Текст книги "Путь Отступника (ЛП)"

Автор книги: Энди Чэмберс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Маликсиан приложил к губам длинную серебряную трубку и подул. Низкий, пронзительный свист пронесся через всю армаду, во многих местах его подхватили такие же свистки. Повинуясь команде, смертоносные стаи и косяки опустились в ущелья между клетками Вольеров и начали охоту за рабами, которые, без сомнения, спасались бегством где-то внизу.

«Рейдер» Маликсиана метнулся вниз следом за группой птеракогтей. Быстрое хлопанье их крыльев говорило о том, что они заметили добычу. Звери взволнованно шипели друг на друга, преследуя жертву. «Рейдер» мог бы легко их обогнать, но замедлился, как только поравнялся с хищными рептилиями. Геллионы опустились к машине и заняли позиции по бокам, вокруг архонта, отряд на реактивных мотоциклах подлетел ближе и начал кружить высоко над кораблем. «Рейдер» полетел стабильным курсом, и только тогда Сийин собрался с духом, чтобы подобраться ближе к Беллатонису, осторожно перебирая руками перила.

– Почему они стараются оборонить нас от воздушных нападений? – встревоженно прошипел Сийин, глядя вверх, на кружащих Разбойников. – Ведь чудесные питомцы архонта не попытаются нас атаковать?

– Девятая Хищница охотится не только ради удовольствия, но и чтобы попрактиковаться в искусствах войны, – ответил Беллатонис, наслаждаясь возможностью прочесть лекцию другому гемункулу. – Это благородная традиция, уходящая корнями в первые дни существования нашей расы. В ходе охоты кабал естественным образом учится сложной хореографии и взаимодействию «Рейдеров», Разбойников, геллионов и бичевателей во всех трех измерениях, что очень помогает им на поле боя. Поэтому-то Разбойники и занимают такую позицию, как если бы враг мог неожиданно обрушиться на архонта. Для них такие маневры естественны, даже когда нет какой-либо угрозы.

Его прервал возбужденный вопль Маликсиана. Птеракогти, сложив крылья, пикировали на добычу. По аккуратно подстриженным лужайкам и декоративным рощицам между клетками торопливо двигалось три или четыре темных пятна, пытаясь сбежать от крылатой погибели. В сравнении с птеракогтями они двигались до смешного медленно, будто насекомые, пытающиеся уползти по крышке стола. Хищные стаи налетели на них, сбили с ног одного раба, схватили другого бритвенно-острыми когтями. Еще больше птеракогтей собралось вокруг упавших тел и принялось жадно терзать и рвать их.

«Рейдер» опустился, так что кошачье зрение Беллатониса теперь могло четко разглядеть одного из удирающих рабов. Тот развернулся и бросился на одну из шумно спорящих стай, размахивая грубым самодельным оружием в тщетной попытке спасти одного из павших товарищей. Птеракогти захлопали крыльями и злобно зашипели, раб бессловесно завопил в ответ и принялся охаживать их дубиной.

Через секунду отважного, но безрассудного раба раздавила рухнувшая с небес дельтовидная форма – приземлившийся сверху белый рухк. Воздушный хищник был огромен, втрое выше искалеченного раба, которого он прижал лапой к земле, чтобы удобнее было отрывать клювом конечности. Птеракогти продолжали шипеть на незваного гостя, но держались на безопасном расстоянии. Рухк совершенно не обращал на них внимания и продолжал заглатывать кровавые куски.

«Рейдер» медленно пролетел над шумно пирующим созданием. Маликсиан одобрительно усмехнулся Беллатонису и Сийину.

– Мои прекрасные белые рухки обожают убивать тех, кто пытается сопротивляться. Я думаю, они воспринимают любой вызов как личное оскорбление, – хихикнул Маликсиан.

