Текст книги "Истории из клиники"

Автор книги: Эмили Лиерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Три одинаковых случая

   Джордж, Глэдис и Чарли – трое детишек, которые пришли в клинику на лечение примерно в одно время. Все они были одного возраста – 9 лет, все испытывали головные боли, и у всех были примерно одинаковые дефекты зрения. Они стали тремя участниками очень интересного соревнования, когда каждый стремился обыграть соперников, вылечившись. Джордж и Глэдис – чернокожие детишки, а Чарли – белый мальчик с ярко выраженными чертами блондина – светлыми кудрявыми волосами и голубыми глазами.

   Первым к нам пришёл Джордж. Его прислали из школы за рецептом на очки из-за его головных болей. По его полузакрытым глазам и выражению лица было понятно, что мальчик постоянно мучается. Моим первым порывом была попытка заставить его улыбнуться, но мои усилия в этом направлении не увенчались особым успехом.

– Ты разве не позволишь помочь тебе? – спросила я.

– Может быть вы и можете помочь, а может и нет. – недоверчиво ответил Джордж.

– Но ты ведь позволишь мне попытаться, верно? – настаивала я, поглаживая его густые волосы.

   Приветливее он не стал, но разрешил проверить его зрение, которое оказалось 20/70 двумя глаза. Я показала ему, как выполнять пальминг и как расслаблять глаза. Он продолжал приходить в клинику, но на протяжении трёх недель я ни разу не видела, чтобы он улыбался, и он постоянно жаловался на головные боли.

   Потом пришла Глэдис в сопровождении мамы, которая изложила подробности случая дочки, который оказался очень похожим на ситуацию Джорджа. Зрение девочки было 20/200, и за очень короткое время я добилась улучшения до 20/40. Во время её следующего визита зрение временно стало нормальным, это произвело серьёзное впечатление на Джорджа. Я видела, как округлились его карие глаза, как он смотрел на Глэдис, пока мы занимались с ней, а позднее, когда он думал, что я не смотрела в их сторону, он подошёл к девочке и сказал:

– Ты не обойдёшь меня. Я первый пришёл и хочу вылечиться первым. Понимаешь?

   Я быстро разделила этих ребят, предвидя неприятности, но я всегда была благодарна Глэдис за то, что она, хоть и неосознанно, расшевелила Джорджа.

   Через неделю пришёл Чарли. Он выглядел очень печальным, и его мама, которая пришла вместе с ним, тоже была печальна. Головные боли Чарли были сильнее, чем у других ребят и по-настоящему мешали его прогрессу в школе. Приближалось время перевода в следующий класс, и оба, мама и сам Чарли, были обеспокоены, что он может остаться на второй год. Они надеялись, что с помощью очков им удастся избежать этой неприятности. Конечно, я объяснила маме, что в нашей клинике мы никогда не выписываем очки, мы лечим так, чтобы очки не понадобились. Я измерила зрение Чарли, которое оказалось 20/100. Я сказала ему закрыть глаза и отчётливо представить чёрную чёрную букву, прямо такую же, которую он видел в таблице. Он покачал головой и с горечью сказал:

– Я не могу ничего вспомнить, боль слишком сильная.

– Закрой глаза на пол минуты, – сказала я, – открой их всего на секунду и посмотри на букву, на которую я указываю, затем снова быстро закрой глаза. Выполняй эти действия несколько минут и увидишь, что произойдёт.

   А произошло то, что через несколько минут Чарли начал улыбаться и сказал:

– Боль ушла.

   Поочерёдное открывание и закрывание глаз помогло ему расслабиться и снять ужасное напряжение с глаз, которое и доставляло ему дискомфорт.

   Я показала ему технику пальминга и ненадолго ушла. Когда я вернулась, его зрение улучшилось до 20/70. Я была очень рада этому, как и мама Чарли, которая также с радостью услышала, что её сыну не нужны очки.

   Чарли регулярно посещал клинику и стал необычным пациентом. Однажды он сказал, что, когда катался на санках с мальчишками, солнце, отражавшееся от снега было настолько ярким, что он не мог открыть глаза, а голова разболелась так сильно, что ему пришлось пойти домой и лечь в кровать.

– Почему ты не поупражнялся немного с пальмингом и не представил одну из букв с таблицы? – спросила я.

