Текст книги "Сломленная (ЛП)"
Автор книги: Эмилли Минтон
Соавторы: Дон Мартенс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Не могу дождаться, когда ты познакомишься с моим новым мужчиной. Я всегда хотела пойти с ним на свидание еще в старших классах, но он никогда не замечал меня. Но он точно заметил меня прошлой ночью!
Секундой позже я слышу, как открывается дверь ее спальни, и поворачиваюсь на звук. Мне приходится опереться рукой о стену, чтобы удержаться на ногах, когда я вижу, как Брэндон входит в комнату. Я знаю, что он не мой, но по какой-то причине мне кажется, что он предал меня.
Он застегивает рубашку, поэтому сначала не видит меня, но когда он поднимает голову, наши взгляды встречаются. Его тело замирает, и я вижу, как на его лице вспыхивает смущение.
– Бетани, – натянуто говорит он.
По какой-то причине звук, которым он произносит мое имя, заставляет мою голову стучать еще сильнее. Мне хочется накричать на него и спросить, какого черта он здесь делает, но, по правде говоря, это не мое дело, поэтому я молчу и смотрю себе под ноги.
Мисси выходит из-за его спины и пытается уткнуться ему в бок.
– Я позвоню тебе позже, детка?
Он резко оборачивается, чтобы посмотреть на нее с гримасой на лице.
– У тебя нет причин звонить мне, и ты это знаешь.
Мисси издает хихикающий смешок, который она использует, чтобы казаться привлекательной, но из-за этого она выглядит по-детски.
– Конечно, детка.
От ее смеха у меня по спине пробегает холодок. Глядя на нее, я могу сказать, что ей это нравится. Ей нравится ставить меня в неловкое положение. Каким-то образом она знает, что мы с Брэндоном связаны, и ей нравится тыкать мне в лицо их совместной ночью.
Какая сука!
Брэндон отходит от Мисси и подходит ближе ко мне. Должно быть, он видит боль в моих глазах, потому что, как только мы встречаемся взглядом, он морщится.
– Могу я прийти к тебе сегодня вечером? Нам нужно поговорить.
Разговаривать с Брэндоном – последнее, что я хочу делать. Я качаю головой и лгу сквозь зубы.
– Извини, мы с Шейном собираемся куда-нибудь сегодня вечером.
Он внезапно выглядит взбешенным, но ничего не говорит, проходя мимо меня и вылетая из парадной двери.
– Откуда ты его знаешь? – спрашивает Мисси, звуча несколько раздраженно.
Я пожимаю плечами.
– О, он брат Джули.
– Подожди, Джули? Та, которая с Джейсом, эта Джули?
– Да.
– Да, теперь я вспомнила. Они с Джули жили с Уиллом и Кристен, верно? – спрашивает она с легкой улыбкой.
– Да, – отвечаю я кивком.
– Какой бардак, – говорит она, смеясь. – Я переспала, кажется, со всей ее семьей… Джейс, Мэтти, Шейн, Уилл, а теперь и Брэндон. Я должна получить за это какую-нибудь медаль, тебе не кажется?
– Ты была с Шейном? – шепчу я. По какой-то причине мысль о том, что Шейн прикасается к ней, вызывает у меня тошноту. Шейн должен был быть моим хорошим парнем. А хорошие парни не спят с такими девушками, как Мисси. Правда?
– Конечно. Я люблю парней Гибсонов. Они лучшие любовники во всем чертовом округе. – Она издает еще один неприятный смешок. – Ну, так было. Я думаю, Брэндон может быть даже лучше. Кто знает? Может быть, я смогу уговорить их на групповушку. Это была бы чертовски хорошая ночь.
Я не знаю, что на это сказать, поэтому иду к двери.
– Прости, но у меня сегодня нет настроения работать над твоим классом. Поговорим позже.
– Нет необходимости убегать. Я могу сказать, что между тобой и Брэндоном что-то есть, – говорит она, смеясь еще сильнее, чем раньше. – Это был довольно серьезный намек, когда он назвал твое имя прошлой ночью.
– Что?
– О да, мы занимались сексом, и он произнес твое имя. Сначала это разозлило меня, но я решила, что получила свое, так что мне было все равно, о ком он думал.
– Боже мой, – шепчу я про себя.
