Текст книги "Поглощенный (ЛП)"
Автор книги: Эмили Сноу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– Какого хрена тебе вообще пришло в голову подобное?
– Я... – я хватаю край своего ноутбука и опускаюсь на кресло рядом со столом. – Это было на сайте новостей, и моя подруга спрашивала об этом.
Кайли вздыхает.
– Детка, – говорит она серьезным голосом. – Я думала, что предупреждала тебя на данную тему очень давно. Никогда не читай сплетни, которые распространяют в интернете. Они почти всегда несут херню, и ты сойдешь с ума, волнуясь обо всем подряд. Но отвечая на твой вопрос, скажу "нет", группа точно не распадалась.
– Слава богу, – говорю я, снова нормально вдыхая.
Мне слышно, как Уайтт что-то шепчет рядом с ней, но она просит у него дать еще ей несколько минуток и возвращается к нашей беседе.
– Ладно, расскажи мне, что происходит.
Как только я начинаю пересказывать события, уже не могу остановиться. Я расхаживаю взад-вперед по твердой древесине пола спальни, рассказывая Кайли обо всех сообщениях Сэм и грязи на сайте фанов YTS. Единственное, о чем умалчиваю, – предложение Лукаса. Мне кажется неправильным выносить это на всеобщий суд, тогда как раны с прошлой ночи еще столь свежи.
– Мне так жаль, детка, – бормочет Кайли, как только я заканчиваю свой рассказ. – Боже, почему ты ничего не говорила?
У меня в горле зарождается мучительный стон, и я выпускаю его нружу, начиная плакать.
– Я... Я не хотела плохо влиять на творчество и работу Лукаса.
Кайли издает звук отвращения.
– Плохо влиять на творчество Лукаса. Ты... ты важнее этого. Музыка никогда не будет важнее тебя.
Даже когда проходит пять минут, после нашего с Кайли разговора, эти слова все еще вертятся у меня в голове.
После того, как отправляю Эшли несколько сообщения, уверяя, что YTS отнюдь не распадались, провожу остаток дня разбирая вещи и помогая бабушке с уборкой дома. Так как ба довольно наблюдательна, мне требуется приложить все усилия, чтобы она не заметила моего разбитого состояния. Но после обеда – на который к нам приходил Сет, но затем так же быстро и покинул нас, ради вечеринки студенческого братства -, бабушка очень вежливо предлагает мне пойти прогуляться.
Я бросаю на нее косой взгляд, пока она садится в свое кресло, складывая ноги на выдвижную подставку и включая свое любимое реалити-шоу – одно из тех, где смехотворно красивые и богатые люди "ищут настоящую любовь".
– Ты пытаешься от меня избавиться, ба? – дразнюсь я.
Приподнимая уголки губ, она отрицательно мотает головой.
– Нет, я говорю, что мне уже восемьдесят и я старая женщина. А ты еще молода, и тебе нужна какая-то компания твоего возраста.
Скидывая свои розовые сандалии, я ложусь на бок на диван и улыбаюсь ей.
– Тебе только семьдесят девять, ба. И мне нравится быть здесь с тобой.
Согласно своему ежедневному распорядку, бабушка отправляется спать через пару часов. А я одна сижу и смотрю ТВ, пока не отключается мозг. Когда поднимаюсь по лестнице на второй этаж, снова задумываюсь о предложении бабули пойти прогуляться. Доставая телефон, отсылаю сообщение Эшли, интересуясь, что происходит сегодня в баре ее родителей. Через двадцать минут она отвечает мне, что сегодня выступает кавер-группа "Смертоносный Удар Кулака", и еще через несколько минут подруга шлет еще одно сообщение.
10:39 вечера: Надеюсь, твое молчание означает, что ты одеваешься? Я не работаю сегодня, так что буду вся твоя.
Натянув пару джинс и белую футболку с кожаными вставками на плечах, еду в центр города. Объезжаю округу дважды до того, как наконец-то паркуюсь на платной стоянке в нескольких кварталах от "Маяка". Я оплачиваю стоянку в автомате, бросаю квитанцию на приборную панель авто и хватаю свою сумочку с переднего сидения.
Я не слышу, как кто-то подходит ко мне, так что подпрыгиваю, обнаруживая стоящего прямо перед моим авто высокого, долговязого парня. Его лицо искажено сердитым выражением, и инстинктивно я делаю шаг назад.