– Точно, – ответил Чарли, – интересно, почему я не додумался до этого.

   В следующий раз он пришел после очередного снегопада, и ему не терпелось рассказать, что произошло.

– Я снова отправился кататься на санках с мальчишками, – выпалил он, как только я могла его слышать, – и боль вернулась в самый разгар веселья. Но в этот раз я не пошел домой, чтобы лечь отдыхать. Я вспомнил, что вы мне сказали, прикрыл глаза ладонями прямо на улице, и через какое-то время боль прошла. Я мог смотреть на снег, от которого отражалось солнце и меня ничто не тревожило.

   С самого начала двое наших чернокожих пациентов проявляли большой интерес к Чарли, и, полагая, что соревновательный дух, оказавшийся так кстати в случае Джорджа, не повредит и тут, я заметила:

– Видите, кто побеждает.

   Но им не требовалось побуждение с моей стороны. Каждый день приёма за час до назначенного времени черно-белое трио было у двери. Даже если перед ними была толпа других пациентов, дети пробивались без лишних церемоний и сломя голову бежали в кабинет. Там они прилежно выполняли упражнения, пока мы с доктором Бейтсом не приходили, хотя боюсь во время нашего отсутствия без баталий не обходилось. Теперь не было недостатка в улыбках, а что касается Джорджа, так его широкая улыбка вообще не покидала лицо.

   Чарли вылечился первым. Всего лишь за месяц с первого визита его зрение улучшилось до 20/10. Обычно пациенты не возвращаются после излечения, но этот мальчик продолжал практиковаться дома и вернулся в клинику, чтобы показать свои успехи мне и промежду прочим своим соперникам. В тот день в клинике с визитом находился терапевт, и я подозреваю, что Чарли хотел похвастаться, когда он прошагал в самый конец комнаты и оказался на расстоянии 9 м от таблицы. К моему изумлению, а также к досаде Джорджа и Глэдис, он правильно прочёл все буквы последней строчки таблицы. Чернокожие ребята поспешили предположить, что, вероятно, Чарли запомнил все буквы; поэтому я достала одну из таблиц с символами, которые мы используем с пациентами, не умеющими читать. Я спросила Чарли в каком направлении были повёрнуты символы на нижней строчке. Он не сделал ни одной ошибки. Не осталось сомнения, что острота его зрения действительно улучшилась до 30/10, что в три раза лучше принятого стандарта для нормального зрения. Всего лишь ещё один пациент нашей клиники смог прочесть таблицу с такого расстояния. После этого случая Чарли возвращался несколько раз, и боюсь, что руководствовался он не лучшими мотивами, а я с огромным удовольствием демонстрировала его способности медсёстрами и нашим посетителям.

   Джордж и Глэдис вылечились вскоре после Чарли, оба они улучшили зрение до 20/10. Мне было жаль, что они не смогли повторить успеха Чарли, но поскольку острота их зрения теперь в два раза лучше, чем общепринятая норма, я думаю, что они должны быть довольны.

   Прошло примерно два года как Джордж вылечился, а он по-прежнему навещает меня время от времени. Спустя примерно шесть месяцев после восстановления нормального зрения я заметила его в дальнем углу комнаты, когда он по-видимому пытался спрятаться. Когда я наконец подошла к нему и спросила, не беспокоят ли опять его глаза, он ответил:

– Нет, мэм, мои глаза в порядке, я просто хочу посмотреть на вас.

– Ах, ты просто хочешь, чтобы я в тебя влюбилась, не так ли?

   Джордж выглядел робким, он округлил свои большие карие глаза так, как только негритёнок может это сделать, он положил свою кучерявую голову мне на руку – просто маленький чернокожий мальчик, которому не хватало любви.

Джои и Пэтси

   Итальянский мальчик Джои девяти лет ударился головой в результате автомобильной аварии, из-за полученной травмы он практически полностью ослеп на левый глаз. Брат мальчика Пэтси рассказал, что, когда произошла авария, Джои был во главе войска, осуществляя хорошо организованное отступление после ожесточённой схватки, в которой он вынужден был оставить свои позиции, признав численное превосходство врага. Его лицо было обращено к неприятелю, а автомобиль был позади, и Джои не знал, что его сбила машина, он думал, что вражеские силы атаковали его с тыла. Позднее, когда он проснулся на больничной койке и осознал, что он ранен, первая его фраза звучала так:

– Где эти ребята, которые взгрели меня сзади.

