда, сразу отмечал его подавленность. Более того, он сам говорил, что не женат.

– О нет… – застонала Трейси, закрыв ладонями лицо. Ей вспомнились Сесилья Нокем и Эрик Фарли. Откуда только явилась уверенность, что можно сохранить правду в тайне от всех? – А Кевину что-нибудь говорили? – спросила она, вскидывая голову.

– Сомневаюсь. Это слишком деликатная тема, а никто здесь не знает его достаточно хорошо, чтобы обсуждать подобные вопросы. Кроме того, в офисе на рабочем столе Кевина теперь на почетном месте стоит ваша свадебная фотография, и он совершенно от тебя без ума. Ну и что тут можно сказать?

– Без ума? – Трейси нервно хихикнула.

– Именно так. Он просто помешался от любви к тебе, и не уверяй, что ты этого не замечала!

– Это все очень неприятно.

– Почему? Потому что он тебя любит?

– Нет, потому что я его люблю!

Кристина усмехнулась.

– Он любит тебя, ты любишь его… Мне кажется, ты видишь в этом большую проблему.

– Проблема состоит в том, что он ничего не помнит о наших прежних отношениях.

– Извини, – покаялась Кристина, – я не хотела над тобой подшучивать. Ужасно, должно быть, не знать своего прошлого.

– Именно поэтому-то он и влюбился в меня снова! А вот если бы он знал все, то… – Голос Трейси пресекся.

– Расскажи мне обо всем поподробнее, – предложила Кристина, – и, если я даже не смогу помочь или понять, тебе будет полезно выговориться.

И Трейси рассказала почти обо всем, начав с того, как и почему два года назад развелась с Кевином. Затем поведала о телефонном звонке от Лидии с просьбой срочно вылететь в Джилонг, чтобы помочь ее брату.

– В конце концов, я уволилась с работы и отказалась от квартиры в Кэрнсе, чтобы остаться с ним, – закончила она.

– А Кевин обо всем этом знает?

– Он думает, что мы счастливо женаты.

– Благодаря твоим стараниям, разумеется?

– Но, что бы он подумал, если бы узнал о нашем разводе?

– А, так тебя беспокоит, что к нему вернется память и он тебя разлюбит!

– Да, именно так. – У Трейси запершило в горле, и она закашлялась. – Он уже почувствовал, что что-то не так, и обвинил меня в утаивании от него чего-то важного.

– Ну и как ты намерена поступить?

– Не знаю… Я не могу все время раздваиваться.

– Что ты имеешь в виду?

– Я веду себя нечестно по отношению к Кевину и ненавижу себя за этот обман. Я не могу жить в постоянной лжи! – Трейси уже задыхалась от волнения. – Я знаю, что должна все рассказать Кевину, но ужасно боюсь это сделать.

Кристина задумалась, уставившись в свою кофейную чашку, словно решение проблемы находилось на самом дне.

– Он любит тебя, Трейси, – наконец сказала она, – и это может иметь решающее значение.

Это был бальзам на раны, однако Трейси, наученная горьким опытом, боялась обнадеживаться раньше времени.

– Эй! – мягко окликнула ее Кристина. – Я не знаю, что случилось между вами, и ты даже можешь мне об этом не рассказывать, но задай себе вопрос: неужели ситуация неразрешима? Неужели нельзя простить друг друга?..

– Этот вопрос не ко мне, – перебила ее Трейси.

– Тогда есть надежда! Смотри, что получается: ты уверена, что любишь Кевина и больше не можешь продолжать ему лгать. Ну, так расскажи ему всю правду – только и всего. Я-то тебе зачем нужна?

– Ты сама предложила свои услуги, когда мне понадобится доброжелательный слушатель и моральная поддержка. – Трейси вяло усмехнулась. – Кроме того, если он не захочет меня больше видеть и мне придется убраться отсюда, надо же будет у кого-то остановиться.

– Ладно, – приняла ее доводы Кристина, – тогда еще один совет: если ты действительно его любишь, не оставляй ни при каких условиях.

