Текст книги "Снова влюблена?"

Автор книги: Эмеральд Бакли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Улучив момент, Брайан ловко перевернул Констанс на спину и медленно стащил вниз кружевные трусики. Едва он сделал это, как Констанс раскинула ноги и закрыла глаза. Теперь она была в его власти, но игра только начиналась.

Доведенная до состояния экстаза, Констанс чувствовала, как дрожь, зародившаяся в глубине ее тела, распространяется дальше и дальше, как сотрясает ее желание соединиться с Брайаном, ощутить его внутри себя. Понимая, что теряет сознание, она открыла рот, но оттуда вырвались не мольбы о пощаде и даже не человеческие звуки, а глубокий протяжный стон агонизирующего животного.

Продолжать пытку не имело смысла, да и сил у Брайана уже не осталось. Он вошел в Констанс одним движением, легко и свободно, словно скользнул по льду, и они вместе устремились в манящую бездну.

Глава 12

Как и ожидала Констанс, Джеффри согласился сразу и без каких-либо оговорок.

– Отличный план, сестренка! – с энтузиазмом провозгласил он, прикладываясь к бутылке «гиннеса». – Честно говоря, мне уже изрядно надоело протирать штаны за письменным столом. Пора стряхнуть пыль с колен.

Констанс с сомнением посмотрела на брата.

– Ты только не переигрывай. Твоя задача – позвонить Андреа и убедительно сыграть свою роль. Все остальное сделаем мы с Брайаном. Он пожал плечами.

– Не собираюсь претендовать на лавры, но, по-моему, вы немного переоцениваете свои возможности.

– Что ты имеешь в виду? – с тревогой спросила Констанс.

Джеффри поднялся с дивана и, прихватив бутылку пива, принялся расхаживать по комнате.

– Эти двое, Андреа и неизвестный, затеяли рискованную игру и рассчитывают на большой куш. Не думаю, что они послушно остановятся и опустят руки, как только кто-то свистнет в свисток. Я бы на их месте пошел до конца.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что ниточка с печатью и старик-слуга не та гарантия, которая нужна в данном случае.

Констанс задумалась. Привлекать полицию ей не хотелось, к тому же в полиции потребуют доказательств, а их нет. И вообще, если поднять шум, сделка наверняка будет отложена на длительный срок, что не устроит ни Джереми Уолшэма, ни Маккормика и Паркера. А если еще и выяснится, что никакого шедевра в особняке Уолшэма нет, то им с Брайаном просто придется уволиться из агентства.

– Что ты предлагаешь? Джеффри ответил не сразу, а лишь после того, как допил пиво и поставил пустую бутылку рядом с двумя такими же.

– Нам не хватает информации. Самое главное – мы не знаем, кто этот парень, с которым спелась Андреа. Но ты права в том, что медлить нельзя. Бросим камень, а там посмотрим, какие пойдут круги.

Констанс поднялась.

– Итак, ты звонишь ей в три часа дня. Я точно знаю, что она будет в особняке. – Брайан попросил ее приехать якобы для того, чтобы составить доверенность.

Джеффри проводил сестру до двери и у порога поцеловал в щеку.

– Не волнуйся, у нас все получится.

Конечно, она волновалась. Хоть бы скорее все закончилось, и они с Брайаном вернулись бы в Лондон!

Брайан… При одной только мысли о нем перед глазами замелькали яркие картины минувшей ночи. Впервые в жизни Констанс чувствовала себя настоящей, полноценной женщиной, желанной и любимой. Впервые в жизни она могла не мечтать, а вспоминать, зная при этом, что одними воспоминаниями жизнь не ограничивается. Впереди еще много ночей. И не только ночей. Она могла бы заниматься с Брайаном любовью всегда и везде, днем и ночью, без перерыва. Тело еще болело и ныло, но в глубине его уже ожило, разбуженное памятью, новое, еще более горячее, нестерпимое желание.

Констанс взглянула на часы. Половина третьего. Можно немного пройтись, чтобы не мозолить глаза Андреа Уолшэм. Они с Брайаном спланировали все так, чтобы в три часа, когда позвонит Джеффри, быть рядом с Андреа и понаблюдать за ее реакцией. Констанс попросила таксиста остановиться и вышла из машины.