– Великолепное зрелище, – слабым голосом пробормотал Сийин. Беллатонис с удовольствием отметил, что воздушные выкрутасы Маликсиана явно плохо влияли на физиологию Сийина. Его растянутое круглое лицо отчетливо позеленело по краям.

– Я удивлен, что один раб вернулся, чтобы попытаться спасти другого. Это, видимо, какая-то связанная пара, – предположил Беллатонис.

– Возможно, – без интереса ответил Маликсиан. – Первыми в каждой охоте убивают глупых, тех, у кого нет плана лучше, чем попробовать убежать. Умные сейчас сидят по укрытиям. Скоро начнется настоящая охота, когда мы начнем выкуривать их из нор.

– А кто-нибудь из них сбегал? – вопрос сформировался в уме Беллатониса и сорвался с губ до того, как он успел осознать, что эта фраза могла ввергнуть Маликсиана в приступ ярости. Он мысленно обругал свою рассеянность. К счастью, Маликсиан был в слишком хорошем настроении, чтобы его расстраивали неуместные вопросы.

– Моя Летчица клянется всем, чем может, что никто из них не сбегает, но я немного сомневаюсь. Например, теневороны после кормежки оставляют только мокрое пятно, и откуда нам знать, что все рабы пойманы, когда нет тел? Не копаться же в помете? – Маликсиан хохотнул над собственной шуткой. Он вполне мог издать такой приказ, просто такая мысль раньше не приходила ему в голову. – Нет, я уверен, что кто-то из них остается жив, но если они планируют самостоятельно спастись из Вольеров – я им пожелаю удачи. Пусть думают, что у них есть шанс, я не против. Они от этого только быстрее бегают, пока их не поймают.

– Воистину, благородный архонт! – подольстился Сийин. – Да, мой личный опыт говорит, что если нужно сохранить субъекта живым на долгий срок и извлечь из него максимум темной энергии, для этого необходимо дать им маленькую соломинку надежды – на освобождение, спасение, смерть или что бы то ни было еще.

Беллатонис вежливо кивнул, соглашаясь с бессвязной речью Сийина. Он был во многом прав: похищенные из реального пространства рабы, лишившись надежды, слишком быстро заболевали и умирали, не принося особой пользы. Гемункул напомнил себе сообщить об этом феномене Иллитиану, это будет важный фактор для его плана. Следующие слова Маликсиана буквально выбили Беллатониса из его раздумий.

– У меня есть новости, которыми я бы хотел поделиться с тобой, Беллатонис, ну и с тобой, Сийин, раз уж ты здесь, – сказал Маликсиан. – Я убедил архонта Иллитиана отправиться в совместный набег на планету, которой владеют наши скромные травоядные кузены, экзодиты.

– Действительно? – это было лучшее из того, что мог придумать Беллатонис в ответ. Он бросил взгляд на Сийина, но на плоском лице ничего нельзя было прочесть. Беллатонис задумался, какие льстивые речи и побуждения использовал Иллитиан, чтобы заверить Маликсиана в том, что это он убеждал Иллитиана, а не наоборот. Скорее всего, он просто сыграл на самой очевидной слабости Маликсиана.

– Я думаю, что на девственных мирах можно найти фантастические экземпляры для вашей коллекции, мой архонт, – предположил Беллатонис.

– Именно так! Ты знал, что на некоторых мирах экзодиты ездят на гигантских птерозаврах? По сравнению с ними мои белые рухки – карлики. Давненько я таких не видал.

Мелкие птеракогти закончили обед и взмыли в небо с громоподобным шумом радужных крыльев. Белый рухк остался пировать один. Когда «Рейдер» двинулся прочь за исчезающей вдали стаей птеракогтей, один из геллионов эскорта что-то заметил на земле. Он согнул колени, сжался, запустив свой скайборд в практически вертикальный полет, выхватил адскую глефу и открыл огонь из осколкометов. Встроенные орудия извергли поток практически невидимых от скорости снарядов.

