Текст книги "Сейчас или никогда"

Автор книги: Эмма Ричмонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Практикуешься в своих обычных штучках, Роан? – насмешливо спросил Арден.

– А как же! Не терять же квалификацию!

Привычный обмен колкостями сводил ее с ума. И вот так всегда: язвительный вопрос – хлесткий ответ. И наоборот. Казалось, она постоянно старалась не ударить в грязь лицом, несмотря на то, что с ним ей хотелось вести себя иначе. Теперь хотелось. Что ж, это своеобразная форма самообороны.

– Что, если и в твоем офисе ее нет? – спросила Роан. – Что тогда?

– Поедем на побережье. Вытерпишь, Роан? Сможешь еще пару часов выдержать мое общество, а?

– Естественно. А ты? – сладеньким голоском осведомилась она.

– Легко.

Вот так: легко. Его сила духа всегда превосходила ее.

– Думаешь, с ней ничего не случится?

– Не сомневаюсь. Хватило же у нее сил и смекалки добраться сюда из Майами без сопровождения, не так ли? Ах, какая жалость, что нам придется нарушить ее маленький замысел. А ведь доктор предупреждал не огорчать ее без надобности.

– Огорчаешь ее ты, а не я.

– Ошибаешься, я являюсь для нее своего рода стимулом выдумывать различные хитросплетения, а вот если ты не поедешь со мной, это ее действительно не на шутку огорчит.

– Но я же не отказываюсь!

– Вот и отлично.

Как же знакомо это постоянное скрещивание мечей: нападение – защита, оборона – атака! Но сегодня надо прекратить привычный бой гладиаторов, иначе он перерастет во что-то большее, как бывало уже не раз.

Увидев, что привратник вертится с зонтом вокруг них, Роан мило улыбнулась и двинулась к дверям. Привратник проводил их до машины и даже склонился в поклоне, что в обычных условиях позабавило бы ее, однако сейчас только добавило раздражения.

– Пожалуйте, мэм, – сказал старик, открывая перед ней дверцу. Он подождал, пока Роан поудобнее устроится на сиденье, затем аккуратно, без хлопка, закрыл дверцу и проводил на место Ардена, стараясь, чтобы ни одна капля не попала тому за воротник.

Арден поблагодарил и включил зажигание.

– Подобострастный старикан, не находишь? – с иронией заметила Роан.

– Думаешь, он таков со всеми? Только ты смогла вытащить его из-за конторки.

– Заткнись, Арден. Хочешь меня подколоть?

– И не собираюсь. Это было бы ужасно, не так ли? Перестань во всем выискивать для себя опасности, лучше пристегни ремень безопасности, уж извини за невольный каламбур.

– Ничего я не выискиваю, – огрызнулась Роан.

И действительно, теперь, когда он навсегда ушел из ее жизни, опасность ей больше не грозила. Снова – в который раз! – ей страстно захотелось не прятать больше своих истинных чувств не только от Ардена, но вообще от всех.

Иногда Роан казалось, что она на страшной скорости мчится в каком-то экспрессе, пункт назначения которого – «никуда». Столько лет нечеловеческих усилий в борьбе за свое будущее, увенчавшихся в конце концов полным успехом, – и каков итог? Никто в должной мере не оценил ее успех, никто не восхищается ею. Неужели весь этот путь она проделала только ради всеобщего одобрения? Не слишком-то похвальные амбиции.

Интересно, что о ней думает Арден, какие чувства испытывает? Подобных вопросов она ему, естественно, никогда не задаст, но вот в чем странность: практически всем, чего она достигла за последний год, она обязана именно Ардену. Ее старания подспудно сводились к тому, чтобы привлечь к себе внимание Ардена – как это часто делают дети, закатывая по ночам истерики, – а заодно доказать ему, что она была права, а он заблуждался.

Не все, конечно, было так просто; жизнь вообще сложная штука. Успех в бизнесе и финансовое преуспевание принесли Роан немалое удовлетворение, но могло ли оно перевесить то, что пришлось потерять? Чего она в итоге достигла? Из-за страха утратить индивидуальность она добилась лишь одного: отвратила от себя человека, за которым многие женщины не задумываясь пошли бы хоть на край света…

Роан тряхнула головой. Всему виной усталость, решила она, иначе откуда бы взяться этим непрошеным, тревожным мыслям? И решительно защелкнула ремень безопасности.

