Текст книги "Сюрприз для мужа"

Автор книги: Эмма Ричмонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава одиннадцатая

– Натали? – потрясенно прошептала Джеллис, и лицо ее застыло, губы решительно сжались. – Я не хочу, чтобы она была в моем доме, Себастьен.

– Я понимаю, но мне кажется, тебе надо услышать то, что она собирается сказать.

– Зачем?

– Так надо.

Она всматривалась в его лицо, в его угрюмые глаза, и внутри у нее шевельнулось нечто неприятное, холодное.

– Сколько времени она уже здесь?

– Пять минут. Иди в гостиную, согрейся.

Она кивнула. Мысли ее путались. Она схватила его за руку и задержала на миг.

– А ты… Она?.. – Глубоко вздохнув, она выпалила: – Ты все еще находишь ее?..

– Нет, – ответил Себастьен. И, выдерживая ее взгляд, тихо повторил: – Нет.

«В таком случае, я с этим справлюсь, – решила Джеллис. – Если он больше не хочет Натали, я смогу с этим справиться. Однако улыбаться ей не стану». Она глубоко вздохнула и пошла впереди Себастьена в гостиную.

Натали стояла лицом к камину, вытянув изящные руки над пламенем. Она была стройная, элегантная, светловолосая и суровая.

– Натали! – негромко окликнул ее Себастьен. Она обернулась, с головы до ног оглядела Джеллис и гадко улыбнулась.

– Вы очень мило побеседовали в холле, не так ли? – ехидно спросила она.

Джеллис с отвращением улыбнулась.

– А вы и в самом деле думаете, что я рада увидеть у себя женщину, которая разрушила мой брак? И украла у ребенка отца? Оторвала Себастьена от сына?

– Ах, да, – протянула Натали. – Себастьен говорил мне о его сыне.

– О нашем сыне, – поправила ее Джеллис. – Так почему вы здесь?

– Потому, что мы с Себастьеном – старые друзья, – объяснила она, и губы ее тронула легкая улыбка, которую Джеллис захотела стереть. – Я приехала вскоре после того, как вы ушли.

– За пять минут до твоего возвращения, – поправил ее Себастьен, и Натали, поглядев на него, снова улыбнулась.

– Он стал таким домашним, – елейно промурлыкала она.

– В самом деле?

– Да.

– А также он сопротивляется шантажу, – холодно вставил Себастьен, и обе женщины разом посмотрели на него.

– Шантажу? – прошептала Джеллис.

– Да. – Не сводя холодных, как зимнее море, глаз с Натали, он продолжал: – Она угрожала поведать об интимных деталях наших… отношений. Но на меня не действуют угрозы. Так что можешь ей рассказать, – предложил он Натали.

Та медленно улыбнулась, однако в улыбке этой не было ни малейшего признака веселья.

– Как это по-французски. Я надеюсь, твоя жена – а она, конечно же, не француженка – поймет тебя, как ты, похоже, ожидаешь.

– Я вовсе не такая уж понимающая, – неприязненно возразила Джеллис. – Но раз уж мы затронули эту тему, может, вы не сочтете за труд рассказать мне о Дэвиде? – И к своему удовлетворению, она увидела, как проблески сомнения промелькнули в глазах гостьи.

– О Дэвиде? – невинно спросила она.

– Да, о Дэвиде. Откуда вы про него узнали?

Натали изящно пожала плечами.

– Откуда, Натали? – не отступала Джеллис. Рассматривая свои длинные, покрытые лаком ногти и надув губы, Натали равнодушно произнесла:

– Мне рассказала ваша мать.

– Моя мать? – изумленно переспросила Джеллис. – Но ведь вы никогда не встречались с моей матерью!

– О нет, встречалась. Прошлым августом мы с ней совершенно случайно познакомились. Я встретила ее на рынке в Ланьоне. Типичная англичанка, очень напоминает вас.

– Но ведь вы тогда не знали меня…

Натали снова медленно улыбнулась.

– Я знала, кто вы. Я почти целую неделю следила за вами.

– Но вы говорили, что не знали, что Себастьен женат!

– Я солгала, – беззастенчиво сказала Натали.

– Понятно, – хмуро произнесла Джеллис. – А когда вы пришли к нему на квартиру, сделав вид, что не знаете, которая квартира – его?

Натали пожала плечами.

