Текст книги "Ирландская колдунья"

Автор книги: Эми Фетцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Глава 21

Утренний свет уже проникал в спальню через неплотно прикрытые ставни, когда Реймонд проснулся во второй раз. Первым делом он протянул руку к Фионе и обнаружил, что ее нет. Сна как не бывало. Он в панике оглянулся и тут же увидел Фиону в дальнем углу комнаты. Она с увлечением исследовала содержимое старого обшарпанного сундука. С удовольствием окинув взглядом ее нагое тело, де Клер удобно устроился в постели, подперев голову рукой.

– Вряд ли там найдется что-то подходящее для тебя, – заметил он. – Хотя, прошу заметить, меня это нисколько не расстроит.

Фиона оглянулась и застыла, не в силах оторваться от его мускулистого торса, уже слегка потемневшего от загара. Реймонд запоздало протянул руку, чтобы прикрыться одеялом, но она успела разглядеть его полностью – и почувствовала, как просыпается в теле знакомая истома. Но сейчас не время было заниматься любовью.

– Это сундук моей матери, – сообщила она и со вздохом снова полезла внутрь. – Я так и знала, что его просто забыли в этой башне, но все же надеялась… Ага! – Чародейка вытащила и встряхнула бледно-зеленое платье. С этим платьем она прошла к столику, на котором стояли кувшин и тазик, и стала приводить себя в порядок. Реймонду не хватило выдержки оставаться в постели: он встал и подошел к ней. Фиона оглянулась и посмотрела на него.

Он был неописуемо хорош в своей откровенной наготе. И Фиона моментально растаяла в его объятиях, отвечая на поцелуй.

– Скажи мне одну вещь, любимая.

– Спрашивай. Я не скрою от тебя правду.

– Шинид – твоя дочь, не так ли?

Онемев от неожиданности, Фиона со страхом смотрела ему в глаза.

– Черт побери, ты все еще боишься в этом признаться! – удивился он. – Неужели ты считаешь, что я могу обидеть твою дочь? Или вообще способен поднять руку на ребенка?

Она верила ему всем сердцем, всей душой, но все равно не сразу собралась с духом, чтобы сказать:

– Да, она моя! – Эти слова словно прорвали невидимую плотину, и Фиона воскликнула: – Моя дочь! Ох, святые духи, сколько лет я мечтала сказать это вслух! – Ее горло сдавили рыдания, и она зажала рот рукой и закашлялась, с удивлением ощущая, как с сердца словно свалилась огромная тяжесть.

– Почему ты никому не признавалась?

– Но ведь это моя дочь! И многие могли бы обидеть ее именно из-за этого! Только Изольда и Коллин все знают, они взяли ее к себе.

– Я так и знал.

– Я должна была позаботиться о ее безопасности и свободе, Реймонд! – с чувством сказала она, отступив на шаг. – Иначе она разделила бы со мной то наказание, которого не заслужила! Шинид жила с ними с двух лет. И никто больше не знает, что она моя. – При виде его недоверия Фиона всполошилась: – Как ты догадался?

– У нее твоя улыбка, твои глаза, – едва заметно улыбнулся де Клер. – Она так же находчива и упряма, как ты. А еще я видел, как она… она…

Фиона охнула.

– Ах маленькая негодница! Ну погоди у меня! Она же поклялась, что никто ничего не видел!

– Ну, значит, она соврала. Может быть, она считала, что я умею хранить тайны?

– Наверное, она тебе доверяет! – Эта мысль вызвала у Фионы легкую улыбку. – Но она еще сама толком не освоилась со своим даром, а он слишком силен.

– Точно так же, как у ее матери.

От волнения у чародейки перехватило дыхание. Она впилась взглядом в лицо Реймонда, все еще не смея надеяться на такое счастье и обмирая от тревожного предчувствия.

– Что заставило тебя поверить? – сдавленно спросила она.

– Я верю тебе. И я знаю… что ты не могла солгать.

От этих простых слов ноги у Фионы подогнулись, и де Клер едва успел подхватить ее на руки. Прекрасные бледно-голубые очи наполнились слезами, и Реймонд застонал от стыда:

– Прости меня, любимая! Тебе пришлось так долго ждать!

– Конечно, ведь все англичане такие тугодумы! Но я тебя прощаю! – прошептала чародейка, всхлипнув и спрятавшись у него на груди.

Он негромко засмеялся и ласково приподнял ее лицо.