Спасаясь от очереди, какой-то раб отчаянным рывком выкатился из кустов, где он пытался спрятаться. Он немедленно побежал прямиком к белому рухку, который все еще восседал над останками своей жертвы. Как раб, видимо, и рассчитывал, геллион был вынужден отступить, опасаясь попасть в одно из самых ценных животных архонта.

Раб на бегу нацелил в рухка собственное копье, какой-то кусок трубы или отломанный сук – жалкое оружие против настолько огромного противника. Высокое угловатое существо вывернуло шею, чтобы бесстрастно рассмотреть маленькое создание, мчащееся к нему. Трехметровый, белый как кость клюв рухка внезапно сомкнулся на теле раба, прежде чем тот подобрался на расстояние, достаточное для удара жалким копьецом.

Птица подняла беспомощную, слабо подергивающую руками и ногами жертву в воздух, запрокинула голову и проглотила добычу живьем. Рухк выглядел ужасно довольным тем, что получил вторую порцию без всяких телодвижений со своей стороны.

– Хо, этот теперь бесполезен – всю охоту будет сидеть без дела и переваривать. Вот ведь жадное чудовище, заглотало раба целиком! – пожаловался Маликсиан. – Кстати насчет жадных чудовищ. Когда Иллитиан согласился с идеей набега, меня посетила интересная мысль – никто ведь обычно не хочет гоняться за надоедливыми древолюбами, потому как их очень сложно поймать. Никакой прибыли.

Беллатонис с трудом отвлекся от насыщения болью и страданием, которое сеяли вокруг питомцы Маликсиана. Раб с копьем все еще был жив и переваривался в желудке белого рухка. Сийин выглядел испуганным. Беллатонис постарался, чтобы его лицо не выглядело так же.

– Вы подозреваете, что Иллитиан имеет собственные тайные причины для участия в этом набеге, мой архонт? – деликатно спросил Беллатонис. Ему не нравилось, в каком направлении двигаются мысли Маликсиана.

– Обычно девственные миры не стоят того, чтобы вкладывать в них души, но сейчас Иллитиан готов броситься на них со всем своим кабалом и друзьями в придачу? Странно это попахивает. Он, случайно, не говорил вам двоим что-то об этом?

Голос Маликсиана был гладким, как шелк, и полным опасности. Беллатонис внезапно почувствовал, что он один, совсем один на корабле архонта, окруженном воинами Девятой Хищницы. Он бросил взгляд на Сийина и обнаружил, что тот выглядит перепуганным. Очевидно, это не было замыслом Сийина, призванным получить какую-то выгоду от Маликсиана. Он просто неожиданно попал под еще один иррациональный приступ паранойи, какими страдал безумный архонт. Беллатонису нужно было срочно отвлечь Маликсиана хоть чем-то, и он вспомнил кое-что упомянутое Иллитианом – то, что лишь могло свершиться, но предоставляло идеальный ложный след.

– До меня дошли слухи о близящемся Разобщении, мой архонт, – сообщил Беллатонис. – Возможно, заинтересованность Иллитиана как-то связана с этим.

Он бросил на Сийина нетерпеливый взгляд, ожидая, что тот его поддержит. Лицо-луна поднялось при упоминании Разобщения, словно круглая антенна, поймавшая сигнал, и пристально посмотрело на него.

– Мой… э… мой архонт всегда очень внимательно следит за безопасностью своих владений, – наконец проблеял Сийин.

– Разобщение, говоришь? – эхом повторил Маликсиан. Беллатонис почувствовал, что молчаливые, неподвижные воины вокруг прислушиваются к каждому слову архонта.

– Я не хотел пока обсуждать с вами этот вопрос, потому что на данный момент это всего лишь слухи, однако я ищу им подтверждения, – гладко солгал Беллатонис.

– Хо, Разобщение серьезно отразится на моих Вольерах, Беллатонис, очень серьезно, – Маликсиан печально оглядел искусственные горы клеток, как будто те уже были разбиты и лежали в руинах.

