Текст книги "Нелегкое счастье"

Автор книги: Эмили Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава четвертая

Дверь ванной открылась. Сойер отвернулся от окна. Линн? Сердце екнуло и забилось с силой и скоростью автоматического молотка.

– Ты беременна.

– Получается, так, – прошептала она.

Сойер мгновенно прокрутил возможные сценарии. Брак – лучший способ узаконить рождение ребенка.

– Мы должны пожениться, – без преамбулы объявил он.

– Но, может быть, ребенок не твой.

Он стиснул зубы. Разве имеет значение, кто отец ребенка? Этот малыш – единственное существо, которое у него осталось. Проклятие, его фамилия не должна исчезнуть!

– Я хочу быть отцом ребенка.

– Сойер, в этом нет необходимости. Если я буду жить во Флориде…

– Семьи живут вместе. – От паники у него перехватило дыхание.

Линн словно попала в ловушку. Она жадно хватала воздух. Под бледно-голубым платьем, точно в тон глазам, вздымались и опускались груди. Глаза полны ужаса и непонимания.

– Да, правильно. Но нам не обязательно жениться. Если это твой ребенок, я найду квартиру здесь в городе и ты сможешь навещать его столько раз, сколько захочешь.

– А если не мой?

– Тогда я перееду к тете.

Этого он не допустит. Он потерял Бретта, но он не потеряет ребенка Бретта.

– Как ты узнаешь, чей это ребенок, пока он не родится? Ты будешь делать анализ ДНК?

– Я не хочу. Я почти ничего не знаю о внутриутробном проведении анализа ДНК. И мне кажется, что эта процедура может быть опасна для младенца. Нет смысла подвергать ребенка риску. Можно же подождать несколько месяцев, чтобы получить ответ.

Наконец-то они хоть в чем-то согласны.

– В любом случае я хочу быть для него отцом.

– Сойер, ты все еще горюешь из-за смерти Бретта. Сейчас ты не способен думать о будущем. Но в один прекрасный день захочешь жениться и завести собственную семью.

– Бретт надеялся, что я позабочусь о тебе и ребенке.

– Не думаю…

Он указал на груду счетов на туалетном столике. Она замолчала.

– Линн, ты же по уши в долгах. Прими как факт, что ты не справишься с ними одна.

– Если ты купишь мои акции компании, у меня не будет проблем.

– Я уже говорил тебе, что сейчас не могу этого сделать. Соглашение, которое подписал Бретт, гарантирует мне двенадцать месяцев отсрочки, чтобы собрать капитал.

– Ты не можешь взять заем?

– На миллион долларов? Не заложив «Кибер-Кест»? Не могу.

Линн замерла. Вероятно, она не до конца понимала ценность акций Бретта.

– Я не хочу снова выходить замуж.

Боль в сердце, не проходившая со дня гибели брата, буквально мешала дышать. Утрата Бретта, видно, для нее так же мучительна, как и для него. Он подошел к ней ближе. Но тут же засунул руки поглубже в карманы брюк. Желание обнять и прижать ее к себе поражало его самого.

– Я прошу двенадцать месяцев. К тому времени я смогу купить у тебя акции компании и мы узнаем, кто отец ребенка. Кроме того, когда мы разведемся, я создам для малыша фонд. Понадобится по меньшей мере год, чтобы разобраться с наследством Бретта. А ты, не заботясь о деньгах, набирайся здоровья. Потом сможешь купить дом и иметь свою крышу над головой.

– Ты не понимаешь, чего просишь, – прошептала Линн, уставившись на него страдающим взглядом.

– Я понимаю, что ты все еще любишь Бретта. – Боль в груди усилилась. – Я не пытаюсь заменить его. Я так же хочу помнить его, как и ты.

Она обхватила себя руками и повернулась к нему спиной. Опущенные плечи ясно говорили об отказе.

– Мы можем подать заявление в Северной Каролине, там не нужно ждать. Для приведения в порядок бумаг нужна примерно неделя. Да, и понадобится свидетельство о рождении.

Она оглянулась и обожгла его взглядом.

– Я почти закончил ремонт комнат: спальня с ванной и примыкающая к ним гостиная. Мы сделаем из них твою комнату и детскую.

– Брак без любви – это несчастье, – глухо произнесла Линн.

Загнанный взгляд и страдание в голосе. У него напряглись мышцы, будто кто-то ударил его в грудь. Он знал, что Линн было одиннадцать лет, когда умерла мать. Отец с головой ушел в работу и оставил дочь на попечении незамужней тети. Он подавил сочувствие и вытащил из стопки счетов верхнее письмо.

