Текст книги "Роуэн и бродники"

Автор книги: Эмили Родда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

11. Измена

В комнате воцарилась тишина. Роуэн знал, что сейчас все думают об одном и том же: Тимон-то прав. Только одно могло соблазнить бродников – возможность найти то чудесное место всеобщего благоденствия, о котором были сложены их легенды, спустя много веков увидеть потомков тех мудрых и сильных людей, которые некогда дружили с бродниками и заключали с ними союзы.

– Представляете, какой это соблазн для Огдена – стать тем вождем, который принес своему племени счастье, – сказал Тимон. – Провал Унрин всегда был для бродников запретным местом. Они не могут туда попасть, как не могут и взойти на Гору. Если у них это получится, значит, все остальное им тоже по плечу. А Огден знает, что ни мы, ни водяной народ не станем помогать им искать путь в долину.

– Да ради чего же тратить время и рисковать жизнью? – спросила наконец Ланн. – Золотая долина – это сказка. Ее нет.

– А бродники верят, что есть, – без всякого выражения ответил Аллун. – Для них это такая же правда, как то, что солнце встает на востоке и садится на западе. Никто в этом даже не сомневается. – Неожиданно он вскочил со своего места и яростно затряс головой. – Нет! – закричал он. – Нет! Бродники никогда не купятся на обещания зибаков! Ни за что! Даже за это! Даже за Золотую Долину. Они наши друзья! Они никогда нас не предадут!

Тимон покачал головой.

– Может, зибаки кое-чему научились у бродников, – сказал он. – Может, они поняли, что пчелы летят на мед, а не на косые взгляды и злые слова. Лестью и подкупом они способны обратить бродников против нас. Ты и сам, Аллун, это знаешь.

Роуэн замер. Вот оно: «Зло притаилось под красой»! Он взглянул на маму и Силача Джона. Неужели они не догадались, что Тимон другими словами передал смысл этой строчки?

По их лицам было видно, что да, догадались. И не только догадались. Они вспоминали видения Шебы. Три воздушных змея. Три воздушных змея бродников. И золотая сова с зелеными глазами…

Роуэн вспомнил слова Огдена: «Золотая долина… Дома раскрашены каждый на свой манер… Перед каждым домом сидит золотая сова, а глаза у нее из изумрудов…»

Он не успел ничего сообразить, потому что из соседней комнаты послышался стон. Джиллер вскочила со своего места и поспешила к Хане и Бри. За ней поднялись и другие.

Голова Бри металась по подушке, из приоткрытого рта раздавались хрипы.

В маленькой комнате было нечем дышать. Тимон рывком распахнул окно. Холодный ночной воздух принес с собой аромат горной ягоды, свежей травы. Было тихо. Совсем тихо.

– Бри, что случилось? – склонилась к нему Ланн. – Отвечай! Ну, давай говори! Попробуй!

Бри медленно открыл глаза. Он недоуменно посмотрел на людей, которые столпились в его крошечной спальне. Потом он повернул голову и увидел, что рядом с ним на кровати лежит жена.

– Хана! – простонал он и протянул к ней руку.

– Она заснула, как и ты, Бри, – сказала ему Джиллер. – Расскажи-ка нам, что с вами случилось.

– Мы делали забор, – с трудом проговорил Бри. – Вокруг того места, где растет горная ягода. Хотели защитить ее от вороватых бродников, которые могут ночью залезть в сад.

Аллун собрался было резко возразить Бри, но Джиллер предостерегающе покачала головой. Она хотела дослушать, что скажет им садовник.

– Я колья в землю вбивал, – говорил Бри. – Заострял концы, а потом вбивал. Но земля была уж очень твердая – чисто железо. Колья все никак не вбивались, хоть я и колотил по ним изо всех сил. Устал я очень. Когда сел передохнуть, попробовала Хана. Да и у нее ничего не вышло.

