Текст книги "Сейчас или никогда"

Автор книги: Эмма Ричмонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Обсуждать планы крестной Роан хотелось меньше всего. Она отрезала ломтик хлеба и аккуратно, медленными плавными движениями намазала его маслом.

– Мне показалось, что у тебя сегодня были намечены какие-то дела в городе.

– Были.

– Ну и?.. – поторопила его Роан. Вот никогда – никогда! – не может ответить по-человечески! Приходится вытягивать каждое слово!

– У меня была назначена важная встреча, но ее отложили. Не правда ли, удачно получилось?

– Чрезвычайно!

Зато вечером его ожидает другая, более приятная встреча – с Патрицией…

Арден приготовил кофе и сел за стол напротив нее. Когда они поели, почти не произнеся ни слова, и принялись медленно потягивать обжигающе горячий напиток, Арден безучастно проговорил:

– Ровена де ля Хэй. Практичная деловая женщина. Преуспевающая и безжалостная, решительная и непреклонная. Вся энергия направлена на достижение цели. Управляет собственным оздоровительным центром, владеет большими помещениями, которые сняла за приемлемую цену. Неплохая из нас получилась бы партия.

– Я снимаю одно помещение, Арден, не надо преувеличивать. И мы с тобой и раньше не впрягались в одну упряжку, так зачем говорить об этом сейчас?

– Я имел в виду деловое партнерство, а не супружеские узы. Видишь, какой я стал мудрый?

– О какой мудрости могла идти речь, если мы с тобой вечно ссорились?

– Согласен.

– Сейчас мы с тобой по-прежнему живем по разные стороны Атлантики.

– И ты по-прежнему такая же избалованная, какой была?

– Если я решила остаться и заниматься своим делом, то это еще не означает, что я избалованна.

– А все-таки? – мягким голосом спросил Арден.

– Да, – отчеканила Роан.

– А я так и не дал тебе шанс исправиться, да? Палец о палец не ударил.

– Тебе бы ровным счетом ничего не удалось. Ты бы… Арден, прекрати! – резко прервала она себя, потому что в этот момент он посмотрел на нее своим… особым взглядом, после которого раньше они бросались друг к другу в объятья.

– Надо же! Ты покраснела! – с явным удовольствием воскликнул Арден, изумленно вздернув бровь. – Бог мой, Роан, неужели мне удалось тебя смутить?

– Вот еще! Не говори глупости. Здесь довольно жарко, только и всего. А ты думаешь, что, если мы займемся любовью, это что-нибудь изменит?

– Пока что не знаю, но было бы интересно провести эксперимент, согласна?

– Я категорически против. – А на самом деле, стучало в мозгу, разве ты не хочешь проверить это на практике? – Наводит сомнения слово «интересно». С моей точки зрения, слово «мазохизм» более подходит в данном случае.

– Возможно.

Глаза Роан мгновенно сощурились.

– Возможно? – переспросила она подозрительно тихим голосом. – Тебе что, потребовались дополнительные вливания в твой бизнес, Арден?

– Нет.

– Тогда зачем строить гипотезы? Ведь это, как я понимаю, с твоей стороны гипотеза, не правда ли?

– Ну конечно!

Ну конечно. А ты на что рассчитывала, дурочка?

– Так зачем?

– Безо всяких на то причин.

– Арден! – воскликнула Роан. – Я же прекрасно знаю, что ты никогда в жизни ничего не делаешь без веских причин!

– Это точно.

Она с минуту помолчала, внимательно вглядываясь в его лицо, потом спросила:

– Хочешь сказать, что ты изменил свои взгляды?

– Нет. Я по-прежнему высокомерная и прущая напролом сволочь, – медленно, врастяжку процитировал он слова, брошенные ему когда-то в лицо Роан. – Не хочешь проверить на практике?

– Что… проверить на практике?

– Что мы до сих пор кое-что значим друг для друга, так сказать.

– Нет! – ни секунды не думая, рявкнула Роан.

Да и что тут думать? Она и без того знала, что это повлекло бы за собой полный крах, крах с большой буквы. У нее едва хватало сил держаться сейчас, когда он не трогал ее и пальцем. Что же было бы после его «эксперимента»? Она бы попросту сломалась.

Если она согласится, что тогда? Оказаться в его объятиях, чтобы в следующую минуту выслушать из его уст приговор?