– Ваша почта, сэр. – С этими словами миссис Дейл положила на рабочий стол Кевина пачку уже рассортированных деловых бумаг. Сверху лежал запечатанный голубой конверт, надписанный от руки. – Это – лично вам, – добавила секретарша, указывая на конверт пальцем с тщательно отполированным ноготком, – поэтому я и не стала вскрывать.

– Благодарю вас.

Судя по штемпелю, письмо пришло из Боуэна. Кевин отрезал край конверта и достал оттуда сложенный вдвое листок бумаги и несколько фотографий. Письмо было от Ребеки.

«Извини, что так долго собирала для тебя эти фотографии, которые были сделаны на твоей прощальной вечеринке. На обороте я указала имена тех, кто там изображен, так что теперь, надеюсь, ты вспомнишь своих друзей».

На первой фотографии Кевин узнал себя, сидящего за ресторанным столиком в компании смеющихся людей. На другом снимке компания танцевала, причем на заднем плане были видны музыканты. Остальные три фотографии имели нечто общее: ни на одной не было Трейси, зато присутствовала Глория Гейнор.

Кевин почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Он сунул фотографии обратно в конверт и, взглянув на часы, снял телефонную трубку и набрал номер Тома.

– Мне нужен от тебя прямой и ясный ответ, – без всяких предисловий начал он, как только услышал голос зятя.

– И ты его, разумеется, получишь. Спрашивай.

– Кто такая Глория Гейнор?

– Понятия не имею. Никогда не слышал этого имени.

Кевин закрыл глаза и ожесточенно потер шею.

– Н-да, прямой вопрос – прямой ответ.

– А почему ты захотел это выяснить?

Несколько мгновений Кевин колебался, но все же решил быть до конца откровенным.

– Я абсолютно ничего не помню, но, кажется, у нас с ней что-то было перед тем, как я переехал в Джилонг.

Какое-то время Том раздумывал, а затем осторожно предположил:

– Возможно, тебе следует поговорить с Трейси. Расскажи ей о своих сомнениях.

Кевин поморщился – худшего совета он не мог услышать.

Весь день он периодически доставал и рассматривал фотографии.

Вернувшись домой, Кевин нашел Трейси в кухне.

– Как прошел день? – с улыбкой спросила она, не прекращая резать овощи.

– Я был чертовски занят, – уклончиво ответил Кевин, ослабляя узел галстука. – Кстати, ты когда-нибудь слышала о некой Глории Гейнор?

За секунду до этого он не собирался спрашивать ничего подобного, поэтому ужаснулся, услышав собственный голос. Однако лицо Трейси осталось абсолютно спокойным.

– Нет, не слышала. А кто это?

– Она работала в больнице Боуэна – то ли консультировала, то ли инспектировала… Что-то в этом роде.

– Я никогда ее не видела.

– Ладно. Пойду переоденусь.

Кевин покинул кухню, однако на душе у него было тяжело. Если Глория неоднократно приезжала в Боуэн, да еще останавливалась в их отеле, то, как могла Трейси ее не знать? Боуэн невелик, поэтому гостей там принимают очень радушно и обязательно представляют всем членам местной общины.

Пройдя в спальню, он снял галстук и кинул его на стул, избавился от пиджака и начал расстегивать рубашку, следя за своим отражением в зеркале. Седые виски, странное выражение глаз, сурово сжатые губы – все это он уже неоднократно замечал прежде.

Что-то было не так, и Кевин это чувствовал, но надеялся на время – великого лекаря. Однако время проходило, а это «что-то» не только не исчезало, но все сильнее отравляло ему жизнь.

– Кевин? – В спальню вошла Трейси. – Ты в порядке?

Он нетерпеливо передернул плечами.

– Я болен и устал – а все потому, что не знаю и не помню того, что хотел бы знать. – Сняв рубашку, он швырнул ее в корзину для грязного белья, сделав это более энергично, чем требовалось. Кевину хотелось любым способом снять накопившееся раздражение – что-нибудь бросить, разбить… – Я устал от ожидания и от проклятой беспомощности! Меня гложет моя прошлая жизнь и мои прошлые грехи. Честно говоря, я бы предпочел тратить свою энергию на что-нибудь другое!!