Беллатонису отчаянно захотелось воспользоваться этой возможностью, чтобы сообщить, что его верный слуга Ксагор скоро вернется с новостями, которые решат вопрос. Но его остановил всплеск подозрительности. Если Ксагор прибудет после такого откровения, Маликсиан захочет встретиться с ним и поговорить, и тогда придется упомянуть сосуд. Архонт решит узнать, что там было, и может выяснить, кто его прислал. Возможно, именно за этим и прибыл Сийин, за какими-то уликами, говорящими о том, что втайне планирует его собственный архонт.

Он может установить связь между Беллатонисом и подозрительными действиями Иллитиана, и тогда вся схема грозит распасться. Ко всему прочему, Маликсиан был одним из фаворитов тирана, хотя отдаленным и, можно сказать, шуточным, и если он начнет что-то подозревать, то за ним это, возможно, начнет делать и Вект, что принесет лишь гибель. Мысленное уравнение холодной логики снова выдало тот же результат. Ксагору остается надеяться только на себя, а Сийину – продолжать выискивать ответы без помощи Беллатониса.

– Пожалуйста, не давайте таким вещам портить вам наслаждение охотой, мой архонт, – успокаивающе проговорил Беллатонис. – Я вскоре узнаю подробности и тогда смогу сказать наверняка, насколько правдоподобны эти сплетни о грядущем катаклизме. Несомненно, они окажутся совершенно безосновательными.

К облегчению Беллатониса, Маликсиан кивнул.

– Да, сперва одно, потом другое, верно? Я обещал вам демонстрацию, и вы ее получите.

Он сделал жест рулевому, и «Рейдер» понесся прочь, быстро оставив наевшегося белого рухка и все еще охотящихся птеракогтей далеко позади. Они приблизились к открытому пространству, настолько большому, что вездесущие клетки превратились в далекие неровности на горизонте. Посреди огромного парка бежало стадо рабов, гонимое воющими реактивными мотоциклами и геллионами к месту, над которым парил круг бичевателей.

– Сийин, Беллатонис, теперь смотрите внимательно, – возбужденно проговорил Маликсиан и снова запрыгнул на бушприт.

Когда рабы приблизились, на них подобно мстительным ангелам обрушились крылатые фигуры. У многих бичевателей вместо стоп были мощные птичьи когти, поэтому они просто хватали жертв за плечи и взмывали с ними в воздух. Другие использовали сетеметы и снаряды-агонизаторы, чтобы обездвижить рабов, прежде чем подобрать их и унести. Всего через несколько секунд после того, как кружащая вихрем стая начала пикировать вниз, кричащие рабы все до единого оказались в небесах.

Затем бичеватели начали играть с жертвами, выпускать их и устремляться вниз, чтобы снова поймать, хватать за руки и ноги и рвать на куски. Еще больше крови и внутренностей дождем полилось вниз, когда подлетели геллионы и мотоциклисты, чтобы попытаться урвать немного рабов и для себя. Им редко это удавалось: бичеватели были попросту слишком сильными и ловкими, чтобы машины могли с ними сравняться, несмотря на все мастерство пилотов. Беллатонис должен был признать, что это была грубая, но впечатляющая демонстрация. Еще более впечатляющей ее делало то, что присутствующие бичеватели были всего лишь частью всех тех, кого мастер-гемункул создал для Маликсиана на протяжении предшествующих месяцев.

– Великолепно, Беллатонис! – зааплодировал Сийин. Хлопая, тонкие руки хрустели, словно пучки веток. – Я восхищен умением, которое ты продемонстрировал в этой работе. Похоже, ты нашел для себя идеальную нишу.

– Должен сказать, выглядят они отлично, мой архонт, – сухо сказал Беллатонис. – Воистину, никому не спастись от ваших могучих крылатых воинов.

– Проклятые экзодиты, живущие в грязи, могут сбежать от них, если достаточно глубоко зароются, – кисло заметил Маликсиан.