– Пойми, банк начал против тебя судебную процедуру. Они хотят лишить тебя права пользования домом. Плата просрочена на шестьдесят дней. Куда ты переедешь?

Как мог Бретт два месяца не платить за дом? А может, Линн сняла деньги с кредитной карточки и у них ничего не осталось? Вопросы множились. Но он не стал произносить их вслух. Нападать на нее сейчас – все равно, что пнуть ногой котенка. Он обхватил ладонями се плечи и подождал, пока она поднимет глаза.

– Ты не хочешь, чтобы я заботился о тебе? Ты хоть понимаешь, что банк в любой момент может вышвырнуть тебя с ребенком на улицу?

Напряжение нарастало. Какой усталой и хрупкой она выглядит! Слезы вот-вот хлынут из глаз.

Больше всего ему хотелось обнять ее и пообещать, что все будет в порядке. Но он не мог себе этого позволить. Потому что не мог гарантировать свой следующий шаг.

– Нет… Я только… Я не смогу выйти за тебя замуж.

Для нее брак с ним хуже смерти? Да, он дал обещание матери сохранить семью. Вот почему он должен заботиться о ней и о ребенке. Странное желание переполняло Сойера – видеть, как увеличивается ее живот, по мере того как риггэновский отпрыск – кто бы он ни был – набирается жизненных сил. Сойер вдруг стал таким собственником, каким никогда раньше не был.

– Линн, ты видела мой двор. Он огромный. Мы поставим там качели, устроим песочницу. И еще останется место для огорода, о котором ты всегда мечтала. – Он презирал себя. Ведь он использовал против нее ее же мечты, о каких она рассказывала ему, когда они встречались. Он делал все возможное, лишь бы удержать возле себя еще не родившегося ребенка.

Сойер отбросил к чертям здравый смысл и крепко прижал ее к себе, наслаждаясь мягкостью и теплом ее тела, благоухающего медовым ароматом.

– Выходи за меня замуж и позволь мне устроить дом для тебя и твоего ребенка.

У нее в глазах страдание. А у него ком в горле. Не забывай, Риггэн, она мечтает о доме и семье. Ты тут ни при чем. Между вами нет никакой любви, убеждал он себя. Но почему его сердце билось с такой невероятной силой, а от желания поцеловать ее закипала кровь? Он стиснул зубы, стараясь погасить этот внутренний пожар, чтобы не нарушить границу. Снова.

У Линн от слов Сойера подкосились колени. Она опустилась на край кровати и закрыла лицо руками. Как можно довериться мужчине, который однажды узнает страшную правду и возненавидит ее? Ведь это она выгнала Бретта той ночью из дома. И он погиб.

Но разве можно отказываться от отца своего ребенка?

Хватит ли у нее смелости решиться на брак с Сойером? Четыре с половиной года назад она была совсем близко от этого шага: она готова была полюбить его. А он уехал, не попрощавшись, не позвонив и не написав даже двух слов. Чего-то ему в ней не хватало… так же как Бретту, его брату.

Сойер опустился перед ней на колени и взял ее ледяные руки в свои теплые ладони. Напряженные глаза не отпускали ее взгляда.

– Линн, я буду любить этого ребенка так, словно он мой собственный. И неважно, кто его отец.

Как ей хотелось поверить честному выражению его глаз! Но Бретт столько раз обманывал ее, что она больше не может доверять своим ощущениям. Оторвав взгляд от него, она посмотрела на свое обручальное кольцо и стопку счетов на туалетном столике. Их вид постоянно подавлял ее.

Пока Линн не дала объявление о смерти Бретта в газету, она понятия не имела, сколько унаследовала кредиторов. Каждый день почта приносила свежую пачку счетов. Одна надежда, что деньги, полученные от распродажи всего ценного, что нашлось в доме, помогут освободиться от долгов. Всю ее зарплату будет съедать погашение долга банку за кредитную карточку Бретта.

Но кроме денежных проблем может случиться всякое. Такое, как с ее матерью, например. Обыкновенная простуда превратилась в фатальную пневмонию. Еще вчера мать была полна любовью и жизнью, а на следующий день ушла навсегда. Отец после ее смерти полностью отстранился от дочери. Он стал задерживаться по вечерам на работе, Линн часто оставалась голодной. Он не проявлял никаких признаков любви к ней. Правда, до восемнадцати лет ей помогала незамужняя тетя, однако Линн чувствовала себя брошенной. Нелюбимой. Нежеланной.

