Текст книги "История галлов"

Автор книги: Эмиль Тевено

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

4. Язык и письменность

Метрология. Галльский язык известен нам далеко не в полном виде. Некоторое представление о нем мы можем получить, лишь основываясь на малом количестве надписей и галльских словах, приведенных античными авторами; надписи на монетах доносят до нас имена людей, тогда как о других именах собственных напоминают названия мест галльского, как считается, происхождения. Эти скудные сведения относятся исключительно к словарному составу. О морфологии и синтаксисе мы знаем и вовсе самую малость. Современные бретонские говоры, диалекты Британских островов помогают в исследовании галльского языка, однако бретонский язык, к примеру, так же отличается от галльского, как французский от латыни, и заблуждением было бы считать, что можно шаг за шагом реконструировать галльский язык, основываясь на бретонском. Современные лингвисты уже давно отказались от столь безрассудной затеи. Их неустанные поиски привели к установлению многих вполне достоверных фактов.

В результате сравнения кельтского языка с языками древних народов Европы обнаруживается родство первого с некоторыми из них. Ближе всего он к италийским языкам и в особенности к умбрскому. Сходство касается не только словарного состава, но и фонетики и морфологии. Из наиболее ярких примеров приведем окончание родительного падежа – i слов с основой на – о, превосходную степень на – samo, образование будущего времени посредством – Ьо. Такое сходство можно объяснить, если вспомнить, что италийские народы, подобно кельтам, пришли в Центральную Европу как завоеватели. В галльском были примерно те же гласные и согласные звуки, те же дифтонги и придыхания, что в греческом и латыни. Как и в обоих этих языках, в галльском имелись окончания, склонения и падежи, спряжения, быть может, артикль и указательные местоимения. Словарный состав легко обогащался посредством образования многочисленных производных и в особенности сложных слов; нам известно с десяток различных производных от некоторых корней. Очень много сложных слов среди личных имен и наименований мест. Имя Верцингеторикс состоит из трех частей: первая обозначает силу, третья – царя; три срединных слога передают понятие «воин»; таким образом, полностью слово значит «великий предводитель воинов». Вот почему большинство имен вождей отличается широтой звучания: Эпоредорикс, что означает «командир всадников», был одним из командиров резервной армии в Алезии; Камулогенус командовал галлами, которые защищали Лютецию. Названия городов тоже являются в основном производными или сложными словами: Аварикум (ныне Бурж) – город на Аваре (Йевр); Новиодунум, название многих населенных пунктов в Галлии, означает то же, что Шатонёф, – «новая крепость»; Самаробрива (Амьен) – «мост через Самару» (Сомму).

Галльский язык, широко распространенный в качестве разговорного, долгое время был лишен такой опоры, как письменность. В этом вопросе, как и во многих других, учителями галлов были греки. Тот факт, что греческий алфавит получил распространение, убедительно доказывает, с одной стороны, что галлы не сумели самостоятельно создать письменность, а с другой, что использовать ее стали в результате контактов с купцами, населявшими побережье Прованса. Это наблюдение позволяет предположить, что введение алфавита относится к тому времени, когда установились тесные связи между галлами и греками из Массилии, т. е. в III в. Раньше всего греческие буквы появились на монетах. Они использовались также при составлении торговых договоров. В I в. греческий алфавит вошел в обиход; друиды, как уверяет Цезарь, пользовались им при составлении официальных и личных счетов. В это время у галлов появляются настоящие архивы. Гельветы возили с собой документ, содержание которого неизвестно, однако он включал в себя поименный список эмигрантов в количестве 368 тыс. человек! Отдельно были перечислены воины, женщины и дети. Столь точные перечни предполагают, что их составители следовали уже устоявшейся традиции.