– Почему он думал о тебе, когда был со мной, я никогда не пойму. – Она оглядывает меня, разглядывая мои джинсы и футболку. – Ты просто такая невзрачная.
Я игнорирую ее ехидные комментарии и выхожу из ее дома так быстро, как только могу. Я слышу ее смех, эхом отдающийся позади меня, пока иду к своей машине. Я как раз собираюсь открыть свою дверь, когда чья-то рука ложится мне на плечо.
– Мы можем поговорить?
Я инстинктивно отпрыгиваю назад, прежде чем повернуть голову и увидеть Брэндона, стоящего в нескольких сантиметрах от меня. Я была настолько погружена в свои мысли, что даже не осознала, что он был там.
– Думаю, что нам больше не о чем говорить. Ты совершенно ясно выразил свои чувства ко мне, когда мы были в цирке.
Хотя то, что он сказал, совсем не похоже на то, что Шейн и теперь Мисси рассказали мне.
Он отводит руку назад и проводит ею по своим золотистым волосам.
– Мне не следовало говорить тебе это дерьмо. Ты была рядом с Джули, когда я не мог быть. Ты защищала ее.
– Это неправда. Если бы я защищала ее, она бы вообще не была с Дином. Ей было бы лучше, если бы она никогда не встретила меня.
Он протягивает руки и хватает меня за плечи, притягивая к себе.
– Ни за что, бл*дь. Ты была опорой Джули последние девять лет. Я слышал о том, как ты поддерживала ее. Ты ее подруга, настоящая подруга. Я был неправ во всем, что сказал тебе, в каждой-чертовой-вещи.
К тому времени, как его слова заканчиваются, он громко дышит и смотрит на мой рот. Секунду спустя его губы на моих. Этот поцелуй отличается от того, что он дарил мне раньше; это как будто он пытается подарить мне часть себя. Я более чем счастлива принять это, пока аромат дешевых духов Мисси не достигает моего носа.
Я медленно отстраняюсь, ненавидя терять его прикосновения.
– Я не очень разбираюсь в такого рода вещах, но почти уверена, что тебе следует хотя бы смыть с себя свое последнее завоевание, прежде чем ты начнешь искать другое.
С этими словами я сажусь в свою машину и уезжаю. Я едва успеваю добраться до дома, как начинают литься слезы.
Что, черт возьми, со мной не так? Почему я никогда не могу остановить льющиеся слезы?
Я не с Брэндоном, так что не должно иметь значения, с кем он спит. На самом деле я и не с Шейном, так что не должно иметь значения, что он спал с Мисси в прошлом, но по какой-то причине это имеет значение.
Я качаю головой над собственной глупостью, когда захожу в гостиную и устраиваюсь поудобнее на диване. Я знаю, что из проведенного с Шейном времени ничего не выйдет, поэтому мне нужно позвонить и отменить наш вечер кино. Я начинаю тянуться к своему телефону, но он начинает звонить прежде, чем я беру его в руки.
Я беру его и смотрю на экран. Холод пробегает по моему позвоночнику, когда я нажимаю кнопку разговора.
– Привет, ма.
Она разочарованно выдыхает.
– Сколько раз я тебе говорила, что предпочитаю, чтобы ты называла меня мамой?
– Прекрасно! Привет, мама. Что я могу для тебя сегодня сделать? – говорю я сквозь стиснутые зубы.
– Ничего. Я звонила, чтобы сообщить тебе, что отец заключил сделку с окружным прокурором в том захолустном городке, который ты предпочитаешь называть домом, – говорит она, всем своим видом выдавая заносчивую жену судьи, которой она и является.
Мое сердце начинает колотиться так сильно, что кажется, оно вот-вот выпрыгнет из груди.
– Какого рода сделка?
– Это касается твоего отца и окружного прокурора. Все, что сейчас имеет значение, это то, что ты возвращаешься домой, – ехидно отвечает она.
– Что? – спрашиваю я, вставая. Я начинаю расхаживать взад-вперед. – Я дома. Я никогда не вернусь в Миссури. Ты можешь просто забыть об этом прямо сейчас.
– Я боялась, что ты это скажешь, поэтому уговорила твоего отца подать заявление об опекунстве. Мы не верим, что ты в здравом уме. Если бы ты была в здравом уме, ты была бы дома, где тебе самое место. Думаю, тебе было бы лучше, если бы твоему отцу и мне была предоставлена власть принимать решения за тебя.
