Текст книги "Адский поезд(СИ)"

Автор книги: Элтон Иван

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Он подчеркнул – не.

Он был уверен, что их прослушивают, и что его ухищрения ему помогут. Но, если бы все и было так – помогли бы?

– Там может и охрана быть, – произнес он, – да, скорее всего – есть. Какие-нибудь менты. Толстые такие хари. Красные.

– Нет, дурак. Там спецназ, – сказал Алеша.

– Черт. А чего тогда мы его ждем?

– Кого?

– Ромку. Его там повязали.

– Там. Да. Но – не так, – Петькин показал в другую сторону.

– А-а-а-а.

– Сидят, чисто в шлемах. Ждут. Ну пусть ждут. Я им покажу паркур. Хоп, хоп, йоу, ком он!

– Так ты чо, правда боксер?

– Бокс – чмо.

– Ты, да ладно.

– Бокс устарел. Это не продвинуто! Паркур. Ты занимался, чувак?

– Нет. Я пиво люблю пить.

– Все не так, как вы думаете, – произнес Костя.

Он открыл пиво.

– Последнее.

– Скоро купим, – сказал Петькин.

– Посмотрим, – заметил Костя, – на самом деле, у меня – другая версия. То есть, это не версия, это так и есть. Просто я хочу, чтобы вы задумались. Хотя это и бесполезно. Все бесполезно. Ничто не изменится. И вы ничего не сможете изменить. На самом деле это – никакой эксперимент. Поезд попал в ад. Это то же самое, что произошло в 1911-м году с тем составом, в котором было три вагона. Время от времени это происходит. На самом деле, это происходит регулярно. Жителям ада нужна свежая кровь, свежая пища. На земле регулярно кто-то пропадает. Просто об этом не сообщают. Возможно, что и об этом не сообщат. Еще бы. Целый пассажирский поезд исчез. Мы – в аду. Всех пассажиров уже съели, остались только избранные. Для особого обеда. И этот обед уже происходит. Рому только что съели. Я говорю это ни для чего. Просто ничего не имеет значения. Никакой охраны тут нет. Нет ничего. Всех ждет одна участь. Я думаю, самое время подумать о том, как была прожита эта жизнь. Хотя, и это не имеет значения. На самом деле, когда жертву поедают, она не умирает. Муки могут длиться вечно. Это хуже, чем умереть, во много раз. И потому, надо подвести итог. Возможно, осознание поможет вам, и тогда мук после смерти не будет. Наступит настоящая вечная ночь! Но этот мелкий придурок Петькин – он все портит. Мне стыдно, что я рядом нахожусь! Посмотрите на эту мелкую тварь! Вместо того, чтобы принять смерть достойно, он и сам подпрыгивает, и других заставляет подпрыгивать. Но все мы сейчас находимся во власти Дьявола. Здесь нет бога. Это – ад. Молиться бесполезно. Мы можем воздать хвалу Ему. Мы должны упасть на колени и прославлять его великолепные рога. Смотрите. Это не мое предупреждение. Это – его предупреждение!

– Тебя прорвало, придурок! – воскликнул Петькин.

– Мы очень скоро узнаем, кто из нас придурок! – ответил Костя спокойно.

– Ну, посмотрите на этого идиота!

– Костя! – воскликнула Аня. – Ну и ладно! Знай, я тебя никогда не любила!

– Это не так, – ответил Костя.

– Хорошо, это не так.

– В чем же причина?

– Просто я классно трахаюсь, – ответил Петькин, – в этом весь вопрос. Когда женщина узнает, как я умею трахаться, она готова бросить все и быть со мной. Я – бог секса.

– Глупо, – сказал Костя расстроено, – особенно сейчас.

– Когда это? Да если честно, Костя, у меня нет на тебя никакой обиды. Кто ты, а кто – я? Ну сам посуди? Ну, даже по учебе. Я иду на красный диплом. Я постоянно пишу работы по философии. Я вхожу в философский кружок. Вот – удостоверение.

Он вынул из кармана удостоверение философского кружка и потряс им.

