Текст книги "Роуэн и бродники"

Автор книги: Эмили Родда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

8. Лютики

– Ну, пастушок Роуэн, – сказал Огден и махнул смуглой худой рукой, приглашая его подойти поближе, – нам есть о чем потолковать. Сегодня я уже второй раз слышу о тебе. Мне сказали, что ты вместе с теми, кто нас встречал, побывал на Горе. Так?

Роуэн кивнул. Он вспомнил, с каким любопытством разглядывали его предвестники. Значит, они запомнили его имя и сообщили его Огдену. «Зачем? – подумал он. – Что во мне такого особенного? Ведь я самый обыкновенный».

Огден склонил голову набок.

– Ты о многом раздумываешь и многому удивляешься, правда? – начал он. – И притом гораздо чаще, чем люди твоего племени. Из-за этого тебе с ними не всегда хорошо. Тебе гораздо спокойнее рядом со своими огромными зверями. Правильно я говорю, а, пастушок?

Роуэн растерянно застыл. Неужели этот человек умеет читать мысли? Или умеет заглядывать в душу? Он в испуге осмотрелся. Где мама и Аннад? Где Силач Джон?

А они стояли и любовались фокусником-бродником, в руках которого то появлялся, то исчезал крошечный серебряный колокольчик. Руки порхали, точно две большие птицы, подбрасывали колокольчик то так, то этак, а он блестел в свете костра и то пропадал, то вновь откуда-то появлялся. Аннад смотрела на это чудо, открыв рот.

– Не бойся меня, – так же тихо и вкрадчиво сказал Огден. – Я тебе дурного не сделаю. Спрошу кое о чем, вот и все. Так, ерунда. Хочется понять, что ты за человек.

Роуэн чувствовал, что теперь у него запылали и щеки. Он выпрямился и на всякий случай приготовился к любой неожиданности. Было понятно, что этому человеку не соврешь, – вон какие у него глазищи, все видят. Вот только Роуэн не знал, как отвечать, если сказочник Огден вдруг спросит прямо, а не принес ли кто чего с Горы.

Но, к его радости и удивлению, этого не произошло. Огден расспрашивал Роуэна о матери и об отце, о букшахах и о его жизни пастуха. Закончив расспросы, Огден взял Роуэна за подбородок и пристально посмотрел ему прямо в глаза.

– Честен и прям, – сказал он наконец и опустил руку. Еще раз взглянув на озадаченного Роуэна, он слегка улыбнулся. – Закончилось твое испытание, пастушок, – объявил он. – Иди себе с миром.

Роуэн пригнул голову и быстро отступил в темноту. Когда он набрался храбрости и все-таки посмотрел на Огдена, то увидел, что тот заложил руки за голову и сидит, внимательно глядя в усыпанное звездами небо. Брови его сурово сдвинулись, словно тяжкая забота вдруг опустилась на его плечи.

Роуэн припустил что было сил.

* * *

Вскоре Роуэн, Аннад, Джиллер и Силач Джон отправились домой. Было уже поздно, и Аннад ужасно хотелось спать. Но она без умолку болтала о том, что рассказал Аллун, – ее распирало от гордости за брата.

Роуэн взглянул на свою высокую, стройную маму, которая шла рядом с ним. Хоть ей и не понравилось, что бродникам запретили входить в деревню, вид у нее был веселее, чем раньше. Хорошо все-таки, что они побывали у бродников.

Может, прямо сейчас рассказать маме и Джону о Шебе? Но говорить об этом при Аннад, пожалуй, не стоит. Наверное, лучше будет подождать до дома, когда сестренка уляжется спать. Несколько лишних мгновений ничего не изменят.

И вообще здесь, под звездным небом, рядом с мамой, его страхи стали казаться какими-то детскими. Чем больше он думал о том, что случилось под деревьями, тем больше сказанное Шебой походило на ее новую злую шутку.

Джиллер обернулась и заметила взгляд сына.

– Молодец, Роуэн, – негромко сказала она. – Я видела, как ты разговаривал со сказочником Огденом. Ты был спокоен и держался с достоинством. Я горжусь тобой.

Роуэн ничего не ответил. После беседы с Огденом его все еще трясло. Понятно же, что ерундовые вроде вопросы, на которые он отвечал, сказочник задавал не просто так. Но от маминых слов на душе у него потеплело. Она не часто говорила такое, считая, что сын должен быть сильным и не ждать похвал за то, что следует делать как само собой разумеющееся.