– Я не пожелал ничего видеть, когда ты развела костер без огнива, когда Шинид напустила на меня чесотку и погасила пожар. Но вчера, когда я вернулся в крепость и увидел тебя, мне стало ясно, как мало значат наши разногласия. Ведь главным было то, что ты осталась жива, и мне был дарован шанс признаться тебе в своей любви! – Он ласково прикоснулся губами к ее трепещущим губам. – Но потом, Фиона, я изведал в твоих объятиях величайшее блаженство и увидел, как исчезли без следа твои шрамы. И мне открылось, что самое великое чудо на земле – это наша любовь.

Она застыла, не зная, что и сказать.

– Их больше нет?! – Фиона попыталась ощупать себя, но не удовлетворилась этим и отправилась к зеркалу. Реймонд перехватил ее на полпути и поднес ее руки к губам.

– Просто поверь мне – и все. Их нет. Ее счастливая улыбка словно осветила просторную спальню, став для Реймонда лучшей наградой.

– А ты, мой рыцарь, тоже не лишен своей магии! – прошептала чародейка и поцеловала его так, что у Реймонда стало жарко в паху.

– Ты пришла в замок, чтобы быть рядом с Шинид, верно? – спросил он. – Чтобы защитить ее.

– Я надеялась, что люди мало-помалу снова привыкнут ко мне, и тогда можно будет открыть нашу тайну. Ты должен хранить ее, Реймонд! – Тонкие пальчики с силой впились в его голые плечи.

– Но зачем вам теперь таиться? – Ему было больно видеть, что Фиона по-прежнему боится за свою дочь. – Я никому не дам ее в обиду!

– До сих пор я и сама с этим справлялась! – ревниво возразила она. – И почему же мы должны перестать таиться?

– Потому что мы поженимся, и она станет моей дочерью.

– Я не могу за тебя выйти. – Фиона отвернулась, и Реймонд окинул ее усталым взглядом. Ну и упрямая ему досталась женщина!

– Почему бы нам не пожениться, если мы любим друг друша?

Ох, временами он делается таким же тупым, как и прочие мужчины!

– Потому что над тобой стоит твой король! Если не ошибаюсь, он велел тебе жениться…

– На ирландке!

– Вот именно! Но я больше не дочь вождя и не имею никакого веса!

– Да, ты не дочь вождя! Ты – дочь королевы и полноправная наследница Гленн-Тейза! Поверь мне на слово – его величеству этого будет более чем достаточно!

– Реймонд, но как же приданое? У меня нет ни гроша за душой!

Он понял, как стыдно Фионе в этом признаваться, и поспешил возразить:

– Меня интересует только то чудо, которое ты сотворила с моей жизнью, и судьба маленькой девочки, мечтающей при всех назвать тебя мамой!

– Она так хочет жить вместе со мной, что часто плачет, – с трудом призналась Фиона.

– Вот и пусть живет! – подхватил де Клер. – Она знает, что я тебя люблю!

Фиона, натягивающая на себя платье, застыла. Неужели он уже успел поговорить с Шинид?

– И что она тебе сказала?

– Что тебе нужно, чтобы тебя любили! – Реймонд тоже решил одеться и поднял с пола штаны. – Должен признаться, что именно этим я и собирался заняться в первую очередь, – добавил он, окинув многозначительным взглядом ее дивное тело. Она не выдержала и рассмеялась.

– Вряд ли она имела в виду именно это.

Крепко поцеловав Реймонда в губы, чародейка расправила подол платья и вытащила из под ворота длинные волосы. Он повернул ее спиной к себе и принялся затягивать шнурки, с довольной улыбкой любуясь гладкой здоровой кожей. Теперь ему самому было невдомек, почему он так долго не решался поверить в магию, хотя имел доказательства под самым носом. Реймонд оглянулся и заметил в углу над камином одинокую орхидею, все еще торчавшую из стены.

– А почему ты не спрашиваешь, кто отец Шинид? – осторожно поинтересовалась Фиона, когда с тесемками было покончено.

– Это меня не интересует. Потому что теперь ее отцом буду я. Только скажи мне… – де Клер замялся, собираясь с духом, – …скажи, что это не Йен! – чуть ли не с мольбой закончил он.

– Конечно, нет! – Реймонд не скрывал своего облегчения, и Фиона с горечью добавила: – Я была совсем молодая. И я не расспрашиваю тебя о твоих женщинах, де Клер. А ведь их было у тебя немало!

Реймонд виновато улыбнулся в ответ.

