Текст книги "Нежное притяжение за уши"

Автор книги: Эльвира Барякина

Соавторы: Анна Капранова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Федорчук посмотрел на него с интересом. А это что еще за история со скупкой банка?

– А сейчас сколько у вас акций? – спросил он.

Поленов несколько помялся, явно размышляя, стоит или не стоит выдавать такую информацию.

– Вы отказываетесь помогать следствию? – деликатно осведомился Федорчук, и в тот же миг все сомнения Поленова полностью испарились.

– Что-то около шестидесяти процентов, – ответил он хмуро.

– Ого! А с Маевской вы познакомились…

– Нас как раз Бурцева и свела, – перебил следователя Поленов. – Они были большими подругами, несмотря на то, что Оксана старше Нонны почти на двадцать лет. По-моему, они сдружились на почве гадания… Я тогда совсем забегался из-за этой войны с Желтковым, а Ноннка была такая ласковая, такая понимающая…

– Погодите! Каким еще Желтковым? Это прежним генеральным директором «Полет-банка»?

Поленов кивнул.

– Да. Он пронюхал, что я собираюсь купить его контору со всеми потрохами, вот и портил мне жизнь, как только мог.

Федорчук лихорадочно копался в своей памяти. Он что-то читал об этом Желткове где-то с полгода назад…

– Так ведь он, вроде, умер! – вспомнил Иван. – По-моему, от инфаркта. И вроде… Точно! Ходили слухи, что это вы помогли ему отойти от дел!

Лицо Поленова исказилось при воспоминании об этом.

– Я тут ни при чем! – воскликнул он яростно. – Я понятия не имел, что у него такое слабое сердце! Срок его директорства истек, а новый контракт ему совершенно не грозил, так как я скупил контрольный пакет акций! Правление объявило ему об этом, а он взял и съиграл в ящик!

Федорчук умиротворенно посмотрел на него.

– Ладно, давайте вернемся к нашим баранам. Я так полагаю, приобретение контрольного пакета акций «Полет-банка» обошлось вам в копеечку? Наверняка пришлось подчистить все закрома. Тогда как объяснить, что вы взяли и, можно сказать, подарили Стасу Шорохову пять штук зеленых?

– А чего тут объяснять? – буркнул Поленов. – Как только Желтков помер, пресса накинулась на меня: мол, я веду нечестный бизнес, ни перед чем не останавливаюсь… А Стасик очень неплохо умел раскапывать разные скандальные штучки. Одна его передача о том заводе чего стоила! Вот я и нанял его отыскать какое-нибудь грязное бельишко Желткова… А Ноннка посоветовала дать ему денег на передачу. Ну, чтобы было, где рассказывать об этом мерзавце.

Федорчук очень напрягся, чтобы только не выдать своей радости: так, истоки одного пророчества прояснились! Будем работать дальше!

– И Стас нашел что-нибудь? – спросил он, замирая.

– Конечно. Он целый месяц сидел в банковских архивах, чего-то сверял, проверял… А потом оказалось, что наш примерный Желтков выдал тринадцать миллионов рублей почти беспроцентных кредитов. Причем и сделал-то это по подлому: буквально в последний день своего директорства. Деньги ушли, а разбираться с этим должно было новое руководство.

У Федорчука просто не было слов. Только что его глазам открылся новый пласт этого дела: да еще какой!

– Значит, Стас начал копаться в этом деле… – задумчиво проговорил Федорчук.

– Ну да, – отозвался Поленов. – Подробностей я, правда, не знаю: сначала была свадьба Бурцевой (Оксанка попросила меня провести ее на моей даче), а потом мне надо было срочно уехать в командировку в Израиль…

И тут до Поленова дошло то, что минутой раньше дошло до Федорчука.

– Слушайте! – в великом волнении воскликнул он. – А может, Стаса убили не случайно, а из-за того, что он стал рыться в этих странных кредитных соглашениях?! Покушение на Нонну тут вовсе ни при чем!