Нет, нет, и еще раз нет! Больше Роан не желала иметь с ним ничего общего, не хотела волнений, безумных всплесков эмоций, которые доставляют такую невыносимую боль, когда приходится эти эмоции подавлять. А как вести себя естественно, она давным-давно забыла. Любое проявление непосредственности всегда наказывалось ее родителями, которые любили ее за то, что она подчинялась их воле, принимала то, что им казалось правильным, и отрицала то, что они считали порочным. Если же она переступала через их мнение, ее просто игнорировали.

В то короткое лето с Арденом она почувствовала себя раскрепощенной, способной поступать так, как ей самой хотелось. Ее непосредственность принималась им как должное, поощрялась, приветствовалась с радостью. На какое-то время с ним – именно с ним – она стала тем, кем внутренне была и кем так стремилась оставаться. Но за это она заплатила слишком дорогой ценой. А расставание едва ее не погубило.

Сейчас же она позволяла себе эмоции только в тех случаях, когда они могли пойти на пользу дела. Обретение независимости нелегко ей досталось, из-за него она отошла от родителей, отказалась от Ардена. И теперь потерять достигнутое?

Однако иногда закрадывалась предательская мысль: а зачем, собственно, ей это нужно?

– Нет, – повторила она уже более спокойно. – Я ничего не хочу знать, в Лондоне у меня прекрасная жизнь, дело, которое приносит неплохой доход, и вообще, я абсолютно счастлива.

Арден скептически вздернул бровь.

– Неужели?

– Да. И, пожалуйста, Арден, прекрати анализировать мои мысли и поступки! Я уже совсем не та, что была даже неделю назад, что уж говорить о прошлом лете. И это истинная правда. Знаешь, я не могу взять в толк, зачем предлагать, прямо скажем, идиотский эксперимент.

– Да ладно тебе, неужели не понимаешь?

– Нет.

Арден пожал плечами и взял свою чашку кофе.

– Хорошо, я просто полюбопытствовал, вот и все. Трусихой ты никогда не была, насколько я знаю. – В его голосе вновь явственно засквозила насмешка.

– Ты абсолютно прав, я не трусиха, – сказала Роан. – Но существует колоссальная разница между храбростью и сознательным желанием попасть по твоей милости в трясину.

– Какая там трясина? Я же тебе сказал, это обыкновенное человеческое любопытство, не более того. – Откинувшись на спинку стула, он допил кофе, поставил чашку на блюдце и улыбнулся, однако ни дружелюбно расположенным, ни довольным не выглядел. – Я наблюдал за тобой в течение нескольких месяцев и видел, как мужики от одного твоего взгляда падают, словно сбитые кегли, как они готовы лизать тебе пятки, лишь бы добиться твоего расположения.

Роан заинтересовалась:

– Ну-ка, ну-ка, это любопытно. Так ты, значит, за мной наблюдал. – Она отлично знала, что никто никуда не падал и пятки никому не лизал. Наблюдал он, видите ли! И что? Делал ли он это намеренно или без всякого умысла? – Продолжай, пожалуйста.

– Мне стало интересно, сколько еще дурачков попадутся на твою удочку и будут выброшены за борт за ненадобностью.

– Я не выбрасывала тебя за борт.

– Неужели? А мне показалось, что именно это ты и сделала.

Изумленная его порывом откровенности, Роан усмехнулась.

– И ты хочешь еще разок поразвлечься с ветреницей Роан, прежде чем всерьез взяться за высокомерную гордячку Патрицию? В этом кроется причина твоего предложения?

Арден громко расхохотался.

– Взяться за Патрицию? Для этого она слишком утонченна.

– А я – нет?

– Нет, но ты была очень… возбуждающей.

Была? Ну да, конечно, была, ведь туРоан он навсегда вычеркнул из своей жизни.

– И ты предлагаешь мне вступить в игру?

– Почему бы нет? Раньше тебе нравилось заниматься со мной любовью. По-моему, ты упивалась этим, получала огромное удовольствие. Или я ошибаюсь?

– Нет, все верно. Однако это еще не означает, что я готова начать все сначала.

Во взгляде Ардена, в упор устремленном на нее, читалось явное недоверие. Роан с трудом сдержалась, чтобы не вспылить, не дать ему понять, что делают с ней его слова, как переворачивают душу.

– Откуда же тогда желание в этих прекрасных глазах? Откуда надменность по отношению к Патриции? Если она не вызвана ревностью, значит, ее можно приписать ограниченности. А я знаю, что в ограниченности тебя никак нельзя обвинить.

– И сейчас тоже ею не страдаю. К тому же я не была с ней надменна. Я же приветствовала ее, не так ли? И старалась быть вежливой.

