Текст книги "Меридиан (ЛП)"

Автор книги: Эмбер Кизер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 29

Memento te mortalem esse sed vim in perpetuum durare.

Помни, что ты смертен, но энергия живет вечно.

Люка Ленси.

Я вытянулась, не открывая глаз, словно цыпленок на солнышке. Голова была чистая, а на сердце легко. Втянув воздух, я почувствовала запах дыма и поморщилась.

– Прости, но не было времени на душ. – Тенс откинул волосы с моего лица. – Ты проснулась.

Щурясь, я посмотрела на него.

– Проснулась. Ты что, все это время оставался со мной?

– Ты проспала весь день.

– Как тетушка? И который сегодня день?

– Она спит. А сегодня Новый Год. – Что-то было еще скрыто за его словами.

– Что ты мне не рассказываешь? Она же жива, правда?

– Она дышит.

– Я хочу её повидать, скажи ей.

– Конечно, через минутку. Пока собирай свои вещи.

Протерев глаза, я вытерла что-то липкое со своей щеки. Принюхалась.

– Это что, мёд?

– Ну да. Тетушка обычно говорила, что он действует лучше всяких мазей, кроме того медведь сначала съест именно тебя.

Он немного отодвинулся, когда я села, утонув в чужой мужской пижаме с пуговицами.

– Это старая пижама Чарльза. Тебе не нужно было что-то более обтягивающее. За исключением пары мелких порезов на спине, щеке и содранных коленках, других повреждений не было.

– Поняла.

Я ощутила странную близость с ним. Как будто мы путешествовали очень долго и далеко, и теперь стали почти единым.

– Я пойду помоюсь. Не хотел оставлять тебя одну надолго.

Круги под его глазами стали очень явными, и это меня обеспокоило.

Кивнув, я почувствовала себя одновременно и сильнее – что справилась одна, без тетушки – и слабее по той же причине.

– Что с Кустос?

– Ей намного лучше. Рано утром она потребовала выпустить ее на пробежку.

– Ясно.

Тенс отворил дверь спальни и выскользнул.

– Тенс?

Он просунул голову обратно в дверь.

– Спасибо.

Эти слова совсем не отражали мои чувства. Он всегда был спокойным и уверенным, и, казалось, всегда находился там, где мне было нужно.

Он озорно улыбнулся уголком рта.

– Ага, – и исчез.

Я откинулась на подушки, понимая, что надо вставать. Но так не хотелось вылезать из тепла. Я не понимала, почему мне так хорошо, но это было неважно.

До тех пор, пока я не вспомнила слова Преподобного Перимо и не представила себе, как он утаскивает душу Селии в ад.

Глава 30

Когда я пришла проведать тетушку, в спальне её не было.

– Тенс? – крикнула я в коридор, не зная, где он может быть. Взбежав по лестнице я осмотрела каждую комнату на пути.

– Тетушка? – закричала я.

– Меридиан! – Тенс подхватил меня, когда я споткнулась.

Взглянув на его лицо я сразу поняла, что тетушка не пьет чай на кухне, чувствуя себя колоском пшеницы под дождем.

– Говори! – потребовала я, садясь на ступеньки.

– Когда мы вернулись, она переехала.

– Куда?

– В башню на чердаке.

– Зачем? – я почувствовала себя утопающей, когда задала этот вопрос.

– Время пришло. Скоро.

Я побежала в башню, выбиваясь из сил, срывая дыхание. Очевидно, я не отошла еще от своей работы на месте крушения. Она была там, спала, укрытая несколькими одеялами. Дыхание было четким, она уже не проснется, и неважно как громко я кричу и умоляю ее. Слезы бесконечным потоком заструились по щекам.

– Возьми, Меридиан, – Тенс передал мне открытку и пакет, обернутый фланелевой в розочку тканью.

Я не хотела открывать его. Знала, что там ее одеяло. Открыв ее и развернув в руках историю ее жизни я будто бы принимала ее смерть. Я взяла открытку. Тетушкин почерк был очень похож на почерк моей мамы. За эти несколько недель моя жизнь полностью изменилась.

– Я не могу, – я передала открытку Тенсу.

Он взял её и прочитал вслух.