Бледный, но торжествующий Иван медленно кивнул:

– Может быть, может быть…

* * *

Машуня сидела дома и ждала звонка от Федорчука. Он так заработался со своим Поленовым, что уже Бог весть сколько времени от него не было ни слуху, ни духу. По этой причине Машуне жилось скучно, одиноко и лениво: книжки не читались, юриспруденция не изучалась, Геракл не веселил.

Совсем измаявшись, Машуня решила, что ей нужна компания, и отправилась «в гости» к маме.

Мама лежала на полу своей комнаты в крайне неестественной позе: она почти полностью залезла под кровать, и наружу торчали одни ноги в шерстяных носках.

– Мам, – тревожно позвала Машуня, – что это с тобой? Потеряла, что ль, чего?

– Да шпулька от швейной машины закатилась! – раздался из подкроватных недр родительский голос. – Я тебе тут приданое собираю, стала смотреть, где у меня что валяется… И вот!

Машуня сразу испугалась.

– Какое еще приданое?

Мама полностью появилась на свет божий и принялась отряхиваться от пыли, в основном состоявшей из шерсти Геракла.

– Какое-какое… – проворчала она. – Жизненно необходимое! В нижнем ящике – твое постельное белье. Новое. Ни разу ни надеванное. А из стенки возьмешь синие фужеры. Я их тоже вам с Федорчуком отдам.

– Ты у меня просто завхоз какой-то! – засмеялась Машуня, без сил припадая к дверному косяку.

– Перестань надо мной насмехаться! – сурово потребовала мама. – Я жизнь прожила!

– И добра нажила!

– Да вот! И теперь тебе добра желаю. У твоего Федорчука есть большая сковорода?

– Ну ма-а-ам! Меня еще и замуж-то никто не звал!

– И не позовет, если будешь так себя вести! Мужчины любят хозяйственных и запасливых.

Машуня ничего не ответила. У нее не было сил бороться с предрассудками.

* * *

Несмотря на бессонную ночь, проведенную в раздумьях, Федорчук встал свежим, как огурец, и, прихватив служебную машину и Миндию, отправился в «Полет-банк».

Показания Поленова вновь перевернули с ног на голову все его соображения насчет «дела». Если действительно убийство Шорохова не имело никакого отношения к покушению на Маевскую, то получалось, что она совершенно сознательно наврала на Поленова, желая его зачем-то подставить. Она не могла сама спустить курок – слишком многие видели ее в момент убийства. Но раз она знала о том, что действующий Манлихер окажется среди оружейной коллекции Поленова, то она наверняка знала и непосредственного исполнителя.

В любом случае, самой убедительной причиной, объясняющей убийство Стаса, были те пресловутые кредитные соглашения. Нонна почему-то не хотела, чтобы о них стало известно хоть кому-нибудь за пределами банка. Поленов наверняка сболтнул ей в какой-нибудь постельной сцене, что заслал Стаса разбираться с прошлым Желткова… И тут она запаниковала.

Да, Федорчук совершенно не удивился, если бы узнал, что кредиты были выписаны на имя Нонны Маевской. А помогала ей в этой афере наверняка старая подруга Бурцева, знающая банковские тонкости вдоль и поперек. Она специально организовала свой бурный роман со Стасом, попросила Поленова предоставить ей на свадьбу дачу, тем самым обеспечив идеальные условия для убийства…

И именно с этой дамой надлежало поговорить в первую очередь.

Но к превеликому сожалению доблестных сыщиков мадам Оксаны не оказалось на месте.

– Уехала по важным делам, – доложила им секретарша.

Федорчук вздохнул и решил пока пообщаться с главбухом Кукиным. Миндия же был оставлен в приемной Бурцевой выжидать появления хозяйки.