– Значит, вы разговорились с моей матерью, – ровным голосом заметила Джеллис. Она знала, какой болтливой иногда бывала ее мать…

– Когда я хочу, я бываю очаровательной, – промурлыкала Натали. – А ваша мать была в таком восторге от своего зятя и от новорожденного внука… Она была уверена, что я знаю намного больше о вашей совместной жизни, вот почему она так страстно благодарила судьбу за ваше счастье после неприятностей, связанных с Дэвидом.

– Каких неприятностей?

– Я имею в виду расстройство вашей помолвки, разумеется.

Джеллис с отвращением улыбнулась Натали.

– Он умер, Натали.

В глазах француженки отразилось мгновенное смятение, но она справилась с собой и криво усмехнулась.

– Но это лишь отговорка. Живого или мертвого, вы все равно могли продолжать любить его.

– Однако не находиться с ним в связи!

Губы Натали скривились, она засмеялась.

– На моем месте вы бы сделали то же самое.

– Нет.

– В таком случае вы – дура, – решительно заявила она. – А я нет. Себастьен был моим, и я хотела вернуть его.

– Вы говорили, что уже вернули его, – тихо сказала Джеллис. – Еще одна ложь, Натали?

– Нет. Просто… я рискнула, так вроде у вас говорят? Он уже как-то бросил меня, прежде чем встретил вас. И я не хотела, чтобы это случилось во второй раз.

– И вы абсолютно честны – и в любви, и в ссоре?

– Конечно.

– Но вы не сказали ему все это до того, как он вернулся. Почему вы не сказали ему об этом раньше?

– А мне это не нужно было. Он и так уже собирался бросать вас.

– Однако когда он вернулся, забыв нас обеих…

– Допрос окончен? – любезно спросила Натали. И когда Джеллис ничего не ответила и лишь посмотрела на нее, жестко добавила: – Он был мой. Когда он уехал, продал свои рестораны, порвал все связи со старыми друзьями, мне много времени пришлось потратить на то, чтобы разыскать его. Он бросил меня… а я никому этого не позволяю. Я должна была знать, почему он это сделал.

Джеллис могла это понять и попыталась представить себе, как она повела бы себя на месте Натали. «Но в любом случае я не стала бы обманывать».

– Я не стала бы лгать, – пробормотала она вслух.

– В самом деле? – недоверчиво переспросила Натали. – В таком случае вы еще большая дура, чем я думала о вас. Он женился на вас, повинуясь капризу, и уже сожалел об этом. Сахар никогда не был в его вкусе. Себастьен предпочитает пряности.

– И тогда, на тот случай, если он решит вернуться ко мне, вы использовали Дэвида, чтобы вбить между нами клин?

– Потому что Себастьен не помнил, что случилось. Не помнил, что собирался бросать вас ради меня. Мы должны были встретиться в Париже, и только по одной причине, о которой он знает лучше всего, он сначала поехал в Южную Америку.

Глядя на абсолютно непроницаемое лицо Себастьена, Джеллис не понимала, как она еще умудряется оставаться спокойной, хотя ей хотелось вышвырнуть Натали из дома и поговорить с Себастьеном с глазу на глаз.

– И тогда вы приехали взглянуть на меня. Интересно, что же у вас за нервы?

– Нервы? О, они у меня как канаты. У всех французов так. И несмотря на все, что он сделал, я хотела, чтобы он ко мне вернулся. Была готова простить его. И вот приехала, чтобы узнать, где он. Хотела узнать, не попросил ли он вас о разводе.

– Я вам не верю.

Натали с явным безразличием пожала плечами.

– Если бы он хотел развестись, он спросил бы меня об этом перед отъездом. А не прислал бы одну только записку. – Джеллис снова посмотрела на Себастьена, на его замкнутое лицо и пришла в отчаяние. «Но только не перед Натали. Я не позволю ей радоваться. И если Натали может так открыто врать про Дэвида, она может соврать про что угодно». – Если Себастьен по-прежнему любит вас, – с достоинством произнесла Джеллис, – тогда почему же он женился на мне?

Натали опять пожала плечами.

– Может, рикошетом. От злости. – Она бросила насмешливый взгляд на Себастьена и протяжно произнесла: – Он всегда был таким упрямцем. Если вобьет себе что-нибудь в голову, его ни за что не свернуть. Но он устал от вас, Джеллис, и в конце концов признался, что сделал ошибку. Он не должен был на вас жениться. И он по-прежнему любит меня. Рассказал, что попал в аварию, но ничего этого не помнит, – закончила она.