– Вот Роуэн им показал! – воскликнула Аннад и зевнула. – Вот уж он показал этим лютикам!

– Аннад! Разве можно так называть бродников? – укоризненно произнесла Джиллер, с трудом сдержав улыбку.

Аннад снова зевнула.

– А что тут такого? Их все так называют. Все называют их лютиками.

– Не все, маленькая, – твердо сказал Силач Джон. – Мама так не говорит. Я так не говорю, Марли и Аллун тоже. Только те, кто хочет обидеть бродников, называют их так.

– Да? – задумалась Аннад. – А почему?

– Они думают, что от бродников нет никакого толку, – объяснила Джиллер. – Вот и называют их лютиками. Это ведь обидно, правда?

– А почему? – не унималась Аннад. Глаза у нее уже почти закрылись, но она упрямо топала вслед за взрослыми. – Почему их называют лютиками?

Роуэн увидел, что над головой Аннад переглянулись и улыбнулись друг другу Джиллер и Силач Джон.

Силач Джон поднял девочку и посадил ее себе на плечи.

– Потому что лютики растут без цели и смысла, – сказал он и зашагал дальше. – Когда наше племя только появилось в Рине, вся долина желтела от этих цветов – они ведь и сейчас растут на холмах. А потом здесь принялись сеять полезные растения, строить дома, копать огороды, а лютики стали выпалывать. Ведь там, где лютики, ничего больше расти не может. Поэтому хорошие хозяева этот цветок не любят. И точно так же не любят они бродников.

Аннад подумала и сказала:

– А лютики не совсем бесполезные. Из их корней Шеба делает лекарство для носа Роуэна и продает его нам.

Силач Джон рассмеялся в ответ.

– Да, от пыльцы лютиков у мальчишки-зайчишки из носа течет как из ведра, а от отвара из их корней – останавливается, – сказал он и посмотрел на Роуэна. – Надо же, один и тот же цветок и яд, и лекарство. И правда много в природе чудес и загадок.

Они уже дошли до садов Бри и Ханы, и тут Силач Джон остановился. Роуэн громко чихнул. Хотя у него и был не в порядке нос, в холодном вечернем воздухе он чувствовал волшебный аромат горной ягоды.

– Ну я пришел, – сказал Силач Джон, опустив Аннад на землю. – Сегодня моя очередь охранять сады вместе с Бри и Ханой.

Роуэн разочарованно вздохнул. Он-то думал, что Джон заглянет к ним и хоть немножко посидит у огня. Он ведь раньше часто так делал! Что за невезение такое, и как раз сегодня, когда Роуэну это просто необходимо!

Джиллер плотнее закуталась в платок.

– Сторожи как следует, – сказала она. – Что-то я, как и все, боюсь, не разболтал бы Аллун бродникам о горной ягоде. Ему это ничего не стоит. Да и ушли они с Сарой что-то рановато. А вдруг потом вернулись и… Кто их знает?

– Да нет, Аллун ведь не дурак. Они с матерью наверняка промолчат, – твердо возразил ей Силач Джон. – Ну ушли они пораньше, так что с того? Просто хотели показать всем, что, если бродники и прознают про горную ягоду, Аллун с Сарой тут ни при чем.

– Да ведь Аллун-то наполовину бродник! И он думает, что шумиха из-за этой горной ягоды яйца выеденного не стоит, – заспорила Джиллер.

– Мама! – вступил в разговор Роуэн, удивленный ее словами. – Аллун никогда нас не предаст!

Джиллер промолчала.

– Я думал, ты к нему хорошо относишься! – укорил ее Роуэн.

– Да, Роуэн, я хорошо отношусь к Аллуну, – сухо сказала Джиллер. – Но это ведь не значит, что я не вижу его недостатков. Конечно, нарочно он никогда нас не предаст. Но он может не согласиться с тем, что если бродники узнают от него о горной ягоде, то это и есть предательство. – Она закусила губу. – У Аллуна в жилах течет кровь бродников. Он как думает: что растет на земле, то, значит, общее. Ему невдомек, с чего это жители Рина так носятся с этой тайной. Я-то знаю – он сам мне об этом сказал. Мне и Марли.

Роуэн хотел было заговорить, но Силач Джон опередил его.