Роуэн заметил, что взрослые удивленно переглядываются между собой. Слова Бри всем показались странными. Земля в садах и на огородах была мягкая, жирная. Колья должны были входить в нее легко, как нож в масло.

– Устал я, – рассказывал Бри. – Устал сильно. Прилег отдохнуть. Устал…

Тут его веки сомкнулись, а рот открылся.

– Бри! – крикнул Силач Джон и тряхнул его.

Бри не отвечал. Он снова заснул, и вновь разбудить его не удавалось.

– Его зачаровали, – сердито буркнула Ланн, в досаде стукнув палкой. – И его самого, и его жену. Может, бродники и не собираются предавать нас, но вот за горной ягодой они охотятся – это точно. Они сделали так, что земля окаменела и в нее не вбиваются колья. Они усыпили садовников и…

– Ладно, пускай они усыпили садовников! – вскипел Аллун. – Но если даже так… если даже так, Ланн, что с того? Это простой безобидный фокус. При чем здесь зибаки, при чем здесь пророчество Шебы? Вы все уже сами не знаете, к чему бы еще придраться, что бы еще такое выискать, до того вам противны бродники.

– Неправда, Аллун, – сказала Джиллер, взяв его за руку.

– Правда! – крикнул он, вырывая руку.

– Нет! – громыхнула Ланн, стукнув палкой. – Угомонись, Аллун!

Джиллер тихо вышла из комнаты, Роуэн отправился за ней.

Она наклонилась проверить, крепко ли спит Аннад, а распрямившись, увидела Роуэна. От волнения у нее на лбу залегли морщинки.

– Не нравится мне это, Роуэн, – сказала Джиллер. – Беда уже близко. Мы все спорим и ссоримся между собой, а должны бы объединиться, чтобы защищать друг друга. Только тогда мы будем сильными.

Роуэн кивнул. Его охватило отчаяние. Вспомнились слова Шебы:

 
Все та же гордость, и промах тот же,
Доспех бесценный забыть негоже.
 

Значит, об этом говорилось в стихотворении? Если так, то Шеба была права, и круг уже готов сомкнуться. Колесо вертелось, и с каждым мигом враг становился все ближе. Мальчик вздрогнул.

– Как по-твоему, может, Тимон прав? – тихо спросила мама. – Может, бродники теперь против нас?

– Тогда зачем они сюда пришли? – спросил Роуэн.

– Следить! – ответила Ланн с порога спальни.

Роуэн видел, как она с трудом идет к огню. Выглядела Ланн совсем измученной и тяжело опустилась в глубокое кресло.

– Они пришли сюда, чтобы следить за нами, – повторила она. – Докладывать своим новым дружкам, сколько у нас еды и оружия.

Голова ее опустилась на грудь, и она ее еле подняла.

– Устала, – пробормотала она. – Ох и устала…

Силач Джон быстро пересек комнату и сел рядом с ней.

– Лютики пришли сюда, чтобы следить, – снова сказала Ланн. Тут Роуэн увидел, что глаза ее стали шире. – А может, чего и похуже, – произнесла она совсем тихо. – Она согнулась в своем кресле и обвела всех диким взглядом. – Ах, слепцы! – вскричала она. – Бри… Хана…

Она силилась подняться, но, застонав, опять опустилась в кресло.

– Ланн, что случилось? – в испуге крикнула Джиллер.

Закрыв рот рукой, она бросила взгляд на Аннад, но девочка крепко спала, ни разу не пошевельнувшись во сне. Она лежала как-то уж очень тихо. Джиллер заволновалась.

– Марли, – простонала Ланн. – Скорей!

Аллун быстро взглянул на нее и подошел к двери. Распахнув ее настежь, он позвал Марли. Но высокая фигура в саду не шевельнулась, и Марли ничего ему не ответила.

Силач Джон и Тимон тоже вышли из дома, а Аллун, не дожидаясь их, уже бежал к Марли. Они слышали, как он звал ее, и голос его звучал все тревожнее:

– Марли! Скажи что-нибудь! Марли!

