Текст книги "Прощаю за все"

Джейн пришлось смирить гордыню. Вообще-то мадам Саксон не должна сообщать Филиппу о ее личных телефонных разговорах. Но откуда экономке было знать, что это может вызвать проблемы? Ведь сейчас Эшли стал ее новым хозяином, и ей нужно доказать ему свою преданность...

Наконец Джейн тоже села. Филипп выводил ее из себя, расстраивал, но в то же время ей очень хотелось вытянуть руку и дотронуться до него. Чтобы преодолеть искушение, она скрестила руки на груди, смотря на мужа из-под низко опущенных ресниц. Весь его облик источал мощь, силу и... высокомерие. У Джейн перехватило дыхание, и она отвела глаза. Она любит и одновременно ненавидит этого человека, с горечью поняла молодая женщина.

– Итак? Я получу объяснения? – безразличным тоном спросил Филипп.

Развалившись в кресле, он смотрел куда-то вдаль, так словно ее вообще здесь не было.

– Это устроил он, – наконец решилась на откровенность Джейн.

– Что устроил? – Филипп поднял брови и взглянул на жену.

– Это анонимное письмо, конверт с документами! Уверена, Стивен заплатил кому-то, чтобы их подделали...

– У тебя есть улики, чтобы это доказать? – Филипп прищурил глаза, но выражение его лица осталось бесстрастным.

– Не то чтобы, но... – замкнулась Джейн.

– Но ты уже признала его виновным.

Бросив на Филиппа мятежный взгляд, Джейн замерла. На террасе появилась мадам Саксон с подносом. На нем стояли бутылка белого вина, минеральная вода и два бокала. Филипп учтиво поблагодарил экономку и, налив в бокал вина, подал его жене. Затем он налил себе, поднес хрустальный бокал к губам и в задумчивости сделал глоток.

– Так ты не считаешь, что это Стивен? – покраснев, спросила Джейн.

– Черт его знает, – лениво произнес Эшли. – Меня больше занимает то, что ты опять готова опрометчиво признать чью-либо вину, не имея на то ни малейших доказательств. Это твой подход ко всему, не так ли? Ты подчиняешься порыву, забывая о конкретных фактах...

– Но я верю, что ты тут ни при чем! – Джейн откашлялась. – Зачем ты меня наказываешь? Тогда я пережила шок. Ужасный шок. Все эти бумаги, вдруг появившиеся сразу после треволнений во время свадьбы... Я в панике убежала, потому что должна была все обдумать одна! Разве ты этого не понимаешь?..

– Я не вижу обручального кольца на твоем пальце.

Похолодев, Джейн бросила взгляд на свою левую руку. Она совершенно забыла о том, как швырнула ему в лицо кольца. Сейчас они лежали в тумбочке у кровати.

– Я с радостью вновь надену его, – прошептала Джейн.

– Зачем? – растягивая слова, произнес Филипп. – Ты опять спешишь? Не делай того, о чем потом можешь пожалеть.

Джейн показалось, что эти жестокие слова ударили ее. Она сделала длинный глоток и дрожащей рукой со звоном опустила бокал на стол.

– Отлично сказано, – передернув плечами, произнесла, бледнея, молодая женщина.

Воцарилась тишина. Джейн заметила, как у Филиппа дернулась щека. Затем он взъерошил свои темные волосы и повернулся к ней – на губах мужчины играла злая усмешка. Боль отчаяния пронзила Джейн. Это дурной сон. Неужели так будет всегда: она ищет примирения, а Филипп безжалостно отталкивает ее.

Возможно, Эшли не способен на физическое насилие, возможно, не виновен в выдвинутых против него в письме обвинениях, но сейчас он просто издевается над ней. У Джейн было такое чувство, будто Филипп изо всех сил ударил ее по лицу.

– Ты меня ненавидишь? – прошептала Джейн.

– Это означает, что тот, кто прислал письмо, сгорает от ненависти к нам, – тихо сказал Филипп. – Ты думаешь, это Стивен Кэртис?