Его ноздри расширяются.
– Ты. Все. Испортила.
Делая задом наперед еще несколько шагов, я быстро качаю головой, в панике окидывая взглядом пустую парковку.
– Думаю, вы перепутали меня...
– Сиенна? Сучка, разрушившая жизнь Лукаса? Нет, я не перепутал тебя ни с кем другим, – негодуя, он подходит ближе, при этом зачем-то суя руку в карман.
Моя грудь сжимается от страха, и голос пропадает. Когда я собираю капли самоконтроля, то едва слышно шепчу:
– Нет, думаю, вы ошибаетесь на мой счет, я...
– Я ехал за тобой от твоего дома, лживая ты сучка, – орет он. И вот в этот момент меня и накрывает настоящий страх. Я пытаюсь броситься в другом направлении, но он толкает меня на землю. Я ударяюсь спиной об асфальт, голова отвратительно стучит о твердую поверхность, и воздух выбивает из легких.
Когда мужчина садится на меня сверху, пытаюсь втянуть в себя хоть немного кислорода. Думай. Борись.
– Слезь с меня, – хриплю я.
Но когда открываю рот, чтобы закричать, его кулак врезается в мой живот – раз, два. Я прикрываю живот руками, и третий удар приходится в мое запястье. Руку пронзает жгучая боль. Я снова пытаюсь закричать, но на сей раз его рука смыкается вокруг моего горла.
Парень может реально меня убить.
Этот парень может меня убить, и он знает, где я живу.
Мои руки взлетают к его предплечьям, толкая и царапая. Я впиваюсь ногтями в его кожу, грубо сжимая, пока моя голова начинает идти кругом, а зрение затуманивается. Он издает вой, двигая руки от моего горла к щеке и сильно ее сжимая.
Это худшая физическая боль, которую мне доводилось испытывать.
Но она не мешает мне снова попытаться закричать.
Как только я ору, звук разносится по стоянке. Хриплый. Надломленный. Пропитанный страхом.
Ладонь парня врезается в мое лицо, снова выбивая весь воздух.
Вытягивая руку, шарю пальцами по земле, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы помочь мне бороться, отбиться от этого мужчины. Когда пальцы нащупывают кольцо с ключом, хватаю его и пытаюсь вогнать ключ в лицо мужчины.
Ключ от моей машины встречается с его щекой, и парень откатывается от меня, а кровь с его щеки стекает по лицу. Спотыкаясь, я поднимаюсь на ноги, пытаясь собраться и удержать равновесие, чтобы побежать. Я слышу откуда-то чей-то крик, но не могу сориентироваться откуда именно.
– Иди сюда, сука, – рычит мужчина, бросаясь мне навстречу.
Я не думаю.
Просто действую.
Мой большой палец нажимает на баллончик с перцовым спреем, что дал мне Синджин, и я жму на него до тех пор, пока мужчина не падает на землю, крича и хватаясь за свое лицо.
Я не могу расслабить руку до того, как двое мужчин не прибегают на стоянку.
Потому что если отпущу баллончик, то окончательно потеряю сознание.
Глава 20
Лукас
– Ты пьешь, Люк, – выгибая бровь, Кайли водит пальцем по ободу своего стакана с клюквенным соком и спрайтом. – Много. Тебе стоит ей позвонить.
Я выпиваю остаток пива, седьмого или восьмого, с того момента как вернулся за кулисы.
– Иисусе, я тебя прекрасно слышу, – отвечаю я. Рот Кайли приоткрывается, но я сморю прямо перед собой, на усмехающегося Кела и Брейди. Ребята стоят рядом с какой-то миниатюрной брюнеткой. – Пять минут назад ты говорила о том, каким невероятным было шоу.
Опуская свой стакан на пол, моя сестра упирает локти о колени и наклоняет голову так, что ее темные волосы падают на одну сторону.
– Оно и было невероятным. Но сейчас ты напиваешься, и я волнуюсь.
Она говорит, что волнуется, с тех пор как встретилась с нами в Атланте сегодня утром. Сестра стала волноваться после того, как поговорила утром с Сиенной и продолжила донимать меня своим нытьем, после обеда с мамой и папой. И затем снова, когда я пропустил сегодня днем саундчек.