… Дела Кукина, по всей видимости, шли неважно: вид у него был больной и несчастный. Может, так на него действовали осенние холода, а может, жена отругала за разбросанные по всей квартире носки. Но как бы там ни было, появление следователя никак не улучшило ему настроения.

– Проходите, садитесь, – буркнул Кукин, делая вид, что приветствует Федорчука. – Кофе со сливками хотите?

Иван хотел и кофе, и сливок к нему, но больше всего ему хотелось посмотреть на те договоры с льготными кредитами.

Выслушав просьбы следствия, Кукин распорядился насчет всего и вдруг ни с того, ни с сего начал задавать странные вопросы:

– Иван Борисович, а вам сколько в прокуратуре платят? Много?

Федорчук крайне удивился такому повороту дела.

– А вы что, хотите мне взятку дать? – нахмурил он брови.

– Да какая взятка! – огорченно махнул рукой главбух. – Мне бы кто ее дал! Просто наш «Полет» того гляди рухнет. Центробанк грозит явиться с проверкой, а у нас такое в документах – быстро лицензию отберут. Так что надо вроде новую работу искать…

Федорчук посмотрел на Кукина и убежденно сказал:

– Не, у нас нет свободных вакансий.

В этот самый момент в кабинет вошла секретарша с кофе и с толстой синей папкой.

– Спасибо большое, – поблагодарил Иван и, схватив документы, начал их просматривать.

Кредитных соглашений было четыре, и действительно проценты по ним просто удивляли – всего-навсего 2 % годовых. Все договоры были составлены с разными фирмами и подписаны размашистой подписью Желткова. Но дата везде стояла одинаковая – шестое сентября. Как Федорчук уже выяснил в юридическом отделе, заседание правления, на котором избрали нового генерального директора, состоялось седьмого числа.

– Снимите себе копии с договоров, – сказал Иван Кукину. – Я на время заберу у вас эти бумаги. Потом их возвратят.

Федорчук подождал, пока секретарь отксерит договоры, расписался в какой-то бумажке в получении… Он был на верном пути и чувствовал это: пока все сказанное Поленовым подтверждалось.

– А кто подготавливал эти кредитные договоры? – на всякий случай осведомился Иван у главбуха, хотя на сто процентов был уверен в ответе.

Кукин как-то странно поглядел на него, а потом быстро приблизился и зашептал чуть ли не на ухо:

– Я думаю, вам надо это знать: банк развалила эта зараза Бурцева! Желтков был хорошим человеком – честным и деловым… А она сначала забралась к нему в постель, а потом начала диктовать свои условия… Честно говоря, я никак не ожидал, что он подпишется под такими кредитами, это было совсем не в его духе… Но из-за проблем с Поленовым у него, видимо, совсем поехала крыша, и он пошел у нее на поводу.

«Есть!» – хотел было воскликнуть Иван, но сдержался. Острый прилив азарта заставлял его дрожать как гончую, напавшую на след.

Оставалось лишь найти связь между фирмами-получателями кредитов и сладкой парочкой – Бурцевой и Маевской. И Федорчук уже больше не сомневался, что эта связь будет им найдена.

– Были ли еще какие-либо документы, связанные с этими кредитными договорами? – спросил он Кукина.

Тот пространно показал за стеклянную перегородку, где размещалась бухгалтерия.

– Видите крайний стол у окна? Там раньше работал Стасик Шорохов, муж Бурцевой. Я ему отдал все бумаги. Посмотрите в его ящиках!

Чуть ли не бегом Федорчук кинулся в указанном направлении. На Шороховском столе царил полный бардак: бесчисленные документы, ксерокопии, листочки с записями… Иван заглянул в тумбочку: там было то же самое.

– По-моему, здесь кто-то уже рылся, – произнес он, переводя взгляд на Кукина.

Тот пожал плечом.

– Ну я не знаю… Девчонки, кто-нибудь трогал Стаськины бумаги? – обратился он к бухгалтершам.

