Текст книги "Роуэн и Хранитель Кристалла"

Автор книги: Эмили Родда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

19. Капля яда

Великий Змей повернул голову и увидел Роуэна.

– Не смотри на него! – крикнул Угрюм.

Поздно. Роуэн уже уставился в тусклые глаза Змея и не мог отвести глаз. Он словно оцепенел и утратил волю.

Сзади кто-то дернул его за рукав.

– Роуэн! – раздался сдавленный голос. – Вспомни о матери! И про яд!

Роуэн вырвался из-под власти холодного золотистого взора. Угрюм, Ясинка и Морелюб стояли у него за спиной. В лунном свете их лица казались мертвенно-бледными.

Это Ясинка окликнула Роуэна, и он смутно осознал, что наконец-то она назвала его по имени. Она с силой сжала его руку:

– Ты Оракул. Ты не должен рисковать. Я пойду вместо тебя. Моя жизнь ничего не стоит. Но если погибнешь ты, погибнет весь наш народ. Дай мне кувшинчик.

Роуэн посмотрел в ее бледные глаза. Там был страх, но была и решимость.

«Она действительно похожа на маму, – мелькнуло у Роуэна в голове. – Она всегда делает то, что считает правильным. Чего бы это ни стоило».

– Я выше и сильнее, – вмешался Морелюб, – и с чудовищем должен встретиться я. Дай кувшинчик.

Змей ждал, распластавшись на камне.

Роуэн заколебался, затем вопросительно посмотрел на Угрюма, в блеклом свете луны казавшегося маленькой голубой тенью.

– Нет, – спокойно произнес Угрюм. – Никто из нас не сможет сделать это вместо Роуэна.

Ясинка и Морелюб чуть не начали спорить, но Угрюм остановил их движением руки:

– Мы с детства приучены бояться и этого Змея, и его сородичей. А Змей знает нас, водяных людей. Знает наш запах, нашу бледную кожу, наши движения. Мы его обычная добыча. Он не раздумывая нападет на нас. Приблизиться к Змею сумеет лишь чужестранец.

– Да, это так, – со вздохом признал Роуэн.

Он опять повернулся и посмотрел на чудовище, на этот раз избегая его взгляда. Он сделал шаг вперед. Еще один. Змей не пошевелился, но открыл гигантскую пасть, в которой трепетал темный раздвоенный язык. Послышалось шипение. Глотка у Змея была желтая и гладкая, а клыки белые, с темными остриями. Из них сочился и стекал на землю яд, походивший на капли расплавленного золота.

Роуэн начал подниматься на скалу. Он чувствовал, что ступает по гладкому камню, слышал собственное прерывистое дыхание. В руках он крепко сжимал кувшинчик.

Что-то хрустнуло у него под ногой – это был высохший лунный цветок. Он уже почернел, его лепестки скрутились, будто маленькие чашечки. Роуэн наклонился и оторвал один из них.

Тем временем Великий Змей продолжал откладывать яйца и одно за другим топил их в воде. Прямо над ним в небе застыла огромная белая луна.

Змей не отрываясь смотрел на Роуэна.

«Прав Угрюм, – подумал Роуэн, – Змей не понимает, кто я такой. Он хочет сперва отложить яйца. Он обеспокоен, но не тронется с места, если я не буду делать резких движений. Нельзя упустить такую возможность».

Роуэн подкрадывался к роднику. Все ближе и ближе… и наконец он увидел цветок, сиявший, словно отражение луны. Роуэн принялся обходить огромные кольца, опоясывавшие родник, двигаясь к голове чудовища.

Глаза Великого Змея загорелись. Он изогнул шею и издал оглушительный крик. Звук был таким сильным, что у Роуэна из глаз потекли слезы. Ему захотелось заткнуть уши, но в одной руке он сжимал лепесток лунного цветка, а в другой – драгоценный кувшинчик.

Змей снова зашипел. Он широко распахнул свои мощные челюсти, которым ничего не стоило разнести в щепы большую лодку. Язык трепетал. Зубы блестели в лунном свете, источая золотистую смертоносную жидкость.

