Текст книги "Роуэн и Хранитель Кристалла"

Автор книги: Эмили Родда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

7. Хранитель Кристалла

Винтовая лестница казалась нескончаемой, и вскоре Роуэн потерял счет ступеням. Было ясно, что он уже глубоко под землей, ниже, чем морское дно. Мягкое сине-зеленое сияние освещало путь. Кругом высились каменные стены, и ступени под ногами у Роуэна, твердые и холодные, тоже были из камня. Раздавался монотонный стук капель. Пахло морем и водорослями.

С каждым шагом в Роуэне росло чувство, что им овладевает неведомая сила. Ноги ступали помимо его воли. Ему казалось, будто он попал в невидимую сеть и она тянет его сквозь воду.

Волна страха обуяла Роуэна, вытеснив остальные мысли и чувства. Он задрожал и изо всех сил схватился за перила, так что от напряжения побелели костяшки пальцев. Он хотел исчезнуть, слиться с холодным камнем. Хотел броситься назад, под открытое небо. Но продолжал спускаться вниз.

– Не бойся, Роуэн. Ты чувствуешь силу Кристалла. Иди смело – он не опасен. И твоя мать со мной рядом.

Глубокий голос неожиданно прозвучал в голове Роуэна. И страх исчез, словно его смыло прочь. Остались лишь печаль и стыд.

«Там мама! – подумал Роуэн. – Как я мог забыть об этом? Как я мог хоть на мгновение замешкаться?!»

Однако в глубине души он продолжал бояться. Крепко вцепившись в перила, чтобы не споткнуться, он двинулся дальше. Сине-зеленое сияние усилилось. Стук капель стал громче.

Наконец Роуэн заметил, что приближается к концу лестницы. Впереди была стена из сияющего камня, а в ней сводчатый проход, словно занавешенный падающими каплями, которые блестели в исходившем из пещеры свете.

– Мы здесь.

Но Роуэн и сам понимал, куда идти. Он ощущал мощь Кристалла, исходившую из пещеры.

Вот и последняя ступенька. Двумя шагами Роуэн пересек водяную завесу. Ледяные соленые капли мягко зашлепали по его лицу, затекли в глаза, заструились по волосам. Затем под ногами захрустел песок. Роуэн поднял глаза. Сквозь пелену он увидел яркий свет и мерцающие каменные стены, по которым текла вода.

– Еще раз добро пожаловать, Оракул из Рина.

Теперь голос звучал наяву. Шелестящее эхо разнеслось среди влажных стен, снова и снова отражаясь от них, пока наконец каждый угол в пещере не заполнился звуком. Не в силах понять, где находится тот, кто с ним говорит, Роуэн протер глаза и ошеломленно огляделся вокруг.

Все пространство пещеры было окутано сине-зеленым свечением, и от этого воздух напоминал глубокую прозрачную воду, освещенную солнцем. Свет исходил из центра комнаты, но Роуэн туда даже не взглянул, потому что увидел Джиллер, лежащую у стены на скамье, покрытой серебристой тканью.

Роуэн бросился к маме и упал на колени у ее изголовья. Джиллер лежала неподвижно, с закрытыми глазами. Руки ее были холодными. Но, склонившись к ее лицу, Роуэн почувствовал слабое дыхание, словно она спала.

«Она спит и видит сны. И каждый сон все дальше уносит ее от берегов жизни».

– Мама, – прошептал он, – это я, Роуэн.

Капли воды с его лица упали на щеку Джиллер.

Он их смахнул.

Бледные губы чуть раздвинулись в слабой улыбке. Сердце у Роуэна забилось сильнее. Она его слышит! Он крепко сжал мамину руку.

– Просыпайся! – взмолился Роуэн. – Не поддавайся сну. Надо побороть яд. Ведь ты сильная! Ты должна жить! Ради Аннад! Ради Джона! И ради меня!

Джиллер едва заметно нахмурилась. Веки ее дрогнули.

– Не нарушай ее покоя, Роуэн, – прошелестел голос. – Она не сможет проснуться. Попрощайся с ней и оставь ее. Теперь ты Оракул.

Роуэн обернулся. Исполненные гнева слова замерли у него на губах, когда он встретился с говорившей взглядом.

Хранительница Кристалла неподвижно сидела в центре комнаты, окруженная ярким светом.