Какая-то миловидная девушка с бантом на затылке подошла поближе.

– Оксана Геннадьевна вроде искала чего-то…

«Искала! – взметнулось в мозгу у Федорчука. – Только нашла ли?»

– Когда это было? – строго спросил он. – До смерти Шорохова или после?

Девушка заглянула в висевший на стенке календарь.

– Так ведь она несколько раз приходила. И до, и после…

«Значит, не нашла!» – облегченно передохнул Федорчук, но на всякий случай аккуратно собрал все документы. Все это предстояло проверять и проверять.

* * *

После разговора с главбухом Иван направился в приемную Оксаны. Но там пока было все без изменений, если не считать, что Миндия, судя по его виноватой физиономии, только что усиленно клеил секретаршу. Видимо, он хотел осчастливить ее очередной партией звезд.

– Вы пытались связаться с Бурцевой по сотовому? – спросил Иван.

– Абанэнт нэ отвэчаэт или врэмэнно нэдоступэн, – пожал плечами Миндия.

Федорчук только рукой махнул.

– А, тебе только в голосовой почте работать! Абанэнт…

В это время дверь уверенно открылась, и дама в роскошном светло-сером пальто быстро вошла в приемную. Это была Оксана. Увидев ее, Иван просто застыл, вытаращив глаза. В такое резкое перевоплощение просто не верилось: еще совсем недавно она сидела у него в кабинете, рыдала в замусоленный платочек… И вид у нее был настолько жалкий и потрепанный, что противно смотреть. А сейчас… Элегантная леди средних лет с цепким взором умных голубых глаз.

– Здравствуйте. Вы ко мне? – И в голосе ее не было и намека на прежние истерические нотки.

– Да, – проговорил Федорчук ошарашено.

– Тогда прошу в кабинет, – произнесла она, раздеваясь. – Только учтите, у меня через пятнадцать минут совещание.

– Останься здесь! – приказал Миндии Федорчук, а сам направился вслед за Бурцевой.

… Разительная перемена, произошедшая с Оксаной как-то подточила решимость Ивана разрешить с налета все загадки дела. Черт, он ни на секунду бы не спасовал перед каким-нибудь бандитско-хамским Поленовым или кем-либо еще, но уверенная в себе женщина с прекрасным маникюром и отличными ногами действовала на него как-то странно…

– Присаживайтесь, Иван Борисович, – дружелюбно показала она на кресло напротив своего стола, а сама со вкусом закурила длинную тонкую сигаретку. – Чем обязана?

Злясь на себя за собственную растерянность, Федорчук достал из кармана блокнот и ручку.

– Я хотел задать вам несколько вопросов…

– Задавайте, – милостиво кивнула она.

«Блин, как играет! – невольно восхитился Иван. – То была жалкой теткой с неудачной психикой, а теперь просто королева английская!»

Но поддаваться на ее провокации было слишком опасно. Прокашлявшись в кулак, Федорчук вскинул на нее суровый взгляд.

– Как давно вы работаете в «Полет-банке»?

– Около трех лет, – просто отозвалась Оксана.

– И сколько составляет ваша заработная плата?

Бурцева усмехнулась.

– Я ведь не имею права скрывать такие сведения от вас, не так ли?

Федорчук кивнул.

– Не имеете.

– Ну что ж… Моя зарплата составляет двадцать пять тысяч рублей.

– И левых доходов нет?

– Нет. Можете проверить мою налоговую декларацию.

Иван понял, что пора подниматься в атаку.

– Что мне ее проверять? – произнес он, вложив как можно больше снисходительного удивления в слова. – Ведь вы ее сами и составляете! Значит, налоги родному государству вы платите с двадцати пяти штук… А жизнь-то ведете куда как более роскошную!

Но Бурцева и не думала поддаваться.

– А вы считали? – крайне спокойно спросила она, выпуская колечко сизого дыма.