Напротив, письменность не использовалась для фиксации и передачи творений авторской фантазии. Галлам было совершенно неведомо письменное творчество. Это не означает, что у них не существовало художественных произведений; мы имеем доказательства обратного. Но эти произведения оставались плодами исключительно устного творчества. Античные авторы сообщают нам о длинных поэмах, составляемых и передаваемых друидами; в них речь шла о происхождении мира, о богах, об истории кельтов. Нравственная и поучительная поэзия дополнялась лирическими песнями, восхвалявшими героев, воинственными гимнами, которые пелись перед сражениями и в которых воспевались победы. Галльская знать любила держать подле себя людей, которых называли бардами; это были одновременно поэты и певцы, чья роль заключалась в том, чтобы при любом удобном случае, аккомпанируя себе на лире, петь хвалу своему господину. Все эти произведения остались для нас недоступны. Тайна друидов, столь ревностно оберегаемая, не была нарушена. Из их обширных произведений до нас не дошло ни одного стиха.

Галлы умели измерять время и пространство, их методы были достаточно точны: многие галльские слова, обозначающие меры, оказались более живучими, чем терминология римлян, и перешли во французский язык. Нам частично известен их календарь благодаря счастливой находке в Колиньи (Эн), где были обнаружены сотни фрагментов экземпляра, выгравированного на листе бронзы. Этот документ, потребовавший кропотливого исследования, постепенно предстает как свидетельство высокой культуры; друиды решили, крайне приближенно, проблему нахождения наименьшего общего кратного трех комплексных промежутков времени: солнечных суток, периода обращения Луны и солнечного года. Медные доски с начертанным на них календарем полевых работ, наподобие той, что была найдена в Шато-Шинон, вероятно, явились воплощением полученных знаний. Календарь, основанный одновременно на лунном месяце и солнечном цикле, включал в себя два времени года, сменявшие друг друга в ритме изменений солнечной активности, управляющей циклом вегетации. Вполне естественно, друиды отдали этот солнечный календарь под покровительство солнечного божества, которое позднее, в римскую эпоху, будет фигурировать под именем Марса. Друиды умели измерять расстояния и площади. Основная единица длины leuga (от нее пошло французское Неие), равная 2217 метрам, в конце концов вытеснила навязанную ранее римскую милю. Поначалу измерявшиеся в милях, дороги впоследствии были поделены на лье. Галльская метрика отчетливо видна на штабных картах. Мерой площади у галлов был arepennis, или арпан, равнявшийся 12,5 ара. Широкое использование этих единиц измерения свидетельствовало о том, что галлы располагали значительной дорожной сетью и стремились в точности знать размеры своих частных владений.

5. Монеты

Галлы не выдумали ни своего алфавита, ни своей монеты. Образцом для них послужила монета греческая. В отличие от других варварских народов, галлы быстро поняли, насколько легче осуществлять товарообмен, используя эти легкие предметы, которые можно передавать из рук в руки. Любовь к золоту заставила их незамедлительно оценить эту форму богатства. Так, самой древней монетой в Галлии была отчеканенная в III в. имитация македонского золотого статера, проникшего в Кельтику по Дунаю и Роне. По всей видимости, арверны и эдуи были первыми, кто стал чеканить монеты. От них образец распространился в Арморику, северную Галлию и попал даже в Британию. С увеличением числа монетных дворов образец постепенно изменялся и наконец приобрел чисто галльский вид. Бига[5]5
  Двухколесная повозка, запряженная парой лошадей, с возницей.


[Закрыть] с македонского статера превратилась в коня с головой мужчины, а увенчанная лаврами голова Аполлона – в косматую голову с гримасой вместо лица. Одновременно на монетах появляются излюбленные мотивы кельтского искусства: трискели[6]6
  Трехплечный вихревой узор (трикветр).


[Закрыть], кружки, точечные окружности. Воинские эмблемы, труба, меч, торквес, изображения кабана и боевой лошади служили для украшения лицевой стороны монет. Наряду с этим уменьшался вес монет и количество в них драгоценного металла.

Другие монетные потоки шли из Массилии, распространившей свои деньги вначале на всю южную Галлию, а потом и на центральную. На юго-западе колонии Рода и Эмпории ввели в обращение серебряные монеты, которые, в свою очередь, тоже претерпели изменения в галльском духе. Когда римляне обосновались в Нарбонской провинции, галлы познакомились с римскими серебряными динариями и вскоре стали чеканить подобные. В I в. денежное обращение было интенсивным. Все племена до единого чеканили монеты. Любой временный союз служил поводом для денежной эмиссии, случалось даже, что некоторые частные лица, богатые и влиятельные, выпускали свои монеты. Как следствие этого в обращении появилось бесконечное разнообразие денег, так что редко можно было найти несколько монет абсолютно идентичных. В конце эпохи независимости средиземноморские традиции приобрели столь большое влияние, что появились монеты с изображениями вождей и их именами в качестве легенды[7]7
  Надпись на монетах.


