Текст книги "Ты сеешь ветер (СИ)"

Автор книги: Эмма Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

      Я смотрела на него сквозь приоткрытые веки. У него было красивое лицо: чёткие линии скул, ровные брови, широко расставленные светлые глаза, а в их глубине – тут я вздрогнула и сжалась – светилось что-то мрачное и знакомое.

      Я вспомнила, как увидела нечто мерцающее в плотной толще воды, почти на самом дне озера.

      И глаза Артура вдруг стали глазами старика: бесцветными, водянистыми и больными...

      Вскрикнув, я засучила ногами и отползла назад. Артур отшатнулся, ошарашенный моим поведением, а затем вновь потянулся ко мне.

      – Довольно! Довольно! – выпалила я, задыхаясь и уворачиваясь от его рук.

      Он сжал кулаки и замер на месте. Его взгляд задержался на моём горле.

      Запахнув воротник платья, я поднялась на ноги, а Артур так и остался сидеть на земле. Он откинулся назад, расправил плечи и положил руки ладонями на колени. Когда Артур поднял на меня глаза, они вновь были его – живые, выразительные и блестящие. Он смотрел на меня строго, с недовольством и удивлением.

      Терзаемая стыдом и виной, надрывавшими мне сердце, я отвернулась, не в силах больше сдерживать на себе этот тяжёлый взгляд. Он словно говорил: я могу быть нежным с тобой, но отказывать мне нельзя. Я чувствовала, что мне следовало объясниться, сказать хоть что-нибудь, но вместо этого я только сильнее сжала губы.

      Маленькие язычки невидимого пламени всё ещё жалили шею и грудь – там, где Артур касался меня губами, – и время от времени я вздрагивала, будто бы вот-вот собираясь разрыдаться, но глаза мои оставались сухими. Я вся теперь была высохшей и обожжённой, как глина после печи – твёрдая и прочная.

      Но мне вновь сделалось мучительно холодно, мурашки поползли по стянутой коже, которая ещё совсем недавно была разгорячённой.

      Я наклонилась, чтобы поднять с земли сумку. Платок с травой лежал чуть поодаль, рядом с Артуром, и я не решилась приблизиться.

      Он по-прежнему молча наблюдал за мной.

      Прежде чем уйти, я обернулась и с тревогой взглянула на озеро. На противоположном берегу клубились штормовые облака. Поднялись волны, в этот раз они не шептали – пели.

      О, Нимуэ. Ты сеешь ветер – пожинаешь бурю.

III

На середине жизни – развилка двух дорог.

Я слышал мудрого слова,

Как выбрал он тропу, что хожена едва

И изменить потом уж ничего не мог.

– Ларри Норман -

 1 

      Прислушиваясь к звонкому стуку ледяных бусин града, я наблюдала за тем, как пейзаж за окном медленно, но верно скрывался под туманным пологом. К несказанному своему восторгу, я поняла, что еще немного – и я стану узницей ледяной тюрьмы.

      Ах, какая это радость, когда буря, снегопад или ледяной дождь нарушают привычный ход вещей. В отличие от болезни, претерпевать которую приходится в одиночку, непогода так или иначе касается всех без исключения. Я почти слышала облегчение, с каким задышал Лондиниум и его окрестности, которым Природа, вмешавшись, позволила отвлечься от утомительной человеческой суеты. Нежданное освобождение от тягостной необходимости что-либо делать, от тирании легионеров Вортигерна, бесконечных обысков и досмотров, разбоя и поджогов наполняло моё сердце весельем и триумфом.

      Старинная легенда обретала реальные очертания и становилась былью.

      Если старик и знал имя истинного короля, то предпочитал держать его при себе. Он вообще не слишком жаловал имена, которыми одни люди нарекали других. Я же узнала обо всём в день, когда клубы густого чёрного дыма поднялись над юго-западной частью города; горел бордель и все близлежащие постройки. Сэйв рассказала, о чём болтали все в округе, а я смеялась и отвечала с издевательским насмешничеством:

      «Храни, Боже, царствие нашего истинного короля, ведь без иного вмешательства оно обречено. Что это будет за королевство, во главе которого встанет Артур, будь он хоть тысячу раз Пендрагон?».

