Текст книги "Роуэн и Хранитель Кристалла"

Автор книги: Эмили Родда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

16. Драчливая птица

«Новое перо» – все дело было в этих двух словах.

– Перо кое-что может добавить в эликсир, – сказал Роуэн Ясинке. – На нем сохраняется жир, из-за которого птица не мокнет в воде. Но он есть только на пере, которое недавно выпало из крыла. Видимо, на воздухе жир быстро высыхает.

Все четверо как один посмотрели наверх – а там, над утесом, в тускнеющем небе, пронзительно вскрикивая, птица сражалась с соперником. Из ее крыла выскользнуло перо и, кружась, стало медленно опускаться вниз – прямо в Море.

– Перья летят, только когда птицы дерутся, – заметил Угрюм.

– Мы не сможем вскарабкаться на утес, Угрюм из рода панделлисов, – раздраженно сказала Ясинка. – Руки водяных людей не приспособлены для лазанья по скалам. А Оракул не справится в одиночку.

– Я был бы не в своем уме, если бы отважился на такое, – нехотя согласился Роуэн. – Мне не хватит сил, чтобы туда залезть. Да и руки у меня болят. К тому же я боюсь высоты, так что неминуемо разобьюсь.

Кандидатов это признание нисколько не удивило.

«Ну еще бы!» – сообразил Роуэн. Это Жемчужник был поражен, до чего Роуэн отличается от остальных жителей Рина. Но кандидаты знают о нем все. Наставники предупредили их, что Роуэн не похож на своих сильных и смелых соплеменников.

Роуэн покраснел. Он так до конца и не свыкся с тем, что он не такой, как другие. В который раз за этот день он пожалел, что рядом нет Силача Джона. Он не стал бы тратить время на пустые разговоры: он был бы уже на полпути к вершине утеса.

– Птицы дерутся над Морем, и перья падают в Море, – сказал Угрюм. – Даже если бы мы взобрались на утес, то вряд ли сумели бы поймать перо.

– Ну и что ты предлагаешь? – нетерпеливо спросил Морелюб.

– Надо дождаться, пока птица сама к нам прилетит, – спокойно ответил Угрюм. – Это скоро произойдет, ведь ей нужна рыба.

– Вот тут-то мы ее поймаем, – решительно кивнула Ясинка. – И вырвем у нее перо.

– Да чем же мы ее поймаем? – с трудом сдержал улыбку Роуэн.

– Сетью, ясное дело, – ответила Ясинка. – Чем же еще… Ой! – осеклась она.

– Благодаря твоему эксперименту, Ясинка, сетей у нас, увы, больше не осталось, – усмехнулся Морелюб.

Раздосадованная Ясинка отвернулась.

– Все очень просто, – объяснил Роуэну Морелюб. – Когда птица приблизится к нам, мы не убежим от нее, а, наоборот, вступим с ней в бой.

Роуэн с благодарностью посмотрел на него. Пусть рядом нет Силача Джона – Морелюб хоть в чем-то может его заменить.

– Ты что, спятил, Морелюб из рода фисков? – резко обернулась к нему Ясинка. – Или ты настолько вжился в роль, которой тебя научили наставники? Уж не возомнил ли ты себя тем бесстрашным героем, которых так ценят в Рине?

Еще одно разочарование!

«Морелюб – не Джон, – напомнил сам себе Роуэн. – Он же водяной человек! У них в чести хитрость, а не сила. Правду говорит Ясинка, Морелюб – искусный притворщик!»

Но Морелюб с презрением посмотрел на Ясинку.

– Ты сама спятила, Ясинка из рода умбров, – холодно проговорил он. – Я такой, какой есть. И если нам нужно перо, которое только что выпало из крыла птицы, я готов сражаться, чтобы его добыть.

– У тебя осталась одна здоровая рука, – не унималась Ясинка.

– Значит, ею я и обойдусь, – сказал Морелюб и вытащил нож.