– Нет! – кричу я. – Ты не можешь этого сделать. Я взрослая женщина со своей собственной жизнью. Мне не нужно, чтобы ты или кто-то еще принимал за меня решения, и я никуда не собираюсь. Мне нравится Кромвель, и я остаюсь здесь.
– О, но мы можем. То, что ты делала в своем прошлом, заставило нас поверить, что ты психически неуравновешена. Учитывая твою медицинскую и психиатрическую историю, уверена, что твой отец сможет убедить судью, что о тебе лучше позаботятся твои любящие родители или психиатрическое учреждение, вместо того чтобы оставлять тебя на произвол судьбы.
– Нет! – кричу я снова, настоящий страх струится по моим венам.
Мама смеется.
– Как скажешь, дорогая. Мы будем там в следующую субботу. Будь готова вернуться домой с нами, или твой отец позаботится о том, чтобы ты больше никогда не смогла самостоятельно принимать решения.
Она не дает мне времени ответить, прежде чем повесить трубку. Я продолжаю расхаживать по комнате еще несколько мгновений, затем бросаю телефон на диван. Я знаю, они добьются своего, что бы я ни делала, но я не могу просто сдаться. Что я могу сделать сейчас? Она не может этого сделать, не так ли? Глядя вниз на едва заметные шрамы на моих запястьях, я понимаю, что она может. В одно мгновение мое прошлое обрушивается на меня.
Выползая из кровати Дина, я быстро одеваюсь. Желчь поднимается к моему горлу, когда я чувствую липкость между ног. Глядя вниз на его спящее тело, я жалею, что у меня не хватит смелости убить его, вонзить нож в его холодное мертвое сердце.
Когда я медленно отхожу от него, боль пронзает мое тело, снова напоминая мне о том, что он только что сделал со мной, и дрожь пробегает по мне. Я кладу руку на нижнюю часть живота, желая, чтобы боль ушла, когда выхожу в коридор. Я не могу так продолжать. Просто не могу, но что я могу сделать?
Я на цыпочках прохожу мимо спальни родителей, зная, что мама еще не спит, ждет возвращения отца домой. Я знаю, она должна была услышать мои крики, но, как и в любой другой раз, она проигнорировала их. Тем не менее, если я сейчас буду слишком шуметь, она будет здесь кричать на меня, чтобы я вела себя потише. Это просто разбудило бы Дина, а это последнее, чего я хочу.
Как только я захожу в свою спальню, я направляюсь прямиком в ванную и начинаю снимать с себя одежду. Как раз перед тем, как зайти в душ, я мельком вижу свое избитое тело. На верхней части моих бедер видны отпечатки пальцев, а обе груди почти черные. Царапины и синяки покрывают меня от шеи до колен. Конечно, не все они с сегодняшнего вечера. Дин никогда не дает достаточно времени на заживление старых травм, прежде чем наносить новые.
Я закрываю глаза и представляю, как причиняю ему боль так же сильно, как он причинил мне, но даже в мыслях я трусиха. Я никогда не смогла бы подраться с Дином; я поняла это давным-давно. Но трусиха я или нет, я знаю, что ни за что не смогу выдержать еще походы в его спальню, но я понятия не имею, как избежать этого. Трудно держаться подальше от того, кто даже запертой двери не позволит встать у него на пути.
Мои мысли блуждают; я представляю, какой была бы жизнь без боли, без Дина. Если бы я могла уйти, я была бы свободна, но как я могу это сделать? Мое внимание привлекает бритва, лежащая на краю ванны. Я беру ее и крепко сжимаю в руке, пока в моей голове формируется идея.
Не тратя времени на раздумья, я бросаю ее на стойку. Хватаю расческу и ударяю ею по бритве, ломая тонкий пластиковый футляр. Осторожно вытаскиваю лезвие и смотрю на блестящий металл. На мгновение я заворожена этим зрелищем, пока не замечаю беспорядок на столешнице. По привычке я быстро выбрасываю осколки пластика в мусорное ведро.
Простая задача заставляет меня отвлечься на мгновение. Все мое тело дрожит, страх пробирает меня до костей. Я открываю кран, наполняя ванну обжигающе горячей водой, затем забираюсь в нее. Жар смывает следы того, что произошло с Дином, единственным доказательством остаются синяки, покрывающие мое тело.