– Я так понимаю, что эти низшие, неотесанные существа предпочитают бежать и прятаться, нежели вступать в открытый бой, поэтому их можно изловить лишь при помощи силы и скрытности?

– Нет. Они непредсказуемые, дикие. Порой, когда их поселениям и святыням грозит опасность, они вступают в бой.

«Рейдер» покинул место побоища, устроенного бичевателями, и снова набрал высоту. Маликсиан уставился на изломанный горизонт, как будто видел вдали другой ландшафт из прошлого, первозданные равнины девственного мира.

– Леса, полные зверей, ловушек и снайперов. Все остальные забаррикадировались в своих норах и ждут, когда соберутся кланы. А когда они соберутся, все ходячие, ползучие и летучие твари планеты будут пытаться вырвать из тебя кусок. Вот поэтому наиболее пригодная с ними тактика – нападать скрытно. Они знают, что наш народ не сможет достаточно долго продержаться, если они начнут обороняться в полную силу.

Маликсиан встрепенулся, скорбно зашуршав пернатой мантией, и погрузился в угрюмое молчание.

Беллатонис кивнул. Экзодиты были отсталыми, но не глупыми, и среди них ходили легенды о Темных Сородичах, которые приходят по ночам, чтобы украсть души неосторожных. Эльдары с искусственных миров также испытывали некое собственническое чувство долга по отношению к девственным мирам. Они могли заявиться из Паутины в самый неподходящий момент, чтобы защитить их. Реальная цель набега для Иллитиана – пленение миропевца, который, несомненно, принадлежал к самой высокой и защищенной касте экзодитов – начинала казаться весьма рискованным предприятием.

Маликсиан склонил голову набок, будто прислушиваясь к голосам каких-то невидимых существ. Он сделал резкий жест рулевому, и «Рейдер» немедленно помчался к внешним границам Вольеров, набирая скорость и смещаясь в направлении башни Беллатониса.

– Так, Беллатонис, похоже, что не один, а два твоих прислужника решили войти в Берилловые ворота. Пешком и в разгар охоты, – с мерзкой улыбкой вскинул голову Маликсиан. – Я думаю, что нам надо поехать и посмотреть, доберутся они до дома или нет.

Червячок тревоги, который терпеливо глодал разум Беллатониса, превратился в гудящую муху паники, которую гемункул безуспешно попытался задавить. Сийин с интересом наблюдал за ним. Теперь было очевидно, что он знал или догадывался, что слуги Беллатониса возвращались с какого-то задания, связанного с визитом Иллитиана. Молчание в данных обстоятельствах казалось наилучшим и единственным вариантом действий, поэтому Беллатонис не совсем убедительно постарался придать себе выражение вежливого равнодушия.

На окраинах Вольеров небеса были значительно спокойнее. Туда-сюда носилось несколько патрульных геллионов, время от времени из клеток-каньонов поднималась спираль летучих существ, ищущих новую добычу. Маликсиан молча показал вниз, на улицу, потонувшую в густых тенях. Беллатонис заметил движение и понял, что это Ксагор. Кожаный плащ заметно трепыхался за спиной развалины, комично мечущегося от одной живой изгороди к другой. Слуга бежал неуклюжими скачками, отчаянно прижимая что-то к груди. Беллатонис надеялся, что это именно тот сосуд, за которым его послали.

– Какая-то посылка, Беллатонис? – заговорщицки прошептал Сийин. – Должно быть, важная, чтобы рисковать…

Маликсиан сердито цыкнул на гемункула и снова перевел внимание на события внизу.