– Птица приближается, – предупредил Угрюм.

Стараясь не обращать внимания на боль в руках, Роуэн схватил палку и помчался к роднику. Угрюм чуть помешкал, затем обнажил кинжал и бросился следом. Ясинка закуталась в свой серебристый плащ и отвернулась.

Роуэн, Морелюб и Угрюм плечом к плечу застыли в ожидании птицы. Она неслась прямо на них, с шумом рассекая воздух.

«Она просто гигантская, – поежился Роуэн, – и когти у нее острые как ножи».

– Отойди, Роуэн! – громко сказал Морелюб. – Мы сами сразимся с ней, а ты попытайся вырвать перо, пока мы…

Его голос потонул в пронзительном злобном крике. Птица была уже над ними. Ее глаза мутно блестели от бешенства. Роуэн отпрянул, и огромное крыло прошумело у него над головой. И тут он внезапно понял, что птица пролетела мимо него и теперь несется на Ясинку, которая, отвернувшись, стоит неподалеку.

– Ясинка! – заорал Роуэн. Она подняла голову и, сообразив, в чем дело, мгновенно распласталась на камне. Птица, громко щелкая клювом, промчалась прямо над ней и, задев ее когтями, взмыла вверх.

Роуэн кинулся к Ясинке, которая уже поднималась на ноги, потирая ушибы и ссадины.

– Что случилось? Почему это она на меня? – дрожащим голосом выговорила Ясинка.

– На нас она вообще не обратила внимания! – выкрикнул Морелюб. – А ведь мы преграждали ей путь к луже.

– Один раз птица уже нападала на Ясинку, а остальных не тронула, – задумчиво проговорил Роуэн.

– Но почему? Почему? – Ясинка испуганно посмотрела вверх и тут же прижала палец к губам. – Она возвращается! И опять летит на меня!

Действительно, высоко в небе птица парила кругами, готовясь к следующей атаке.

– Спрячься в лесу, – велел Роуэн. – А мы попробуем ее удержать.

Ясинка, прихрамывая, заторопилась к деревьям. От быстрого движения ее серебристый плащ надулся и вспыхнул на солнце, и по блестящей поверхности побежали колеблющиеся искаженные отражения скалы, неба, крошечной птицы и огромных Роуэна, Угрюма и Морелюба.

– Ясинка! – что было сил завопил Роуэн. – Снимай плащ! Живо! – Ясинка в недоумении остановилась, но Роуэн уже мчался к ней, призывая за собой остальных. – Твой плащ – он же как зеркало, – объяснял Роуэн, поспешно распутывая завязки. – Когда ты поворачиваешься спиной, птица видит собственное отражение. Но она-то думает, что это ее соперник, и нападает на него.

Теперь Ясинка и сама торопилась избавиться от плаща. Она сбросила его на землю и отскочила в сторону.

Как раз вовремя. Птица была уже рядом.

– Нельзя упускать такой возможности! – воскликнул Угрюм и схватился за край плаща. – Отойди, Ясинка! Морелюб, берись за другой конец!

Морелюб повиновался, и они расправили плащ. Отражение птицы на ткани плаща все увеличивалось, делая серебристую поверхность зеленой. С леденящим душу криком птица обнажила когти. Она бешено махала крыльями. Еще бы! Враг посмел вторгнуться на ее территорию! Он вроде тех, кто иногда появляется в луже, только гораздо больше. Он тоже бьет крыльями и выпускает когти и не собирается отступать.

Хлопая огромными крыльями, птица с клекотом принялась рвать когтями плащ. Угрюм и Морелюб едва удерживались на ногах, стараясь не выпустить его из рук.

Птица чуть отпрянула назад и с новой силой бросилась на мнимого соперника. С замиранием сердца Роуэн заметил, как на землю медленно упало зеленое перо.

– Оставьте плащ! – скомандовал он. – Бросьте его на землю!