– Откуда ты узнала, что я здесь? – ровным голосом спросил ее Себастьен.

Натали поглядела на него и ехидно улыбнулась.

– После того, как ты приехал ко мне в Прованс, я следила за тобой. Это было так просто.

– А тот факт, что он приехал сюда, разве не говорит о его желаниях, мечтах? О том, что он хочет быть со мной, а не с вами?

– Нет. Может, он приехал, чтобы просить развода. Может, он это и сделал бы. А может, хотел обратиться в суд, потому что вы не справляетесь с его ребенком? – вкрадчиво спросила гостья. Джеллис предпочла не отвечать, и Натали продолжала: – А теперь он такой благородный. Младенец превратился в ребенка, и Себастьен чувствует своим долгом… остаться.

– Хочет остаться, – поправил ее Себастьен. Натали неприязненно покосилась на него.

– Ты же не любишь детей. Мне кажется, даже Джеллис поняла это, но она была в отчаянии, не так ли? Ей нужно было чем-нибудь удержать брак, поэтому она забеременела.

– В самом деле? – холодно произнес он.

– Да. – Повернувшись к Джеллис, Натали одарила ее злобной улыбкой. – Однако ничего из этого не вышло, Джеллис. По крайней мере, ненадолго. Ему скоро надоест разыгрывать из себя домоседа.

– С вами он поступил так же?

– Нет, – возразила Натали. – Потому что мы не играли. Вы никогда не интересовались, почему он не говорил вам обо мне? И о своей прошлой жизни? Я знала настоящего Себастьена. А вы получили всего лишь его тень.

– Вот как?

– Именно.

– В таком случае, если вам больше нечего сказать, – со спокойным достоинством произнесла Джеллис, – я хотела бы, чтобы вы ушли. И немедленно.

– Как вы жалки! Хотите мужчину, который в вас не нуждается.

– То же самое можно сказать и о вас. Все зависит от точки зрения, не так ли?

Натали еще раз снисходительно пожала плечами и взяла свое пальто и сумку со стула. Повернувшись к Себастьену, она смерила его долгим насмешливым взглядом.

– Когда тебе надоест менять пеленки, позвони мне. Может, я даже соглашусь принять тебя назад.

– Как ты добра.

Она безжалостно улыбнулась и с вызывающим видом погладила его по щеке.

В ответ Себастьен лишь холодно посмотрел на нее.

Никто не помог ей одеться, никто не проводил до двери. Но когда она дошла до порога, Себастьен окликнул ее:

– Натали! – Она остановилась и обернулась, а он ровным голосом сказал: – Больше не возвращайся, хорошо?

В ответ ему громко хлопнула входная дверь.

– Как она доберется до дома? – равнодушно спросила Джеллис.

– Ее на улице ждет такси.

Джеллис лишь пожала плечами и невидящим взором уставилась в пространство. Она не хотела знать подробности, однако они мысленно проносились у нее в голове. Она представляла Себастьена и Натали, как они обнимают друг друга. Или, обнаженные, занимаются любовью на широкой кровати.

– Нет, – прошептала она. – Нет. – Она вцепилась в каминную доску, чтобы не упасть, опустила голову на руки и закрыла глаза.

– Эта записка все еще у тебя? – тихо спросил Себастьен.

– Что?

– Записка. И принеси, пожалуйста, ручку и бумагу.

Ничего не понимая, судорожно вздохнув, Джеллис пошла и принесла ему то, что он просил.

Присев на подлокотник кресла, Себастьен прочитал записку, потом сложил ее и начал писать. Когда он закончил, то вручил оба листка Джеллис.

– По-твоему, это один и тот же почерк?

Невидяще глядя то на один, то на другой листок, Джеллис беспомощно пожала плечами.

– Не совсем. Но после аварии твой почерк мог измениться.

Себастьен по-прежнему хмурился и о чем-то думал. Он медленно покачал головой.

– Нет. Я думаю, это написала Натали. Кем бы я ни был раньше, не могу поверить, что мог послать тебе эту жестокую записку, сказать, что больше не вернусь. И не думаю, что мы с ней были любовниками, по крайней мере, когда я был уже женат.