[Закрыть]; золотые статеры с именем Верцингеторикса способствовали тому, что Галлия поднялась на борьбу против Цезаря. Галльская нумизматика, изучение которой требует особой тщательности, вот уже несколько лет является предметом новых исследований, начатых по инициативе д-ра Кольбера де Больё. Эти исследования уже дали и еще дадут в будущем немало новых сведений как о кельтском искусстве, так и о политических отношениях между народами Галлии.

6. Друиды и образование

Обучение молодежи входило в число прерогатив, которыми обладали друиды. Забота о воспитании и образовании молодых людей – одна из своеобразнейших черт галльской цивилизации. Не только друиды отбирали новичков себе в обучение, сыновья из большинства знатных семей становились их слушателями на больший или меньший срок. Право получить образование имела только аристократия. Не стоит слишком многого требовать от первобытных людей! Друиды не создавали школ как таковых. Представим себе молодых людей, живущих в обществе наставника и посредством долгого общения получающих знания, которые друид мог им дать. Знания были обширными, включающими всю науку того времени. Античные авторы считали друидов философами, понимая под этим, что они интересовались всеми ветвями познания. Программа обучения поэтому носила весьма эклектический характер. В нее входила прежде всего теология, метафизика и мораль, а также астрономия, физика, естественная история. К сожалению, подробности обучения в Галлии нам практически неизвестны. Что касается науки, то здесь мы имеем такое ценное свидетельство, как календарь из Колиньи. Мы знаем вместе с тем, что друиды верили в бессмертие душ, восхваляли мужество и презрение к смерти. Именно такими достоинствами должны были обладать будущие предводители, удел которых подвергать себя опасностям, храбро сражаться. Из многочисленных сентенций друидоводна сохранилась благодаря Диогену Лаэртию: «Чтить богов, не делать зла и воспитывать в себе мужество». Это благородное изречение заставляет нас сожалеть о том, что друиды считали необходимым вести обучение исключительно в устной форме.

Архводром в Боне дает неплохое представление о постройках, быте, погребальном искусстве и ремесленном производстве галлов (вход А6).

Глава 6. Нравы и религиозные представления галлов

1. Характер галлов

О характере галлов можно сказать, что у них имелись недостатки, свойственные молодым народам, и сводятся они к одному – к неуравновешенности. Смелые, но хвастливые, умные, но не очень-то склонные к размышлениям и дисциплине, энтузиасты и вместе с тем легко поддающиеся унынию, великодушные, но готовые впасть в ярость – таковы галлы, так они вели себя на протяжении своей истории, в ходе войны с Цезарем. Гельветы, нервии, жители Арморики не раз демонстрировали боевой пыл и презрение к смерти, вызывая восхищение у Цезаря. Он не мог не воздать должное самоотверженным воинам, которые во время осады Аварикума, сменяя друг друга на опасном посту, беспрерывно в течение нескольких часов бросали зажженные факелы на деревянные укрепления римлян и в конце концов все погибли. Белловаки же в 52 г. во время сбора народного ополчения отказались дать своих воинов; они имели дерзость заявить, что станут воевать с Римом самостоятельно и когда им того захочется; самое удивительное, что после поражения галлов у Алезии они осуществили свою немыслимую затею. Впрочем, от малейшей неудачи галлы впадали в отчаяние, и Верцингеториксу приходилось проявлять чудеса красноречия, не только чтобы поддерживать высокий моральный дух в войсках, но и чтобы удерживать галлов от безрассудных предприятий.

Немного нашлось бы людей, более простодушных, чем галлы, склонных верить речам всякого ловкого краснобая. Они поддавались любым слухам, правдивым и ложным, в особенности ложным, даже не пытаясь дознаться, как все обстоит на самом деле. Путников, торговцев, оказавшихся в каком-либо населенном пункте Галлии, тотчас же окружала толпа. Все хотели узнать новости; незнакомцев расспрашивали, откуда они, что видели и слышали; набравшись всякого рода сведений, люди, недолго думая, принимали даже важные решения.