– Мало ли что сказал Аллун. Мы с ним точно знаем, что бродники уже прослышали о новой ягоде, Джиллер, – ответил он ей. – А если и нет, то все равно скоро узнают.

– Да как? – крикнула она. – Сказала же Ланн Огдену…

– Обидные слова Ланн не остановят бродников, если они надумают прийти к нам ночью, – спокойно сказал Силач Джон. – И тогда уж они наверняка почувствуют запах горной ягоды и увидят ее. Кусты-то везде!

Джиллер вздохнула.

– По-моему, бояться нечего, Джиллер, – продолжал Силач Джон. – В этом году в Рине созреет хороший урожай горных ягод. На все хватит – и продать, и самим поесть. – Он улыбнулся. – Кусты так разрастутся, что ягоды в наших местах будет столько же, сколько когда-то лютиков. Люди начнут ворчать, говорить, что от кустов никакой пользы нет, и вырывать их с корнем.

– Это вряд ли, – рассмеялась Джиллер. – Цветет она уж очень красиво. А пахнет до чего сладко! А вкусная какая! Хочешь – так ешь, хочешь – пирожки с ней пеки, хочешь – сок выжимай.

– Что ж, мою садовую ягоду и в рот больше никто не возьмет? – Силач Джон в притворной печали обхватил руками голову. – Что, и деревья переведутся в долине, как лютики? Придется, значит, мне, как Шебе, ходить за своим урожаем в горы.

– Нет, этого не будет. Вот мне, например, садовые ягоды гораздо больше нравятся, чем горные, – сказал Роуэн.

– И мне! – пропищала Аннад.

По правде говоря, ей очень нравилась горная ягода. Но Силач Джон ей нравился гораздо больше.

Силач Джон потянулся, зевнул и сказал:

– Ну что, спокойной вам ночи и счастливо добраться до дома.

Повернувшись, он зашагал к садовой калитке. Роуэн услышал, как он постучался и крикнул:

– Эй, Хана, Бри! Откройте!

Никто не отвечал.

– Бри, Хана! – громче, но несердито повторил Джон. – Оглохли вы там, что ли, или заснули? Пустите!

Было тихо. Очень тихо и очень темно.

Роуэн дрожал от холода. Издалека, с лугов, где паслись букшахи, слышался их глухой рев. А с холмов неслась веселая музыка.

Послышался шум – это Силач Джон перелез через ограду и спрыгнул на землю с другой стороны.

Роуэн слышал, как он звал их:

– Что это вы, шутить вздумали? Вы где? В постели небось нежитесь, а я тут…

И вдруг он замолчал. Потом Роуэн услышал тяжелый топот ног, и калитка распахнулась настежь. Джон прокричал:

– Роуэн! Джиллер! Сюда, скорее сюда!

9. Беда

Они нагнулись над двумя телами, которые, скорчившись, лежали на земле лицами вниз, неподалеку от того места, где росла горная ягода. Вокруг на траве валялись какие-то колышки.

– Дышат! – вскрикнула Джиллер. – Ой, они совсем не шевелятся, и я было подумала…

– Я тоже, – мрачно сказал Силач Джон. – Но, к счастью, они живы. Только вот что-то никак не проснутся.

Он потряс Бри за плечо. Тот даже не пошевелился.

– Видишь? – сказал Силач Джон.

– Дети! – выдохнула в ответ Джиллер.

Ни слова больше не говоря, она вскочила и побежала к дому, который темнел за фруктовыми деревьями.

Роуэн со страхом ждал, когда она вернется. Он не очень-то дружил с тремя детьми Бри и Ханы – те презирали его за робость и не упускали случая подразнить. Но ему было тяжело думать, что им может грозить беда или что в страхе они жмутся Друг к другу в этом мрачном доме, а их мама и папа беспомощно лежат в саду на траве.

Джиллер быстро вернулась.

– Сопят себе в кроватях, – сказала она. – На вид с ними все в порядке. Я, правда, не стала их будить. Похоже, с ними такая же беда, что и с их родителями.

Она пощупала белевший в сумерках лоб Бри.

– Не горячий. Но обычно люди так не спят, Джон.

Она быстро обернулась, словно боясь, что кто-то может их увидеть.

– Я так и думала, что случится нехорошее, – сказала Джиллер и крепче обняла Аннад. – Как услышала, что дети принесли в деревню весть о бродниках, так сразу и подумала.