Мысли снова перескочили на Брайана, и Констанс невольно замедлила шаг. Как сложатся их отношения после возвращения? Захочет ли он продолжения? Как воспримут этот неожиданный роман в агентстве? Вопросов было много, но ответ знало только будущее.

– Мисс Уолшэм, мы делаем все возможное, чтобы уложиться в определенные вашим отцом сроки, но, если вы хотите заключить сделку в уикенд, нам необходимо подготовить документы. Речь идет в первую очередь о доверенности. – Брайан замолчал, откашлялся и, раскрыв черную кожаную папку, достал несколько листов бумаги. – Я бы предложил вам…

Телефон зазвонил так пронзительно, что у Констанс по спине забегали мурашки.

Андреа сняла трубку.

– Алло?

Сидевшая в кресле у стены Констанс, конечно, не слышала, что именно говорил Джеффри, но прекрасно представляла, о чем идет речь.

– Айзек Гринфельд? – переспросила Андреа. – Нет, должна признаться, что впервые слышу это имя. – Она рассмеялась, наверное, в ответ на какую-то шутку. – Эдинбургский музей? Очень приятно.

Констанс посмотрела на Брайана. Он отошел к окну и, сложив руки на груди, искоса наблюдал за Андреа. Выражение на лице молодой женщины уже сменилось с игривого на озабоченное.

– Откуда у вас такие сведения, мистер Гринфельд? – Пауза. – Извините. – Она прикрыла трубку и подняла голову. – Мисс Эллингтон, мистер Дорретти, прошу извинить, но у меня важный разговор. Не будете ли вы так добры немного подождать? Я позову вас, как только освобожусь.

– Разумеется. Мы будем в библиотеке, – с подчеркнутой вежливостью отозвался Брайан и повернулся к Констанс. – Идем, Конни.

Закрывая за собой дверь, Брайан услышал взволнованный голос Андреа:

– К сожалению, я не могу принять вас раньше понедельника. Они переглянулись.

– Похоже, сработало, а? – прошептал Брайан. – Видела, как побледнела наша пташка?

Констанс оглянулась. Сердце у нее стучало, как у настоящей заговорщицы.

– Что, по-твоему, она сейчас сделает?

– Постарается связаться со своим сообщником. Жаль, у нас нет таких штуковин, которыми пользуются шпионы в кино. Их подсоединяют к телефону и определяют номер абонента.

– У нас много чего нет. Нам даже проследить за ней не удастся, если она куда-то поедет.

– Да, сыщики из нас никудышные, – признал Брайан.

В библиотеке, несмотря на солнечную и теплую погоду, было сумрачно и прохладно. Разговор не клеился – оба были слишком напряжены. Констанс бесцельно ходила вдоль стеллажей, заставленных толстенными фолиантами, а Брайан, сложив руки за спиной, смотрел в окно.

Наконец где-то хлопнула дверь, в коридоре послышались торопливые шаги. – Прошу извинить. – Андреа Уолшэм застыла на пороге, не входя в библиотеку. – Очень жаль, но у меня возникли неотложные дела. Мистер Дорретти, давайте перенесем наш разговор на завтрашнее утро. – Она перевела взгляд на Констанс. – А вы, мисс Эллингтон, продолжайте свою работу. Вы ведь успеете закончить все к выходным, не так ли?

– Надеюсь, – коротко ответила Констанс.

Через несколько минут во дворе взревел мотор, и красная «ауди» Андреа пулей вылетела со стоянки.

– Идем в гостиную. – Брайан выскочил в коридор, и Констанс ничего не оставалось, как последовать за ним. – Хочу проверить одну идею.

В гостиной он сразу подошел к телефону.

– Так и есть. Черт возьми, если меня вышибут из агентства, подамся в частные детективы.

– Что ты придумал?

Брайан самодовольно улыбнулся.

– Посмотри на телефон. На нем есть кнопка повторного набора номера. То есть если я нажму на нее, то аппарат наберет последний номер, по которому с него звонили. Сейчас мы проведем небольшой опыт и, возможно, выйдем на того, кому звонила Андреа.

– А что ты скажешь?