Она твердо решила, что ее ребенок никогда не испытает ничего подобного. Если с ней что-нибудь случится, разве Сойер бросит малыша? Но сможет ли она жить с мужчиной без любви только ради ребенка?

Линн закусила губу и встретила взгляд Сойера. Двенадцать месяцев до того, как разрешится ситуация с акциями Бретта. Сумеют ли двое взрослых прожить такой короткий срок просто как хорошие соседи?

– А как насчет секса? – Кровь бросилась ей в лицо. Разве не могла она более дипломатично сформулировать вопрос?

– Что насчет секса? – Сойер не шелохнулся, он по-прежнему не отрывал от нее взгляд.

– Если у нас не будет интимных отношений, как ты… – От неловкости она подавилась словами, прокашлялась и начала снова: – Где ты будешь?..

– Ты спрашиваешь, собираюсь ли я изменять тебе?

А почему он не будет изменять? Ведь Бретт изменял. И потом, у них ведь будет не обычный брак.

– Линн, я никогда не жил как монах. И заглядывая вперед, не могу заверить тебя, что буду идеальным мужем. Но брачные обеты священны, даже если они даются лишь ради малыша.

Линн тоже когда-то верила в священность брачных обетов. Но жизнь показала, что не все разделяют ее взгляды.

Он прошелся по гостиной.

– Я могу продержаться год. Надеюсь, ты тоже.

Линн поежилась от его тяжелого взгляда. Потом он опустился на одно колено и снова завладел ее руками.

– Линн, это лучшее решение для всех нас. Клянусь могилой Бретта, ты не пожалеешь, что согласилась выйти за меня замуж.

– Надеюсь, ты прав.

Линн припарковала свою машину и направилась в офис «Кибер-Кест». Был полдень понедельника. Она прижимала руку к желудку. Только бы не стошнило.

Удивленная, она остановилась на пороге. За время перерыва на ленч кто-то поставил в угол кабинета маленький холодильник. Линн открыла его и обнаружила коробки с йогуртом, соки и воду в бутылках. В яркой миске наверху лежали разных сортов крекеры и свежие фрукты.

Она подошла к своему столу, села в мягкое кресло и положила сумочку в нижний ящик. Ее внимание привлекла записка, написанная рукой Сойера и прижатая блокнотом: «Не забывай про еду». Он четко выполнял свою работу стража. Но он ведь делал это в интересах малыша, из лучших намерений. Заботливый отец. Разве не о таком отце для своего ребенка она мечтала?

Линн провела почти всю неделю, безрезультатно пытаясь найти альтернативу браку. Сойер нуждался в жене не больше, чем она в муже. Он просто хотел иметь постоянный доступ к ребенку. Предписания закона можно будет выполнить, и не заключая брак. Это университетский город, люди с разумными взглядами. Они с Сойером вполне могут жить вместе и растить малыша, не оформляя брак. Разве не так?

Раздался стук в дверь, и вошла Опал.

– Поздравляю с помолвкой и беременностью. У меня трое детей и два внука. Не стесняйтесь задавать мне любые вопросы о вашем положении, какие у вас появятся.

Оглушенная этим внезапным заявлением и чувствуя себя будто в ловушке, Линн потрясенно уставилась на женщину. Как она может отменить помолвку, если Сойер уже объявил о ней своему персоналу? А если она откажется выйти за него замуж, останется ли она на работе? Сойер, наверное, не имеет права уволить совладельца компании. Или имеет? Но он может превратить ее жизнь в ад.

– Линн, Сойер будет прекрасно заботиться о вас и ребенке. Он удивительный мужчина. И я уверена, из него получится отличный отец. Я никогда не встречала человека более лояльного к своей семье, друзьям и персоналу. Даже когда это выходит за рамки. – Опал наклонила голову и стала раскладывать бумаги по деревянным клеткам шкафа.

У Линн волосы встали дыбом. Опал знала о связи Бретта? Все в офисе знали?

– Сойер хочет, – Опал закрыла шкаф, – видеть вас, как только вы будете готовы.

– Скажите ему, что я буду прямо сейчас.

– Конечно. Кстати, мне нравится ваше платье. Классический стиль всегда уместен.

– Спасибо. – Линн тоже нравилось, как ее совсем новое темно-синее платье свободно обтекало линии фигуры, а не обтягивало их. Если бы еще так же легко избавиться от каблуков-шпилек! Но в обменной лавке не оказалось туфель ее размера.

Опал вышла, Линн последовала за ней в холл. Интересно, что Сойер подумает о новой Линн? О той, которая обменяла свою вызывающую одежду на более скромное платье? Хорошо, что в нижнем городе есть такая лавка.