Кевин прошел в ванную и закрыл за собой дверь, однако успел заметить, как в глазах Трейси промелькнул страх. Слишком часто я вижу это, угрюмо подумал он. Теперь я абсолютно уверен: моя жена что-то от меня утаивает. Как же мне надоело ощущать свою вину за те проступки, которых я даже не помню!

Кевин умылся и постарался успокоиться. Вернувшись в спальню, он обнаружил, что Трейси уже ушла. Надев джинсы и футболку, Кевин отправился на поиски жены. Он начал с кухни и не ошибся: Трейси продолжала готовить обед. Кевин остановился в дверях.

– Извини, я, кажется, немного сорвался.

– Все в порядке, Кевин. Любой человек время от времени испытывает раздражение. – Трейси взглянула на него и улыбнулась. – Выпей и расслабься, обед будет готов через двадцать минут.

Он прошел в гостиную и, повинуясь внезапному побуждению, стал просматривать фотоальбомы, отбирая те, в которых, по его мнению, находились последние по времени снимки. Кстати, на всех этих фотографиях у Трейси были длинные волосы, а он сам – веселый и беззаботный, со смеющимися глазами – выглядел намного моложе того человека, которого ежедневно видел в зеркале.

Вынув из кармашка одну из фотографий, Кевин взглянул на оборотную сторону, где шариковой ручкой была написана дата. Снимок сделан четыре года назад. Он просмотрел еще несколько фотографий, но все они относились к тому же периоду. Кевин обратился к другим альбомам, однако в них хранились еще более ранние фотографии. Какое-то время он обдумывал свое открытие.

Почему за последние четыре года не было сделано ни одной новой фотографии?

– Обед готов! – объявила Трейси, появляясь на пороге гостиной. – Ты, голоден?

Погруженный в свои мысли, Кевин удивленно вскинул голову. Меньше всего он сейчас думал о еде, однако рассеянно кивнул, закрыл альбом и встал.

За обедом они разговаривали очень мало и в основном о всяких мелочах. Кевин отпускал Трейси дежурные комплименты по поводу ее кулинарных способностей. Он смотрел на то, как она ест, любовался движениями маленьких изящных рук, очертаниями подбородка, гибкой шеей, красивыми, коротко стриженными волосами. При этом его не оставляло странное чувство отчуждения – Кевин словно опасался узнать нечто такое, что могло бы изменить его отношение к этой женщине.

Интересно, подумал он, могли ли мы представить год назад, во что превратится наша супружеская жизнь?

Трейси подняла глаза от своей тарелки и ободряюще улыбнулась. Ясные зеленые глаза – но что скрывается в их таинственной глубине? Они так много видели из того, чего Кевин совершенно не помнил и чего не мог в них прочитать. Глаза Трейси были подобны морю, в глубинах которого скрывается множество тайн и идет насыщенная, но невидимая жизнь.

Кевину хотелось задать ей вопрос про фотографии, чтобы хоть немного разрядить наэлектризованную атмосферу, однако невыразимый страх сковывал уста. Возможно, ему действительно лучше ничего не знать.

– Я должен на минуту заскочить в офис, – сказал он за кофе. – Не волнуйся, я ненадолго.

Выйдя из дома и вдохнув глоток свежего воздуха, насыщенного сосновым ароматом, Кевин сразу почувствовал себя лучше. Быстрыми шагами он углубился в лес. Войдя в офис, он бросился к столу.

Кевин и сам не знал, что заставило его перечитать письма, присланные из Боуэна. Это был какой-то необъяснимый толчок, явившийся из глубин подсознания. Когда он читал эти письма в первый раз, его поразило нечто странное, но только теперь он понял, что именно.

Ни в одном не было упоминаний о Трейси! Никто не спрашивал Кевина о том, как она поживает, никто не просил передать ей привет.

Все его друзья из Боуэна словно знали, что Трейси нет в Джилонге. Причем знали еще до автокатастрофы.

