Текст книги "Спасители (СИ)"

Автор книги: Эмир Радригес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 51 страниц)

Рассказ 3. Дикарь:

Костёр трещал, золотистые искры улетали в ещё лазурное послезакатное небо. Бурлила в котелке уха из наловленной рыбы, заливая стоянку кружащим голову ароматом. Осенний ветерок трепал палатки, пожелтевшую листву на деревьях и нагонял на полянку прохлады, но огонь и кружка горячего чая согревали. Мужики расположились на поваленных брёвнах вокруг костра. Дневной труд по обустройству лагеря, ловле рыбы, заготовке хвороста и брёвен на ночь порядком утомил.

– Всё-таки вкуснее ухи на костре ниче быть не может, – сказал Юра. – Никакие рестораны не сравнятся.

Пить никто не стал, что было для Олега особенно удивительно. Он думал, что он единственный трезвенник в команде. Но, как выяснилось, одна половина не пила, а вторая при таком раскладе не видела смысла.

– Какой алкоголь, Олег, – махнул рукой Данилыч. – Тут фляга у половины свистит и без всякого алкоголя...

– С нашей работой пить противопоказано, – сказал Ярослав. – Во-первых, никто не отменял экстренные вызовы с очередной чертовщиной. А во-вторых… алкоголь пробуждает в сознании не самые лучшие вещи.

– Которых мы насмотрелись порядком, – добавил Данилыч. – Может казаться, что кошмары не имеют над нами власти. Но всё это накапливается где-то внутри. А алкоголь – достаёт.

– Помню, как в жену свою бывшую, – горько крякнул Юра. – Ножи кидал. Набухался и у двери её поставил… Меткость демонстрировал.

– Надо сказать – меткость действительно потрясающая, – сказал Данилыч. – Я видел истыканную дверь. А жена целёхонькая, кстати.

– Ага, – сказал Юра. – Так что нахрен эту водку. Люблю водку. Особенно «тундру». С лососью. Или вот с ухой в лесу. Но нахрен. Мы тут живыми не выберемся, если набухаемся всей командой! Перегрызёмся, как волчары…

– Волчары… – задумался Данилыч. – Помню кстати интересный случай пару лет назад. Как раз связанный с волками.

– О, кажется я помню, о чём ты, – кивнул Ярослав. – Да, действительно интересный случай был.

– Организация боролась с волками? – спросил Олег.

– Если бы в том случае волки были самым страшным… – сказал Данилыч. – То мы бы за это дело даже не взялись.

– Не помню никаких волков, – прищурился Руслан.

– Ты пришёл позднее.

– Тогда рассказывай, а мы послушаем – Олег устроился на бревне поудобнее и приложился к дымящейся кружке со сладким чаем.

– Тогда начну по порядку, – Данилыч достал табачок и принялся делать самокрутку. – Так будет интереснее, чем если я расскажу в трёх словах…

***

Чёрная Речка была небольшой глухой деревней, в которой не насчитывалось и ста жителей. С холма, на котором она располагалась, можно было осматривать окружающие леса на многие километры, а внизу пробегала быстрая речка, в честь которой деревню и назвали – по рассказам местных река эта появилась, когда первопроходцы «ранили землю», и тогда по лесам полилась чёрная кровь земли.

Вода в реке, однако, была чистая и совершенно не чёрная.

На горизонте, в синеве далёких лесов, виднелось соседнее село Купчинское. Особенно хорошо – ночью, когда зарево уличных фонарей светилось красным куполом над тьмой местных лесов.

Молодёжи в деревне практически не водилось. Здесь в тишине доживали свой век пенсионеры. Только летом сюда на каникулы приезжали студенты, иногда городские работяги стекались на внедорожниках, чтобы забраться в самую глушь с ящиком пива и ружьями для охоты.

И совсем уж редко приходили туристы. Которые забирались в глухие леса дальше всех, к живописным озёрам, скопление которых находилось на приличном удалении от Чёрной Речки.