Она не была похожа на пожилых людей в Рине, и Роуэн сразу понял, что никогда не видел кого-либо сравнимого с ней по возрасту. Хранительница была до того маленькой, ссохшейся и увядшей, что ее фигура едва виднелась на фоне кресла.

А какие у нее были глаза! Огромные на крошечном лице. В них словно светилась вековая мудрость, но еще явственнее в них читались усталость и неизбывная жажда покоя. «И не такое я видела, – казалось, говорили глаза Хранительницы. – И не такое знаю. Но я устала. Безумно устала…»

Маленькие ручки с почти прозрачными перепонками между пальцами бережно обхватывали источник света – огромный сияющий кристалл, лежавший у нее на коленях. Теперь Хранительница медленно склонилась к нему. Свет хлынул ей в лицо, и она прикрыла глаза, словно нежась в тепле его лучей.

– Кандидаты ждут тебя, Роуэн из Рина, – сказала она. – Избрание больше откладываться не может. Мой час уже близок.

Роуэн почувствовал, что его сотрясает дрожь.

– Один из кандидатов отравил мою мать, – прерывающимся голосом произнес он.

– Все может быть, – ответила Хранительница.

– Кто именно?

– Я не знаю. Кристалл меркнет. Я уже не вижу, что происходит на острове. И я не могу читать мысли тех, кого с детства учили таиться. Твою мать отравили старинным зельем, оно называется Смертный Сон. В последний раз его использовали много веков назад. Этот яд убивает медленно, но верно. Вот и все, что я могу тебе сказать.

«Род миррилов. Люди из этого рода знали толк в ядах. – Внезапно Роуэн будто вернулся в Рин и там, сидя под Школьным Деревом, слушал рассказ Тимона о трех родах водяных людей. – Род миррилов. Люди из этого рода знали толк в ядах. А для каждого яда…»

Шепчущий голос прервал его мысли:

– Роуэн! Слушай меня! Время на исходе. Ты должен завершить избрание.

– Но как?! – воскликнул Роуэн. – Как я могу это сделать, если я знаю, что один из кандидатов – убийца? В то время, когда моя мать лежит здесь и уходит из жизни?

– Ты сможешь, потому что ты должен. Как делали это твои предки, – сказала Хранительница. – А до них – Оракулы из рода миррилов. Так было всегда.

В ожидании решения она сгорбилась над Кристаллом.

– Если что-то было всегда, это вовсе не значит, что так оно и будет продолжаться! – выпалил Роуэн, сам до конца не осознавая, что говорит.

Хранительница глубоко вздохнула и медленно открыла глаза.

Роуэн оглянулся и посмотрел на маму, неподвижно распростертую на своем ложе. Он знал, что она бы ему на это ответила. Она бы велела быть сильным. Превозмочь боль и исполнить свой долг. Как поступила ее бабушка. Как поступила бы она сама. Как это делали прежние Оракулы.

Хранительница прочитала мысли Роуэна.

– Да, – подтвердила она. – Ты должен быть сильным.

Роуэн посмотрел ей прямо в глаза.

– Я буду сильным, Хранитель Кристалла, – пообещал он. – Я буду сильным, но по-своему.

Ему показалось, что в глазах Хранительницы блеснула искорка, словно последний уголек в потухшем костре. Кто знает, был ли это гнев? Или удивление? Или… что-то совсем иное, что невозможно объяснить словами. Лицо Хранительницы при этом оставалось неподвижным.

– Для Смертного Сна должно существовать противоядие, – сказал Роуэн.

Хранительница покачала головой:

– Твоей матери ничем уже не поможешь.

Она вновь склонилась над Кристаллом.

Роуэн сжал кулаки. Он чувствовал, что она лжет. Он опять вспомнил слова Тимона: «Род миррилов. Люди из этого рода знали толк в ядах. Они придумали тысячу и один смертельный яд, а для каждого яда – особое противоядие».

У каждой загадки должна быть отгадка. А для каждого яда – противоядие.

Но как заставить Хранительницу рассказать об этом? Она думает лишь об избрании. И о том, что нужно спешить. Ей не хочется тратить драгоценное время на поиски лекарства для Джиллер. Хранительница стара и премудра, но все равно она ничем не отличается от остальных водяных людей.

«Одна жизнь ничего не стоит», – сказал Жемчужник на площади в Рине.

Так заведено у водяных людей.

Но старая Ланн ответила ему: «Это ваше мнение, но мы с ним не согласны».

– Мы с этим не согласны, – прошептал Роуэн.