Угрюм и Морелюб отшвырнули плащ в сторону. Птица подлетела к нему и торжествующе стала раздирать его на клочки.

Роуэн подполз к перу. Забинтованной рукой он задел за камень, и слезы покатились у него из глаз. Он вытащил из кармана кувшинчик и дрожащими пальцами отвинтил крышку.

 
И новым драчуна пером
Ты все перемешай. Притом
Три раза. Медленно к тому же…
 

Перо было еще теплым. На его гладком острие блестела капля жира. Роуэн окунул перо в голубую жидкость. Затаив дыхание, он принялся медленно ее перемешивать. Раз, другой, третий.

Он поставил кувшинчик на камень и крепко зажмурился, не осмеливаясь посмотреть, получилось ли что-нибудь на этот раз. Но тут же раздались три радостных возгласа, и глаза Роуэна распахнулись сами собой.

Стеклянный кувшинчик сиял изумрудным светом. Зеленым, словно листья на деревьях. Зеленым, словно перья драчливой птицы. Зеленым, как трава, что растет на лужайках Рина.

17. Чудовище из страшных снов

Теперь настало время лечить Ясинку. Она ободрала о камень руки, и птица расцарапала ей плечи и спину.

Ясинка не позволила никому, кроме Роуэна, дотронуться до себя и сидела очень прямо, пока он сквозь разрывы в одежде смазывал ее раны. Должно быть, мазь жгла, но Ясинка ничем не выдавала своей боли.

Угрюм и Морелюб стояли поодаль. Морелюб все поглядывал на небо и наконец сказал:

– Надо как можно быстрее отыскать последний элемент эликсира. Скоро ночь. Уже темнеет.

Роуэн понимал, что все мысли Морелюба устремлены к уходящей из жизни Хранительнице, но сам он мог думать только о маме. Сколько времени прошло с тех пор, как он ее покинул?

– К этому времени избрание должно было завершиться, – проговорила Ясинка. – Оракул должен был огласить имя нового Хранителя.

– Откуда Хранительница знает, что умрет на рассвете? – спросил Роуэн.

– Так было всегда, – ответила Ясинка. – Такова тайная сила Кристалла. Избрание всегда происходит в одну-единственную ночь в году – в полнолуние этого месяца. Ведь именно в этот день Орин обрел Кристалл. Но прежде пламя над пещерой Хранителя всегда вспыхивало еще до заката.

Она с осуждением посмотрела на Роуэна.

– Я не виноват, что осталось так мало времени, – с негодованием ответил Роуэн. – Мы вышли из Рина тотчас, как только нас призвали. И я никого не просил подсыпать моей маме яд.

В ушах у него зазвучали последние строки из стихов Орина:

 
Чудовище из страшных снов
Добавит в зелье каплю яда.
Волшебный эликсир готов.
Прозрачен и открыт для взгляда.
 

Что это за чудовище? Чего Роуэн боялся больше всего? Больше всего на свете он боялся, что не выполнит свой долг. Тогда мама умрет. И он не успеет избрать Хранителя. И Кристалл померкнет. Из-за Роуэна Водяная страна и Рин неотвратимо окажутся под угрозой нападения зибаков. И сам он, и Силач Джон, и Аннад, и все их друзья будут убиты или попадут в рабство. Враги разрушат деревню и разорят прекрасную долину… Сколько раз по ночам Роуэну снились кошмары о гибели Рина!

Но в стихах Орина говорилось вовсе не об этом. Орин имел в виду совсем другой страх, другое чудовище. Ведь Орин был водяным человеком, и загадка предназначалась для его соплеменников.

Роуэн внимательно посмотрел на Угрюма, Морелюба и Ясинку, на их бледные напряженные лица и неподвижные глаза.

– Что вы видите в самых страшных снах? – спросил он.

После короткого замешательства все трое в один голос ответили:

– Великого Змея.