– Ничего. Мы не должны себя выдавать. Надеюсь, тот, кто снимет трубку, назовет себя. – Он протянул руку.

– Подожди, – остановила его Констанс. – Дай трубку мне.

– Почему?

– Я могу узнать голос того мужчины, ее сообщника.

– Сомневаюсь, но все же попробуй. Констанс сняла трубку, а Брайан ткнул пальцем в кнопку. Ответили после четвертого гудка.

– Малкольм Кенвуд слушает.

К такому ответу Констанс оказалась совершенно не готова. Она замерла, изумленно глядя на Брайана.

– Говорите! – нетерпеливо призвал голос. Брайан быстро нажал на рычаг.

– Ну?

– Он!

Андреа Уолшэм всегда чувствовала себя уверенно, потому, что никогда не бралась за дело, не имея запасного варианта. Когда год назад ее тогдашний американский жених, преподаватель колледжа, ни с того ни с сего разорвал помолвку, она не стала горевать, а села в машину и рванула в Голливуд, к подающему большие надежды актеру, с которым встречалась целых четыре месяца. При этом ни восходящая «звезда», ни погруженный в книги профессор о существовании друг друга не догадывались.

Голливудский роман развивался в нужном направлении, и Андреа уже успела познакомиться с будущими свекром и свекровью, но тут старик-отец срочно призвал дочь на родину. Страна Бернса и виски никогда не вызывала у Андреа горячих чувств, но отец оплачивал ее учебу в Калифорнийском университете, и она не собиралась выпускать из рук одну ветку, не ухватившись за другую.

Малкольм Кенвуд работал на Джереми Уолшэма около десяти лет и пользовался его полным доверием. Именно ему Джереми поручил заняться поисками покупателя, когда почувствовал, что долго не протянет. Рьяно взявшись за дело, Кенвуд прежде всего провел полную инвентаризацию имущества. Однажды, роясь в старых бумагах, он обнаружил документ, согласно которому картина, считавшаяся «произведением неизвестного автора предположительно конца восемнадцатого века» принадлежала кисти самого Тернера[4]4
  Тернер Джозеф Маллорд Уильям (1775–1851). Английский художник-пейзажист. Много путешествовал по Европе, писал романтические пейзажи, богатые ярким, необычным колоритом.


[Закрыть]*. Кенвуд увидел свой шанс. Не доверяя бумажке, он устроил негласную экспертизу, вызвав специалиста из Ливерпуля, который подтвердил: картину написал великий английский живописец.

Другой на его месте пустился бы в какую-нибудь авантюру и угодил в тюрьму, но у Кенвуда присутствие ума уравновешивалось отсутствием смелости. Он решил посвятить в свое открытие Андреа, не показывая, конечно, все карты. К тому времени, когда Андреа переступила порог родного дома, Кенвуд уже приготовил точную копию картины, определил примерную ее стоимость, но еще не начал поиски покупателя.

Они быстро нашли общий язык и стали ждать удобного случая, чтобы произвести подмену. Когда врачи настоятельно порекомендовали Джереми Уолшэму лечь в больницу, сообщники решили, что их час пробил. И тут, как назло, на головы им свалилась парочка из агентства «Темз Истейт корпорейшн»!

Впервые за всю свою жизнь Андреа Уолшэм растерялась. У нее не оказалось запасного варианта. Конечно, она могла бы выйти из игры, зная, что рано или поздно получит солидное наследство. Но что, если Кенвуд уже подменил картину? Раскрыть его означало раскрыть себя. Отказаться от картины – потерять огромные деньги.

После странного звонка от человека, представившегося сотрудником Эдинбургского музея Айзеком Гринфельдом, она запаниковала. Гринфельд сказал, что по имеющейся у него информации в особняке обнаружилась картина одного из известнейших художников, и попросил о встрече. Андреа стоило немалых трудов убедить его отложить встречу до следующей недели. И сейчас она мчалась к Малкольму Кенвуду.

– Я уверен, что они попытаются заменить картину в ближайшие два дня, – в десятый, должно быть, раз повторил Брайан.

– И что ты предлагаешь? Залечь в кустах и установить наблюдение за домом? – Риторические вопросы Констанс тоже не отличались разнообразием.