Значит, так. Самое разумное в сложившейся ситуации – полностью игнорировать необъяснимое пока что стремление Ардена хоть чем-то ей услужить и хитроумные козни крестной. И как можно скорее вернуться домой, в Лондон, в привычный мир, в свой оздоровительный салон, туда, где она сама хозяйка собственной судьбы. Но… могла ли она поступать разумно, когда дело касалось Ардена? Да и к Хетти она всегда относилась с любовью. Что, если та действительно больна и вскоре умрет?.. Нет, невозможно представить эту сильную духом женщину сломленной, но если крестная все-таки не притворяется, а она ее так и не повидает, то никогда себе этого не простит!

Сказал ли Арден правду? Иногда случалось, что он кривил душой, если ему это было нужно. Впрочем, зачем ему сейчас выдумывать про теткины замыслы, зачем, бросив все дела, ехать на север? Может, туда направляется и его «новая соседка»? Хорошенькая соберется компания, горько усмехнулась Роан. И какая она, эта соседка? Небось, прехорошенькая да еще и послушно исполняющая любое его приказание?.. Прижавшись щекой к залитому дождевыми струями стеклу, Роан смотрела на мелькающие дома.

– Это площадь Арсенала?

– Да. Здесь собирались британские войска, когда началась война за независимость. Все ищешь связующие звенья с Англией, Роан?

– Возможно. Вдруг когда-нибудь придется сюда вернуться?

– Ну, конечно. Вдруг придется.

По мере того как они продвигались дальше, Арден продолжал скупо знакомить ее с основными достопримечательностями города. Благодарю покорно, мрачно подумала Роан, много же можно увидеть из салона машины!

– Дом Пола Ревера note 1Note1
  Пол Ревер (1735–1818), американский революционер. Восстание британских колоний Северной Америки в 1775–1783 г. завершилось образованием Соединенных Штатов Америки.


[Закрыть], – лаконично сообщил Арден. – Слыхала о Поле Ревере?

– Да, – буркнула Роан.

– Северный собор сохранился со времен Войны за независимость. – Арден чуть сбавил скорость и ткнул пальцем в сторону гавани, почти полностью скрытой пеленой дождя. – Там, в военном порту, стоят на приколе корабли Кромвеля. А дальше – видишь? – Банкер-Хилл, где произошла знаменитая битва.

Роан с унылым видом кивнула.

Арден развернул машину и поехал в обратном направлении, пока они не достигли другой стороны гавани.

– Корабль, на котором происходило так называемое бостонское чаепитие. Воспользуйся своими неотразимыми чарами, может, тебе сбросят тюк-другой чая. Еще не готового к употреблению, естественно. Сырца.

– Не надо говорить со мной как с малым ребенком, Арден.

– Прошу прощения, – без малейшей искренности в голосе произнес он.

Подъехав к зданию, где располагался офис Ардена, они увидели клочок бумаги, пришпиленный к дверям. Арден вылез из машины и взял его в руки. Снова усевшись за руль, он хмуро объявил:

– Уехала. Устала, видишь ли, нас ждать. – Потом включил зажигание и добавил: – Похоже, никак не может подыскать подходящее местечко, где бы умереть, раз ее так мотает по городу.

– Да, и тем самым ненавязчиво заставляет нас следовать за нею. Эдак вдвоем в задушевных беседах и доедем до штата Мэн. Или это входит в ваш общий план?

Едва вопрос слетел с языка Роан, как Арден резко затормозил, развернулся к ней и крепко обнял рукой за шею.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Прекрати, – сквозь зубы процедил Арден.

– Я только хотела…

– Я догадываюсь, чего ты хотела! Неужели и вправду считаешь, что я сплю и вижу, как бы снова попасться в сети рыжеволосой ведьмочки, чтобы та еще раз попробовала втоптать меня в грязь? Ты такдумаешь, да? Не буди во мне зверя, Роан, не надо!