Зрение архонта, по-видимому, граничило со сверхъестественным. Его полуразумный плащ из глаз, а также увеличивающая изображение аугметика в птичьей маске, несомненно, даровали ему такую остроту зрения, о которой его любимые питомцы могли разве что мечтать. Безумный архонт указал на еще одного эльдара, который с кошачьей грацией двигался в дюжине шагов за Ксагором, но даже улучшенные глаза Беллатониса едва могли разглядеть его во мраке. Один из агентов, которых он задействовал? Но он скорее охотился на Ксагора, чем защищал его. Может, это был посланник Сийина, который должен был перехватить развалину и просто представился слугой Беллатониса, чтобы его пустили в Вольеры?

Но в таком случае Беллатонис ожидал бы от Сийина злорадства, которого не наблюдалось. С другой стороны, припомнил мастер-гемункул, его инструкции предусматривали только то, что посылку необходимо доставить в целости и сохранности, о защите курьера ничего не говорилось. Похоже, агент понял это так: беднягу Ксагора надо убить, забрать то, что он нес, и доставить лично. Беллатонис подавил жестокий смешок.

– Посмотрите-ка, – прошептал Маликсиан, снова показывая вниз, – у нашей парочки несчастных возлюбленных появились новые ухажеры.

Охотника тоже преследовали. Невидимые для агента, но ясно различимые с небес, следом за ним двигались несколько рабов. Пока внимание того было занято Ксагором, они подкрались к нему. Три стороны конфликта на миг сформировали идеальную драматическую сцену: Ксагор помедлил возле угла, агент поднял пистолет, чтобы застрелить его, а рабы побежали, чтобы броситься на незащищенную спину агента. Это походило на аллегорический триптих, изображающий одну из тринадцати основ мести. Беллатонис, Сийин и Маликсиан парили над сценой, как боги, бесстрастно ожидая развития ситуации.

Пистолет плюнул осколками, крошечная вспышка разрушила чары, Ксагор запаниковал и сбежал, а на эльдара в плаще в то же мгновение навалились рабы с дубинками. От такой быстрой гибели Маликсиан разочарованно ухнул, но досада архонта оказалась преждевременной. Через миг клубок борющихся фигур распался, два раба остались на земле, корчась в лужах собственной крови. Насколько неосторожен был агент, открывая врагу спину, настолько быстрыми оказались его рефлексы. К сожалению, он вновь проявил отсутствие дисциплины, остановившись, чтобы насытиться агонией рабов, вместо того, чтобы сразу броситься за угол по следам Ксагора.

– А он бойкий. Наверное, юнец, – прошептал Маликсиан, тихо скользя на «Рейдере» следом. Внизу его никак не могли услышать, но безумный архонт, видимо, наслаждался, воображая себя чем-то вроде наблюдателя, смотрящего из укрытия на животных у водопоя.

– Да, кажется, у него есть потенциал, но также есть и чему поучиться, – мрачно пробормотал Беллатонис. – Хотя я, конечно же, рад, что он предоставляет моему архонту и уважаемому коллеге импровизированное развлечение.

– Это захватывающе, Беллатонис, я уверяю, – прошептал Сийин. – Просто откровение.

Пару мгновений Беллатонис боролся с желанием столкнуть горбуна с «Рейдера», а тем временем из-за угла несколько раз раздался треск выстрелов. Резкий звук привлек внимание пары геллионов, которые резко развернули скайборды и полетели узнавать, в чем дело.

Маликсиан взмахнул рукой, приказывая рулевому следовать за ними. Длинный транспорт с внезапной мощью рванул вперед. Они обошли сбоку огромный пагодообразный вольер как раз вовремя, чтобы увидеть, как двое геллионов пикируют на одинокого агента. И снова рефлексы спасли его: он выкатился из-под усеянного лезвиями скайборда первого противника и сбил наземь второго точным осколочным выстрелом. Маликсиан пришел в такой восторг, что забыл опустить голос до шепота:

– Ух! И правда бойкий парень! За ним!

