Текст книги "Знакомый Незнакомец (ЛП)"

Автор книги: Эми Исан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Одной рукой он давит на мою задницу, опуская меня ниже, заставляя всё моё тело изнывать от лихорадочного возбуждения. Он и раньше не был нежным, но я никогда его не просила об обратном. Я дрожу и, отбрасывая волосы назад, поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него через плечо. Моё лицо прижато к подушкам, на которых мы трахались так жёстко, что они сейчас кажутся валунами. Он усиленно работает надо мной, отчего я стону.

– Аах... – срывается с моих губ.

Ничего не могу с собой поделать.

Он рычит, когда его мошонка шлепается о моё тело.

– Тебе нравится быть трахнутой вот так?

– Да, Господин, – отвечаю я без колебаний.

Он вытаскивает из меня свой член и снимает презерватив без единого предупреждения. Я гневно пялюсь на это через плечо, не в силах поверить.

– Какого чёрта ты делаешь?

– Ты сказала, что тебе нравится быть трахнутой так, и именно так я и собираюсь тебя трахать. Обнаженный. И грубо.

Слова "обнаженный" и "грубо" едва слышны из-за его стиснутых зубов. Он снова дразнит мою киску своим членом, покрытым лубрикантом и моими собственными соками, и толкается в меня. Он тянет мои плечи назад, вынуждая меня выгнуться, и я кричу от боли.

Он пригибается ко мне, с каждым дюймом входя всё глубже, до тех пор, пока я не чувствую его дыхание на своей шее. Его голос низкий и жесткий.

– Называй меня Господином. И проникнись этой мыслью. – Он сильнее впивается в мое плечо.

– Господин, – выдавливаю я с трудом. – Господин...

Теряю контроль: не только свою силу, но и себя саму. Если я не сфокусируюсь... я... аах... Его член так напряжен в моём теле, а учитывая, что моя спину выгнута, подобно арке, возникает ощущение, словно он вот-вот расколет меня напополам. А перекрещённые руки и ноги только усиливают ощущения. Если я отрину его, и он разозлится, что я на самом деле могу, чтобы остановить его?

Но я должна. Мне нужно увидеть, как далеко он зайдёт. Чтобы заставить его почувствовать себя таким же озлобленным или преданным, какой чувствовала себя я.

Он утробно рычит в мое ухо, а затем шепчет:

– Я собираюсь кончить в тебя. – голос эхом раздается в его маске.

Я встряхиваю себя, чтобы проигнорировать. Проигнорировать его рычание, его руки, изучающие моё тело и мою увлажнённую потом кожу.

– Медуза.

Он не останавливается. Сдвигает руку с моего плеча на шею, и я осознаю... он не собирается останавливаться. Мои глаза становятся шире.

– Меду...

Рукой он скользит к моему рту и заглушает последний слог. Я всё равно выкрикиваю его. Я в ярости. Он продолжает, и другая его рука прижимает мои бёдра к его телу, когда он кончает под ритмичные стоны и красноречивое замедление скорости. Он, мать его, проигнорировал меня. Это не первый наш трах, но первый раз, когда он проигнорировал меня. Я не чувствую себя изнасилованной, но взбешенной точно.

Он освобождает мой рот и слезает, соскакивая с кровати на пол, из его члена всё ещё сочится семя. Я не отвожу от него взгляд. Хотя и не смотрит на меня, он в прострации. У него тяжёлое дыхание. Между вдохами и выдохами он тянет один из ремней, развязывая его, освобождая мою руку.

Он говорит:

– Тебе понравилось это, разве не так? Ты знаешь, что хотела этого.

– Хотела этого? После того, как ты проигнорировал стоп-слово? – на его лице лишь возникает мрачная ухмылка, но она бледнее снега в сравнении с моей яростью. Моя рука свободно выскальзывает из кожаного браслета, после чего слышен звон цепи, ударяющейся о деревянное изголовье кровати, и тогда я взрываюсь. Хватаю радиочасы, которые приметила раньше, и швыряю их ему в голову. Он так близко, что я почти попадаю.