Места были красивые, но совершенно не освоенные. И человек на озёрах – был редким гостем.

В июле 20** года в леса вёл группу некий Долматов, уже не раз бывавший на озёрах. Туристы прибыли в Чёрную Речку на автобусе вечером уже порядком уставшие. И сделали остановку в доме Толкачёва, который был сослуживцем Долматова. Там группа набралась сил, попарилась в горячей бане и на утро отправилась в длительный поход.

Толкачёв держал с ними связь и позднее рассказывал, что походники, после трёх дней пути, почти у самых озёр, столкнулись с чем-то странным. Их кто-то преследовал.

Поначалу участники списывали это на диких зверей. Но потом некоторым удалось разглядеть среди деревьев вдалеке чей-то мрачный силуэт, что порядком их напугало.

И чем дальше они заходили в глубины леса, чем ближе становились заветные озёра – тем чаще этот силуэт о себе заявлял.

Толкачёв сообщал, что в группе постепенно нарастала паника и паранойя. Но на группу имелось два ружья. И каждый раз после залпов в воздух силуэт, видимо испугавшись, убегал.

Особенно часто гость приходил по ночам. Были слышны его тихие шаги, хруст веток. Пришлось выставлять часового, ибо было страшно спать, осознавая, что вокруг лагеря кто-то бродит.

Это был не зверь. Но и человек ли это был?

Участники записывали всё на камеры и называли это «снежным человеком». Хоть и передвигался он не по-человечески…

Когда удалось обнаружить следы ночного гостя, то их догадки даже подтвердились – стопа была людская и достаточно большая, хоть и не настолько, как рассказывали по телевизору в желтушных передачах.

Группа Долматова всё-таки добралась до озера, где и решила искупаться. Что оказалось роковой ошибкой.

Ночной гость тогда выкарабкался из леса, прямо на пляж, напугав туристов, особенно женщин. Конкретных описаний Толкачёв не давал, по связи ему мало чего сообщили. Но после того пляжного эпизода Долматов решил выводить группу из лесов.

Последним сообщением от Долматова была новость о том, что «ублюдок подкараулил одну из девушек, когда та шла в кусты, и похитил». Ночной гость оказался чрезвычайно сильным. Он унёс брыкающуюся женщину с потрясающей лёгкостью, и никто не смог его догнать.

Кажется, зрелище с полуобнажёнными женщинами на пляже его очень завело.

Больше группа на связь не выходила. В лес, по тревоге Толкачёва, направили поисковые отряды на вертолётах, полицию и егерей.

Разодранные и обглоданные останки людей находили повсюду, на территории радиусом в пять километров.

Но никакого «снежного человека» там не отыскали. Кости были изгрызены волками. По крайней мере, это было больше похоже на следы от волчьих клыков.

Байки Толкачёва разнеслись по деревням, но подтверждений его слов ни у кого не было.

Группу, по официальной версии, погрызли волки.

По версии Толкачёва же – «снежный человек».

Тем более, останки нашли не все. Не удалось найти кости некоторых девушек.

Собаками прочесали местность, но ничего обнаружить не удалось. Охотники отстреляли несколько волков и на том о событии надолго позабыли.

Толкачёв тогда сам совершил серию походов к озёрам, хорошо вооружившись. Но ничего вынюхать там не сумел, после чего и сам рассудил, что Долматову могло что-то и померещиться. Так всё и стихло, на несколько лет.

Пока в округе внезапно не усилилась активность невесть откуда взявшихся волков.

Первыми пострадали стада на выпасе. Волки порезали всех коров, овец и козлов, после чего жители Чёрной Речки затрубили тревогу. И после одобрения отстрела волков, охотники двинулись в леса, мстить хищному зверю.