Никто не спрашивал меня, где я был, но Кайли разочарованно сморщила носик, когда я врезался в нее за кулисами прямо перед нашим выступлением. Она знает, что я ходил к Сэм, но я не рассказывал ей о том, что мне так и не удалось найти мою бывшую жену, потому что она все-таки переехала, а в ее старой квартире, которую я когда-то оплачивал, уже живут другие люди. И конечно, я не поведал Кайли, что причина, по которой хотел увидеться с Сэм, не связана с деньгами.
После всех этих лет сестра все равно не купилась бы на это.
– Я готов к тому, что это дерьмо закончится, – говорю я, откидывая голову на спинку дивана.
– Ты говоришь о туре?
О туре. О лжи, которой я позволил поселиться в своей душе.
– Ага, – я испускаю горький смешок. – О туре.
Гм. Я столько всего хочу тебе сказать...
– Есть что-то, чего я не слышал раньше?
Кайли замолкает, и я поднимаю голову, глазами бросая ей вызов. Она приподнимает и опускает плечи.
– Кое-что, да.
– Тогда скажу, что я, бля, не заинтересован. С меня хватит. Я знаю, что облажался.
– Лукас...
Я киваю в сторону Уайтта, который разговаривает с двумя репортершами, и игнорирую головную боль, возникающую при резком движении головой.
– Ты прилетела сюда, чтобы увидеться со своим мужем, а не со мной.
Она втягивает щеки и схватывается с дивана, а ее карие глаза сердито смотрят на меня.
– Поверь, нянчиться с твоей задницей – последнее, что я хотела бы включать в свое расписание сегодняшнего вечера, – она отходит в сторону, и когда достигает Уайтта, он бросает на меня быстрый сердитый взор, а выражение его лица становится мрачным. Он прижимается губами к макушке Кайли, и когда через несколько секунд снова приподнимает голову, то говорит мне что-то одними губами. Угрозы.
Потому я делаю единственное, в чем вижу смысл.
Хватаю еще одно пиво.
Впервые с начала этого гребаного тура, я просыпаюсь в 7 утра. Остаюсь в своей спальне, в постели, позволяя сладкому аромату, оставшемуся после Сиенны, мучить меня. Она везде и нигде, и я знаю, что очень сильно запутался.
Мне следовало просто рассказать ей.
Это бы облегчило весь этот ад, и возможно – лишь возможно – я бы мог двигаться дальше.
Мой телефон вибрирует под подушкой, наконец-то выгоняя меня из кровати. Спускаю ноги с матраса и еще несколько секунд гляжу на незнакомый номер с кодом Нэшвилля на экране, только затем отвечая. Мне доводилось слышать прежде голос на том конце линии – голос брата Сиенны -, и это не то, что я бы хотел услышать спозаранку. Я сталкивался с этим мелким гавнюком раньше и готов к спору с ним и сегодня, но тут до меня доходит смысл его слов.
Сиенна ранена. Сильно.
На нее напали.
Избита на стоянке.
Одним из моих фанатов.
Когда ее брат кладет трубку, я не могу пошевелиться. Ко мне постепенно возвращаются чувства, и когда я прихожу в себя, то наконец-то осознаю, что сломленный крик, разносящийся по автобусу, исходит от меня.
Требуется двадцать минут на то, чтобы Кайли успела арендовать вертолет, так как после полученного от Сета звонка, я стал пинать всех с невиданной силой. Когда она передает мне мой телефон, то решительно смотрит в глаза.
– Я полечу с тобой в Нэшвилл.
Я не отговариваю ее. Не могу. Мой разум находится в одном единственном месте, и как только я до него доберусь, доберусь до Сиенны, то смогу мыслить ясно.
Но в конце концов, я благодарен сестре. Именно Кайли думает обо всем наперед и гарантирует нам арендованную машину к аэропорту Нэшвилля спустя три часа перелетаю. И именно она везет нас в больницу, игнорируя то, как я все время переключаю радио, критикуя песню Aranda и веля ей на хрен поторопиться.
Как только мы оказываемся в больнице, я смотрю номер палаты, который мне выслал сообщением ее младший брат. Пока мы с Кайли поднимаемся на третий этаж, в центре груди нарастает мучительная тупая боль. Когда двери открываются, я неспешно следую за сестрой, пока она бежит вдоль коридора. Я так сильно торопился добраться до Нэшвилля, но сейчас, находясь здесь и ощущая запах отбеливателя и лекарств, я чувствую лишь ужас.