– Есть у меня одна мыслишка… – неуверенно протянул Брайан. – Я, пожалуй, попробую ее реализовать, а ты составь список картин, авторство которых не установлено или вызывает сомнение.

Вечером Констанс, как обычно, заглянула к Сибилле, общение с которой с каждым разом становилось все более дружеским. Вернувшись в отель, она обнаружила Брайана у телевизора. Его любимый «Вест Хэм юнайтед» играл в Манчестере и уже после первого тайма проигрывал два мяча.

– У нас есть еще сорок пять минут, – храбрился Брайан. О важности матча свидетельствовали две пустые бутылки пива и улетевшие в угол носки. – Мы еще покажем этим выскочкам!

Понаблюдав за ним некоторое время, Констанс удалилась на кухню. В ее семье футбол не входил даже в первую пятерку приоритетных зрелищ. Отец всегда смотрел фильмы о войне, мать обожала мелодрамы, а Джеффри и Кэрри не пропускали ни одной комедии.

Приготовив легкий ужин, она подошла к Брайану сзади и обняла его за плечи. Последние пять минут они болели вместе, и к финальному свистку Констанс уже села ему на колени. «Вест Хэму» удалось отыграть один гол. – Это наша моральная победа, – доказывал Брайан. – Во втором тайме мы их просто смяли. Кстати, не пора ли перекусить?

– Обед подождет, – промурлыкала Констанс, расстегивая пуговицы на его рубашке. – У нас есть более важные дела. Надо же отметить моральную победу.

– Ты абсолютно права, – согласился он и потянулся к «молнии» на ее юбке.

Они занимались любовью сначала на диване, где можно было только сидеть, потом на полу, где можно было только лежать, и, наконец, в душе, где можно было только стоять. Констанс никогда не думала, что может испытывать такие ощущения. Тело ее, как будто превратилось в волшебный музыкальный инструмент, который то плакал, подобно скрипке, то гремел, как гобой, то пел хрипловатым голосом саксофона. Желание то накатывало бурной океанской волной, которая подхватывали ее и несла, несла, несла все выше и выше, за облака, туда, где не было ничего, кроме чистейшего восторга, то уходило, мягко и осторожно относя ее на песчаный берег, где ждало недолгое забвение.

Глядя на Брайана, лежащего рядом со спутанными, влажными волосами, прислушиваясь к затихающему стуку его сердца, она думала о том, что теперь, по крайней мере, знает, что такое счастье, каким оно может быть, и что никогда не согласится на меньшее.

Так и не поужинав, они перебрались в его комнату, где снова любили друг друга, пока короткая летняя ночь не уступила место рассвету.

Брайан проснулся, когда зазвонил телефон. Осторожно, чтобы не разбудить Констанс, он поднялся и, завернувшись в простыню, вышел в гостиную.

– Да?

– Мистер Дорретти?

– Вы не ошиблись.

– Это Джереми Уолшэм.

– Доброе утро, мистер Уолшэм. Рад вас слышать!

– Нам необходимо поговорить. Когда вы сможете приехать ко мне?

– Я готов в любое время, сэр.

– Тогда жду вас в полдень. И обязательно захватите с собой вашу коллегу мисс Эллингтон.

– Мы будем. – Брайан положил трубку, лениво потянулся и посмотрел на часы. – О черт! Копии!!!

Закрывая за собой дверь, Констанс старалась не думать о том, что скажет уборщица, увидев жуткий беспорядок в оставленном ими в спешке номере. Портье уже вызвал такси, так что ждать не пришлось. Без десяти двенадцать Брайан и Констанс неторопливо вошли в вестибюль больницы.

– Как я выгляжу? – озабоченно спросила она, поправляя на плече ремешок сумочки.

– Великолепно!

Через пять минут по лестнице спустилась женщина в белом халате и, оглядевшись, нерешительно подошла к ним.

– Мисс Эллингтон? Мистер Дорретти?

– Да, – ответил за двоих Брайан.

– Мне поручено проводить вас к мистеру Джереми Уолшэму.

– Как он? – поинтересовалась Констанс, когда они свернули в коридор второго этажа. Женщина неопределенно пожала плечами.