Роуэн тяжело вздохнул. Именно этого он и ожидал, но все равно до последней секунды надеялся…

– Из пасти Великого Змея сочится яд, – сказал Угрюм. – Я думаю, в стихах Орина говорится об этом. Для эликсира нужна капля яда.

Ясинка и Морелюб кивнули.

Повисло тяжелое молчание. На поляне было сумрачно и тихо. Драчливая птица больше не кричала и не прилетала к луже. Должно быть, она уже отправилась спать в свое гнездо.

– А как нам найти Великого Змея? – наконец спросил Роуэн.

Перед глазами у него стояла картинка, которую он рассматривал в Книжном Доме. Она и тогда произвела на него гнетущее впечатление. Но теперь Роуэн буквально оцепенел от ужаса при мысли о том, что ему предстоит встретиться с чудовищем наяву.

– Море кишит змеями, их нетрудно найти, – сказал Морелюб. – Стоит только показаться на берегу после захода солнца, и они тебя сами отыщут.

– А Великий Змей? – настаивал Роуэн.

Ясинка и Морелюб посмотрели на Угрюма.

В ушах у Роуэна зазвучали слова Жемчужника: «И глаза у тебя словно у человека, который увидел Великого Змея и остался в живых. Глубокие и исполненные знания. Очень необычно в твоем юном возрасте. Я знал лишь одного мальчика с таким взором».

Роуэн обернулся к Угрюму и тихо проговорил:

– Ты его видел.

– Да, – не поднимая глаз, кивнул Угрюм.

Роуэн молчал. Он знал, что рано или поздно Угрюм продолжит.

– Это случилось ровно год назад, – наконец сказал Угрюм. – В тот день мы всей семьей вышли на лодке в Море. Было полнолуние – как и сейчас, в ночь избрания. Это был мой прощальный день.

– У каждого кандидата бывает прощальный день, – пояснил Морелюб, заметив недоумение Роуэна. – В этот день он прощается со своими родными и после живет в уединении, видится только с наставниками и корпит над книгами, усердно готовясь к избранию.

– Должно быть, это очень тяжело, – сказал Роуэн, с трудом представив себе, что значит надолго разлучиться со всеми, кого знаешь и любишь.

– Это необходимо, – заметил Морелюб.

– Уединение – важная часть подготовки к роли Хранителя, – добавила Ясинка. – Ведь новый Хранитель лишь однажды выходит наверх и предстает перед народом. Затем он навсегда возвращается в пещеру.

Роуэн содрогнулся.

– Ты хочешь сказать… Хранители больше никогда не покидают пещеру? – запинаясь, проговорил он. – Больше никогда не бывают дома, не встречаются с друзьями, не гуляют на свежем воздухе под открытым небом?

– Роуэн, им этого не нужно, – улыбнулся Угрюм. – Кристалл заменяет им все.

– Они отдают себя служению, – добавил Морелюб.

Роуэн зажмурился. «Это же все равно что быть похороненным заживо! – подумал он. – Теперь понятно, почему Жемчужник сказал, что далеко не каждый мечтает стать Хранителем».

– Ты ничего не понимаешь, – сказал Угрюм. – Это не мучение, а радость.

– Это почетный долг, – заявила Ясинка. – Так было всегда.

Глаза ее сияли.

Роуэн напомнил себе, что это не его забота и не должно ему судить об обычаях водяного народа.

– Угрюм, расскажи о Великом Змее, – попросил он.

– Мы заплыли довольно далеко и уже подумывали возвращаться назад, как вдруг наша лодка дала течь. И не в одном месте, а во многих. Кто-то пробил днище, а потом очень хитро заделал дыры, так что вода начала затекать не сразу, а только когда мы вышли в открытое море.

Угрюм смотрел прямо перед собой. Он никого не обвинял, но Ясинка и Морелюб нахмурились.

– Люди из моего рода не трогали вашу лодку, – поспешно сказала Ясинка.

– Наши тоже, – проговорил Морелюб.