Ничто не предвещало тяжёлой борьбы, но именно такой она и оказалась. После первоначального успеха в виде нескольких убитых волков, всё стремительно обернулось настоящим кошмаром. Из доброй дюжины охотников из леса выбрались только двое.

Рассказы выживших были тревожными. Хищники вели себя странно. Не так, как должны вести себя волки. Они показали в противостоянии неестественно высокий интеллект и смекалистость, будто вдруг разгадали все замыслы и методы охоты.

Кроме того охотники в лесу столкнулись с человеком. Они описали его, как нечто, лишь внешне напоминающее человека. Но повадки… Дикий злобный взгляд, полный ненависти, ярости. Необычайная прыть и сила… Это нечто передвигалось на четвереньках с вызывающей ужас лёгкостью.

Тогда и заговорили об оборотнях. Толкачёв припомнил о некоем «снежном человеке», которого видели в лесах туристы. Но никто так и не пришёл к единому мнению, что же это такое обитало в глуши рядом с Чёрной Речкой.

На рассуждения не осталось времени, потому что вслед за охотниками в деревню пришли и волки.

Ночью все проснулись от испуганного воя собак, прикованных к будкам, ставших для псов кровавой западнёй. Собак разрывали на части, и лая становилось всё меньше. А потом скуление сменилось на человеческие крики и звон разбивающихся окон. Фонари гасли. Их кто-то разбивал. И жители Купчинского, выходившие в ту ночь на крыльцо покурить, не видели привычного зарева над далёким холмом.

Те, у кого было ружьё – оказались ослеплены темнотой ночи. Некоторые пытались вырваться из кошмара, охватившего деревню, на автомобилях. Но прорваться удалось только двум машинам. Остальных переловили по пути – по грунтовым дорогам было сложно разогнаться и оторваться от погони. Жителей настигла кровавая резня. Волки убивали не их голода, а будто бы без цели…

На место бросили наряд ментов на УАЗике, но обратно те не вернулись и на связь не выходили.

Только потом, с высоты беспилотников прибывшей на место к утру Организации, увидели окровавленный полицейский УАЗик, съехавший в кювет и уткнувшийся бампером в дерево. Лобовое стекло на месте водителя пронзал длинный заточенный шест. Остальные полицейские, видимо, слишком растерялись и не успели толком среагировать. Их порубили на куски топором в ночной темноте.

«Оборотень» по достоинству оценил топор, которым ему пытались оказать сопротивление в деревне местные жители. Он научился им владеть и пользоваться…

Улицы деревни были усеяны трупами. Полыхали в пожаре несколько домов.

Но волков больше не было. К месту бросили пожарную бригаду и три штурмгруппы, сопровождаемые беспилотниками. Бойцы принялись осматривать дома.

Тогда они и нашли Толкачёва, спрятавшегося и забаррикадировавшегося у себя в подполе.

На крышке люка зияли следы от топора.

Мужик был не в себе от ужаса. Всю его семью жестоко убили, а он не смог её защитить.

Тогда он и начал рассказывать всё, что знал.

Командующие операцией посовещались и решили, что нужно делать засаду.

Нельзя было допустить, чтобы стаи разбежались.

Лес облетали со всех сторон, хищников отслеживали при помощи тепловизоров. За неполный день разведки удалось выяснить, с чем придётся иметь дело.

Со стаей волков, численностью в двадцать пять голов и человеком, способным ими управлять.

Но самое страшное было, когда БПЛА забрались глубже в лесные массивы и обнаружили логово, в котором остались волчата. И маленькие человеческие дети, бегающие на четвереньках и играющие с этими волчатами. На снимках Толкачёвым были опознаны две пропавшие девушки-туристки – со вздувшимися от беременности животами. Девушки ещё не одичали, но выглядели крайне забитыми и безынициативными. С пустым взглядом они наблюдали, как их дети приобщались к волчьим повадкам, как в них гибла, даже не успевая толком зародиться, человечность…

Альфа самцом в стае являлся человек. Специалисты проанализировали полученные снимки и пришли к выводу, что это был обычный человек, хоть и с наложенными волчьим образом жизни повадками. Этакий «маугли» на четырёх лапах. Так что ни о каких «оборотнях» или «снежных людях» не шло и речи. Однако это никак не упрощало ситуацию.

