Текст книги "Меридиан (ЛП)"

Автор книги: Эмбер Кизер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Тсс, мне надо поспать, – Тетушка уже храпела, когда мы укутали ее и удостоверились, что есть вода в пределах досягаемости.

– Я посижу с ней.

Я посмотрела на Тенса. – Ты тоже выглядишь не очень. Ты себя хорошо чувствуешь?

– Я в порядке. Предлагаю тебе пойти проведать Кустос и потом ложиться спать.

Я кивнула, а он уселся на пол рядом с кроватью тетушки.

– Ты…уверен?

– Иди. – Тенс скинул ботинки и закрыл глаза.

Глава 24

Я легла на диван рядом с Кустос; я уже привыкла к ее ночным звукам. Сон не шел. Когда же я все-таки уснула, мне приснился сон.

Мне снился наш единственный в жизни семейный отдых – в Австралии, в разных ее местах. Я думаю, что мои родители пытались обогнать смерть и следовали за мной как сиамские близнецы.

В первый день в Австралии мы поехали на такси в австралийский зоопарк. Папа хотел увидеть самую старую живую гигантскую морскую черепаху. Вокруг нее было множество споров – правда ли Дарвин привез ее в Англию с Галапагосов. Мне было девять лет. Мне было не очень важно, но папа думал, что мы должны увидеть черепаху, рядом с которой мог находиться великий Чарльз Дарвин.

В зоопарке были толпы школьников и других туристов. Казалось, что мы часами стояли в очереди на вход. Папа разговаривал со всеми вокруг, "собирал разведанное" – так он любил говорить. Черепаху звали Харриет, сокращенно "Этта". Пару недель до этого она страдала от инфекции дыхательных путей, но в тот день она достаточно выздоровела чтобы выйти в свой вольер. Люди выстроились чтобы поглазеть на нее, а я думала, чувствовала ли она себя так же как я, когда люди глазели на меня.

Я вжалась в стекло, притиснутая толпой. Я смотрела, как черепаха подползала ближе к стеклу и ко мне. Все думали, что это так здорово – она подходит поздороваться с нами. Но я помню свой ужас. Я хотела, чтобы она пошла другой дорогой, ведь она была такая большая и красивая. Ее панцирь напоминал гигантские песчаные дюны. А глаза были бездонными.

Я знала, что сейчас произойдет, и ничего не могла сделать.

Я попыталась закрыть глаза, но она продолжала ползти ко мне. День был пасмурным, но вдруг возник просвет в облаках. Появился луч солнца, и черепаха остановилась в нем. Она повернула голову и я увидела один ее глаз. Один прекрасный, глубокий, чистый глаз. Казалось, я вижу начало времен в этом глазу. Я смотрела на нее не отрываясь.

Она опустила голову на залитый солнцем песок и вздохнула. Все решили, что она собирается поспать. Но я столбом стояла там добрые пятнадцать минут, родители никак не могли оттащить меня. Я помню, что Этта сказала, что ждала меня. И хочет что-то мне сказать.

На диване. Я проснулась только для того, чтобы беспокойно перевернуться на другой бок. Затем глаза Этты затянули меня обратно в страну сновидений.

Вдруг ее глаза превратились в глаза Преподобного Перимо. Радужки глаз, вращаясь, будто солнечные пятна, исчезли, и осталась только столь глубокая тьма, такая затягивающая, что я испугалась, что провалюсь в нее. Он сказал мне:

– Не верь им, Меридиан. У тебя может быть все. Ты сможешь его вернуть. Ты сможешь жить вечно. "Ребенок умер? И они сказали, что он умер". – руки Селии дотронулись до меня, я отпрыгнула и побежала.

Я бежала вдоль старого поезда. Улыбающийся молодой человек в солдатской форме потянулся ко мне и позвал, но меня схватил кто-то сзади.

Я вывернулась из железной хватки и вдруг обнаружила себя лежащей возле дивана, запутавшейся в одеялах. Кустос подняла голову и заскулила.

– Я в порядке. Засыпай. – Я поднялась, укуталась в одеяло и потопала на кухню. Там я погрузила ложку в коробку кофейного мороженого.

– Ее лихорадка спала, – сказал Тенс, входя в комнату.