Как будто добиваясь новой похвалы, агент запрыгнул на упавший скайборд и полетел прочь, по пятам преследуемый первым геллионом. Ксагора не было видно, но когда геллионы атаковали, Беллатонис увидел многозначительное движение теней, залегших в проходе неподалеку. Сийин и Маликсиан этого разглядеть не могли, поскольку были слишком заняты дракой агента и геллионов, но Беллатонис наполовину ожидал, наполовину надеялся это увидеть.

Его союзники ответили на призыв. Тенекожие мандрагоры тихо крались сквозь Вольеры по его заданию, чтобы награда прибыла к нему, несмотря на все причуды безумного архонта и вмешательство Сийина. Гемункул мысленно издал глубокий вздох облегчения. Теперь оставалось только посмотреть, хватит ли этому бесполезному агенту смекалки, чтобы сбежать от Маликсиана, или, по крайней мере, сможет ли он достойно погибнуть в процессе.

Тот быстро удирал от «Рейдера», пробираясь по узким местам, куда машина не могла пролететь. Геллион в азарте гнался за ним, ловко лавируя и мечась по сложному маршруту, который выбрал агент. Преследование прекратилось, только когда геллион попытался застрелить свою добычу в спину из осколкометов.

Он слегка не рассчитал, и одно из торчащих вперед лезвий скайборда задело решетку, мимо которой он несся. Его тут же отшвырнуло назад, беспомощное тело колесом полетело куда-то в темноту, а скайборд врезался в клетку и взорвался ярко-красной вспышкой. Маликсиан взревел от хохота. Еще один клиент для хрустальных саркофагов Беллатониса, которого запрут там, пока он не пройдет мучительный процесс сращивания сломанных костей. Эта мысль породила идею.

– Наверное, мне следует пойти готовиться к оживлению ваших геллионов, мой архонт? – предложил Беллатонис, подпуская в голос сожаление.

– Ух, я думаю, да. Я хочу, чтоб все были в хорошей форме, когда мы отправимся на планету живущих в грязи. Если этот твой слуга все-таки доберется до тебя, не забудь передать ему мое одобрение. Он победил двух моих геллионов, я воздаю должное и не держу на него зла.

– Благодарю, мой архонт. Если он не попадется вашим охотникам и переживет мое неудовольствие, то я, конечно, передам это ему.

– Разумеется. Можешь также добавить, что если я еще раз поймаю его в своих Вольерах, то лично скормлю белому рухку.

Сийин издал сдавленный смешок одобрения.

– Могу я предложить свою помощь, Беллатонис? Я бы с удовольствием посетил твою башню и обсудил с тобой на досуге наше искусство.

– Возможно, в другое время. С этими неожиданными новостями о грядущем набеге у меня появилось много дел – и у тебя тоже, я полагаю. Кроме того, я не хотел бы лишать моего архонта твоего сиятельного присутствия, ведь охота еще не закончилась, и может длиться еще немало часов. Поэтому до новой встречи. Архонт. Сийин.

Беллатонис поклонился им обоим. Никаких сигналов не было, и все же к ним уже бесшумно подлетел более тонкий и простой «Рейдер». Мастер-гемункул перешел на меньший корабль, который быстро понес его к скромной башне. Он ощущал дурное предчувствие по поводу того, что оставил Маликсиана и Сийина вдвоем. Если гемункул Иллитиана продолжит вынюхивать вокруг да около, он может стать обременительным, даже опасным, если найдет что-то подозрительное. Устранение другого гемункула всегда было нелегким делом, но особые обстоятельства порой требуют особых мер.

Пока «Рейдер» стремительно разрезал воздух, Беллатонис размышлял о награде, ожидающей его, и вскоре эта мысль затмила тревогу насчет Сийина. Он вошел в свою башню, едва сдерживая предвкушение. Мастер-гемункул очень хотел наконец взять в руки награду, которой так искусно подманивал его Иллитиан, сокровище столь тайное и запретное, что его пришлось нести через город спрятанным в совершенно безобидном с виду сосуде. Да, он с нетерпением ждал встречи с отрубленной, но неумирающей головой старухи Анжевер.