Текст книги "Пожар любви"
Автор книги: Эмма Радфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Фредерика отложила повестку, которую она только что изучала, и встала.
– Тем лучше. Значит, на жалобу Шапюи о том, что ее лишили средств к существованию, можно не обращать внимания. Но эта видеозапись меня тревожит. Не могу поверить, что Да… месье Бержера не знает о ее содержании.
Элен имела полное право напомнить, что, если бы Фредди опросила клиента сама, у нее не было бы на этот счет никаких сомнений.
– Месье Бержера вспомнил только то, что у них была короткая стычка возле лифта.
– Там наверняка было что-то еще, – сказала Фредерика. – Давай посмотрим.
Хотя час был поздний и она успела лишь слегка перекусить с Эме, который остался дома с бабушкой, но выбора не было. Следовало немедленно изучить запись. Встреча, инициаторами которой стали адвокаты Шапюи, была назначена на следующее утро: видимо, Рене не терпелось достичь соглашения. Истец и ответчик должны были выложить карты на стол. Если можно так выразиться, это был суд в миниатюре; каждая сторона надеялась убедить другую, что шансов на выигрыш дела у той нет. Фредерика собиралась явиться на встречу с домашней заготовкой, которая должна была нанести Рене смертельный удар. Но в самый последний момент адвокат Шапюи подкинул бомбу, потребовав представить копию записи видеокамеры слежения, установленной в доме Дамьена. Фредерика не могла позволить, чтобы эта бомба взорвалась.
Элен встала и вынула из стоявшей на стуле сумки две коробки. В одной из них находилась видеокассета. Вторая коробка была значительно меньше.
– Бержера как-то обмолвился, что параллельно велась и аудиозапись, – рассеянно объяснила помощница, – поэтому я решила прихватить и ее. Просто на всякий случай.
Фредерика кивнула, взяла видеокассету и пошла в гостиную. Аудиозапись осталась лежать на письменном столе, став еще одним доказательством болезненной дотошности Элен. Обе женщины вспомнили о ней только тогда, когда с видеокассетой было покончено.
Сначала Фредерика не могла поверить увиденному. Потом решила, что Дамьен Бержера еще более искусный обманщик, чем ей казалось. Только полное отчаяние заставило Элен настоять на том, чтобы они прослушали аудиозапись. Фредерика скрепя сердце согласилась. Но потом сразу поняла, что нужно сделать.
10
Фредерика посмотрела на партнеров, пожала плечами и повторила в третий раз:
– Они нам не нужны.
Только Жюль Тавернье не доказывал, что две женщины, стоявшие в противоположных углах длинной комнаты, должны остаться и дать свои показания. Тем не менее он тоже не мог отвести глаз от двух роскошных длинноволосых красоток. Лишь Дамьен, стоявший рядом со своим другом и личным адвокатом Гюставом Клоше, рассеянно смотрел в окно.
Фредерика понимала, что после увиденного и особенно услышанного накануне вечером ей следовало позвонить всем четверым партнерам домой, но поздний час и предстоявшая тяжелая и непривычная работа заставили ее отказаться от этой мысли. Когда она наконец легла спать, часы на тумбочке показывали восемь минут пятого. После трех часов сна она едва успела принять душ, одеться и прибыть на встречу в большой конференц-зал офиса фирмы. Слава Богу, что представители истца немного опаздывали.
– Глупо думать, что нам не потребуются их показания, – сказал Палотен, улыбаясь и кивая высокой длинноногой брюнетке с гривой кудрявых волос.
Не поднимая глаз, Фредерика ответила:
– Я утверждаю, что у меня есть все доказательства, которые навеки отучат мадемуазель Рене Шапюи заниматься вымогательством.
Легкая на помине, Рене вошла в комнату со своим адвокатом – сорокалетним джентльменом в хорошо сшитом костюме. За ними появились стенографистка и два незнакомых человека. У мужчины в дорогой итальянской тройке были прилизанные волосы и нахальная улыбка; второй – пожилой, в мешковатом пиджаке – держался неуверенно.
– Заряжайте пушки, советник, – пробормотал Жюль Тавернье, обращаясь к Фредерике. – Битва начинается.
– А на случай, если ваш залп окажется недостаточно сильным, мы вышлем вперед пехоту, – добавил Жорж Палотен.