В лесу творились ужасные и дикие вещи, от которых у многих бойцов стыла кровь в жилах.

«Дикарь» похитил и самых красивых деревенских женщин, которых теперь с удовольствием насиловал весь день напролёт.

Нападение на деревню было связано не только с местью за погибших от охотничьих ружей товарищей, но и с поиском новых «самок». Старые дикарю, похоже, надоели.

Едва этот факт оказался известен руководству операции – к месту бросили на вертолёте штурмгруппу Данилыча.

Стая перепугалась. Такого хода «дикарь» точно не ожидал. С вертолётами ему ещё не доводилось сталкиваться. Поэтому когда волков начали отстреливать прямо с воздуха, «дикарь» бросился бежать и прятаться.

Преследовать беглеца не стали – решили сначала эвакуировать похищенных деревенских женщин. После чего долетели и до логовища, откуда забрали «туристок», которые оказывали сопротивление и не хотели уходить. «Туристки» боялись возвращения «дикаря», который сурово накажет их за непослушание. Прежде разбежавшиеся от шума лопастей детишки и волчата, видя то, как чужаки пытаются увести женщин, тут же набросились на бойцов. Волчат прикончили по приказу Нойманна, а детей и женщин пришлось ловить и вязать.

Всю ночь беспилотники преследовали «дикаря» с остатками стаи. Они двигались в сторону логова, а на стоянках «дикарь» вытачивал из веток копья, которыми, видимо, хотел бороться со своими врагами. Но когда он пришёл к логову, то его охватила ярость от осознания, что там произошло – за всё говорили запахи чужаков. «Дикарь», в свирепых воплях, тут же повернул всю стаю обратно. Охваченный злобой, он намеревался добраться до деревни Купчинской и жестоко казнить всех, до кого бы смог добраться.

Руководство операцией решило, что лучше подождать, когда измотанные долгим переходом волки придут к месту сами. И устроили вокруг деревни хорошие позиции, отлично замаскированные и укрытые. Все передвижения стаи держались на контроле. Маугли и не подозревал, что всё это время находился под наблюдением. Но когда он подошёл к Купчинской, то учуял неладное. Стая остановилась. А затем разделилась на несколько групп для обхода местности. Тут-то и решили взять «дикаря» – пока вокруг него находилось меньше всего волков. В небо снова подняли вертолёт и штурмгруппу Данилыча бросили в бой.

Волков в «свите» быстро перестреляли. А затем принялись за него самого. Дикарь оказался очень ловким и смышлённым, но боеприпасы с транквилизаторами повалили его на землю. Бойцы спустились, крепко связали Маугли, и тут же увезли в город к Штабу. Где заковали в камеру на нижних этажах.

Стаю перебили до последнего волка. Последствия резни замяли и списали на террористов. А «дикаря» принялись изучать биологи.

Это был мужчина двадцати пяти лет. В раннем детстве его, скорее всего, бросили одного в лесу. Как показал анализ ДНК, который проводили среди погибших для установления личности останков – бросили его одни из погибших в резне местных. Семья алкоголиков, намедни разорванная волками. И отец и мать обладали крепким телосложением, которое и досталось их сыну, и которое помогло ему выжить в стае.

Уникальность случая связана с тем, что волки заботились о детях только до их полового созревания. Только поэтому волчьих стаях находят детей. И никогда не находят взрослых. Потому что детёнышам помогают выживать. А взрослым… А взрослым приходится бороться за место в стае. И они погибают в первой схватке за самку, если это мальчик. А если девочка – то при попытке стаи оплодотворить подросшую самку.