– Видишь ли... – Джейн с опаской взглянула на мужа и попыталась честно заглянуть себе в душу. – Трудно сказать. Если и так, то Стивен все время очень умело скрывал свою ненависть. Хотя он пришел в ярость, когда, встретив тебя, я порвала с ним.

– В тот момент его ярость весьма объяснима, – слабо улыбнувшись, заметил Филипп. – Здесь же речь идет о патологическом чувстве мести.

– Если это не Стивен, то кто? – настаивала Джейн. – Кто еще может ненавидеть меня так сильно?

– Ты опять думаешь только о себе, – невесело усмехнулся Филипп. – А тебе в голову не приходило, что эта ненависть могла быть направлена против меня?

– Кто это? – затараторила Джейн. Эта идея стала для нее откровением и придала ее мыслям совсем другое направление. Тут ей уже стало жаль не себя, а Филиппа. – Я должна узнать о твоем прошлом. Окруженный тайнами, наш брак не сможет существовать.

Резко поднявшись с места, Филипп взял ее за руку. Сердце Дженни беспомощно забилось.

– Будь спокойна, я наведу кое-какие справки, но строить пустые догадки не собираюсь. – Почему-то Эшли не выказал горячего желания поделиться своими тайнами, а его насмешливый тон ничего, кроме злости, у Джейн не вызвал. – И не буду делать поспешные заключения в отличие от моей сексуальной женушки.

– Это нечестно...

К своему ужасу, Джейн поняла, чем собирается сейчас заняться ее муж. Филипп все ближе привлекал ее к своему крепкому телу, и горячая бездна слепого желания грозила поглотить молодую женщину.

Прикосновения его рук оставляли пылающие дорожки на ее спине, его пальцы, проникнув под завязки платья, безошибочно находили самые чувствительные местечки на ее гладкой коже.

– Если бы Стивен хотел испортить наши отношения, он бы отправил это послание до свадьбы, – спокойно рассуждал Филипп, проводя губами по ее щеке и слегка тронув языком ушко.

Джейн смущенно поежилась – огонь желания уже растекался по ее телу.

– Почему ты так считаешь? – с трудом выдавила она из себя.

– Потому что именно так поступил бы любой разумный человек, – резонно заметил Филипп.

Казалось, то, что он проделывал с ней, его самого совершенно не трогало.

– А насколько я могу судить, Стивена Кэртиса дураком не назовешь. Возможно, он напыщенный сноб, но далеко не дурак.

– Ты хочешь сказать, тот, кто это сделал, поступил неразумно?

– А ты как думаешь? – Руки мужчины уже вовсю гуляли по ее телу. – Ну, хватит. Наверх, миссис Эшли. Пора в постель.

– Филипп... ради всего святого.

Беспомощно дрожа от страстного желания, Джейн позволила Филиппу увлечь себя в огромную комнату с высоким потолком на втором этаже, где обычно располагались ее родители.

Когда дверь за ними захлопнулась, Джейн увидела, как здесь все изменилось: там, где когда-то был простой диван, стояла кровать – великолепный образец французского антиквариата – из темного резного дерева с пологом, украшенным тяжелыми шелковыми занавесями с кремовыми и розовыми полосами. Широкие окна, выходящие в сад замка, занавешены шторами из того же шелка, что и занавеси на кровати. Стены спальни были обиты бархатом бледно-розового цвета, пол покрывал роскошный ковер, в котором тонула нога. Изящные старинные зеркала и портреты в рамах из красного дерева лишь усиливали впечатление роскоши. Обстановка комнаты дышала теплом и заботой. С удивлением Джейн взглянула на мужа. Тот бесстрастно наблюдал за ней.

– Ну, одобряешь? – Голубые глаза почти скрылись за опущенными веками.

– Это великолепно... – чуть не задохнулась от восхищения Джейн. – Мне очень нравится! Когда ты успел?

– Месяц назад. Через неделю после покупки замка.

Джейн быстро прикинула. Эшли сделал ей предложение полтора месяца назад, свадьбу назначили на первые дни августа, и Филипп в конце июня отправился по делам во Францию. До него дошли слухи, что в частной коллекции одного из замков Луары нашлась картина кисти Рубенса, считавшаяся утраченной, и Эшли непременно хотел отыскать ее.

