Текст книги "Список непристойных желаний (сборник) (ЛП)"
Автор книги: Эмма Чейз
Соавторы: Ви Киланд,Пенелопа Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Часть 2
Бывают ли у вас эротические фантазии о Санта-Клаусе? Если да, опишите, какие.
Оторвав взгляд от листка перед собой, я поднимаю глаза на Хизер, свою соседку.
– Ну и вопросы. Можешь еще раз объяснить, зачем это надо?
Мы в комнате отдыха – у меня перерыв, а Хизер только что пришла и заступает на смену. Она закручивает свои светлые волосы в высокий пучок и кладет свою сумочку в шкафчик.
– Это называется Cписок непристойных желаний – анонимный опрос для курса сексологии. За зимние каникулы мне надо собрать ответы с друзей и знакомых, поэтому будь добра, заполни его.
Хизер учится на физиотерапевта.
– Как связаны эротические фантазии и физиотерапия? – спрашиваю я.
– У меня есть две теории. Первая: физиотерапия занимается здоровьем во всех смыслах этого слова, включая и сексуальное. И вторая: моему преподавателю нужны свежие фантазии для его дрочебанка. – Она пожимает плечом. – Наверное, правда где-то посередине.
Ее ореховые глаза широко распахиваются.
– О! Кстати о дрочебанке… Чуть не забыла. Я раздобыла для нас секси-наряды для рождественской вечеринки!
Она достает из шкафчика две обтягивающие футболки. На одной напечатаны елочные шары, под которыми зелеными буквами с завитушками написано «Люблю большие шары», а на второй красуется двусмысленный ярко-красный вопрос «Кто хочет набить мой чулок?».
– Как тебе?
Я со смехом показываю два больших пальца.
– Думаю, мы будем выглядеть, как две Санта-шлюшки.
– Идеально! – Она уходит к двери и указывает на листок на столе. – А теперь опиши свои порочнейшие фантазии! Только будь честной – я не стану читать, обещаю, и твоего имени там не будет.
Как только она выходит за дверь, я делаю глоток горячего шоколада и сосредотачиваюсь на Непристойном списке. Ну, поехали…
Бывают ли у вас фантазии о том, как вас связывают?
Я сомневаюсь, что готова полностью перевоплотиться в Анастейшу Стил – корень имбиря в заднице точно не для меня.
Но быть с властным мужчиной, который будет обращаться со мной, как пожелает – разворачивать, нагибать, тянуть за волосы и удерживать – потому что он точно знает, что делает, и что мне это понравится? Конечно, черт побери. Без вопросов.
Да.
У вас бывают фантазии о том, чтобы ваш сексуальный партнер вас отшлепал?
Я представляю, как Джейс прижимает меня щекой к кожаному сиденью барного табурета, а потом своей большой, загрубевшей ладонью отвешивает моей заднице смачный шлепок, потому что я была очень, очень плохой девочкой. Струя раскаленного пламени пронзает меня до самого естества, и мои внутренние мышцы конвульсивно сжимаются.
Может, до сих пор у меня и не было подобных фантазий, но теперь они будут на первой строчке меню.
Да.
Бывают ли у вас фантазии об эротических играх с едой? Если да, то с какой именно?
Проказливо улыбаясь, я беру со стола ложку и помешиваю густой растопленный шоколад. Когда я поднимаю ее, то в чашку медленными каскадами начинает стекать сладкая темная жидкость – идеальная для того, чтобы капнуть ею в какое-нибудь интересное место, а после слизнуть.
Растопленный шоколад.
Отметьте то, с чем согласны:
Мне нравятся пошлые разговоры в постели.
Да.
Мне нравится, когда со мной говорят, как с маленькой девочкой.
Фу. Я морщусь. Эта клеточка остается пустой.
Мне нравится глотать во время орального секса.
Выплевывают слабачки, а я не такая.
Да.
Мне нравится глубокий минет.
Хм-м… это что-то новенькое. Я похлопываю по губам концом ручки. Понравится ли мне заглотить член Джейса так глубоко, чтобы аж подавиться?
Конечно… что за вопрос.
Да.
Мне нравится анальный секс.
Я ставлю галочку, но уточняю:
Ни разу не пробовала, однако не против новых экспериментов.
Опишите свои самые непристойные повторяющиеся фантазии.