– Ммм, – неопределенно протянул Арден и с ухмылкой ткнул в ее чашку: – Допила кофе?

Роан кивнула и тоже поставила чашку на блюдце. Оба встали, и тут Арден обошел стол и оказался совсем рядом. Роан едва не задохнулась. Уединенность в машине была временной и неизбежной необходимостью. Теперь же их близость казалась намеренной – по крайней мере с его стороны, – пусть даже он насмехался и подшучивал над ней. Но за время разлуки Роан кое-чему научилась. Теперь она умела держать мысли и чувства при себе. Давалось это с трудом, но, черт побери, она не позволяла Ардену получать от собственных насмешек удовольствие.

Глядя на Ардена расширившимися глазами, Роан обеими руками уперлась ему в грудь, чтобы создать хоть какую-то дистанцию, и даже это мгновенное соприкосновение зажгло внутренним огнем ее существо. Стараясь побороть растущее чувство, подавить его в зародыше, Роан твердым голосом произнесла:

– Прекрати, Арден, никаких экспериментов не будет, я же сказала.

– А я тебе не поверил, – самонадеянно отозвался Арден и, заключив ее ладони в кольцо своих рук, притянул к себе так, что ее руки сомкнулись на его шее.

Роан оказалась совершенно беззащитной. Она смотрела на него невидящим взглядом и изо всех сил сжимала зубы. Надо немедленно освободиться; но как? Если она начнет изворачиваться, ему это только понравится и он поймет, что она чувствует. Пока что он только догадывается, а так будет знать наверняка.

– Прекрасная Роан, красавица Роан, – пробормотал он, равнодушно глядя в ее лицо холодными серыми глазами. – Почти что прирученная Роан. А мне, надо признать, больше по вкусу была та, неистовая, которую я знал раньше. По крайней мере тогда она была искренней.

– Да, наверное, но мы с тобой оба научились играть и поступать так, как нам выгодно, – резко проговорила Роан. – Пожалуй, ты меня в этом превзошел.

Не реагируя на ее выпад, он медленно, очень медленно прикоснулся губами к ее рту и поцеловал – не грубо, нет, а с искусным изяществом. Все, что оставалось сделать Роан, чтобы накопившиеся чувства не выплеснулись наружу, – это направить мысли на что-нибудь незначащее, повседневное – оклейка обоями стен, например, или рытье котлована под пруд.

Арден старался разжать языком ее губы, но Роан упорно сопротивлялась. Когда-то это была их любимая игра, возбуждающая обоих, доводящая до экстаза. В то лето Арден был для нее своего рода допингом, наркотиком; его жадные поцелуи как бы несли в себе разрывные снаряды. Сейчас же он целовал ее расчетливо, ожидая ответной реакции. А не рассмеется ли он, если она ответит на его поцелуй? – подумала вдруг Роан.

Роан оттолкнула Ардена от себя – откуда только силы взялись! – и сдержанно произнесла:

– Перестань.

Появившуюся на его губах усмешку можно было смело назвать жестоким оскалом.

– Знаешь, как я представлял себе этот момент? – беспечным тоном спросил он.

– Не знаю – и знать не желаю, – отрезала Роан. – В отличие от некоторых я не трачу время на отгадывание пустых загадок.

– Какая жалость! А было бы весьма любопытно сравнить ответы, – лениво протянул Арден, – поскольку реальность – та, в которой я живу и которой отвечают мои требования, – очень не похожа на ту, что существует в действительности. Мой мир совсем иной, Роан, в нем поселилась боль, самая настоящая боль. Над этим не стоит смеяться. Все прошло, остались одни руины.

– Ты серьезно?

– Да, вполне.

Стараясь восстановить дыхание, Роан сбросила с себя его руки и отступила на шаг назад.

– Вот и отлично, – ровным тоном проговорила она, – теперь ты можешь общаться с Патрицией с чистым сердцем.

– Да, конечно.

Все так же ухмыляясь, Арден провел пальцем по ее щеке и вышел из кухни.

Не хватает только разреветься! Держись, Роан, не раскисай, иначе сама себя не сможешь уважать. Роан стиснула зубы и отвернулась к окну.

Почему, ну почему он так жесток? Раньше ведь никогда таким не был. Временами злился, подтрунивал над ней, бывал равнодушен… но чтобы вот так? Жестокость ему не к лицу. Неужели подобным образом хочет показать, что его чувства к ней действительно умерли? Как он сказал? В его душе поселилась боль? Или… или он стремится подавить ее гордость, ее волю? И что вообще она значила в его жизни? Мелкий эпизод? Непроизвольный взрыв страсти?