– Я…

– Вбей в свою глупую башку: ты мне больше не нужна! Единственное, к чему я стремлюсь, так это к миру и спокойствию, и чтобы никто не смел их нарушать. Ясно?

– Думаешь, я не хочу того же?

– Не имею ни малейшего представления!

– Зато я имею! – взорвалась Роан, сбросив наконец его руку с горла. – Ты считаешь, мне легко? Я никого к себе не звала. И не просила относиться ко мне как… как…

– Да-да, я весь внимание, продолжай, – вкрадчиво произнес Арден.

Но его лицо тут же снова сделалось непроницаемым; он низко склонился к Роан, и его рот оказался так близко от нее, что, вздумай она хоть чуть-чуть пошевелиться, они бы непременно соприкоснулись губами. Совершенно позабыв, в чем, собственно, была суть спора, Роан как завороженная следила за движениями его губ, растущее желание, от которого стало невозможно дышать, сводило на нет все мысли.

– Ты, естественно, уверена, что мое мерзкое настроение из-за тебя, – продолжал тем временем Арден, даже не подозревая о том, что с ней происходит. – По-прежнему тянешь одеяло на себя, а еще называешь меня самонадеянным!

– Что?

Впившись глазами в лицо Ардена, Роан резко дернула головой. К ее великому облегчению, он отодвинулся и снова устроился за рулем.

– Я не хотел, чтобы ты приезжала в Бостон, – более сдержанно проговорил Арден, но в голосе все еще слышалась скрытая ярость. – Это целиком идея Хетти. И вообще – я всего два дня назад узнал о том, что она тебя пригласила.

Отреагировала Роан не сразу: от пережитого потрясения все еще бешено колотилось сердце. Едва восстановив дыхание, она прошептала:

– Тогда… тогда зачем ты позвонил в мой салон? Ты сказал…

– Я соврал. Просто это была реакция на абсолютно ненужное вмешательство Хетти. Я позвонил, потому что хотел просить тебя, чтобы ты ее не слушала и не приезжала, вот и все.

– А почему не перезвонил позже? – нахмурилась Роан. – Почему не оставил сообщение?

Улыбка Ардена вышла невеселой.

– Потому что по здравом размышлении понял, что, в сущности, мне на это наплевать.

Он снова завел мотор, и машина тронулась.

Потрясенная, Роан судорожно вздохнула. Значит, до того, как он поразмыслил здраво, ему все-таки не было наплевать? Но ведь в таком случае…

– Мне надо ненадолго заехать в Гарвард.

Не в силах вымолвить хоть слово, Роан кивнула.

– Объеду вокруг Гарварда, чтобы ты могла посмотреть на университет. Он того стоит.

– С-спасибо, – выдавила она.

– Перестань кукситься. Как видишь, я делаю все возможное.

– Это должно меня успокоить? – усмехнулась Роан.

Арден неопределенно хмыкнул.

– Трудная выдалась неделька, – сказал он, и Роан так и не поняла, извиняется ли он или просто объясняет причину дурного расположения духа. Да и какая, впрочем, разница? – Вот Гарвардская площадь. Стала общественным центром всего Кембриджа еще в семнадцатом веке, таковым является до сих пор.

Об этом Роан сто раз читала, но, к сожалению, в нынешнем своем состоянии оказалась не способной оценить красоту площади по достоинству, чего та, несомненно, заслуживала.

С покорным видом Роан смотрела по сторонам, а в ушах все еще звенели жестокие, беспощадные слова, только что услышанные от Ардена.

Здешняя архитектура, отличающаяся простотой и чистотой линий, казалось, была прямиком перенесена из Англии; все так знакомо и одновременно так чуждо…

– Ты здесь учился? – каким-то неестественным голосом спросила она.

– Да.

– Красиво.

Арден иронически усмехнулся.

– Черт побери, Роан, ты что, не можешь выдавить из себя хоть какие-то, пусть минимальные, слова восхищения?

– Чего ты от меня ждешь?

– Искренности.

– Я и так искренна с тобой. Здесь действительно очень красиво, но, в отличие от тебя, мне трудно за сорок секунд переключиться с одной темы на другую.

– Дело практики.

Очень мило, как все просто у него получается, мрачно подумала Роан.

– Это совет или похвальба? – спросила она вслух.