Несмотря на пагубную неспособность критически воспринимать то или иное свидетельство, галлы слыли наиболее смышлеными из всех варварских народов. Как отмечает Посидоний, они быстро схватывали и крепко запоминали. Цезарь, со своей стороны, хвалит их за умение имитировать и делать у себя то, что видели у других. Это похвала вполне заслуженная. Неоднократно галлы перенимали у римлян способы ведения войны, в частности их тактику осады, строили свою оборону применительно к действиям противника. Мы уже знаем, что галлы позаимствовали у греков алфавит и монеты. Это умение подражать помогло им добиваться значительного прогресса при соприкосновении с высокоразвитыми цивилизациями. Они не копировали бездумно, они сразу оценивали, что именно у других заслуживает внимания, и незамедлительно извлекали для себя из этого пользу. Их технологии довольно ясно показывают, что личной инициативы им было не занимать. Чтобы получить те результаты, которые получили они, нужно было предпринимать неоднократные попытки, шаг за шагом совершенствуя начатое. Их способы обработки земли, достижения эмальерного и лудильного ремесел доказывают, что галлы были людьми старательными, любознательными, способными прилагать большие усилия и зорко наблюдать за всем, что происходит вокруг.

2. Воинское дело

Вооружение и тактика менялись стечением времени. В начале среднего железного века самым распространенным инструментом ведения боя, в особенности у северо-восточных народов, была колесница. В погребениях Шампани обнаружено большое количество колесниц, захороненных вместе с воинами. На бронзовой монете, выпущенной ремами, имеется схематическое изображение одного из типов колесниц. Как правило, колесница состояла из деревянного кузова на двух колесах, приводимого в движение парой лошадей. Колесные ободья у повозок, чаще всего обнаруживающихся в захоронениях, очень тонкие и диаметром меньше метра. Все было рассчитано так, чтобы повозка была как можно легче. Во II в. у кельтских народов колесницы вышли из употребления в военных целях и с той поры, по-видимому, предназначались только для высших должностных лиц. Битуит, царь арвернов, пользовался колесницей в 121 г., когда был разбит римлянами; он появился на триумфе победителя в своей колеснице, окованной серебром. Во времена Цезаря боевые колесницы находились на вооружении только у народов Британии, более консервативных в своем отношении к традициям.

В Галлии отказались от использования боевых колесниц, и самым лучшим войском стала конница. Пылкий галльский темперамент полнее всего раскрывался в конном бою. Поэтому все знатные люди были непременно всадниками, и боевая мощь того или иного народа определялась количеством эскадронов, которые он мог выставить. Излюбленная тактика всадников заключалась в том, чтобы, сплотившись в тесные ряды, стремительно, как только могли мчаться лошади, обрушиться на врага.

Пехота сражалась врукопашную. Чтобы спровоцировать рукопашный бой, пехотинцы двигались на врага очень плотными рядами или же черепахой, как гельветы в грандиозном сражении против римских легионов. Воины в первом ряду, располагаясь вплотную друг к другу, перекрещивали руки со щитами; воины в остальных рядах держали щиты над головами. Надо сказать, что пешие войска, за редким исключением, не были однородными, хорошо обученными частями, их боеспособность находилась почти в обратной зависимости от их численности. Огромное резервное войско, посланное на подмогу к осажденной Алезии, так и не смогло в полном составе вступить в бой – после третьей неудачной попытки оно рассеялось. Галлы I в. до н. э. утратили тот боевой пыл, который придавал несокрушимую силу воинам гальштатского периода; они оставались задиристыми и воинственными, но больше уже не могли выстоять в бою. Цезарь объясняет этот упадок легкой жизнью, которую стали вести галлы с приходом римлян; изобилие, близость средиземноморских провинций и простота товарообмена если не расслабили вконец галлов, то, во всяком случае, подорвали их стойкость. Пожалуй, верно, что причиной ослабления боевых качеств галлов явился возросший уровень цивилизации, поскольку мы видим, что из галльских племен особенной доблестью отличались племена белгов, более других удаленные от средиземноморской культуры и позже других пришедшие в Галлию.