«А что, если были?»

– И она мне не нравится. Меня не влечет к ней. Меня влечет к тебе, а вкусы, чаще всего, не меняются… Предположим, – осторожно начал он, – что я не оставил тебя. Если бы не эта записка и не Натали, которая все перевернула, как бы ты отнеслась к моему исчезновению?

– Я подумала бы, что ты попал в аварию, – с болью пробормотала она.

– И тогда ты стала бы более усердно искать меня…

– Но я и без того искала! – закричала Джеллис.

– Но не так усердно, как если бы считала, что я попал в аварию, – настаивал он.

– Выходит, это я во всем виновата? – резко обернувшись, спросила Джеллис.

– Нет! Нет, я только хочу сказать…

– Полиция даже не искала! Они мне сочувствовали, но и только. Ты ведь прислал мне записку!

– Но почему, Бога ради, я должен был ехать в Южную Америку?

– Не знаю! – в слезах закричала Джеллис. – Не знаю, о чем и думать. – В глазах у нее появился страх. – И я не вынесу, если сейчас опять все разрушится. Больше не вынесу. О, Себастьен, я не вынесу этого!

– Да, – глухо произнес он. Он подошел к ней, притянул к себе и крепко сжал в объятиях. Глаза у него были закрыты, он тоже был расстроен. – Не представляю себе, что обманывал тебя, – прошептал он ей в волосы. – Для чего? Я не могу доказать это, не могу и отрицать с полной уверенностью, но чувствую, что здесь что-то не так. – Он медленно водил у нее по спине рукой, надеясь успокоить, утешить ее. – А ты сможешь жить с этим, Джеллис? Не зная ничего? – мрачно спросил он.

Джеллис вздохнула и, чувствуя, что к ней вернулась прежняя беспомощность, а вместе с нею и желание отомстить, отодвинулась от него, чтобы видеть его лицо.

– Сколько времени ты собираешься провести здесь, Себастьен?

– Столько, сколько ты этого захочешь.

– И Рождество?

– Да, и Пасху, и лето. Время от времени мне придется ездить во Францию, но… – Он глубоко вздохнул и продолжил: – Я не могу сказать тебе, что любил тебя, потому что знаю лишь одно – то, что сейчас люблю тебя. Я хочу тебя, ты нужна мне, я хочу видеть ребенка. Но если скажу, что любил тебя, это будет ложью. Я не буду обманывать тебя. Хочу заниматься с тобой любовью. Я хочу касаться тебя, целовать тебя, но… – Он на миг закрыл глаза: – Но без памяти, не зная, что…

– Неужели ты думаешь, что Натали права? Боишься, что, когда к тебе вернется память, ты узнаешь, что она говорила правду?

– Да, – честно признался он. – И все же я не могу поверить, что это правда. Не могу представить себе, что я чувствовал как-то по-иному, не так, как сейчас. – Немного отпустив ее, он взял ее за плечи и стал всматриваться в печальное лицо. – Мне надо разобраться со своей жизнью, Джеллис. Мне надо узнать правду. А если я не узнаю, то придется все забыть и начать заново. Я не стану… не смогу жить так.

– Да, – тихо согласилась она. – А чего она хотела? Чтобы ты поехал с нею?

– Да, – просто признался он. – А когда я отказался, она разозлилась.

– По ее виду этого не скажешь.

– Это верно.

– Но ведь она не отстанет, не так ли? Если она не заполучит тебя, то все сделает для того, чтобы развести нас. Когда мы в первый раз встретились, – медленно продолжала она, – когда мы в первый раз любили друг друга, я спросила тебя, почему ты так неохотно целуешь меня, и ты мне ответил, что я похожа на леди, которую легко обидеть.

– Я так сказал?

– Да, – прошептала она. – И еще сказал, что не хочешь делать этого.

– А ты думаешь, что я сказал это из-за Натали?

– Не знаю.

– Она может причинить нам боль, если мы ей это позволим, – тихо сказал Себастьен.

– Да.

– Вот почему я хотел, чтобы она выложила тебе все, что рассказывала мне до того, как ты вернулась домой. Я сказал ей, что остаюсь, а она расхохоталась и ответила, что после того, как расскажет тебе обо мне, ты не захочешь меня видеть. Мне надо было воспользоваться этим шансом, Джеллис.