Упоминать имена совершенно необязательно, но я уже вошла в раж. В голове, словно кадры из эротического немого кино, мелькают картинки, от которых у меня твердеют соски, а дыхание ускоряется. И я просто записываю то, что вижу перед глазами.
Джейс усаживает меня на барную стойку. Целует меня… губы, шею, грудь, между ног. Затем стаскивает вниз, разворачивает и, постанывая мне на ухо, трахает жестко и быстро.
Я стою на коленях и даю Джейсу то, что он хочет, а он накручивает мои волосы на кулак, показывая, как ему все это нравится. Я делаю ему так хорошо, что он больше не захочет меня отпускать.
Джейс занимается со мной неспешной, нежной любовью, пока мы лежим на медвежьей шкуре напротив камина. Нам тепло и уютно в объятьях друг друга, а за окном медленно падает снег.
Я признаю́сь Джейсу Уинтерсу, что влюблена в него. Узнаю́, что он чувствует то же. Мы вместе работаем в баре, женимся, заводим трех с половиной детей и хаски по кличке Снежок. И живем долго и счастливо.
Последняя фантазия отличается от остальных – она нисколько не непристойная. Не знаю, зачем я ее записала. Может быть, чтобы упорядочить все у себя в голове.
А может быть потому, что в Рождество мечты воплощаются в жизнь… и в последнем предложении описана моя самая заветная фантазия и мечта.
– Привет, цыпленок, – говорит, заходя в комнату отдыха, Кевин Грэди.
Кевин похож на Вилли Нельсона – эдакий типаж пожилого клевого дяди. У него длинные седоватые волосы, завязанные в низкий хвост, и он может починить практически все, а еще умеет печь фантастическое печенье. Он работает у Джейса вторым барменом и поваром на подхвате дольше нас всех. Кевин – хороший.
– Привет, Кев.
– Один из ребят Дуни заехал сейчас и оставил кое-что для тебя на парковке. – Он улыбается и звякает набором ключей. – Полагаю, это твое.
Я взвизгиваю. В буквальном смысле этого слова – словно ребенок, которому подарили на Рождество новый айфон, – только громче.
– О боже, ее привезли! – Я прячу Непристойный список в задний карман. – Кевин, пошли поглядим на нее!
Он открывает дверь.
– Веди, куколка.
Я заглядываю на кухню.
– Райан, идем! Она уже здесь!
Райан улыбается мне из-за стойки из нержавеющей стали.
– Твой рождественский подарок самой себе?
– Да! Иди зацени!
В зале я ловлю за руку Хизер и зову Джейса, приглашая его с нами на улицу. Вечерняя суета еще не началась, поэтому посетители вполне потерпят без нас пару минут. Все выходят наружу и на парковке окружают мою прекрасную новенькую подержанную машинку.
Это моя первая большая самостоятельная покупка. Первая купленная на свои деньги машина. И она такая же фантастическая, как в тот момент, как я впервые положила на нее глаз.
Я вскидываю руки, словно темноволосая Ванна Уайт.
– Та-да! Ну, что скажете? Красавица, да? – спрашиваю, от радости подпрыгивая на месте.
Но никто почему-то не приходит в восторг.
– Да… – говорит Хизер, но ее голос звучит как-то натянуто. – Замечательная машина, Иви.
– Угу, – мямлит Райан. – Очень красивая.
Кевин чешет в затылке.
– Куколка… это ж «мустанг».
Да. Вишнево-красный, с белым верхом и полностью мой.
– Ага! Всегда хотела «мустанг».
Тут я перевожу взгляд на Джейса, ведь его реакция для меня важнее всего. Но у него такое лицо, что у меня чуть-чуть сжимается сердце. Потому что он явно взбешен. Прямо-таки супер-взбешен.
До такой степени, что от его взгляда может расплавиться снег, а упряжка Санты осыпаться пеплом с небес.
– Джейс?
– Иви, это же кабриолет, – рычит он.
– Да, я знаю, – говорю я – уже тише.
Джейс разводит руками, показывая на кружащийся вокруг снег.
– Это чертов кабриолет! – Он тычет пальцем в машину. – С задним приводом?
– Да, – признаю я, и мое лицо начинает гореть.
– Ты хоть представляешь, насколько это опасно – ездить на гребаном заднеприводном «мустанге»-кабриолете по нашим дорогам? – резко говорит он. – Кто продал тебе этот гроб на колесах? Дуни? Ублюдок даже не поставил цепи или зимние шины.