Никакие обстоятельства, кроме войны, не выявляли с такой силой грубость галльских нравов. Началу военных действий предшествовали человеческие жертвоприношения. Нужно было обеспечить себе благосклонность богов. После битвы богам полагались трофеи; груды ценных вещей, оружия становились священной собственностью богов, и считалось святотатством взять оттуда хотя бы малую часть. Пленников обычно убивали. Их жизнь отдавалась богам в благодарность за одержанную победу. Победивший галл оставлял себе только голову своего врага. По древнему обычаю, неукоснительно соблюдавшемуся, побежденных обезглавливали прямо на поле битвы. Головы врагов, подвешенные к шее или груди коня, были для военачальников предметом хвастовства. Затем головы прибивали к дверям домов или сохраняли как символы победы, а также как охранительные талисманы. Этот обычай, о котором поведал Посидоний, находит подтверждение и в памятниках искусства: мотив отрубленных голов – один из наиболее часто встречающихся на монетах, он присутствует как характерная деталь на редких памятниках местной скульптуры. У одного из всадников Антремона голова врага привязана к конской шее. Несмотря на ужас, который внушает этот обычай, не станем использовать его в качестве аргумента, доказывающего, что галлы были людьми дикими и жестокими; этот обычай был распространен у многих народов древности и отчасти происходил из суеверия: сохраняя череп, древние верили, что обращают себе на службу силу побежденного врага.

3. Религиозные представления галлов

Как уже можно было заметить, сверхъестественному отводилось большое место в жизни галлов. Известно, что в Древнем мире галлы прослыли людьми очень религиозными. Тем не менее анализ их верований является делом весьма трудным по причине почти полного отсутствия исторических документов. Религиозные произведения друидов, существовавшие исключительно в устной форме, для нас утрачены, мы также не располагаем изображениями богов, относящимися к эпохе независимости. Основные наши знания о галльских божествах базируются на данных более позднего времени. Прежде всего это тексты античных авторов – людей, по отношению к галльскому миру посторонних, поэтому их выводы не могут не вызывать сомнений; во-вторых, это лаконичные надписи, дающие нам лишь имена; наконец, это скульптура галло-римской эпохи. Использование последней в качестве документального источника представляет определенные трудности. Галлоримским скульптурным памятникам может быть дано двоякое толкование: с точки зрения римлян, придавших внешние черты греко-римских богов местным божествам, и с точки зрения галлов, чей взгляд менее примечателен, но гораздо более важен, и выразился он в том, что побежденные смутно признавали в образах, принесенных победителями, антропоморфные изображения собственных богов. Задача, таким образом, состоит в том, чтобы в галло-римских изображениях людей и животных увидеть собственно кельтские пережитки. Эпиграфика, донесшая до нас большое количество имен богов, вносит ясность, когда удается точно установить значение надписи. В Ирландии кельтское многобожие сохранялось достаточно долго и было запечатлено в письменной форме; правомерно, хоть дело это весьма деликатное, обращаться к ирландской традиции, чтобы составить себе представление о древнем мифическом мире кельтов.

– Верования галлов на закате эпохи независимости являли собой весьма сложное единство. Самые древние элементы составляли сущность религиозных представлений первобытных народов, связанных с олицетворением сил природы. Культ камней, который в эпоху неолита выразился в сооружении менгиров, оказался живучим и распространился на скалы и горы. Почитались леса, деревья, магические растения. Культ вод – родников, ручьев, рек, озер, морей – был одним из самых древних и вместе с тем одним из самых распространенных в Галлии. Начиная с эпохи неолита объектом поклонения являлись некоторые целебные источники. Об этом свидетельствует множество вотивных приношений в истоках Сены. Галлы увеличили их число. Самыми популярными были источники, содержащие соли или газы, целебные свойства которых изумляли наших предков. Большое число наших курортов с теплыми минеральными источниками были введены в эксплуатацию римлянами. Менее известно то, что в результате раскопок чуть поодаль от великолепного римского оборудования нередко обнаруживаются следы хитроумно сделанных галлами оттоков воды или скромные приношения людей, излечившихся от недугов. Надписи, датируемые первыми веками, сообщают нам имена божеств, как правило доримских, которым выражали благодарность, – например, Бормо или Борво в Бурбон-Ланси. Очень древним был также культ солнца, свидетельствами которого являлись бесчисленные изображения колеса, свастики, этого упрощенного изображения солнца; галлы переняли эти знания и повторили бесконечное множество раз на самых различных предметах вплоть до монет.