– Так или иначе, лодка потонула, – даже не взглянув на них, продолжил Угрюм. – Мы решили добраться до берега вплавь, но поднялись сильные волны… – Он говорил очень тихо, и Роуэн подался вперед, чтобы слышать его рассказ. – Вскоре я потерял из виду мать, отца и братьев. Из последних сил я держался на воде. А солнце садилось. И тут я услышал звук. Высокий, звенящий. Он доносился со всех сторон. С небес и из глубины Моря. Звук не умолкал и становился все громче. Он заполнил мой слух и проник в мой разум. Я не мог больше думать ни о чем другом. Это было пение Великого Змея.

Роуэн снова вспомнил картинку с лодкой и вопящими людьми. По спине у него побежали мурашки.

Голос Угрюма стал невыразительным и монотонным, как будто он в который раз повторял заученный урок.

– Великий Змей вынырнул из морской пучины. Он возвышался надо мной. Глаза его были золотистого цвета, и в них скрывалась древняя тайна. Чешуя пылала в лучах заходящего солнца. Он посмотрел на меня, и я понял, что сейчас умру.

– Но ты остался жив, – выдохнул Роуэн.

Его сердце неистово билось. Он хорошо себе представлял, что значит наяву встретиться с ночным кошмаром.

– Да, – просто ответил Угрюм. – Тьма поглотила меня. Я не знаю, что было потом. Я не помню этой ночи. Когда я пришел в себя, солнце уже взошло. Я лежал на обломке нашей лодки, и течение несло меня вдоль берега. Мои сородичи заметили меня и вытащили на сушу. Они искали и остальных, но никого не нашли… – Угрюм рассеянно взглянул на Роуэна. – Из всей семьи я остался один. И… с тех пор я сильно изменился. Я это чувствую. Да и остальные тоже это заметили. Как будто что-то исчезло… или, наоборот, появилось. Не знаю, что именно.

– Просто удивительно, что твой род оставил тебя кандидатом! – заявила Ясинка. – Разве у вас не было других, здоровых, которые могли бы занять твое место?

– Конечно, были, – ответил Угрюм. – Я думал, что так и случится. Но мои наставники сочли, что я переменился к лучшему. Я не поглупел, не утратил сообразительности, но стал отличаться от остальных. Наставники решили, что я стал особенным. – Странная улыбка показалась на его губах. – Лишь человек, наделенный магической силой, может увидеть Великого Змея и остаться в живых. Со времен Орина Мудрого это не удавалось никому.

– Кое-кто говорит, что твоя история – ложь от первого до последнего слова, – не выдержал Морелюб. – И придумали ее твои наставники, чтобы произвести впечатление на людей, а главное – на Оракула. Похоже, этим ты сейчас и занимаешься.

Угрюм спокойно посмотрел ему в глаза.

– Как бы я хотел, чтобы все, о чем я рассказал, было неправдой, – проговорил он. – Тогда этот звук и желтые глаза не преследовали бы меня в ночных кошмарах, как, может быть, они будут преследовать теперь и тебя.

«Они будут преследовать теперь и тебя».

Роуэн расправил плечи. Чего бы он ни боялся и сколь бы тяжким ни казался ему груз сомнений, иного пути не было.

– Солнце зашло, – сказал он. – Время на исходе. Нужно отыскать Великого Змея. Как вы считаете, с чего нам начать?

18. Полная луна избрания

– По-моему, это невозможно, – заявила Ясинка. – Только безумец выйдет в Море ночью. Даже на лодке. А у нас и лодки-то нет. Если мы отправимся вплавь, до нас тут же доберутся мелкие змеи. Великого Змея мы так и не увидим.

В небе сияли бесчисленные звезды. В темной воде светился лунный цветок. Волны с грохотом бились о берег.

– Должен быть какой-то выход, – сказал Роуэн, глядя на Угрюма. – Ведь Орину каким-то образом удалось раздобыть четвертый элемент эликсира.