Так что я жду возле двери, пытаясь собраться с мыслями, пока Кайли заходит в палату Сиенны. Я слышу, как сестра ахает, и через мгновение она бормочет:
– О боже, детка.
Глубоко вдыхая, я толкаю двери и делаю шаг за порог. Даже несмотря на то, что Сиенна прикрывает лицо руками, я вижу все. Меня пронизывает целая череда эмоций: страх, злость, ярость и вина. В настоящее время я выбираю вину. Вину и ярость. Я подхожу к больничной койке, каждый шаг усиливает звон в ушах. Когда оказываюсь с ней рядом, Сиенна открывает рот, собираясь что-то сказать. Сначала я думаю, что она говорит что-то, но из-за рева в ушах, я не могу этого услышать, но затем понимаю, Сиенна безмолвна.
И она всхлипывает. Ее плечи вздрагивают, а грудь вздымается от плача. В углу палаты моя сестра тоже плачет.
Я чувствую себя как самый ничтожный человек, когда-либо живущий на этом свете.
И мне так хочется убить того гада, что сделал это с ней.
Я боюсь к ней прикоснуться – боюсь ранить -, но она протягивает ко мне руку. А я переплетаю наши пальцы.
Как только Сиенна достаточно успокаивается, то глубоко вдыхает, пытаясь заговорить:
– Мой брат дружит с девушкой, которая работает в полиции, – ее взгляд опускается к коленям, и она сильнее сжимает мою руку. – Тот... парень был арестован. Его обвиняют в нападении с отягчающими обстоятельствами. В ограблении. Он сказал полицейским, что узнал мой адрес от кого-то, с кем познакомился на сайте объявлений YTS. И стал меня преследовать.
Я резко выдыхаю, но она продолжает.
– Твоя бывшая жена прислала мне сообщение этим утром. Спрашивает, как я себя чувствую.
Прежде чем могу проронить хоть слово, моя сестра пересекает палату так стремительно, что ее волосы развеваются за ней, словно шлейф.
– Это все ты, – шипит она, с силой тыкая мне в грудь пальцем. – Это ты. Исправь это.
Я отпускаю руку Сиенны, но она не хочет ослаблять свой захват на моей ладони, потому я сажусь на близлежащее к кровати кресло.
– Боже, Сиенна, я не знал, что...
– Расскажи мне, – умоляет она. Сиенна сжимает накрахмаленную белую простынь своей другой рукой, тревожно теребя ее. – Боже, Лукас, прошу, расскажи мне, за что все это на меня свалилось, – ее слова – надломленный шепот, мольба. Между строк я понимаю, что либо должен рассказать, либо она уйдет от меня навсегда. Я должен рассказать, что сделал, или все между нами будет закончено.
Если бы мы были в каком-то другом месте, не в больнице, где она лежит по моей гребаной вине, я бы перевел тему разговора в другое русло. Но сейчас знаю: время пришло, я уже и так похоронен в яме и сгораю заживо. Худшая часть всего этого в том, что я сам вырыл для себя эту могилу.
Вдыхая так глубоко, что в моей груди жжет, я смотрю на сестру, ее разочарованное выражение лица, а затем снова поворачиваюсь к Сиенне. Не взирая на боль, она умудряется сесть вертикально. Даже несмотря на синяки и порезы, темные круги под ее огромными голубыми глазами и сердитый взгляд – даже несмотря на все это, она – самое красивое создание, которое я видел в своей жизни. Самое лучшее, что мне подарила судьба.
И даже если в результате я ее потеряю – возможно, этого я и заслуживаю за то, что сделал несколько лет назад -, на этот раз она была моей гораздо дольше, чем ранее.
– После всего, что разрушилось между мной и Сэм, мы не прекращали видеться друг с другом, – начинаю я. Сиенна осторожно кивает, и локоны длинных рыжих волос падают на покрытое синяками лицо. – Черт, я видел ее после того, как мы расстались, даже больше, чем до, – признавать это тяжело, я чувствую себя, словно самый большой долбанный идиот.
– Я облажался, – шепчу я хрипло. – Я сделал кое-что хреновое и затем рассказал об этом Саманте.
Сиенна вздыхает.