Арден рассмеялся и помотал головой.

– Ну ты и штучка! Всегда такая прямолинейная?

Всегда, мысленно ответила Роан. По крайней мере прямолинейность гораздо честней, чем тот эмоциональный шантаж, с которым постоянно приходилось сталкиваться здесь, в Америке.

Глядя в окно на узкие улочки и ухоженные аллеи, Роан испытала прилив какого-то странного внутреннего узнавания. Она тоже могла бы тут учиться, бродить с подружками по лужайкам, носить такие же свитера с фирменной эмблемой университета на груди…

– Площадь Уинтропа. Также основана в семнадцатом веке, – продолжал Арден, – сейчас, как видишь, на ней разбит сквер. Конечно, он не идет ни в какое сравнение с вашими, английскими, но наша история несколько… моложе.

Роан предпочла промолчать.

– Вот мы и приехали.

– Приехали – куда?

– Ко мне домой.

Она изумленно огляделась по сторонам, быстрым взглядом окинула красивые особняки, потом уставилась на Ардена.

– Ты живешь… здесь?

– Да, вот в этом доме, некогда он принадлежал ярым приверженцам революции. Подожди, я ненадолго.

Арден выбрался из машины, отпер высокие кованые ворота и зашагал по обсаженной деревьями аллее.

Роан оторопело покачала головой. Он здесь живет? Вот этомогло стать и ее домом? Как он мог даже предположить такое? Неужели думал, что в этом университетском городке она занялась бы своим любимым делом – практической ароматерапией? Если бы в прошлом году знала, где он предложит ей обосноваться навсегда, отказала бы куда решительнее!

– Никогда, слышишь, никогда не смогу жить в Америке! – заявила она тогда. Никаких объяснений, никаких растеканий по древу – решительный и безоговорочный отказ, ибо Америки она еще не знала, судила о ней только по фильмам и прочитанным книгам, а разве по таким скудным источникам составишь правильное мнение?

Приезжать в Штаты сейчас Роан тоже не намеревалась, противилась этому до последнего, сама не зная почему. Может, потому, что и в родной Англии с трудом нашла свое место под солнцем… Однако реальность превзошла все ее ожидания. Конечно, те люди, с которыми ей довелось пообщаться за столь короткое время, были очень милы, вежливы и дружелюбно настроены. Что, впрочем, и неудивительно: с чего бы им вести себя с ней иначе? Люди везде одинаковы.

Но разве могла Роан подумать тогда, год назад, что все будет именно так, решись она приехать в Америку? Общение с Арденом оказалось просто невыносимым. Он и раньше постоянно изводил ее, доводил до белого каления, заставлял чувствовать себя неуверенной, выбитой из колеи. Поэтому она и не стала задавать лишних вопросов и не капитулировала под его натиском. Просто отказала. То, что Арден достаточно состоятелен, и тогда не вызывало сомнений, но до такой степени, чтобы позволить себе жить в таком особняке, – на это полета ее фантазии не хватило.

Так, все, хватит размышлять на эту тему! К счастью, Арден, верный своему слову, вернулся через несколько минут и небрежно бросил на заднее сиденье небольшой саквояж. Потом уселся за руль, но, взявшись за ключ зажигания, чуть помедлил и повернулся к Роан.

– Мне следует извиниться за то, что я завез тебя сюда?

– Нет.

Арден улыбнулся. Едва заметно, но все-таки это была улыбка. Небывалый прогресс!

– Ты всегда оказывала на меня… хм… возбуждающее действие, Роан.

Да. Будь то порывы страсти или ярости и злобы. Они оба обладали этим талантом. Достаточно было одной малой искры, чтобы немедленно вспыхивал пожар, потому что и он, и она предпочитали никогда не уступать, «держать марку», до последнего сохранять видимость самообладания.

– На нашем счету полным-полно ужасных скандалов, – задумчиво произнесла Роан.

– Хватает, – согласился Арден.

– Думаешь, мы можем… то есть смогли бы составить хорошую пару? – Вопреки ее желанию, вопрос прозвучал тоскливо. – Ну если бы вместе поехали в Америку?