      И всё же что-то внутри меня с трепетом отзывалось на эту новость.

      Дух восстания и предчувствие великих перемен захватили всех, и город превратился в водоворот кипучей деятельности. До той поры, пока не вернулась буря.

      Я наслаждалась красотой окружающего мира, охваченного сражением со стихией. Все вокруг поглощало свет, внося свой вклад в величественное завершение уходящего дня. Ветви деревьев в низине склонились совсем низко, и я подумала, что какая-нибудь из них непременно сломается, если ветер ещё усилится.

      Мир был восхитителен, мрачное торжество бури заставило меня ненадолго забыть о гостях, которых я ожидала.

      Артур шёл ко мне, ненастье вело его, укрывая от погони и пряча от любопытных взглядов. Это была опасная затея, нечто вроде вызова, брошенного стихии. Артур размахивал руками в попытке противостоять грубому напору ветра, а тот только смеялся ему в лицо.

      Я смотрела на него замутнёнными глазами бури.

      В какой-то момент Артур уже было подумал, что заплутал, и тогда я приспустила полог пелены. Густой туман ещё не успел рассеяться, но теперь было достаточно света, чтобы разглядеть каменный мост, аркой перекинутый через неширокий поток, бежавший вниз к мерцавшему примерно в четверти мили отсюда озеру.

      Заметив озеро, Артур вспомнил обо мне, взмыленной и раскрасневшейся, распластанной под ним. Я рассмеялась, и ненастье отозвалось новым сильнейшим порывом ветра, от которого перехватывало дыхание.

      Еще несколько поворотов, и Артур вместе со своими людьми выбрался из леса на поляну. На дальнем ее конце, чуть ниже по склону, они наконец увидел хижину. С немалым усилием переставляя окоченевшие ноги, они побрели к дому, посрамленные силой ветра и земного притяжения.

      Артур первым преодолел последние сто ярдов, поднялся на крыльцо, и я распахнула дверь прежде, чем он успел занести кулак для удара.

      Помещение в один миг заполнилось вымокшими и продрогшими мужчинами, кое-кто из них был знаком мне, а кого-то я видела впервые. Тёмные тени закрутились вокруг меня, взволнованно переговариваясь. Огромный мавр втащил внутрь грузного мужчину, в котором я тут же узнала Кабана. Не испросив разрешения, Артур одним небрежным движением смёл всё с кухонного стола и жестом велел уложить туда раненного.

      Он не говорил – ронял слова, угрюмо и неохотно глядя на меня исподлобья.

      – Где старик?

      – Ушёл.

      Кто-то из мужчин уже подбрасывал дрова в очаг. Остальные расселись кто где, потягивая горячительное из фляжек. Блу крутился у стола, со страхом и беспокойством поглядывая на отца.

      Артур подложил Кабану под ноги сумку и приказал подать ему воды. Лицо последнего при слабом освещении напоминало череп, побледневшая кожа туго обтягивала кости. Он был в сознании, и когда я наклонилась, чтобы ощупать плечо и грудь, вдруг вздрогнул и запричитал:

      – Только не она! Она же меня убьёт!

      – Не убьёт, – отрезал Артур.

      Кабан застонал и попытался сесть. Я уперлась ладонью ему в грудь, принуждая лечь обратно.

      – Тебя что, тупица, ножом полоснули? – спросила я, осматривая кровоточащую рану.

      – Легионеры, – ответил за него Тощий, примостившийся на скамье почти в самом углу.

      – Меньше бы впихивал в себя еды – быстрее бы бегал, – ворчливым тоном заметила я.

      – Хорошего человека должно быть много.

      – Тебя много. Но ты всё равно мерзкий.

      Я принялась за дело, негромко ругаясь себе под нос. Артур распорядился, чтобы один из мужчин наблюдал за дорогой. Блу помогал мне – разрывал материю на полосы и подавал воду. При необходимости Артур приподнимал раненого, которому было запрещено двигаться самому, хотя он и бурчал время от времени, что всё это было ни к чему.