Она быстро посмотрела на кусты, рядом с которыми они стояли.

– Непонятно, то ли кто кусты ободрал, то ли из сада что утащили. Ничего не видно, хоть глаз коли.

Силач Джон молча смотрел на нее, потом тряхнул головой, словно отгоняя дурные мысли.

– После разберемся. Сейчас, главное, надо помочь Бри и Хане. Перенесем их в дом, Джиллер. Тяжело, ну да ладно, вдвоем как-нибудь справимся.

– Может, мне за подмогой сбегать? – предложил Роуэн. – Бронден и Марли недалеко отсюда живут.

Силач Джон призадумался.

– Нет, пожалуй, – помолчав, сказал он. – Сейчас, по-моему, лучше никому об этом не говорить, Роуэн. Дурная весть разнесется быстро. Пока не узнаем, в чем тут дело… – Он пристально взглянул в глаза Роуэну и спросил: – Ясно?

Роуэн кивнул. Он не хуже Силача Джона знал, что будет, если деревенские услышат о том, какая напасть одолела Бри и Хану. Найдутся такие, кто, не разобравшись, в чем дело, сразу помчится с факелами в лагерь бродников, чтобы их как следует припугнуть. А это очень опасно. Опасно для всего Рина.

Лучше Силач Джон и Джиллер попробуют разбудить Бри и Хану и от них самих узнать, что же все-таки случилось. Причина может быть самой простой. И бродники-то, наверное, здесь совсем ни при чем.

– Стой здесь, на страже, и смотри хорошенько, мальчишка-зайчишка, – велел Силач Джон. – Сейчас самое главное – никаких чужаков в сад не пускать.

– Я тоже! – подала сонный голос Аннад. – Я тоже хочу охранять!

Силач Джон так широко улыбнулся, что в темноте блеснули его зубы.

– Смотри же, охраняй хорошенько. Я на тебя рассчитываю.

– Как только услышишь что-нибудь подозрительное, сразу зови нас, Роуэн, – предупредила его мама.

Роуэн кивнул. Силач Джон и Джиллер наклонились, подняли грузное тело Бри и понесли его к дому, который стоял на краю сада.

Сгибаясь под своей нелегкой ношей, они исчезли в тени дома. Оставшись вместе с Аннад и спящей Ханой, Роуэн изо всех сил вглядывался в ночную тьму. Лучи лунного света тянулись далеко по саду.

Было очень тихо. Так тихо, что даже глубокое дыхание Ханы казалось сейчас очень громким. Ни звука не было слышно с той стороны, где паслись букшахи. Все умолкло и на холмах. Но тишина была какая-то неспокойная. Такая тишина – тяжелая и таинственная – бывает, когда чего-нибудь ждешь.

 
В засаде прячется тайный враг,
Засел он во тьме – берегись, дурак!
 

Роуэн почувствовал, как ему на плечо упала голова сестренки. Ее глаза совсем закрылись.

– Аннад, – тихонько позвал он, – может, пойдешь домой и ляжешь спать?

Она захлопала сонными веками:

– Я не сплю. Я вас охраняю.

– Ну охраняй, охраняй, – согласился брат.

Сестренка довольно кивнула и снова закрыла глаза.

Роуэн обнял ее, чтобы ей не было холодно. Сам он не спал и вглядывался в темноту сада, в самые мрачные его уголки: а вдруг там шевелится кто-нибудь подозрительный… Он прислушивался, ловя в тишине малейший звук. Он ждал какого-нибудь знака, что кто-то или что-то бродит рядом и так же, как и он, прислушивается и приглядывается ко всему.

Но нет… Только монотонный надоедливый напев все крутился у него в голове. И Шеба, все время Шеба, с лицом, перекошенным от ужаса.

Роуэн услышал, как мама и Силач Джон вышли из дома и зашагали по саду. Теперь им нужно было отнести Хану.

Он быстро взглянул на крепко спящую Аннад. Точно, она не проснется. Значит, время настало.

– Мама! Джон! – позвал он негромко. – Мне надо кое-что вам рассказать. Да, прямо сейчас!

* * *

У Джиллер в глазах потемнело от страха.

– Это что? – только и смогла она сказать. – Что еще за колесо, которое повернется?

Роуэн удивленно посмотрел на нее. Он что-то совсем не подумал об этой строчке.