Задумавшись над этой загадкой, Кевин невидящим взором уставился в окно. На что, интересно, намекал этот отвратительный Эрик Фарли несколько дней назад? Он что-то говорил о «таинственной жене». А Сесилья Некем? Кевин закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться. «Ты не говорил мне, что женат», – вот что сказала Сесилья на той памятной вечеринке!

В кабинете царила такая тишина, что он слышал биение собственного сердца.

Кевину вспомнилась та ночь, когда он держал Трейси в своих объятиях. Он долго не мог заснуть и поэтому начал играть на пианино, испытывая при этом необъяснимый приступ печали. Но откуда она взялась? И что было причиной его полной душевной опустошенности? Почему он выглядит как человек, который никогда и ни о чем не мечтает?

Не покидай меня! – умолял он Трейси.

И тут ему вспомнились альбомы, в которых не было ни одной фотографии, сделанной за последние четыре года.

Им овладел леденящий душу страх.

Дожидаясь возвращения Кевина, Трейси сильно нервничала. Она не стала расспрашивать, что за дела у него в офисе, однако его настроение показалось ей весьма странным. Впрочем, ее настроение было не лучше: клубок проблем все больше запутывался и конца-края этому не видно.

В доме было тихо. Трейси показалось, что прошло бесконечно много времени, прежде чем она, наконец услышала, как вернулся Кевин.

Он выглядел усталым. Волосы, разметанные ветром, небрежными прядями падали на изборожденный морщинами лоб. Трейси нравилось, когда Кевин одевался в спортивном стиле– в потёртые джинсы и в футболку, туго обтягивающую сильные плечи. Но еще больше ей нравились его веселые глаза, в которых сейчас затаилась грусть.

– Нам надо поговорить, – сухо сказал Кевин, запуская руку в волосы и откидывая их с лица.

Трейси похолодела.

– Что-нибудь не так?

Разумеется, не так, тут же ответил ей внутренний голос, и не «что-нибудь», а все!

Кевин присел на софу рядом с ней.

– Ребека прислала мне письмо и несколько фотографий, сделанных на прощальной вечеринке перед моим отъездом из Боуэна. – Он достал из кармана фотографии и передал Трейси.

Трейси смотрела внимательно, но ничего примечательного не увидела. Обычные веселящиеся люди, большинство из которых называли себя ее друзьями.

– Почему тебя нет ни на одной из этих фотографий, Трейси?

– Потому что меня там не было – только и всего.

– Ты проводила экскурсию?

Трейси кивнула. Это была откровенная, наглая ложь, за которую она себя презирала. От досады Кевин стукнул кулаком по колену.

– Перед обедом я просмотрел все альбомы с семейными фотографиями и обнаружил, что последние снимки сделаны четыре года назад. – Говоря это, он пристально смотрел Трейси в глаза. – Где ты была все это время?

– Последние четыре года? – дрожащим голосом переспросила она. – Я была в Боуэне вместе с тобой.

Отчасти это было правдой, ведь она уехала из Боуэна два года назад.

– А почему здесь нет фотографий, на которых ты с короткой стрижкой? Или тех, на которых видно, что волосы у меня на висках уже начинают седеть?

Трейси почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она отчаянно пыталась придумать хоть какое-нибудь правдоподобное объяснение.

Фотоаппарат сломался, и я не могла нигде купить новый.

Эти альбомы были потеряны вместе с чемоданом, когда мы летали в Лондон, чтобы повидать моих родителей.

Альбомы сгорели во время пожара.

Одна неправда громоздилась на другую. Ей казалось, что Кевин видит ее насквозь, и Трейси больше не могла лгать.

Глаза Кевина горели таким гневом, что ей стало страшно. Неужели к нему вернулась память и теперь он все знает? От этой мысли у нее даже сердце разболелось.

– Трейси, – требовательно заговорил Кевин, – скажи честно: ты все еще моя жена?

У нее предательски задрожали руки, однако Трейси превозмогла себя и призналась:

– Нет. Давно уже нет.