– Только я знаю, кто отец Шинид, и эта тайна останется моей навсегда. Этот человек был случайным прохожим, подарившим мне немного тепла, когда я больше всего страдала от одиночества. Он ничего не значит для меня – кроме того, что я родила от него Шинид и у меня появилось близкое существо, которое я могла любить.

– Не мне тебя судить, – торжественно кивнул Реймонд. – Тем более что я сам не могу похвастаться своим прошлым. Ведь когда-то я поступил так же – искал утешения от одиночества.

– Моим утешением стала моя дочь. Ты даже понятия не имеешь о том, что она для меня значит! – Фиона наклонилась, чтобы надеть чулки.

– Имею. Я уже был отцом.

– Что значит – был? – испуганно спросила она.

– Несколько лет назад к моему дяде пришла женщина, медленно умиравшая от чахотки, и оставила ему ребенка. Она уверяла, что это мой сын.

Фиона следила за ним широко распахнутыми глазами, позабыв про чулок.

– Я не мог ей не верить. Мальчишка как две капли воды был похож на меня, и я стал воспитывать его как своего сына. – Реймонд прислонился к столу и скрестил руки на груди. Он не решался взглянуть на Фиону и обращался к ней стоя за кроватью. – Однажды я нанялся в войско к какому-то эрлу и собрался на войну, но Марк не хотел меня отпускать. Он умолял взять его с собой, но я запретил ему даже думать об этом. Мне казалось, он все понял.

– Ох, Реймонд, только не это…

Он посмотрел на нее, и в бездонных серых глазах Фиона прочла затаенную боль – те самые горе и скорбь, что он старательно скрывал от других.

– Увы, он не послушался меня и спрятался в обозе. Он проделал это так ловко, что я не подозревал о его присутствии до самого первого боя. Я оказался в самой гуще, и Господь свидетель, это было жестокое сражение. Это случилось уже под конец: я услышал, как Марк меня зовет. – Реймонд потер затылок. – Я был так потрясен, что застыл на месте, а он сжимал в руке свой детский клинок и бежал ко мне, сияя от счастья, ужасно гордый собой. Но враги не упустили своего шанса, и его ударили мечом. – Его голос прервался.

Фиона мигом оказалась рядом, чтобы обнять и утешить сильного и отважного мужчину, такого трогательно-беззащитного в эти минуты. Она чувствовала его боль как свою. Теперь было ясно, что все эти годы Реймонд оставался наедине со своей скорбью, и она сломила его, навеки уничтожив того добродушного, общительного человека, которым он был прежде.

– Этот ублюдок разрубил его почти пополам! Не понимаю, как можно сделать такое с ребенком?! – яростно выкрикнул Реймонд, понимая, что никогда не получит ответа на свой вопрос. – Марк так и не выпустил свой клинок. Мой сын умер у меня на руках. Он умолял простить его за непослушание. А потом он забился в агонии и сделал вот это. – Реймонд прикоснулся к шраму на щеке. – Я никогда не прощу себе то, что позволил сыну погибнуть.

– Ох, Реймонд, – прошептала Фиона, стараясь заглянуть ему в лицо, – он всего лишь хотел быть вместе с тобой! Только настоящая любовь и отвага могли подтолкнуть его на такой шаг! Он хотел во всем походить на своего отца!

– И я его подвел.

– Нет-нет, – горячо возразила она, и сердце ее обливалось кровью: такая боль прозвучала в его сдавленном голосе. – Ты подарил ему самые счастливые годы жизни! Его мать умерла, и он наверняка погиб бы один, без нее! Ты взял его к себе и полюбил так, как только отец может полюбить сына. Он был счастлив и горд – иначе ни за что не пошел бы за тобой на войну, Реймонд!

– Но я – рыцарь! – выкрикнул де Клер, оттолкнув ее от себя. – Война – мое ремесло, и я дал обет защищать слабых и невинных! И все равно я не смог защитить собственного сына!

– Ты же не знал, что он там! – Чародейка снова привлекла Реймонда к себе и с болью увидела, что его по-прежнему терзает чувство огромной вины. – Ты не знал, что он там! – раздельно повторила она. – Так уж повелось, что дети – это наше слабое место. – Фиона осторожно провела рукой по его искаженному лицу, стараясь разгладить морщины – эти суровые отметины прожитых лет. – Здесь не помогут ни богатство, ни власть. Но мы все равно продолжаем их любить, потому что они – самое прекрасное, что есть у нас на этом свете.