– Как знать, как знать…

Арден наконец повернул ключ зажигания; мотор мягко заурчал, и машина тронулась. Вскоре они уже мчались по ровному шоссе на север. Нью-Гэмпшир, Вермонт, Мэн. Какие волшебные, завораживающие названия! Роан встречала их прежде только в книгах и газетах, а вот теперь увидит эти штаты своими глазами, в обществе человека, с которым могла бы объездить их вдоль и поперек, не сделай тогда так легко окончательный выбор. А если выбор был так легок и скор, значит, тут они жили бы в качестве любовников. Теперь другое дело, теперь они просто… знакомые.

– Скажи, это действительно целиком затея Хетти? – прервала молчание Роан.

– Естественно. А ты до сих пор думаешь, что моя?

– Нет. Ты же сказал… То есть я имею в виду… – Она и сама не знала, что имела в виду, но ясно одно: Арден к ее обществу не стремился, по крайней мере настолько, чтобы пускаться вместе в это путешествие. Роан закусила губу и снова обратила взгляд в окно, разглядывая поникшие под дождем деревья. – Я имела в виду, что все это как-то… нелепо.

– Да – для нас, но не для Хетти. Во всяком случае, когда в дело – любое дело – вступает моя дражайшая тетушка, все сводится к пустым и бесполезным усилиям, которые не ведут ни к каким результатам.

– Значит, твоя соседка ни при чем?

– Патриция? Конечно, нет. Патриция – обыкновенный предлог. Тетка просто хочет, чтобы мы с тобой были вместе, и ты об этом прекрасно знаешь.

– Знаю, – согласилась Роан. Всякий раз, когда она общалась с крестной, та затягивала свою излюбленную песню. Только вот причина сей навязчивой идеи была непонятна Роан.

– В таком случае зачем так возмущаться?

– Я не возмущаюсь… но я…

– …не привыкла чувствовать себя в глупом положении, так ведь? Вот что гложет тебя изнутри с момента приезда.

– Ошибаешься.

Неужели он говорит искренне? Неужели считает ее избалованной дамочкой, которая только и делает, что во всем ищет подвох, когда его нет и в помине? Мда, наверняка. И не просто избалованной – испорченной. В принципе, люди привыкли думать, что избалованными бывают только дети, и в этом состоит одно из величайших заблуждений нынешнего века.

Если бы отношения между ними складывались тогда непринужденно, Роан, может, и поехала бы с ним в Америку. Хотя к чему теперь искать себе оправдания? Ничего уже не изменишь. И почему так случилось, что единственный человек, которого она полюбила и кто заявлял, что тоже любит ее, так и не удосужился приглядеться к ней повнимательнее, чтобы понять, кто она есть на самом деле?

Всю жизнь Роан приходилось бороться за жизненное пространство, прятаться в скорлупу, притворяться тем, кем было нужно, чтобы… да просто чтобы выжить. Отсюда и сильный характер, сдержанность, самообладание, но отсюда же и вспыльчивость, горячность. Окружающие должны видеть, что она – не пустоголовая дурочка, что вполне может управлять любой ситуацией и владеть собой. Нет, этого не понимал никто – ни отец, ни мать, ни Арден, ни Хетти.

Внезапно в голове возник вопрос: а как ее тогдашнее поведение повлияло на Ардена? Если, конечно, он действительно ее любил, если его слова не были притворством. Арден чрезвычайно горд, а тут девушка, которой он поклялся в любви, отказывается даже обсуждать возможность ради него обрубить свои корни и переехать в другую страну. Такое должно было оставить глубокий след в его сердце. Значит, она заставила его страдать. Или же он просто ожесточился, утратил иллюзии, а заодно и интерес к ней? Странно, но до сих пор она думала об их разрыве только со своей точки зрения: Арден виноват во всем, его упрямство причинило ей невыносимую боль…

Затянувшееся молчание начало действовать Роан на нервы. Она искоса взглянула на Ардена. Его, похоже, вообще ничто не волнует. Ведет себе машину и ведет, ни о чем не думает. И вот что интересно: чем дольше она изучала его – такое родное! – лицо, тем больше ей казалось: долгая разлука не разъединяла их, более того – ее, разлуки, вообще не было.