      Наконец я с великим трудом связала концы ткани спереди и потянулась за другими, упорно прячущимися за спиной пациента. Кабан шевельнулся, и первый узел развязался.

      – Чтоб тебя, толстый ты ублюдок!

      – Дикая баба, – протянул Тощий.

      – Как её ещё не отдубасили?

      – Святой Павел говорил: «Женщине следует учиться молчанию со всей покорностью», – раздался позади очень строгий голос.

      Я вытерла лоб рукавом.

      – Он говорил не так, – возразил кто-то. – Он сказал, что жёнам в церкви следует молчать, ибо не позволено им говорить.

      – Нет же! – вмешался Кабан, весь белый, как полотно. – Там что-то про то... Ну, мол, не красота – золото, а ум и молчание.

      – Вы сейчас все пойдёте вон, – не выдержала я, хлопнув ладонью по столу. – Вместе со своим Павлом.

      В ответ раздались смешки.

      – Я поверну его на бок. А ты завяжи бинт, – предложил Артур.

      Я коротко взглянула на него и только сейчас заметила меч, болтавшийся за его спиной. Кивнув в ответ, я обратилась к Кабану:

      – Если ты хоть чуть-чуть дёрнешься, я тебя убью.

      – Я же говорил!

      – Заткнись.

      Я слишком сильно потянула последний бинт за концы, и он вырвался у меня из рук. Пока Блу нащупывал в темноте потерянный бинт, я почивала его отца изощрёнными ругательствами, которые тот терпел с мучительным смирением.

      Когда повязка была наконец готова, Кабан хотел было прикоснуться к ней, но я ударила его по руке.

      – Лежи смирно.

      Артур протянул мне фляжку; из горлышка ударил запах очень крепкого виски.

      Я отмахнулась:

      – Ему нужен чай или вода.

      – Это не ему. Тебе.

      – Дайте лучше мне! – вмешался Кабан, снова попытавшись сесть.

      Я уложила его обратно, и он негромко застонал.

      – Как больно!

      – Чудесно! – прошипела я. – Так тебе и надо, – и обведя строгим взглядом собравшихся мужчин, добавила: – Можете оставаться здесь до утра. Но не дольше.

      – Нужно выставить на ночь караул, – сказал Тощий.

      – Не нужно, – коротко ответила я. – Буря охраняет нас.

 2 

      Светлые полосы занимающейся утренней зари протянулись над озером. Пока Артур одевался, я смотрела из окна на темные камни, обведенные серой каймой света, на тропинку, что огибала озеро и вела в просторную пещеру.

      Ночью мне удалось забыться одним из тех лишенных сновидений снов, которые, кажется, занимают всего миг, а потом что-то вдруг выдернуло меня из дремоты и едва ли не толкнуло в спину, заставляя подняться. Первым делом я нашла взглядом Экскалибур. Новый владелец небрежно прислонил его к стене. Весь вечер Артур посматривал в его сторону с неохотой и даже спать лёг подальше от меча.

      Мне было знакомо навязчивое желание отгородиться от того, что напоминало о неминуемом.

      Артур замер позади, и некоторое время мы так и стояли, молча, не двигаясь с места – словно собирались с духом, прежде чем прыгнуть в ледяную воду.

      В сущности, именно это нам и предстояло сделать.

      Путь был опасным – сплошные обледенелые камни. Каждый шаг требовал сосредоточенности, пока мы пробирались к берегу. Артур крепко прижимал мою руку к своему боку, пленяя меня таким образом и одновременно уберегая от падения.

      Буря расступалась перед нами, почти кланялась и безмолвно зазывала вперёд. Стояла жутковатая тишина. Я слышала только скрип мёрзлой земли под ногами и шум нашего дыхания. Возникло такое чувство, будто за нами следят, и один раз Артур даже остановился и покрутился на месте, чтобы выяснить, нет ли рядом кого-нибудь. И хотя нам обоим очень хотелось вернуться в хижину старика, ноги словно обрели собственную волю и твердо вознамерились двигаться дальше.

      Струи дождя затекали под одежду, и я поняла, что холод проберет нас до костей раньше, чем мы успеем добраться до берега.