Я аж подпрыгнула.

– Черт, как ты меня напугал.

– Прости. – Тенс тоже взял ложку из буфета и сел напротив.

– Мне чего-то не хватает, я это чувствую, – сказала я, разочарованная в себе.

Тенс просто молчал и ел мороженое.

Я с трудом ощущала свой любимый запах.

– Это здесь, я знаю.

– Может быть, ты слишком стараешься? – он продолжал есть и смотрел на меня.

Я посмотрела в темное окно.

– У меня был сумасшедший сон. Боже, он был таким реальным.

– Ты поймешь. Перестань думать об этом, и все придет само. Если хочешь, я посижу с тобой, – предложил Тенс.

– Нет, я в порядке.

– Тогда ступай наверх и ложись. Я покараулю Кустос. Никто не смог бы хорошо поспать на том колючем диване.

Я улыбнулась.

– Конечно. Спасибо.

__________

На следующее утро я поставила воду кипятиться и замесила тесто. Нашла в холодильнике нераскрытую упаковку ветчины и поставила ее жариться.

Я подпрыгнула, когда тетушка неожиданно поприветствовала меня сзади:

– Доброго утра, маленькая.

– Ну хватит уже так делать! – я поставила чашку чая перед ней. – Как ты?

– Намного лучше. Прямо как весенний дождь на пшеничных полях.

Я ей не поверила, но поняла по ее лицу, что дальше спрашивать не стоит. Я кивнула, решив делать так, как она хочет, пока снова не представится возможность предложить ей поехать в больницу.

– Есть хочешь? – спросила я

– Умираю с голоду.

– Я тоже. – я усмехнулась, увидев Тенса, босого, одетого в потертую футболку и джинсы с дырками на коленях.

– Вкусно пахнет. – Он уселся на стол, взял яблоко и откусил.

– Вечно голодный, – захихикала тетушка. – У меня появилась идея. Нам стоит поехать и отмокнуть в горячих источниках чуть дальше по шоссе.

– Горячие источники? – переспросила я.

– Они великолепны. Как раз нужной температуры. Они еще излечивают тело и душу. Я уже несколько лет там не бывала. Сама не знаю почему – это одно из моих любимых мест на земле. – тетушка погрузилась в задумчивость.

– Что ж, поедем, – сказал Тенс.

– Конечно. – Я перевернула два блина со сковородки, положила бекон, и поставила тарелку перед тетушкой. – Хватай.

– Я, наверное, не смогу все это съесть.

– А ты попробуй. Я думаю человек-пылесос тебе поможет, если что-нибудь останется. – Я захихикала над наигранно-обиженной физиономией Тенса.

Я приготовила еду Тенсу, потом себе. Мы жевали в солидарной тишине. В кухне было мирно, такого спокойствия я не ощущала со своего дня рождения. С удивлением я поняла, что именно так чувствуют себя счастливыми.

После завтрака мы уселись в Ленд Ровер и тетушка показала путь к горячим источникам. Я позаимствовала у нее один из старинных банных костюмов с шортами и верхом с длинными рукавами. В мокром костюме я бы оказалась почти голой, но мне было все равно.

Она казалась молодой, свободной, счастливой. Она напоминала куропатку, из тех, что порхали вокруг – постоянно меняющиеся в зависимости от времени года, сейчас снежно белые, в совершенной гармонии с миром.

Мы плескались и отмокали в каждом бассейне. Это был наш день.

– Я так рада, что мы приехали – сказала тетушка, обняв меня, и посмотрев на небо. Она глядела на него так внимательно, что я подумала, что она видит кольца Сатурна невооруженным глазом. – Все меняется, Меридиан. Все временно, кроме неба. Когда ты окажешься загнанной в угол ужасами или героями этой жизни, посмотри вверх. Не смотри вниз. Все, что под ногами, утечет; только небо твердо, постоянно, постоянно готово к тому, что солнце взойдет утром, а луна вечером. Знаешь, они на самом деле не заходят никогда. Они всегда восходят, просто для кого-то другого.

– Ты права, – я оглянулась в поисках Тенса, но он пошел обратно в машину за полотенцами. Мы с тетушкой были наедине в тот миг.