– Да, – глухо согласилась она. «Но я не хочу знать никаких подробностей, мне плохо от одной только мысли об этом…» – Однако нашему браку ничто бы не грозило, я должна была это знать. И я забеременела вовсе не для того, чтобы удержать тебя. Это она солгала, а не я.

– Да.

– Но ведь ты не можешь этого знать, не так ли?

– Джеллис, – тихо сказал он и нежно взял в ладони ее испуганное лицо. – Если ты скажешь мне правду, я поверю тебе. Ты была у врача?

– Что? О да. – И с еле сдерживаемой улыбкой она добавила: – Нам надо подождать неделю, прежде чем таблетки начнут действовать.

– Понятно. А они нам понадобятся, Джеллис? Таблетки?

Глаза ее наполнились слезами, она зарылась лицом в его свитер и приглушенно пробормотала:

– Я люблю тебя. И до тех пор, пока мы не узнаем правду, если мы когда-нибудь ее узнаем… О Себастьен, я не вынесу снова такой жизни, но если ты…

– Нет! Нет. – Он еще крепче прижал ее к себе и стал покачивать, словно убаюкивая. И терся лицом о ее волосы. – Это обман, Джеллис. Наверняка это обман. Мы оба чувствуем это. Натали солгала.

– Да, – согласилась Джеллис. Но она понимала, что неизвестность всегда будет стоять между ними. Решительно вздохнув, она распрямила плечи и улыбнулась. – Как вел себя малыш?

– Прекрасно. Я не спускал с него глаз.

– А ты не остаешься только из-за…

– Нет. И мне нравится быть домоседом, – улыбнулся он. И от этой улыбки у нее на глазах снова появились слезы.

– Как больно, Себастьен.

– Я понимаю. Если бы я мог взять твою боль, то сделал бы это. Но если бы я избавился от Натали до того, как ты вернулась, она нашла бы другой способ все тебе рассказать. И возможно, еще более болезненный способ. Натали не из тех, кого можно запугать, а я не хочу, чтобы меня шантажировали. Но все-таки, каким же я был, Джеллис? Каким?

– Хорошим, – тихо и убежденно сказала Джеллис. «Но так ли это? Теперь меня всегда будут терзать эти вопросы. Я буду спрашивать себя, а что, если в один прекрасный день я ему надоем и он захочет бросить меня». – А правда, что она была здесь всего пять минут?

– Да. Как-то раз ты сказала, что я должен верить во что хочу, и вот теперь я тебе могу сказать то же самое. Несмотря на то, что она хотела сказать и что имела в виду, она пробыла здесь всего пять минут. Она попыталась поцеловать меня. Наверное, подумала, что, если бы я испачкался губной помадой, ты…

– Рассердилась бы? Обиделась? Или приревновала? Да, так оно и есть, – с болью сказала Джеллис.

– Но я не хочу ее, Джеллис. И не позволю этим воспоминаниям разрушить мою жизнь. Просто не смогу так жить. Я должен провести оставшуюся жизнь где-нибудь в другом месте и хочу, чтобы она началась здесь, с тобой и Себастьеном. Даже если я был таким, как утверждает Натали – хотя эта мысль не слишком-то успокаивает меня, – сейчас я не такой, а если память все же вернется ко мне, тогда я, по крайней мере, вспомню, как она себя вела и что произошло. И ни за что не поверю, что у меня не хватит здравого смысла и ума желать ее возвращения в мою жизнь!

– А вдруг ты и в самом деле любил ее? – грустно сказала Джеллис. – Разум тут будет ни при чем. «Уж кто, как не я, может судить об этом?» Она вымученно улыбнулась. – Сегодня, восемнадцатого декабря, начинается наша новая жизнь! – воскликнула она. – А через неделю в это время наступит Рождество.

– И таблетки начнут действовать, – с ироничной улыбкой пробормотал Себастьен. Его улыбка была немного натянутой, словно он улыбался через силу.

– Да. Семь дней импровизаций, а потом… Я лучше схожу посмотрю, не проснулся ли ребенок. Ему уже пора завтракать.

Себастьен кивнул, неохотно отпустив ее. Направившись к двери, Джеллис не видела, как помрачнело его лицо. А он не видел ее глаза.