– Ладно. Что это было?
Комната, в которой мы находимся, уплывает на задний план, так что прежде чем она расплывается перед моим взором, я бормочу.
– Я убил человека. Я забрал чью-то жизнь.
После того как приехал домой с Луисвилля, я не собирался видеться с Самантой. Я не хотел ее лицезреть, да и никого другого тоже, мне нужно было собрать себя в кучу. Осознать, что необходимо сделать, чтобы исправить этот хаос. Поэтому я скрывался дома.
Но тут ко мне нагрянула Сэм.
Я как раз валялся на диване, пьяный в хлам. Я был так подавлен, что даже не заметил ее рядом, пока к моему плечу не прикоснулась чья-то рука. Я с силой схватил эту руку, и в ответ дразнящий, знакомый голос прошептал мне на ухо:
– Осторожно, Лукас, ты можешь меня поранить.
Отпуская Саманту, я поднялся на ноги.
– Какого черта ты здесь делаешь? – зарычал я.
Она перекинула свои светлые волосы через плечо и провела языком по губам.
– Я скучала по тебе.
Я прошел мимо нее и стал взбираться по ступеням, но она была прямо за мной, ноя о своем перелете и том, как сильно устала. Она следовала за мной до спальни, и когда я разделся, Сэм забралась в мою кровать и зевнула.
– Убирайся, Сэм.
Вытянув руки за спиной, она откинулась на них и фыркнула.
– Если ты хочешь выбросить меня отсюда, мог бы по крайней мере говорить поубедительнее, – она откинула назад голову, и когда снова бросила на меня взгляд, то подмигнула. – Поверь, ты дашь мне то, чего я хочу, и я уйду подобру-поздорову.
– Сегодня этого не случится.
– Но ты пьян, и мы оба знаем, что происходит, когда ты переборщишь, – когда я сердито взглянул на нее, говоря, что не собираюсь с ней трахаться, глаза Сэм округлились. – Что за хрень ты сделал с моим Лукасом?
– Я не хочу к тебе прикасаться, – я сел на край кровати, и она попыталась забраться ко мне на колени. Я оттолкнул ее, стискивая зубы: – Я не могу к тебе прикасаться.
Единственное, чего я хотел, так это лечь спать. Забыть о том, что натворил.
– Ты пьян, малыш, – напомнила она. – Но я люблю тебя, так что прощаю.
Возможно, из-за алкоголя, или из-за сказанных ею тогда слов, или и того, и другого, но следующая фраза, что я молвил, обрекла меня:
– Я убил человека в Луисвилле.
Она сидела неподвижно почти целую минуту, а затем повернула голову в сторону.
– Не играй в игры, Лукас.
Я притянул ее ближе к себе так, что наши носы соприкоснулись.
– Я убил. Кое-кого.
А затем я рассказал ей о случившемся. О сталкере Силлы, что преследовал ее месяцами напролет. И о мужчине, напавшем на нее на парковке маленькой концертной площадки, где мы выступали в тот вечер. О том, что случилось после того, как меня ослепила ярость, и я избил его, ударяя раз за разом, пока он не потерял сознание.
– Я завел Силлу внутрь здания, – я провел руками по волосам. – И когда вернулся на парковку, он умер. Он был мертв.
Сэм наклонилась вперед.
– Ты не вызвал копов?
– Я пиздец как запаниковал, – выкрикнул я. – Я так испугался, что оставил его там. А теперь они представляют все это, как грабеж, Сэм. Что мне, блядь, делать?
Покусывая губу, она размышляла над моим вопросом в течение минуты. А затем наконец-то забралась на меня верхом и сжала мое лицо своими ладонями.
– Ничего. Ты не сделаешь ничего, потому что до этого момента ничего не совершил. Если ты признаешься сейчас в содеянном, это будет конец для тебя. Ты же понимаешь?
– Да.
Она мугыкнула в знак одобрения, словно я был маленьким, нуждающимся в поддержке мальчиком.
– Силла знает о случившемся?
Я покачал головой.
– Она была настолько пьяна, что не помнила даже своего имени. Как только показались копы, я увез ее оттуда, доставив обратно в наш номер отеля, – я снова покачал головой. – Нет, она не знает.
Когда мой взгляд встретился с серыми глазами Сэм, я заметил, насколько они ожесточились. Разрывая зрительный контакт, она обняла меня за плечи и зарылась лицом в изгиб моей шеи.