Но этот «Маугли» вырос очень сильным, крепким и агрессивным. Он смог пройти борьбу и захватить власть в стае, что ранее считалось для человека невозможным. У парня со временем развились отклонения в строении тела, которые позволили ему охотиться на зверей. Кроме того, он додумался пользоваться заточенными ветками. Всё это делало его очень опасным.

Многие годы он провёл в стае, в одиночестве, без контакта с себе подобными. Но когда наткнулся в лесах на людей Долматова, то его одолело любопытство. А когда увидел «туристок», то его впервые охватила любовь, страсть, влечение… И движимый половым инстинктом, он стал врагом человечества.

***

– Никто из пострадавших так и не смог пройти реабилитацию до конца, – заканчивал свой рассказ Данилыч. – Дети «дикаря» уже не социализировались. До какого-то там возраста ещё можно обучить ребёнка, но после – уже бессмысленно. Вроде как, в самом раннем детстве люди копируют поведение тех, кто их окружает. И… Так что детей отправили в приюты.

– А с бабами что? – спросил Юра. – Они же их дети…

– А их матерей пришлось отправить в лечебницы, – ответил Ярослав. – Туристок до сих пор, безуспешно, пытаются вернуть к нормальной жизни.

– Ага, в психушке-то! – выпалил Юра. – Там их просто накачивают всякой дрянью. По-моему как-то по-дурацки поступили!

– А как надо было? – спросил Данилыч. – Не держать же всю их семейку вместе. Детишек с поехавшим батей и такими же тронутыми мамашами. Что из этого выйдет? Да и жестоко это. Женщины же не по своей воле были похищены тем мудачком.

– А поговаривают, – добавил Ярослав. – Что эти женщины очень сильно и до сих пор скучают по своему чрезвычайно горячему мужчине…

– Стокгольмский синдром, – махнул рукой Данилыч. – А вообще… двухметровый здоровенный мужик самых брутальных нравов, который даже волков под себя подмял… Это же самый настоящий «гигачад»! Не удивительно, что где-то в глубине души эти дамочки любили его больше, чем своих погибших в походе мужей-додиков.

– Мда… – Юра выпустил дымовое колечко. – А теперь страдают бабы. Никем не ёбаные! По настоящему мужчине…

– Да и нет уже «дикаря», – сказал Данилыч. – Некоторое время пожил, в ярости, ненависти и горе. А потом самоубился в камере. Такая вот печальная история. О человеке, которого с самого рождения отвергло наше общество. – – Отсталым его назвать язык не поворачивался ни у кого, – сказал Ярослав. – Он был умён. Он был чрезвычайно силён. Он был сверхчеловеком. И страшно представить кем бы он стал, если бы воспитывался людьми.

– Он бы стал таким же, как и все двадцатилетние пиздюки, – плюнул Юра. – Уёбком в узкачах и с модельной стрижкой.

– А куда же делись остальные мужики, которые были тогда с тобой в штурмгруппе? – спросил Олег. – Ты называл их имена, но я таких не знаю. Их куда-то перевели?

Последовала неловкая пауза. Руслан крутил четки, Ярослав помешивал уху на костре, Юра курил очередную сигарету. Данилыч грустно вздохнул и ответил:

– Все ребята с той операции уже погибли на службе. Опасная у нас работёнка всё-таки. А дело было два года назад... Мало, кто доживает до такого стажа. Только мы с Ярославом и остались с тех времён…

Костёр трещал. Золотистые искры улетали в уже почерневшее и звёздное небо. Уха в котелке из наловленной рыбы была готова. Ярослав зачерпнул поварёшкой, подул, попробовал на вкус и удивился:

– Да это же самая лучшая уха на всём диком западе!

Рассказ 4. Одержимые:

– Срочный вызов, – послышался из динамиков голос Нойманна. – Мчите по адресу «Созидателей шестнадцать». Второй подъезд, квартира пятьдесят. Там уже вовсю кровавая резня происходит.