Недовольная Фредерика подбоченилась, что-то проворчала себе под нос и пошла к длинному узкому столу, установленному в центре зала. Поздоровавшись с адвокатом мадемуазель Шапюи Гастоном Шарпантье, а затем с самой мадемуазель Шапюи, Фредерика попросила Элен вызвать их собственную стенографистку для регистрации происходящего. Когда все были представлены друг другу, Фредерика попросила свидетелей выйти из комнаты и перешла к делу.
– Наша встреча суть последняя попытка избежать суда, – сказала она. – Поскольку свидетели не проходят процедуру присяги, от них потребуется подписать письменные показания, зафиксированные стенографистами. Дебаты будут проходить в неофициальной обстановке. Однако я должна предупредить истицу и ее адвоката: мы обладаем ясным, четким и неопровержимым доказательством того, что она вымогала деньги у нашего клиента.
– Черта с два! – фыркнула Рене Шапюи. Она бросила злобный взгляд на Дамьена и добавила: – Короче, если он не хочет, чтобы его привлекли к суду по обвинению в оскорблении действием, то согласится как миленький.
– В оскорблении действием?! – взревел Дамьен.
Адвокат Шапюи урезонил свою клиентку, положив ладонь на ее запястье.
Гюстав Клоше наклонился и что-то прошептал Дамьену на ухо. Тот кивнул и послушался, но бросил на Фредерику взгляд, красноречиво говоривший о том, что она уже и так знала.
– А я должен предупредить вас, – сказал адвокат истицы, обращаясь к Фредерике, – что у нас есть неопровержимые доказательства нападения вашего клиента на мадемуазель Шапюи. Если не будет достигнуто соглашение, мы просто выиграем процесс, вот и все.
Фредерика вздохнула.
– Если вы настаиваете на продолжении этого фарса – что ж, дело ваше. С чего начнем?
– Сначала мы заслушаем месье Блонделя, – сказал Уорд.
Вызвали Блонделя, владельца так называемого клуба для джентльменов, и тот отбарабанил заранее заученную речь. Согласно показаниям этого лжеца, он год не платил Рене за танцы – с тех пор, как она «съехалась с Бержера». По словам Блонделя, он продолжал включать в программу ее выступления, потому что она хотела доставить удовольствие своему бойфренду по имени Дамьен, который, кажется, получал большое удовольствие от ее танцев.
Другой свидетель обвинения нервничал куда сильнее, чем Блондель, но тем не менее подтвердил лживые показания последнего, заявив, что Рене танцевала, потому что этого хотел Дамьен. Мол, Дамьену льстило, что Рене делает это бесплатно, поскольку он гордился тем, что может содержать свою женщину.
– Я никогда не говорил ничего подобного! – гневно воскликнул Дамьен. – И вообще вижу этого человека впервые в жизни!
Затем последовала словесная перепалка, в ходе которой Рене и Дамьен обозвали друг друга лжецами. Как ни странно, ожесточение Дамьена доставило Фредерике удовольствие. По крайней мере, тут он ей не лгал. Может быть, и все остальное тоже правда?
Палотен вызвал к столу их первую свидетельницу – потрясающе красивую модель с длинными прямыми светлыми волосами и глазами цвета голубого льда. У всех присутствовавших в комнате мужчин потекли слюнки. Кроме Дамьена, с удовлетворением отметила Фредерика. Даже его адвокат Клоше тепло улыбнулся женщине, которую звали Барбара Хичкок (скорее всего, это был псевдоним).
Мадемуазель Хичкок спокойно и хладнокровно подтвердила, что в этом году она несколько недель встречалась с месье Бержера и что, когда однажды вечером они столкнулись с мадемуазель Шапюи, та заявила, что они с месье Бержера являются «друзьями и соседями». Конечно, Рене опровергла это и заявила, что встречи были только для отвода глаз и что она позволяла это, так как Дамьен убедил ее, что репутация плейбоя важна для его бизнеса, поскольку его имя часто мелькает на страницах прессы. Дамьен только возвел глаза к небу, после чего вызвали следующую свидетельницу.
Катрин Обюссон, ведущая актриса местного театра, слово в слово повторила показания Барбары Хичкок, а от себя добавила, что подумывала переехать в роскошную квартиру Дамьена, пока хозяин не дал ей решительную отповедь, сказав, что это будет концом их «дружбы». Было ясно, сказала она, что Дамьен пытался защитить себя, отказываясь продолжать личные отношения с тем, кто стремился сделать их слишком близкими.
– Все мы знали, что Дамьен еще не готов к прочной связи, – сказала Катрин, – и что, когда это случится, он не будет ходить вокруг да около.