– Состояние мистера Уолшэма значительно улучшилось с того дня, когда его привезли сюда в ночь на вторник, но говорить о полном выздоровлении пока еще преждевременно. Прошу вас не утомлять нашего пациента.

Джереми Уолшэм лежал на кровати, укрытый по грудь легким клетчатым пледом. Выглядел он действительно лучше, чем в понедельник, когда Констанс увидела его в первый раз.

Едва заметно кивнув в ответ на их приветствия, старик без предисловий перешел к делу.

– Я пригласил вас потому, что в последние дни у меня появилось неприятное ощущение. Мне кажется, что в мое отсутствие в особняке происходит что-то непонятное. – Уолшэм замолчал. Взгляд его ушел в сторону, точнее в потолок, и у Констанс появилось чувство, что он просто забыл об их присутствии.

Она негромко кашлянула.

– Просто чувство или…

Уолшэм посмотрел на нее так, словно ее глупая реплика помешала ему установить связь с инопланетным разумом.

– Я никогда не полагаюсь только на чувства, мисс Эллингтон.

– Тогда… – Констанс осеклась, поймав сердитый взгляд Брайана.

– У меня есть факты, которые вызывают серьезное опасение по поводу безопасности и целостности коллекций. Моего секретаря Малкольма Кенвуда видели около особняка, однако на связь со мной он не вышел. Моя дочь настойчиво предлагает мне подписать доверенность, дающую ей право распоряжаться всей моей собственностью. – Уолшэм снова замолчал, но на этот раз Констанс не стала вмешиваться, понимая, насколько тяжело старику делать такие заявления. – И, наконец, вчера мне позвонил некий сотрудник Эдинбургского музея, заявивший, что среди моих картин есть одна, ценность которой, возможно, значительно выше указанной.

Брайан метнул взгляд на Констанс, но та сидела с совершенно невозмутимым видом.

– Я пригласил вас для того, чтобы сделать следующее заявление. Мы подпишем договор купли-продажи в субботу, но из договора будут исключены все находящиеся в особняке картины. До проведения дополнительной экспертизы. Надеюсь, вы сообщите о моем решении мистеру Маккормику и мистеру Паркеру.

Брайан кивнул.

– Мы понимаем причины, побудившие вас принять такое решение, мистер Уолшэм, но есть одно обстоятельство.

– Какое?

– Ваши слуги, Уильямс и Риордан, вряд ли смогут обеспечить надежную охрану собственности.

По губам старика скользнула слабая улыбка. Лежащая поверх пледа рука шевельнулась, как будто Уолшэм собирался поднять ее, но так и осталась на месте.

– Я уже принял необходимые меры. Особняк будет охраняться частной охранной фирмой, так что из него ничего не вынесут.

Констанс подалась вперед.

– Если можно, сэр, одно дополнение.

– Какое?

– Пусть следят также и за тем, чтобы в особняк ничего не вносили.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду картины.

Несколько секунд Уолшэм смотрел на нее со странным интересом зоолога, наткнувшегося на говорящую мартышку. Потом он медленно кивнул.

– Похоже, мисс, вы знаете обо всем этом больше, чем я предполагал.

Констанс скромно пожала плечами. Старик перевел взгляд на Брайана.

– Вы закончите работу к указанному мной сроку?

– Да, сэр.

– Хорошо. Мистер Дорретти, мой поверенный ждет вас сегодня вечером. Уточните с ним все детали, чтобы не занимать время в субботу. – Уолшэм закрыл глаза.

Поняв, что разговор окончен, посетители поднялись, попрощались и вышли в коридор.

– Ему позвонил твой браг?

– Да, а ты разве против?

– Отлично придумано.

Они уже выходили из больницы, когда Брайан, наклонившись к самому уху Констанс, тихонько спросил:

– Ты идешь куда-нибудь сегодня вечером?

Она задумалась. Надо бы встретиться с Сибиллой. С другой стороны, Сибилле можно позвонить и договориться о последней встрече, например, в субботу.

– У тебя есть предложение?

– Даже не одно. Вообще-то у меня намечена целая программа.

– Но сначала нам надо убедиться, что в особняке все в порядке. – Констанс остановилась и взяла Брайана за руку. – Хочу тебя поздравить. Твой план удался на все сто. – Не забывай, что мы еще не выяснили, о какой картине идет речь.