– Дорогая малышка. Ты уже сделала так много и так быстро. Кажется, что мне самой только вчера исполнилось шестнадцать. Мир вокруг кажется таким большим и неизведанным. Но я сижу тут, мои руки уже не могут писать разборчиво, уже не хотят сделать хотя бы один стежок. Мой дух утомлен. Я сделала все, ради чего я пришла на эту землю. И теперь я оставляю ее и все ее возможности тебе. У тебя есть сильный союзник – Тенс – доверься его душе. Учись на своих ошибках и достижениях. Я пришла сюда, в комнату, которую Чарльз сделал для меня, чтобы быть как можно ближе к небесам. Я готова повеселиться; хотела бы я только, чтобы Чарльз был рядом. Я буду наблюдать за тобой и любить тебя где бы я не оказалась. Это мое последнее одеяло – подарок тебе на день рождения. Навсегда с любовью, тетушка.

Тенс сложил открытку, а я развернула ткань и раскрыла одеяло. Сады из роз наполняли пространство перед почти точной копией дома. Края были вышиты самолетами и очертаниями государств. Слова и целые рецепты были вышиты повсюду. Портреты людей и стопки книг перемежались мини-одеялами, которые были сделаны из крошечных кусков ткани. Это была самая красивая вещь, которую я когда-либо видела.

– Хотела бы я рассказать ей про Чарльза.

– Так расскажи. Она еще не умерла.

– Но услышит ли она?

– А это важно?

– Ох. Тетушка, Чарльз тебя не покидал. Он ждет тебя. Он просил передать "один-три-четыре".

Мы сидели рядом с ней в этой спальне на чердаке. Она сама объявила эту комнату как последнее место отдыха. Она всю жизнь ждала эту вечеринку на небесах.

Так мы и сидели, на верхних перилах большого старого дома. Тенс притащил обогреватель, мы укутались в одеяла, потрепанные и пожелтевшие от старости. А в голове я слышала ее голос.

– Что хорошего может быть в одеяле, если им не пользуются? То же самое справедливо и для жизни в целом. Ее надо выжать до конца и потрепать по краям. Так устроен мир. Он был таким всегда. И всегда будет.

Я держала ее за руку. Пальцы стали кривыми и корявыми, как корни самых старых деревьев в болотистой местности. Не корни чопорных деревьев, что растут в ухоженных парках и не знают тяжестей жизни. Это были корни, которым приходилось расти вверх и вниз, сквозь препятствия, чтобы выжить. Такие деревья напоминали мне тетушку. Всякой мерзости по жизни ей доставалось достаточно, но она смогла не растерять надежду и остаться чистой.

Время уходило с каждым вздохом. Ее грудь вздымалась и опадала, веки дрожали. Солнце поднялось в зенит, затем скрылось за горизонтом. Я ждала, готовая в любой момент представить себе окно, увидеть Чарльза по другую сторону, пропустить ее и не запутаться. Я старалась не показывать неуверенность. Смогу ли я ее пропустить? Смогу ли остаться на этой стороне?

Я вернулась в мыслях ко времени перед моим днем рождения. Я не знала, было ли во мне столько же надежды в человечность, сколько оставалось в тетушке до ее смерти. Достаточно ли я была внимательна? Хорошо ли я выучила истории, чтобы излагать их в тех же ярких и живых деталях как и тетушка. Какая-то часть меня всегда знала, что она здесь. За моей спиной. Поддерживает меня. Щит от ветра во время ужасных ураганов.

А теперь?

Теперь я должна рассчитывать только на собственные силы. Стала ли я уже достаточно сильна? Хотела ли я?

Тенс протянул мне тарелку с сэндвичем и порезанным яблоком.

– Меридиан, тебе надо поесть. И ты так и не приняла душ после аварии поезда.

Я не отрывала глаз от рта тетушки. Открылся. Вдох. Закрылся. Выдох. Одно дыхание. Один стук сердца. Я ждала следующий.

– Я боюсь выходить их комнаты. Вдруг меня не будет в нужный момент? Я должна быть здесь.

– Это случится так, как предрешено.

Я моргнула.

– Это почти по Дзену.

Тенс подошел ближе, наклонился так, что его лицо оказалось очень близко.