Беру лезвие с того места, где положила его на край ванны и переворачиваю его в пальцах. Я провожу несколько минут, наблюдая, как на нем отражается свет, прежде чем острый укол в палец заставляет меня сосредоточиться. Я зачарованно смотрю, как единственная капля крови вытекает из раны, прежде чем упасть в воду, распространяясь по поверхности подобно болезненной ряби.
Сжимая лезвие, я чувствую правильность момента и знаю, что должна это сделать. Сопротивление оказалось бесполезным. Никто не заботится о том, чтобы спасти меня, поэтому я собираюсь спасти себя сама. Я провожу лезвием по запястью, не чувствуя пореза, пока не вижу, как начинает капать первая капля крови. Прежде чем я успеваю передумать, я быстро режу себе другое запястье и бросаю лезвие на пол. Кровь капает на идеальные белые плитки, и довольная улыбка растягивает мои губы, когда я думаю об ужасном беспорядке, с которым придется разбираться моей матери.
Моя голова становится тяжелой, когда я прислоняюсь спиной к стене. Закрыв глаза, я приветствую темноту, которая манит меня. Как только мой разум начинает угасать, я слышу, как открывается дверь ванной. Моя последняя мысль, прежде чем я погружаюсь в пустоту, это надежда на то, что кто бы ни вошел, он опоздал, чтобы помешать мне обрести свободу, к которой я стремлюсь.
Звук моего звонящего телефона возвращает меня к реальности. Не глядя, я отвечаю на звонок.
– Алло.
– Что, черт возьми, происходит? – спрашивает Джули, пока Джейс выкрикивает вопросы на заднем плане.
Мое сердцебиение учащается, и я задаю вопрос, на который, я уверена, уже знаю ответ.
– Что случилось?
– Мне только что позвонила мать Дина, – выплевывает она, забывая, что она и моя мать тоже.
Я закрываю глаза и изо всех сил пытаюсь сделать очищающий вдох, но вместо этого мне кажется, что я задыхаюсь.
– Чего она хотела?
– Она сказала, что ты возвращаешься домой, и если я попытаюсь остановить тебя, она добьется, чтобы меня посадили в тюрьму.
– Она этого не сделает, – мгновенно отвечаю я, прежде чем вспоминаю все, что говорила моя мать о судьях и опеке. – По крайней мере, я надеюсь, что нет.
Джули молчит несколько секунд. Джейс что-то говорит, но я не могу расслышать, что именно. Наконец, она говорит:
– Мы возвращаемся домой. Мы должны быть в Кромвеле примерно через три часа. Мы хотим, чтобы ты была у нас дома, когда мы туда приедем.
– Ты в горах. Ты не можешь вернуться домой прямо сейчас. Мы поговорим об этом, когда ты вернешься домой из своего медового месяца.
Она игнорирует меня и повторяет:
– Три часа, и тебе лучше быть у нас дома.
Глава седьмая
Я наблюдаю, как Джейс расхаживает взад-вперед по кухне, и снова повторяюсь.
– Она говорит, что они собираются получить что-то вроде опеки надо мной.
Джули качает головой.
– Они не могут этого сделать. Ты взрослая. Они не могут вот так просто взять и завладеть твоей жизнью.
Понимая, что я должна сказать правду, я смотрю в пол, чтобы скрыть свой стыд.
– Возможно, они смогут.
– О чем ты говоришь? – говорит Джейс, подходя ко мне.
Я тщательно подбираю слова, не желая лгать, но и не желая говорить всю правду.
– Есть некоторые… эм… медицинские проблемы, которые судья, возможно, мог бы использовать в качестве основания.
– Что? – спрашивает Джули, шок наполняет ее голос. – Ты никогда мне не говорила.
– В этом нет ничего страшного, но ты же знаешь, какой у меня отец. Для него нет ничего невозможного, чтобы добиться своего.
Она не отвечает мне, просто смотрит на Джейса.
– Что мы собираемся делать?
Я качаю головой в ответ на ее вопрос. Это не ее борьба. Она провела достаточно времени, сражаясь с моей семьей. На этот раз я собираюсь защитить ее от того, что они задумали.