Сергеич тут же газанул, фургончик тронулся с места – вот, что значит оперативность, быстрее любого навигатора мозг работает…

– Это на краю города за объездной с юга? – спросил Ярослав. – Где новые кварталы строятся?

– Да, – ответил водила. – Прямо у леса многоэтажка, вроде бы…

– По адресу замечен Одержимый, – продолжал вещать Нойманн. – Очень агрессивно настроенный. Уже трубят панику… Так что вы поторопитесь, а то наснимают видосов, потом отделу информационной борьбы всё это из даркнетов выковыривать. Впрочем, как обычно…

– О, Одержимые! – сказал Данилыч. – На этот раз достались нам.

– С самого, блять, утра… – протяжно зевнул Руслан, ещё не до конца проснувшийся. – Даже кофем затариться не успели, ёп… Как так-то…

– Так и сигами, – Юра смолил крайнюю в пачке сигаретку.

– Да мы быстро справимся, – махнул рукой Данилыч.

– Надеюсь.

– Чё-та вы расслабились, нахрен, – сказал Ярослав. – Надо заранее о сижках заботиться. А кофе – дома пить, а не на смене.

– Так точно, – согласился Руслан.

– Кто такие Одержимые? – спросил Олег, отмахиваясь от вонючего дыма.

– Ты совсем положил болт на брошюры, да? – буркнул Юра.

– Ну, я слышал о них краем глаза… уха… Так ведь всё и не запомнишь.

– Данилыч, ты же у нас тут ходячая энциклопедия… – буркнул Юра.

– Ща, очки поправлю, – сказал Данилыч и «поправил» несуществующие очки. – Одержимые – это люди, вставшие не с той ноги. Фьить, ха!

– Как и все мы сегодня, да? – снова зевнул Руслан.

– Короче, – продолжил Данилыч. – Это самые частые причины наших выездов. Потому что спят – все. И иногда бывает так, что люди во снах забредают туда, куда забредать не следует. Это редко случается. Для этого нужно, чтобы совпало много условий. Но, тем не менее – в городе миллион живёт… Так что статистически – бывает. Случается.

– И чё? – не понял Олег.

– А то. Что забредают, куда не следует. Почитай про лиминальные пространства и астральных сущностей… Тут уж сложно объяснить механизм, сам точно не помню. Лучше вопрос задай каким-нибудь штабным ботаникам. Или кому-то из отдела сновидцев.

– Так кто такие Одержимые?

– Люди, сознание которых заблудилось в лиминальных пространствах, но тело которых было захвачено астральными тварями, – ответил Ярослав.

– Понятно… – ничего не понял Олег.

– Я бы точнее выразиться не смог, начальник! – сказал Данилыч. – А ещё меня назвали энциклопедией…

– А твари бывают разными. Но чаще всего они агрессивные и любят человеческую боль, – добавил Ярослав. – Поэтому Одержимые встают с кровати и начинают со своих семей. Резню.

– На самом деле страшная штука, – сказал Руслан. – Спишь себе, спишь. А потом тебе вонзают нож в горло. И твоим детям. И всё это делает твоя жена. Или муж.

– Я когда о них впервые узнал, бля, месяц спал с осторожностью, – вспомнил Данилыч. – Паранойю словил.

– Это все так, – сказал Ярослав.

– Хорошо, что я живу один, – усмехнулся Олег. – Но раз такие случаи часто происходят… я редко слышу об убийствах в нашем городе.

– Так это наши информационщики стараются, – сказал Ярослав. – А во-вторых, если ты и слышал о таком, как «убил по пьяне», то это скорее всего был Одержимый.

– Потому что звучит убедительно, – курил Юра.

– А по пьяне в основном люди и попадают в лиминальные пространства, – сказал Данилыч. – Похмельные сны и сонный паралич – как раз из той оперы.