– Ты что-нибудь придумаешь, – беззаботно сказала она. – У тебя же всегда все получается.

Глава 13

«Ты что-нибудь придумаешь».

Слова эти звучали в ушах Брайана сладкой музыкой. Их он ждал, их хотел услышать. Именно от Констанс. Брошенные вскользь, они стали для него самой высокой наградой и самой лучшей оценкой. Теперь он был просто обязан довести дело до конца.

– Сколько коллекций тебе еще надо осмотреть?

– Примерно половину.

– Успеешь?

– Надеюсь, что да.

– Тогда выходные можно употребить на кое-что более интересное, – проворчал Брайан, поглаживая ее по спине. – Кроме того, я хочу устроить один небольшой эксперимент, чтобы устранить все сомнения.

Констанс весело рассмеялась и, прижавшись губами к его щеке, прошептала:

– Надеюсь, в этом эксперименте есть место и для меня?

Жар ее губ, неуловимый аромат духов, мягкое прикосновение груди произвели уже знакомый эффект, так что Брайан даже оглянулся, дабы убедиться в отсутствии зрителей.

– Черт возьми, Конни, прекрати свои штучки, – обеспокоенно зашептал он, – или меня арестуют за непристойное поведение.

– Какие штучки? – невинным тоном спросила она, хлопая ресницами.

Чувствуя, что силы сопротивления стремительно тают, Брайан собрал в кулак остатки воли и отправился ловить такси.

Малкольм Кенвуд не находил себе места. Впервые в жизни он оказался в положении, когда ответственное решение нужно было принимать самому. До восемнадцати лет это делали за него родители, потом начальство, еще позже начальство и жена. Совсем недавно, когда судьба подарила ему шанс разом устранить все проблемы, он предпочел переложить часть ответственности на плечи Андреа и поспешил убраться из особняка Уолшэма под благовидным предлогом. Будучи человеком пунктуальным и рассудительным, Малкольм Кенвуд разработал детальный план операции по замене картины, но осуществление его предпочел разделить с Андреа. Сейчас, расхаживая по комнате, он пытался найти выход.

Все шло гладко до вчерашнего дня. Прилетевшая из Лондона парочка делала свое дело, Андреа работала на два фронта, приглядывая за особняком и занимаясь поисками покупателя, а Джереми Уолшэм отдыхал в больнице. Конечно, неделя вынужденного ожидания и томительного бездействия немного выбила Малкольма из колеи, но он успокаивал себя тем, что уже в выходные сделка будет заключена и жизнь вернется в привычное русло. Оставалось только подменить картину.

Они планировали сделать это в субботу. Андреа пообещала взять на себя Брайана Дорретти, а Малкольм должен был вынести из особняка подлинник, оставив на его месте копию.

Планы нарушил странный звонок из Эдинбургского музея. Андреа примчалась к Малкольму через полчаса, предупредив по телефону, чтобы он никуда не выходил и ничего не предпринимал.

Целый час они обсуждали сложившееся положение, но так ни о чем и не договорились. Андреа, всегда самоуверенная и решительная, показалась ему испуганной и вела себя, как девчонка, которую поймали в школьном туалете с сигаретой. Она то молчала, то начинала кричать, что ей ничего не надо, обвиняя сообщника во всех своих неприятностях.

В конце концов дочь Уолшэма укатила, оставив Малкольма наедине с самим собой. Несмелые от природы люди, попав под пресс обстоятельств или сами же загнав себя в угол, нередко делают то, что совершенно не свойственно их характеру и не укладывается в привычную модель поведения. Перед Малкольмом стоял сейчас выбор: либо дать отбой и пойти на попятную, отказавшись от задуманной аферы, либо провернуть операцию самому, поставив Андреа перед свершившимся фактом.

Он посмотрел на часы – половина третьего. Завтра – суббота. В понедельник Джереми Уолшэм, как ожидалось, вернется в особняк.

Малкольм достал из бара бутылку бренди и открутил пробку.

Обжигающая, немного маслянистая жидкость прокатилась по пищеводу, как поток раскаленной лавы.

Он налил еще, посмотрел на себя в зеркало и сделал то, что привело бы в изумление даже его жену: рассмеялся.