Реймонд понимал, что она права, ведь ему самому довелось изведать эту любовь, хотя была она недолгой и закончилась так трагически.

– Я не подведу тебя, Фиона. И я не подведу нашу дочь, – прошептал он. – Я ни за что не расстанусь с тобой. Я люблю тебя. Я тебя люблю.

Разве можно было слушать его и остаться равнодушной? Фиона поцеловала де Клера так жадно, словно и не было ночи, полной нежности и страсти. Желание вскипело в ее крови с новой силой.

– На тебе слишком много одежды! – Он взялся за ворот на ее платье, но Фиона решительно перехватила его руки.

– Мы не можем просидеть тут целый день!

– Я – лорд Антрим. И волен делать все, что захочу. Она рассмеялась в ответ на эту напыщенную тираду.

– В замке яблоку негде упасть, – терпеливо напомнила Фиона. – На счету каждая пара рук. Те, кто напал на нас вчера, наверняка перебили всю скотину, которую не успели загнать внутрь. Значит, наши запасы снова оскудели.

Конечно, она была права.

– Я приказал прекратить стройку, но лучше от этого не стало.

– Сам по себе бастион ничего не значит. Просто он оказался на заповедной земле.

– Это место таит в себе огромную силу, верно? – спросил Реймонд, и что-то в его тоне заставило ее насторожиться.

– Да. – Фиона всмотрелась в его лицо и сказала: – Ты был там! – Ее голос дрогнул от удивления.

Де Клер развязал мешочек на поясе и извлек камень, подобранный им в Круге Камней. Отдал Фионе загадочную руну и постарался описать все, что увидел и почувствовал, когда совершал свой дерзкий опыт.

– Вот видишь! Я сразу почувствовала, что в тебе тоже есть магия! – Она с улыбкой вернула ему камень. Реймонд принял его с таким благоговением, словно это был бесценный самоцвет. – Это говорит о том, что мы упускаем из виду что-то очень простое, что лежит на поверхности. Но пока мы этого не увидим, нас не оставят в покое.

– Я столько думал об этом, что едва не свихнулся. Я знаю, что они могут укрываться в деревьях, потому что нашел засаду лучника и обрывок плаща, маскировавшего его среди ветвей…

– Сэр Нолан нашел такой же клочок в замке! – перебила она. Реймонд кивнул: это не было для него новостью.

– Если они так любят прятаться на деревьях, то мы могли бы выжечь их все до единого… – Фиона посмотрела на него так, что ему стало стыдно. – Нет, не бойся! А они не могли укрываться в лощине?

– Если бы в лощине появилась хоть одна живая душа – я бы об этом знала. Может быть, они постоянно меняют укрытие, чтобы их не выследили?

– Ох, это и так понятно. И до сих пор им отлично удавалось путать следы. Я обшарил каждый дюйм до самой Банн-Ривер!

– А ты не пропустил тех развалин на холме и сожженной крепости?

Де Клер кивнул, заботливо спрятал камень в свой кошель и стал надевать рубаху.

– Нигде нет никаких признаков жизни. Между прочим, можно только пожалеть, что такое замечательное укрепление на наших северных границах превращается в бесполезную пыль. – Он дважды объезжал развалины, и каждый раз его поражало то, с какой легкостью подземные воды уничтожили это творение человеческих рук.

– Ее построили слишком близко к Кругу Камней и заповедной лощине! – отрезала Фиона.

Реймонд в притворном ужасе замахал руками:

– Ой, не ругайте меня, миледи, я все понял!

– Вот так-то лучше! – Она поцеловала его на ходу, прибираясь в комнате и заправляя постель.

– Я понимаю, что они хотели захватить замок, но не понимаю – зачем? Ведь владения не приносят никакого дохода! Для любого рачительного хозяина эта земля станет настоящей обузой из-за того количества ртов, которые придется кормить. Ни Йен, ни Пендрагон не страдают от проклятия, и среди вождей все чаще раздаются призывы отправиться в набег и потребовать виру за гибель какого-то брата.

– За сына О'Кагана, – подтвердила чародейка. – За брата Сесилии. – Реймонд явно не мог сообразить, о ком идет речь, и Фиона пояснила: – Ну, помнишь, той, что с большой грудью?

Он с ухмылкой кивнул, надел сапоги и сел на кровать.

– Но это ерунда по сравнению с той резней, что творится здесь!

– Значит, им нужно что-то еще, кроме этого замка! Ты со мной согласен?