– Конечно, считал! За три года работы в «Полет-банке» ваша зарплата повышалась всего один раз: с двадцати тысяч рублей до двадцати пяти, а вот ваше благосостояние росло не по дням, а по часам: новые автомобили чуть ли не каждый месяц, роскошный особняк в престижном районе, дважды в год отдых в центре географии… Как это вам удается, а? Уж поделитесь секретом с бедными работниками прокуратуры!

Бурцева легко рассмеялась.

– Это очень просто. Нужно всего лишь уметь влюблять в себя мужчин. Но вы, Иван Борисович, вряд ли на этом разбогатеете. Все, что вы только что перечислили, мне подарили мои многочисленные любовники.

– В том числе покойный господин Желтков?

– Да, конечно. Он был милым…

Оксана трогательно вздохнула и перевела взгляд на часы.

– Если у вас больше нет вопросов, я пойду…

– Я еще не окончил! – с нажимом рявкнул Федорчук, чувствуя, что она ускользает от него.

Он мучительно придумывал способ, чтобы выбить ее из седла и не мог. Оставалось лишь пойти ва-банк.

– Если вы были с Желтковым… близки, то, может, расскажете мне о тринадцати миллионах кредита, которые были розданы месяц назад непонятно кому?

Оксана мягко пожала плечами.

– Я к этому не имею никакого отношения.

– А я уверен, что имеете!

– Вы ошибаетесь.

– В каких отношениях вы находитесь с Нонной Маевской? – ухватился за последнюю соломинку Федорчук.

– Сначала в дружеских, а потом мы поругались.

– Сколько времени вы не контактируете?

– Мы перестали общаться перед моей свадьбой.

– Да? – язвительно переспросил Федорчук. – А вот ваши соседи видели ее достаточно часто у вашего дома уже после свадьбы.

– Правда? – искренне удивилась Оксана. – Это для меня новость. Если она за мной шпионит, то почему бы вам не допросить ее о причинах?

– Не пытайтесь водить меня за нос! Вы передали ей одежду, принадлежащую вашей фирме «Марла» для того, чтобы покрыть ее махинации с деньгами Поленова. И я уверен, что вы вместе с Маевской замешаны в убийстве Станислава Шорохова, а чтобы замести следы, специально подставили и посадили своего директора! – совсем забывшись, грохнул Федорчук.

– Слушайте, – перебила его Бурцева, – вы что, хотите обвинить меня в убийстве моего мужа? Но это же смешно! Полсотни гостей видели, что во время выстрела я стояла рядом со Стасом. Причем тут я?

Федорчук почувствовал, что почва окончательно уплывает у него из-под ног. Он был уверен в своей правоте, но у него не было ни одного доказательства.

– Вам это выгодно! – как можно решительней сказал он.

– Дорогой друг, – поднимаясь, произнесла Оксана, – я никого не убивала, и все, что вы только что рассказали мне, – не более, чем ненаучная фантастика. Ни в случае с кредитами, ни в случае с Поленовым, ни в случае с моим замужеством, вы не можете доказать умысел. Все это – случайное стечение обстоятельств. Всего хорошего!

Когда Федорчук – злой и нервный – выскочил вслед за ней в приемную, Миндия вопреки своему обыкновению вовсе не обнимался с секретаршей. Он спокойно сидел в двух метрах от нее на крутящимся стуле и медленно на нем переворачивался с выражением лица, означающем «Вот это да!!!»

– Пошли! – приказал ему Федорчук.

Миндия послушно засеменил за шефом. Но как только они вышли в коридор, он вцепился ему в рукав, настойчиво требуя внимания.

– Иван Барысовыч! Я знаю, пачэму Бурцэва отдала Нонне свой сэконд-хэнд! Мнэ только что Валэчка сказала, сэкрэтарь…

– Ну? – резко развернулся Федорчук. Он все еще не отошел от своего поражения.