– Не знаю, – ответил он. – Вообще не понимаю, что это значит. И Шеба тоже. Но она боится, это точно.

Взрослые смотрели на него. Луну закрыло облако, и в саду потемнело. Рядом на дереве зачирикала какая-то птичка. Аннад пробормотала что-то во сне и пошевелилась на плече у Роуэна.

Силач Джон поднялся на ноги.

– Вот теперь нам нужна помощь, – сказал он. – Нельзя держать это в секрете.

Джиллер покачала головой, не соглашаясь с ним:

– Поздно уже. Незачем сейчас всю деревню будить.

– Да, незачем, – улыбнулся в ответ Джон. – Роуэн сбегает и поднимет только тех, кто и правда может помочь.

– Тимона, – предложил Роуэн.

Он подумал, что учитель Тимон, наверное, быстрее всех догадается, что означает стихотворение Шебы. И еще он один из немногих в деревне, кто не станет бояться.

– Правильно, – согласилась Джиллер. – Тимона. И еще Марли.

– И Аллуна, – добавил Силач Джон.

– Вряд ли Аллуна надо сюда впутывать, – сказала Джиллер. – Ясно же, что это дело рук бродников.

– Так кто же поможет лучше, чем он? – ответил ей Силач Джон. – Здорово, что у нас есть человек, знакомый с их привычками.

Джиллер промолчала, но по ее лицу Роуэн понял, что она не очень довольна.

– Ну так я сбегаю за Тимоном, Аллуном и Марли, – быстро сказал он.

Роуэну не нравилось, что Силач Джон и мама не согласны друг с другом. Когда-то он даже и мысли не допускал, что Силач Джон может жениться на Джиллер и стать его отчимом. А сейчас он думал по-другому, хотя в его душе Силач Джон никогда не займет место родного отца. Силач Джон – это близкий, совсем особенный друг, которого он по-своему очень любит.

– Давай, Роуэн, – тихо сказала Джиллер. – И еще забеги к Ланн.

Роуэн и Силач Джон удивленно посмотрели на нее, но она выдержала их взгляд.

– Я тут все думала о стихотворении, – сказала она. – Там сказано: «Жди, повернется колесо». И еще: «Все та же гордость, и промах тот же…» Кажется мне, это вот что означает: какое бы лихо еще ни случилось с нами, похожее уже было раньше.

Сердце Роуэна затрепетало. Он тут же вспомнил, что сказала ему Шеба перед тем, как завыла свою песню: «Враг снова здесь. Колесо крутится. А теперь… теперь…»

Он произнес вслух последние строчки ее пророчества:

 
День ото дня он сильней и сильней.
Когда ж он покажется средь людей,
Былое зло объявится вдруг,
Сомкнётся навеки недобрый круг…
 

Он вздрогнул. Мама, видно, была права. Их поджидало что-то ужасное. Похожее на то, что уже было. Колесо судьбы крутится очень медленно. Круг зла должен вот-вот замкнуться. А уж когда это случится…

Джиллер посмотрела на Силача Джона.

– Ответ – в нашем прошлом, – сказала она. – Я это точно знаю.

Он задумчиво кивнул в ответ.

– Ланн среди нас самая старая, – продолжила Джиллер. – Она такое помнит, что даже в книгах не всегда найдешь. Если то, что вот-вот с нами случится, уже когда-то было, Ланн должна об этом знать. Значит, она нам поможет, пока еще колесо не до конца описало круг.

– Дело говоришь! – воскликнул Силач Джон и обернулся к Роуэну. – Ну беги! Да побыстрей!

10. Тайный враг

Тимон почесал затылок.

– В книгах говорится, что голод всегда был самым страшным врагом Рина, – высказал он свое предположение. – Голод случался здесь несколько раз – то из-за неурожая, то из-за суровой зимы, когда снегопад надолго отрезал нас от побережья.

– Вряд ли это тот самый враг, – засомневалась Джиллер. – Там говорится, что он уже здесь. Просто он затаился, чтобы мы не сразу его узнали. Но он уже здесь.

– Наверное, придется идти к Шебе, – сказала Марли. – Надо у нее спросить, что значит это стихотворение.

– Не знает она! – воскликнул Роуэн. – Я же вам говорил.

– Не знала она, когда с тобой говорила, Роуэн, – возразил ему Силач Джон. – А сейчас, может, уже поняла. Надо попробовать.