– Ни Джейс, ни кто-либо другой ничего не смогут сделать. Ты знаешь мою мать. Если она хочет контролировать меня, она сделает все возможное, чтобы это произошло.
– Они ни за что не смогут так поступить с тобой, дорогая, – говорит Джейс, кладя руку мне на плечо. – Они просто выпускают дым из задницы.
Он пытается утешить меня, но это не работает. Никто здесь не понимает. Пока я дышу, моя семья будет делать все, что в их силах, чтобы разрушить мою жизнь.
Я качаю головой.
– Нет, Джейс. Ты ошибаешься. Они могут это сделать, и они сделают. Если мама хочет, чтобы я была в Миссури, то я буду там. Она добьется своего. Она всегда так делает. Мой отец позаботится об этом.
Джейс сжимает мое плечо.
– А теперь послушай меня. Ты взрослая. У тебя есть дом и хорошая работа. Ты уважаемая часть этого сообщества. Твои родители ничего не могут тебе сделать. Они просто треплются. Тебе придется игнорировать это. Не позволяй им добраться до тебя, и, клянусь всем святым, не пытайся убежать. Если ты это сделаешь, я найду тебя. Ты слишком важна для этой семьи, чтобы мы могли тебя потерять.
Я делаю глубокий вдох и выдыхаю.
– Есть вещи, которых ты обо мне не знаешь. Если об этом расскажут судье, он может согласиться с тем, что я неуравновешенна.
Он смотрит на меня с озадаченным выражением на лице.
– Какие вещи?
От мысли рассказать кому-либо о своем прошлом у меня скручивает живот. Я никогда не хотела, чтобы кто-то знал о том, что я сделала, или о том, что со мной сделали.
Я знаю, что мне нужно рассказать им все, но я так боюсь, что они отвернутся от меня, что, кажется, я не могу заставить свой рот работать. Я пытаюсь набраться смелости, чтобы поделиться своими самыми темными демонами, когда Джейс хватает меня за руку.
– Дорогая, ты сказала, что тебе нужно кое-что нам рассказать. Думаю, сейчас самое время. Я уже знаю большую часть этого, и могу гарантировать тебе, что это ни на йоту не изменит моих чувств к тебе.
– Что ты имеешь в виду?
Он отводит взгляд, краска заливает его щеки.
– Когда я помогал тебе переезжать, ты помнишь коробку, которую оставила в моем грузовике?
– Да, – тихо отвечаю я, в то время как кровь громко стучит у меня в ушах.
– Ты знаешь, что было в той коробке?
Я киваю, вспоминая страх, который почувствовала, когда поняла, что ее не хватает. Единственная коробка, которая никогда не должна была быть упущена из виду, коробка, полная моих дневников.
– Ты их читал?
Он продолжает молчать, и его отсутствие ответа – достаточный ответ.
– Ты их читал. Ты читал мои дневники.
– Черт, Бетани, я не понял, что это такое. Когда я заглянул в кузов своего грузовика, они были разбросаны повсюду. Я взял один, открыл его… – его голос затихает.
– Что ты прочитал? Скажи мне, что ты знаешь? – отчаянно спрашиваю я, сопротивляясь желанию выбежать из дома, подальше от человека, который знает все о моем прошлом.
Он качает головой, решая не отвечать на мой вопрос.
– Я не говорил Джули. Подумал, раз этот ублюдок мертв, ей не нужно было знать. Но теперь, я думаю, ты должна сказать ей.
О Боже!
Он знает; он знает, насколько я больна на самом деле.
Я пытаюсь вырвать свою руку из его, но он мне не позволяет.
– Нет, я тебя не отпущу. Я буду держать тебя за руку все время, пока ты говоришь.
Я смотрю на его лицо, едва различая его черты из-за слез, наполняющих мои глаза.
– Я не могу. Я просто не могу.
– Ты можешь рассказать мне все, что угодно, – говорит Джули с другого конца комнаты.
Я смотрю на нее и качаю головой.
– Я люблю тебя. Ты – самый близкий человек, который у меня когда-либо был. Я бы не смогла вынести, если бы ты больше не хотела быть моим другом.
Джули встает и подходит к нам. Она кладет руку мне на щеку.
– Бетани, ты моя сестра. Обещаю тебе, что независимо от того, что ты мне скажешь, я всегда буду рядом с тобой.