– Вы нэ повэритэ, шэф! Нонна – дочка Оксаны. Толька оны об этом ныкаму нэ говорят, чтобы нэ было ясно, что они дэйствуют в сговорэ. «Бурцэва» это фамылыя втарого мужа. А Нонна радылась от пэрвого брака.

Ветер перемен превратился просто в шквал, и Иван уже не знал, как ему устоять на ногах.

– А эта твоя Валечка точно знает? – почти простонал он.

– Точна! – честно вытаращил черные глаза Миндия. – Бурцэва как-та пасылала ее мэнять доллары и дала ей свой паспорт. Вот Валэчка и пасматрэла в графу «Дэти».

* * *

К великому сожалению Федорчука хозяевами фирм-получателей кредитов были не Маевская с Бурцевой, а какие-то Синицина, Гонцова, Швахер и Непойко. Миндия, не менее своего шефа жаждущий раскрыть убийство Стаса Шорохова, кинулся узнавать всю их подноготную, но узнавать было нечего. Все четверо являлись явно подставными лицами – самой младшей из них недавно исполнилось шестьдесят восемь. Остальные и вовсе были древними старушками.

Федорчук не поленился и сходил к каждой из них домой. Но как он и ожидал, ни одна бабушка даже слыхом не слыхивала ни о каких кредитах и банках. Фотографии Нонны и Оксаны тоже ничего им не говорили.

Получалась какая-то тупиковая ситуация: фирмы-невидимки получили тринадцать миллионов рублей, куда-то их дели и при этом сами исчезли почти что мистическим образом. Что ж, мистика была вполне в духе Нонны.

Конечно, можно было бы представить себе, что все четыре старушки страдают ярко выраженным склерозом, или же сговорились между собой… Но Иван в это решительно не верил.

* * *

Федорчук сидел перед тарелкой пельменей и смотрел в нее тщательно и как-то мучительно.

– Ты чего? – спросила его Машуня, которая в очередной раз переселилась к Ивану на вечер.

– Думаю! – объяснил тот и начал ковырять вилкой в еде.

– Что тут думать? Ешь! Вкусно же!

– Да я не о еде думаю! – страдальчески махнул вилкой Федорчук. При этом вздетая на нее пельменина слетела и тут же попала в объятья радостному Фисе.

– О деле? – сочувственно спросила Машуня. В который раз она уже убеждалась, что работать адвокатом куда как выгоднее, чем следователем: ее дело защищать, а не изыскивать, какими непостижимыми мыслями были забиты бошки преступников, когда они творили и скрывали свои черные дела.

Федорчук же был лишен права выбора профессии, так как он ее уже выбрал.

– Маш! – проговорил он, терзаясь. – Я же знаю все! Ну почти все… Но у меня нет прямых доказательсв! Где-то я чего-нибудь просмотрел и не заметил!

– Ну как это ты все знаешь? – не поверила Машуня. – Ты знаешь только о возможных заказчиках убийства. А непосредственный убийца до сих пор неизвестен.

Глаза Федорчука загорелись.

– Вот бы нам его поймать! Он бы мне сразу дал показания и на Бурцеву, и на Маевскую.

Размечтавшись, Иван съел одну за другой полдюжины пельменей. Как и у всякого мужчины, от еды его настроение слегка улучшилось, и он стал почти игриво поглядывать на Машунину коленку, находившуюся в опасной близости от его собственной ноги.

– А вот ты сама, Маш, – завел он отвлекающую беседу, – проходишь по моему делу как свидетель, а никаких показаний насчет убийцы не даешь…

Машуня смотрела на своего Федорчука и все понимала по его выражению лица.

– А я ничего не видела! – в тон ему пропела она. – Я тебе уже сто раз говорила.

– А зря… – Рука Федорчука уже нагло переместилась на объект вожделения и стала его нежно поглаживать. – Вот если бы я был на твоем месте и мог бы посмотреть на все твоими глазами… Ну или хоть чьими-нибудь! Я бы как пить дать что-нибудь заметил! Кстати, а у нас попить ничего нет?