Ланн кивнула и показал палкой на Роуэна:

– Верно. Вот мальчик и пойдет. А с ним Джиллер и Силач Джон. Мы все будем ждать вас здесь, вместе со спящими. Тимон со мной посидит, Марли пойдет охранять горную ягоду…

– А я? – криво усмехнувшись, спросил Аллун.

– А ты останешься здесь. Я за тобой приглядывать буду, Аллун, – спокойно ответила ему Ланн. – Как бы тебе не вздумалось прогуляться на холмы.

Аллун потемнел от гнева, но сдержался и промолчал.

* * *

Над садом разливался неверный свет луны. Роуэн, Джиллер и Силач Джон шли молча, осторожно ступая, чтобы не помять сочную траву и не повредить хрупкие кусты горной ягоды, которых здесь было великое множество. По саду разлилась тишина. Птицы на деревьях молчали. С луга, где спали букшахи, тоже не слышалось ни звука.

В самом конце сада они перелезли через забор и торопливо пошли по жухлой траве к дому Шебы.

Из комнаты в открытую дверь лился мерцающий свет. Чья-то длинная тень двигалась то туда, то сюда. Сердце Роуэна забилось сильнее. Он посмотрел на маму. По ее лицу ничего не было видно, но дышала она учащенно, и Роуэну стало ясно, что мама тоже боится.

Они дошли до двери и заглянули в дом. Шеба склонилась над огромным железным котлом, подвешенным над огнем. Она помешивала свое варево и что-то бурчала себе под нос.

– Шеба! – негромко позвала ее Джиллер.

Старуха медленно повернулась. Мигая, она уставилась на Джиллер и Силача Джона и тут заметила Роуэна. Глаза ее округлились, и с диким криком, точно защищаясь от него, она вытянула руки вперед.

– Уйди! – задыхаясь, сказала она. – Оставь меня! Отверни свое страшное лицо!

Роуэн, испугавшись, отступил.

– Нам надо поговорить с тобой, Шеба, – торопливо сказал Силач Джон. – Ты прочла Роуэну стихотворение. Что оно значит?

Она трясла головой, закрыв глаза, и стонала:

– Да идите отсюда! Дело надо доделать. Времени нет. Совсем времени нет.

Пламя замигало у нее за спиной, а в котле забулькала мерзкая бурда.

– Какое еще дело! – взорвалась Джиллер. – Стихотворение сейчас главнее. Объясни нам, что оно значит.

– Не понимаю я его, – бросила старуха. – А вот видения свои понимаю. И все они… все становятся правдой… Даже и теперь вертится колесо. Я чую. И скоро враг победит нас. Скоро, скоро…

– Шеба, помоги! – попросил ее Силач Джон.

Шеба вдруг снова пришла в возбуждение:

– Надо отвар сделать. Вот это я умею. Это знаю. Мальчишка… уберите мальчишку. Это его я вижу в своих снах. Лицо… воздушные змеи… золотая сова с зелеными глазами…

У Роуэна перехватило дыхание, а мама сдавленно вскрикнула.

Шеба прохрипела:

– Замучили совсем!

Она запустила пальцы в космы и закачалась из стороны в сторону.

– Не знаю я почему. Знаю только, что надо дело делать. А я устала, ох как я устала…

Покачнувшись, она шагнула вперед, к ним.

– Уйди отсюда, изверг! – попросила она, глядя прямо на Роуэна. – Оставь меня!

Джиллер обняла сына и крепко прижала его к себе.

– Пошли, – сказал Силач Джон. – Нам здесь больше нечего делать.

* * *

Старая Ланн доковыляла до приоткрытого окна. Она посмотрела на высокую Марли, которая все стояла на страже горной ягоды, и обернулась к сидевшим в комнате:

– Три воздушных змея… Что это, как не бродники? Ну а золотая сова с зелеными глазами – это из их легенды о Золотой долине, помните? Эти видения надо хорошенько запомнить. Может, Шеба и не понимает, что это. Ясно одно: нас предупредили.

– Она сказала – «повернется колесо», – боязливо добавила Джиллер. – Сказала, что скоро нас победит враг.

– Что за враг такой? – нахмурился Тимон.

– И что вы все ищете какой-то тайный смысл? – с горькой усталостью, совсем не как всегда, обратилась к нему Ланн. – У Рина всегда был только один враг – зибаки. Вооружаться надо. Надо готовиться к войне.