– Я очень перспективен. Меня ждет большое будущее. Это бесспорно. А ты – обычный рядовой парень. Я на тебя не в обиде. Но то, что ты говоришь, это сверх всего, амиго. Да, камрад. А меня, знаешь, в интернете знаешь. Есть такой сайт, либ. ру, меня так знают. Недавно я опубликовал там свой новый рассказ, и люди по достоинству его оценили. Потом, меня ведь тоже знают на удаффкоме. Оба. И все. И приплыли. Камрад Буффало, царство ему небесное. Хотя нет, он жив. Я это чувствую. И вот теперь, когда мы подошли к истине, ты начинаешь, Костя. У тебя поехала крыша. Ты еще вуду пипол вспомни! Мы – в аду! Нет, братан, пойми, амиго, если бы я такой расклад придумал, это бы еще годилось. Верно, ребят? Я – ориджинал гай, е, я могу. Написать сценарий. Обойти по очкам Федю Бондарчука. Нет, йо, ты переборщил. Тебе обидно за Аньку. Но я же не виноват, что я один такой. Ты – один из многих. Разве я говорю, что ты дурак там, тупой, просто ты – один из многих, а я – я один такой, пойми.

– Это – твой приговор, я вижу, – произнес Костя.

– Да. Да.

Тут Петькин прыгнул и слету ударил Костю в лицо. Удар был не мощный, но точный. Костя отлетел к столу и там упал за сложенные сумки. Петькин тотчас бросился вперед, чтобы, сев на грудь поверженного, добить его точными ударами. Но Алеша подхватил его и оттолкнул к двери.

– Все, все, – проговорил он, – короче.

Костя приподнялся, приложил руку к губам, посмотрел на кровь:

– Именно это я тебе прощаю, – сказал он, – что-то одно – можно. Как тому милиционеру. Хотя это нельзя. Это, как ты говоришь, поднимает баллы.

Она сел на пол, прислонился к нижней полке и посмотрел на ряды чудовищ.

Если бы они только могли выйти на свет. Если бы была дверь – сколько бы пищи они получили! Костя облизнулся, и все щелкнули зубами, засвистели хоботками, заскребли когтями.

– Наверное, есть какой-то путь, – подумал он, – определенно, мы можем выйти в люди, и тогда мир закончится, и воцарится вселенский ад, и мне будет хорошо, и Он призовет меня вновь, и я буду рядом.

Дьявол!

При мысли о нем он почувствовал тепло и радость. Казалось, это был целый мир, готовый пустить его к себе и одарить настоящей любовью.

– Ладно, прости, амиго, – сказал Петькин.

– Только за это, – сказал Костя, не открывая глаз.

– А что еще?

– Это не важно. Главное – это гордыня. И еще – паркур. Ты будешь страдать за паркур.

– Брат, ты точно сошел с ума, – сказал Алёша, – ты извини, но это так. Может быть, тебе поспать надо?

– Мы сейчас не можем спать, – сказал Петькин.

– Но и его мы не можем бросить, – возразил Алеша, – а ты, братан, в натуре, в натуре. В натуре, ты дурак какой-то. Не видишь, у чувака крыша с катушек слетела. Да у кого угодно бы слетела! Я еще удивляюсь, как я нормальный. Короче, надо, чтобы Костя пришел в себя. Так у нас ничего не получится. И надо пойти двери закрыть. Рома наверняка их открыл. Надо проволокой завязать.

– А если он вернется? – спросила Аня.

– Навряд ли. Он что, пошел в сортир и провалился?

Алеша сходил в тамбур, однако оказалось, что Роман никаких дверей не открывал. Алеша покурил, потом решился, открыл наружную дверь, посмотрел на вагоны. С виду, дорога была как дорога, и местами даже попадались семафоры.

– Черт, – проговорил он.

Он зашел в туалет и даже заглянул в унитаз.

– Черт, – повторил он.

Внимание его привлекла пуговица.

Он поднял ее.

– Ничего не пойму, – сказал он, – я думаю, что это – пуговица Ромы. То есть, это так. У него джинсы такие, понтовые, короче. Короче, пацаны….. Его кто-то забрал.

– Будь спокоен, – посоветовал ему Саша Петькин.

– Да где уж тут будешь!