Я делаю набирающий силу вдох и выбалтываю свой секрет, зная, что все равно скоро все это всплывет.
– Когда мне было тринадцать, я сделала аборт. Я не хотела ребенка, но и не хотела его убивать. Я хотела отдать его на усыновление, но мама даже не рассматривала эту возможность, поэтому я сделала аборт.
Как только слова слетают с моих губ, Джейс задерживает дыхание. Полагаю, он не знал об этом?
Я смотрю на Джули и шепчу.
– Я не могла забыть, что убила своего ребенка, так что именно тогда я попыталась покончить с собой в первый раз.
– В первый раз? – спрашивает она, слезы текут по ее лицу.
– В тот раз я просто приняла таблетки. Не думаю, что на самом деле хотела умереть. Но, когда позже, когда я перерезала себе вены, я была готова к тому, что все это закончится.
– О мой Бог, – шепчет Джули. – Ты никогда не говорила мне. Ты никогда не рассказывал мне ничего из этого.
Я смотрю ей в глаза и вижу, какую боль она чувствует.
– Я никогда никому не рассказывала. Когда я была моложе, мои родители не позволяли мне. Мне даже не разрешали рассказывать консультантам, с которыми меня заставляли разговаривать в больнице. Став старше, я попыталась забыть, что это когда-либо происходило. Разговоры об этом только сделали еще больнее.
– Кто был отцом? – рыкнул Джейс, вставая со стула.
– Что?
– Кто был отцом, Бетани? – спрашивает он. Его голос – смесь гнева и сострадания.
Мое сердце начинает бешено колотиться, а голова начинает кружиться.
– Это не имеет значения.
– Черт возьми, это не так! Скажи мне, кто это был, – кричит Джейс.
Мое тело начинает трястись, и я снова убираю руку.
– Нет, пожалуйста, не заставляй меня говорить это вслух.
Он держит меня за руку, гнев все еще исходит от него.
– Скажи мне.
Мое зрение начинает затуманиваться, и внезапно я застреваю в прошлом, заново переживая свою боль.
Уже второй день подряд я просыпаюсь больной. Что со мной не так? Я начинаю думать, может быть, мне стоит обратиться к врачу. Я чувствую себя так, словно у меня грипп, но я никогда не слышала о том, чтобы грипп длился всего час или два по утрам, а потом проходил. Я спускаюсь на кухню и вижу Лоррейн, нашего повара, готовящего завтрак.
– Здравствуйте, мисс Лоррейн. Где мама? – спрашиваю я ее.
– Привет, милая. Она в гостиной, – ласково говорит она мне, наклоняя голову и целуя меня в щеку. – Она не в лучшем настроении, так что, возможно, тебе лучше сегодня держаться от нее подальше.
– Я не могу. Мне нужно сходить к врачу. Кажется, я подхватываю грипп, – говорю я и крепко сжимаю ее талию.
Я выхожу из кухни, слушая, как Лоррейн напевает, раскатывая тесто для печенья. Этот звук вызывает у меня улыбку; я часто жалею, что она не моя мама.
Я иду в гостиную и вижу маму, которая сидит на диванчике и пьет чай.
– Мама, ты можешь отвезти меня сегодня к врачу? – робко спрашиваю я ее.
– Ради всего святого, зачем? Чтобы ты могла еще немного наврать о своем брате? – говорит она, не глядя на меня.
Ее слова задели меня за живое, как и всегда. Когда я сказала ей, что Дин изнасиловал меня в прошлом месяце, я была уверена, что она мне поверит, но она не поверила. Она дала мне пощечину и сказала, что ее сын никогда бы так не поступил. Если я переспала с Дином, то это потому, что я соблазнила его, и это была моя вина.
– Нет, это потому, что я больна, – говорю я, глядя на свои руки.
Она подняла глаза и посмотрела на меня.
– Что на этот раз не так?
Я пожимаю плечами.
– Думаю, что у меня грипп, но меня тошнит только по утрам. К девяти часам я чувствую себя прекрасно.
Ее лицо краснеет, а рука начинает дрожать так сильно, что кофе выплескивается через край.
– Как долго это продолжается?
– Дня два.
Мама ставит свою кофейную чашку на стол и сжимает руки в кулаки.
– Иди в свою комнату и оставайся там. Я буду там через несколько минут.
– Мне нужно идти в школу.