В ярко освещенной комнате стало тихо. Роуэн обернулся и посмотрел, где мама. Она как раз пошла в комнату, где спали своим странным сном Бри и Хана.

Вернувшись, Джиллер успела услышать последние слова Ланн. Она стояла у двери, крепко сцепив пальцы рук, и переводила взгляд то на Аннад, которая тихо спала в уголке, то на Силача Джона, который сидел за большим столом, то на Роуэна.

«За нас переживает», – подумал Роуэн.

Джиллер быстро подошла к столу и села на свое место. Вид у нее был совсем измученный. Под глазами появились синие круги, а лицо побледнело.

– Никто не слышал, чтобы зибаки возвращались, – сказала Джиллер, подавшись вперед. – Водяной народ у своих берегов чужих кораблей не видел, да и новостей из-за Моря никаких нет.

– Девочка, ты вспомни, какая долгая и трудная была зима, – сказала Ланн. – Пожалуй что с осени никто к Морю и не ходил. Так откуда мы знаем, как там дела? Может, водяной народ давно уже весь перебит или в плену.

– Бродники бы знали, – вставил Тимон. – А предвестники сказали, что у них нет новостей.

– Они сказали, что у них для нас нет новостей, Тимон, – поправил его Силач Джон. – «Нет новостей» и «для вас у нас нет новостей» – это не одно и то же. – Он посмотрел на Аллуна. – Предвестники не все нам сказали. Я это сразу понял. Видно, бродники знают что-то такое, чего они по каким-то причинам не могут или не хотят нам сказать.

– Ерунда, – пробормотал Аллун, глядя куда-то вбок.

Ланн внимательно взглянула на него и спросила:

– Почему это?

Аллун поднял на нее глаза:

– Да потому. Бродники бы не стали скрывать от нас, что зибаки идут войной. И не только потому, что они наши друзья, но и потому, Ланн, что ты в лагере правильно сказала: мы им нужны.

– И правда, Ланн, – кивнул Силач Джон. – Бродники, как и мы, не хотят становиться рабами зибаков. Огден вечером говорил, что они не забыли Великой Равнинной войны. И они, конечно, помнят ту великую битву, когда наши предки пришли сюда и завоевали свободу.

– Не только это, – добавил Тимон. – В самых старых легендах бродников говорится о войне с зибаками. По ним выходит, что у Моря бродники дрались с зибаками как раз тогда, когда великаны Инспрея бились на Горе за Золотую долину.

Ланн проворчала:

– Великаны Инспрея, Золотая долина… Сказочки для детей!

Тимон прокашлялся:

– Может, оно и так. Правда и вымысел часто переплетаются, когда рассказ передается из уст в уста, как это принято у бродников. Верно здесь одно: зибаки всегда хотели завладеть этой землей. Еще до того как мы пришли, они не раз пробовали сделать это.

– Да ни разу у них не вышло, – напомнила Джиллер.

– Правильно, – кивнул Тимон. – Водяной народ оказался им не по зубам, и, в отличие от бродников, они плохо знали эти края. И поэтому их всегда вытесняли отсюда.

– А потом они решили привезти на эти берега нас. Ох как они ошиблись! – довольно добавила Ланн. – Они хотели укрепить свои войска сильными воинами-рабами. А рабы-то пошли против них и стали заодно с теми, кого зибаки хотели завоевать. И вот уже лет триста, как эту землю защищают не два, а три народа.

Она остановилась, и по ее лицу пробежала тень.

– Надо только проверить, вместе ли сейчас эти три народа, друзья мои. Или же, как предупреждает нас стихотворение Шебы, в воздухе витает измена.

– Да ты что?! – гневно вскричал Аллун.

Тимон протер усталые глаза и сказал:

– Остынь, Аллун. Все надо предусмотреть. А если… – Он задумался, глядя на Силача Джона и Джиллер, и продолжил: – А если зибаки наконец поняли, что силой им нас не одолеть, и пошли на хитрость? Что, если они пообещали бродникам такое, от чего они не силах отказаться?

– Бродникам ничего не надо. Что такого могли пообещать им зибаки? – резко ответил Аллун.

– Такого, чего у нас нет, – не мудрствуя, ответил Тимон. – Свою помощь, чтобы бродники могли одолеть провал Унрин и разыскать Золотую долину.