Тут Дамьен повернулся и посмотрел на Фредерику. Так, может быть, он вовсе не собирался обольщать ее? Может быть, за этим стояло нечто большее? Других женщин он заранее предупреждал, что все это лишь забавная игра, но ей не сказал ни слова. Точнее, сказал, что любит ее и хочет жениться, хотя мог бы выбрать для этого время получше. Что он думает и чувствует сейчас? Она отвергла его, была с ним холодна как лед. А вдруг он говорил искренне? Фредерика невольно подумала, что она ничуть не умнее этой дуры Рене Шапюи. Только ее глупость иного рода.
Однако она отогнала от себя мысли личного характера, когда адвокат истицы попросил продемонстрировать видеозапись. Конечно, Рене уверена, что эта кассета сделает свое дело: как только запись будет показана, Дамьен согласится на все ее условия. Однако Фредерика прекрасно знала, что это обернется для истицы крахом, и молча следила за изображением.
Вот Рене приближается к Дамьену, стоящему у лифта. Затем следует горячий обмен репликами, после чего Дамьен выходит из кадра, а Рене следует за ним… Шарпантье быстро прокрутил ленту вперед, пропустив кадры, которые он назвал мертвыми. Рене снова появляется перед объективом видеокамеры. Она пошатывается, ее волосы взлохмачены, лиф платья порван, шею покрывают синяки… Для пущего эффекта Гастон Шарпантье остановил кадр.
– Я думаю, это говорит само за себя, – самодовольно заявил он.
Глядя прямо на Фредерику, Дамьен воскликнул:
– Все было совсем не так! Я ее и пальцем не трогал!
– Камера не лжет! – возразила Рене.
– Но не всегда говорит всю правду, – хладнокровно парировала Фредерика. С этими словами она положила на стол аудиозапись.
Элен тут же встала и раздала копии показаний, подписанных начальником охраны дома, принадлежавшего Дамьену.
– Сотрудник охраны, – заявила Фредерика, – объяснил своему начальнику, что сделал эту запись, потому что появление мадемуазель Шапюи явно расстроило месье Бержера. Цель охраны – забота о сохранении собственности месье Бержера, а у охранника возникло подозрение, что личный лифт домовладельца был поврежден намеренно.
Тут Рене истерически засмеялась и громко заявила, что лифт тут ни при чем; видеозапись доказывает, что Дамьен набросился на нее с кулаками, когда она попросила не выбрасывать ее на улицу.
Фредерика только улыбнулась и вставила в видеоплеер собственную ленту, где изображение совмещалось со звуком. На это Фредди потратила весь вчерашний вечер, и хотя получилось хуже, чем ей хотелось, однако качество оказалось вполне приличным.
– Давайте попробуем еще раз, – сказала она и нажала на кнопку. На экране появилась сцена, предшествовавшая выходу Рене.
Сначала Дамьен пытается вызвать лифт, затем звонит в охрану… Звук не совсем совпадал с изображением, но был хорошо слышен; во всяком случае, запись четко зафиксировала все слова, сказанные в то утро Дамьеном и Рене. Звук пощечины, закаченной Рене Дамьену, слышался четко. Так же, как и ее наглые угрозы. К тому моменту, когда из-за угла лифта шатаясь вышла всклокоченная Рене, притворившаяся, что на нее напали, даже ежу было понятно, что Дамьен ни в чем не виноват. И все же Рене не могла поверить, что дело проиграно.
– Это фальшивка! – отчаянно завопила она. Ее адвокат сидел, закрыв лицо руками. – Слова не совпадают с движениями губ!
– У вас есть заявление охранника, – спокойно сказала Фредерика. – Конечно, мы вызовем его в суд для дачи показаний, а профессионал сумеет точно совместить две ленты. – Она смерила Рене пронизывающим взглядом и продолжила: – Мы еще не знаем, как вы повредили лифт, но я не сомневаюсь, что это будет установлено. Вы заранее срежиссировали эту сцену, зная, что она будет зафиксирована видеокамерой. Однако не учли ни аудиозапись, ни компетентность охранников месье Бержера.
– Я ничего не знал об этом! – с жаром прервал ее Гастон Шарпантье. – Я знал, что выиграть дело в суде, возможно, не удастся, и пытался добиться соглашения, но не знал, что это был подлог.
Фредерика кивнула.
– Догадываюсь, что вы отзовете иск.
– Да.
– Нет! – воскликнула Рене.