– Делай, как я говорю. – Она больше ничего не говорит, встает и выходит из комнаты. Несколько минут спустя я слышу, как хлопает входная дверь. Я подбегаю к окну и смотрю, как она садится в свою машину, а потом бегу в свою спальню и даю волю слезам.
Полчаса спустя я слышу, как мамина машина заезжает на подъездную дорожку. Она идет прямо в мою комнату и бросает в меня палкой. По крайней мере, я думала, что это была палка.
– Возьми это, маленькая шлюшка, а потом принеси это мне. С какой стати тринадцатилетняя занимается сексом, выше моего понимания. Ну и детки пошли в наши дни, – говорит она.
Сначала я не понимаю, о чем идет речь, но когда до меня доходят ее слова, мой желудок начинает переворачиваться.
Нет, нет, нет, я не могу иметь от него ребенка.
Я бросаюсь в ванную и мочусь на палочку. Через несколько минут на тесте появляются две ярко-синие линии. Я бегу обратно к маме и сую палочку ей в руки.
– Что означают эти полоски? – она отводит руку и дает мне пощечину.
– Это значит, что ты шлюха, как я всегда и думала. А теперь скажи мне, кто отец. Скажи мне.
Я слизываю кровь со своей губы, когда поднимаю на нее глаза и даю ей ответ, который она уже знает.
– Дин.
Джейс нежно трясет меня за руку, возвращая к реальности. Я резко открываю глаза и смотрю ему в лицо.
– Я не могу тебе сказать.
– Ты должна сказать мне. Тебе нужно разобраться с этим, – говорит Джейс, его голос более нежный, чем был раньше.
– Джейс, я не думаю, что она может сделать это прямо сейчас, – говорит Джули, хватая Джейса за руку.
Он, наконец, делает шаг назад, но его руки заменяются другими, обхватывающими мое тело сзади.
– Кто это был?
Когда его голос доносится до меня, я начинаю сопротивляться.
– Нет, нет, нет!
Я была так взволнована, так захвачена моментом, что даже не поняла, что Брэндон вошел в комнату. Мужчина, в которого я была влюблена, только что узнал все мои грязные секреты; ну, не все, не самый грязный из них.
Он держит меня крепче, не позволяя вырваться. Медленно он наклоняется и шепчет мне на ухо.
– Пожалуйста, Бетани, скажи мне, кто был отцом твоего ребенка.
Мои мысли возвращаются к тому дню, когда я рассказала своему брату о ребенке. Воспоминание о звуке его хихиканья посылает мурашки по моему позвоночнику и снова начинает затягивать меня. Не желая вновь переживать это воспоминание, я выкрикиваю ответ, которого они все ждут.
– Дин!
Как только имя слетает с моих губ, мое тело прижимается к Брэндону. Рыдание срывается с моих губ, когда падает слеза за слезой. Он медленно убирает одну из своих рук с моей талии и наклоняется, просовывая теперь свободную руку мне под колени. Поднимая меня, он начинает шептать.
– Я держу тебя, детка. Я держу тебя.
Я слышу, как Джейс говорит, но не поднимаю головы, чтобы посмотреть на него.
– Нам нужен адвокат. Позвони своему боссу.
Я игнорирую его, когда Брэндон несет меня в гостиную и садится на диван, надежно держа меня в своих объятиях.
– С тобой все будет хорошо. Я обещаю, что все будет хорошо.
По какой-то причине, даже после всего, что только что произошло, я чувствую себя в безопасности; в безопасности в объятиях Брэндона, зная, что он не позволит причинить мне вред. Это он, мужчина, в которого я влюбилась, просто прочитав его письма. Это мой рыцарь в сияющих доспехах.
– Спасибо.
Он нежно целует меня в макушку.
– В любое время, Леди Баг.
Я слышу, как Джейс и Джули шепчутся из кухни, но я игнорирую их и глубже зарываюсь в объятия Брэндона. Внезапно я так устала, что едва могу держать глаза открытыми. Такое ощущение, что все мои силы были высосаны. Я пытаюсь бороться с надвигающейся темнотой, когда в комнате раздается голос Джейса.
– У нее полный п*здец с головой.
Я чувствую, как тело Брэндона напрягается, когда он поворачивает голову в сторону кухни.
– Какого хрена?