Целых шесть дней они притворялись, улыбались, перехватывая взгляды друг друга, и занимались любовью нежно, но сдержанно, потому что между ними витал образ Натали. И они никак не могли забыть об этом.

Елка казалась живым напоминанием о Новом годе. По крайней мере, для Джеллис. А подарки что-то отчаянно обещали, но всему этому не хватало надежды. «И когда придет этот день, – размышляла она, глядя на разукрашенную елку, но почти не видя ее, – то кто-нибудь из нас признается, что всего этого недостаточно. И что слова Натали отравили эти обещания».

– Джеллис!

– Я здесь, – пробормотала она и с улыбкой повернулась к нему.

– Нужно менять шины, заднее колесо у тебя совсем лысое, – сообщил он ей.

– Правда? – рассеянно спросила она. Ее даже отдаленно не заинтересовал этот вопрос. – Как же это произошло?

– Джеллис, ты должна была заметить, что что-то не в порядке, когда вчера вечером возвращалась из деревни! – раздраженно бросил Себастьен.

Она покачала головой и задумалась.

– Ну-у, я просто подумала, что на шины налип снег. Или что-то в этом роде.

– А ты не проверяла колеса перед тем, как сесть в машину?

– Нет. А ты?

Он лишь скривился в ответ.

– Значит, ты тоже не проверял, – прошептала она и хитро улыбнулась.

– Сейчас я поменяю колесо, – сказал он, состроив благочестивую мину.

– Спасибо.

– А потом съезжу за индейкой.

– Спасибо. И не забудь про овощи.

– Не забуду.

Он отвернулся, и Джеллис краешком глаза заметила, как растянулись у него в усмешке губы. Но когда он ушел в гараж, уныние снова вернулось к ней. «Завтра мы сможем заняться любовью. А хочет ли он этого? А что будет на следующее Рождество? Малыш Себастьен, наверное, будет занимать все наше внимание, а количество подарков возрастет. Железная дорога, машинки… Трудно представить себе, как он начнет топать повсюду, смеяться, как будет радоваться. Но будет ли здесь его отец?»

Глядя на подарки – на дорогую ручку, свитер, – Джеллис пожалела, что не купила Себастьену что-нибудь другое, более интересное. Но ей ничего особенного не пришло в голову. В прошлом году какие-то дурацкие подарки вызвали у него смех. А теперь для него припасены заурядная ручка и свитер.

Она купила подарки и для ребенка. В основном одежду, несколько мягких игрушек, строительные кубики. «Скоро он будет сидеть самостоятельно. До прихода Натали я думала, что попрошу Себастьена стать моим другом, любовником, отцом Себастьену-младшему. Но мне нужно больше. Я должна знать, любима ли. Мне надо знать, что он не обманул меня». Глубоко вздохнув, она отправилась на кухню, чтобы сварить себе кофе.

Джеллис посмотрела на заснеженный сад, на птиц, копошившихся в поисках зернышек, которые она им набросала, и тут услышала сначала ворчанье, а потом чертыхание Себастьена. Потом раздался вопль и грохот чего-то металлического, упавшего на бетонный пол гаража.

Она ожидала, что рывком раскроется задняя дверь, ждала его нареканий. Но ничего не случилось, и она нахмурилась. Ни звука, ни голоса – ничего. Она нагнула голову, чтобы лучше слышать, и услышала тихий стон, слабый удар. Недоумевая, она открыла заднюю дверь и, заглянув в гараж, нерешительно позвала:

– Себастьен!

Тишина.

Джеллис в тревоге вошла в гараж и увидела на полу Себастьена. Он сидел, привалившись к стене. Правой рукой он держал себя за запястье, голову наклонил к коленям. Он дрожал и шумно и прерывисто дышал.

Джеллис взволнованно подбежала к нему, опустилась на колени и, просунув руку ему за спину, прошептала:

– Себастьен?

Он снова застонал, крепче сжал запястье, и в тусклом свете лампы она увидела, как из его левой руки медленно сочится кровь.

– Господи, что ты наделал? – «Мужчины просто сущие младенцы!» – Дай-ка я посмотрю. – Она потянулась, чтобы взять его руку, но он так стремительно отпрянул, что она, не успев ничего понять, шлепнулась на пол. – Себастьен… – взволнованно начала она и замолкла. Он медленно поднял голову, и Джеллис внимательно посмотрела ему в лицо. Он был мертвенно-бледный. – Что? – испуганным тоненьким голосом пролепетала она.