– И это пройдет. Сейчас твой восход. Я только должна закончить одеяло. Желтая клетка первой любви, стальная синева семейных ответвлений. Я верю, что ты – ярко-красная юношеская страсть. Я уже и забыла. Мне было шестнадцать, кажется, вечность назад.

Я сглотнула. Я никогда бы не разглядела сюжета в лоскутках материи, которую тетушка находила и сшивала с точностью хирурга. Я решила задать мучающий меня вопрос.

– Тетушка, а что происходит с душами, которые не хотят уходить?

– Их либо утаскивают те, кто находятся на той стороне, либо они остаются здесь с теми, кого они побоялись оставить.

– А если никого из нас не окажется поблизости – что тогда?

– Перерождение. Еще один цикл. Все не так просто на самом деле, но суть такая. Смерть – это не конец, которого люди так боятся. Все восходит, детка.

Тенс вернулся с полотенцами.

– Мне кажется, вы обе уже сморщились от воды.

– Это от возраста, дорогуша, – хихикнула тетушка. – а не от воды.

– Эй! – запротестовала я.

– Мы должны идти, прежде чем зайдет солнце и дорога снова оледенеет.

– Взойдет, – поправила я на автомате.

– Именно. – тетушка поцеловала меня в щеку и с помощью Тенса выбралась из бассейна.

Я посмотрела на небо, пытаясь увидеть то же, что и она, пытаясь найти умиротворение, которое она излучала с каждым выдохом. Я вздохнула.

– Эй, тормоз, ты идешь?

– Для тебя – Мадам Тормоз! – я с плеском выскочила из бассейна и побежала к машине, надеясь что обогреватель избавит меня от дрожи – вода к этому времени остыла до температуры окружающего воздуха.

К тому времени, когда мы перевалили за холм, солнце уже садилось.

– Что так светится? Неужели мы оставили столько включенных ламп? – спросила я.

– О, нет. – слова тетушки повисли в воздухе, когда мы приблизились.

Глава 25

Если ты живешь достаточно долго, ты осознаешь, что время – это иллюзия, созданная людьми, которые боятся смерти. Настенные и наручные часы обожают те, кто отрицает неизбежное. В принятии того, что мы не управляем временем, есть сила.

Мелинда Лэйн.

Огромная деревянная стрела, воняющая бензином, полыхала на парадном газоне. Крыльцо было покрыто словами и фразами, написанными баллончиками черной и красной краски, но я не могла распознать язык. Парадное витражное стекло было разбито.

– Эти козлы! – Тэнс кулаками стукнул по рулевому колесу.

– Но мы же не пострадали, все будет хорошо, – уверяла его тетушка.

Я ей до конца не поверила.

– Где Кустос?

– Я оставила её внутри.

Мы с Тенсом взбежали по ступеням. Когда он искал ключи, я почувствовала, что за мной кто-то наблюдает. Я оглянулась и увидела темные фигуры, которые скрывались в отдалении среди деревьев.

Я схватила Тенса.

– Ты видел?

Он проследил направление – Что?

– Мне показалось, что я видела что-то…похоже, показалось.

Возможно я видела оленя.

Кустос поздоровалась с нами, находясь на верху лестницы.

– Хорошая девочка, молодец, – я зарылась лицом в ее мех.

Тетушка вошла вслед за нами, с облегчением улыбнулась. – С ней все в порядке?

Тенс вышел во двор чтобы потушить стрелу. Я стала оттирать стекла и разжигать в очаге огонь.

– Тетушка, а что за бред написан на крыльце? Ты поняла?

Она кивнула. – Это Ности. Они разговаривают на языке более древнем, чем латынь, арамейский, древнее чем язык шумерских друидов.

– Ого.

– Я только немного понимаю на их языке, но то, что я поняла, звучит как "следим и ждем".

Я задрожала. Что нам делать, если они придут?

– Они на нас нападут? Мне нужно оружие?

– Любовь твое величайшее оружие. Доверься своему сердцу, Меридиан. Слушай себя. Они коварны: они охотятся за неуверенностью и чувством опасности. Мы мало что можем сделать чтобы победить их самостоятельно, без помощи Сангров. Как бы я хотела знать способ попросить у них помощи.