Несколько секунд спустя Джейс врывается в комнату, а Джули следует за ним по пятам.
– Эта сука точно не в себе.
Его слова заставляют мое сердце пропустить удар. Я чувствую, как слезы начинают собираться в моих глазах.
– Мне так жаль, Джейс. Мне не следовало приезжать сюда. Я знаю, ты не хочешь, чтобы твои дети были рядом с кем-то вроде меня, и я не могу тебя винить. Я пойду куда-нибудь еще и больше не буду вас всех беспокоить.
Руки Брэндона сжимаются вокруг меня, даже не давая мне возможности пошевелиться.
– Ты никуда не пойдешь.
Джейс дергает головой в мою сторону.
– О чем, черт возьми, ты говоришь?
– Ты прав. У меня полный бардак в голове, – говорю я, глядя на него, полная решимости встретиться с ним взглядом.
Требуется секунда, чтобы до него дошли мои слова, но когда это происходит, он направляется прямо ко мне. Останавливаясь всего в метре от нас с Брэндоном, он начинает качать головой.
– Я говорил о твоей долбанутой матери, а не о тебе. Никогда о тебе. Тот факт, что она думает, что может просто прийти и забрать тебя у нас – это гребаное безумие. Ты никуда не пойдешь. Я знаю, что ты сделала, чтобы защитить Дженни. Ты действительно думаешь, что я позволил бы тебе уйти от нас сейчас? Это твой дом, и ты останешься здесь.
– О чем ты говоришь? Какое это имеет отношение к Дженни? – спрашивает Джули.
– Ты хочешь сказать ей? – спрашивает Джейс, а затем продолжает после того, как я отрицательно качаю головой. – Тогда придется мне. Она должна знать. Она должна знать, что ты сделала для нас.
– Пожалуйста, нет! – кричу я, боясь реакции моей лучшей подруги, когда она узнает, что я сделала.
– О чем вы двое говорите? – рычит Брэндон, явно разочарованный секретами, о которых мы говорим с Джейсом.
Взгляд Джейса перемещается к нему.
– Мне потребовалось некоторое время, но я, наконец, понял это. Я знаю, почему она позволяла ему продолжать причинять ей боль.
Я чувствую, как напряжение пробегает по телу Брэндона, когда он спрашивает:
– О чем он говорит, Бетани?
Видения моей милой маленькой Дженни всплывают в моей голове, когда я шепчу.
– Дин заставлял меня… он заставлял меня делать кое-что.
– Я знаю, детка.
Я пытаюсь отстраниться, но он снова не позволяет мне. Прижимаясь к его телу, я, наконец, раскрываю свой самый сокровенный секрет из всех.
– Это не прекратилось, когда я выросла. Он продолжал причинять мне боль, пока я не переехала в Кромвель.
– Что? – спрашивает Брэндон, его голос такой низкий, что я едва слышу его.
Я молчу, неуверенная, что могу произнести эти слова вслух. Наконец, Джейс не оставляет мне выбора.
– Ты скажешь им почему, или это сделаю я.
Закрыв глаза, отказываясь смотреть на кого-либо, я обнажаю свою душу.
– Я съехала в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать. Я скопила достаточно денег, чтобы жить самостоятельно, пока не поступила в колледж. К счастью, до этого оставалось всего полтора месяца.
Набрав в грудь побольше воздуха, я продолжаю свой рассказ.
– Я почти не видела своих родителей или Дина в течение двух лет. Он уехал в Дьюк поступать в медицинскую школу, так что его не было рядом, а мои родители не заботились обо мне настолько, чтобы навестить. Это были лучшие два года в моей жизни.
Открыв глаза, я осматриваю комнату, пока не вижу Джули с красными глазами.
– Мне нравилось жить с тобой и Кристен. Присутствие Дженни там только сделало это лучше.
Я замолкаю, не совсем уверенная, что сказать дальше. Брэндон слегка сжимает меня.
– Закончи рассказ, детка.
– Затем однажды Дин появился как гром среди ясного неба. Это был день, когда он встретил Джули. После этого все снова пошло прахом. – Я поднимаю голову и смотрю на Брэндона, нуждаясь в том, чтобы он понял, что я собираюсь сказать. – Я пыталась рассказать о нем Джули. Клянусь, я пыталась. Я просто не могла. Каждый раз, когда я пыталась, я замирала.