Машина остановилась у будки сбора пошлины. Роан попыталась встряхнуться и сосредоточиться на настоящем. Очень быстро она отвела взгляд от чеканного профиля Ардена, стараясь не обращать внимания на улыбку, которой он одарил девушку в форменном костюме, расплачиваясь за проезд. Ох уж эти непрошеные мысли, эти воспоминания! Вплоть до сегодняшнего дня ей кое-как удавалось гнать их прочь, а тут…

Теперь она уже в открытую посмотрела на Ардена и задала самый невинный вопрос, который пришел на ум:

– Там, на севере, уже выпал снег?

Арден покачал головой.

– А он в тех местах бывает?

– Мм, иногда бывает, – снизошел до ответа Арден.

Он снова стал спокоен и отчужден. А может, тоже притворяется – как и она? Да уж, Роан, размечталась! Станет он притворяться. Ему это ни к чему. Он и на самом деле спокоен, ее присутствие нисколько его не трогает.

Не то чтобы она об этом сожалела, но все-таки предпочтительнее остаться друзьями. Если бы он тогда не настаивал на том, что гораздо лучше знает, что ей требуется для счастья, если бы не выставил ультиматум… Такого отношения к себе она не могла стерпеть. Сейчас он снова появился в ее жизни, и с этим временным явлением нужно как-то мириться.

– Что ты там приумолкла, Роан? – поинтересовался Арден с легкой тенью улыбки на губах. – Неужели так много проблем, а?

На секунду возникло желание придумать ничего не значащий ответ, но она все же решила говорить начистоту.

– Я думаю, искренне ли твое безразличие.

– По отношению к тебе?

– Да.

Арден немного помолчал – то ли решил потянуть время, то ли хотел найти слова поточнее, чтобы потом не пришлось пожалеть, – а затем медленно проговорил:

– К твоей судьбе, Роан, я не равнодушен. А вот все то, что связывало нас с тобой в прошлом, мне совершенно безразлично. Может, я чересчур упрощенно смотрю на вещи, согласен. Безусловно, у нас бывали хорошие времена, о которых не грех и вспомнить.

С губ Роан сорвался едва слышный вздох.

– Нам было… неплохо вместе, – сказала она. – Да.

– Но мы оба слишком упрямы, слишком самонадеянны, правда? Ни один не желал уступать.

Бросив на нее насмешливый взгляд, который она предпочла не заметить, Арден спросил:

– Должен ли я понять, что таким образом ты оправдываешь свое поведение?

– Вот еще! Я и не думала оправдываться. Но ты же не стал бы жить в Англии…

– Естественно. Здесь у меня оставалась работа, я не мог так запросто отказаться от связывающих меня обязательств. А ты наотрез отказалась ехать со мной в Америку.

– Ты тоже хорош! Вместо того чтобы успокоить меня, дать время свыкнуться с твоим предложением, взял и умчался в свои Штаты.

– А тебе бы хотелось, чтобы я пал на колени?

– Нет.

– Хорошо. Если бы я дал тебе время, ты бы согласилась? – спросил Арден с той вкрадчивой интонацией, что так ее всегда раздражала.

– Не знаю.

Ложь, явная ложь. Никуда бы Роан не поехала, ни в какую там Америку. У нее была цель, к которой она шла долгие годы, и даже во имя любви она бы от нее не отказалась. И только теперь Роан поняла, как это было… грустно и мелочно.

– Нет, Роан, ты все знаешь. Ты бы никогда не согласилась на компромисс. Не так ли?

– А ты?

– Что – я? Уж я-то пошел на уступки – до определенного предела, конечно. Я просил, прилагал немалые усилия, чтобы тебя уговорить.

До тех пор, пока у него хватало терпения.

Встретились они в общем-то случайно. Роан знала, что у Хетти есть племянник, но впервые увидела его только в прошлом году, хотя Хетти частенько приезжала к ней в Англию – до последнего времени.

Отец Хетти занимал в Англии какую-то дипломатическую должность, поэтому детство она провела в этой стране и училась в одном классе с бабушкой Роан. Со временем они стали лучшими подругами. Когда Хетти вернулась на родину, их связь не прервалась, они переписывались, приезжали друг к другу в гости, а потом Хетти стала крестной Роан.