Роман же в то время находился в желудке монстра. Он был жив. Это было странно, но нечто поддерживало его жизнедеятельность искусственно. Ему доставляло удовольствие то, что жертва еще жива.

Так было вкуснее.

Роман застонал и ощупал его. На груди у него зияла рана, проеденная желудочным соком. Волоски желудка проникли туда и впивались в его внутренности. Это было невыносимо больно, но он не мог потерять сознание.

Он закричал, и внезапно – вместе с эти криком – пришло что-то новое. Нет, боль не ушла. Она была еще сильнее. Еще сильнее. Это было нечто за краем. Он хотел кричать еще, но уже не мог. Это было невозможно.

Оно….

Оно заставляло его наслаждаться болью!

Волоски желудка потрогали его сердце. Один из них проколол сердце и вошел внутрь. Роман заплакан и, одновременно, засмеялся. Желудок делил его на молекулы. Это было невероятно.

И, в этот момент, произошло невероятное. В кармане у Романа зазвонил сотовый телефон.

– М-м-м-м.

Он потянулся к брюкам, вынул и нажал на кнопку.

– Гы где? – радостно прокричала его подружка, Рита.

– Я, – выдавил из себя Роман.

– Как дела, Ромка?

– М-м-м-м….

– Ты что? Ты где? А мы с подружкой пошли в кино! Такой фильм дурацкий! Но прикольный! Ужастик. Там чувака, прикинь, съели тараканы. Но они там много, кого съели. Короче, поедательное кино. А ты где?

– Я….

– О, может ты – в туалете?

– Я….

– Ха! А как там пацаны?

– Нормально, – выдавил из себя Роман.

В этот момент в другую его руку впился волосок желудка, проткнул его и пошел по вене.

Роман сжался. Он не хотел кричать, но это было невозможно. Его вопль был столь мощен, сто на другом конце провода его подруга покачнулась, упала, и ее стали быть конвульсии. Все это происходило подле трамвайных путей в тот самый момент, когда к остановке подходил трамвай.

– Смотрите! – крикнули из толпы.

Кто-то бросился, чтобы помочь бедной девушке. Завизжали тормоза. Незадачливого спасателя разрезало другим колесом. И оба тела трамвай тащил еще несколько метров……

* * *

Была ночь. Поезд продолжал лететь, будто самый совершенный в мире механизм. Казалось, что ничто на свете не способно его остановить. Впрочем, так и было.

Небо было полно звезд, но это были иные звезды.

Костя хорошо знал, что это – звезды ада. И все планеты, что вращаются вокруг них – это также планеты ада. Все миры устроены одинаковы. Какая-та часть планет повернута к космосу своей светлой стороной, а какая-та темной.

Это был закон абсолюта.

Все звезды, что были видны здесь, были злыми глазами. Ни одно нормальное существо не могло выжить здесь. Но, поезд летел вопреки всему.

И здесь еще теплилась жизнь. Хотя – с каждым новым часом ее биение было все тише и тише.

Костя был один. Он не боялся оставаться в пустом купе, хотя он и не был в чем-либо уверен. Безусловно, какая-нибудь тварь могла бы запросто запрыгнуть сюда и провести обмен телами. И не было никакой гарантии….

Но…. Наверное, он все ей прощал. Может быть – и не прощал. Он не знал, как об этом сказать. Снова не было слов. Не было любви, но было чувство собственности. Оно должно было быть уязвленным, но этого почему-то не происходило.

– Я превращаюсь, – сказал он сам себе.

– Нет. Я превратился.

Он посмотрел на свое отражение в окне. Как же все странно! Поезд продолжает движение, и есть свет, и в кране в туалете есть вода, и вообще – все как надо. За исключением…..

Здесь много исключений. С этим нельзя мириться. Это нельзя просто так победить.

Он вздохнул, сосредотачиваясь. Ровные строи тварей оставались в поле его видимости.

– Где и когда это было? – спросил он. – Это было. Я все это знаю. Значит, я и правда избран. Дьявол всегда знает обо мне. Он был готов. И то, что случилось, произошло именно потому, что я был на этом поезде. Все эти люди не виноваты. Но что я могу сделать? И, потом, разве это меня волнует?