      Прочистив горло, Артур вдруг заговорил:

      – И вот я иду за тобой, ничего не спросив, не поставив под сомнение ни одно твоё слово... Не безумец ли я?

      Я чувствовала в нём уверенность, с какой он делал каждый свой шаг, а ещё присутствие несвойственного его натуре смирения. Теперь я знала, что он – мой слепой король, а я – его поводырь, хотя это он помогал мне идти по камням.

      Я очень долго избегала смотреть на него, и когда я наконец подняла глаза, то увидела, что он тоже смотрел на меня. Лицо у него было белое и ничего не выражало; он выглядел точно так же, как и тогда, когда мы занимались раной Кабана.

      Артур крепче сжал мою руку. Мне показалось, что мы оба стремились поддержать друг друга во время этого нелёгкого пути: разомкнешь руки – и свалишься на камни. Как ни странно, то было успокаивающее чувства. Нас было двое.

      Когда мы добрались до озера, я торопливо ступила в воду. Нужно было вернуться в хижину до прихода нового дня. Не услышав позади всплеска, я обернулась. Артур оставался на берегу, и его тревожный взгляд внезапно пробудил во мне волну раздражения. Это напомнило мне возмущение отвергнутой мной силы – достаточно неприятное чувство.

      Я протянула к нему обе руки.

      – Ты мне веришь?

      Конечно, нет. У него не было ни одной причины, чтобы идти за мной. Ни одной, за исключением...

      – Как в Иванову ночь. – Артур поднял взгляд, и в его голубых глазах вдруг сверкнуло озорство. – Только без костров и возлияний.

      – И холодно ужасно, – добавила я.

      – Я бы мог тебя согреть, только ты дурная – лезешь в ледяную воду, – ответил он, стянул с себя пурпуэн и бросил его на камни.

      Я чувствовала нетерпение озера и лишь усилием воли заставляла себя не поддаваться его зову и оставаться на месте, дожидаясь Артура.

      Когда он вошёл в воду и направился ко мне, я почувствовала, как беспокойство волн утихло, – они были довольны. Я смотрела на него, на твёрдый разворот его широких плеч, на степенность и осанистость, – и видела короля. Достаточно безрассудного, достаточно смелого, чтобы довериться.

      Мне почти захотелось броситься ему в ноги.

      – Что я увижу? – спросил Артур.

      – Всё, что нужно.

      Наши руки вновь соединились, и вода, прежде обжигавшая мои ноги холодом, вдруг сделалась тёплой и мягкой. В этот раз она подхватила меня и понесла вперед, прежде чем я зашла достаточно глубоко. В этот раз она приняла меня не как гостью, а как хозяйку.

      Я распахнула глаза и раскинула руки. Взглянув ли Артура, я не увидела на его лице выражения муки тонущего человека. Его поцеловала сама Владычица Озера, – родилась мысль, – отныне вода не может причинить ему вреда.

      Он крепче стиснул мою ладонь, опасаясь, что я могу ускользнуть от него. Я чувствовала, как ему сделалось больно, когда он попытался разобраться в калейдоскопе тревожных ощущений и туманящих разум картин. Но нам нужно было плыть дальше, вглубь, туда, где в прошлый раз я видела сдержанное сияние погребённого меча. Туда, где пробуждались забытые воспоминания и образы из прошлого.

      Я смотрела на Артура сквозь плывущие перед моим лицом волосы, он смотрел на меня – король былого и грядущего и озёрная дева, сошедшие в пучину по доброй воле, поддавшиеся своему предназначению. Ему была свойственна широта охвата веры, мне же – глубина.

      Я вопросительно вскинула брови.

      «Ты – мой король. Я – твой поводырь».

      На шее у Артура напряглись жилы, а лицо потемнело от прилива крови, но он ответил на мой взгляд еле заметным кивком – он понял.

      И тогда я взяла его за другую руку, и мягко, но настойчиво потянула за собой, увлекая на дно.

 3 

      Мир на мгновение почернел, во всяком случае, так мне почудилось. Я лежала на жухлой, вымерзшей посреди лета траве, головой на коленях у Артура, оглушенная, выдохшаяся и немного напуганная.