Но Машуня не сразу отозвалась. Ей кое-что пришло в голову. И это «кое-что» было поистине замечательным.

– Иван! – вдруг воскликнула она. – А ведь на свадьбе наверняка снимали на видеопленку. Может, стоит ее посмотреть?

– Да мы ее уже смотрели! Я сразу же после убийства нашел оператора.

– Все равно давай посмотрим! – не унималась Машуня. – Может, я чего вспомню!

– Ну давай, давай, – согласился Федорчук и, подойдя к телефону, набрал служебный номер. – Алло! Миндия? Помнишь, у нас среди вещдоков была кассета с Шороховской свадьбы? Приготовь ее нам, пожалуйста. Мы сейчас с Машуней приедем.

* * *

Просмотр кассеты проводили в кабинете Ивана. Притащив туда видеодвойку, Гегемоншвили рассадил Машуню с шефом на стулья, а сам взялся за пульт.

Съемка почему-то была любительской, а снимали, видимо, разные люди. Камера немилосердно тряслась, то и дело показывала чьи-нибудь ноги, а однажды вообще крутилась, похоже, изображая спецэффекты. Но несмотря на такое всеобщее «мастерство» кое-что все-таки было видно и понятно: вот молодые едут на машинах и хохочут, вот зачем-то бросают букет с моста, вот Стас радостно комментирует:

– Вы только что были свидетелями образования новой свадебной традиции! Она называется «Прощай свобода, здравствуй, Оксана».

Бурцева снисходительно смотрит на него и берет под ручку. Все едят, чокаются, дарят подарки и со всей дури орут «горько»…

Далее в течение пятнадцати минут был запечатлен страстный поцелуй жениха с невестой в разных ракурсах и позах. Потом уже все танцуют в большом холле Поленовской дачи. Камера дергается в такт музыке, чувствуется, кто-то плясал вместе с нею. На минуту в кадр попал сам Вовочка-банкир с совершенно красным лицом, который кричал, видимо, Нонне, что она так легко от него не отделается. После этого странного эпизода камера какое-то время просто валялась на полу, и перед ней бродили чьи-то ноги.

Народ был уже совсем перепитый. Трое мужиков на полусогнутых ногах дергались под музыку и смешно надували щеки. Потом Поленовский голос прокричал, что сейчас будет фейерверк, и после этого камера потащилась вместе со всеми на улицу. Там группа сильно набравшихся гостей начала исполнять «А нам все равно», позируя перед объективом косыми рожами. Но оператору быстро надоело их снимать, и он сфокусировался на чьей-то лежащей фигуре, только что снесшей заграждение Руслана-пиротехника. Какая-то тетка начала ее поднимать. Сбоку мелькнула спина Руслана, который начал махать руками на отдыхающих гостей. Потом раздались матюки, исполняемые Руслановским братом. Видимо, тот пришел ему на помощь.

– Стойте-ка! – изумленно произнесла Машуня, хватая Миндию за плечо. – Что-то я не пойму…

– Чего не поймешь? – сразу насторожился Иван.

– Рукав! Еще раз покажи этот кусок!

Гегемоншвили послушно перемотал.

– Видишь, черное пятно у Руслана на куртке? Но я точно помню, что сначала оно было прямо на локте! – воскликнула Машуня. – Я и тогда, на свадьбе, обратила на это внимание. А здесь, фигня какая-то: оно вон насколько выше!

– Может, это другой рукав? – предположил Федорчук.

– Ничего не другой! – обиженно перебила Машуня. – Правый. И раньше пятно было на локте…

Они досмотрели до конца пленки. Все действо заканчивалось на крике толпы, когда убили Стаса. Больше ничего необычного на кассете не было, и они вернулись к рукаву Руслана.