– Я вспомнил, – выдохнул он. – Я стремительно мчусь по туннелю без тормозов. Маячки, фонари – и так быстро, что невозможно ухватиться… – Он закрыл глаза, заскрежетал зубами и прислонил голову к стене. – Все вокруг опрокидывается, бьет… – Лоб его перерезала глубокая морщина. Он наклонил к Джеллис голову, открыл глаза, но не совсем ясно различал ее, видя лишь то, что творилось у него в голове. – У меня спустила шина, а мне надо было попасть в аэропорт, домой… Был грузовик, и шофер сказал, что может отвезти меня… Я попросил гостиничных служащих сообщить автомобильной компании, чтобы они забрали арендованную машину, и швырнул сумку и куртку в грузовик… – Он плотно сжал веки, пытаясь еще что-то вспомнить, и не мог.

Джеллис схватила его дрожащую руку и в тревоге смотрела на его пепельное лицо.

– Где ты? Где? В Южной Америке?

– Да, среди пустоты. Меня обнаружил какой-то юноша, потом он сходил за местными властями. Я лежал на пыльной дороге. Очевидно, произошла авария, рядом валялись разбитые фары, на скалах виднелись царапины, однако никаких признаков водителя или грузовика не было. Как не было и моих вещей, документов… И я не знал, как я туда попал и кто я, – прошептал он.

– Продолжай.

Хмурясь от этих воспоминаний, Себастьен продолжал, крепко сцепив пальцы:

– Местный врач наложил швы и поместил меня в больницу. Они послали всевозможные запросы, однако мы были вдали от больших городов. У меня адски болела голова, и все это так долго тянулось! У них не было факса, телефон работал, только когда ему этого хотелось, а я оказался для них нежелательной обузой. Я заболел, очевидно, был контужен, и не говорил на их языке. О Боже, Джеллис! Грязный, небритый, я начал думать, что уже никогда не выберусь оттуда, никогда не узнаю, кто я, что останусь там как достопримечательность или какой-то неприятный чудак до конца дней своих! – Он потер руками терзаемый болью лоб. При этом кровь стекала у него с ладони. – Мы были недалеко от берега, – медленно продолжал он, – и я любил смотреть на море. Тогда-то я и встретил Яна Вермеера. Голландца. Он занимался грузовыми перевозками на старой полуразвалившейся посудине… – И коротко хохотнув, Себастьен добавил: – Бог знает, как он сводил концы с концами. Как бы то ни было, он спросил меня, не нужна ли мне каюта. И я сказал: «Да». Все что угодно было лучше ожидания. Он сказал, что сможет раздобыть мне какие-нибудь бумаги и что я отдам ему деньги, когда смогу… Может, это было глупо, но я просто хотел что-нибудь делать!

Джеллис боялась, что он что-нибудь расскажет о Натали, и с мольбой попросила:

– Но что ты там делал?

– Делал? – рассеянно повторил Себастьен. Он вновь передернулся и бессвязно продолжил: – Я говорил тебе, у меня спустила шина. Я попытался поменять колесо, но гайки были слишком сильно прикручены. Я разозлился, расстроился и обругал их, а тут еще машина сорвалась с тормозов, и я поранил руку.

Он отпустил ногу и невидящим взглядом уставился на длинную рану на ладони, на кровь, медленно капавшую на пол гаража.

– И вот сейчас все вернулось, – прошептал он. – Я почувствовал слабость, у меня закружилась голова, я сел на пол… и все разом обрушилось на меня. – Дрожа и задыхаясь, Себастьен с трудом перевел взгляд на ее испуганное лицо. – Боже милосердный, Джеллис, все возвращается.

– Может, вызвать доктора? – в тревоге спросила она.

– Доктора? Нет, – поморщился он.

Не сводя с него глаз, страшась отвести взгляд в сторону, Джеллис уселась перед ним. Она не обращала внимания на холодный пол гаража, на пронизывающую стужу. Лишь обхватила его руками и крепко прижала к себе.

– Продолжай, – настаивала она. – А перед этим что тогда было?

Все еще хмурясь, пытаясь разобраться в изменчивых воспоминаниях, Себастьен пробормотал:

– Я бросил скобу крепления колеса на дорогу, и как раз тогда водитель грузовика…

– Нет, еще раньше. Что ты там делал?