– Страдая ты не поможешь никому. Тебе надо быть сильной, так что не надо тут… – он умолк, обхватывая мое лицо руками, и я вынуждена была посмотреть на него. Я должна была посмотреть в его потрясающие бездонные глаза и увидеть отражение девушки, которую я не знала.

– Миру нужна ты, – он прижался лбом к моему лбу и слезы закапали с его щек на мои. – Ты нужна мне, Меридиан.

Я вздохнула и прижалась к нему.

– Я люблю тебя. Неужели ты этого не понимаешь? – он закрыл глаза, признаваясь.

Я отпустила руку тетушки и обняла его. Положила голову ему на плечо и вдохнула запах мыла, леса и волка – он пах так всегда. Потом отстранилась и посмотрела на него. Закрыла глаза и вздохнула, чуть не плача.

Секретный код Чарльза для фразы "я люблю тебя" вдруг осенил меня. Я улыбнулась, когда поняла.

– Тоже один-четыре-три.

Как только я это сказала, я поняла. Поняла, что же я слышала. Что я наверное до сих пор не поняла все детали, но знала достаточно, чтобы продолжать идти. Я достаточно научилась у тетушки, чтобы самостоятельно сшить одеяло.

Тенс поднял брови.

– Ух ты, математическое уравнение. Как романтично.

Засмеявшись, я отступила на шаг назад.

– Я тоже тебя люблю, – Казалось, что жизнь на секунду замерла, споткнулась, затем снова пошла. Как будто старые дедушкины часы на мгновение замерли, и стали тикать как обычно. Но все равно, какая-то часть меня ждала, что вот сейчас тетушка откроет глаза и поаплодирует нашей молодой любви.

– Малышка?

Я закрыла и снова открыла глаза. Я стояла в своей комнате рядом с тетушкой. По ту сторону окна я видела толпу людей, идущих, бегущих, несущихся вприпрыжку к нам, полных радости. Небо было ярко-синим, как глаза тетушки, солнце мягко грело там, где его лучи попадали на нас. Красные лепестки падали с неба будто конфетти, а возглавлял группу людей Чарльз, протягивающий руки для объятий.

– Он тебя ждал.

– Да, я слышала. Спасибо, малышка. Там в отдалении твоя семья. Поколения нас. За исключением тех немногих Фенестр, которые снова были рождены. Надеюсь, однажды мы снова встретимся. Мне пора.

Я кивнула и обняла ее, не желая отпускать.

– Береги этого юношу, ладно? Все еще не закончилось. Мы всегда будем рядом с тобой. На твоей стороне силы света, слышишь? Хотела бы рассказать тебе как надо сражаться с Ности. Но доверься любви, свету, жизни. Я горжусь тобой. А теперь давай заканчивать.

Она вылетела из окна, а я потянулась, чтобы ухватиться за что-нибудь и закрыть окно.

Я открыла глаза. Оказывается, я вцепилась в руку Тенса. Суставы побелели а под ногтями выступила его кровь.

– Что случилось, – спросил Тенс, и ноги перестали меня держать. Он мягко опустил меня на стул.

Я повернулась к тетушке. Ее рот больше не открывался, не закрывался, не двигался.

– Умерла? – чувства отразились в голосе.

Тенс попытался прощупать пульс на ее шее.

– Она умерла.

Где-то внутри себя я не ожидала, что смогу воспротивиться привлекательности загробного мира и остаться в этом.

Тенс обнял меня.

– Ты справилась. Я знал, что у тебя получится.

– Я знал, что ты справишься.

Я смотрела, как огонек лампы у кровати прыгал и подплясывал рядом с крошечными кусочками разноцветной ткани.

– Так вот чего она ждала, правда? Не было незаконченных дел. Она ждала, когда я приму решение.

И я выбрала любовь. Я выбрала жизнь.

– Тенс…

Вой, раздавшийся со двора, потряс нас. Затем раздался еще один, дальше в поле. А потом казалось к хору присоединилась целая стая.

– Это ведь Кустос, правда? – шум автомобилей приближался, заглушая койотов. – Какой сегодня день?

Тенс развил бурную деятельность, но ничего не ответил.

– Сейчас канун нового года, так?