Роуэн метнулся вперед. Он вытянул в руке лепесток лунного цветка и подхватил им большой сгусток яда. С яростным воплем Змей бросился на Роуэна. Тот отпрянул назад и упал, оглушенный душераздирающим звуком. Боль пронзила забинтованные руки. Яд шипел и дымился в лепестке. Кувшинчик опасно накренился.

 
Чудовище из страшных снов
Добавит в зелье каплю яда…
 

Роуэн испуганно посмотрел на кувшинчик. Он все еще был полон зеленой жидкости, но тут Роуэн с ужасом заметил, что яд уже прожег лепесток лунного цветка и бесценное зелье впустую льется на камень. Яд вытекал тонкой дымящейся струйкой, и лепестковая чашечка почти опустела.

– Нет! – сам того не замечая, закричал Роуэн.

– Роуэн, отойди! Беги отсюда! Ради Орина! Скорее! Он шевелится! Сейчас он…

Роуэн едва слышал крики своих спутников. Он и сам видел, что чудовище уже нависает над ним, заслоняя луну. Огромные скользкие кольца разматывались, а сочащиеся ядом челюсти открывались для нападения.

«…Каплю яда…»

Дрожащими пальцами Роуэн перевернул над кувшинчиком лепесток, и последняя золотистая капля с шипением упала в зеленую жидкость. И эликсир стал прозрачным. Прозрачным, словно вода в роднике, словно хрусталь кувшинчика. Прозрачным, как истина.

– Роуэн!

Он поспешно закрыл кувшинчик и вскочил на ноги. Спасая свою жизнь, ни на что не глядя, Роуэн отпрянул назад и съехал вниз по гладкой поверхности скалы, сжимая в дрожащих руках бесценный трофей.

Но чудовище с неистовым воем преследовало его. Роуэн чувствовал, что с каждым мгновением оно приближается и вот-вот… Ничего не осознавая, он ринулся вперед. «Но куда теперь? В какую сторону?»

– Сюда! – послышались три голоса.

Будто сквозь пелену, Роуэн увидел, как его спутники с искаженными лицами несутся ему навстречу. Он протянул руки. Ясинка и Морелюб подхватили его и потащили прочь от скалы.

Лес был очень густым. Заросли на каждом шагу преграждали им путь. Ползучие растения хватали за руки и за ноги, цеплялись за одежду. Плотный лиственный шатер не пропускал лунного света. Ясинка и Морелюб в кромешной тьме тащили Роуэна. За ними спешил Угрюм.

Великий Змей бушевал. С шипением и воем он двигался следом, сметая все на своем пути. Свет ему был не нужен. Змей слышал шум, чуял запах и неуклонно приближался к беглецам. А они, задыхаясь и всхлипывая, на ощупь пробивались сквозь заросли, и жуткий рев Змея надрывал их слух. Так, должно быть, некогда бежал и сам Орин, спасая свою жизнь.

– Куда теперь? – прорыдала Ясинка. – Ничего не вижу!

И тут позади раздался громкий хрип.

Роуэн напряг зрение, но сперва ничего не смог разобрать в темноте, а затем увидел, что случилось. Угрюм запутался во вьющемся растении. Его шея попала в петлю. Он задыхался и дергался, и от каждого его движения петля затягивалась все туже.

Великий Змей почти что настиг беглецов. Громкий треск возвещал о его приближении. А Угрюм беспомощно повис, только-только касаясь ногами земли.

– Оставь его! – завизжала Ясинка.

Но Роуэн не мог. Он вырвался из ее хватких рук и помчался к Угрюму. Позабыв о своих ранах, он попытался разорвать упругую плеть и тут же почувствовал дикую боль в руках.

Угрюм верещал от ужаса. И тут неизвестно откуда появившееся лезвие одним махом перерубило петлю, и Угрюм рухнул на землю. Он был не в силах пошевелиться и едва не терял сознание.

– Поднимайся! – рявкнула Ясинка.

Кинжал тускло блестел в ее руке.

Морелюб нагнулся и взвалил Угрюма на плечи.

– Скорее! – Пошатываясь под своей ношей, он побежал прочь, а Ясинка и Роуэн – следом за ним.

Они бежали в кромешной тьме.

– Оставьте меня, – надтреснутым голосом взмолился Угрюм. – Бросьте здесь. Надо спасти Оракула… и Кристалл…

– Тихо! Оракул тебя не оставит, – с трудом выговорил Морелюб.