Потом он отправил Джейн в Америку поучаствовать в аукционе в Чикаго, и она помнит, как тогда удивилась – почему же ее жених не воспользовался возможностью побывать на родине. Теперь-то все стало понятно: Эшли в это время занимался переоборудованием их семейного замка, собираясь сделать ей сюрприз.

– Простыни пахнут лавандой, – пробормотал Филипп.

Он обнимал ее сзади за плечи, лаская губами волосы. Дрожь желания вновь сотрясла тело Джейн, когда руки Фила скользнули по ее плечам вниз и коснулись груди. Затем легким движением он сбросил тонкие лямки ее платья и развернул жену к себе лицом.

– О Филипп... это восхитительный свадебный подарок, – задыхаясь от волнения, пробормотала Джейн.

– Правда? – Его глаза скользнули по обнаженной груди жены, и страстное желание затуманило их голубизну. – И именно сюда ты сбежала от меня. Смешно, не так ли?

– Но ведь сейчас я здесь, – сдавленно произнесла Джейн, едва сдерживая рыдания.

– Я тебе говорил, что у тебя очень красивая грудь? – От этих слов, произнесенных шепотом, мурашки побежали по коже Джейн.

Опустив голову, Филипп поцеловал ложбинку между ее грудями, затем стал покрывать горячими поцелуями каждый холмик. У Джейн начали подкашиваться ноги. Она ощущала сладостный трепет, когда его губы касались сосков, нежно целуя и покусывая их. Жадно ловя воздух ртом, Джейн обхватила руками голову Филиппа.

– Еще, – задыхаясь от наслаждения, прошептала она. – Целуй меня сюда.

– Сюда?.. – нарочито язвительно произнес Филипп, затем, едва коснувшись языком соска, резко отпрянул от ее груди.

Открыв глаза, Джейн увидела безжалостную насмешку, игравшую на губах мужа. Краска бросилась ей в лицо, глаза наполнились слезами.

– Чего ты добиваешься? – хрипло бросила она, яростно извиваясь всем телом и пытаясь освободиться от его объятий, впрочем, тщетно. – Зачем ты меня мучаешь? Хочешь заставить ненавидеть тебя?

– Нет... – Эшли еще сильнее стиснул ее и прижал к груди. Его голос дрожал от возбуждения. – На сегодня ненависти хватит...

– Тогда позволь мне любить тебя, – с горечью прошептала Джейн.

Едва сдерживая слезы, она нашла в себе мужество поцеловать его столь страстно, что ему ничего не оставалось, как ответить на ее поцелуй.

– Да, на столь четко выраженное предложение я не могу ответить отказом.

Его невнятно произнесенное замечание прозвучало весьма двусмысленно. Все тело мужчины было напряжено, и Филипп постепенно подталкивал жену к кровати. При этом его голубые глаза не отрывались от ее горящего лица.

– Но давай называть вещи своими именами, дорогая. Это – секс, а не любовь.

Джейн пыталась было протестовать против подобной формулировки их отношений, но, зажав ей рот поцелуем, Филипп заставил свою жену забыть обо всем, кроме жажды наслаждения. Когда он наконец снял с нее платье, Дженни задрожала уже от смущения, чувствуя себя ранимой и незащищенной, но это не уменьшило ее страсти...

– Ты так... так жесток со мной. Почему тебе хочется, чтобы наши чувства выглядели столь низменными? – лихорадочно шептала Джейн.

С каждой минутой она слабела, так как его пальцы безошибочно находили те участки на ее теле, прикосновение к которым вызывало в ней чувство, близкое к экстазу. Когда Филипп сбросил с себя костюм и рубашку и, наклонившись, стянул серые шелковые трусы, при виде его наготы Джейн овладело неистовство.

– Неужели низменными, Джейн?

Его горячее дыхание ласкало ее кожу. С нежностью Филипп начал гладить ее тело. Его сильные пальцы скользили по трепещущей груди, животу, бедрам, затем проникли во влажную промежность.