Кристалл засверкал. Послышался скрежет, как будто кто-то открывал дверь.

– Я призвала кандидатов, – сказала Хранительница.

Она подняла голову и откинулась на спинку кресла.

И Кристалл снова засиял. Лицо Хранительницы не дрогнуло, однако Роуэну показалось, будто она созерцает что-то за пределами пещеры.

– Сюда идет твой друг, садовник Джон, – сообщила она. – Нельзя впускать его в пещеру. Он исполнен печали и гнева. Он хочет отомстить за смерть твоей матери.

– Мама не умерла! – воскликнул Роуэн.

Эхо подхватило его слова: «Не умерла… Не умерла…»

Джиллер пошевелилась на своем ложе.

Из глубины пещеры донесся шум.

– Войдите, – сказала Хранительница.

Три человека застыли в проходе. Один в серебристых одеждах, другой – в голубых, третий – в зеленых.

Роуэн с удивлением уставился на них. Он ожидал, что кандидаты будут по крайней мере одного возраста с его матерью и Силачом Джоном, а они оказались гораздо моложе. Но затем Роуэн вспомнил, что Кристалл исполнен вековой мудрости водяного народа. Возраст и жизненный опыт кандидатов не имеют значения, главное – выдержать испытания, придуманные самим Орином. К этим испытаниям кандидаты готовились всю жизнь. Значение имеет лишь сообразительность кандидатов. И их решимость.

«А еще важно желание победить и, судя по всему, склонность к убийству, – беспощадно подумал Роуэн, с отвращением разглядывая застывших в дверях кандидатов. – Один из вас решил убить мою маму. И он считает, что это ему удалось. Не знаю, кто ты, но я расстрою твои планы! Я не сдамся. Я тебя перехитрю! И даже Хранитель Кристалла меня не остановит».

8. Кандидаты

– Ясинка из рода умбров, – провозгласила Хранительница.

Женщина в серебристых одеждах выступила вперед и поклонилась. По меркам водяных людей она была высокого роста. Сверху вниз она спокойно смотрела Роуэну в глаза.

– Приветствую тебя, Оракул из Рина, – негромко произнесла она. – Судьба водяного народа в твоих руках.

«Это ты? – подумал Роуэн, пристально глядя в ее решительные светло-зеленые глаза. – Смогла бы ты, Ясинка, так спокойно смотреть на меня, если бы это ты отравила мою маму? Очень может быть. Я слышал, умбры искусны в обмане. Скользкие, словно угри в речном иле. Ты поняла, что моя мама решительная и здравомыслящая – ее вокруг пальца не обведешь. Ты решила, что гораздо легче будет справиться с молодым Оракулом – робким мальчиком вроде меня?»

– Морелюб из рода фисков, – монотонно прозвучал голос Хранительницы.

Теперь человек в зеленом поклонился и повторил слова Ясинки. Он был еще выше ростом и выглядел очень сильным. Морелюб стоял прямо, вытянув руки по швам, но говорил негромко. Взгляд его так и метался с кресла Хранительницы на неподвижную фигуру Джиллер и обратно.

«Или это ты во всем виноват, Морелюб из рода фисков? – подумал Роуэн. – Не потому ли ты боишься посмотреть на меня? Может быть, ты решил, что Оракулу-женщине Ясинка должна приглянуться больше, и поэтому подсыпал маме яд? Или ты избегаешь моего взгляда, потому что разочарован? По-твоему, мама должна была выбрать тебя, и ты теперь жалеешь, что я заступил на ее место?»

– Угрюм из рода панделлисов, – сказала Хранительница.

Теперь настал черед человека в голубых одеждах. Тот же поклон. Те же слова. Угрюм выглядел моложе остальных кандидатов. Он был утонченнее и меньше ростом, и глаза его казались темнее, глубже и загадочнее.

Внезапно Роуэн вспомнил слова Жемчужника. Тот странным взглядом посмотрел на него и промолвил: «„Глаза у тебя словно у человека, который увидел Великого Змея и остался в живых. Глубокие и исполненные знания. Очень необычно в твоем юном возрасте. Я знал лишь одного мальчика с таким взором“.

Не ты ли, Угрюм, тот самый мальчик, о котором говорил Жемчужник? – подумал Роуэн. – Ты ведь с ним из одного рода. Жемчужник приметил во мне что-то напомнившее ему о тебе. Может быть, об этом знают и другие люди из вашего рода? Может быть, они и тебе рассказали об этом? Уж не кажется ли им, что ты скорее придешься мне по душе, чем моей маме? Что, вероятнее всего, я выберу тебя? И поэтому?..»