– Сюда! Сюда! – пронзительно закричала Ясинка.

Она указала на мерцающий свет. Слабый, едва заметный, он проглядывал сквозь деревья.

– Это город! – воскликнул Морелюб.

Они бросились в ту сторону. Свет усиливался. Послышался грохот прибоя. При свете дня они ни за что бы так быстро не выбрались из леса. Но ночью огни Водяного города сияли через пролив, указывая им путь.

Змей с шипением, не отставая, полз следом. Он не привык передвигаться по суше, но теперь был разъярен и намеревался продолжить охоту.

Задыхаясь и вопя от страха, беглецы вырвались из леса и оказались на берегу. Огромные валы разбивались о скалы. Соленые брызги больно жалили в лицо. А за проливом в каждом доме сияли огни.

– Они зажгли для нас все светильники, – невнятно проговорил Морелюб, опуская Угрюма на землю. – Они… все… ждут…

– Быстрее!

Волоча за собой Угрюма, они бросились к железным воротам, распахнули их и по ступенькам скатились в темноту. И в тот самый миг, когда Великий Змей выбрался из леса, ворота с лязгом захлопнулись сами собой.

Змей яростно бил хвостом по земле. Сквозь решетку можно было разглядеть, как его драконья голова судорожно поворачивается из стороны в сторону, пытаясь напасть на след.

Дрожащие и истерзанные, беглецы прижались друг к другу. Они знали, что чудовище не сумеет пролезть в туннель. Они спасли свои жизни, как в далекие времена это удалось Орину.

Роуэн нащупал в кармане кувшинчик.

«И как Орин, – подумал он, – мы принесли с собой величайшую ценность. Если время еще не ушло…»

– Пойдем! – Эхо отразило его дрожащий голос. – Надо спешить.

20. Предательство

Из последних сил они ковыляли по туннелю, и казалось, ему нет конца. Впереди была тьма без единого проблеска.

– Где же Кристалл? – задыхаясь, проговорила Ясинка. – Почему он не светится? Мы наверняка уже подходим к пещере. Что, если…

– Хранитель жив, – твердо сказал Морелюб, – иначе люди в домах не зажигали бы для нас огней.

– Вот он! – воскликнул Роуэн и указал на слабое свечение.

Они поспешили вперед. У Роуэна тяжело стучало в висках, и он просто умирал от жажды.

Пещера была совсем рядом, но Роуэн ничего не почувствовал. На сей раз невидимая сила Кристалла не влекла его к себе и голос Хранительницы не раздавался в ушах, заглушая все мысли.

Наконец они достигли входа. Из пещеры не доносилось ни звука, лишь монотонно журчала вода. Морелюб, Угрюм и Ясинка замерли в нерешительности, а Роуэн перевел дыхание и, опасаясь самого худшего, на цыпочках вошел внутрь.

Хранительница сгорбилась в своем кресле. Кристалл едва блестел под ее руками, бросая слабый отсвет на ближайшее пространство. Остальная часть пещеры была в полумраке.

Джон с опущенной головой стоял на коленях перед ложем Джиллер. У Роуэна упало сердце.

– Итак, ты вернулся, Оракул из Рина.

Хранительница не сделала ни единого движения и даже не подняла глаз, но ее низкий голос заполнил всю пещеру.

Джон вздрогнул и вскочил на ноги. На его лице отразились недоверие и радость, и Роуэн понял, что он успел!

Он бросился к маме и склонился над ней. Да, она еще дышала. Но очень слабо, едва заметно.

У Роуэна стучали зубы. Он дрожал всем телом. Непослушными пальцами он вытащил из кармана кувшинчик и отвинтил крышку.

– Хранитель, я принес противоядие, – сказал он, оборачиваясь через плечо. – Как мне его использовать?

Хранительница и теперь не пошевелилась, но Роуэну почудилось, будто ее тонкие губы искривились в улыбке.

– Значит, правду говорят о тебе, Роуэн из Рина, что ты способен преодолеть любые препятствия, – промолвила она. – Обмакни палец в зелье – всего один раз – и смочи ей губы. Этого будет достаточно.

Жидкость в кувшинчике оказалась холодной. Она щипала палец Роуэна, пока он делал то, что велела Хранительница.