– Это не гроб на колесах, – возражаю я, – а машина моей мечты, которая мне очень нравится.
– Да что ты? А дышать тебе нравится? Поверь, не пройдет и недели, как мы будем вытаскивать тебя из канавы или соскребать с какого-нибудь гребаного столба.
Я складываю руки на груди.
– Джейс, у тебя самого есть «харлей».
Синий, сверкающий хромом, и видеть, как он ездит на нем – это оргазм для моих глаз.
– «Харлей», на котором я езжу две недели в году, когда не идет снег, а в остальное время мою задницу возит безопасный, надежный пикап! – Он показывает на черный автомобиль на парковке. – Чем ты думала, а?
– Полегче, сынок, – просит Кевин, но Джейс продолжает испепелять меня взглядом.
Протянув руку, он раскрывает ладонь и рявкает:
– Дай мне ключи. Завтра я верну тебе деньги. На этой машине ты ездить не будешь.
Мой кулак с ключами сжимается. И он это замечает.
– Я взрослый человек, – я вздергиваю подбородок, – и мне не нужны твои…
И тут Джейс делает нечто такое, чего не делал еще никогда.
Он орет на меня.
Так громко и резко, что я подскакиваю.
– Иви, ключи! Живо!
Джейс властный. Суровый. Упрямый. Но грубым он никогда не бывал.
До сих пор.
Мои щеки горят от стыда, на глазах проступили слезы обиды и гнева. И я чувствую, что все – все люди, чье мнение для меня важно – наблюдают за мной. Наблюдают за нами.
И тогда я швыряю в его дурацкую руку ключи. Потому что впервые не хочу находиться с ним рядом. И отдать ему ключи – самый простой и быстрый способ уйти.
Расправив плечи и высоко подняв голову, я разворачиваюсь и ухожу в бар. Слышу за спиной комментарии, и когда понимаю, что все остальные на моей стороне, мне становится легче.
– Вау, приятель… Ты перегнул.
– Отлично сработано, Джейс.
– Всех с гребаным Рождеством!
Я уже говорила, что Джейс идеален? Я продолжаю так думать, но в этот момент считаю его идеальным козлом.
* * *
Десять минут спустя я по-прежнему сижу за столом в комнате отдыха, сердито посасывая полосатый рождественский леденец и готовясь вычеркнуть имя Джейса из Непристойного списка.
Но прежде чем я успеваю занести над листком ручку, у меня за спиной звучит его голос. Уже нормальный. Сильный, ровный и теплый.
– Этот леденец выглядит довольно опасно. Моей жизни что-нибудь угрожает?
Я скашиваю глаза на конфету, зажатую в кулаке, которую мой язык превратил в острое сахарное копье.
Кладу ручку на стол и пожимаю плечами.
– Возможно.
Пока Джейс заходит, я загибаю уголки листа на столе.
– Я заколю тебя леденцом в сердце, а потом съем его. Идеальное преступление, – говорю ему. – Но ты наверняка считаешь меня слишком глупой, чтобы додуматься до такого.
Он вздыхает.
Выдвигает стул и садится, повернув его, как делают парни, спинкой вперед.
– Ивс, я не называл тебя глупой.
Мое сердце терзает обида.
– Ты намекнул. А это одно и то же.
Несколько минут он молчит, а я не смотрю на него, но чувствую на себе его взгляд.
– Я повел себя, как придурок, – мягко говорит он.
– Угу.
– И прошу у тебя извинения.
Тут я поднимаю глаза. И обмираю. Боже, как он красив. Серьезно, это даже нечестно. Уголки его великолепного рта смотрят вниз, в небесно-синих глазах – сожаление.
– Ты вернешь мне ключи?
Он фыркает.
– Я не настолько раскаиваюсь, черт побери.
Я закатываю глаза.
– Джейс…
– Я отвезу тебя в автосалон. На этих же выходных. И ты купишь другую машину, такую же классную, как «мустанг», но безопасную. – Его голос становится натянутым, хриплым. – Иви… ты важна для меня. Я не переживу, если с тобой что-то случится.
Его слова – как бальзам на душу, и на смену обиде приходит более теплое, светлое чувство. Надежда. Волнение. Может быть, даже вера в дух Рождества, который способен исполнить любое желание.