Джейн задыхалась, его ласки лишали ее способности думать, и до нее не сразу дошел смысл его безжалостных насмешек.

– Филипп... не надо... – Рыдания вырывались у нее помимо воли, она рыдала от горя, разочарования и... желания. – Пожалуйста, не надо...

– Не надо? – Его слова прозвучали эхом. Резким движением руки Филипп раздвинул ей ноги. – Не надо что, дорогая? Не надо заниматься любовью с моей очаровательной женой, и тогда меня снова обвинят в немощности?

– Я ненавижу тебя... – Лицо ее было мокрым от слез. Джейн судорожно вздохнула и толкнула Филиппа в грудь в тот самый момент, когда он вошел в нее. – Лучше бы я никогда не выходила за тебя замуж!

– Но тогда неизвестно, сколько бы еще ты оставалась «не совсем девственницей» в компании одного из величайших любовников Англии мистера Кэртиса, – безжалостно продолжал насмехаться Филипп.

Он почти вышел из нее, но затем вошел вновь и не останавливался до тех пор, пока с отчаянным криком Джейн не забилась в пароксизме оргазма. Почти одновременно с ней крик наслаждения вырвался у Филиппа. Его напряженное тело сотрясали судороги, горячими волнами пульсирующие внутри нее.

– Кроме всего прочего я оказываю тебе огромную услугу, дорогая, – нарушив тишину, наконец насмешливо бросил Филипп, отрывая голову от перепутавшихся светлых волос жены. – Я заставляю тебя постигать науку чувственных наслаждений. Кэртис будет только благодарен мне, когда ты к нему вернешься...

Бросив дикий взгляд на смуглое лицо мужа, Джейн вне себя от гнева с силой ударила его по щеке. Филипп не шелохнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя на щеке тут же появилась яркая отметина.

– Нет. Мне не справиться, – прошептала Джейн. Острая боль пронзила ее сердце. – Если я говорю, что люблю тебя, ты смеешься мне в лицо. Если я даю понять, что хочу тебя, ты пользуешься этим, чтобы унизить меня. С меня довольно.

– Уже? На второй день нашего медового месяца, миссис Эшли? – продолжал глумиться над нею Филипп.

– Ты невыносим, – качая головой, прошептала Джейн, стараясь выскользнуть из-под лежащего на ней мужчины, который, видя ее попытки, не пошевелился и продолжал прижимать ее к кровати всей своей тяжестью. – Я не верю, что только моя паника после свадьбы заставляет тебя быть таким жестоким.

Со стоном Филипп наконец отпрянул от нее и, прерывисто дыша, тяжело рухнул рядом на кровать.

– А может, тому виной выражение твоего лица в то утро, когда я приехал сюда, а? – с легкой иронией спросил Эшли. – Ты не подумала, каково мне было видеть, что девушка, которую я любил и на которой женился, боится меня!

Все ее надежды рушились одна за другой. У Джейн появилось чувство, что уже ничего не удастся наладить. Очевидно, анонимный обличитель все же был прав. И к тому же у нее ведь были дурные предчувствия. А эти ужасные фотографии, их очевидная подлинность...

– Ты сам виноват в моей боязни, – бросила Джейн в ответ на его обвинения. – Ты не рассказал мне до свадьбы о своих тайнах!

– У каждого есть тайны, – не уступал Филипп. – Мне тридцать два года. Я многое повидал и совершал поступки, о которых теперь сожалею. А брак – это еще не повод для того, чтобы выворачивать душу наизнанку.

– Но, Фил... – На глаза Джейн навернулись слезы. – Когда ты говорил, что совершал поступки, о которых сожалеешь, ты имел в виду... что все обвинения справедливы?

Воцарилась напряженная тишина. От ужаса Джейн не могла произнести ни слова. Она уже пожалела, что спросила об этом.

– И что же ты теперь собираешься делать, Дженни? – наконец спросил Филипп. – Ты, конечно, еще совсем ребенок. Не пойму, почему я счел тебя достаточно взрослой и женился на тебе. Хочешь сбежать домой к папочке с мамочкой?