– Ещё одна причина не бухать, – сказал Руслан.

– И как спасать этого человека? – спросил Олег.

– Спасать? – Юра даже удивился. – Пулей в голову.

– А если серьёзно?

– А я серьёзно.

– Да, – подтвердил Данилыч. – Такого человека уже не вернуть. Его сознание утаскивают так глубоко, что если даже сновидцы решат его оттуда вытащить – обратно вернётся надломленный инвалид, пускающий слюни.

– Мир снов полон ужасов, – сказал Ярослав.

– Надо об этом как ни будь почитать… – задумался Олег.

– А ты умеешь, ёп? – удивился Юра.

– По слогам только.

– Я так и думал.

– Поэтому чаще всего на Одержимых выезжаем утром, – сказал Данилыч. – Ну, либо поздней ночью, когда ультранасилие только-только начинается. Ведь больше всего снов мы видим под самое утро.

– Спать нада астарожна, – резюмировал Коба.

Фургончик вылетел из пятиэтажных спальных районов на объездную. Миновал развязку и ворвался в просторные новые микрорайоны. Дома здесь построили гораздо красивей, чем в самом городе. Современные солидные фасады строгих цветов ознаменовали конец эпохи панельного домостроительства. Ещё дома не походили друг на друга по типу «копировать-вставить». Каждый жилой комплекс здесь обладал собственной изюминкой. А внутренние дворы являлись сказкой, без алкашей, грязи и клоунских детских площадок. Ухоженный газончик, декор и чувство вкуса…

– Я охуел, когда сунулся в этот район впервые, – сказал Юра. – После того, как жил на «восточке», где постоянно по-привычке на шухере…

– Не знал, что гопники бывают на шухере в гопниковских районах, – сказал Олег.

– Ты чё, ёп. Есть там улочка одна злачная. Туда если ночью за сижками пойдёшь – у тебя и стрельнут, и на билет мелочи спросят. И на чай в три ночи… И по еблу дадут, если че не понравилось.

– С чего ты там охуел-то? – спросил Данилыч.

– Когда с бабы слез и на лифте вниз спускался, – опомнился Юра. – Мне каждый заходящий в лифт доброго утра пожелал, нахрен. Я чуть не расплакался. На восточке если в лифте едешь, надо держать руки на чем-нибудь тяжёлом…

До точки вызова было недалеко, но пришлось мчать в дальний край района. Сергеич всё матерился, что понастроили лабиринтов – улицы были действительно запутанные.

Из-за поворота выглянул окраинный лесок, за которым уже успели понатыкать новых строек – вдалеке торчала целая стая башенных кранов, агрессивно отвоёвывающих у матушки природы жилое пространство.

Дом на точке вызова же был небогатый и неказистый. Девятиэтажка из унылого жёлтого кирпича, асфальтовый двор, полностью забитый автомобилями местных – эту область района построили давно, когда ещё не просекли золотоносность фишки сверкающих великолепием фасадов. Дом стоял на окраине, перед полем с высокой травой, где жильцы выгуливали собак. Неподалёку шуршал берёзовый лес.

Сергеич подъехал к цветочным клумбам, притормозил, и бойцы штурмгруппы тут же выскочили из фургончика.

– Второй подъезд, квартира пятьдесят, – напомнил Ярослав и все двинулись к нужной двери.

– А как в закрытый подъезд попасть? – спросил Олег.

– Тут замок дешёвый, – ответил Ярослав. – Электромагнитный.

Он подошёл к двери, взял её за ручку и… со всей силы дёрнул. Дверь распахнулась.

– Главное оказаться сильнее, чем магнит, – пояснил Ярослав. – Но можно и прострелить панель, если силёнок не хватит…

– Но это уже хулиганство и вандализм, – сказал Данилыч.