      Артур смотрел в небеса, морщась, потому что ледяной бисер сыпался на его разгоряченное лицо.

      – Вот что, – вдруг сказал он. – Я знаю тебя всю жизнь, но не помню нашего знакомства, не помню тебя ребёнком.

      Его голос звучал необычайно бодро, хотя мне показалось, что я расслышала какую-то затаенную грусть, которая прежде никогда не скрывалась под поверхностью наших разговоров.

      – Ты всегда смотрела на мир, словно сквозь мутную толщу воды, – продолжал Артур. – Тебе никогда не было дела до мирских радостей и горестей. Я даже не помню, чтобы когда-нибудь видел тебя смеющейся.

      – Я смеялась, когда узнала, что ты будешь королём, – ответила я, и уголки моих губ дрогнули.

      – А когда ты говоришь, у меня возникает мысль: уж не гостья ли ты из другого мира, где на человеческие идеи и поступки смотрят совсем иными глазами? Рядом с тобой я перестаю быть довольным самим собой. А когда мы расстаёмся, когда ты убегаешь от меня, у меня возникает ощущение, будто я только что вёл самую важную в своей жизни беседу, пусть даже говорил в основном я один.

      Я поймала себя на мысли, что мне ужасно нравилась та искренняя прямота, с какой он обращался ко мне.

      – Много ты видел? – спросила я.

      – Я видел достаточно.

      Артур опустил голову и взглянул на меня с весельем:

      – А ещё я видел, что у тебя под юбкой. Там не было русалочьего хвоста. Так кто же ты, Вивиан?

      Я фыркнула и сделала попытку подняться, но он удержал меня за плечо.

      – Мой бедный глупый король, – вздохнула я. – Посмешище для своего двора.

      Артур наклонился и робким движением убрал с моего лица налипшую прядь. Его губы оказались мягкими и теплыми, солёными от озёрной воды, и я невольно подалась ему навстречу. Я смутно воспринимала холод, сковавший моё тело, я не замечала ничего, кроме обволакивающей и согревающей силы. Прибежище. К этому нельзя было привыкать. Мне тоже довелось увидеть кое-что в озере.

      Почувствовав моё сопротивление, Артур нехотя отстранился.

      – Отчего ты не даёшься мне? – спросил он.

      – Я бы далась, будь всё взаправду.

      По-стариковски постанывая, он встал на четвереньки, а затем поднялся полностью и помог подняться мне.

      – Разве ты не помнишь? Я ласкал тебя, ты отзывалась.

      Он накинул мне на плечи свой пурпуэн.

      – Я ли? – отозвалась я, пряча от него свой взгляд. – Или ведьмина сущность?

      Артур выпрямился, взглянул на меня строго и серьёзно, а затем вдруг простым и естественным движением привлёк меня к себе, подхватил одной рукой под колени, не обращая внимания на моё сопротивление, и взвалил себе на плечо. До сих пор я не знала, до какой степени он был силен.

      Хотя я и продемонстрировала ему своё вялое возмущение, слишком уж противиться всё же не стала. Мне не хотелось проделывать долгий и тяжёлый путь домой на своих двоих, я сильно вымоталась и ослабела.

      – Я всё равно тебя возьму, Дева Озера. Одну или вместе с троном, – запальчиво сказал Артур, слегка тряхнув меня веселья ради. – Или на троне.

      И его звонкий мальчишечий смех вспорол зловещую тишину.

IV

1

      Достигнутые близость и понимание, казалось, испарились вместе с утренней росой: днём между мной и Артуром возникла некоторая принужденность. Разговоры за столом в основном ограничивались просьбами передать то или иное блюдо, ибо каждый из мужчин был озабочен прежде всего тем, чтобы как следует поесть перед тем, как отправиться в дальнейший путь. У меня аппетит отсутствовал, частью по причине ошеломляющих событий, произошедших со мной ранее, а частью потому, что я ощущала на себе недоверчивые взгляды, и мне кусок не лез в горло.

      Кабан не выпускал из дрожащих рук чашку с горячей похлёбкой, ел с аппетитом, что было хорошим знаком.