И Роуэн стал повторять про себя историю, которую ему рассказал Жемчужник:

«Тысячу лет назад, в день, когда Орин обрел Кристалл, он повстречал Великого Змея. В этот же самый день всегда происходит избрание.

Орин ловил рыбу. Солнце зашло, и он направился к дому. Великий Змей вынырнул из Моря, опрокинул лодку и погнался за Орином. Орин спасся на острове. Здесь он и нашел Кристалл».

Роуэн нахмурился. Что-то странное почудилось ему в этой истории. Что-то в ней было неправильно. Сперва Роуэн не мог понять, в чем дело, но потом догадался. Орин не мог ловить рыбу в день, когда он обрел Кристалл. Хранительница упомянула, что этот день Орин провел на острове, занимаясь приготовлением противоядия от Смертного Сна!

Что же произошло в действительности? По-видимому, Орин сказал, что отправляется ловить рыбу, желая скрыть свои подлинные намерения. Он не хотел, чтобы кто-то узнал, чем он занимается на самом деле. И разумеется, никто не усомнился в его словах.

Еще бы! Ведь Орин вернулся с Кристаллом, и все только и говорили об этом чуде. А потом Орин стал первым Хранителем. Его прозвали Орином Мудрым, и никому и в голову не приходило не верить его рассказу.

Но до того как Орин обрел Кристалл, он был самым обыкновенным водяным человеком. И тогда история о встрече с Великим Змеем становится еще невероятнее.

Неужели Орин так сильно боялся ночевать на острове, что предпочел выйти в Море ночью? Скорее всего нет. А если бы Орин и пустился в плавание, сумел бы он спастись от Великого Змея? Конечно же нет! Мысли Роуэна так и неслись. Значит, и эта часть истории – неправда: Орин не покидал на закате остров. Он не мог повстречаться с чудовищем в Море. Да вообще видел ли Орин Великого Змея? Конечно, видел. Ведь яд Змея – составная часть эликсира. Значит… значит, произошла очень странная вещь. Непонятно как, но Орин повстречал Змея на суше. На острове. Может быть, даже…

– Посмотри на луну, – тихо сказал Угрюм.

Громадная полная луна поднялась над деревьями.

Спокойная, белая и холодная, она медленно плыла в сероватом небе, словно цветок в глубине темной воды.

– Полная луна избрания, – проговорила Ясинка.

И в это мгновение они услышали странный звук, словно по земле ползло что-то тяжелое. Шум доносился со стороны лесной тропы и неуклонно приближался.

– Что это? – выдохнул Морелюб.

Угрюм на мгновение замер.

– Бежим! – заторопил он остальных. – Надо спрятаться!

Они бросились прочь от скалы и затаились среди деревьев на краю леса.

Звук все нарастал. Шорох листьев, треск кустов папоротника, ломавшихся под неимоверной тяжестью, – и вот уже Великий Змей выполз на поляну, оставив за собой расчищенную тропу, как это происходило и в прежние годы. Морская вода все еще стекала с его драконьей головы. Желтые глаза мутно блестели. Золотая чешуя сияла в лунном свете. Гигантское, словно надутое туловище извивалось кольцами.

Ужас обуял Роуэна. Но он опустил руку в карман и вытащил драгоценный кувшинчик. Осталось раздобыть последний элемент эликсира, и мама спасена. Всего лишь одна капля…

– Что он здесь делает? – испуганно прошептала Ясинка. – Зачем он выполз на сушу? Морская глубина – вот его царство. Так было всегда.

– Скорее всего он приползает сюда раз в году, – предположил Роуэн. – Так было всегда, просто никто не знал, что здесь происходит. Ведь для водяных людей остров закрыт.

В воздухе был разлит тяжелый аромат лунного цветка. Великий Змей медленно полз, с трудом передвигаясь по камням.

– Он ищет нас! – с дрожью в голосе воскликнул Морелюб.