Из груди Роан вырвался долгий, судорожный вздох; она поморгала, чтобы восстановить четкость зрения. Господи, скорей бы снова вернуться в свой привычный мир! Отдохнуть в тишине и спокойствии и забыть обо всем этом. А если бы она все-таки решилась и поехала бы с ним в Америку, кем была бы теперь? Бессловесной личностью, потерявшей индивидуальность, не уверенной в себе, в своем будущем? А вдруг им все-таки удалось бы достичь согласия?..

Стряхнув с себя груз ненужных, гнетущих мыслей, Роан накинула пальто и вышла на террасу. Нужно прогуляться, подышать свежим воздухом, решила она, иначе голова совсем разболится.

Сколько они не виделись? Слишком мало или слишком много? Достаточный ли это срок, чтобы забыть любимого?

Роан огляделась и осторожно пошла вдоль лужайки в том направлении, куда показывал Арден и откуда доносился шум океана. Как же здесь хорошо! Ни тебе выхлопных газов, ни ресторанов с их запахами и шумными оркестрами, ни проносящихся на полной скорости машин, ни разухабистых криков ночных мотоциклистов!

Эй, Роан, немедленно прекрати, осадила она себя. Ты же ко всему этому привыкла, тебе нравится городская суматоха, четкий деловой ритм, не так ли?

Подавив очередной вздох, она прошла мимо беседки, которая летом, наверное, была увита розами. Видимо, их тоже надо подрезать, хотя кто знает, какой здесь климат!..

– Общаешься с природой?

От неожиданности Роан так быстро повернулась, что споткнулась о какую-то корягу и едва не упала. Твердая рука Ардена вовремя подхватила ее под локоть. Роан удалось быстро прийти в себя.

– Нет, я просто думала, что розы необходимо подрезать.

– Интересно, откуда такие познания? Ты что, практиковалась в садоводстве?

– Естественно, – холодно отозвалась Роан, – и не только в этом. Могу даже кое-чему научить двух-трех бывших бойскаутов.

– Вот в этом я нисколько не сомневаюсь.

– Ну что, потрем, как первобытные люди, палочки?

– Думаешь, вспыхнет огонь?

От негодования Роан топнула ногой, круто повернулась и пошла по обсаженной соснами аллее, ведущей к океану.

Взобравшись на поросший кустарником холм, она остановилась и зачарованно распахнула глаза. Это было прекрасно. На берегу наверняка росли цветы; как же здесь должно быть красиво весной и летом!

Какое великолепное воздействие оказывает на людей природа! Ну а на тебя, Арден, она воздействует? Что-то не похоже. Стал холоднее, неприступней, вызывающе независим. А сейчас идет за ней – и что же? Молчит.

Роан скосила на него глаза. По выражению лица ничего, как всегда, не скажешь. Никогда нельзя понять, о чем он в данную минуту думает, что чувствует. Он и прежде не раскрывал свое внутреннее «я», в чем и состояла одна из главных несостыковок в их отношениях.

Предприняв еще одну тщетную попытку подавить свои чувства и сделать вид, что ей абсолютно неинтересна его нынешняя жизнь, Роан улыбнулась и спросила:

– Значит, как я поняла, ты собираешься остаться холостяком?

– Почему бы и нет?

– Странно слышать это от такого пылкого мужчины. А как же Патриция? Вот уж бедняга!

– Нечего жалеть Патрицию. Беднягой ее не назовешь, если вкладывать в это слово иной смысл.

– Вот как? Она состоятельна? Тебя это, естественно, устраивает.

– Ревнуешь?

– Господи, конечно же, нет!

– А жаль. Мне бы очень хотелось взглянуть на тебя в роли разъяренной ревнивицы. Может, ты схватила бы ее за волосы, а может, даже расцарапала бы ей лицо. Как знать, Роан, это могло бы мне понравиться.

– Почему? Ты ко мне неравнодушен?

– Да нет же, нет, сколько можно повторять? Я уже говорил, что был рад от тебя избавиться.

– Говорил. Достаточно мстительные слова в устах человека, похваляющегося бесстрастным отношением ко всему и вся.

– Мстительные? – задумчиво переспросил Арден. – Ошибаешься, ради тебя не стоит тратить нервы на такие сильные эмоции.

А вот это уже удар ниже пояса. Больно, ох, как больно! Но откуда такая реакция? То, как он к ней относится, для нее не новость. Что же ее оскорбило? Равнодушный тон? То, что он задел ее гордость? Если это так, то надо немедленно взять себя в руки, чтобы не доставить ему радость.