      Артур не поднимал глаз от своей тарелки. Наша одежда всё ещё не просохла; я переоделась в домотканое платье, на Артуре же, восседавшем во главе стола, были только брэ и укороченный пурпуэн, небрежно наброшенный на плечи. Вид у него был совсем не королевский.

      Было очевидно, что мужчины не хотели говорит о своих дальнейших планах при мне, что представлялось забавным, учитывая, какой опасности я подвергла себя, впустив их в дом.

      Затянувшееся молчание делалось невыносимым, но тут сэр Бедивер, самый приличный человек из всех присутствующих, неожиданно произнес:

      – Баранина была недурна.

      Я посмотрела на него, как на умалишённого. Мясо с трудом отделялось от костей и практически не жевалось.

      – Хлеб – свежий, хрустящий – просто восхитителен, – подхватил Рубио.

      Мякиш был тягучим и липким.

      – Когда ещё так поешь! – добавил Тощий.

      Мы с Артуром переглянулись, а затем уголки его губ вдруг приподнялись, хмурое выражение лица исчезло. Я с недоумением оглядела остальных ухмылявшихся мужчин.

      – В чём дело? – строго спросила я.

      – Ни в чём, – тут же отозвался Кабан, пряча ухмылку за чашкой.

      Я перевела вопросительный взгляд на Тощего, но тот только покачал головой.

      – Скажите мне! – вмешался Блу.

      – Полно вам, – бросил Артур. Глаза его блестели от веселья. – Она всего-то пыталась утопить меня в озере.

      Я начинала сердиться, хотя ещё не знала из-за чего.

      – Ну да, – ответил Тощий, закашлявшись от смеха. – И ты нырнул ей под юбку.

      – За жемчугом, – сдавленным голосом добавил Кабан.

      Мужчины разразились хохотом. Я скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула.

      Тощий вдруг подавился выпитой водой, и она полилась у него изо рта и носа.

      – Довольно! – прогремел голос Бедивера. Смех за столом тут же смолк.

      – Стало быть, – вдруг вмешался мужчина, который был представлен мне ранее как Скользкий Билл, – и эта часть легенды правдива?

      – О чём это ты толкуешь? – спросил Артур, подавшись вперёд.

      Продолжая кашлять, Тощий вытер лицо рукавом. Кабан от греха подальше отставил свою чашку с похлёбкой в сторону.

      Билл смотрел на меня откровенно оценивающим взглядом.

      – Ты никогда не слышал историй об озёрной фее Нимуэ, воспитаннице Мерлина? – спросил он и тут же умолк, как бы ожидая, что я стану рассказывать сама, но я молчала. Ясно было, что он хотел бы задать вопросы, но побаивался принуждать меня к дальнейшему разговору.

      – Представь себе, – отозвался Артур. – Некому было рассказывать мне добрые сказки на ночь.

      – А это не добрая сказка, – возразил Билл. – Мерлин обучил Нимуэ магии и отдал ей своё сердце. Только оно ей было не нужно. Нимуэ выведала у него все секреты будущего, а затем предала своего наставника.

      – Если Мерлин знал будущее, отчего же позволил этому случиться? – спросил Артур.

      Некоторое время Билл глядел на меня, крепко стиснув губы, а затем ответил:

      – Он был бессилен перед ней, как и любой другой мужчина. Если Нимуэ решила кого завлечь – это дело решённое.

      – Как сирена, – вдруг выдал Кабан, и все, включая меня, посмотрели на него с удивлением. – Что? – смутился он. – Мой папаша был моряком. Он говорил, что сирены заманивают путников чарующими песнями, а потом пожирают их.

      – Замани они тебя – им бы ещё долго не пришлось охотиться, – отозвался Тощий, и все снова принялись смеяться.

      – Есть и другая легенда, – внезапно подал голос мужчина, представившийся Персивалем. Артур жестом призвал всех к молчанию, и Персиваль продолжил: – Владычица Озера – дарительница Экскалибура. Она преподнесла меч твоему отцу, и заберёт его обратно, когда придёт время.

      Артур оглянулся, чтобы посмотреть на меч, прислонённый к стене.