– Нет, – сказал Роуэн, – он и не подозревает, что мы здесь. Ему нужно другое: он ищет подходящее место. Смотри.

Змей добрался до родника на вершине скалы. Желтые глаза уставились на лунный цветок в покрытой рябью воде. Затем Великий Змей поднял голову и посмотрел на луну. Он раскрыл пасть и издал таинственный вибрирующий звук, способный пронзить человека насквозь.

Угрюм обхватил голову руками и тихонько застонал. Ясинка крепко зажмурилась. Но Морелюб не отрываясь смотрел, как чудовище сворачивается кольцами вокруг родника.

– Змей откладывает яйца, – догадался он.

– Да, – подтвердил Роуэн. – Как гигантские черепахи в ваших морях. Как киррианский червь, яйца которого вы собираете каждой весной. Змей живет на глубине, но яйца кладет на суше. На этом самом месте. Здесь Орин его и нашел.

Действительно, Змей откладывал яйца. Они серебристо сияли в лунном свете. Кончиком хвоста он сметал каждое яйцо в родник, и оно уходило под воду и мягко опускалось на песчаное дно.

– Лучшего места и не придумаешь, – с восхищением проговорил Роуэн. – Здесь никто не осмелится к ним прикоснуться. А скорлупки у яиц, наверное, крепкие, как кремень. Даже рыбешки их не прокусят.

Теперь Ясинка и Угрюм тоже смотрели на Змея.

– Но когда они вылупятся… – начала Ясинка.

– Когда они вылупятся, рыбешек будет уже гораздо меньше, – тихо сказал Роуэн. – Драчливая птица многих успеет выловить.

– Оставшиеся нападут на змеенышей, – продолжал Угрюм, – и многих погубят. Но кое-кто все-таки выживет, всплывет на поверхность, вылезет из родника, по тропе доползет до берега и уйдет в Море.

– А скорлупки останутся. Постепенно они изотрутся в серебристый песочек, – добавил Морелюб. – Уму непостижимо, клянусь Орином!

Он зачарованно смотрел на родник, позабыв о страхе.

– Если бы не драчливая птица, здесь расплодилось бы столько рыбешек, что они смогли бы сожрать всех змеенышей, – прошептал Роуэн. – А если бы птица не защищала родник от соперников, в нем не осталось бы ни единой рыбешки. Тогда расплодилось бы столько змей, что они заполнили бы собой все Море и уничтожили бы в нем все живое.

– В морях не осталось бы рыбы, – подтвердил Угрюм. – И у водяных людей не было бы ни еды, ни масла для светильников, ни кожи для одежды и обуви. Даже при свете дня мы не отваживались бы плавать на лодках, потому что голодные змеи способны на все. Тогда бы наш народ вымер. Да и змеи в конце концов – тоже. Ведь вместе мы составляем единое целое.

– Чепуха! – нахмурился Морелюб. – Пусть птицы едят рыбешек, а рыбешки едят змеенышей. Но зачем нужно замыкать круг? Если мы каждый год будем приходить на остров и уничтожать все яйца Великого Змея, наши моря станут безопасными. Мы сможем днем и ночью ловить рыбу – и улов будет гораздо больше, чем сейчас! Мы сможем продавать ее в другие земли и этим накормим массу народу!

– Орин запретил нам ходить на остров, Морелюб из рода фисков, – строго сказала Ясинка. – Змеи испокон веку жили в морях. Так было всегда.

Для Ясинки этого было достаточно. Но Морелюб считал иначе.

– Да почему же нам нельзя уничтожить всех змей?! – воскликнул он, – Зачем они нужны? Из-за них мы не можем ловить рыбу, когда нам вздумается.

«Неужели ты не понимаешь? – подумал Роуэн. – Это же очевидно. Ты же сам все только что объяснил».

Но он не произнес ни слова. Вместо этого он поднялся на ноги. Его била дрожь, но он знал, что надо делать. Роуэн открутил крышку кувшинчика и сделал шаг вперед.