Роан набрала в легкие воздуху и через секунду выдохнула его, после чего беззаботно произнесла:

– Ядовитое замечание. Твои стандарты не очень высоки.

– Тебе-то откуда знать? Тебя мои замечания никогда не интересовали. Ты вообще меня не понимала. Просто брала от меня все, что можно, а когда я надоел, дала мне отставку.

– Не намеренно. И, кстати, то же самое можно сказать о тебе.

– Возможно. Теперь, когда все в прошлом, легко давать безапелляционные оценки.

– Да, легко, – согласилась Роан, испытывая совершенно противоположные чувства. – Я была напугана, словно попала в западню, – тихо добавила она, – а твоя ревность и вспышки гнева только осложняли ситуацию.

– Ты великолепно сыграла, очень правдиво. – Арден сказал это так, будто и тогда, прошлым летом, не сомневался в ее неискренности. – И еще: я тебе поводов для ревности не давал.

Истинная правда, никаких поводов у нее не было… Успокойся, Роан, ты же столько раз твердила себе: никогда не нужно вспоминать то, что быльем поросло и покрылось паутиной забвения.

– А мне, может, ревности-то как раз и не хватало, – сказала она. – Был бы мотив, было бы и основание.

– Странная логика. По-твоему, если бы я тебя обманывал, ты бы получила официальное основание обманывать меня?

– Я тебя никогда не…

– Разве? Ни с одним из тех парней, что я чуть ли не каждый день видел то входящими в твою квартиру, то выходящими из нее?

– Я должна была вести переговоры с менеджерами! – вспылила Роан. – Сто раз тебе это объясняла!

– Помню. Однако у нас с тобой разные представления о том, что такое обман. Ты не находишь?

– Я не обманывала тебя! – разозлилась Роан.

– Значит, ты не считаешь обманом то, что ты принимала мои ухаживания и дала понять, что не против выйти за меня замуж?

Что на это ответить? Что тогда еще многого не знала и не заглядывала в будущее?

– Я не хотела вступать с тобой в связь, Арден, – сказала она спокойным тоном. – Не говоря уже о более серьезных отношениях. И ты это знаешь. Но… – Но все ее намерения таяли, как первый снег, от одного его взгляда, от одного прикосновения… – Если бы между нами была нежная, романтическая любовь, все могло бы сложиться иначе. Но у нас постоянно вспыхивали скандалы…

– Поэтому ты решила самоустраниться?

– Да, потому что всякий раз, когда я старалась объяснить тебе, что мне необходимо почувствовать свою значимость, ты приказывал мне заткнуться и не пороть чушь.

– Так это и была самая настоящая чушь.

Все мужчины одинаковы. Не принимают мнение женщины всерьез, называют его глупым и отметают прочь.

– Мне это было нужно! Ты самонадеянно решил, что стоит тебе сказать слово, как все будет по-твоему. Я с самого начала предупредила тебя, что не стремлюсь к серьезным взаимоотношениям. Ты не поверил, посчитал, что с легкостью возьмешь надо мной верх, поскольку ты сильная личность. Ты отверг мои планы на будущее. Разве удивительно, что я вела себя как капризный ребенок, если только таким способом могла заставить тебя прислушиваться к моим словам? – Мало-помалу Роан снова разгорячилась. – Я вообще не уверена, что ты по-настоящему меня хотел – не как женщину, а как личность, – даже думаю, что ты и не видел во мне личность.

– Все я прекрасно видел и, несмотря на это, хотел тебя. Наперекор логике и здравому смыслу хотел. Видимо, сошел с ума. Целое лето вычеркнуто из жизни. Иногда мне не верится, что все это случилось со мной. – Арден отвернулся и насмешливо добавил: – Зато у тебя имелась цель, Роан, ты знала, чего хочешь; и ради достижения цели ты растоптала и наши отношения, и родственные связи…

В сотый раз вспомнив, что ему нельзя дать понять, как она на него реагирует, Роан жестко улыбнулась:

– Так уж и растоптала!

– Конечно, ты же у нас крутая.

– Круче не бывает.

Роан всегда с великим трудом удавалось справляться со своими эмоциями, а сейчас так захотелось влепить ему пощечину, что она резко повернулась – и поскользнулась. Чтобы не скатиться с крутого берега вниз, она нелепо замахала руками, удерживая равновесие.

Схватив Роан за запястья, Арден вернул ее в вертикальное положение, потом коротко хохотнул – и поцеловал. Нежно и крепко.