Адвокат сурово сказал своей подзащитной:
– Разве вы не поняли? Скажите спасибо, если вас не привлекут к суду за мошенничество и, как я подозреваю, приставания. Самое меньшее, что вам грозит, это иск месье Бержера с требованием возмещения средств, которые он потратил на свою защиту.
– Если бы он сразу дал мне деньги, я бы не пошла на это! – проговорила Рене. – У него их куча!
Гастон Шарпантье тяжело вздохнул и обратился к Дамьену:
– Пожалуйста, примите мои извинения, месье Бержера. Принимая во внимание вашу репутацию, я решил, что в требованиях мадемуазель Шапюи есть свой резон.
Дамьен покачал головой.
– Я вас не осуждаю. Образ жизни, который я вел, давал повод так думать всем, кто не знал меня близко. – Он снова посмотрел на Фредерику. – Но в последнее время я сильно изменился к лучшему.
– Это не значит, что мы не станем подавать иск о возмещении убытков, – предупредил Гюстав Клоше.
– Нет, значит, – возразил Дамьен. – Дело было совсем не в деньгах.
– Ну что ж, – вмешалась Фредерика, довольная таким поворотом событий, – если мадемуазель Шапюи сделает заявление для прессы, что Дамьен ничем не заслужил выдвинутых против него обвинений, я тоже буду рекомендовать нашему клиенту не подавать иск о вымогательстве.
Мысль о том, что ее обвинят в уголовном преступлении, заставила Рене побледнеть. Гастон Шарпантье поднялся и промолвил:
– Если она не сделает такого заявления, его сделаю я. – Уничтоженная Рене плюхнулась в кресло. – Иск будет отозван завтра, – добавил Шарпантье и рывком поднял ее.
Пока он вытаскивал из комнаты что-то вопившую Рене, партнеры столпились вокруг Дамьена и начали поздравлять его. Фредерика стояла и осматривалась по сторонам. Она плохо соображала, где находится, и умирала от усталости. Элен, знавшая, что ей нужно вернуться к Эме, показала на дверь и широко улыбнулась. Фредерика кивнула и решила улизнуть под шумок. Ей требовалось поспать, а потом подумать. Она почти добралась до дверей, когда на ее плечо легла чья-то рука. Обернувшись, Фредди оказалась лицом к лицу с Жоржем Палотеном.
– Хорошая работа, советник.
Хотя Фредерика ожидала увидеть совсем другое лицо, но в негромкой похвале младшего партнера фирмы слышалось долгожданное признание.
– Спасибо, – сказала она и ушла.
…Фредерика сонно потянулась, провела рукой по взъерошенным волосам, встала и в одной пижаме вышла в коридор. Она так устала, что провела с Эме и бабушкой всего несколько минут, а потом рухнула в постель. Через три часа ей полегчало. Она могла проспать и дольше, но обещала сыну провести с ним ланч и вторую половину дня. В желудке урчало от голода.
Увы, ничто не говорило о приближении ланча; на кухне было так же пустынно, как в столовой, спальне Эме и спальне для гостей. Зевавшая Фредерика обошла все комнаты, но никого не обнаружила. Однако в гостиной ее кто-то ждал.
Он сидел на диване, упершись локтями в колени и терпеливо сложив руки. Когда он встал, у нее гулко заколотилось сердце.
– Сабрина и Эме пошли в кулинарию. Я ничего не говорил мальчику, – быстро добавил он. – В смысле, о случившемся. Но видеть его мне было приятно. – Дамьен вытер ладони о бедра. Судя по всему, он сильно нервничал, и это ей понравилось. – Кажется, он тоже мне обрадовался.
– Могу себе представить, – сказала она, складывая руки на груди. Ее скромная пижама не будила воображение, но все же это была одежда для сна, заставлявшая думать о постели, и она боялась, что Дамьен сумеет прочесть ее мысли. Но ей и в голову не пришло, что следует переодеться.
– Спасибо за сегодняшнее, – внезапно сказал он.
Она покачала головой.
– Благодарите не меня, а Элен. Именно ей пришло в голову, что нужно прослушать аудиозапись. Кажется, она говорила, что вы упоминали об этом.
Дамьен кивнул.
– Я совсем забыл про аудиозапись, но, когда Элен заговорила о видео, я вспомнил, как однажды ехал в лифте с молодой парой и предупредил, что их разговоры могут быть записаны на пленку. Но мне и в голову не приходило, что такая запись может положить конец моей тяжбе с Рене.
– Вам крупно повезло.
Он устало улыбнулся.
– Да. Но я пришел сюда не из-за этого.
Сердце Фредерики заколотилось с новой силой.