Вся в слезах Джейн уткнулась в подушку. Сейчас Эшли казался ей незнакомцем, лишь использовавшим ее тело для удовлетворения своего вожделения. От горя ее сердце было готово разорваться.

Перспектива потерять последний шанс на счастье с Филиппом казалась ей ужасной. Но самолюбие все же взяло верх.

– Мне двадцать один год. И я не ребенок, – собрав все силы, спокойно заявила Джейн. – И потом, кажется, ты хотел, чтобы я помогла тебе на частном аукционе в Руане.

– Да, – хрипло ответил Филипп.

– Тогда, пожалуй, я могу задержаться.

Это прозвучало у нее довольно холодно.

Хотя больше всего ей хотелось крикнуть, что она любит его, хочет остаться с ним и вернуть блаженную атмосферу их прежних отношений. Но сейчас миссис Эшли едва могла дышать. Перенесенные страдания словно стиснули ей грудь.

– Отлично. – Филипп расслабился и уткнулся носом ей в шею. – Завтра мы отправимся в Руан. До аукциона остался один день, а нам еще надо полностью обновить твой гардероб.

– Но зачем? Мне не нужны новые платья!

Джейн в недоумении посмотрела на мужа.

– Разве? Но прошу прощения, мадам. – Сарказм пронизывал каждое его слово. – Не далее, как сегодня утром, вы сказали, что являетесь лишь «дополнением» для меня. Женщиной, на которой я женился для того, дабы упрочить свое положение в обществе. И пусть мое происхождение не столь благородно, как ваше, дорогая, но по крайней мере я не испытываю недостатка в деньгах. И мне кажется, что происходящая из обедневшей знати жена нувориша нуждается в новом гардеробе...

5

– Вы вернетесь к празднику, мадам? – улыбаясь, спросила мадам Саксон у Джейн, задержавшейся в холле, пока Филипп укладывал чемоданы в машину.

Джейн в недоумении посмотрела на экономку. Этой ночью она плохо спала и теперь слабо понимала, о чем идет речь.

– В конце недели, – так же приветливо пояснила мадам Саксон, – в деревне будет праздник «прощения грехов». Вы разве не помните?

Наконец улыбнувшись, Джейн утвердительно кивнула. Она действительно вспомнила. Еще девочкой вместе с родителями она частенько посещала эту довольно странную церемонию: местные жители, одетые в старинные костюмы, зажигали огромный костер, который символизировал их раскаяние в грехах.

– Ах, да! Мы обязательно пойдем на праздник, если успеем вернуться к тому времени. – В горле у Джейн словно застрял комок. – Сейчас я не могу ничего точно сказать о наших планах, мадам Саксон...

Она не знает, что будет делать в ближайшие два часа, а не то что через день или два. Телефон сегодня не умолкал все утро: звонил Стивен и с жаром отрицал выдвинутые ею обвинения; звонил узнавший от Стивена, где она находится, отец и пытался осторожно выяснить, что происходит; звонила Николь, очевидно сгоравшая от любопытства из-за таинственного письма и панического бегства Джейн.

Задыхаясь от волнения, Николь поведала подруге, что часто видится с Питером, свидетелем Эшли на свадьбе, который, похоже, божественный мужчина и, как и Филипп, настоящий подарок для женщины.

Затем Филиппу позвонил Питер, чтобы по-мужски поддержать друга. Филипп еще с кем-то разговаривал, уединившись в кабинете. Он не посчитал нужным информировать жену о тех, кто ему звонил.

– Хорошо, что мы едем в Руан, – положив трубку после разговора с Николь, устало сказала Джейн мужу. – Я начинаю чувствовать себя просто затравленной. А ты?

– Затравленным? Можно сказать и так, – коротко бросил Филипп, однако было видно, что его мысли заняты чем-то другим.

Казалось, в Эшли проходила какая-то внутренняя борьба, но он не хотел делиться с женой своими переживаниями. Джейн же с болью думала о происходящем между ними, а их постоянные стычки доставляли молодой женщине неимоверные страдания.