Опал пропустила ее вперед, чтобы она вошла в кабинет Сойера. Линн помедлила на пороге. Сердце учащенно билось.

Внимание Сойера было сосредоточено на мониторе компьютера. Она воспользовалась возможностью изучить его лицо. Темная прядь упала на лоб. Он снял пиджак н закатал рукава. Большие руки двигались по клавиатуре с той же уверенностью, как когда-то по ее телу. Живот свело судорогой.

– Ты хотел меня видеть?

Он взглянул на нее, выключил монитор и встал. В глазах сверкнуло любопытство. Потом напряженный взгляд, словно лаская, проскользил по фигуре и вернулся к лицу.

– Садись.

У нее дрожали колени, пока она шла по ковру к креслу.

– Спасибо за холодильник и за закуски. Хорошо, если это поможет побороть тошноту. И, Сойер, я вполне способна кормить себя сама.

– Я в этом уверен. Просто облегчаю тебе жизнь. Из того, что мне рассказали о беременности сотрудники и друзья, я узнал, что тошнота бывает не только по утрам. Считается, что помогает, если есть чаще. – Он нахмурился. – Новое платье?

– Да.

Он потер затылок и подошел к окну.

– Почему ты не позволяешь мне выписать на тебя кредитную карточку? Если ты найдешь что-то, в чем по-настоящему нуждаешься, мы обсудим.

Она недоверчиво взглянула на него. Бретт всегда упрекал ее за каждую покупку.

– Я знаю, ты огорчена утратой Бретта. Говорят, что для некоторых женщин в таком положении поход за покупками – прекрасное лекарство. Но лучше бы ничего не покупать, пока не устроятся дела с наследством и ты не погасишь долг по своей кредитной карточке.

В изумлении она уставилась на него. Так он думает, что это она причина долгов брата?

– Ты несправедлив ко мне.

Ему хватило благородства покраснеть. Но он помахал рукой, указывая на ее платье.

– Но ты же не будешь отрицать, что на уикенд ходила по магазинам?

– Я обменяла некоторые из моих платьев, которые надевала по одному разу, на то, какое мне больше нравится. Я не потратила ни одного пенни. И к твоему сведению, я уже погасила долги по всем кредитным карточкам.

– Прости. – Он подошел и встал перед ее креслом. Их взгляды встретились. – Но, Линн, ты не должна одеваться… по-другому. Я дал себе слово, что больше не буду набрасываться на тебя.

У нее вспыхнули щеки. Она покосилась на дверь, мечтая удрать. Начало всегда имеет продолжение. Коснулись опасной темы, и прошлое вернулось.

– Сойер, ты не набрасывался на меня. Мы оба будто сошли с ума и потеряли контроль над собой. Мы чувствовали себя обиженными и нуждались в утешении.

– Девушка с обложки календаря за одну ночь не превращается в женщину, делающую карьеру, без чертовски важной причины.

Девушка с обложки календаря? Она? Линн чуть не рассмеялась. Значит, он находит ее настолько привлекательной?

– Для твоего сведения, я одеваюсь в таком стиле, потому что так хочу. А не потому… не потому, чтобы привлечь внимание.

– Ты уверена, что это превращение не связано с тем, что произошло между нами? – Он снова оглядел ее.

Ей показалось, что огонь в его глазах вспыхнул синим пламенем. Но он сразу же нахмурился и переключил внимание на папку, в которой содержался материал для брошюры, который она готовила.

– Линн, это хорошо. – В голосе грубоватые нотки. – Я сделал несколько предложений, включи их, и мы перенесем содержание файла на дискету. А в полдень отдадим напечатать.

– Тебе понравилось?

– Да. Ты ухватила главное, то, что я хотел подчеркнуть. Бретт не мог бы сделать лучше.

Чувство вины охватило ее. Меньше всего она думала о Бретте, когда Сойер с одобрением в глазах смотрел на нее. Она перелистала страницы.

– Мне понадобится не больше пяти минут, чтобы внести эти изменения.

– Я же сказал, это хорошо. – Он скрестил руки и несколько напряженных беззвучных минут оценивающе разглядывал ее. – Объясни, пожалуйста, откуда ты знала, что надо включить в рекламу?

– По правде говоря, я не знала. Просто Бретт держал на чердаке все свои старые учебники, которые остались после колледжа. Я читала их.

– Ты лишь читала учебники и освоила все сама?

– Да. – Она вздернула подбородок.