Он отпрыгивает раньше, чем радиоприемник попадает в него, и маска слетает с его лица. Он закрывается, чтобы скрыть свою личность. А я легко посмеиваюсь над его долбаной попыткой.

– Грёбаный Джеймс! Думаешь, я не знаю? Будто я не выяснила это, чёрт бы тебя побрал! – кричу я.

Уже намереваюсь схватить его шевелюру. У него короткие волосы, но не настолько, чтобы я не смогла в них хорошенько вцепиться. Я с силой дергаю за них, вынуждая его упасть лицом на кровать, чуть не ударив головой о столбик кровати. Я почти что хочу этого. Я могу припечатать его скулу к этому столбику.

– Джеймс! – повторяю я снова. – Ты, грёбаный мудак!

Он смотрит на меня, настороженный взгляд выдаёт шок и смущением. Его волосы всё ещё зажаты между моих пальцев. Ногтями впиваюсь в его макушку. Он издает лёгкий стон, но это все для шоу. Он не настолько слаб. Приподнимаю его со всей мощью, которой обладаю, и отталкиваю прочь. Отвязываю свою вторую руку и обе ноги. Это легко, когда у тебя уже есть одна свободная рука.

– Ты, блядь, сделал это со мной, – начинаю я, разворачиваясь на кровати, затем становлюсь на колени и смотрю на него, щурясь. Моё тело липкое и покрыто каплями пота. В мыслях – головокружительный ураган.

Моя жертва отступает.

– Ты измывался надо мной, вынуждал заниматься на работе разным дерьмом. Разрушил к херам мою жизнь и карьеру, чтобы я пришла и встретилась с тобой вот в этом обличье. – указываю на него рукой, словно представляю венец творения из дерьма в музее. – Ты предал меня. Врал мне, когда говорил, что мы согласились разделять наши жизни, и что ты не станешь гнаться за тем, чтобы раскрыть мою личность. И самое худшее. Ты, блядь, проигнорировал стоп-слово.

– Это было не стоп-слово. Это не стоп-слово, когда ты злоупотребляешь им, чтобы выебать мне мозг. – Он выпрямляется и смотрит на меня сверху вниз, его слабость или удивление испарились быстрее, чем я думала. – Теперь всё обретает смысл. Ты прежде никогда не использовала его. Я не знаю, почему ты внезапно стала им злоупотреблять. Это я должен чувствовать себя преданным.

Его высокомерие вызывает отвращение.

– Ты, блядь, кончил в меня! Думаешь, это ты должен чувствовать себя преданным? Оо, серьёзно? Тогда как насчет того, чтобы на минуту поменяться ролями. Я прикую тебя к кровати, проигнорирую твою мольбу о пощаде, настоящую или нет, и запихну лампу тебе в задницу. – указываю на ту, что стоит у входа в номер. В виде пошлой безрукой статуэтки Венеры. – Может быть, я даже оставлю её включённой.

– Ты сошла с ума.

– Я сошла с ума? – Я смеюсь. – Конечно. Продолжайте, мистер Джеймс Пирс.

Он собирает свою одежду с пола и исчезает в ванной комнате, закрывая за собой дверь с громким хлопком.

Его маска всё ещё покоится на полу. Смотрю на неё. У неё трещина по центру. В конце концов, оказалось, что это не дешевый пластик... это керамика. Также другой разлом тянется вдоль одной из прорезей для глаз.

Дверь ванной открывается с содроганием, выпуская из комнаты горячий воздух, и оттуда выходит уже одетый Джеймс. Он избегает смотреть на меня, когда пересекает номер, направляясь к своей сумке. В неё он убирает все специальные игрушки, включая ремни. Застегивает её, открывает дверь номера и оборачивается взглянуть на меня.

– Надеюсь, оно того стоило.

– Стоило, – говорю я, абсолютно уверенная.