– Так, и где мы можем найти одного из них?

Тетушка сжала руки. Никогда не видела ее такой расстроенной и неуверенной.

– Им нельзя позвонить. Я не знаю.

Она боролась со слезами.

Я обняла ее. – Все будет хорошо, – я не знала как ей помочь, но ей надо было успокоиться.

Тетушка продолжала.

– Я никогда не видела Ности. И надеюсь, никогда не увижу. Чтобы вмешались Сангры, надо, чтобы мир вышел из равновесия. Это существа, о которых мы говорим только шепотом.

– Мы справимся, я обещаю. – Я поцеловала ее лоб.

– Кустос, место. – скомандовала я волчице, и она прилегла у ног тетушки, положив голову ей на колени.

Тенс вернулся.

– Меридиан, мне нужна твоя помощь – надо держать фанеру перед окном. Это лучшее, что мы можем сделать, пока не пройдут праздники.

Я оставила тетушку глядеть на огонь.

– Для нее сегодняшний день стал слишком волнительным, – прошептала я Тенсу.

– Наверно.

– Они вернутся?

– Все идет по нарастающей.

– Но чего конкретно они хотят? Чтобы тетушка тоже уехала?

– Это не только из-за Братства.

– Когда начались нападения?

– Вскоре после того, как я появился здесь. Церковь была на подъеме и расширялась, но оставалась нормальной. А затем произошла встряска, скандал, и Перимо получил власть. В первое время почти ничего не изменилось. Новое название. Новая вывеска. Тихие сплетни, которые никто не мог подтвердить, но в которые все верили. Когда закрылись предприятия, безработица взлетела до небес. Перимо завлекал все больше людей, давая им работу и пищу. Я не знаю. Я не могу точно сказать.

– Когда начались мертвые животные, проколотые шины и тому подобное?

– В октябре. Про тетушку пошли разные слухи и люди стали все меньше звать ее к себе. Телефон перестал звонить – как минимум дружелюбные звонки прекратились.

– Значит, с октября?

– Звонил телефон. Кто-то спустил ей шины, пока она была в магазине. Лавочник перестал закупать те товары, за которыми она приходила постоянно. Потом перерезали нам провода.

– Я могу ошибаться, но что если церковь и Ности действуют сообща?

– Но почему? – Тенс сел и шлепнул ладонью по столу.

– Что изменилось? – спросила я.

– Вот оно что – это все ты. Тетушка говорила, что она может почувствовать Ности, так?

– И это значит, что Ности, в свою очередь, могут чувствовать нас. – Я выдохнула. – А ей сто шесть лет.

– Они знали, что кто-то из членов семьи приедет, чтобы помочь ей перейти. Они знали, что покажется молодая Фенестра. И не будет проблемой найти тебя, где бы ты ни была, следить за тобой, ждать.

– Попытаться убить меня в Портленде, прежде чем я даже доберусь сюда?

– Именно. – кивнул Тенс.

– Но зачем выгонять тетушку?

– Когда церковь не смогла заполучить её…

– Они отрезали её от снабжения, от друзей.

– Держу пари, они даже не догадываются, каков истинный смысл.

– Ты думаешь, Перимо в курсе? – спросила я.

– Должен быть. Он не христианин по верованиям – он проповедует злобу и кровопролитие.

– И младенцы? Смерти? Ловушки – Селия? – на глазах кусочки мозаики собирались в целую картину.

– Это все души для Ности. Но что он получил взамен?

Я постучала пальцами по дереву.

– Они должны что-то получать взамен. – голова почти болела от напряженного размышления. – но я не могу понять, что именно.

Тенс встал.

– Посмотри, может быть найдешь что-то в ее дневнике, ладно? Хотел бы я, чтобы она дала мне его прочитать несколько лет назад.

– Тетушка не позволила тебе его прочитать?

– Он только для Фенестры. – он забил последний гвоздь. – Мы повесим несколько одеял внутри, чтобы не пустить холод. Мне нужно поработать.

Мы заколотили переднюю часть дома, оставляя рисунки на завтра. Мы обнаружили тетушку на кухне.

– Пора. Я собрала последнее.

Она кивнула Тенсу.

Я еще не видела такого мрачного выражения на его лице.