– Важна для тебя, как важны Кевин, Райан и Хизер? – осмеливаюсь я прощупать почву. – Потому что мы все работаем здесь?
Скажи «нет». Пожалуйста, боже… Скажи, что я другая, особенная. Потому что ты меня хочешь. Здесь и сейчас, на столе, на диване, у стенки и позже в твоей постели… в твоей жизни. И навсегда. Просто скажи «нет».
– Да.
Черт!
Дух Рождества вспыхивает и горит красным пламенем, словно елка, загоревшаяся из-за неисправной гирлянды.
– Наверное. – Джейс, потирая шею, отводит взгляд к шкафчикам. – Вроде того.
Чтобы он не увидел моего разочарования, я резко встаю. А Непристойный список засовываю в задний карман, планируя убрать его в шкафчик Хизер. Но тут в комнату заглядывает Кевин, и я стремительно разворачиваюсь к нему.
– Ребятки! Десять минут назад закрылись лыжные спуски, и только что закончился чемпионат по боулингу. Тут сумасшедший дом.
– Сейчас приду, – говорю я, поднимая с пола свой фартук.
Когда Кевин исчезает за дверью, Джейс поднимается на ноги и надежной, теплой стеной мускулов становится передо мной.
– Ну так что, Иви, мир?
– Угу. Разумеется. А как же иначе, – отвечаю я чуть бодрее, чем надо. Затем завязываю за спиной фартук и смотрю в его изумительные глаза. – Ну, я пошла.
– Хорошо. – Он тоже глядит на меня. – Я буду через минуту.
Я киваю. Потом ухожу в бар и приступаю к работе.
* * *
– Ты уверена, что у тебя его нет?
Суматошный вечер наконец-то закончился. Полы уже подметены, стулья подняты, Райан убирает на кухне, а Кевин и Джейс закрывают кассу. Мы с Хизер собрались было домой… но нам помешала одна серьезнейшая загвоздка.
– На все сто, – отвечает она, заглядывая под диван. – Попробуй вспомнить, когда ты в последний раз точно держала его в руках?
Я сдуваю с лица локон своих волнистых волос.
– В комнате отдыха. Когда говорила с Джейсом после катастрофы с «мустангом», но могу поклясться, что потом я положила листок к тебе в шкафчик…
Однако его нет в шкафчике Хизер. Его нет нигде – мы искали.
Непристойный список пропал.
Мои сокровеннейшие секреты и порочнейшие фантазии… как в воду канули. Испарились. А может – кто знает – улетели в чертову мастерскую Санты.
Я закрываюсь руками.
– Это так унизительно.
Хизер сжимает мое плечо.
– Не переживай. Все не так страшно. Ты же не написала там его имя, ведь так?
– Нет.
Но я конечно же написала. Сто, мать твою, раз.
Какой кошмар. Пусть меня переедет рождественская упряжка.
– Тогда все в порядке! – бодро говорит Хизер. – Наверное, он упал на пол, и Кевин выбросил его, когда подметал. Ты же знаешь, как он помешан на чистоте.
Это правда. Когда дело касается беспорядка или грязного пола, Кевин ведет себя как настоящий маньяк.
– И даже если его кто-то прочтет, он не узнает, что список написан тобой.
Тоже верно.
И паника, сжимавшая мои легкие с момента, как мы обнаружили, что Непристойного списка в ее шкафчике нет, наконец-то начинает ослабевать.
Потому что где бы он в итоге ни очутился – и в чьи бы руки он не попал, – никто никогда не догадается, что его автор – я.
Правда же, да?
Часть 3
Как ни планируй дела, но дни перед Рождеством всегда полны суматохи. Время пролетает в вихре упаковки подарков, работы и беготни по магазинам. Родные Хизер живут в Нью-Мексико, и поскольку в этом году она тоже не едет домой, мы решили провести день самого Рождества в пушистых носках и пижамах, пересматривая праздничные мелодрамы.
И скорее всего, страдая ужасным похмельем.
Потому что… вечеринка в честь Рождества проходит в баре «Черный бриллиант».
Это наша традиция – и полный снос башни. Джейс не экономит на ней, выставляя алкоголь с верхних полок, тонны еды из «Уиллоу», одного из лучших ресторанов Колорадо, и все виды сладостей из «Кондитерской Фло». Это закрытая вечеринка, куда приглашаются только работники, местные, завсегдатаи и члены семей.