Божества, о которых теперь пойдет речь, вероятно, чисто галльские. Мы не можем в столь коротком изложении рассмотреть каждого из них в отдельности. Даже простое перечисление не представляется возможным, поскольку надписи сообщают нам около четырехсот имен. Обилие богов – первая поразительная черта. Она объясняется тем, что, по сути, не было галльской религии как таковой, а были местные или же региональные культы. Идея о галльском пантеоне, аналогичном греко-римскому, почти не находит подтверждения. Она подсказана на самом деле знаменитым текстом Цезаря, где победитель снисходительно перечисляет неких Меркурия, Аполлона, Марса, Юпитера, Минерву как галльских богов, по своим атрибутам и функциям соответствующих богам римского пантеона. Такое крайнее упрощение может быть полезно для изучения культов галло-римской эпохи, поскольку толкование Цезаря было тогда принято и вошло в обычай. Но оно не может ориентировать нас, когда речь идет об эпохе независимости, поскольку, устанавливая параллель, завоеватель основывался на аналогиях случайных и ограниченных. Намеченная Цезарем картина, точность которой вызывает сомнения, оказывается к тому же весьма неполной при сопоставлении с археологическими данными. «Религия святилищ», по меткому выражению Ф. Бенуа, не вписывается в очерченные завоевателем рамки, чудом оказавшиеся греко-римскими.

На самом деле галльских богов гораздо более характеризует область распространения их культа, чем особые функции. Подсчеты показывают, например, что галло-римский бог Марс заменяет собой около шестидесяти галльских богов, имена которых сохраняются в виде эпитетов Марса; это означает, что в Галлии нашлось около шестидесяти богов, у которых оказалось достаточно общих черт, чтобы их можно было объединить под одним именем римского бога. Например, в одной местности во времена независимости поклонялись богу Сегомо, в другой – Камулу, в третьей – Рудиану; после завоевания те боги, которые имели между собой несомненное, но все же не полное сходство, в первом случае стали Марсом Сегомо, во втором – Марсом Камулом, в третьем – Марсом Рудианом. Такое множество божественных имен выдает партикуляризм галлов в отношении религии. Каждое племя имело своих богов, хоть и очень похожих на богов соседнего племени, но все же в чем-то отличных. Кроме того, существовали боги общин. Самым распространенным был культ богов, которым поклонялись группы народов. При составлении карт, показывающих, как были распространены культы главных богов, необходимо иметь в виду, что в каждой конкретной местности представлена максимальная плотность распространения того или иного культа. Трехликий бог встречается главным образом на северо-востоке Галлии и в особенности у ремов – отсюда возникает предположение, что он изначально являлся богом ремов. Бог, сидящий в буддийской позе, более всего распространен в центральной Кельтике. Богини-матери особенно почитались в Рейнской провинции и у тревиров. У эдуев появляется божественная пара – бог с деревянным молотком и богиня-мать. Бог с молотком – самое распространенное его изображение – почитался в долинах Роны и Соны и в прирейнских областях.

Эти факты, получившие освещение в недавних работах, плохо согласуются с выдвинутой под влиянием текста Цезаря гипотезой о панкельтских богах, еще распознаваемых в середине I в. до н. э. Напротив, многовалентность, которой галлы наделяли большинство богов, распространенных на территории Галлии, неизбежно наводит на мысль об отдаленных временах, когда эти самые боги соединялись в представлении о едином боге с универсальными возможностями. В таком случае нужно отдавать себе отчет в том, что первоначальный монотеизм кельтов (монотеизм, могущий предстать в виде троицы, которая, по словам Вандриеса, есть «единство в трех лицах») находился в противоречии с греко-римским политеизмом. Отсюда поверхностный характер соответствий, установленных в первую очередь Цезарем (эти соответствия выдают недостаточный интерес завоевателя к местному населению) и санкционированных галло-римской иконографией. Этим объясняется частичный провал, на который обречена любая попытка установить строгие функциональные соответствия между галльскими богами и греко-римскими. К примеру, «функция исцеления» не является исключительной принадлежностью той группы богов, которая вроде бы соответствует Аполлону; довольно часто в этой роли можно найти богов, уподобляемых Марсу. И наоборот, к богу, уподобляемому Аполлону, обращаются воины. Кельтские боги, формально близкие к Марсу, играют самые разные роли: хранитель времени и движения небесных светил, «Марс» ведает источниками, озерами, ручьями и священными слияниями рек; поочередно то целитель, то гарант загробной жизни, он является покровителем как общественных групп, так и отдельных лиц! Из всего сказанного напрашивается вывод об отсутствии реального параллелизма между греко-римской религией и галльской конца эпохи независимости.