– На четвёртый этаж, ребята! Данилыч впереди, Руся замыкающий. Быстрей, быстрей!

Щёлкнули предохранители, группа ворвалась в подъёзд, бойцы взметнулись по лестницам.

У Олега вдруг возник вопрос, который он постеснялся озвучить – как отличить Одержимого от обычного человека? Но рассудил, что как-нибудь поймёт в процессе. Всё-таки Одержимые – это не вампиры, которые могут положить всю группу за пару секунд.

Данилыч двигался быстро, но аккуратно, удерживая на контроле каждый марш.

Олег шёл в центре группы, поэтому ничего интересного не видел.

Когда бойцы добрались до четвёртого этажа, то увидели распахнутую настежь дверь в пятидесятую квартиру.

Ярослав жестом скомандовал остановиться. Дождался, когда подойдут остальные, а затем крикнул в квартиру:

– ВСЕМ ЛЕЖАТЬ! ПОЛИЦИЯ! МОРДОЙ В ПОЛ! ДАЮ ПЯТЬ СЕКУНД И МЫ ЗАХОДИМ, БЛЯТЬ! ВСЕМ ЛЕЖАТЬ, А ТО ПРИМЕНИМ ОРУЖИЕ! РАЗ! ДВА!... ТРИ!...

Но ответом из квартиры была лишь тишина. Олег уже успел заметить тянущийся по прихожей кровавый след, будто кого-то волокли на спине из спальни в кухню…

– Руся и Юра, – сказал он. – Вперёд.

Бойцы ворвались в квартиру. Эти двое действовали очень слаженно, рывками заглядывая за каждый угол, передвигаясь от комнаты к комнате. Этих двоих Ярослав отправлял вперёд потому, что у них имелся колоссальный опыт в штурмах зданий…

– Чисто! – донеслось от Юры через полминуты. – Два трупа.

– Блять, – ругнулся Ярослав. – Одержимый свалил. Ищи-свищи…

Он зашёл в квартиру и начал её осматривать. В кухне лежал растерзанный труп девушки, весь в гематомах. Избитый кулаками и изрезанный ножом. На кухонном столе валялись три упаковки с недоеденными пиццами, бутылки с газировкой.

В спальне диван оказался залит кровью. На кровати тоже царил беспорядок. А ещё на полу был расстелен надувной матрас. В углу, под окном у батареи, в луже крови лежала отрезанная голова, а неподалёку – её обладатель.

– Тут несколько ботинок разных размеров, – сказал Данилыч. – И каблуки и кроссовки, сапоги. Тут было больше, чем двое. Как минимум….

Он занялся счётом.

– Пятеро…

– Согласен, – кивнул Ярослав. – Но куда делись остальные? И куда сбежал Одержимый? И почему остальные успели сбежать, не позвонив в полицию, раз уж мы не узнали от Нойманна, что кто-то выжил? Звонили, как я понял, соседи…

– Эзотерические плакаты, – ткнул пальцем в стену Руслан. – И на столе пачка с мухоморами.

– А я и думаю, чем же здесь воняет… – вздохнул Ярослав и взял рацию. – Нойманн, приём. Осмотрели квартиру. Два трупа. Всего было пятеро. Судя по тому, что видим – тут у них был кружок по осознанным сновидениям. Возможно, коллективным. Молодые забрели не туда, куда надо, а наш отдел сновидцев, видимо, проебался. Вполне возможно, у нас тут три Одержимых.

– Понял, – ответил Нойманн. – Начинайте их поиск.

– Олег, Коба и Юра, – сказал Ярослав. – Спускайтесь вниз, поднимайте в небо квадрокоптер. Местность прочёсывайте. Остальные…

И не успел он договорить, как откуда-то сверху донеслись женские крики, вскоре сорвавшиеся на свинячий истеричный визг и хрипение.

– Остальные – наверх! Живо выполнять! – сказал Ярослав и бросился вверх по лестнице.