Здесь я и нахожусь сейчас и выгляжу, если можно так говорить о себе, совершенно очаровательно.
На мне футболка с надписью «Люблю большие шары», черные джинсы в обтяжку, высокие сапоги и длинные серьги с зелеными шариками-колокольчиками, а поверх длинных, блестящих выпрямленных волос надета красная, отороченная мехом шапочка Санты.
Я на танцполе, отплясываю с Чарли Баттерсом-младшим под панк-версию «Silent Night», которую играют Райан и его друзья-музыканты. Танцевать, правда, под нее нелегко, так что мы с Чарли в основном трясем головами и прыгаем в такт. Когда песня заканчивается, группа переходит к рок-н-ролл-версии «Up on the Rooftop». Хизер танцует, покачивая волосами, у меня за спиной, и пока Райан поет, смотрит на него раздевающим взглядом, словно говоря: «Позже я тебя съем».
Как оказалось, Райан вовсе не хотел встречаться со мной. Он предложил вместе поесть, чтобы узнать, что по моему мнению подумает Хизер, если он предложит отношения ей.
И теперь они начались. Их отношения, в смысле.
Им всего двадцать четыре часа, но пока что они выглядят достаточно крепкими.
Когда песня заканчивается, я обмахиваю ладонью лицо. Мне жарко, во рту пересохло, футболка прилипла к покрытой испариной коже. Я говорю Чарли, что хочу пить, и он, показав большой палец, убегает к родителям.
С головокружительной легкостью в голове я иду через бар… и попадаю прямиком под взгляд Джейса, направленный на меня словно прицел. Стоя за баром в джинсах и темно-синей рубашке, он наблюдает за вечеринкой.
– Привет, – говорю я, подойдя к нему.
Он приподнимает подбородок.
– Еще водку с клюквенным соком?
Я уже выпила две, поэтому захмелела, но ничуть не пьяна.
– Да, спасибо.
Минуту спустя я пью коктейль и занимаюсь своим обычным любимейшим делом: наблюдаю за Джейсом.
– Все хорошо? – спрашиваю я.
Он надолго прикладывается к своему пиву – кажется, я еще никогда не испытывала такую зависть к бутылке.
– Да, все нормально.
– Ты какой-то… молчаливый в последнее время.
Нет, он далеко не Мистер Болтун, но в последние несколько дней держится особняком. С задумчивым и почти созерцательным видом.
Но по-прежнему до безумия сексуальным.
Он лениво пожимает плечом.
– Просто думаю о всяких вещах.
Хмель складывает мои губы в кокетливую улыбку.
– Да? О каких?
Вновь начинается музыка – на этот раз она льется из стерео, потому что группа ушла на перерыв, – и по залу плывет «Baby It’s Cold Outside» Дина Мартина.
Уголок его рта дергается в улыбке.
– О непристойных.
И я чуть не проглатываю язык. Никто в баре так и не обмолвился о Непристойном списке, поэтому я выбросила потенциальный позор из головы, но сейчас…
– Что? – лепечу я, и он наклоняется ближе.
– Я говорю, о всяких интересных вещах.
О. Ну да.
Конечно, он сказал «интересных» – в таком ответе есть смысл.
– Ивс, ты не против задержаться и помочь мне прибраться? Кевин уже ушел, а Хизер и Райан, похоже, немного…
Я следую за его взглядом к дальней стене, к которой прилипли моя соседка и Райан. Они лихорадочно обнимаются и целуются, найдя оптимальное применение омеле вверху.
– Немного заняты, – договариваю я за него.
Джейс фыркает.
– Да.
Хм-м… Провести еще чуть-чуть времени с Джейсом Уинтерсом наедине? Для меня это как досрочный подарок на Рождество.
– Конечно, без проблем.
Он медленно кивает, и его взгляд будто становится ярче, глубже, темнее.
– Хорошо.
* * *
Семьи с детьми уходят первыми – в конце концов сегодня канун Рождества. К полуночи в «Черном бриллианте» остаемся только мы двое. Пока Джейс прибирается в зале, я уношу на кухню оставшуюся еду и ставлю ее в холодильник, затем мою посуду и протираю столешницы из нержавеющей стали. Закончив, я возвращаюсь в зал.
Верхний свет выключен, и теперь помещение освещает лишь теплое сияние потрескивающего в камине огня, гирлянда на елке и мерцающие над баром белые огоньки. Веселую музыку сменило мягкое, чувственное мурлыкание Эймоса Ли.