– Ты уверена?

Она казалась побежденной.

Его лицо стало совсем могильным, когда он надел свои самые тяжелые ботинки и пальто.

– Ты куда? – спросила я.

– Наружу. – я мигнула от такой злобы в его голосе.

Наверное, мое лицо отразило боль, так как он смягчился и сказал.

– Прости, я должен пойти проверить кое-что. Я вернусь к ужину. С тобой все будет в порядке. Попробуй отыскать что-нибудь, о чем мы тут говорили.

Он прошел мимо меня, направляясь к крыльцу, ненадолго остановился, чтобы поцеловать мои волосы.

– Я хочу отведать шоколадный торт. Давай я научу тебя семейным рецептам, ага? – тетушка потянула мою руку, и я пошла за ней.

Тенс закинул на спину огромный рюкзак и открыл заднюю дверь. Свистнул, и из соседней двери выскользнула Кустос.

– Я вернусь.

Он подмигнул мне, но я не почувствовала облегчение от этого жеста.

– Почему ему надо уходить? – спросила я тетушку.

– Дорогая, дотянись, пожалуйста, до верхней полки. Там я храню особенную шоколадную пудру. Неужели ты не хочешь шоколадного пирога? Давай еще приготовим макароны с сыром. С нуля. Бабушка всегда знала лучшие рецепты вкусных блюд. Запиши этапы приготовления, ты должна знать, как сготовить эти блюда.

Она включила радио, настроила волну, на которой играли музыку больших ансамблей, и старые трещавшие записи артистов тридцатых и сороковых годов.

– Слушай. Элла Фитцджеральд. Она заставит тебя почувствовать себя лучше.

Я прилежно записала рецепты лапши и сыра. Ароматы масла и сыра заполняли кухню – от них живот стал урчать. Я была голодна, но в то же время очень беспокоилась. Мы вытащили из духовки кастрюлю и поставили туда торт. За окном стало совсем темно, и я то и дело подходила к нему, пытаясь найти Кустос и Тенса, вздрагивая от каждого шороха.

– Мои родители в безопасности? – спросила я.

– В достаточной безопасности, – тетушка поджала губы.

– От меня? – не смогла я сдержаться.

Она в шоке подняла взгляд.

– Господи, нет, детка. От Атерности, от ужаса. Как ты думаешь, почему мы отсылаем Фенестр от своих ближайших родственников. Чтобы не подвергать их опасности.

– Я увижу их когда-нибудь?

– В свое время ты сможешь к ним поехать, – тетушка взяла меня за руку и сжала с удивительной силой. – Мы должны защищать тех, кого мы любим. Все, кто рядом с нами, уязвимы и находятся в опасности. В былые времена у нас были воины-Защитники. Их больше нет. А у тебя есть Тенс. Может так оказаться, что он один из воинов, но только время покажет, так ли это. Нет способов быстро проверить, какова его судьба.

– Значит, я не могу иметь семью?

– Нет, ты должна иметь семью, но каждый день они будут подвергаться риску. Это твой путь, Меридиан.

– Тогда почему у меня не может быть родителей прямо сейчас?

– Если ты не изменишься, не сделаешь свой выбор, тогда ты захватишь всех, кто рядом, и заставишь их перейти. Ты знаешь, как открыть окно, но не как его закрыть. Если не будешь осторожной, то запутаешься в жизненной энергии.

– Я убью всех вокруг себя?

– Не совсем так, дорогая.

Тетушка наложила лапшу в тарелку так, будто она только что сообщила мне, что завтра будет дождливо.

– Ты будешь в порядке. Я знаю эти штуки. А теперь отведай лучей в мире лапши с сыром.

Я не поверила в ее слова до конца, но она так хотела, чтобы я не волновалась, чтобы не убежала в панике, не сдалась. И когда я сделала первый укус, то я оказалась в мире сливок, заварного крема и сыра.

– Боже мой, как вкусно, – промычала я.

– Я знаю, – тетушка захихикала как ребенок.

Мы поели. Торт остыл и мы заморозили его. Тенс до сих пор не вернулся. В конце концов я не выдержала и взяла кусок пирога и высокий стакан холодного молока.