Он уходит и дверь номера отеля закрывается с нереальным усилием. Я знаю, что все они закрываются так без чьей-либо помощи, но сейчас кажется, что дело не только в двери. Откидываюсь на кровать, на мягкие подушки, и возвращаюсь к своей победе. Я выявила лжеца и разобрала его по кусочкам, разоблачила перед самим собой. Когда он был наиболее уязвим. Когда он думал, что находится в безопасности.

Но что-то не так.

Блаженство, которое я надеялась испытывать, уже смыто. Солнечные лучи не пронизывают потолок. Нет толпы, воспевающей мою победу.

Лишь беззвёздное ночное небо.

И оно похоже на холодный ком. Закрываю глаза и пытаюсь думать о его испуганном взгляде, когда я зарядила в него радиочасы. Это опустошение, когда маска слетела с лица. Уродливая гримаса, когда я высказала ему всё, что должна была. Всё возмущение, гнев, разочарование последних двух недель вылилось в моих словах.

Маска всё ещё на полу. Лицом вниз. Поднимаюсь с кровати и сажусь на колени, чтобы поднять её, и приходится постараться, чтобы её керамические части окончательно не развалились. Беру сломанную половину, у которой надтреснут вырез для глаза, и прижимаю её к своему лицу. Глина холодит кожу. Маска слишком большая для моего лица, но я иду в ванную, чтобы хотя бы взглянуть.

Четверть белой глины и три четверти меня.

Мне должно было стать лучше.

В этом и был смысл.

      ***

Вернувшись домой, ополаскиваюсь в душе. Ванная в отеле слишком угнетала. Атмосфера была засорена печалью и гневом без возможности выветрить это, чтобы решить проблему. Даже открытые окна, впускающие влетающие и вылетающие холодные снежные хлопья, не помогли облегчить тяжкий груз в груди, никак не становившийся легче.

Моя задница болит. Горячая вода лишь заставляет её пульсировать. Я аккуратно глажу кожу, чтобы узнать, насколько она уязвлена. Достаточно.

Медуза. Существо, превращавшее мужчин в камень одним лишь взглядом. Единственная смертная из трёх сестер. Чей взгляд и погубил её саму.

Но он первый обошелся со мной херово. Он сказал, что не станет выяснять, кто я, и что буду в безопасности от посягательства на личное пространство. Носить вибратор весь день. Размышляя об этом сейчас, становится понятно, почему, когда я днем была с Джеймсом, интенсивность возросла.

Он контролировал его всё время. Ублюдок.

Бью кулаком по плитке в душевой и чувствую боль. Боль превращается в пульсацию, и я врезаюсь в камень кулаком снова. Обдираю костяшки пальцев, и от горячей воды моим порезам приходит другая боль. Я наслаждаюсь этим. Я рада боли. Я заслужила её за свою…

Жалкость.

Я не жалкая. Я потеряла свою работу из-за него. Нет, я шантажировала моего босса. И Джеймс предлагал позаботиться о Стейси, если она станет проблемой. Но это не имеет значения, потому что он по-прежнему был тем, кто спровоцировал всю ситуацию. Я не встречалась с Незнакомцем чаще раза в неделю до тех пор, пока не встретила Джеймса. Теперь всё сошлось.

Я делала хуже другим людям. Вредила боссу. Сотрудникам. Бывшим любовникам. И никогда не чувствовала особых угрызений совести или сожалений, потому что в моём понимании они заслужили такое обращение за то, кем являлись: слабаками и пустышками.

Но я никогда не чувствовала подобного по отношению к Незнакомцу или Джеймсу. Я ненавидела одного и любила другого за то, кем они были: сексуальное животное без обязательств либо личностного багажа, и уверенный в себе безжалостный человек, способный меня осадить. Я поворачиваю кран и даю стечь последним каплям, прежде чем снова начать шевелиться.