Он лег на бок.

– Они там вместе!

Он попытался разозлить себя этой мыслью, но – не помогло. Безразличие же лишь усиливалось.

– Но я не хочу никого есть, – сказал он.

И сам же себе ответил:

– Но близится великий обед! И они едут на него!

– Да. И какая разница, что я думаю. Это случится в любом случае. И мы будем обедать. Я и Он!

Он посмотрел на незнакомые созвездия, на эти алчущие глаза. Долгое созерцание этих звезд могло привести к сумасшествию. И, кому-то, очевидно, назначили такую пытку – смотреть на эти звезды, и это было не менее больно, чем, если бы тебя, например, без остановки пилили бензопилой.

Это были высасывающие звезды.

– Вы мне нравитесь, – сказал Костя, – я вас обожаю. Я пью ваш свет, будто самый прекрасный напиток на свете. Может, кого-то из пассажиров поезда забрали именно вы. Ведь была ночь. Мы спали, а кто-то не спал. И вот, они увидели это, стали смотреть в окна, и это было лишь начало великих мук.

Когда-нибудь мы сможем открыть двери.

Я и ОН.

Мы откроем небо.

Люди земли увидят настоящее небо боли.

И это будет. Светлый ад придет на землю. Жаждущие пищи монстры будут сыты.

Он закурил и смотрел на звезды сквозь огонь своей сигареты.

* * *

– Ты меня любишь? – спросила Аня.

– Разве это важно? – спросил Саша.

– Да.

– Разве?

– Да.

– Я люблю всех.

– Так не бывает.

– Всех женщин.

– Вообще – всех?

– Всех женщин мира.

– Невозможно.

– Возможно. Я неотразим.

– Разве…..

– Ты сомневаешься?

– Нет. Но…..

– Никаких но….

– Нет, честно, Сашь. Посмотри, какие звезды!

– Красиво.

– Да. Здорово, – сказала Аня, – только я почему-то не могу на них смотреть. Такое ощущение…. Такое ощущение, что они – живые.

– Это какой-то эффект.

– Почему?

– Я не знаю.

– Слушай, ты разбираешься в созвездиях? По-моему, это не наши созвездия. И посмотри, вон так синяя звезды. Это вообще…..

Саша Петькин подсознательно вздрогнул. А что, если….. Но нет. Он слишком сильно себя любил, чтобы так легко сдаться, согласившись с подобным раскладом.

– Да, я вижу.

– Что ты об этом думаешь?

– Не знаю. Ничего не думаю. Эффект какой-то. Я же говорю, мы живем в техногенном мире, и в нем многое, что существует. Все это построено людьми. Я говорю тебе, как специалист. Аномальных людей не существует. Ладно, что об этом?

– Тогда давай закроем окно.

– Давай.

– Сашь, над шторкой звезда. Она меня пугает.

– Хорошо, милая. Я закрою.

Саша снял с верхней полки одеяло и завесил им окно.

– Так хорошо?

– Да.

– Вот.

– Сашь.

– Да, любимая.

– Скажи мне, что завтра все закончится. Я уже устала от всего этого.

– Завтра – да. Скорее всего.

– Почему – скорее всего?

– Нет. Точно – завтра. Да.

– Хорошо. У тебя еще есть вино?

– Да. Я вытащил втихаря из сумки Ромы. Оно ему больше не понадобится.

– Это хорошо. А как ты думаешь, где мы сейчас едем?

– Не знаю. Я думаю, мы все время ездим по кругу.

– По кругу?

– Я заметил закономерность? Ты еще хочешь?

– Да.

– Хорошо. Я налью вина.

– Наливай.

Край звезды все-таки заглянул в окно, и Аня вздрогнула, и по сознанию ее пошло опьянение. Ей стало хорошо.

– Сашь….

– Да, любимая….

– Я тебя люблю….

– Да.

– Люблю, люблю, люблю….

– Да.

– Люблю. А ты меня любишь?

– Да, любимая.

– И я тебе люблю.

– И я.

– И я.

Звезда колыхнулась и исчезла.

– Хочу смотреть, – сказала Аня.