На стойке лежит прямоугольная коробка, завернутая в блестящую алую бумагу и перевязанная изумрудно-зеленым бантом.
– Что это? – спрашиваю я у Джейса.
Он опускает жалюзи, и в баре становится еще уютнее и уединеннее. Кажется, будто в Алпайне – и во всем мире – остались лишь мы. Я и он.
– Это тебе, Иви. Подарок.
Я улыбаюсь – на моей коже танцуют искорки предвкушения. Мы все каждый год дарим друг другу подарки – что-нибудь милое или забавное. Я всегда с нетерпением жду подарка от Джейса. Мысль о том, что выбирая его, он вспоминал обо мне, приводит в экстаз.
Подойдя ближе, он смотрит, как я развязываю шелковый бантик, разрываю бумагу и открываю коробку.
Но когда я заглядываю внутрь, мой желудок делает кувырок, а руки немеют.
Потому что передо мной лежит Непристойный список.
Мои слова, мои фантазии… и имя Джейса, написанное моею рукой.
Внезапно он оказывается прямо рядом со мной и, окружив своим запахом, хрипло шепчет мне в ухо:
– Иви, это правда?
Мое сердце колотится так, что я почти его слышу. Дыхание вырывается короткими, частыми вздохами.
– Что именно?
– Все. То, что там написано – правда?
Одна часть меня хочет растаять от горячего укола стыда, как снеговик в солнечный день. Но другая, более сильная часть хочет рискнуть. Открыться ему, сделать прыжок в неизвестность, обнажить свою душу.
Схватить его за рубашку, крепко поцеловать и сказать, что каждое чертово слово там – правда.
Но вдруг он не чувствует то же самое? Вдруг мне придется работать потом под облаком неразделенной любви? Или хуже – вдруг Джейс уволит меня, чтобы избежать лишних проблем? Что ж… по крайней мере я узнаю наверняка, есть у него чувства ко мне или нет.
И потому я расправляю плечи, вздергиваю подбородок и смотрю прямо в его синие как полночь глаза.
– Да, это правда. Все до последнего слова. Уже очень давно, и если ты…
Джейс целует меня. Жадно, отчаянно, жестко.
Этим поцелуем он клеймит меня. Объявляет своей. Сообщает, что Рождество – время не только дарить, но и брать.
И я готова отдать ему всю себя.
Моя душа воспевает, и я прижимаюсь к нему, обнимая за шею, а его пальцы властно погружаются в мои волосы и удерживают меня там, где он хочет, пока он терзает мой рот.
Он уводит нас к барной стойке, его рот скользит по моему подбородку, зубы царапают кожу.
– Джейс, – выдыхаю я. – Что…
Он прижимает к моим губам палец.
– Ш-ш, детка. Все разговоры потом. Сейчас я хочу слышать от тебя только «да», «еще» и мое чертово имя. Окей?
Меня это полностью, абсолютно устраивает.
И я киваю.
Тогда он останавливается и, несмотря на голодное выражение глаз, улыбается ласковой, нежной улыбкой. И каждая клеточка моего тела вспыхивает радостью и теплом.
Его сильные руки поднимают меня и сажают на стойку, он встает у меня между ног и берет в ладони лицо. Мы снова целуемся, снова впиваемся в губы друг друга – его вкус вновь заполняет меня, заставляя стонать.
Моя футболка улетает на пол, лямки лифчика сдернуты с плеч, и когда мои груди выскакивают на свободу, Джейс, тяжело дыша, на шаг отходит назад.
Меня тянет прикрыться, ведь пышной грудью я похвастаться не могу. Но под его взглядом мои руки остаются на месте. Потому что он смотрит на меня, словно я совершенна.
Словно я дар, о котором он долго мечтал.
Он накрывает мои груди ладонями, наклоняется и, постанывая, водит по бледным полушариям языком.
– Твои груди… господи, столько гребаных лет… ты даже не представляешь…
Слова сбивчивые, вылетают с запинкой, но я понимаю их смысл. Ему нравится моя грудь.
Очень сильно.
Его рот накрывает один мой сосок и беспощадно, жестко сосет его сморщенный кончик. Меня простреливает наслаждение, и я громко ахаю.
Я тяну его за рубашку, задираю ее.