– Меридиан, хватай сумку, нам надо уходить.

– Уходить? Мы не можем. Куда мы идем?

Глава 31

22 декабря 1835. Я мельком видела лицо дорогой подруги Фенестры. Она теперь одна из них. Рядом с ней был ее Защитник, ее любовник, тоже обращенный ко тьме. Ности становятся сильнее на наших слабостях, и я не знаю, как с ними бороться. Я боюсь встретиться с ними больше всего на свете.

Джослин Уинн.

– Ты слышала? – Тенс потряс меня за плечи. – Слышала?

– Это люди. Они кричат. – Я посмотрела на потолок. Это были не отблески лампы, это были факелы.

– Нам надо идти. Сейчас же! – Тенс прикоснулся ко лбу тетушки, последним прощальным жестом.

– Мы не можем оставить ее здесь. Это просто люди из церкви. Они ничего нам не сделают. Они хотят нас напугать, и я им этого не позволю!

– Нет Меридиан. Тетушка заставила меня пообещать. Она знала, что никогда не покинет эту комнату. Подумай об этом. Она же никогда не говорила про похороны, правда?

– Но ведь это потому, что она не готова была это слышать

– Нет, она знала, что никогда не покинет это место. А мы должны это сделать.

Порыв ветра ударил в окна и заставил их дребезжать.

– Это дым, – я понюхала воздух. – Они подожгли еще одну стрелу на газоне?

Тенс схватил меня за руку.

– Ты мне веришь?

– Но…

– Ты доверяешь мне? – снова спросил он.

– Да. – Я схватила сумку и прикоснулась к все еще теплой руке тетушки в последний раз. – Куда мы идем?

– Иди за мной, – велел Тенс.

– Подожди, я должна взять…

– У нас нет времени.

Я едва волочила ноги даже тогда, когда увидела огни на газоне внизу. Раздался громкий шум, сопровождаемый злорадным весельем, и вонь от пламени усилилась.

– Мне нужна ее корзинка. Я теперь тоже швея. И дневник.

Это была самая осязаемая связь, которая у меня была с Фенестрами, с единственной Фенестрой, которую я по-настоящему знала.

– Они в безопасности. Я взял корзинку, а дневник в твоей сумке.

– Что?

– Тетушка. Она знала, что я слушаю. Пойдем, – Тенс встряхнул меня, заставляя обратить на себя внимание.

Я просунула руки в лямки рюкзака и надела его. Тенс в это время что-то искал среди стопок одеял, лежавших на полках шкафа в дальнем углу.

– Что ты делаешь?

– Где-то здесь должна быть защелка.

Я начала рыться среди одеял на полках. Рев голодного огня сопровождался псалмами, которые распевали во все горло люди снаружи. Кто-то прокричал:

– Все ведьмы да будут преданы огню на земле обетованной!

– Ага, вот она, – Верхнюю часть шкафа украшали, будто резной пряник, четыре пустые катушки из-под ниток.

– Черт, какой у них код? Она же мне говорила, больше месяца назад. Какой же он был?

– Тут нужен код?

Он повернулся ко мне.

– Что ты говорила до этого? Код для "я тебя люблю", какой он?

– Один-четыре-три.

– Точно! – Тенс вдавил первую катушку так, что она полностью исчезла в шкафу. Затем четвертую и третью, и наконец мы услышали щелчок. Затхлый воздух ворвался в комнату.

– Ступеньки?

Тенс включил фонарик и взял меня за руку.

– Доверься мне.

Я кивнула. Внизу разбилось еще одно окно, и на первом этаже послышались чьи-то шаги.

Тенс закрыл шкаф за нами. Когда послышался щелчок, дверь оказалась заперта. Додумаются ли они искать тайный проход?

Мы побежали вниз по ступеням так быстро, как только смогли. Мы спускались по узкой спирали, сделанной из дерева и металла. Шумы стали громче и сквозь щели стал проникать дым. Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не закашляться, но глаза заслезились.

Кто-то закричал у меня над плечом:

– Посмотрите в подвале! Они где-то здесь. Найдите их.

Я испуганно повернулась к Тенсу. Он аккуратно приложил палец к моим губам. Доверься, доверься. Я слышала это слово с каждым ударом сердца.