– Хорошо, – прошептала она. – Хорошо, что она не знает.
Три месяца спустя моя бывшая жена прислала мне первое требование заплатить ей.
Когда я заканчиваю, моя сестра и Сиенна молчат от изумления. Сиенна больше не сжимает мою руку, и я просто опускаю взгляд в больничный кафельный пол. – Вот, что у Сэм на меня имеется, – говорю я горько. – Его звали Брюс Робертс.
– Брюс Робертс, – повторяет Кайли, и я закрываю глаза. – Блядь, Лукас.
Я поднимаю взгляд на Сиенну, но она тупо уставилась на стену.
Она спросила, и я рассказал ей о том, о чем Сиенна так хотела знать. А сейчас, кажется, сейчас, я разрушил наши с ней отношения.
– Я послал деньги его семье. Анонимное пожертвование, – говорю я, словно это может помочь ситуации. – Но боже, это был несчастный случай. Клянусь, я не собирался его убивать, – мой голос полон мольбы, и Сиенна двигает головой вверх-вниз.
– Да, я понимаю.
Периферическим зрением я замечаю, что Кайли тихо выходит из комнаты. Как только за ней закрывается дверь, встаю и подхожу к кровати Сиенны. Она не отодвигается, но и не смотрит на меня.
Блядство.
– Я люблю тебя, – говорю я хрипло. – Больше чем что-либо в своей жизни. И мне жаль, что это случилось с тобой.
Наконец, она поворачивает ко мне лицо, открывая полноценный вид на все свои ранения.
– Я знаю, что любишь. И я тоже тебя люблю, просто не могу не любить, – она зажмуривает веки, и в уголках ее глаз выступают слезы. – Мне просто нужно подумать.
– Я буду ждать, когда ты придешь ко мне, – отвечаю я.
Но после всей лжи и ерунды, сожалений, я все еще ощущаю, что мир уходит из-под ног, когда она отворачивается от меня.
Потому что я – монстр.
Глава 21
Сиенна
После ухода Лукаса и Кайли, я наконец прошу те обезболивающие лекарства, которые медицинский персонал уговаривал меня принять с момента поступления в приемный покой. По щекам струятся горячие слезы, вызывая жжение. Я беру пластиковый стаканчик у медсестры, и к тому времени, как заканчиваю пить, мои плечи дрожат.
У изножья кровати стоит медсестра, ее лицо морщится в сосредоточенном фальшивом выражении.
– Хотите, я позвоню кому-нибудь, мисс Дженсен?
Да кому мне звонить? Бабушке, которая и так уже волнуется из-за всего этого? Сету, который провел последние сутки, беспрерывно критикуя Лукаса за то, что он не смог защитить меня.
Или Лукасу? Лукасу, прекрасному, покрытому татуировками мужчине, каждый раз вспоминая которого, ощущаю, как моя грудь сжимается. Красивого мужчину, чья бывшая жена, вероятно, организовала нападение на меня. Мужчину, который менее получаса назад, признался мне, что убил человека, защищая кого-то другого четыре года назад.
Мое горло кажется пересохшим, и я с трудом сглатываю, желая избавиться от горечи перед тем, как ответить медсестре.
– Нет... – я кошусь на ее бейджик. – Спасибо, Нора. Я просто устала.
Она сочувственно морщит уголки губ и похлопывает по моему одеялу прямо у кончиков ног.
– Вы многое перенесли. Отдохните немного, мисс Дженсен.
Как только она уходит, я включаю телевизор. По иронии, новостной эпизод снят при участии Эхо Фолсса, это шоу о паранормальных явлениях, над которым я когда-то тоже работала. И пока на ТВ идет программа, я позволяю себе рыдать под звуки песни о безответной любви и разочарованиях до тех пор, пока слезы не заканчиваются, и мои веки не становятся тяжелыми, а глаза болезненными.
И я проваливаюсь в сон.
Мое сознание во сне то активируется, то ведет себя пассивно – мысли путаются в хаотичной последовательности; я думаю то о матери, то о собственной ненадежности.
Но в основном, мои думы о Лукасе.
И к тому времени как мой сон наконец-то становится крепче, по щекам уже катятся новые струйки слез.