Но о ее племяннике Роан знала только понаслышке. И вот в прошлом году Арден посетил Англию, чтобы приобрести кое-какой антиквариат. Хетти передала с ним посылочку для крестницы, и они встретились. Обоюдное притяжение или влечение – назовите это как угодно – очень скоро переросло во взаимную страсть. Тогда Роан казалось, что так всегда и будет, что сам собой найдется какой-нибудь выход, что она сумеет сделать выбор между своей жизненной целью и любовью.

На восемь лет старше ее, Арден, высокий, сильный, красивый, не только возбуждал Роан – да что скрывать, и сейчас возбуждает! – но и внушал ей некий страх. Сейчас же она его нисколько не боялась. Видимо, стала взрослее, мудрее. Теперь она чувствовала, что может спокойно отстаивать свою точку зрения.

Роан, не криви душой, не больно ты спокойна с самого приезда в Америку! Грустно усмехнувшись, она подумала, что, может быть, сумеет отстоять свою точку зрения, если они все-таки решатся поговорить. Раньше им редко удавалось вести споры в разумном ключе, и не это ли одна из важнейших причин, что привела к их разрыву?

Почему, ну почему у них не получалось общаться спокойно, открыто выложив карты на стол? Арден не сомневался, что знает точные ответы на все возможные вопросы, и не собирался выслушивать чужие мнения и советы. Была ли виновата сама Роан, что скрывала от него правду о своем детстве, не рассказывала о родителях и о том, что именно из-за них она стала такой, какой он ее узнал? Совершенно незаслуженная преданность людям, которые, с одной стороны, предъявляли ей требования как взрослому человеку, а с другой – относились к ней как к несмышленой девчонке.

Арден остановился на заправке и вышел из машины. Подавив зевок, Роан принялась лениво наблюдать за ним. До чего же все-таки хорош – высокий, красивый, уверенный в себе и такой возбуждающий… Господи, а ведь все могло сложиться совсем иначе…

Вот он вошел в будку заправщика, сказал пару слов, расплатился, снова появился на пороге. И вдруг какая-то девчушка проскользнула у него под локтем и непременно попала бы под тормозящий рядом автомобиль, не прояви Арден мгновенную реакцию. Он сгреб малышку в охапку, зажал под мышкой и что-то прошептал на ушко. В ответ та щербато улыбнулась и обвила его ручонками за шею. Арден рассмеялся и передал свою ношу перепуганной матери.

Дети всегда льнули к нему, доверчиво открывали свое сердце. Так что же мешало ей, что останавливало? То, что давно уже стала взрослой?

Арден устроился за рулем и небрежно бросил квитанцию за бензин на приборную доску.

– По-моему, я ей понравился.

– Конечно, – согласилась Роан, – она ведь маленькая женщина.

Он бросил на нее задумчивый взгляд, и Роан, прикусив губу, пожала плечами. Чего притворяться? Ведь прекрасно знает о своем воздействии на представительниц слабого пола – будь им шесть лет или шестьдесят. Уж кто-кто, а она не раз замечала это.

– Устала? – спросил Арден, мягко трогая машину с места.

– Немножко, – призналась Роан.

– Ну да, болтовня в дороге утомляет, да к тому же столько стрессовых ситуаций за день, а? – подмигнул ей Арден.

С трудом удержавшись, чтобы не улыбнуться в ответ, Роан кивнула. А Арден добавил:

– Ничего не имею против того, чтобы перекинуться парой слов в машине. А тебе предлагаю расслабиться, даже несмотря на то, что водитель – ненавистный тебе бывший любовник. А то ишь как напряжена!

– С чего ты взял, что я тебя ненавижу? Вот глупости! – искренне возмутилась Роан.

Арден с преувеличенным удивлением вскинул бровь.

– Неужели? Но я же давил на тебя, притеснял, лишал независимости, с которой ты всегда носилась как с писаной торбой. Этого ты не могла простить. Не только мне – никому. Так ведь, Роан?

Да, она не терпела, когда кто-то вмешивался в ее жизнь, но разве Арден хоть раз поинтересовался – почему? А сейчас говорит так, будто во всем случившемся с ними винит только ее одну. Она, конечно, тоже виновата, но ее решительное сопротивление послужило для него всего лишь поводом. А для нее – следствием многих причин.