Мы притормозили, молясь, чтобы не зашуметь. Прошли третий и второй этажи, спустились в подвал. Я не понимала где мы сейчас, и в какой точке мы выйдем. Я сжала руку Тенса, и он повернулся.

– Почти пришли.

Я шла за Тенсом, копируя его движения. Мы спускались по длинному туннелю.

– Мы пришли. Здесь можно безопасно разговаривать, они нас не услышат.

Я оглянулась.

– Где мы?

– Старая морозильная камера. Ручей протекает чуть дальше.

– Ручей? Так это же на расстоянии футбольного поля от дома.

– Все верно.

– Но как?

– Я тебе позже объясню, нам надо двигаться. Мы еще в опасности.

Мы услышали плеск воды впереди. Тенс выключил фонарь и отдал его мне. Наклонился, вытащил пистолет из кобуры на лодыжке.

Шаги приблизились, послышалось чье-то дыхание. Наконец, раскатился низкий рык – так нас поприветствовала Кустос. Я включила фонарь и опустилась на колени. Кустос лизнула меня в лицо.

Я повернулась к Тенсу когда он прятал пистолет в кобуру.

– Это пистолет?

– Да.

– Ты что, собирался… – я запнулась, не в состоянии произнести это вслух.

– Конечно.

Он относился ко мне как любой воин относится к меньшим и бессильным существам, которых они поклялись защищать. Я не оценила это выражение. Я не была бессильной и не нуждалась в спасении.

Я открыла рот, но он меня опередил.

– Я умею стрелять. Я охотился всю свою жизнь. Оружие эффективнее лука и стрел, особенно если ты голоден. Смогу ли я спустить курок защищая тебя? Без сомнения. Позволю ли я тебе спустить курок, чтобы защитить меня? Да, черт побери. Но умеешь ли ты стрелять? Ты когда-нибудь держала оружие в руках?

– Нет.

– Значит, если есть что-то, что я умею, а ты нет – в этом нет никаких предрассудков – это просто логично.

Я кивнула. Он был прав, неважно насколько я ненавидела эту правоту.

– Когда все закончится, ты же научишь меня, правда?

– Конечно. Я даже позволю тебе освежевать и выпотрошить свой обед. – улыбнулся он.

– Спасибо, – живот заурчал от этой мысли.

Кустос пошла с нами, иногда забегая вперед и потом поджидая нас. Ее уши постоянно двигались, а нос подергивался, улавливая плывущие в воздухе запахи. Туннель кончился, и Тенс уперся в кучу веток до тех пор, пока она не отодвинулась достаточно, чтобы мы смогли протиснуться.

– Как Кустос пробралась сюда? – спросила я, когда мы вернули маскировку на место. Мы находились под огромным изогнутым мостом, который я перешла в самый первый день.

– Без понятия. Пойдем. – Тенс схватил мою сумку и мою руку. Он вышел из под моста, освещенного бешеным пламенем. Нас сопровождало эхо фанатичных криков на языке, которого я не понимала.

Люди в длинных белых робах суетились в отдалении. Я поняла, что один из них стоит поодаль и руководит остальными. Там, где зарево пожара должно было отражаться от его робы и лица, была лишь темнота. Все кусочки мозаики сложились в единое целое, и я поняла, что ведьмы не при чем, это сражение между Атерности и Фенестрами. Перимо утвердился в общине, которой отчаянно требовались ответы, но вместо надежды он одарил их порицанием.

Мост образовывал небольшое укрытие, но жар от огня был ощутимым даже здесь. Мы вслушивались в злобные, будто громовые раскаты, когда огонь охватывал дом не делая разницы между деревом и камнем. Снег и град боролись с теплым ветром, как будто земля была вовлечена в большую войну.

Я позволила холоду от камней пробраться под пальто на спине – это не давало мне отвлекаться. Мне казалось, что прошли уже многие месяцы с того момента, когда я ползла по этому сооружению, не понимая, что ждет меня в этом доме. А сейчас сердце разрывалось от горя – дом, любовь, истории, тетушка – все превратилось в горстку пепла.