Он почти беззвучно пробормотал что-то похожее на ругательство. В глазах сверкнула такая злость, что она испугалась.

– Брат говорил, что ты провалила экзамены. Что ты бросила занятия, не хотела учиться.

Конечно, Бретт часто говорил, что, по его мнению, она недостаточно умная. Ей будет не по силам кончить колледж. «Я не хочу напрасно тратить деньги», – говорил он. И, вероятно, то же самое сообщал брату.

– У меня не было времени учиться, и отметки у меня были не лучшие. Но экзамены я не проваливала.

– Тогда почему же ты бросила учиться?

Муж возмущался, когда она проводила время за учебой. Каждый момент, который она проводила вне дома, приводил его в ярость. Но об этом она Сойеру не скажет.

– Бретт считал, что моя учеба будет мешать нашему браку.

– Он заставил тебя бросить? – У Сойера сузились глаза.

– Последнее решение оставалось за мной. – Ей не хотелось чернить образ Бретта.

Сойер недоверчиво фыркнул.

– Когда мы поженимся, ты можешь вернуться в колледж. Тебе не обязательно работать.

В горле образовался ком, и шея точно окаменела от напряжения. Ох, как бы ей хотелось поймать его на этом предложении! Но она уже проходила этот путь и получила несколько болезненных уроков. Как только Бретт начал работать у Сойера, она, как они планировали, ушла из кафе, чтобы учиться. А вместо этого стала почти заключенной в собственном доме. Он дала Бретту право требовать у нее отчета за каждое потраченное пенни его денег. При мысли, что его брат может столкнуть ее на тот же путь, ей стало плохо. Не важно, сколько она зарабатывала. Она не собирается повторять свою ошибку.

– Я хочу работать. – Она с хлопком закрыла папку.

– В этом нет необходимости.

– Для меня есть.

– Линн… – насупился он.

– Сойер, я всегда хотела работать. Если не считать те годы, что я была замужем. Я работаю с четырнадцати лет. – Отец твердо верил в теорию, что ленивые руки приносят вред. Сойер нахмурился, но она продолжала, не дав ему возразить: – Я хочу работать, пока не родится малыш. Но и дальше я все равно буду работать, хотя бы неполный день. Если ты не захочешь держать меня здесь, я найду работу где-нибудь еще.

Он сжал кулаки, челюсть угрожающе напряглась.

– Я не захочу держать тебя здесь – это даже не обсуждается. Ты мечтала пойти в колледж. Я думал, ты захочешь остаться дома с малышом или начнешь учиться. Ты можешь делать и то, и другое. Мы наймем няню для ребенка, пока ты учишься.

Его предложение звучало слишком заманчиво, чтобы быть правдой. Как и предложение Бретта много лет назад.

– Я.

– Подумай об этом. У нас еще много времени, чтобы принять решение. – Он подвинул к себе ежедневник, эффектно закончив разговор. – Когда ты внесешь изменения в брошюру, мы пойдем в суд и подадим прошение выдать нам бумаги, необходимые для брака. Бракосочетание у нас назначено на среду в три часа дня. Если хочешь пригласить гостей, не стесняйся.

Сойер действует слишком быстро.

– У меня никого нет, кроме тети. А она не так хорошо себя чувствует, чтобы отправляться в дорогу.

– Ладно. – Он закрыл ежедневник, раздался щелчок. – Да, твои комнаты готовы. Ты можешь начать перевозить вещи сегодня вечером.

– Немного неожиданно, ты не считаешь? – Она изо всех сил старалась подавить поднимавшуюся панику.

– Зачем ждать? – Он покопался в карманах и протянул ей ключ. – Это ключ от моего дома.

Она колебалась. Тогда он схватил ее руку, вдавил в ладонь ключ и закрыл его пальцами. Металл еще хранил тепло его тела. И рука, давшая ей ключ, была слишком горячая. Мышцы напряглись. Прежде чем она сумела встать и придумать логичную причину, почему не хочет брать ключ, в дверь постучала Опал.

– Миссис Риггэн, на телефоне ваш риэлтер.

Сойер предложил ей жестом сесть возле его письменного стола, а сам подошел к окну.

– Опал, переведите его, пожалуйста, сюда. Линн будет говорить отсюда.

На телефоне замигал огонек. Она подняла трубку и прослушала сообщение агента. У них есть отличное предложение на дом. И плата наличными. Сможет ли она освободить помещение до конца месяца?

Все в ней кричало: «Нет!» Но ей грозила потеря права на пользование имуществом. У нее не оставалось выбора. И Линн сказала «да».