Брайан еще раз просмотрел список картин. Всего их было двенадцать. И ни одной, которая стоила бы более пяти-шести тысяч фунтов. По его просьбе Констанс еще раз внимательно осмотрела все и определила три, вызвавшие у нее некоторые сомнения: два пейзажа и один туманного происхождения портрет.

В отличие от своей напарницы Брайан не разбирался в живописи и вряд ли смог бы отличить пейзаж, выполненный в классической манере, от пейзажа в духе импрессионизма. Понимая ограниченность своих возможностей, Брайан делал ставку на логику. Во-первых, отделил картины, авторство которых точно установлено, от тех, творцы которых оставались неизвестными. Таких оказалось шесть. Из них лишь две присутствовали в списке, составленном Констанс: пейзаж и портрет.

Первая висела в «оружейной», где экспонировались образцы оружия британской армии первой половины восемнадцатого века. Вторая находилась в «литературной» комнате, заставленной древними рукописями, толстенными фолиантами в кожаных переплетах и редкими первоизданиями с автографами известных писателей. Две картины. Это уже кое-что. Если только он не ошибся. Оставалось принять меры, и кое-какие мысли по этому поводу у Брайана уже были. Он почти не сомневался, что заменять будут лишь полотно, не трогая раму. Такой вариант требовал немалого времени, что увеличивало риск для похитителя. Значит…

Брайан уже заканчивал работу, когда в комнату заглянул Уильямс и сообщил, что его требует к себе мисс Уолшэм.

– Она ждет вас в кабинете, сэр, – добавил старый слуга и, покряхтывая, как будто каждый шаг требовал от него напряжения всех сил, побрел по коридору.

Через три минуты Брайан уже стучал в дверь кабинета.

– Вы хотели меня видеть, мисс Уолшэм? – сдержанно спросил он, проходя в комнату.

Андреа сидела за столом, всем своим видом демонстрируя американскую раскованность.

– К чему этот официальный тон. – Она закинула ногу на ногу, не обращая внимая на то, что короткая юбка из какого-то блестящего материала весьма рискованно скользнула при этом вверх. – Знаете, прожив несколько лет в Америке, я пришла к выводу, что англичане, не говоря уже о шотландцах, ничего не выигрывают от своей хваленой сдержанности. В Штатах люди ведут себя куда демократичнее, раскованнее, и это совсем не мешает им в делах. Скорее наоборот.

– К сожалению, у меня не было достаточного опыта, чтобы прийти к такому выводу, – ответил Брайан, оставаясь на почтительном расстоянии от стола.

– Опыт дело наживное, главное – иметь желание его приобрести. – Андреа кивком указала ему на кресло. – Мне бы хотелось предложить вам кое-что. Вы ведь уже почти закончили, верно?

– В общем, да. – Брайан сделал вид, что не заметил пригласительного жеста. – Думаю, Констанс… то есть мисс Эллингтон завершит сверку описей уже сегодня к вечеру.

Андреа твердо посмотрела ему в глаза.

– Похоже, вы с ней отлично сработались.

– Она настоящий профессионал.

– Я имею в виду не только это.

– Не понимаю.

– Прекрасно понимаете, Брайан. Мне казалось, что мы с вами найдем общий язык, но…

Он промолчал, предоставляя ей самой закончить предложение.

– Не думала, что вы проявите такой интерес к залежалому товару.

Ему стоило немалого труда сдержаться и не ответить на провокацию. Сейчас не время.

– Вы плохо знаете мисс Эллингтон.

– А вы узнали ее достаточно хорошо? За несколько дней?

Он пожал плечами.

– Ладно, не будем касаться тех, кого здесь нет. – Андреа откинулась на спинку кресла. – У моего отца есть загородный домик. Я хочу уехать из Эдинбурга. Немного отдохнуть, развлечься. Составите мне компанию, Брайан? Обещаю, не пожалеете.

В другое время Брайан без колебаний ответил бы согласием. Провести уикенд с такой девушкой, как Андреа, не отказался бы ни один мужчина, в жилах которого течет настоящая, горячая кровь. Но сейчас его мысли были заняты другой и несомненные достоинства сумасбродной девицы не вызывали в его воображении ни малейшего отклика.