Джеймс затолкал себя самого в мои сны, мысли, желания. Незнакомец доволен таким положением вещей, но это лишь потому, что на первом месте остаётся Джеймс?

Всё это время – была игра? Одна грандиозная игра с сабмиссив, которую я должна была подхватить и поддержать? Разве он не осознавал, какая я в реальной жизни – почему мы вообще начали встречаться? В сущности, он попытался доминировать надо мной и за пределами спальни, а я так не действую. Я так не играю.

Я играю совершенно не так.

Хватаю с полки полотенце и методично вытираюсь им досуха. Поступательно тру ступни, лодыжки, ноги и руки. Полотенце отправляется обратно на полку, и я проскальзываю в спальню. Без включенного света луна ярко освещает нетронутый снег на моём заднем дворе. Создается видимость, будто замерзла не земля, а само время.

Забираюсь под одеяло. Уютно устраиваюсь головой на подушке.

И осознаю, что чувствую не триумф, угрызения совести или сожаление.

Я чувствую вину.

Глава 12

Утро наступает внезапно. Свет ослеплял меня, и создавалось впечатление, что сам солнечный шар я вижу впервые за долгие месяцы. Обычно он всегда спрятан за облаками. Я прикрываю глаза и выбираюсь из кровати, мыслями всё ещё возвращаясь к событиям вчерашней ночи.

Мне нужно найти его, и кое-что сделать. Нечто, чего я прежде не делала. У меня никогда на то не было причин для этого, потому что я всегда находила себе оправдания. Я всегда была права – вне зависимости от реального положения вещей.

Мне необходимо извиниться перед ним.

Это ничего не исправит, но может уменьшить груз в моей груди, совсем чуть-чуть, чтобы я не чувствовала, что вот-вот взорвусь. Одеваюсь в комфортную, не деловую одежду. Шарф – последняя вещь, которую хватаю, прежде чем выйти за дверь и направиться к машине. В моей машине находится папка с информацией о Джеймсе Пирсе, включая то, где он работает.

Найти его будет легко.

      ***

Въезжаю на парковку по адресу, написанному на листе. Это небоскрёб с гаражом. Найдя первое же свободное место, останавливаюсь там. Выбираюсь из машины и поправляю солнечные очки. Они придают мне какую-то анонимность, что кажется почти что ироничным.

В вестибюле рядом с лифтом лежит справочник. Нахожу название его компании, но это не может быть правдой. Всего один этаж. У какой компании... всего один этаж?

И номер этажа не указан. Это пентхаус. Задерживаю дыхание. Что я собираюсь там обнаружить? Нажимаю на кнопку, но она не загорается. Мне нужен код, чтобы получить допуск на этот этаж. В качестве ответа на этот вопрос вижу кнопочную панель под номерами этажей.

Я пролистываю пару страниц его дела и наконец нахожу какие-то цифры, которые видела прежде. Теперь они приобретают смысл. Набираю пять цифр и жду. Кнопка "ПХ" загорается и двери лифта закрываются, начинается подъём.

Если файлы в папке заполнены настолько исчерпывающей информацией, то каким образом в них не оказалось данных о том, что указанный им рабочий адрес – адрес места жительства?

Я игнорирую эти мысли. Кажется, уже знаю ответ. Он сам собирал эту папку. С самого начала это было его рук дело.

Как далеко всё это зашло?

Двери лифта открываются на самом верхнем этаже здания, прямо в квартире. Она не просто роскошная, она в два раза больше моего жилища. Наверх ведёт спиральная лестница, и когда выхожу на металлическую ступеньку, то вижу его. Джеймс Пирс. Без рубашки и в удобных штанах. Босой. Рукой вцепился в перила и смотрит на меня так, словно я призрак. Его волосы взъерошены и слегка влажные. Будто он только из душа.

– Марси, – говорит он, продолжая спускаться. Его голос звучит профессионально, как если бы он вёл дело о разводе или что-то типа того. – Что ты здесь делаешь?