– Он всю деревню перебудит, – заволновался Тимон.

Но никто не ответил Аллуну. Когда наконец Роуэн, Силач Джон и другие сумели догнать перепуганного Аллуна, они увидели, как он что есть сил трясет Марли, а она стоит спокойно, точно статуя, и глаза ее смотрят в одну точку.

* * *

– Дышит, – сказала Джиллер, склонившись над негнущимся телом Марли, которую они положили у костра. – Да только…

– Не проснется она, – пробурчала Ланн. – Нас по одному заколдовывать будут. Так задумано. Все заснем – и уж тогда…

Она не успела договорить, как откинулась в своем кресле.

 
Засел он во тьме – берегись, дурак!
 

Вскрикнув, Джиллер вскочила и потрогала рукой лоб старой женщины. Та даже не пошевелилась. Крепко сжав губы, Джиллер отвернулась и пошла посмотреть, как там Аннад.

– А почему это никто не пришел узнать, что у нас здесь творится? – вдруг заволновался Тимон. – Аллун орал так, что сюда с десяток человек должны были бы прибежать. Бронден ведь рядом живет. Да и другие тоже.

– Может, не слышали, – мрачно сказал Силач Джон. – Может, заснули крепко. Вот как дети Бри и Ханы. Как сами Бри и Хана. Или как Марли. Или вот как теперь Ланн.

Из угла раздался тихий, сдавленный стон Джиллер. Все оглянулись к ней. Она облизала сухие губы.

– И Аннад, Джон, – прошептала она. – Аннад тоже… как все…

Роуэн почувствовал, как внутри у него все сжалось. Он подбежал к сестре и как следует тряхнул ее. Но малышка не двигалась. Роуэн, сверкая глазами от гнева, обернулся к Аллуну и воскликнул:

– Аллун! Аллун, скажи бродникам, чтобы прекратили свое гнусное колдовство!

Бледный Аллун отступил.

– Этого не может быть… – растерянно сказал он. – Не может…

Он переводил взгляд то на лежащую на полу Марли, то на Ланн, которая дремала в кресле, то на Джиллер, склонившуюся над спящей Аннад.

– Пойду к ним, – тихо сказал он. – Если это делишки моего племени, я остановлю их. Клянусь, остановлю! – Он схватил Силача Джона за руку. – Беги звони в колокол. Да посильнее, чтобы хоть кто-нибудь пришел. Не может быть, чтобы из всей деревни одни мы не заснули этим странным сном.

– Я пойду звонить, – сказал Тимон. – Джиллер и Силач Джон пусть останутся здесь, с теми, кто заснул, чтобы с ними не приключилось чего-нибудь еще. Ты, Аллун, отправляйся в лагерь на холме. Не теряй времени и возьми Роуэна с собой.

– Нет! – воскликнула Джиллер. – Зачем Роуэна?

– Огден познакомился с ним и уважает его за то, что он один одолел Гору, – объяснил Тимон. – Сегодня вечером он увидел в мальчике что-то особенное, и это показалось ему любопытным и даже понравилось. После Аллуна лучше Роуэна с этим не справится никто.

– Да, – согласился Силач Джон. – Роуэн должен пойти. Шеба сказала, что он появляется в ее видениях. Наверное, для него вновь настала пора помочь разгадать эту загадку.

Джиллер кивнула и без сил опустилась на кровать, положив себе на колени голову Аннад. На ней лица не было от усталости. Синие круги под глазами стали черными.

– Мама! Смотри не засни! – осторожно предупредил ее Роуэн.

Аллун потянул его за руку:

– Пойдем. Времени мало!

Они вышли из дома и побежали через деревню. На небе занималась заря. Когда они были уже у деревьев, там, где Роуэну встретилась Шеба, послышался призывный звон набата.