Джиллер слегка нахмурилась во сне. Затем вздохнула и облизала губы.

Джон с силой вцепился в плечо Роуэна.

– Когда? – начал было Роуэн.

– Скоро. – Голос Хранительницы звучал сухо и приглушенно, словно шелест увядших листьев. – Смертный Сон вступает в силу лишь через два часа после того, как человек проглотит яд. Отступает он тоже не в одно мгновение, но мы не можем ждать. Я не в силах. Кристалл угасает. Мой час совсем близок. Выйди на свет.

– Избрание… – вспомнил Роуэн, с трудом поднимаясь на ноги.

Хранительница подняла голову. За спиной у нее стояли Угрюм, Ясинка и Морелюб, но не они были ей нужны. Огромные бледные глаза Хранительницы – потускневшие, как и сам Кристалл, – искали в темноте Роуэна.

– Выйди на свет, Оракул из Рина, – повторила она.

Роуэн подчинился.

Хранительница посмотрела ему в глаза.

– Пламя зажглось в чаше над пещерой – время, отпущенное на избрание, истекло, – объявила она.

От удивления Роуэн раскрыл рот. Он бросил взгляд на неподвижно стоящих кандидатов. Они тоже выглядели ошеломленными.

– Хранитель, я ведь еще и не начинал, – запинаясь, проговорил Роуэн. – Нужны испытания…

– Ваши поиски и были испытанием, – сказала Хранительница.

Роуэн воззрился на нее в недоумении. Она устало прикрыла глаза:

– Старинные испытания больше не годятся. Кандидатов на них попросту натаскивают. К тому же кандидаты изучают жителей Рина и поэтому знают, как понравиться определенному Оракулу. И еще кандидатов изолируют от сверстников, да и от самой жизни. Это неподходящий способ избирать предводителя водяных людей. Мне стало ясно, что это ошибочный путь, когда я осознала, что сама могу лишь охранять Кристалл, а на большее не способна. Я не в силах управлять водяным народом и тем более изменить его жизнь.

– Ты… – только и сумел выговорить Роуэн.

Вне себя от гнева, он оглянулся на Джиллер и Джона, который внимательно слушал Хранительницу. Внезапно Роуэн понял, в чем дело.

– Так это ты!.. – закричал он. – Это ты все задумала! Ты отравила маму!

– Как ты смеешь меня обвинять… – с угрозой в голосе произнесла Хранительница.

Но Роуэна было уже не остановить.

– Да, я тебя обвиняю! – кричал он. – Ты только что проговорилась, что яд вступает в силу лишь через два часа. Значит, маме дали яд, как только она пришла в пещеру. До того, как она познакомилась с кандидатами и отправилась на остров. – Роуэн поднял забинтованную руку и указал на Хранительницу. – Это сделала ты! Ты придумала все это! Ты обманула меня и кандидатов, и ты посмела рисковать маминой жизнью! Просто для того, чтобы устроить испытания, к которым никто не смог бы подготовиться заранее!

Хранительница открыла глаза, и на мгновение Кристалл засиял прежним зеленым светом.

– Избрание призвано выявить истину, – заявила она. – Кристалл дарует силу, мудрость и опыт. Но от Хранителя требуются проницательность и хитроумие. Хранитель должен не только уметь решать старые задачи, но и быть способным справляться с новыми. Водяной народ сможет существовать дальше, лишь если его предводитель будет изменчивым, словно Море, и отважится ходить непроторенными путями.

– Но ты чуть не погубила мою маму, – жалобно проговорил Роуэн.

– Одна жизнь ничего не стоит.

– Ты рисковала слишком многим.

– Думаю, не слишком. Я верю Кристаллу, а он сказал мне, что все будет хорошо. Что ты со всем справишься и вовремя вернешься назад. Я должна была разорвать цепи, сковывающие нас. И единственно возможный способ заключался в том, чтобы использовать тебя. Ведь ты один не похож на остальных жителей Рина.

«Они собирали сведения о тебе с тех пор, как ты появился на свет…»

Роуэн смотрел на нее во все глаза. И как это он раньше не сообразил, что уж если кандидаты хорошо осведомлены о его жизни и склонностях, то тем более об этом должна знать сама Хранительница.

– Время, отпущенное на избрание, истекло, – монотонно повторила она. – Назови имя.