– Да. – Де Клер хотел было рассказать ей все, что узнал от Изольды, но передумал. Ведь для того, чтобы снять проклятие, Фионе следовало сначала стать его женой. – Черт побери, скорее бы уж сойтись с ними лицом к лицу! Сколько еще эти собаки будут прятаться и кусать исподтишка? – Он встал, заправил рубаху в штаны и вдруг спросил: – А ты не могла бы вывести их на чистую воду с помощью своих чар?

Вот так, легко и просто, одним своим вопросом он доказал Фионе, что действительно поверил в волшебство. Ах, как ей хотелось поддержать Реймонда в этой борьбе!

– Я пыталась это сделать. Если бы я знала, кто за этим стоит, то не тыкалась бы вместе с тобой как слепой котенок. Но мне не дано видеть будущее. Я могу призвать на помощь силы стихий, но все равно мне требуется определить точку, куда должна обратиться эта сила.

– Кажется, я начинаю понимать, какое это нелегкое ремесло – быть настоящей чародейкой, – заметил он, искоса разглядывая свою милую колдунью. – Шарлатанка стала бы уверять, что ее магия способна на все. А ты честно признаешься в том, что тебе не под силу.

– Это не просто ремесло – это вера, Реймонд. Это закон, по которому мои предки жили на протяжении многих веков.

Внезапно Реймонд вспомнил кое-что из того, что ему довелось слышать шесть лет назад.

– Шивон говорила, что однажды ты превратилась то ли в кошку, то ли в птицу.

– Да.

– Ты действительно на это способна? Превращаться в кого-то другого?

– Да. – Она мягко рассмеялась при виде его потрясения. – Но это требует слишком много времени, и я не могу удерживать чары очень долго. А потом делаюсь совсем слабой.

– Ну и не надо! – пылко заявил де Клер. – Не хватало еще тебе превратиться в корову или лань и угодить под нож какому-нибудь голодному браконьеру!

– Я не могу превратиться в существо, которое намного больше меня! – заверила Фиона, остановившись перед ним. – Да и зачем мне теперь прятаться?

– Учти, я все равно тебя найду!

– Нисколько в этом не сомневаюсь. – Лукаво улыбаясь, она потеребила расшитый клапан на его штанах.

– Хочешь помочь мне его застегнуть?

– Разве ты ребенок и не можешь одеться сам? – Реймонд со стоном схватил ее за плечи и привлек к себе. – Что, тесновато, милорд? – ехидно спросила она, туго затягивая клапан. В ответ ей достался такой поцелуй, что обоим стало не до одежды.

– Вы заплатите за ваши выходки, миледи. Сегодня же ночью!

– Только ночью? – Ах, как сладко прозвучал для него этот милый огорченный голосок.

– Да, после того как мы поженимся!

– Ах да, конечно, я чуть не забыла! – улыбнулась Фиона, стараясь не выдать охватившего ее волнения.

Из темного коридора потянуло съестным, и Кит О'Каган беспокойно зашевелился в своем углу и встал, подслеповато всматриваясь в приближавшуюся к нему фигуру.

– Что ты здесь делаешь? – хрипло зашептал узник, узнав своего посетителя.

Тот ничего не ответил, и Кит придвинулся к самой решетке, с тревогой оглянувшись – не следит ли кто за ними. Он так и не заметил кинжала и даже не почувствовал, как острое лезвие рассекло ему горло – так быстро действовал убийца. Кит зашатался и попятился, захлебнувшись собственной кровью и зажимая руками ужасную рану. Наконец он опустил руки и в шоке уставился на капавшую с них кровь. Его ошеломленный взгляд метнулся к загадочному визитеру, а в следующий миг он рухнул замертво. Последнее, что он слышал в этой жизни, – звук удалявшихся шагов.

Фиона настояла на том, что спустится в главный зал одна, немного раньше, чем Реймонд. Он уступил, так как знал, что в подобных случаях ей лучше не перечить. Наконец де Клер счел возможным покинуть спальню и вышел на лестницу, не скрывая довольной улыбки, которую тут же заметила вся его свита. Просиял даже Николай, хотя в последнее время он ходил мрачнее тучи. Реймонд оглянулся, стараясь высмотреть Фиону, и только теперь заметил, что люди в замке ведут себя как-то необычно. У всех был такой вид, будто они готовы пуститься в пляс от счастья.