Роуэн представил себе, как Тимон один-одинешенек стоит на площади, сжимает в длинной руке веревку от колокола и звонит, звонит… От этого звона он, должно быть, совсем оглох. Он, наверное, упрямо глядит в темноту и ждет, что кто-нибудь проснется, выберется из постели и придет на его зов.

Роуэн с Аллуном миновали рощицу и двинулись вверх по холму. Роуэн шел, опустив голову, тяжело и часто дыша.

Он услышал, как идущий за ним Аллун вдруг охнул и замедлил шаги.

– Что такое? – еле выговорил Роуэн. – Что, Аллун?

Аллун остановился.

– Видишь? – выдохнул он и протянул вперед руку.

Холм, на котором накануне разбили свой лагерь бродники, стоял голый и пустой. Они ушли.

12. Колесо начинает вертеться

Аллун наклонился и потрогал угли костра, у которого сидел Огден.

– Еще не остыли, – сказал он. – Значит, они не так давно снялись с места.

– Зачем? – воскликнул Роуэн. – Втихаря, ни с кем не попрощавшись!

Аллун ответил, едва разжимая губы:

– Видно, рассердились: думали, что в деревне живут их друзья, а им запретили в нее входить.

Роуэн посмотрел на его лицо. Сейчас, с взъерошенными волосами и черными глазами, которые хранили какую-то тайну, Аллун был гораздо больше похож на бродника, чем на человека из деревни Рин.

– А может, – ровным голосом продолжил Аллун, – они смылись потому, что сделали то, зачем пришли. Может, старуха Ланн и права.

У Роуэна перехватило дыхание.

– Надо возвращаться в деревню, – решил Аллун и пошел вниз.

– Аллун! – позвал его Роуэн. – Что же нам делать?

– Пойдем сначала посмотрим, как там наши матери – моя и твоя, – сказал Аллун, ускоряя шаг. – Возьмем хлеба и воды, а потом отправимся искать бродников и докопаемся, в чем тут дело, пока еще не поздно. Если зибаки идут…

– Но, Аллун, – задыхаясь и стараясь не отставать, ответил Роуэн, – как же?.. Почему?..

Аллун бросил на мальчика быстрый взгляд и, смягчившись, сказал:

– Не спрашивай, Роуэн. Побереги лучше силы. Нам надо торопиться.

* * *

Когда они вернулись в деревню, там было еще тихо. Колокол больше не звонил. Роуэн облегченно вздохнул, потому что с площади раздавались негромкие голоса. Значит, люди просыпались и шли туда. И они не кричали в страхе и ужасе. Нет, они спокойно переговаривались между собой.

– Все в порядке, – возбужденно сказал он Аллуну. – Там люди. Может, Аннад уже проснулась, и Марли, и все остальные.

Но Аллун смотрел печально.

– Подожди радоваться, – сказал он.

Они завернули за угол и вышли на площадь. Тимон все еще стоял рядом с колоколом. Около него было с десяток человек. Из переулков выходили новые люди. С окраин не торопясь приближались другие.

Роуэн был потрясен, когда их увидел. Радостное возбуждение, охватившее его на минуту, сразу пропало. Совсем неправильный это был сход. А он-то возликовал, когда не услышал криков паники. Но ведь привычного гула толпы тоже не было!

И шуму было всегда больше, и жизни. Сейчас бы здесь должны были носиться дети, взбудораженные оттого, что проснулись в неурочный час. Взрослые ходили бы туда-сюда, гадали, зачем это понадобилось будить их ни свет ни заря.

Но ничего этого не было. Дети вообще не пришли на сход. А те взрослые, что появились, бродили словно в тумане. Лица у всех были пустые, а голоса – тихие. Некоторые даже ничего не набросили поверх ночных рубашек, пришли на площадь прямо босиком и стояли, дрожа от холода, лохматые, как привидения.