   Позднее Пэтси рассказал мне, каких трудов ему стоило убедить Джои, что его сбил автомобиль, а не враги. Каким же наказанием для него было лежать на больничной койке! Сама по себе боль была сильной, но больнее было осознавать, что его команда осталась без лидера.

   Неделю спустя тётя Джои привела его в клинику. Доктор Бейтс осмотрел его и пришел к выводу, что в результате травмы был повреждён зрительный нерв левого глаза, который теперь мог различать лишь солнечный свет.

   Ребёнка отправили ко мне на лечение. Никогда в жизни я не видела более отчаявшегося человечка. Я не знала, что группа уличных мальчишек когда-то считала его своим лидером, я даже не могла этого предположить. На его лице не было и тени улыбки, и я не слышала и слова от него. И его лицо, и одежда были грязными. Одежда также была порвана, а ботинки прохудились. Но, тем не менее, зубы его были в превосходном состоянии, а под слоем сажи на его личике можно было разглядеть абсолютно здоровый цвет лица. Я сказала ему, что необходимо дать глазам отдохнуть, закрыв их и прикрыв ладонями. Через несколько минут он смог увидеть своим слепым глазом самую большую букву в таблице на расстоянии 1,5 м. Острота зрения правого глаза была нормальной. Моё задание для него было давать глазам отдохнуть, закрывая их, шесть раз в день по пять минут за один раз.

   Когда я увидела его в следующий приёмный день, то обнаружила, что он не только не достиг какого-либо прогресса, но его глаз был таким же слепым, как в самом начале. Его тётя сказала:

– Вы его поругайте. Скажите, что оставите его здесь, если он не будет выполнять пальминг и другие упражнения, которые ему велят делать дома.

– Вы же не хотите, чтобы я его обманывала?

   Опечаленный и взволнованный, Джои посмотрел мне в лицо, ожидая, что я снова буду его защищать, когда его тётя произнесла:

– Ну, так вот я оставлю его здесь и больше домой не заберу.

– Хорошо, – ответила я ей, – я живу в деревне и, возможно, Джои захочет поехать со мной, захочет играть в поле, наблюдать как птицы строят гнезда. Может быть он научится улыбаться, как обычный мальчик.

   Приятно было наблюдать, как лицо Джои залилось от волнения и радости. Я действительно сказала это всерьёз, но Джои не предоставил мне возможности забрать его к себе домой, потому что он не вернулся, когда его вылечили. Однако, когда я заметила, что он начал проявлять интерес к тому, что я старалась для него сделать, я сказала ему:

– Джои, ты полюбишь меня, потому что я уже люблю тебя, но ты должен серьёзно относиться к тому, что я говорю тебе, иначе ты можешь ослепнуть.

   Джои согласился выполнить пальминг несколько минут, и его зрение улучшилось до такого состояния, что он смог увидеть большую букву в таблице с расстояния 1 м. Затем он попытался разглядеть следующую строчку букв, но у него не только это не получилось, так он перестал видеть большую букву. Напряжение вернуло его слепоту.

   Как бы я хотела посвятить ему больше времени. Но кабинет ломился от пациентов, и постоянно приходили новые. Мне нужно было уделять им внимание. Очень аккуратно я попросила Джои выполнять пальминг и не убирать ладони от глаз, пока я не вернусь. Спустя примерно десять минут я вернулась и спросила, что он может видеть. К моему удивлению, он прочёл пять строчек проверочной таблицы своим слепым глазом. Воодушевлённая результатом, я отправила его домой, и он пообещал выполнять упражнение шесть раз в день. Джои не приходил почти неделю, и я волновалась за него, так как знала – он забудет, что я ему говорила делать. Затем он пришел со своим братом Пэтси. Как же Пэтси говорил! Джои не сказал ни слова и не улыбался, пока я не обратилась к нему. Пэтси рассказал, что Джои не занимается, а отец ударил его по голове, пригрозив ему чем только возможно, чтобы заставить его выполнять упражнения. Было вполне заметно, что Джои не занимался – когда я попросила его прочесть таблицу, все что он смог увидеть на расстоянии 1 м была большая буква наверху.