– А из-за чего же?
– Из-за того, что люблю вас.
Из ее глаз тут же хлынули слезы.
– Дамьен… – прошептала она, понимая, что больше не в силах бороться со своими чувствами.
– Фредди, я уже говорил вам, – быстро пробормотал он. – Клянусь Богом, я собирался назвать вам свое настоящее имя, когда Рене выдвинула против меня этот дурацкий иск. Честно говоря, я собирался купить кольцо, признаться во всем и попросить вашей руки.
Фредерика не сознавала, что идет к нему, пока не оказалась совсем рядом.
– Скажите еще раз, почему вы лгали мне.
Дамьен положил руки ей на плечи.
– Я боялся. Знал, что вы убежите от Ди Эй Бержера куда глаза глядят, а я устал быть таким. Очень устал. Но сам не понимал этого. В глубине души я мечтал получить шанс стать другим и как-то сумел понять, что вы и есть этот шанс. Может быть, единственный шанс.
– Но почему я? – спросила она. – Дамьен, я не похожа на других женщин.
– Нет, не похожи, – ответил Бержера. – Вы настоящая. Ваша красота настоящая, и все остальное тоже. Фредди, вы самый лучший человек, которого я знаю. Самый добрый, самый милый и самый добросовестный. Вы хороший адвокат, хорошая мать и будете хорошей женой.
– Мой первый муж так не думал.
– Фредди, этот неудачник не стоил вас и знал это. Думаю, вы и сами это знали. Я разговаривал с Сабриной. Она сказала, что вы вышли за него, потому что хотели иметь семью. Фредди, я тоже хочу иметь семью, но могу жениться только на самой лучшей женщине на свете. Заслуживаю я ее или нет, неважно. Важно то, что эта женщина – вы.
Чтобы не ответить на его блаженную улыбку, Фредерике пришлось закусить губу.
– Дамьен, честно говоря, я не знаю, хватит ли у меня времени на то, чтобы быть хорошей женой, – призналась она. – Для меня очень важна работа. Может быть, она приносит мало денег, но ведь это не главное.
– Знаю, милая. Хотите верьте, хотите нет, но для меня деньги тоже не главное. Просто так получилось, что у меня их много, а деньги позволяют решать многие проблемы. В хороших руках они способны сделать много добра, а я считаю, что только такие руки и могут быть у адвоката-крестоносца и скороспелого тренера футбольной команды, который уже завоевал мое сердце. Тем более что у нас, на юге Франции, сильно развита коллективная собственность.
Фредерика, по щекам которой все еще катились слезы, хихикнула.
– Я знаю.
Он взял ее лицо в ладони.
– Милая, выходи за меня замуж. Роди мне сына и столько других ребятишек, сколько тебе захочется. Веди свои благородные войны и берись за все безнадежные и невыгодные дела, которые тебе попадутся. Но… тренировать детскую футбольную команду позволь мне. Думаю, твои таланты лучше использовать за кромкой поля. Знаешь, ты классическая мама-болельщица.
Она засмеялась, вытерла слезы и шутливо спросила:
– А ты кто? Главный тренер национальной сборной по футболу?
– По сравнению с тобой – да, – ответил он, прижавшись лбом к ее лбу. – Не знаю, стану ли я когда-нибудь тренером национальной сборной, но то, что в ней будет играть наш сын, это точно.
Наш сын…
Она закрыла глаза и слабым, дрожащим от чувств голосом сказала:
– Я люблю тебя, Дамьен Альбер Бержера.
Дамьен обнял ее.
– Это означает именно то, на что я надеюсь?
Фредди открыла глаза и смерила обманщика суровым взглядом.
– Это означает, что я собираюсь отучить тебя от прожигания жизни, случайных связей с красивыми женщинами и склонности ко лжи.
Дамьен улыбнулся.
– За что я буду тебе вечно благодарен. Уф… Жду не дождусь, когда мадемуазель Шариве превратится в мадам Бержера.
– Замолчи и поцелуй меня, дурачок.
Он взялся за это дело с большой охотой и занимался им, пока кто-то не откашлялся, дав влюбленным понять, что они не одни. Фредерика, уютно устроившаяся в объятиях будущего мужа, обернулась и увидела улыбающуюся бабушку и скачущего от восторга Эме.
– Ну? – пропищал мальчик, глядя на Дамьена. – Она сказала «да»?
– Сказала, – ответила Фредерика.
– И я тоже! – гордо произнес Эме.