То ли они проснулись, то ли нет – было не понять. Казалось, их подняли среди ночи и они вот-вот снова погрузятся в сон. Роуэн увидел, как горшечник Нил прерывисто вздохнул и медленно опустился на землю. На булыжнике, которым была вымощена площадь, вряд ли было уютно спать, но горшечник свернулся калачиком, точно на мягкой перине, и закрыл глаза.

Роуэн зажал рукой рот, чтобы не закричать от ужаса.

В три прыжка Аллун подлетел к Тимону и схватил его за руку. Учитель медленно обернулся, и испуганный Роуэн увидел, что его лицо тоже стало бледным и пустым.

Аллун тряс его за руку:

– Тимон! – звал он. – Тимон, проснись! Давай звони в колокол!

Он сам схватил веревку и несколько раз сильно дернул за нее. Громовые звуки колокола понеслись над площадью. Люди поворачивались, сонно хлопали глазами и тут же отводили взгляд.

– Тимон! – кричал Аллун. – Тимон!

На какой-то миг лицо Тимона ожило. Он облизал сухие губы.

– Тяжело, Аллун, – еле слышно сказал он. – Ах, как тяжело… Не могу больше… А все…

И голова его упала на грудь.

Аллун стремительно повернулся к Роуэну.

– Иди со мной, – сказал он.

Они быстро пошли мимо людей, которые, точно в одури, бродили по площади. Никто не смотрел ни на Аллуна, ни на Роуэна. Все только клонились в сторону, как трава на ветру, и вяло пропускали их.

Дверь пекарни была закрыта. Аллун рывком распахнул ее и через темную холодную кухню прошел в дом.

– Мама! – громко позвал он. Ответа не было. – Мама! – повторил Аллун. – Ты где?

В ответ не раздалось ни звука.

Роуэн беспомощно смотрел, как Аллун бегает из комнаты в комнату, кричит, хлопает дверями. Он увидел, что задняя дверь не заперта, толкнул ее и попал в крошечный ухоженный садик, из которого несся волшебный аромат. А там…

– Аллун! – выдохнул он.

В старом деревянном кресле, которое стояло на траве, откинувшись назад, сидела Сара, сжимая в висевшей, как плеть, руке перевернутую чашку.

Аллун склонился над ней и трясущимися руками начал ее ощупывать.

– Она сидела здесь с чашкой, когда ты вечером прибежал за мной. Должно быть, ее сморило после того, как я ушел. С тех пор она здесь. Столько времени в темноте и на холоде! Вон как все на ней намокло от росы. – Он закрыл лицо руками и простонал: – Что за напасть такая? Скажи мне, Роуэн, ну что же это за напасть? Как могли бродники это сделать? И с кем – с Сарой, которая их так любила!

Ведь еще вчера она вместе с Огденом смеялась у костра! А теперь – вот…

Он сгреб в охапку обмякшее тело матери и понес его в дом.

– Иди на кухню, возьми там хлеба и воды, – велел он. – Да шевелись, Роуэн, шевелись! Надо поскорее дойти до Джона и всех остальных, а потом отправиться вслед за бродниками. Надо успеть, пока нас тоже не сморило, тогда уж во всем Рине больше никого не останется. Солнце встает. А враг…

Но Роуэн уже был на кухне. Он положил в сумку побольше хлеба и из большой бочки, что стояла у входа, налил во флягу воды. Аллун тем временем укрыл мать одеялом и что-то снимал с ее шеи.

– Аллун, скорей! – поторопил его Роуэн.

Тот разогнулся, сунул руку поглубже в карман и кивнул. Испуганный Роуэн увидел, что и его лицо побелело, а в глазах застыла пустота.

– Аллун! – в страхе крикнул он. – Ты тоже…

Аллун кивнул и слабо сказал:

– Я тоже… Тяжело. Ах, тяжело… Мне…

Роуэн дернул его за рукав:

– Пошли! Пошли скорей в сад! Не стой. Наверное, когда двигаешься, эта одурь не пристает. Пошли!