– Оракул готов, – объявила Хранительница. – Сейчас он соединится с Кристаллом, а затем вы вернетесь на остров и избрание начнется заново.

Кандидаты склонили головы.

«Соединиться с Кристаллом? – подумал Роуэн. – Что бы это значило? Может быть, это возможность узнать то, что мне нужно?» Он почувствовал слабый проблеск надежды.

– Имейте в виду, – предостерегающе добавила Хранительница, – если с мальчиком что-то произойдет, как это случилось с его матерью, времени на третью попытку уже не будет. – Она повернулась в кресле и внимательно посмотрела на кандидатов. – Кристалл меркнет, – хрипло проговорила она, переводя взгляд с одного кандидата на другого. – Скоро я умру. И если в момент моей смерти новый Хранитель не будет стоять рядом со мной, чтобы принять от меня мудрость Кристалла и обновить его силу, Кристалл тоже умрет. Опять разгорится вражда между родами, и некому будет защитить наших людей от зибаков, когда те приплывут к нашим берегам. А они не замедлят это сделать. Тогда мы потеряем все и погибнем.

«Погибнем, погибнем, погибнем…» – подхватило эхо.

Кандидаты слушали серьезно и молча.

– Дай руку, Оракул из Рина, – сказала Хранительница.

Роуэн колебался. Сердце гулко стучало в груди, и он с трудом заставлял себя сохранять внешнее спокойствие.

– Скажи мне, зачем я должен это сделать, – спокойно проговорил он.

И снова что-то забрезжило в глазах Хранительницы. «Гнев? – подумал Роуэн. – Или… радость?»

– Кристалл должен познакомиться с тобой, – объяснила она, – и сделает это, если ты возьмешь меня за руку. Только тогда он признает тебя Оракулом. Поторапливайся. Садовник Джон уже рядом. Нам надо закончить прежде, чем он ворвется сюда.

Роуэн сделал шаг вперед. Он изо всех сил сосредоточился, стремясь скрыть свои помыслы и выжидая удобный момент.

«Я буду сильным, но по-своему».

Он протянул руку и ощутил мягкое прикосновение влажных прохладных пальцев Хранительницы, а затем почувствовал странное покалывание.

Роуэн закрыл глаза и крепко сжал руку. И тут же все вокруг завертелось, и он полетел, глубоко погружаясь в океан воспоминаний Хранительницы.

Странные видения.

Яркий солнечный свет. Тихий плеск волн. Белая пена с шипением оседает на золотом песке. Беззаботный смех ребенка. Дети играют, барахтаясь в воде. Много-много лет назад…

Учеба, наставники, книги. Бессонная ночь над страницами в меркнущем свете свечи. Кристалл сияет ярче, чем солнце. Манит к себе. Мир сжался до размеров подземной пещеры…

В испуге Роуэн попытался выбраться, спастись, и от этого еще глубже погрузился в самые давние воспоминания.

Древнее Море. Ужасные извивающиеся чудовища затаились под водной гладью… Великий Змей навис надо мной. По капле сочится яд…

Яд. Роуэн ухватился за это слово и попытался остановить круговорот видений. Он сосредоточился на одном: Джиллер. Моя мама. Ее отравили. Она лежит неподвижно. Спит. И жизнь покидает ее. – Роуэн уцепился за этот образ. – Смертный Сон.

– Скажи мне, как спасти мою мать, – потребовал он. – Отвечай, Хранитель.

– Кристалл меркнет… Я так устала… нет времени.

– Отвечай!

Внезапно что-то отступило, и перед глазами Роуэна появился ответ. Он увидел в чьих-то перепончатых руках кувшинчик, до половины заполненный серебристой жидкостью. А затем прямо на глазах у Роуэна жидкость изменила цвет – она стала небесно-голубой. Голубой цвет превратился в зеленый. А потом жидкость стала прозрачной. Роуэн услышал голос:

 
Твой друг из сонной пустоты
Вернется, коль смешаешь ты
Горсть серебристой глубины
И слезы горькие луны —
Сорви ее в голодной луже.
И новым драчуна пером
Ты все перемешай. Притом
Три раза. Медленно к тому же.
Чудовище из страшных снов
Добавит в зелье каплю яда.
Волшебный эликсир готов.
Прозрачен и открыт для взгляда.[1]1
  Перевод стихов А. Егорушкиной.