– И ты тоже? – повторила сбитая с толку Фредерика.
– Конечно, – сказал мальчик, гордо сложив руки на груди. – Потому что он сделал предложение и мне.
Фредерика склонила голову набок и внимательно посмотрела на Дамьена.
– А что еще остается мужчине, который хочет получить все разом? – Дамьен пожал плечами и хитро подмигнул.
– Это правильно, – с деланной суровостью ответила Фредерика, и Эме устремился к ним.
– Теперь мы будем целой семьей, правда? – спросил он, обняв мать и Дамьена за ноги.
– Конечно, будем. – Дамьен наклонился и подхватил его на руки.
– Настоящей семьей мы уже были, – объяснил Эме. – Я, мама и бабушка Барсина. А теперь мы полная семья. Верно, бабушка?
– Совершенно верно, – с довольной улыбкой подтвердила Сабрина.
– Полная и растущая, – сказала Фредерика, положив голову на плечо Дамьена и взяв сына за руку.
Дамьен наклонил голову и нашел ее губы. Все страхи и сомнения Фредерики исчезли навсегда, а все мечты внезапно стали явью. Кому пришло бы в голову, что богатый плейбой способен влюбиться в маму – футбольную болельщицу?
Фредерика вспомнила тот день, когда она пришла к Ксавье в магазин просить милостыню, и вдруг поняла, что ее тогдашнее желание поцеловать человека, который придумал профессиональный праздник для продавцов, чудесным образом исполнилось. И что отныне такая возможность у нее будет всегда.
Два года спустя рождественское утро на вилле недалеко от Перпиньяна, которую Дамьен купил вскоре после свадьбы, выдалось ясным и лучезарным. Но началось оно с горячего спора.
– Сегодня моя очередь купать! – настаивал Эме. – Мне уже почти восемь лет, и я все знаю о детях, так что можешь идти отдыхать, Катрин.
– Эме, дорогой…
– Но ведь это правда, мама! – Эме взволнованно повернулся к Фредерике. – Ты мне столько раз показывала, как это делается.
О, разумеется. Ты вполне сумеешь выкупать Жюля, ну а Катрин его оденет.
– А я повезу Жюля на прогулку в коляске, ведь это его первое Рождество, – согласился Эме.
– А теперь иди завтракать, Катрин тебя покормит.
Катрин – девушка из местных жителей, работавшая у них на вилле с момента ее приобретения, – увела Эме.
Фредерика с нежностью взглянула на сынишку, которому уже исполнилось шесть месяцев и который рос не по дням, а по часам, окруженный всеобщим вниманием и заботами, и повернулась к Дамьену.
– Кстати, я должна кое-что сказать тебе, Дамьен…
– Да? – Дамьен подошел к ней и тоже заглянул в кроватку, где мирно спал их сын. – Звучит немного грозно. Неужели я чем-то прогневил вас, мадам Бержера? По правде говоря, давненько уже вы не награждали меня вашим великолепным царственным взглядом, от которого хочется немедленно испариться.
– Неправда, – смеясь запротестовала Фредерика.
– Думаю, время от времени мне все же придется иметь дело с подобным взглядом. – Его глаза лукаво блеснули.
– Да, милый, со мной тебе всегда надо быть начеку. – Глаза Фредерики смеялись, хотя она пыталась оставаться серьезной.
– Ну не томи! Говори же скорей!
– Моя новость связана с рождественским подарком, но не с тем, который еще лежит под елкой, – сказала она и слегка покраснела, увидев, как он недоуменно приподнимает бровь.
– У тебя есть еще какой-то подарок?
– Да. Только постарайся быть спокойным. Ну не смотри на меня так испуганно. Я думаю, мой подарок тебя обрадует.
– Милая, если ты сейчас не скажешь, я умру от любопытства.
– Хорошо, Дамьен. Я опять беременна…
Увидев, что муж потерял дар речи, она рассмеялась.
О Господи! Вот это сюрприз, Фредди! – выкрикнул он и, подхватив ее на руки, закружил по комнате. – Вот это подарок!
– Постой, Дамьен, перестань дурачиться, – запротестовала Фредерика, пытаясь вырваться. – Ты можешь меня уронить!
– Тебя? Да ни за что! – Он наконец успокоился и уселся в кресло, держа ее на коленях. – И кто же у нас родится на этот раз?
– Я думаю, девочка. – И Фредерика со вздохом удовольствия утонула в его объятиях. Сердце ее переполняла любовь, за которую, она твердо знала это, ей платят самой полной мерой.