Роуэн взглянул на троих кандидатов, стоявших за креслом Хранительницы.

Ясинка, Морелюб и Угрюм. Все они вызывали уважение. Они не бросили его на съедение Великому Змею. И теперь Роуэн знал, что ни один из них не заслуживает его подозрений.

Морелюб по-настоящему храбрый и сильный. Он любит жизнь, совсем как Джон. Именно за это род фисков и выбрал его кандидатом. Морелюб не похож на остальных водяных людей, но его сородичи решили, что он должен понравиться Оракулу.

Ясинка по-настоящему честная и прямолинейная. Совсем как Джиллер. Род умбров выбрал ее именно за это. Она не похожа на остальных водяных людей, но ее сородичи решили, что она должна понравиться Оракулу.

И наконец, Угрюм. Он по-настоящему умный и дельный. Его интересует, почему мир устроен так, а не иначе, и он смотрел в лицо смерти. Совсем как сам Роуэн. Род панделлисов выбрал его именно за это. Угрюм не похож на остальных водяных людей, но его сородичи решили, что он должен понравиться Оракулу.

Все трое помогли Роуэну разгадать стихи Орина и изготовить противоядие. Каждый по-своему. Но кто же из них оказался самым хитроумным и проницательным? Кто не боится ходить непроторенными путями? Ведь именно это требуется от предводителя водяного народа.

– Назови имя, – слабым голосом повторила Хранительница. – Ты… должен… сказать. Говори.

Кристалл вспыхнул с новой силой.

С лестницы послышались торопливые шаги, и через водную пелену в пещеру влетел Жемчужник.

– Паруса! – с трудом переводя дыхание, выкрикнул он. – Паруса на горизонте! Им нет числа. И они приближаются. Это зибаки!

21. Избрание

– Почему они приплыли сейчас? – воскликнула Ясинка, – Это же нелогично! Они наверняка видели пламя, возвещающее о конце избрания. Им надо было приплыть раньше, когда Кристалл ослабел и начал меркнуть, а испытание еще не состоялось.

– Говорят, они стали хитроумнее, чем были прежде. Может быть, у них есть какой-то непонятный нам замысел, – мрачно предположил Морелюб. – Или они надеются одолеть нас, прежде чем новый Хранитель соединится с Кристаллом.

– Роуэн! – закричал Жемчужник. – Назови имя! Кристалл угасает!

В тот же миг Роуэн услышал возглас за спиной и обернулся. Силач Джон склонился над Джиллер, а она открыла глаза и, улыбаясь, смотрела на него.

– Я уснула, – проговорила она, – и знаешь, Джон, мне снились такие чудесные сны. – Тут она слегка нахмурилась. – Но где я? И где Роуэн?

Волна радости наполнила сердце Роуэна. Но лишь на миг.

«Мама жива! Она проснулась, и ей хорошо. Но зибаки совсем близко. Надо действовать. Надо назвать имя нового Хранителя. Иначе Кристалл погаснет, и тогда все пропало».

Он повернулся к кандидатам.

– Хранительница сказала, что я должен выбрать самого хитроумного и сообразительного из вас, того, кто не боится ходить непроторенными путями, – поспешно проговорил он. – Она сказала, что Кристалл дарует ему все остальное. – Роуэн посмотрел в горящие глаза Ясинки. – Ты… ты очень хорошая, и ты всегда будешь делать то, что, по-твоему, правильно, – запинаясь, продолжил он, – но твой ум не открыт для нового. Ты слишком привязана к правилам и традициям. Поэтому, хотя я тебя уважаю, выбрать тебя я не могу.

Лицо Ясинки не дрогнуло, но она склонила голову.

Роуэн повернулся к Морелюбу:

– Ты храбрый и сильный, и ты не боишься нового. Но ты часто действуешь слишком поспешно и неосмотрительно, не так, как пристало Хранителю. Я надеюсь, что мы останемся друзьями, но выбрать тебя я не могу.

Морелюб тоже склонил голову. Однако Роуэн успел заметить в его взгляде что-то похожее на облегчение. На мгновение он удивился, но сейчас ему было не до того: главное – завершить избрание.

Он подошел к Угрюму и положил руку ему на плечо. Они посмотрели друг другу в глаза. Долго и испытующе.