Он вывел Аллуна на улицу и крепко взял его за руку.

– Бежим! – прошептал он. – Бежим, Аллун!

И они побежали. Роуэн слышал тяжелое дыхание Аллуна. На всех улицах прямо на голых камнях спали люди. Рассвело, и теперь Роуэн ясно видел, какая стряслась беда.

Кто заснул, сидя на стуле в саду, как Сара. Кто лежал у колодца, раскинув в стороны руки, в которых были зажаты ведра. Спящий булочник Солла наполовину свесился из окна. Ребятишки, еще несколько часов назад слушавшие сказки Огдена, вповалку лежали под Школьным Деревом в тех же одежках, в которых они гостили у бродников.

Роуэн за руку тащил Аллуна за собой. Они осторожно переступали через людей, которых внезапно сморил сон. Тимон все стоял у колокола, держа в руке веревку, и бессмысленно смотрел перед собой невидящими глазами. Роуэн позвал его, но учитель даже не шевельнулся.

Аллун и Роуэн торопились в сторону садов. И тут мальчик увидел, что и с птицами случилась беда.

Они валялись под деревьями, будто прямо во сне выпали из своих гнезд. Клювы у всех были открыты, а ноги торчали, как безжизненные сухие прутики.

У Роуэна перехватило дыхание. Было похоже, что все живое в Рине околдовали злые чары.

– Звездочка! – прошептал он.

Сердце у него екнуло – он понял, что умное животное предчувствовало беду. Вот почему оно так беспокоилось! Вот почему хотело увести других букшахов!

А он заставил Звездочку вернуться! Надо же было догадаться, что она ни за что бы не ушла без причины, просто так. И зачем только он, глупец, велел ей повернуть назад, где ее ждала беда!

Он всхлипывал, но тащил Аллуна за собой. Они как раз проходили мимо мастерской Бронден. Роуэн приостановился, надеясь, что она ему поможет. Но тут он увидел, что ее грузное тело стоит, прислоненное к дверному косяку. Брови сошлись к переносице, а руки вытянулись вперед, точно она до последнего оборонялась от той силы, что затуманила ее разум и заставила закрыть глаза.

– Роуэн, – тихо сказал Аллун, опираясь на его руку. – Я не могу…

– Можешь, Аллун! – испуганно закричал Роуэн. – Смотри – вон уже дом Бри и Ханны. Пойдем. Нам надо найти маму и Силача Джона. Они нам помогут.

Спотыкаясь, он еле дотащил Аллуна до дома и толкнул калитку, которая вела в сад. И тут стало ясно, что помощи им ждать неоткуда. У распахнутой настежь двери на ступеньках лежали вниз лицом Силач Джон и рядом с ним Джиллер. Оба спали как убитые.

13. Призыв

Роуэн покинул Рин с глазами, полными слез. Они с Аллуном так и не смогли затащить в дом Джиллер и Силача Джона. Даже вдвоем им не хватило на это сил. Поэтому пришлось оставить тела там, где их сморил сон.

Труднее этого Роуэну еще ничего не приходилось делать. Оказалось, что самое страшное – это повернуться спиной к матери, которая беспомощно лежит на траве, и уйти прочь.

И вот теперь он, спотыкаясь, шел вперед, с душой пустой и холодной, как очаг, в котором давно потух огонь. Он не замечал, что у него под ногами. Он не чувствовал, что в лицо ему дует свежий утренний ветерок.

На вершине холма Роуэн остановился и глянул вниз, на долину. Он смотрел на лоскутное одеяло полей, на узкие улочки и ухоженные дома, и сердце у него сжималось от боли. Как хорошо ему жилось, пока среди деревьев он не встретил Шебу. Это было, когда в деревне жизнь еще била ключом.

На лугу, где всегда паслись букшахи, тоже было тихо, и мальчик не удивился этому. Кое-где на траве лежали и спали букшахи. А дальше – и тут он облегченно вздохнул – вверх по реке шли другие животные. И впереди всех была Звездочка.