По дороге в Руан супруги сделали остановку, чтобы пообедать. В ресторане Филипп разговаривал только о бизнесе, словно они по-прежнему были просто коллегами по работе, подробно рассказывая жене о частном аукционе, где Джейн предстояло принять участие в торгах.

По причине своей известности в искусствоведческих кругах Филипп не мог позволить себе появиться на этой распродаже. Между тем здесь ожидалось что-то особое. Весьма состоятельный коллекционер, пожелавший избавиться от своих богатств, всегда отличался эксцентрическими вкусами и славился известными приобретениями, поэтому множество торговцев предметами искусства со всего мира собиралось приехать на этот аукцион. Стоит там появиться Эшли с его всем известной репутацией, сразу же возникнут подозрения, что он обнаружил шедевр, не попавший в каталог, – и цены значительно подскочат.

– В списке эта картина упоминается как «Портрет неизвестной, приблизительно семнадцатый век». Мне кажется, это редкий подлинник, портрет Кэтрин Ховард кисти Гольбейна, – сообщил Филипп, когда они пили кофе.

– За исключением миниатюры Гольбейна в королевской коллекции другие портреты Кэтрин Ховард практически неизвестны. – Джейн наморщила лоб, в зеленых глазах появились искорки профессионального интереса. – Кажется, историки считают, что Генрих VIII уничтожил все изображения Кэтрин Ховард в припадке безумия, после того как отрубил ей голову.

– Верно. Она предала его, изменив с другим. Для короля это было делом чести, – спокойно заметил Филипп.

– Да, конечно... честь и гордость. – Джейн поставила на стол чашку и пристально посмотрела на мужа. – Некоторым мужчинам, очевидно, нужно обязательно мстить, если задеты их гордость и честь.

В ответ на ее решительный взгляд Филипп лишь сощурил глаза, но вызова не принял и помахал рукой официанту, чтобы тот принес счет.

Затем, сидя рядом с ним в машине, Джейн то и дело украдкой поглядывала на суровый профиль мужа. Выражение его лица не предвещало для нее ничего хорошего.

Миссис Эшли казалось, что они так же далеки друг от друга, как если бы жили на разных планетах в разные времена.

Единственное, что, пожалуй, сейчас связывает их, – это секс. Джейн становилось не по себе при воспоминании о том, как трудно ей противиться страстному влечению к мужу. Ей было одновременно и сладостно, и горько, когда вновь Филипп давал ей понять, что похоть и любовь совершенно разные вещи...

Кроме всего прочего, у нее тоже была гордость, и после его высказываний она испытывала серьезные сомнения в том, сможет ли она вообще еще когда-нибудь остаться с ним наедине в спальне. Прошлой ночью она ушла в свою комнату, а Филипп не стал ее удерживать, только саркастически заметил, что принцессе уже поздновато пытаться укрыться в башне из слоновой кости.

– Мне надоело, – яростно бросила тогда ему в ответ Джейн. – Я твоя жена, а не наложница. Ты не имеешь права использовать меня, чтобы... получить удовлетворение, когда тебе этого захочется.

– Мне казалось, это приносит удовлетворение нам обоим. И разве не ты настаивала на безукоризненном исполнении супружеских обязанностей. Но твои слова я запомню, – вежливо заметил Филипп.

В его взгляде читалась насмешка.

Той ночью, боясь его прихода, Джейн даже подставила стул под дверь своей спальни, но после того как Филипп не попытался проникнуть к ней через дверь и даже не забрался по веревке в окошко, Джейн, которая почувствовала себя участницей дешевой мелодрамы, стало стыдно за свое ребячество. К тому же сгорая от страстного желания, она долго ворочалась в бесплодных попытках уснуть, проклиная себя за глупость...

– Я забронировал для нас номер люкс. – Филипп назвал одну из самых роскошных гостиниц Руана.

Их автомобиль влился в поток транспорта на окраине города. А когда Джейн сделала от удивления «большие глаза», Эшли негромко рассмеялся.

– Разве найдешь лучшее место, чтобы похвастаться моей «престижной» женой? И потом, в августе Руан – настоящий ад, туристов полно, и я подумал, что комфорт нам не повредит. В этот город нужно приезжать весной. Ты согласна? Это намного романтичнее.