– Джейс… Я хочу… позволь мне к тебе прикоснуться.
Он не заставляет меня ждать. Оторвавшись от моего соска, Джейс стягивает рубашку, обнажая упругую, смуглую кожу и черные узоры татуировки, которая пересекает всю его грудь.
И от этого вида я чуть не кончаю.
Я вожу ладонями по его теплой груди и твердому прессу, целуя везде, до чего могу дотянуться. Но потом он отходит назад, чтобы что-то достать из-под стойки.
Это бутылка. Зеленая бутылка шампанского.
Он ставит ее рядом со мной, затем стаскивает с меня сапоги и одним молниеносным движением стягивает вместе с кружевными трусиками мои джинсы. И я остаюсь обнаженной.
Он смотрит мне прямо в глаза и улыбается такой порочной улыбкой, что от предвкушения по мне бежит дрожь.
– Не было времени растопить шоколад. Но мы прибережем эту фантазию на канун Нового года. – Он откручивает проволоку, пробка с громким хлопком вылетает, и из горлышка льется шипящая белая пена. – А пока сгодится и это.
Следующие несколько минут моей жизни наполнены вздохами, всхлипами и стонами – Джейс льет холодное, пузырящееся шампанское на мои плечи, груди, живот, между ног… а потом слизывает с моего разгоряченного тела каждую чертову каплю. Он очень дотошный.
Потом подносит бутылку к моему рту.
– Открой.
Он вливает шампанское меж моих губ, я глотаю, но недостаточно быстро, и оно течет по моему подбородку.
В глазах Джейса вспыхивают прекрасные порочные огоньки. Он тянет меня на себя, целует и пьет шампанское с моего языка.
Затем опускает меня на пол. Но ненадолго.
– Иви. На колени.
Если у меня и оставались сомнения в том, что он прочитал весь мой список, то сейчас они растворяются без следа. Не сводя с него глаз, я встаю на колени.
Сильными, уверенными руками Джейс расстегивает ремень и вынимает свой член. Я успеваю полюбоваться им всего пару секунд, но увиденное так возбуждает меня, что по бедрам начинает течь влага. Он толстый и длинный, гладкий и твердый – это восхитительный член, настоящая услада для глаз.
Джейс шлепает меня по щеке увесистой круглой головкой.
– Теперь соси.
От его властного, резкого тона мое естество обжигает огнем. И ему не нужно просить меня дважды. Я открываю рот и, когда Джейс вталкивает туда свою плоть, принимаюсь сосать и лизать его, ласкать и почитать со всей накопленной за четыре года страстью.
Когда он выходит, я в буквальном смысле скулю.
Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он наклоняется и зеленой ленточкой от подарка связывает за спиной мои руки. Не туго, но так, чтобы я ощутила себя беспомощной. Полностью в его власти.
Выпрямившись, Джейс расставляет ноги и, скользнув к моей шее ладонью, наматывает мои волосы на кулак.
– Открой рот пошире и расслабь горло. Я хочу его трахнуть.
Да. Еще. Умоляю.
Он вторгается мне в рот до упора, перекрывая дыхательные пути. Я давлюсь, и он сразу выходит, чтобы затем снова войти. Я снова давлюсь, и с моих губ стекает, остывая на подбородке, слюна.
– Детка, расслабься, – воркует Джейс. – Пусть это случится. Я держу тебя.
В этот раз я не сопротивляюсь ему, а расслабляюсь и принимаю его член до конца, до самого горла. Он делает два толчка, затем выходит, чтобы я могла перевести дух, стонет, и я ощущаю себя королевой.
– О черт, Иви, как же приятно… Как хорошо.
Он поднимает меня, подхватив подмышками, разворачивает и прижимается к моим связанным рукам и спине своим голым торсом.
– Я собирался отшлепать тебя за то, что ты не сказала мне раньше, – рычит он, сдергивая с себя джинсы. – Но потом понял, что особый повод мне для этого дела не нужен. – Он берет мою ягодицу в ладонь, впивается пальцами, и я подскакиваю. От неожиданности и волнения. – Если захочешь, чтобы я остановился, – скажи. Но ты не захочешь, потому что тебе это понравится.
Он не ошибается.
Первый удар его загрубевшей ладони скорее шокирует, чем причиняет боль. Но следующий обжигает. На третьем я понимаю, что Джейс не играет, а после шестого мои ягодицы, наверняка уже ярко-розовые, начинают гореть. Во мне пульсирует блаженство и порочное возбуждение. Я чувствую себя распущенной и необузданной, потрясающей и всесильной.