      – Если так – пусть забирает его сейчас, – предложил он. – Слишком уж много неприятностей он мне принёс.

      – Так что скажешь? – обратился ко мне Билл. – Что из перечисленного правда?

      – А нет легенды, в которой кучка неотёсанных мужиков вознамерилась разозлить озёрную ведьму, чтобы посмотреть, что из этого выйдет? – Я вздёрнула подбородок.

      Артур слегка откинулся назад, составил пальцы обеих рук «домиком» и задумчиво взглянул на меня поверх них.

      – Мы благодарны тебе за убежище, – миролюбиво произнёс Бедивер. – За трапезу и за защиту от черноногих.

      Я с неопределённым видом пожала плечами и поднялась с места. Я могла бы велеть мужчинам, чтобы они убирали за собой сами, но, вероятнее всего, в таком случае они наведут ещё больший беспорядок.

      Кабан окликнул Блу и кивнул в мою сторону:

      – Помоги-ка леди.

      Мальчишка попытался было воспротивиться, но, схлопотав подзатыльник, понуро поплёлся за мной на кухню. Мне, в отличие от него, не было надобности слушать чужие разговоры. Я сделала так, как сказал мне старик: привела Артура к озеру и помогла ему увидеть то, что он должен был увидеть. Вероятно, далеко не всё. Остальное он узнает позже, когда перестанет упрямиться и сопротивляться.

      «Есть разница между тем, чтобы понять, и тем, чтобы по-настоящему уразуметь, глубоко уразуметь, всем существом, а не только рассудком, – говорил старик. – Поистине мудр только тот, кто покорился своей судьбе. Герой является человеком добровольно принятого подчинения.

      Как бы то ни было, между Артуром, расположившимся за моим столом, и Артуром, которому предстояло встретить Вортигерна с мечом, по-прежнему пролегала огромная пропасть. Поэтому, услышав, что вместо того, чтобы принять на себя ответственность за происходящее и возглавить сопротивление, Артур собирался выманить короля в Лондиниум, я нисколько не удивилась.

      – Мы не нуждаемся в поддержке каких-то там баронов, – заявил он Бедиверу. – Всего-то надо как следует разозлить змею, и она сама выползет из гнезда.

      Как самонадеянно.

      – А тебя есть идеи, как это сделать? – полюбопытствовал Билл.

      – У меня-то есть, – отозвался Артур. – Только вы мне на что?

      – Вортигерн спешит закончить башню до Лугнасада, – робко подал голос Рубио. – Нужно помешать ему.

      – Как?

      – Затопить баржи, доставляющие камни. Заблокировать реку.

      – Отлично. Следующий шаг – сорвать поставку рабов.

      – Это не понравится нашим друзьям с севера, – ухмыльнулся Билл.

      Артур развёл руками:

      – Пускай король Вортигерн проявит свои дипломатические способности и решит проблему.

      – Что ещё? – спросил Тощий.

      – Сжечь его дворец в Лондиниуме, – предложил Персиваль.

      – Ух ты! – Глаза Артура горели предвкушением. – Обожаю Ночь Костров.

      Нагрузив Блу пустыми грязными тарелками, я прижала кулаки к бокам и повернулась к Артуру.

      – Планируешь стать занозой в заднице у короля? – раздражённо спросила я.

      На лице Артура появилась кривая усмешка, с какой обычно мужчины смотрят на хорошеньких, но глуповатых женщин.

      – Ему понадобится поддержка всех его баронов, он непременно явится в город, и тогда...

      – Кто такой Вортигерн по-твоему, Мордред тебя раздери? – воскликнула я и обнаружила, что все уставились на меня с выражением полного ошеломления. Имя Мордреда редко упоминали в праздных беседах. – Глупец из башни?

      – Ты мне скажи, – произнёс Артур пренебрежительно. – Ты ведь у нас ведьма.

      Меня возмутила его небрежность. Целую минуту я молча смотрела ему прямо в глаза, прежде чем заговорить.

      – Дай сюда меч.

      Он вскинул брови:

      – Хочешь подержаться за мой меч?

      Мужчины подавили смешки, опасливо поглядывая в мою сторону.