– Филипп, прошу тебя, прекрати.

Джейн больше была не в состоянии терпеть его насмешки. Она почувствовала, что ладони вспотели, и дрожащими руками провела по бриджам цвета морской волны. Нервы... Она нервничает в обществе собственного мужа! Но это же смешно. Как можно дойти до такого? Впрочем, в очень многом виновата она сама.

После ее побега со свадьбы Джейн постоянно мучили угрызения совести. Тогда она нарушила сразу два золотых правила, определяющих отношения между людьми: нанесла удар по самолюбию Филиппа, выставив его глупцом в глазах других, и показала, что не доверяет ему. Чего же ей теперь ждать от мужа? Шампанского и букетов роз? А доверяет ли она ему сейчас? Или просто как страус прячет голову в песок в надежде, что все само собой изменится к лучшему?

Молодая женщина почувствовала, как все сжалось у нее внутри. Ах, если бы стрелки часов можно было повернуть назад...

Шампанское и цветы появились, когда портье открыл перед молодоженами дверь их огромного номера в гостинице. На мгновение забывшись, Джейн вспыхнула от радости и обратилась к Филиппу:

– Это ты заказал? – рискнула спросить она.

– Нет. Думаю, так положено в гостинице. – Его небрежный тон заставил Джейн покраснеть от досады.

Тем временем Филипп стал раздеваться, бросая одежду на кровать. Джейн пришлось сдержать себя, чтобы не выбежать из комнаты, когда совершенно обнаженный Филипп направился в ее сторону, но оказалось, что просто-напросто он идет в душ.

Нервы Джейн были напряжены до предела. Усевшись на кровать, она начала читать путеводитель по городу. Когда Филипп с гладко зачесанными назад мокрыми волосами, распространяя легкий аромат дорогого одеколона, появился в комнате, Джейн постаралась сделать вид, что не замечает его. Правда, эта игра Филиппу определенно удавалась лучше – он не обращал на жену никакого внимания. А Джейн все же внимательно наблюдала за мужем из-под низко опущенных ресниц. Не заметить присутствия Филиппа Эшли было невозможно!

Тем временем, легко двигаясь по комнате и насвистывая, Филипп надел белоснежную рубашку и темный костюм. Судя по тому, как элегантно сидела на его поджарой фигуре одежда, он заказывал ее у лучших модельеров. Когда Филипп с озабоченным видом стал подсушивать волосы феном, Джейн не выдержала и спросила:

– Ты куда-то собираешься?

С равнодушным видом Филипп взглянул на свои дорогие швейцарские часы.

– У меня через полчаса деловая встреча.

– Деловая? – Джейн бросила на супруга свирепый взгляд. – А я иду с тобой?

– Я с огромным удовольствием похвастался бы моей женой, но, к сожалению, в этот раз не получится. – Усмешка мужа вызвала у Джейн очередной приступ ярости. – Ты выглядишь усталой, дорогая, – ласково продолжил Филипп. – Тебе лучше поспать, пока меня не будет. Нам еще предстоит поход по бутикам, а затем я угощу тебя обедом...

Его покровительственный тон окончательно вывел Джейн из себя. Чувствуя, как сильно бьется сердце, она поднялась с места.

– Ты пытаешься произвести на меня впечатление своим богатством! Что ж, ты преуспел в этом! Для бедного чикагского сироты ты неплохо разбираешься в тонкостях жизни богатых людей в Европе, однако тебе недостает воспитания, Фил, как бы ты ни старался швыряться деньгами. И этого не скроешь, Ты обращаешься со мной, как... как с безмозглой куклой.

– По-моему, вполне подходящая характеристика для «престижной» жены. – Эти холодно произнесенные слова отозвались острой болью в сердце Джейн. – Пока.

Насмешливо блеснув глазами, Эшли покинул номер.

Оставшись одна, молодая женщина тяжело опустилась на кровать и бездумно уставилась на бутылку дорогого шампанского и букет превосходно подобранных цветов.