– Мне очень льстит ваше предложение, Андреа, но принять его я, к сожалению, не могу.

– Почему?

Надо отдать должное, она умела держать удар. Девять из десяти женщин, получив отказ, разразились бы слезами или злобной тирадой, но Андреа осталась – по крайней мере, внешне абсолютно спокойной.

– У меня другие планы, – коротко ответил Брайан.

Некоторое время она молчала, не спуская с него задумчивого взгляда, и он решил, что такое выражение могло бы быть, пожалуй, на лице подрывника, собирающегося обратить в пыль и камни отслужившее свое здание.

– Что ж, как говорят в Техасе, седло себе каждый подбирает сам. – Она поднялась, давая понять, что разговор окончен. – У вас есть время до десяти утра. Передумаете – позвоните.

Уже открывая дверь, Брайан не удержался от ответной реплики:

– Я не передумаю, мисс Уолшэм, а вам желаю успеха в поиске удобного седла.

Приподнявшись на цыпочки, Констанс повесила на стену кривую турецкую саблю-ятаган и, вздохнув, отступила на пару шагов. Оружия – сабель и пик, палашей и кинжалов – в этой комнате было столько, что его хватило бы для небольшого отряда головорезов.

Все. Конец. Финиш. Работа завершена, можно доложить об исполнении. Впереди два свободных дня и три ночи. Завтра она сходит к Сибилле, а сегодня…

Констанс закрыла глаза, вызывая в памяти сцены прошлой ночи. Сегодня можно устроить небольшой праздник: сходить в ресторан, потанцевать, а вернувшись, выпить самого лучшего в мире вина – вина любви.

Впрочем, о любви пока говорить еще рано. По крайней мере, Брайан ни разу не упоминал слово «любовь». Кто знает, может быть, такие романы случаются у него в каждой поездке. Так что строить какие-то планы и предаваться радужным мечтам преждевременно. Жить нужно сегодняшним днем, не стараясь заглянуть за горизонт.

Констанс вздохнула. Ей не хотелось жить только сегодняшним днем, смотреть только под ноги, не давая воли фантазии. Ей хотелось… Чего?

В коридоре послышались шаркающие шаги Уильямса, и Констанс, прихватив со стола папку, вышла из комнаты, заперла дверь на ключ и опечатала комнату.

– Вы не знаете, где сейчас мистер Дорретти?

Старый слуга бесстрастно посмотрел на нее выцветшими глазами, в которых давно угас огонь желаний и надежд.

– Его пригласила мисс Уолшэм. Он в ее кабинете.

Интересно. Андреа появилась в особняке в первый раз за весь день и сразу вызвала Брайана. Что ей надо? «Зеленоглазое чудовище» выпустило коготки, и Констанс стиснула зубы. Как же быстро привыкаешь к хорошему! Как быстро вешаешь на то, что тебе нравится, ярлычок – «Мое»! Брайан свободный мужчина, он не давал ей никаких обещаний, а если ей что-то показалось…

Боже, откуда такие мысли! Вероятно, Андреа просто захотела просмотреть какие-то документы, узнать, все ли сделано, прощупать почву…

Прощупать… как же… Разве ты забыла, как она обхаживала его?

Констанс решительно спустилась на первый этаж и направилась к кабинету. Трудно сказать, насколько далеко завела бы ее эта внезапно проснувшаяся злость, но дверь распахнулась, и Брайан едва не сбил Констанс с ног.

– Извини! Я тебя не ушиб?

– Нет!

Он удивленно заглянул ей в глаза.

– Что случилось?

Ей хватило нескольких мгновений, чтобы взять себя в руки.

– Ничего. Просто… черт, я, кажется, подвернула ногу.

Констанс скривилась от воображаемой боли. Если так пойдет дальше, она, пожалуй, перестанет отличать ложь от правды. И тогда можно будет подаваться в политику.

Брайан обнял ее за талию.

– Идти можешь?

– Все в порядке, не беспокойся. – Тем не менее Констанс оперлась на его руку. – Ты закончил?

– Да.

– Что хотела Андреа?

Брайан на мгновение опустил глаза.

– Приглашала провести с ней уикенд. Загородом.