– Ладно, хватит хмуриться, не то на твоем чистом лобике появятся морщины.

– Что? Ах да, прости, задумалась, – пробормотала Роан. – Неужели я действительно произвожу впечатление такой независимой особы?

Арден хмыкнул.

– Разве независимость для тебя не главное?

– Я к ней отношусь очень серьезно, но не ставлю во главу угла.

– Вот как?

– Да!

– Однако, если мне не изменяет память, ты не жалела страстных слов, когда объясняла, что именно она является причиной твоего отказа оставить Англию.

– Неправда. Это была одна из причин, – спокойно возразила Роан. – Ты предложил мне сделать очень важный шаг в жизни, что меня, естественно, напугало. В Штатах у меня нет ни одного знакомого. Ко мне и в Англии-то не всегда относились серьезно, так почему здесь было бы иначе? К тому же выйти замуж за человека, которого я едва знала… Ты должен согласиться, что это по крайней мере глупо.

– Я это и тогда признавал, но думал, что ты поживешь немного с Хетти, пока не привыкнешь ко мне.

Конечно! Это она уже проходила с собственным отцом. Так же, как и отец, Арден запер бы ее в четырех стенах, оградил бы от несуществующих опасностей, не разрешал бы самой принимать решения или по крайней мере относился бы к этим решениям пренебрежительно, как к прихотям капризного ребенка. Она бы оказалась, так сказать, в заключении, а это означало бы крушение ее идеалов. Она хотела учиться, набираться опыта, хотела быть личностью, в конце концов.

– Пойми, Арден, я только-только начинала верить в себя, в то, что я на что-то способна, что у меня неплохие мозги, чутье, деловая хватка. Мне нравилось то, что я собой представляла, и мне нужен был шанс, чтобы доказать это всем…

– …которым ты с тем же успехом могла воспользоваться и здесь, в Штатах.

– Но уж никак не в Кембридже! Здесь я бы ничего не добилась, – сухо отрезала Роан. – Ты должен был это понять.

– В Кембридже живут такие же люди, как в любом другом месте.

– Может быть, но… их дома совсем другие.

– В таком случае ты могла бы заняться устройством своей маленькой империи в Бостоне, Сомервилле или Челси.

– Тогда я этого не знала. Узнала только сейчас.

– Ага, а сейчас уже слишком поздно что-либо менять, – покивал головой Арден, словно она подразумевала такую концовку.

– Да, сейчас слишком поздно.

Все слова, слова… Арден не потерпел бы, чтобы его жена работала. Ему нужна покорная, «прирученная» женщина, такая, чтобы он мог показываться с ней в обществе, чтобы она устраивала для его друзей и компаньонов званые ужины, а не «рыжеволосая ведьмочка», намеревающаяся устроить «свою маленькую империю».

– А в целях подчеркнуть свое стремление к независимости, – продолжил Арден, – и намекнуть на то, что не хотела, чтобы наши отношения стали более прочными, ты с величайшей гордостью показала мне помещение, которое собиралась снять для своего салона, и при этом буквально висла на шее какого-то парня, едва не свихнувшегося от счастья.

– Он просто оторопел от неожиданности, – тихо возразила Роан. – Мы с ним должны были договориться об арендной плате. До того момента я его ни разу не видела.

Не веря своим ушам, Арден какое-то время молча смотрел на нее, а потом насмешливо хохотнул.

– С самого начала у нас все шло наперекосяк, Арден. Ссоры, взаимные упреки. Конец был предрешен. Может, я поступила глупо, но разве тебе никогда не приходилось совершать глупости в молодости?

– Мне тридцать пять, я уже вырос из пеленок, но и в детство пока не впал.

– Знаю, но я… я очень страдала. Этому нужно было положить конец. Ты не согласен?

– Конечно, согласен. За эти долгие месяцы чувства поблекли, а горечь превратилась в безразличие.

– Да, – согласилась Роан вслух, а про себя подумала: при ней осталась горечь, а безразличие – при нем. – И сейчас уже действительно ничего не изменить, ведь так?