– Давай потом, – ответил Саша, – потом, хорошо. Давай сначала займемся любовью. Я тебя хочу.

– Я это чувствую.

– Да.

– Хочешь, я тебе доставлю удовольствие по-другому.

– Как?

– Я могу сделать это губами.

– Да.

– Да.

– Делай. Я тебя люблю.

– М-м-м-м. Я тебя люблю.

* * *

….Колёк был тем человеком, которому нравились звезды. И вот, в эту ночь он смотрел.

– Странно, – сказал он.

Он лежал на нижней полке. Алеша зачем-то влез на верхнюю. И, при чем, он лежал ногами к окну, а потому не видел звезд. Он мог смотреть и в другую сторону – но дверь была закрыта. Да, впрочем, он и не смотрел. Он был замечательно толстокожим человеком.

В институте он не то, чтобы не учился. Хотя и не сказать, чтобы учился. Его все больше интересовали девушки.

И теперь, в эту ночь, его посещали эротические видения, и от этого сон его был еще слаще.

– Хорошо, – сказал Колёк.

Он смотрел на самую яркую звезду.

Она манила его.

– Странно, – еще раз сказал он.

Он привстал, и в мозгах у него произошло странное помутнение. Именно благодаря этому он не испугался.

Он звезды отделился луч и ударил ему в глаза. Он вздохнул. Свет вошел в него, заколыхался прямо в сердце, и вот, в сердце у него загорелся фонарь.

– Ах, – сказал Колёк с удовольствием.

В жизни он был не то, чтобы спокойный парень. Просто он старался показать, что он спокойный. На самом деле, Колек постоянно мечтал о том, как бы ему стать миллионером. На самом деле, он считал всех людей фишками.

Пешками.

А он – ферзь.

В жизни это никак не проявлялось.

Но – если бы только появились возможность. Колёк бы указывал всем свое место. Он бы учил людей работать. Заставлял работать. Его кумиром был Абрамович. Роман Абрамович. Колёк втихаря собирал статьи про миллиардера. Всякий раз он читал в новостях все подробности его жизни.

Он часто смотрел в зеркало. Он хотел быть похожим на Абрамовича. Но – увы. Ничего это не получалось. Он был Кольком – неприметным, серым парнишкой.

– Ничего, – думал он часто, – главное – быть похожим внешне.

Он разузнал в Интернете, каким одеколоном пользовался Абрамович. Он хотел купить этот одеколон.

И вновь – увы.

У него не хватило денег.

Он пришел в магазин и сказал:

– А есть у вас такой-то одеколон?

– Да, – ответили ему.

– А сколько он стоит?

– Столько-то стоит.

– А есть у вас подобный, но дешевле?

– Да. Какой именно.

И так, он ходил в магазин один раз в неделю, прицениваясь. Но денег все не было и не было. Он упорно собирал.

Он устроился работать менеджером на пол ставки, но там все над ним смеялись – он казался всем сереньким. Слишком сереньким.

От злости Колёк скрипел зубами.

– Суки, суки, суки, – говорил он.

Он сидел в офисе. Он включал «Rambler», набирал в поисковой строке «Роман Абрамович», посылал запрос.

Он сосредоточенно вглядывался в лицо Романа.

– Что ты там смотришь? – спрашивали у него девушки-м енеджеры.

– Нет, ничего.

– А все таки, что ты смотришь?

– Скажите, а что вы думаете об Абрамовиче?

– О каком таком Абрамовиче?

– Роман Абрамович. Миллиардер.

– Ничего не думаем.

– А все же?

– Нет, ничего.

– А все же?

– Да что ты пристал?

Потом – он снова приходил и спрашивал про одеколон. И вот, настал день, когда Колёк сумел купить одеколон, чем-то похожий на тот, которым пользовался известный миллиардер. Правда, был этот одеколон ровно в сто раз дешевле. Но это не имело значения.

– Колёк, чем это ты пахнешь? – спросили у него в институте.

– Одеколон, – ответил он скромно.

Он вообще скромно отвечал. У него был девиз: «Стану богатым – тогда вы все посмотрите».

Время шло, а Колёк все еще не был, как Роман Абрамович.