Довольно большое число галльских богов изображалось исключительно в виде животных, другие – в смешанном виде, человека и животного; иногда животное ассоциировалось с божеством. В этом проявлялись различные стадии эволюции мифа. Божественное существо, первоначально постигаемое исключительно в виде животного, со временем принимает человеческие черты. Среди галльских богов, более или менее зооморфных, следует упомянуть бога, сидящего в буддийской позе и известного под именем Цернунн, то есть «рогатый»; его голову действительно венчают бараньи или ветвистые оленьи рога. Не менее примечательна змея с бараньей головой, нередко сопровождающая галльских богов; ее необычный облик запечатлен в знаменитом памятнике из Мавилли (Кот-д'Ор), датируемом первыми годами нашей эры. Богиня Эпона, которую в галло-римскую эпоху изображали, как правило, на лошади, рассматривается некоторыми толкователями как древняя богиня-кобыла; приобретая человеческий облик, она якобы приняла лошадь как верховое животное или как атрибут. Гельветы и тревиры почитали богиню-медведицу. Более распространены были культ быка, в особенности трехрогого, и культ кабана. Последнего часто изображали на монетах и военных знаменах. Боги-животные и полуживотные имеют одну общую черту: насколько можно судить, они воспринимались как духи благодетельные, приносящие процветание; доказательством этого являются рога изобилия, с которыми они изображались в галлоримскую эпоху.

Галлам нравилось объединять богов в триады или пары. Мы уже упоминали трехглавого бога у ремов. Мистическое значение числа «три» проявляется в культе быка, над которым возвышаются три журавля, а также быка с тремя рогами. Весьма показательна божественная триада на памятнике паризиев, относящемся хоть и к галлоримской, но ранней эпохе, на котором изображены три бога и начертаны имена: Таранис, Езус и Тевтат. Порой возникало желание рассматривать этих трех богов как общих для всей Галлии, но тексты и исторические документы позволяют видеть в них только региональных богов. Более распространенной была триада богинь-матерей, символизирующих плодородие земли. Диады, или группы из двух божеств, в изобилии встречаются во всех частях Галлии. Так, местные культы часто посвящены каким-нибудь богу и богине. Это многочисленные духи воды: Граннос и Сирона, Луксовий и Бриксиа в Люксёй, Бормо и Дамона в Бурбон-Ланси. Пожалуй, самая характерная группа – безымянная пара, центром ее культа была область эдуев. В галло-римскую эпоху эта пара была представлена следующим образом: бог обычно с бородой, одет в галльский сагум[8]8
  Короткий военный плащ, накидка.


[Закрыть], в правой руке у него ваза, в левой – деревянный молоток с длинной рукояткой; лицо его исполнено важности, но и благожелательности; он, как и его подруга, сидит на скамье со спинкой. Задрапированная богиня чаще всего держит патеру с фруктами и рог изобилия. Атрибуты ясно показывают, что перед нами благодетельные боги. С другой стороны, небольшие размеры памятников, места их обнаружения свидетельствуют о том, что божества эти были объектом частного культа. Очеловеченный галло-римской пластикой облик скрывает очень древних богов. В богине можно признать Землю-Мать, то есть древнее божество доисторических времен, первые изображения которого появляются в пещерах долины реки Пти-Морен. Ее спутник – не кто иной, как Бог-Отец, быть может, тот, которого галлы, как сообщает Цезарь, считали своим прародителем.