«Только бы я не ошибся», – мысленно взмолился Роуэн.

– Ты должен произнести слова, – мягко напомнил Жемчужник.

Роуэн сглотнул:

– Оракул завершил избрание.

Внезапно он почувствовал, как плечо Угрюма напряглось под его рукой.

– Пусть остальные отсюда уйдут.

Угрюм будто одеревенел, и его взгляд сделался бессмысленным.

Обычно невозмутимый Жемчужник, на сей раз с трудом скрывая возбуждение, провел Ясинку и Морелюба сквозь водяную завесу и вернулся назад.

Кристалл слабо замерцал. Раз, другой, третий. Хранительница пошевелилась.

– Двери заперты, и они не откроются до тех пор, пока того не пожелает новый Хранитель, – еле слышно промолвила она. – Надо спешить. Скоро взойдет солнце.

– Угрюм из рода панделлисов, подойди к Кристаллу, – быстро проговорил Жемчужник.

Угрюм будто во сне двинулся к креслу Хранительницы. Он неуклюже протянул руку к слабому сиянию. Роуэн с удивлением посмотрел на пустые глаза водяного человека.

«Глаза того, кто увидел Великого Змея и остался в живых».

«Все правильно, – уверил себя Роуэн. – Я не ошибся. У Угрюма есть все необходимое, чтобы быть достойным Хранителем. Он предназначен для решения этой задачи. Как и Орин, он видел Великого Змея. И после этого он изменился».

Но что-то было не так. Роуэн чувствовал это.

Тем временем рука Угрюма в нерешительности зависла над Кристаллом.

– Соединись с Кристаллом и со мной, – тихо проговорила Хранительница.

«Я тоже видел Великого Змея, – внезапно сообразил Роуэн. – Как и Ясинка, и Морелюб. Но мы-то не изменились. Почему же это произошло с Угрюмом? Что случилось с ним ровно год назад?

„Я не помню этой ночи… Я сильно изменился. Как будто что-то исчезло… или, наоборот, появилось. Не знаю, что именно“.

Что случилось с Угрюмом в Море в ту долгую ночь под светом полной луны? Под светом полной луны…»

– Стой! – Роуэн перехватил руку Угрюма.

Эхо подхватило его возглас и пронзительно разнесло по пещере. Джон и Джиллер вопросительно посмотрели на Роуэна, а Жемчужник вцепился в спинку кресла Хранительницы.

Угрюм медленно повернулся. Он незряче посмотрел сначала на Роуэна, затем на собственную руку, зажатую в его руке.

– Угрюм, ты не мог увидеть Водяного Змея ровно год назад, – с трудом выговорил Роуэн.

– Роуэн, сейчас не до того! – вскричал Жемчужник. – Ради Орина, неужели ты сам не понимаешь?! Хранитель вот-вот умрет. Надо скорее закончить избрание! Зибаки…

Угрюм открыл рот.

– Оракул завершил избрание, – тусклым голосом произнес он. – Пусть остальные кандидаты оставят Хранителя.

У Роуэна мороз пробежал по коже, но он не выпустил руку Угрюма.

– В этом месяце в полнолуние Великий Змей откладывает на острове яйца. Теперь мы точно знаем об этом. Угрюм, ты не мог повстречать его в Море!

– Роуэн! – не выдержала Джиллер. – Отпусти его!

На середину пещеры бросился Силач Джон.

– Роуэн, отпусти его руку, – умоляюще сказал он. – Сейчас это не важно. После он все тебе объяснит.

Но Роуэн понимал, что этот вопрос не терпит отлагательства.

– Ответь мне, Угрюм! – взмолился он. – Что с тобой случилось? Расскажи, что произошло той ночью. Из-за чего ты так изменился? Это был не Великий Змей.

– Великий Змей вынырнул из морской пучины, – пробубнил Угрюм. – Он возвышался надо мной. Глаза его были золотистого цвета, и в них скрывалась древняя тайна.

Роуэн слушал его с ужасом. Угрюм слово в слово повторял то, что говорил на острове. Тем же самым заунывным голосом, словно это был урок, выученный наизусть.

«Сам он верит в то, что говорит, – подумал Роуэн. – Он верит. Но ведь это неправда!»