Следующим утром меня будет стук в дверь палаты, и я вскакиваю с подушки, глубоко вдыхая и ощущая, как горят легкие. Моя грудь вздымается и опадает, пока оглядываю комнату и затем встречаюсь лицом к лицу со своим младшим братом.
– Ты напугал меня до усрачки.
Его губы сжимаются в линию, пока Сет пересекает палату и опускается в кресло возле моей кровати. Упирая предплечья в берда, он наклоняется вперед и прижимает подбородок кулаками. Через несколько секунд молчания Сет поднимает взгляд, осматривая меня от макушки до лежащих у меня на коленях рук.
Смущенно провожу ладонью по волосам, кривясь, когда натыкаюсь пальцами на спутанные пряди.
– Конечно, ты скажешь...
Он качает головой.
– Не синяки, Сиенна, или спутанные волосы. Твой полный ужаса взгляд, когда я вошел.
– Ты меня разбудил, – отмечаю я.
– Ты никогда не просыпалась такой прежде.
– Откуда ты это, блин, знаешь?
Одаривая меня подобием улыбки – но стоит признать, это прогресс по сравнению с его поведением с момента нашей встречи здесь вчера – брат откидывается на спинку кресла.
– Слышал, прошлой ночью здесь был Вульф.
– Ты же позвонил ему, верно? – я скрещиваю руки на груди. – Не ожидал, что он приедет?
Но глубоко внутри я стыжусь признаться самой себе, что ненавижу приезд Лукаса сюда. Ненавижу себя за то, что подтолкнула его еще раз, вынудив открыть мне свой секрет. Я ненавижу это прямо сейчас, зная все о Лукасе и осознавая, как сильно люблю его. Ненавижу эти внутренние противоречия.
– Ты собираешься снова уехать с ним в тур? – спрашивает Сет шепотом, но я неотрывно смотрю на свои руки. На внутренней стороне левого запястья красуется синяк, и осторожно массируя его большим пальцем, я отвечаю Сету:
– У меня очень много работы здесь.
Кажется, брат обдумывает это минуту или две, а затем единожды кивает. Он смотрит на наручные часы. Стонет и, подойдя к кровати, садится на край.
– Я ненавижу университет.
Я знаю это. Но глядя на Сета прямо сейчас, начинаю ценить его тягу к развлечениям, потому что брат так далек от понимания происходящего. Все, что ему известно – это то, что меня ранили.
– Не пропускай занятия. Еще только начало учебного года, так что не прогуливай, чтобы сделать... ну, что бы ты там не делал, когда не ходишь на занятия, – когда его губы складываются в улыбку, и он приоткрывает рот, собираясь что-то сказать, я прижимаю руку к груди брата. – Фу, я не просила тебя отчитываться передо мной о своей внеклассной деятельности. Иди на занятия, Сет.
Его нижняя губа вздрагивает, когда он прикусывает ее с внутренней стороны. Наконец-то Сет спрыгивает с кровати.
– Ладно, – нагибаясь, брат целует меня в щеку, а его щетинистый подбородок царапает мое лицо. – Но тебе лучше позвонить мне, если что-то случится.
Когда он отстраняется, обе мои брови приподнимаются.
– Ты, Сет Дженсен, просишь меня позвонить тебе?
Он закатывает свои карие глаза и направляется к двери.
– Окажи мне хоть небольшой кредит доверия, сестренка.
Будучи верным своему слову, Лукас не возвращается в больницу, так что мое утро уходит на попытки переосмыслить все события и проблемы. После врачебного обхода около полудня и оформления всех медицинских документов, я с удивлением обнаруживаю, что забрать меня из больницы приехала Кайли.
Входя в мою палату, она улыбается, но ее губы бледны. И когда Кайли обнимает меня, стараясь не причинить боли, я чувствую, как сильно дрожат ее плечи.
– Я позвонила твоей бабушке и спросила, могу ли я... – начинает она пояснять, отстраняясь от меня. Сдвигая ее солнечные очки на макушку, я замираю, замечая, как покраснели ее глаза. – Надеюсь, ты не против.
– Нет. Спасибо, что приехала.
Даже несмотря на то, что я отлично могу сама о себе позаботиться, Кайли настаивает, забирая мою маленькую сумку с вещами, которые бабушка привезла мне вчера вечером в больницу. Она проводит меня к своей машине – арендованному внедорожнику, забраться в который кто-то столь невысокий как Кайли может лишь используя акробатические трюки.