[Закрыть]
 

Со вздохом облегчения Роуэн высвободил руку и отпрянул от Хранительницы. У него кружилась голова, а рука горела.

Он медленно открыл глаза и оказался в темноте, в которой лишь изредка мелькали цветные пятна.

Наконец к нему вернулось зрение и он увидел, что Хранительница привалилась к спинке кресла. Глаза ее были закрыты. Мутно мерцал Кристалл. Позади кресла стояли Ясинка, Морелюб и Угрюм и с ужасом смотрели на Роуэна.

– Что ты сделал? – выдохнул Морелюб.

– То, что должен был сделать, – ответил Роуэн.

Его слова прозвучали уверенно, но чувствовал он себя совсем иначе. Его ноги дрожали, как у новорожденного букшаха. Рука, которой он касался Хранительницы, пульсировала и горела.

Веки Хранительницы дрогнули и приоткрылись.

– Хранитель… – начала было Ясинка, но старуха смотрела только на Роуэна.

– Чего ты хочешь? – резко спросила она.

Но Роуэн не успел ответить, потому что в то же время с лестницы донесся глухой топот и сквозь завесу падающих капель в пещеру ворвался Джон.

Он быстро огляделся, а затем бросился к Джиллер и склонился над ней. Он схватил ее руки, прижал их к груди и позвал ее по имени. Джиллер даже не пошевелилась.

Джон повернулся к Роуэну. Лицо его было зловещим.

– Она предупреждала меня об опасности, а я так до конца и не верил, – произнес он. – Мне казалось, что с Джиллер ничего плохого произойти не может. Роуэн…

– Джон, все будет хорошо, – тихо сказал Роуэн. – Существует противоядие. Хранительница только что мне его показала.

Из-за кресла послышался потрясенный вздох.

Роуэн тут же обернулся. Ясинка? Морелюб? Угрюм? Он не мог сказать наверняка.

– Мама не умрет. Я этого не допущу, – отчеканил Роуэн.

Он говорил это и самому себе, и всем, кто находился рядом с ним.

– Надо продолжить избрание, – настойчиво сказала Хранительница.

Роуэн повернулся к ней.

– Нет! – отрезал он, но в эхе, разлетевшемся по пещере, он услышал, что голос его дрожит. – Мне очень жаль, но избрание придется отложить. – Роуэн чувствовал на себе ошеломленные взгляды Джона, Ясинки, Морелюба и Угрюма, но сам он смотрел только на Хранительницу. – Я знаю, что время не терпит, – продолжил он. – Но прежде всего нужно раздобыть противоядие. Хранитель, дай мне его. Или подскажи, как его найти. Я должен спасти маму. Для меня это важнее всего.

9. Стихотворение Орина

– Роуэн из Рина, ты обещал мне, что будешь сильным, – гневно произнесла Хранительница. – Я позволила тебе соединиться с Кристаллом, и он признал тебя Оракулом. Ты меня обманул.

– Я сказал, что буду сильным, но по-своему, – ответил Роуэн, безуспешно стараясь говорить спокойно и твердо. Ноги его дрожали так сильно, что он чуть не падал. – Ты должна объяснить мне, как я могу спасти мою мать.

– Говорю тебе, это невозможно! – Хранительница обхватила Кристалл руками, словно надеясь отыскать в нем поддержку. Но Кристалл лишь слабо поблескивал. – Скажите ему! – велела она кандидатам, но те недоуменно молчали. Хранительница глубоко вздохнула. – Объясняю тебе: этот яд не использовали со времен рода миррилов.

Роуэн посмотрел на Джона. Тот отошел от Джиллер и теперь, сжав кулаки, стоял рядом с Роуэном. Роуэн знал, о чем думает Джон. Раз яд такой редкий, нетрудно будет узнать, откуда он взялся. Просто надо выяснить, какой род разгадал тайну Смертного Сна и изготовил зелье.

Но Роуэну сейчас было не до мести.

– Хранитель, противоядие существует, – повторил он. – Я его видел. Серебристая жидкость превратилась в голубую, затем в зеленую, а потом стала прозрачной. Я видел кувшинчик в руках водяного человека.

Твердый взгляд Хранительницы не дрогнул.

– Это был Орин, – сказала она.

– Орин, – прошептала Ясинка.