– Чешуя пылала в лучах заходящего солнца. Он посмотрел на меня, и я понял, что сейчас умру.

– На самом деле ты видел что-то совсем другое! – не выдержал Роуэн. – Кто-то заставил тебя выучить эти слова! – Ужас ледяным обручем сковал сердце Роуэна. – Угрюм! – воскликнул он. – Кто повредил вашу лодку? Кто поджидал тебя в Море? Кто подобрал тебя и продержал всю ночь, а потом отпустил, оставив только ложные воспоминания о случившемся?

Но Роуэн уже и сам знал ответ. Испуганно взглянув на Жемчужника, он понял, что тот тоже догадался, в чем дело. Есть лишь одно объяснение: «Они становятся все хитроумнее…»

– Тебя подобрала зибакская лодка! – воскликнул Роуэн. – В ту ночь зибаки каким-то образом подчинили тебя своей воле. В глубине твоего ума они спрятали тайные приказания и прикрыли их ложными воспоминаниями о Великом Змее. Когда ты вернулся к водяным людям, все заметили, что ты изменился, но не догадались о подлинной причине. Да и как они могли догадаться, если даже ты об этом не подозреваешь.

– Это невозможно, – возразил Силач Джон. – Наставники мальчика должны были заподозрить неладное. Да и сама Хранительница.

– Нет! – не оборачиваясь, сказал Роуэн. – Год назад Кристалл уже ослабел. Никто и не мог ничего заподозрить, потому что тайные приказы должны были выйти на поверхность ума Угрюма, лишь когда будут произнесены определенные слова. – Он пристально посмотрел в ничего не выражающие глаза Угрюма. – Я только что их произнес, верно? Их всегда произносят при избрании: «Оракул завершил избрание».

Угрюм задрожал и вытаращил глаза.

Роуэн ощутил приступ тошноты. Ужасно видеть, что знакомое лицо может измениться до такой степени!

– Я почувствовал, как это произошло, Угрюм. Тогда я не понял, в чем дело, но теперь догадался. В то мгновение ты утратил волю и стал рабом зибаков. Вот почему их корабли появились именно сейчас. Они увидели пламя, возвещающее о том, что избрание свершилось, и поняли, что их час наступил. Они ждут, когда ты подашь им знак, что Кристалл и вся Водяная страна в их власти.

Стон вырвался из груди Жемчужника. Закрыв руками лицо, посланник Хранителя медленно раскачивался из стороны в сторону.

– Жемчужник! – резко сказал Роуэн. – Не трать время попусту! Приведи обратно Морелюба и Ясинку. Живо!

Жемчужник покачал головой.

– Живо! – волнуясь, повторил Роуэн. – Неужели ты не понял? Он не может стать Хранителем! Он всех нас предаст!

– Берегись! – пронзительно закричала Джиллер.

Она первой заметила, что в свободной руке Угрюма блеснуло лезвие.

Джон рванулся вперед и перехватил кинжал, уже занесенный над сердцем Хранительницы. Затем он скрутил Угрюма. С бешеной силой тот сперва вырывался, но внезапно уступил и безвольно повис в руках Джона.

– Оракул завершил избрание, – монотонно проговорил он. – Если он выберет не Угрюма из рода панделлисов, Хранитель должен умереть. Кристалл должен умереть.

– Жемчужник! – закричал Роуэн. – Чего ты ждешь? Приведи…

– Двери заперты, – исполненным отчаяния голосом ответил Жемчужник. – Отомкнуть их может только Хранительница. Но ее уже не разбудишь. Ее уже не вернешь.

– Тогда ты, Жемчужник! – приказал Джон. – Ты сам должен соединиться с Кристаллом. Возможно, тебе этого не хочется. Но лучше уж ты, чем никто.

– Я не могу, – покачал головой Жемчужник. – Кристалл меня не знает. Я умру, как только прикоснусь к нему.

– Что же нам делать?! – в отчаянии воскликнул Роуэн. – Жемчужник, скажи, что нам делать?!

Жемчужник пристально посмотрел на него:

– У нас есть выход. Кроме Угрюма из рода панделлисов только один человек может прикоснуться к Кристаллу и остаться в живых. Только он может соединиться с ним и стать Хранителем водяного народа. И этот человек – ты.