      – Ну это ведь я хранительница Экскалибура, разве нет? – Я кивнула Персивалю.

      – Тогда подойди и возьми сама, – ответил Артур. Голос его звучал глуховато, но твёрдо.

      – Что, боишься взять его в ручки?

      Артур метнул в мою сторону огненный взгляд.

      Я чувствовала, как мы ожесточились друг против друга. Казалось, среди остальных мужчин образовался негласный заговор солидарности: они поглядывали на Артура с ожиданием.

      – С тобой всегда не просто, да? – спросил он. Прежняя насмешливость сменилась недовольством и даже враждебностью. Мы вступили в противоречие, преодолеть которое можно было, только применив силу.

      – Давай, Арт, – вмешался Кабан. – Просто дай ей чёртов меч.

      – Заткнись! – вспылил Артур. Он резко поднялся с места, пнул стул и тот отлетел к стене.

      На меня это не произвело ровным счётом никакого впечатления. Я смотрела на него с равнодушным ожиданием.

      Артур схватил меч, крепко стиснул пальцами рукоять так, что побелели фаланги, а затем небрежно протянул его мне. На мгновение наши руки соприкоснулись; Артур выпустил меч, я едва не выронила его – такой он оказался тяжёлый.

      – Что, снова отвернулся? – спросила я. – Всегда отворачиваешься.

      – Я смотрю прямо на тебя, любовь моя, – с раздражением ответил Артур.

      Пальцами свободной руки я провела вдоль шероховатой узорчатой поверхности лезвия и обвела кельтские руны.

      – Подними его двумя руками, барышня, – предложил Билл. – Вдруг нам всем нужен вовсе не король?

      Проигнорировав сказанное, я вновь обратилась к Артуру:

      – Ты видел всё, что должен был?

      – Где?

      – В озере. – Я направила меч на него. Лезвие упёрлось ему в грудь.

      Артур не отступил, всё глядел на меня исподлобья, с настороженностью, удивлением и некоторой обидой.

      Я ощутила вибрацию меча. Он откликался. Мне, Артуру. Нам обоим.

      Сердце моё так и заколотилось.

      Мне не требовалось держать меч двумя руками, я не была воином. Я – та, что приносит дары.

      Артур отстранил клинок от себя и сделал шаг назад.

      – Он твой.

      – Он мой, – согласилась я. – И однажды ты вернёшь его мне обратно, Артур. Придёт время, и ты всё узнаешь. А пока, – я опустила меч и протянула ему; он, мотнув головой, нехотя забрал его, – относись к нему с уважением.

      Я видела, что Артур больше не гневался на меня. Лицо его сделалось задумчивым, а глаза словно обратились к чему-то далёкому. Он держал меч, и меч был его продолжением.

      – Так какая из легенд правдива? – спросил Персиваль. Он обращался ко мне по-доброму, с почтением.

      Я рассеяно посмотрела на него, а затем обвела взглядом остальных мужчин, замерших в ожидании моего ответа. Я почти забыла об их присутствии. Возможно, в этом и была проблема. Артур заполонил мои чувства настолько, что его окружение казалось почти несущественным.

      Чудо заключалось в том, что та особая действенность, что затрагивает и воодушевляет наши сердца, крылась в самой незатейливой волшебной сказке, рассказываемой перед сном, подобно тому, как аромат океана содержится в крошечной его капле.

      В мече было всё: сосредоточие магического мира, власть короля людей и сила воина, страсть любовника и мужество отчаявшегося. Меч – символ военоначалия, правосудия и знания. А знание, как говорил старик, есть великое страдание.

      Я вручила Артуру знание, и оно было орудием, данным ему так же, как потерпевшему кораблекрушение судьба посылает нож или леску для ловли рыбы.

      Но Артур отвернулся.

      Они всё ещё ждали моего ответа, и я удовлетворила их любопытство:

      – Нимуэ вверила Экскалибур Пендрагону.

      Я намеренно опустила ту часть истории, в которой король в минуту великого и благородного сомнения счёл благоразумным, осуществимым и справедливым избавиться от меча. Умолчала я и о том, что последовало за этим.