– Тебе нравится?
– Безумно, – вздыхаю я.
Закончив на десяти, Джейс вновь разворачивает меня, наклоняет назад и кладет мои локти на барную стойку, чтобы мои бедра выдавались вперед.
Потом тянется вниз и прижимает к моему естеству пальцы – кажется, три.
– Какая ты мокрая… Как бы не утонуть, пока я буду лизать тебя.
Он опускается на колени, и я забываю дышать.
– Это будет самая приятная смерть.
И его рот оказывается на мне. Он сосет и лижет меня, вторгается внутрь языком, щекочет снова и снова мой клитор. Мне хочется погрузиться пальцами в его волосы, стиснуть их, но мои руки связаны лентой, и я могу лишь принимать.
Все, что он мне дает.
Извиваясь под его языком, я вскрикиваю и кончаю. Горячее, ослепляющее наслаждение пронзает меня чередой мощных толчков, и я словно лечу, а потом падаю вниз. И влюбляюсь в него все сильней и сильней.
Когда оргазм затихает, Джейс дает мне на то, чтобы оправиться, всего пару секунд. Дернув за ленточку, он развязывает меня, разворачивает и кладет мои ладони на барную стойку. Наклоняет, и я чувствую, как в меня упирается его член.
А потом он вторгается внутрь – сильно и жестко. Он большой, слишком большой, растягивает меня почти что до боли, и удовольствие становится еще ярче.
– Черт побери, ты такая узкая, – рычит он.
Взявшись за мои плечи, он долбит меня так безжалостно, что звенят серьги, а тело швыряет вперед, и хрипло нашептывает за спиной всякие пошлости – о том какая я мокрая и как ему хорошо, и как давно он хотел меня трахнуть. Его пальцы находят мой клитор и ласкают его, а потом я чувствую их меж ягодиц. Смазанные моими же соками, они скользят, кружат около входя, дразня… предупреждая меня.
Ощущения становятся слишком всепоглощающими, слишком острыми.
– Подожди… О… о да…
Но Джейс знает, что я смогу их пережить. И что они мне понравятся.
И потому, когда он вталкивает мне в задницу палец и поворачивает его, сквозь меня на скорости поезда проносится новый оргазм. И я, крича в барную стойку, снова кончаю.
Когда я, оставшись, без сил обмякаю, Джейс выходит и поднимает меня, обернув вокруг талии мои ноги, а затем, не переставая безудержно целовать, уносит к камину. Он бережно опускает меня на темный ковер, в пушистую, мягкую колыбель теплой шкуры.
А затем накрывает меня своим телом и вновь проникает внутрь, любя губами мой рот и лаская лицо нежными пальцами. Толчки его бедер становятся размеренными и глубокими, его член ритмично массирует меня изнутри.
– Иви, я хочу кончить в тебя, – шепчет мне в губы Джейс. – С тех пор, как я встретил тебя, у меня никого не было. Так что я чист. – Он стонет. – Можно сделать тебя своей?
У нас словно одно сердце на двоих, одна душа и один прекрасный, порочный разум.
Я смыкаю лодыжки у него за спиной и, впившись пальцами в его плечи, умоляю, упрашиваю дать то, что мы оба хотим:
– Да… да… о пожалуйста… да…
Джейс толкает бедра вперед, вгоняя член так глубоко, что его кончик упирается в матку, и я чувствую обжигающую пульсацию, пока он, содрогаясь, наполняет меня и, уткнувшись мне в шею, повторяет вновь и вновь мое имя.
* * *
Позже мы с Джейсом лежим на медвежьей шкуре у догорающего камина.
Сочетание меха и пола оказывается, как ни странно, удобным. Обычно реальность проигрывает фантазиям – мошки кусают, вода остывает, от песка чешется кожа.
Но сейчас каждая деталь идеальна. Лучше, чем я смела мечтать.
Я раскинулась на спине, липкая и утомленная во всех нужных местах, а Джейс, подперев щеку, лежит рядом со мной, перебирает пальцами мои волосы и ласкает голую кожу.
– Почему ты не сказала мне раньше? – спрашивает он.
Я пожимаю плечом.
– Не знаю. Стеснялась, наверное.