И вот – та звезда!

Может быть, это – звезда счастья?

Он приподнялся, улыбаясь. Луч покачался у него в сердце. И именно тогда началосьвысасывание.

Колёк вздрогнул. В голове у него послышались сигналы. Он попытался отвернуться, но тщетно. Звезда – злой глаз, звала его в себя. Что там было у нее внутри?

– М-м-м-м-м.

В этот момент Кольку стало ясно, что все происходящее имеет совсем не тот оттенок. Он закричал – он кричал очень громко – но никто не услышал его крик. Он вцепился руками в поручень. Но что это могло дать?

– Иди ко мне, – говорила звезда.

Колёк сжался. И тогда пришла боль. Начался материальный отбор органов. И вот – он видел – как луч стал кроваво красным. Это через свет испарялась его печень.

– А-а-а-а, – завопил он.

Его лицо было перекошено страшной гримасой. Но Алеша ничего не слышал. Он мирно спал, и ему снились эротические сны.

Колёк вытянул руки. Печень, превращенная в кровавую пыль, прошла через его руки.

Он понял, что у него больше нет печени.

Но это было только начало. Поедание продолжалось изнутри, и все это парень чувствовал. Если бы он потерял сознание, то, возможно…..

Но разве злая звезда могла позволить ему это? Ей нравилась его боль. И она собиралась продолжить свои эксперименты у себя в чреве.

– М-м-м-м.

Почки рассыпались, и куски их прошли у него через руки.

Теперь струёй уходил в воздух костный мозг.

– Господи, – прошептал Колёк, – избавь меня от этого. Я был не прав. Я во всем виноват. Я ненавидел людей. А поклонялся Роману Абрамовичу. Я должен был быть лучше.

Но бог не слышал его.

Луч заиграл у него в глаза.

– А-а-а-а.

И вот – летели глаза. Светлый, прозрачный, туман. Колёк распадался на части, а злая звезда радовалась своему обеду. Но она была не одна.

Поезд был под внимательным осмотром. Все глаза адского неба были голодны. Они искали человеческие глаза, чтобы утолить свою жажду.

Свет заиграл у Колька в голове. Он был в сознании. Он видел кадры своей жизни. В этот момент началось высасывание мозга, и его сознание взлетело. Он уносился в космос ада вместе с пылью своего тела.

* * *

– Так, – сказал Саша Петькин, – никаких следов. Я же говорил, что нужно было вчера идти к локомотиву. Они забрали его.

– Они? – спросил Алеша.

– Они. Спецназ. ФСБ.

– ФСБ?

– Пора называть вещи своими именами!

Петькин казался возбужденным. Его звездный час продолжался.

– Никаких следов. А какие должны быть следы? Человек вышел в сортир, его взяли за руки и увели. Я думаю, тут есть люки.

– Люки? – улыбнулся Костя.

– Да. Люки!

– Люки, люки, – сказал Алёша, – нет, все. Мне это надоело. Мне затрахало все это. Надо прорываться, братва. Это – цирк.

– Все верно, амиго, – сказал Петькин, – все верно. Меня тоже это заколебало.

– Хорошо, – сказал Костя, – хорошо. Настал этот день.

– Какой день?

– Тот, тот день.

– Саша, мне не нравится, что он говорит, – произнесла Аня.

– Ничего, любимая, это не имеет значения, – сказал Саша.

Костя посмотрел в окно. Он понимал, что ОНО приближается. У него не было слов, чтобы выразить это. Но душа желала развязки. Душа желала определиться.

Она ждала новый черный рассвет.

– Какой-то ты бледный, – сказал ему Алеша, – все нормально?

– Да, конечно, – ответил Костя.

– Берем с собой вещи? – спросила Аня.

– Нет, – ответил Саша, – я даже не возьму свой бук. Это ужасно. Но ничего страшного. Я храню все файлы на ifolder. Я помню, долго учил камрада. Ifolder – это целый продвинутый мир. Половина людей прячут сокровища по папкам. Но что с этого? Я думаю, если мы будем цепляться за вещи, у нас ничего не выйдет. Мы должны идти без ничего.