Коллин выступила вперед с кубком вина и подносом со свежим хлебом. Казалось, что румяные ломти исходят паром – такие они были горячие и свежие. Реймонд взял кусок хлеба и спросил:

– Что здесь творится?

– Вы выпейте сперва. – И Коллин со слезами на глазах подала ему кубок. Де Клер окинул повариху внимательным взглядом, но послушался и выпил кубок до дна. Только теперь Коллин махнула рукой на дверь и сказала: – Ступайте во двор и все поймете!

Реймонд посмотрел на распахнутую дверь и позабыл о хлебе. Он сам не помнил, как оказался на крыльце и спустился во двор.

Боже правый!

На небе вовсю сияло солнце!

Под ногами сквозь землю пробивалась молодая трава!

А по ту сторону крепостных стен почки на деревьях лопались под напором свежих листьев!

Реймонд обвел взглядом двор, те его уголки, что еще вчера были покрыты сором и пылью. У кухни какой-то виллан с таким упоением ковырялся в земле, будто боялся, что плодородный слой вот-вот исчезнет. Пучки травы были еще совсем маленькими, но зеленели так ярко, что было больно глазам. «Вот это волшебство так волшебство!» – подумал Реймонд. Он все еще не мог поверить своим глазам.

– Да, милорд, сегодня есть на что полюбоваться, – степенно произнес Дуган, тихо возникший рядом с де Клером. Реймонд ошалело уставился на ирландца.

– Ничего не понимаю… – Он вышел на середину двора и запрокинул голову, с наслаждением подставляя лицо солнечным лучам. Неужели это все случилось за одну ночь? – А где Фиона? Она уже видела?

– Да, видела!

Он резко обернулся навстречу чародейке.

– И как ты объяснишь это – после месяцев… нет, долгих лет холода и мрака?

В его голосе не было и следа гнева – только веселое недоумение.

– Проклятие снято! – объявил Дуган. Он не мог молчать, его буквально распирало от радости. – Я же говорил, что тут дело не обошлось без вас! – сказал он Фионе.

– Но я не виновата в том, что земля оставалась бесплодной! – с отчаянием возразила она. – Да, я вижу, что сегодня ночью проклятие было снято. Я не слепая! Но я ничего для этого не делала! Моей власти не хватило бы, чтобы его снять! – Она обвела глазами собравшихся вокруг вилланов – Я хотела снять проклятие, но у меня ничего не получалось! Неужели выдумаете, что я ничего не пыталась сделать? Реймонд положил руку ей на плечо, и она испуганно обернулась. Он коротко пересказал ей все, что узнал от Изольды.

– Но кто мог наложить такое проклятие? – Фиона пожала плечами. – Мои родители мертвы. У отца не было дара, а мать никогда не действовала кому-то во вред – Она сжала пальцами виски. – И почему Изольда ничего не рассказывала мне об этих голосах?

– Может быть, она не хотела делать твое горе еще тяжелее.

Фиона беспомощно оглянулась. Земля с каждой минутой становилась все зеленее, а ирландцы улыбались чародейке так добродушно, что ей становилось тесно в груди.

– Все эти годы они считали, что во всем виновата я! – с горечью сказала она и подняла на Реймонда растерянный взгляд – Разве я могла сделать такое? Ведь люди умирали от голода!..

– Я знаю, любимая. Я верю тебе. – Он осторожно обнял Фиону и погладил по спине, чувствуя, как ее медленно покидают тревога и страх. – Тебе больше не о чем беспокоиться! десять лет изгнания миновали, и земля снова ожила! И между прочим – тихим шепотом добавил он, – когда мы занимались любовью, в спальне было полно цветов!

Фиона шлепнула его ладонью по губам и оглянулась: а вдруг их кто-то слышит. Дуган с ухмылкой отошел в сторону. а Реймонд отвел ее руку и продолжал:

– Я всегда чувствую, как пахнет цветами, когда мы целуемся! А однажды ты на меня разозлилась, и в твоих следах оставались алые цветы! По-твоему, тут ты тоже ни при чем?

Чародейка молча покачала головой. Она не могла спорить с этим человеком. Теперь, когда он поверил в нее, отступать было поздно. Потому что он отдал ей свое сердце.

– Не пора ли начать новую жизнь? – прошептал Реймонд, ласково прижимая к себе Фиону. – Я люблю тебя! Займи то место что принадлежит тебе по праву, и стань снова леди Гленн-Тейза!

– Да, мой рыцарь, – отвечала она, чуть не плача. – Я согласна!