Я прижимаю папку и против воли посмеиваюсь с лёгким смущением. Я качаю головой.

– Ты же курировал сбор данных в этой папке, не так ли? С чего бы ещё адрес твоей компании оказался домашним адресом? У тебя и дом и квартира?

Пересекает комнату, направляясь ко мне, но так, что я чувствую его дистанцию от меня. Он не смотрит на меня так, как смотрел, будучи в маске. Или как деловой человек. Или как той ночью в его доме.

Он как будто смотрит на стену. Я даже не могу дотянуться до него, чтобы прикоснуться.

– Что ты здесь делаешь?

– Как долго ты это делаешь? – вероятно, это звучит несколько более разгневанно, чем хочу, но... как этого избежать? В течение последнего года у меня идёт потрясение за потрясением. – Ты хотя бы работаешь на компанию?

– Да. Но мы не покупаем вашу. И не покупали.

Я осматриваюсь вокруг, вижу секционный диван. Перевожу взгляд на табуреты у кухонной стойки. Тот же стиль оформления, что и в его доме.

– У тебя есть квартира? Мы были в твоём доме... ты прячешься от своей жены? – я опасаюсь ответа.

– Нет, – отвечает он.

Отворачивается от меня и идёт на кухню.

– Ты не на работе?

Он достаёт стакан с полки и наполняет его водой. После того, как из крана прекращает капать, он смотрит на меня.

– Марси, сегодня суббота.

Ох.

– И ты всё ещё не ответила мне, – продолжает он.

Он делает долгий глоток воды и ставит стакан на стол.

– Ты тоже мне не ответил.

Он легко выдыхает, но не раздраженно.

– Я выяснил, кто ты, совершенно случайно. Моя компания получила унизительно мизерное предложение от твоей, но мы сразу знали, что это была бухгалтерская ошибка. Примерно одиннадцать тысяч за то, чтобы вызвать у нашей компании личный интерес. За год наша прибыль измеряется миллиардами долларов.

– Я осведомлена.

– Ну да. Итак, я лично взялся за решение этой проблемы, потому что знаю, как скучно это может быть. Я пришел в ваш офис, и там была ты. Твои чёрные волосы. Твоё высокомерие, заметное даже через стеклянную стену кабинета. Ты источала ту уверенность, проблески которой я замечал в женщине, с которой встречался каждую неделю. Я опустил голову, но ты вероятно даже не видела меня. Ты была слишком занята, устраивая кому-то разнос в своём кабинете. Я не хотел верить, что это могла быть та же самая женщина. Но моё сердце знало.

Я краснею.

Он смеётся, наполняет стакан водой и предлагает его мне.

– Так что я позвонил. Устроил встречу. Мне было любопытно. Сколько в этом поведении было игры, а сколько реальности?

– Ты выяснил.

– Да. Но это лишь... – он замолкает. Его руки расположены на кухонной стойке и широко расставлены. Он смотрит мимо меня, в окно. Оборачиваюсь и наблюдаю, как начинает идти снег. Солнце исчезло за облаками и оставило комнату в тени, возникающей благодаря отголоскам его лучей. – Лишь усугубило боль.

Он сглатывает.

– Боль, – проговариваю я.

Это не вопрос, а утверждение.

Он не продолжает. Между нами разверзается пропасть.

– Я здесь... – начинаю.

Призываю свою смелость. Я могу отчитать кого угодно за что угодно, но если мне необходимо признать свою неправоту, то это оказывается сложнейшей вещью в мире. Я не знаю, почему – так было всегда. Если кому-то не нравится, что я предлагаю или что говорю, то кого это заботило?

На этот раз, кажется, это заботит меня.

– Я здесь, чтобы попросить прощения.

Он сужает глаза и переводит взгляд с моих глаз на моё лицо. На губы?

– Просить прощения?

– Да. Прости.