Морелюб прижал палец к губам. Один Угрюм остался невозмутимым.

– Орин занимался приготовлением противоядия для Смертного Сна в тот самый день, когда он обрел Кристалл, – продолжила Хранительница. – Вот что ты увидел в моих мыслях, Оракул из Рина. Ты увидел воспоминания Орина. Последнюю каплю эликсира из того кувшинчика мы истратили пять столетий назад. Больше его нет.

«Нет, нет…» – зашевелилось эхо.

– Значит, нужно приготовить его заново, – твердо сказал Роуэн. – Ведь если это были руки Орина, значит, слова тоже произнес он.

– Какие слова, Роуэн? – воскликнул Силач Джон.

Все трое кандидатов подались вперед. Даже невозмутимая Ясинка. Даже отрешенный Угрюм.

– Указание, как изготовить противоядие, – ответил Роуэн и начал читать стихи вслух. Ему даже не пришлось их припоминать – строки словно врезались в его память.

 
Твой друг из сонной пустоты
Вернется, коль смешаешь ты
Горсть серебристой глубины
И слезы горькие луны —
Сорви ее в голодной луже.
И новым драчуна пером
Ты все перемешай. Притом
Три раза. Медленно к тому же.
Чудовище из страшных снов
Добавит в зелье каплю яда.
Волшебный эликсир готов.
Прозрачен и открыт для взгляда.
 

Ясинка недоверчиво хмыкнула.

– И что все это значит? – проговорил Морелюб.

Глаза Угрюма заблестели.

– Орин зашифровал свои указания, – сказал он.

– Да, – подтвердила Хранительница. – И я знаю все его тайны. – Тут она повернулась к Роуэну. – По завету Орина я не имею права объяснить тебе смысл стихотворения, – холодно сказала она. – Но поверь мне, даже если бы я назвала тебе все составные части эликсира, ты все равно не сумел бы их раздобыть. Противоядие сделать невозможно.

– Возможно, – упрямо произнес Роуэн. – И нужно.

Кристалл засиял, и Роуэн почувствовал, как что-то давит на него, влезает в его мысли. Он отчаянно пытался вырваться, перебороть неведомую силу.

– Хранитель, тебе не удастся меня покорить, – с трудом проговорил он. – Ты не заставишь меня передумать. У тебя слишком мало сил.

– Нет времени! – свистящим шепотом сказала Хранительница. – Твой замысел нелеп, мальчишка из Рина. Если бы изготовить противоядие было так просто, как ты думаешь, оно бы уже было у меня, а твоя мать уже пришла бы в себя. Я вовсе не бездушная карга. Я бы вылечила Джиллер, будь это в моих силах. Но эликсир против Смертного Сна делается из крайне редких вещей – достать их почти невозможно. Ты никогда не раздобудешь их в одиночку. Никогда…

– Он будет не один, – вмешался Джон. – Я ему помогу.

Он стремительно шагнул на середину пещеры и встал рядом с Роуэном, возвышаясь над Хранительницей. Рядом с ним она казалась маленькой и хрупкой, как ребенок. Однако она ничуть не испугалась и отрицательно покачала головой.

– По завету Орина остров закрыт для всех, кроме Хранителя, – сказала она. – Оракул и кандидаты допускаются на него только на время избрания. И не пытайся туда пройти, садовник Джон. За это ты поплатишься жизнью.

Помрачнев еще сильнее, Джон взглянул на бледную и неподвижную Джиллер:

– Есть вещи, которых я боюсь больше, чем смерти.

– Я тоже, – согласилась Хранительница. – Я не могу нарушить своего обета, Джон, поэтому я не пущу тебя на остров. На это у меня силы хватит.

– Ну что ж, тогда Роуэн пойдет один, – жестко проговорил Джон. – Он пойдет, а мы будем ждать здесь. Ты говоришь, что один он не справится. Значит, не справится. И не изберет нового Хранителя. Тогда Джиллер умрет. И ты умрешь. И навсегда померкнет Кристалл. Этим твой обет не будет нарушен?

– Ты убедительно рассуждаешь, человек из Рина, – слабо улыбнулась Хранительница. – Но на острове тебе не бывать.

В пещере воцарилось молчание, нарушаемое лишь звуком струящейся воды.