– Я не знаю, умела ли мама готовить. Эти рецепты были написаны до того, как мне исполнилось шесть лет. Можешь себе представить? Она записала их на обратной стороне рекламных страниц. Папа сохранил их и опробовал все – раз в месяц он готовил новое блюдо. Бабушка удостоверилась, что я их выучила.

– Все просто замечательно, – сказала я и попыталась незаметно для тетушки выглянуть в окно.

– Я обещаю, он вот-вот вернется, – дотронулась тетушка до моей руки. – Пойдем, составишь мне компанию, а я закончу это одеяло.

– Чье это одеяло? – спросила я, садясь напротив ее шитья возле камина в библиотеке. Мы не могли обогреть кухню из-за разбитого окна. Тетушка с любовью развернула одеяло так, как будто разворачивала самый дорогой подарок в мире.

Она чуть грустновато улыбнулась.

– Моё.

Живот подпрыгнул.

– Но ты же говорила…это же все…ты сказала…

– Я говорила, что делала одеяла каждой души, которая проходила через меня.

– Правда?

Слезы подкатили к самому горлу. Я хотела заткнуть уши и закричать.

– На этом одеяле изображено все, чему я научилась, что усвоила. Это неизгладимое впечатление каждого лица и истории, что затронули мою душу.

– Я люблю тебя. Почему я… – шептала я сквозь комок слез в горле. Почему именно я?

– Я знаю, дитя. Только Фенестра может пропустить другую. Если мы умираем без помощи, энергия Фенестры меняет форму. Так нас становится все меньше. Поэтому нас так мало на рубеже тысячелетий. И именно поэтому Атерности пытаются уничтожить нас или превратить в одну из них. Почти настало время тебе занять свое место. И почти настало время мне снова взойти. Я хочу увидеть Чарльза в своей следующей жизни.

Я стала расхаживать по полу.

– Но я же еще ничего не знаю. Я, возможно, не смогу…

– Ты сможешь и ты это сделаешь.

Сталь в ее голосе потребовала, чтобы я перестала кипеть.

– Ты должна найти других, прежде чем они украдут последних. Мы вымираем, Меридиан, и все больше душ оказываются в ловушке, больше энергии навсегда уходит во тьму из-за Атерности.

– Как я должна… – Я поперхнулась, едва дыша. Я. Я здесь. И на меня ведется охота.

– Если Атерности преуспеют в уничтожении Фенестр, тогда у них будет прямой доступ к миллионам невинных душ. Подумай об энергии. Начнется уничтожение. Ты должна найти нас. Помоги нам. Научи нас. Храни знания, историю. Используй свои инстинкты и помощь, посланную тебе Создателями.

– Но где они? Где другие Фенестры? Почему они не пришли сюда, к тебе?

– Не каждому повезло так, как тебе. У тебя есть семья, следующая традициям в старом стиле. Люди в этом столетии предпочитают вещи, которые они смогут посмотреть и потрогать. Они не верят – и теряют свою историю и магию. Они не знают, кто они на самом деле.

Тяжелые шаги застучали по крыльцу. Тенс заорал – Это я! – прежде чем вошел внутрь, уже без рюкзака.

– Простите, понадобилось больше времени, чем я ожидал. – он не потрудился снять ботинки, разнося снег и грязь по всем коридору.

Тетушка пихнула меня к кухне.

– Иди и накорми его тортом. Я посижу здесь у огня.

Запах табака и роз наполнил коридор.

– Тенс, ты куришь?

– Никогда. А что?

– А тетушка?

– При мне никогда.

– Ты чувствуешь запах?

– Не-а.

– Здесь кто-то есть. Я готова поклясться, что кто-то все время тут курит трубку.

Грохот над головами заставил нас обоих уставиться на потолок.

– Оставайся здесь, – сказал Тенс.

– Нет. Я пойду с тобой.

Даже его самое суровое выражение лица не заставило бы меня отпустить его наверх одного. Мы дошли до верха лестницы, но все казалось в порядке. Дверь в комнату, где я нашла ножницы, была широко раскрыта.

Я показала Тенсу, аккуратно двигаясь ко входу. Тенс протопал в комнату. Сначала мы ничего не видели. Потом Кустос, подвывая, выплюнула трубку прямо к моим ногам.