… Машуня уже пятый раз сравнивала два кадра: вот у Руслана пятно на локте, а вот совершенно непостижимым образом оно переместилось к плечу. Но ведь такого быть не могло! Она понятия не имела, относится ли это к делу или нет, но феномен был настолько странен, что никак не шел из головы. Тем временем Федорчук с Миндией делали свои предположения:

– А может, это просто так снято?

– А может, это листик с дерева прилип.

– Да какой листик?! – отмахнулась Машуня. – Видно же, что пятно от какой-то смазки…

– А может, это не он? – задумчиво произнес Федорчук. – Не Руслан, то есть.

– А кто тогда?

– Кто-то, кто повыше его ростом. Лица-то мы не видим, значит, это вполне может быть и не твой пиротехник. А раз у этого типа руки длиннее, значит и пятно переместилось повыше. Вот одень-ка мой джемпер и сразу все поймешь!

– Но ведь только Руслан был в такой желтой куртке и в красной бандане! – ошеломленно проговорила Машуня. – Он там маячил постоянно. А вообще-то…

Она начала тщательно прокручивать у себя в голове все события того вечера. Руслан с братьями устанавливают оборудование для фейерверка… Во время салюта Машуня отлично видела, как он копошится возле своих установок. Петька и Пашка ему помогают… Стоп! Там был только один помощник. Где в это время был второй, она, хоть убей, не помнила. Но ведь оба брата выше Руслана почти на голову. Черт! А, может, это и не Руслан там бегал, а действительно кто-то из близнецов, только в его одежке?! Она видела только куртку и бандану, а лица в темноте так и не разглядела…

– Слушайте, – заговорила Машуня сама не своя, – это не Руслан, это либо Петька, либо Пашка! Я вспомнила! Тогда, на свадьбе, я была абсолютно уверена, что когда гости снесли заграждение, то это Руслан их обматерил. Но я была далеко. А здесь явно записан голос одного из близнецов. И они гораздо выше своего брата!

– Черт знает что… – растерянно проговорил Федорчук. – Вопрос на засыпку: зачем им нужно было переодеваться, и где в это время находился сам главный пиротехник?

– Знаешь, когда Руслан служил в армии, в Чечне, он был снайпером, прошептала Машуня, которая уже все поняла. – Поэтому Стаса и убили одним выстрелом… Руслан меня специально с собой позвал, чтобы я обеспечила ему алиби… Он все время был у меня на глазах – в своей куртке и бандане… Блин, если бы не эта пленка, я бы готова была поклясться, что он был на лужайке во время фейерверка.

– Та-ак, по коням! – воскликнул Федорчук, решительно поднимаясь со стула.

* * *

Машуня стояла недалеко от пивнушки «Три носорога» и наблюдала за тем, как группа задержания выводит оттуда Руслана. Она думала, что он начнет вырываться и ругаться, но тот был спокоен. Не было уже никаких сомнений, что это он убил Стаса.

Его братьев задержали еще утром. На допросе Федорчук заявил им, что следствию все известно, и те сразу во всем признались. Они показали, что Руслана наняли для того, чтобы убрать жениха, причем наниматели уже сами продумали всю схему проведения «мероприятия»: привезли какую-то древнюю винтовку с одним-единственным зарядом, велели выпалить из нее в жертву… Потом надо было проникнуть в потайную комнату, поменять винтовку на точно такую же, но охолощенную, и вернуть ее заказчику.

Петьку и Пашку Руслан взял с собой в качестве помощников, а Машуню пригласил на всякий случай – действительно, для обеспечения алиби. Единственное, чего не знали близнецы, это кто является заказчиком.

Машуня равнодушно проследила, как захлопнулась дверь машины, на которой увозили Руслана, и подумала, что ни за какие деньги не стала бы защищать его в суде. Видеокассета, просмотренная ею вчера, вновь оживила все те чувства восторга, легкой влюбленности и нежности, которые она испытала во время своей первой и единственной встречи со Стасом.