   Бедный маленький Джои! Я обняла его, погладила по грязной голове и сказала, что, если он загнёт шесть пальцев и столько же раз в день будет выполнять пальминг, без сомнения Санта Клаус принесёт ему игрушки на Рождество. Лицо Джои озарила улыбка, и он стоял, закрыв глаза ладонями, долгое время. Когда он вновь посмотрел на таблицу, то смог прочесть пятую строчку. Тем временем Пэтси рассказывал мне об их семье. Его старший брат собирался жениться, но свадьба откладывалась до тех пор, пока другой брат, которому восемнадцать лет, не выйдет из тюрьмы. Пэтси разговаривал как взрослый, а голос его звучал как клаксон; но я видела, что характер у него мягкий, и я заручилась его поддержкой, чтобы помочь Джои. Я попросила его проследить, чтобы Джои почаще выполнял пальминг, и напомнила, что ему следует добрее разговаривать с братом. Отца мальчика предупредила, что нельзя бить его по голове, потому что это может привести к сильному кровоизлиянию и слепоте. Господи, благослови Пэтси и его доброе сердце! Он пообещал мне делать всё, что в его силах, и я уверена, что, во многом благодаря ему я смогла помочь его брату.

   С того времени прогресс Джои стал постоянным. Он отзывался на доброту, как цветок отзывается на солнце. Но если я забывалась и говорила с ним без нежности, если я немного повышала голос, он сразу же становился нервным и напрягался. Однажды я пыталась его переубедить, потому что он не сделал, что я ему велела, а через несколько секунд, когда он читал проверочную таблицу левым глазом, он сказал:

– Я вижу только большую букву.

   Я объяснила ему, как важно видеть двумя глазами – настанет день, и он может стать великим человеком. Он улыбнулся, прикрыл глаза ладонями и через короткое время снова прочёл пять строчек таблицы.

   На одном из следующих приёмов Джои выглядел очень примечательно – он вымыл лицо. Я видела, что он хочет, чтобы этот факт не остался незамеченным, и, конечно, я отметила и похвалила его внешний вид. Он улыбнулся и приступил к пальмингу без напоминания, а зрение его стало улучшаться ещё быстрее.

   Последний визит Джои был радостным. Он увидел всю нижнюю строчку на расстоянии 3 м без пальминга. Тогда доктор Бейтс осмотрел его офтальмоскопом и обнаружил, что сетчатка глаза прояснилась, а кровоизлияний нет. Зрительный нерв стал нормальным.

   Как-то раз в клинику пришел Пэтси, на нем были очки. Я поинтересовалась:

– Пэтси, ради всего святого! Зачем ты их одел?

– Медсестра в школе сказала, что мне нужны очки, а отец заплатил за них 4 доллара, но я вижу и без очков.

   Острота зрения Пэтси без очков составляла 20/200. После отдыха с помощью пальминга на протяжении пяти минут его зрение значительно улучшилось.

– Ты хочешь, чтобы твои глаза вылечили без очков?

– Конечно, я не хочу их носить.

– Спроси разрешения у своего отца, и я вылечу тебя.

   К счастью, отец не возражал, и теперь Пэтси видит намного лучше без очков, чем когда-либо в очках. По его словам, школьная доска выглядит чернее, чем раньше, а уроки не кажутся такими сложными.

   Пэтси продолжал приходить вместе с Джои, пока оба мальчика не вылечились.

   Приближалось Рождество, и пришло время для нашей рождественской вечеринки, мальчики пришли за два часа до ее начала, чтобы наверняка получить свои подарки. Никогда в жизни я не видела более счастливых и благодарных детишек, чем эти мальчишки, прошагавшие мимо со своими подарками и конфетами.

Хайман

   Хайман, еврейский мальчик десяти лет, пришел в клинику не как пациент, а просто вместе с мамой. Она лечила глаза из-за головных болей, но ее проблемы не были и наполовину такими серьёзными, как у ее сына. Его бедные глаза пристально смотрели на все сквозь толстые стекла очков; чтобы видеть хоть что-то, ему приходилось корчить самые ужасные гримасы.