Он выдыхает и идёт вокруг стола, чтобы оказаться рядом со мной. Наши тела достаточно близко, чтобы можно было дотронуться, и, несмотря на пару месяцев с Незнакомцем, ощущения гораздо более настоящие, чем я когда-либо испытывала.

Он нежен. Даже деликатен, когда поднимает руки, чтобы обнять меня за плечи. Его взгляд скачет вверх и вниз, и моё сердце следует за этими скачками. Оно погружается в желудок, а затем поднимается к горлу каждый раз, когда он смотрит на мои губы. Я хочу поглотить его всего. Я хочу, чтобы он поглотил меня.

– Это я похерил всё. Я нарушил правила, которых мы согласились придерживаться. Все остальное было ошибкой, но это произошло из-за того, что я облажался, – говорит он.

– Всё было испорчено ещё до того, как я пришла в отель прошлой ночью. Я уже знала, что это ты. Увидела свои трусики торчащими из твоего комода. Те, что я отослала... тебе, я полагаю.

Он поглаживает мои руки, и я хочу, чтобы он подошел ближе, потому что сама я слишком упряма, да и просто застыла, чтобы пересечь пропасть самой. Он смотрит над моей головой и размышляет. Говорит, и его голос отзывается во мне громом.

– Я был ошарашен, когда получил эту посылку. Я думал, что ты догадалась, кто я.

– Тогда ещё не догадалась.

Мгновение мы молчим. Наконец он подходит немного ближе и обнимает меня. Я падаю ему на грудь и таю, словно лёд на печи. Он добился того, чего хотел – всё моё тело принадлежит ему. Прижимается к моей макушке своей щетиной. Я пальцами пробегаю по его груди, чувствуя волоски на коже.

– Мы нехило облажались. Согласись?

Он не отвечает, и это нормально. Он и не должен. Я знаю ответ. Но прямо сейчас он обнимает меня и впервые я рада тому, что знаю истинную личность Незнакомца.

– Марси, я... – начинает он, продолжая мысль, которую оборвал раньше.

Отодвигает меня от себя и смотрит мне в глаза.

– Боль лишь усугубилась. Ведь я осознал... что влюбляюсь в тебя.

Он целует меня в лоб и убирает волосы в сторону.

– Сэр, – шепчу я, всё ещё сдавливая его грудь. Он водит по моей голове носом.

– Да? – имя, которое он назвал мне давным-давно.

До того, как узнал, кто я. Прежде чем его узнала я.

– Я любила тебя. Я не хотела признавать этого, потому что просто не могла сказать...

– Любовь это или ненависть? Безысходность или обожание?

Я киваю.

– Мы можем начать сначала?

– Нет.

Я застываю, мои руки всё ещё покоятся на его груди, моё равновесие зависит от его объятий.

– Мы не можем стереть то, что случилось, – говорит он. – Но... мы можем переписать это.

Это я и хотела услышать. Продолжаю молчать.

Его голос становится ниже, снова приобретая нежные нотки.

– Я не шучу, предлагая тебе работу. У нас в офисе есть одна должность. В настоящем офисе. И лучшая оплата, я уверен. Меньше... сексуальных домогательств.

– Нежелательных сексуальных домогательств, – поправляю я его. – Учитывая, что я работаю только за счёт шантажа, думаю, мне понадобится работа.

– Должность будет твоей.

Я обнимаю его и едва сдерживаюсь, чтобы из глаз не брызнули слезы. Его кожа пахнет Незнакомцем. Это чистый, мужественный запах, который так дорог мне. Аромат, заставляющий меня томиться. Его руки окутывают меня. Когда я отодвигаюсь, его губы встречают мои. Мои глаза взволнованно закрываются, и я вбираю в себя из этого поцелуя всё, что могу. Вбираю этот момент. Но и отдаю тоже. Все иллюзии. Гнев. Безумие. Я выталкиваю всё это в него.

И он делает то же самое. И мы повторяем.

Сейчас я хочу именно этого. В этом я нуждаюсь.

В ком-то, кто может вынести даже наше специфическое безумство.