Видимо, ночью она все-таки решила увести их отсюда. Хорошо, что хоть она не повторила ошибку людей – не стала доверять тем, кто не знал, что у нее хватит мудрости испугаться.

– Роуэн, – услышал он рядом тихий голос Аллуна, – Роуэн, надо идти. Ты прав… Когда стоишь, эта… эта одурь пристает сильнее.

Роуэн кивнул и заставил себя отвернуться от деревни. Он подумал, что, может, больше никогда ее не увидит, но тряхнул головой. Нельзя так думать! Надо шагать вперед!

На него уже начала действовать парящая в воздухе золотая пыльца лютиков. Глаза зачесались, а из носа потекло. «Хватит!» – сказал он себе. Нащупав в кармане пузырек с ненавистным лекарством, он достал его и отпил глоток. Противный кислый вкус обжег язык. Снова вспомнился скрипучий голос Шебы.

А Шебе-то сейчас, наверное, тоже невесело. Может, и она скрючилась у огня в сонной одури, а зло, которого она так боялась, уже приготовилось показать свой оскал.

 
Былое зло объявится вдруг,
Сомкнётся навеки недобрый круг…
 

Сердце Роуэна ушло в пятки, когда до него дошел истинный смысл этих слов. Давным-давно в далекой земле предки жителей Рина были рабами зибаков. А теперь, триста лет спустя, зибаки задумали снова их захватить. Они собрались вернуть их обратно в рабство. Вот тогда и «сомкнётся навеки недобрый круг».

И будет это скоро. Совсем скоро. Если только…

Роуэн так сжал кулаки, что ногти впились ему в ладони. Если только они с Аллуном не успеют найти бродников, не уговорят их разбудить жителей деревни, чтобы больше не вертелось колесо.

Они шли и молчали. Ноги Роуэна уже порядком устали, ведь он не ложился всю ночь. Но в голове лихорадочно крутились мысли. Сейчас они ступали по колее, которую оставили повозки бродников. Видимо, те прошли здесь много часов назад, потому что трава и лютики уже выпрямлялись и скрывали следы.

А скоро их и совсем не будет видно. Вот что тогда им с Аллуном делать? Ведь даже если они и пойдут по колее, как им нагнать бродников, ведь у Аллуна совсем нет сил идти?

Роуэн взглянул на него. Аллун был весь в поту, но глаза его смотрели вроде немножко яснее.

– Тебе не лучше? – с надеждой спросил Роуэн.

Аллун кивнул:

– Лучше, когда идешь. А тебе как?

– Я совсем не устал, – ответил Роуэн. Его беспокоила одна мысль. – Слушай, я вот чего не понимаю. В Рине все заснули – даже Бронден, даже Джон! Ты наполовину бродник, поэтому, значит, тебя не одолел сон. Но почему и меня тоже?

Аллун покачал головой.

– Так уж захотелось Огдену, – сказал он просто. – Наверное, он решил, что со всеми ты не заснешь, а какая-нибудь беда стрясется с тобой потом.

Роуэн в страхе уставился на него. Вопреки всему, что случилось, в самой глубине души он не верил, что у бродников был злой умысел, когда они всю деревню погрузили в сон. Он цеплялся за надежду – теперь это ясно, – что бродники хотели преподать им урок. Да, страшный урок, но такой, который можно выучить, понять и за это быть расколдованным.

От слов Аллуна ему стало страшно. Он закусил губу, чтобы не разреветься, и побрел дальше.

Вдруг Аллун остановился, оглянулся и сунул руку в карман.

– По-моему, мы уже далеко отошли от деревни, – сказал он. – Да, Роуэн? Ну-ка посмотрим, выйдет у нас или нет.