   Его голова постоянно двигалась в разные стороны, а позднее я узнала, что у него хорея или пляска святого Вита. Хайман был необыкновенно смышлёным мальчиком, и ему всегда было необходимо видеть всё, что происходит в клинике. В кабинете он всегда старался находиться настолько близко ко мне, насколько это возможно, нетерпеливо слушая каждое моё слово и наблюдая за каждым моим движением. Однажды я сказала ему:

– Молодой человек, сама я не возражаю, что ты за мной наблюдаешь, но я думаю, что пациентам не нравится, что ты так пристально смотришь на них.  Если ты хочешь знать, как я помогаю людям, давай я займусь твоим лечением, и тебе не придётся носить очки.

– Моя учительница говорит, что мне необходимо носить очки, иначе я не увижу, что написано на доске.

   Потом я сказала его матери, что, несомненно, я смогу помочь не только со зрением, но и избавить его от нервного подёргивания головы. Она как будто не поняла меня и сомневалась, что я смогу что-либо сделать для ее сына. Врач сказал ей, что, возможно, позднее Хайман перерастёт эту нервозность. Сам мальчик, по-видимому, был настроен также скептически, тем не менее, ему было очень интересно. Без сомнения, ему было любопытно узнать, что я буду с ним делать, и он с радостью дал себя поразвлекать.

   Я проверила его остроту зрения с очками, и обнаружила, что она составляла всего лишь 10/50, почти вся таблица была для него размытым пятном. Я сняла с него очки и заметила, что без них мальчик не так сильно таращится. В очках его лицо выглядело отталкивающим и морщинистым, как у старика. После того как доктор Бейтс осмотрел очки, он сказал, что вполне очевидно, что это они вызывали пляску святого Вита. Его нервозность возникала из-за напряжения глаз, вызванного неподходящими линзами.

   Я сказала Хайману прикрыть ладонями глаза, чтобы они были закрыты от солнечного света и представить одну из букв проверочной таблицы в идеально чёрном цвете. По-видимому, он думал, что мы играем в прятки и постоянно смотрел сквозь пальцы. Моё терпение было на исходе, но я не показала вида. Вместо этого я сказала, что очень переживаю за маленьких мальчиков, и хочу помочь ему. Он распрямил плечи и сделал усилие, чтобы держать голову прямо, но у него не получилось. Наконец мне удалось объяснить ему, что, если он хочет, чтобы подёргивания головы прекратились, ему надо прикрывать глаза ладонями, пока я не скажу их опустить. Он стал воспринимать лечение всерьёз, и, хотя я смотрела за ним, пока занималась другими пациентами, я ни разу не видела, как он опускает ладони или подглядывает через пальцы. Без сомнения, те 15 минут, что он провёл в таком положении, показались ему несколькими часами. Когда я освободилась, то подошла к нему и спокойно попросила:

– Теперь опусти руки, посмотри на меня и не забывай часто моргать, чтобы не таращить глаза.

   Он выполнил, что я ему сказала и, к моему изумлению, голова его держалась абсолютно прямо. Затем я рассказала ему одну историю – сохраняя тот мягкий тон в голосе – о мальчике из моего провинциального городка, который украл у фермера очень вкусные яблоки. Он съел слишком много яблок и вскоре начал понимать, что у него что-то не то с животом. Фермер поймал мальчика и наказал его, так что он страдал и внутри, и снаружи, и пришел к выводу, что воровать яблоки не так уж и здорово. Я рассказывала эту простую историю так долго, как могла, чтобы мой пациент не думал о себе или своих глазах. Хайману история показалась забавной. Пока он слушал меня, его глаза излучали радость, а голова не дёрнулась ни разу.

– Теперь сделай ещё пальминг для меня, а потом мы почитаем таблицу.

   Когда он открыл глаза во второй раз, его зрение улучшилось до 10/30. Равнодушие его матери исчезло. Она не знала, как выразить свою благодарность за то, что я сделала для её мальчика и пообещала проследить, чтобы он уделял пальмингу достаточное время каждый день. На следующем приёме мама Хаймана отметила, что подёргивания головы стали случаться реже. Я дала ей указания наблюдать за мальчиком, и как только она заметит подёргивания, сразу начинать пальминг. Это упражнение всегда помогало.

   Хайман очень хотел вылечиться до начала каникул и с готовностью выполнял все указания. Он и его мама ежедневно занимались по таблице по часу за один подход. Летом они часто приходили в клинику, мама мальчика избавилась от напряжения глаз и головных болей. Хайман выглядел как совсем другой мальчик, и осенью, когда началась учёба, он был здоров – подёргивания прекратились, а зрение улучшилось до 10/10.