Слава Богу, основа здания была сделана из камня, или мы бы не выбрались оттуда. Черный дым вздымался огромными клубами. Люди стояли так близко к пожару, что пот и сажа, покрывавшие их лица, делали их похожими на только что вышедших из забоя шахтеров. Мы подбирались все ближе, скрываясь среди деревьев, и я узнавал лица из церковного прихода. Но были еще и другие, которые, как Перимо, поглощали окружающий свет. Вирши из Библии перемешивались с гортанными выкриками и тем, что как я только догадывалась, было проклятьями.

Ледяной дождь испарялся, прежде чем достигнуть пожара, но он скрывал все звуки, кроме собственного стука о деревья и машины на дороге. Жар от огня усиливался не по сезону теплой погодой – из-за всего этого растаяло достаточное количество снега, и уровень воды в ручье поднялся. Всплески и капель ручья скрывали звук и запах наших шагов. Кустос шла впереди, указывая путь.

Я с трудом поспевала за идущим большими шагами к ясной цели Тенсом. Зарево и тени от пожара гасли позади нас; возгласы утихли, температура спала.

Но мы продолжали брести. Мы шли перпендикулярно тому направлению, где я потерялась, пытаясь отыскать Селию, но лес выглядел точно так же. Огромные капли воды падали на нас с ветвей, но град либо прекратился, либо не проникал через листву. Холод, который сковывал мои легкие несколько дней исчез, сменился чистотой, которая мена будила и заставляла идти дальше.

Тенс остановился и прислушался. Я влетела в его спину, так как глядела себе под ноги, фокусируясь на каждом шаге.

– Изви… – прошептала я.

Он замотал головой, обрывая извинения.

Я стояла неподвижно позади его, пытаясь понять, к чему он прислушивается. В лесу не было тихо, но не было и слишком шумно. Как он различает звуки, из-за которых стоит беспокоиться?

– Мы в порядке, – он обернулся ко мне. – Верно?

– Верно.

– Мы все еще здесь. Ты сможешь продолжить идти?

– А иначе что, понесешь меня? – спросила я слегка улыбнувшись.

Он совершенно точно не осознавал, что я подшучиваю над ним.

– Я слишком сильно что-то потянул возле поезда, и сейчас очень болит спина. Мне кажется, я не смогу…

– Тогда отдай мою сумку, – я не нуждалась больше в сюсюканьях. Да, я была никакая, когда впервые появилась здесь, но мне становилось лучше с каждым днем. Я становилась сильнее. Поправлялась.

– Ты уверена? – спросил Тенс, освещая фонарем мое лицо. Он передал мне сумку.

– Ты правда не очень хорошо выглядишь, – сказала я, внимательно его рассматривая в маленьком круге света от фонаря.

– Ничего. – возразил он. – Когда мы придем я обязательно выпью чашку горячего шоколада и переоденусь в сухое.

– Это стимул. Веди. – усмехнулась я.

Мы пошли дальше. Время от времени Тенс останавливался, выключал свет и прислушивался. Раз или два он споткнулся, совсем не демонстрируя свою обычную ловкость. Но мы оба были измождены.

Наконец, мы свернули в каньон с отвесными стенами, в котором росли ели. Глыбы снега, которые съехали по склонам, образовали коридор из снега и льда вокруг нас. Он был нежно-голубого цвета в свете раннего утра.

Кустос заскулила и подождала нас.

– Я прокопал дорогу. Она подтаивает, но еще держится. Отсюда уже недалеко, на другой стороне будет пещера.

– Когда? Так вот что были за походы и поручения?

Тенс сжал мою руку.

– Ты сначала посмотри. Это четырехзвездочный курорт-отель Хилтон твоей мечты.

– Да неужто? – засмеялась я. Мои стандарты явно упали, раз пещера и курорт совмещены в одном предложении.

– Серьезно. – Он на карачках пополз за Кустос.

В конце прохода Тенс повернул рычаг, затем отодвинул дверь, которая сначала показалась скалой, но точно была намного легче.

– Дамы вперед, – он передал мне фонарик, с помощью которого я, приседая, осветила темный проход.

Кустос протиснулась мимо меня и приветственно тявкнула – такого звука я никогда раньше от нее не слышала.

Я ахнула, пораженная тем, что мне открылось.