– Копы увеличили сумму залога до двух сотен тысяч, – говорит она, нарушая тишину, которая царила в машине около пяти минут, пока мы ехали от стоянки больницы к дому бабушки. – Так что тот ублюдок ни за какие коврижки не выйдет на свободу.
– Это сделал Лукас?
Ее взгляд устремлен на Mini Cooper перед нами.
– Я не уверена.
– Вы сегодня возвращаетесь к группе? – спрашиваю я, но мой вопрос очевиден: уезжает ли уже Лукас?
– Нет, если ты хочешь, чтобы я осталась.
Решая не отвечать на этот вопрос, я сосредотачиваюсь на настройках кондиционера, играя с ручкой, пока холодный воздух не начинает дуть мне в лицо.
– Ты всегда так хорошо ко мне относилась, Кайли, но думаю, ты решила подбросить меня до дома не только ради того, чтобы сообщить, что напавшего на меня парня вскоре не выпустят из тюрьмы.
Она нервно смеется.
– А ты проницательная сучка.
Забавно, но я вспоминаю, как ее брат сказал мне почти тоже самое за кулисами после шоу в Далласе, когда Силла впервые исполнила со сцены песню "Лучшая секунда." Это было всего пару недель назад, но почему, черт побери, кажется, что с того дня минула вечность?
– Что ты собираешься делать с моим братом? – тихо спрашивает Кайли.
Я поворачиваю голову направо и смотрю в окно.
– Сказанное им не изменяет моих чувств, – пряди моих волос раздувает поток воздуха из кондиционера, и я заправляю их за уши, вздрагивая, когда костяшки пальцев задевают синяк возле челюсти. – Я верю, что это был несчастный случай, но почему он не мог просто...
Когда я смолкаю, Кайли поворачивает ко мне голову, отчего ее каштановые волосы развиваются.
– Что? Рассказать тебе? Сиенна, я пилю его несколько лет по этому поводу, и ничто не смогло подготовить меня к его рассказу вчера в больнице. А я сомневаюсь, что ты жаждала услышать его признание больше моего.
– Так ты никогда не ожидала, что его секрет таков?
Она снова смотрит на дорогу.
– А должна была, а? То есть, признаки были на лицо. Силла перестала жаловаться на сталкера через несколько недель после шоу в Луисвилле, и затем Лукас начал избегать этого места всеми правдами и неправдами. Но честно, я просто думала, что все из-за того, что нытье Силлы со сцены негативно сказалось на имидже обеих групп, – Кайли резко сворачивает на шоссе, бормоча ругательства, когда кто-то сигналит ей. – Я не могла уснуть прошлой ночью, поэтому погуглила Брюса. Власти посчитали, что это грабеж, который пошел не по плану. У него были обнаружены наркотики, и сам он был под кайфом, когда умер. Если бы я подозревала, что...
Но она не заканчивает предложение.
– Если ты думаешь, что я собираюсь что-нибудь сообщить копам, то нет, – говорю я, и она грустно улыбается.
– Если бы я так думала, то тебя бы не было со мной в этой машине. Мне просто нужно знать, что ты собираешься делать. Мой брат любит тебя, и если Сэм собирается снова разбушеваться и воспользоваться собой, детка, – мы обе знаем, что она это может сделать – то я хочу знать, где ты собираешься остановиться.
– Я...
Где же я собираюсь остановиться? Я знаю, куда ведет меня сердце, к Лукасу, но голова?
– Потому что я не хочу, чтобы брат уезжал. Я не хочу, чтобы его племянница или племянник не были с ним знакомы, и...
Из моих легких будто выкачали воздух.
– Постой. Кайли, ты беременна?
– Сюрприз, – говорит она уверенно. – Шесть недель, и веришь или нет, никто кроме вас с Лукасом об этом не знает.
– Ты в порядке? Это, должно быть, плохо для малыша.
Кайли мотает головой.
– Клянусь, я в норме, – она сворачивает с шоссе на дорогу к дому бабули. Когда машина останавливается на светофоре, Кайли поднимает на меня взгляд. – Вот сидишь ты здесь со своим побитым личиком, и все, о чем можешь думать, так это обо мне? Неудивительно, что брат так в тебя влюблен.