И тут Роуэн понял, что он должен делать. У него просто не было другого выхода. Ему нужна помощь, и он знал, где ее найти. Он взглянул на кандидатов, застывших за креслом Хранительницы. И впервые за все время он обратился прямо к ним, стараясь скрыть страх и недоверие:

– Ясинка из рода умбров, Морелюб из рода фисков, Угрюм из рода панделлисов, для вас остров не закрыт. Вы мне поможете?

Роуэн ожидал, что они с готовностью согласятся. Все-таки он Оракул, и каждый из них должен лезть из кожи вон, стараясь ему понравиться и убедить его в том, что Джиллер отравил кто-то другой. Но кандидаты неуверенно смотрели на Хранительницу и явно не собирались поступать против ее воли.

А Хранительница замерла, склонившись над Кристаллом.

– Хорошо, – наконец произнесла она безжизненным голосом. – Будь что будет. Но я хочу предупредить тебя. На рассвете моя жизнь завершится. И если к этому времени не будет избран новый Хранитель, Кристалл умрет вместе со мной.

– Я вернусь вовремя и завершу избрание, – прошептал Роуэн. – Я обещаю.

– Не сомневаюсь, что так ты и собираешься поступить, – сказала Хранительница. – Ты вернешься… если это будет в твоих силах. Ты выбрал опасный путь, Оракул из Рина. Он опасен и для тебя, и для водяного народа, и для всех окрестных земель. Быть может, уже сейчас к нашему берегу на всех парусах мчатся корабли зибаков. Зибаки наверняка прослышали о том, что Кристалл меркнет. Их шпионы повсюду.

– Да ведь угроза нападения была велика и во время предыдущих избраний, – пересохшими от волнения губами сказал Роуэн.

Хранительница взглянула на свои пальцы, сквозь которые светился Кристалл.

– Но всего лишь раз страшная опасность грозила самому Кристаллу. Триста лет назад, когда был истреблен род миррилов. Тогда Лит, твой далекий предок, на себя и своих потомков принял тяжкое бремя Оракула и этим ради общего блага спас Кристалл. – Хранительница подняла глаза. – Ты очень похож на Лита, Роуэн из Рина, – проговорила она. – Поразительно похож. Странно становится при мысли, что он спас Кристалл, а ты можешь его погубить.

Роуэн похолодел. Он повернулся к Джону, который смотрел на него очень серьезно. На миг решимость Роуэна ослабла, но затем он перевел взгляд на Джиллер и понял, что он просто не в состоянии поступить иначе.

Морелюб беспокойно переминался с ноги на ногу.

– Пора идти, – настойчиво позвал он. – Солнце уже клонится к закату. Не стоит упускать светлое время.

Роуэн обратился к Джону.

– Ты приглядишь за Звездочкой, пока меня не будет? – спросил он.

Силач Джон кивнул. Затем он порылся в карманах и вытащил кожаный мешочек, а из него достал маленький сияющий кувшинчик из хрусталя со сверкающей серебряной крышечкой в виде расправившей плавники рыбы.

– Я купил его для Джиллер, – пояснил Джон. – Прямо перед тем, как Жемчужник сообщил мне о том, что случилось. Смотри, какой он красивый. Я сразу понял, что это – для нее. Возьми его, Роуэн, и наполни тем, что спасет жизнь твоей матери. По-моему, лучшего применения ему не сыскать.

Джон говорил спокойно, но его загрубевшие от работы пальцы дрожали, когда он засовывал кувшинчик обратно в футляр и вручал его Роуэну.

Роуэн аккуратно положил кувшинчик в карман. Ему хотелось хоть чем-нибудь подбодрить Джона, но он не мог пообещать ему достать противоядие и понимал, что какие бы опасности ни ждали его на пути, они не сравнятся с муками, которые предстоит пережить Джону во время его бездеятельного ожидания в пещере.

– Джон, я постараюсь изо всех сил, – тихо сказал Роуэн.

Тяжелая рука Силача Джона опустилась ему на плечо.

– Я знаю. С тобой все мои мысли и надежды.

Роуэн повернулся и направился к ожидавшим его кандидатам.

– Ты не забыл попрощаться с матерью, Оракул из Рина? – хриплым голосом спросила Хранительница, когда он проходил мимо ее кресла.

Гнев вскипел в Роуэне, и он произнес те слова, которые не сумел сказать Джону.

– Нет. Мне не нужно прощаться с мамой, – громко, чтобы слышали все, произнес он. – Она будет еще жива, когда я принесу для нее противоядие.

– Посмотрим, – сказала Хранительница.