Он раскрыл ладонь. На ней лежал скрученный в жгут платок из выгоревшего шелка в клеточку – свадебный платок Сары. Роуэн всегда видел его у нее на шее, но никогда не замечал, что к нему подвешена какая-то маленькая коричневая штучка. Значит, Сара скрывала ее под одеждой, догадался он.

Затем он увидел, как Аллун поднес эту штучку к губам и дунул в нее.

Роуэн ничего не услышал. Но он сразу понял – это была камышовая дудочка. Аллун сигналил бродникам.

– А я и не знал, что у Сары есть дудочка из камыша, – прошептал мальчик.

Аллун опустил дудочку.

– Об этом никто не знал, – сказал он. – Матери дали ее, когда много лет назад она ушла от бродников. Бродники велели звать их, только когда придет беда, – тогда они явятся на помощь. Откуда хочешь. В любое время дня и ночи. Только вот до сегодняшнего дня дудочка ни разу не пригодилась.

– А они точно придут? – спросил Роуэн. – Даже если…

Аллун понял, о чем подумал Роуэн. Даже если беда приключилась с Сарой из-за самих бродников?

– Они дали слово, – мрачно сказал Аллун. – И если они его не сдержат…

Роуэн, медленно поворачивая голову, всматривался в горизонт. На севере и востоке над золотыми от лютиков полями нежно голубело утреннее небо. Позади, на западе, вздымалась белая шапка Горы. Рядом, чуть к югу, мрачно вырисовывались зубчатые скалы и пещеры…

Он вскрикнул и указал на что-то рукой.

Три цветные точки хорошо виднелись на серо-коричневом фоне и приближались к ним.

– Предвестники! – воскликнул Аллун. Роуэн заметил, что на миг он прикрыл глаза, точно благодаря кого-то. – Они услышали. Они идут.

* * *

Предвестники замедлили свой полет и легко приземлились.

– Приветствую тебя, Аллун, сын бродника Форли, – сказала Зеел. – Приветствую и тебя, Роуэн, пастух букшахов.

Она выступила вперед и одной рукой сложила за спиной воздушного змея. Двое мальчиков остались в стороне и молча смотрели на них.

– Приветствуем вас, – ответил, помолчав, Аллун. – И благодарим, что услышали наш призыв.

– Где Сара? Зачем вы позвали нас? – спросила Зеел.

– Саре нехорошо. Мне надо поговорить с Огденом, – ответил Аллун.

Предвестница покачала головой.

– Огден сейчас с племенем, – холодно ответила она. – Он не может прийти.

Аллун шагнул вперед.

– Мне очень надо поговорить с ним, Зеел, – настойчиво повторил он. – По праву моей крови. По праву имени моего отца. И еще по старому уговору. Он обязан меня выслушать.

Аллун нагнулся, сорвал листик лютика и протянул его девочке.

Зеел с неудовольствием посмотрела на него. Потом взяла протянутый ей листик, поднесла свою дудочку к губам и дунула. На мгновение она замерла. Потом нахмурилась и, тряхнув головой, отбросила непослушные кудри со лба. «Сейчас она послала весть и услышала ответ», – удивленно подумал Роуэн. А он ничего не слышал. Совсем-совсем ничего.

– Огден согласен на встречу, – неохотно сказала девочка. – Но сам он не может к вам прийти. Вы пойдете к нему?

– А это далеко? – не выдержал Роуэн.

– Нет, – ответила Зеел. Глаза у нее были тусклые и холодные. – Вы полетите с нами, с предвестниками. Бродники вызовут ветер.

Она повернулась и зашагала обратно к своим спутникам, которые уже расправляли воздушных змеев.

Роуэн и Аллун молча смотрели на нее. Она обернулась и скомандовала:

– Пошли! Ветер уже меняется. Пора. Огден ждет вас.

Она приостановилась, и по тронутому легким загаром лицу пробежала тень. Тень страха.

– Огден ждет вас, – повторила она. – Он ждет вас у провала Унрин.