– Прости, у меня все перепуталось. Мне позвонил Клод.

– Клод?

– Да. Он и Франсуа – мои друзья еще с детских лет. Мы играли, были всегда вместе, и я несколько лет не видел их. Он сказал, что Франсуа в Южной Америке, в каком-то ужасном госпитале, и без денег его не могут лечить. Он пытался убедить посольство сделать что-нибудь…

– И из-за того, что Франсуа был твоим другом, а ты всегда действуешь импульсивно, ты бросился на помощь, – нежно произнесла Джеллис

– Да.

– Но почему ты не сказал мне?

– Потому что не хотел волновать тебя. Я мог вернуться уже через несколько дней, поэтому я и сказал тебе, что мне надо кое с кем встретиться в Париже…

– Нет, – беспомощно ответила она. «По крайней мере после того, как я прочитала ту записку и поняла, почему… Или мне казалось, что поняла».

– Итак, я сел на поезд в Париж, потом полетел… Но когда туда добрался, Франсуа уже умер, – грустно объяснил он. – И я захотел лишь быстрее вернуться домой.

– Мне так жаль.

– Да. Он заболел, подцепил какую-то инфекцию… Я не знаю. Я не все понял из того, что мне рассказали в госпитале…

– А ты не собирался разводиться со мной?

– Что? Нет! Нет! – Он прижал ее к себе и крепко обнял. – Я не мог выяснить, кто я, Джеллис. Я повсюду искал тебя… И потом нашел в Портсмуте…

– Ты возвращался? – нерешительно спросила она.

– Что?

– Ты возвращался ко мне? Из Южной Америки?

– Да! О, Джеллис, да! – Он закрыл глаза и вдохнул ее аромат, ее тепло. И ему казалось, что он этого не вынесет. Он не видел ее четыре месяца, а потом обращался с ней, как с докучливым посторонним. Себастьен вдруг вспомнил, как вел себя с ней в Портсмуте, и застонал. «Боже, как все это ужасно! Как невыносимо больно». Но он так и не сказал тех слов, что Джеллис мечтала услышать. Он не видел, как она смотрела на него, не замечал, как болит у нее сердце.

– А Натали?

Себастьен открыл глаза и уставился на нее.

– Натали? – Воспоминания нахлынули на него. Он помрачнел и произнес с безучастным видом: – Ах, да. Натали.

– Вы были любовниками?

– Нет, – опроверг он. – Я знал ее, когда жил в Провансе. Мы пару раз куда-то выбирались вдвоем – на обед, в театр… и это все. Джеллис, я был богат, а она… авантюристка. У ее отца был ресторан, и он решил, что неплохо бы завладеть сетью ресторанов. Путем выгодного брака, – цинично добавил он. – А она никак не могла принять того, что я не отвечаю на ее чувства, не желала примириться с этим. Она позволяла окружающим думать, что мы влюблены друг в друга, намекала на помолвку, а когда я ясно дал ей понять, что не будет ни свадьбы, ни сети ресторанов, она пришла в ярость. Озлобилась. Сказала, что я об этом обязательно пожалею, – добавил он жестко и угрожающе, как тогда, в Портсмуте. Его волевое лицо исказил такой гнев, что Джеллис невольно сжала его руку, пытаясь отвлечь Себастьена от тяжелых воспоминаний. Он посмотрел ей прямо в глаза. – Мы не были любовниками, Джеллис. Я не обманывал тебя. И я сказал ей это в лицо.

«Слава Богу!» – Джеллис с облегчением вздохнула.

– А в Бретани? – спросила она. – Ты ее видел там?

– Нет, – хмуро ответил он. – Господи, неужели ты думаешь, что я уехал бы в Южную Америку и оставил тебя, если бы знал, что она там?

– Так, значит, все это ложь?

– Да.

– Но она наверняка была там, следила за нами. Как ты думаешь?

– Она была решительно настроена на месть, – ровным голосом поправил ее Себастьен. – Я должен был предположить, что она унижена. Она всем рассказывала, что мы поженимся, а я устранился, бросил ее, и она решила отплатить мне. Что и сделала. Джеллис, ты хоть представляешь себе, что со мной сотворили эти последние несколько недель? Я думал, что я обманщик, лжец… Я был готов убить ее. А теперь хочу, чтобы она за все заплатила.