– Да, – вздохнул Костя, – согласен ровным счетом со всем.

– А? – не понял Алеша.

– Я говорю, все хорошо.

– Хорошо? – не понял Саша.

– Прекрасно.

Он сел на полку и закрыл глаза. Он сосредоточился. Исход должен был произойти скоро. Хотя – дело было не в том, куда поезд дошел в пространстве. Он шел всегда. Классическое представление координат не имело значения.

Он сжался, выходя из своего «я». Он хотел видеть подлинную картину пространства. И вот – наступило прояснение.

Он вышел из дверей. Перед ним был перекресток коридоров. Он пошел перпендикулярно движению поезда.

– Я иду, – сказал он.

– Ifolder, амиго, – продолжал слышаться голос Петькина.

С одной стороны были купе с большими прозрачными окнами. Там было много пассажиров. Все они были людьми, одетыми в одежду начала 20го века. Увидев Костю, они улабылись.

Костя ощутил жуткий холод. Что-то ледяное выходило из его сердца, и вскоре у него на лбу появились снежинки инея.

С другой стороны неспеша тянулись поля и сады, в промежутках которых виднелись дома.

– Мы где-то в другом времени, – решил Костя.

– Да, – ответил он.

Он стоял рядом с ним – важный господин при усах и бороде. Выше его на голову – солидный и статный. Рогов у не было. На голове находилась шляпа.

– Удивительно.

– Все это я могу тебе дать. Все это – твое. Мы близки.

– Близки?

– Видишь? Мы находимся в другом времени.

– Точно.

– Это – Италия начала века. Я путешествую во времени, как хочу. Все миры – мои. Это ошибка, когда говорят, что все это принадлежит богу. Здесь сложная диллема, но в нее лучше не вдаваться. Одно важно – со мной – хорошо. Но сотни и тысячи грешников стремятся ко мне. Они думают, что, если они будут меня прославлять, их ждет мое внимание. Это не так. Им лучше идти к нему. Туда. Там, где дедушка с бородой летает на облаке. Пусть идут. Они не хотят туда – потому что там скучно, там нет искушений, сытой еды, там нет секса. Много, много секса. Ты даже не знаешь об этом. Об этой возможности. Все люди думают об этом. Демоны помогают им в этом. Но ложь не позволяет им прийти ко мне. И так – они становятся пищей. Их едят. Мы слышим хруст зубов. Это широкие зубы адских существ продолжают свое поедание. Они высасывают мозги, пьют кровь через трубочку. Но главное – это боль.

Боль – это вселенская субстанция.

Боль чувствует душа.

Посмотри!

Он похлопал Костю по плечу.

– Все это – твое. Ты идешь, и шагов осталось мало. Это песня. Если тебе мало этого мира, пойдем по параллельным мирам. Их миллион. Их больше, чем миллион. Но никто не хочет этого видеть. Лучше – маленькая алчная шкура. Немного денег. Немного лжи. Совсем мало. Но – здесь и сейчас!

Идем! Выпьем вина!

Они пришли в вагон-ресторан. Это было шикарнейшее место. Современные российские поезда казались поездами для нищих по сравнению с этим. Повсюду находились дамы и господа.

– Как тебе это? – спросил он.

– Хорошо.

– Ты понимаешь, о чем они говорят?

– Да.

– Тебе не кажется это странным?

– Я не думал. Нет.

– Но они говорят не по-русски.

– Да. Точно. Но я этого не заметил. Все происходит само собой. Я понимаю каждое слово. Удивительно.

– И это – лишь малая часть того, что ты можешь иметь.

– Н-да.

– Разве ты не знаешь мое имя?

– Я не думал об этом.

– Хорошо. Выпьем вина.

Принесли вина. Костя смотрел в окно, завороженный.

– Сейчас все изменится, – сказал он, – и ты увидишь, как на самом деле выглядит земля. Наша планеты прекрасна. Но не думай, что создатель – бог. Хотя он есть. Безусловно. Это – ваш бог. Но теперь мы вправе говорить, это – их бог. Он больше не твой. Мы едем. Едем в другой мир. Итак. За это. Выпьем.

Костя сделал глоток. Вино было прекрасным. Он посмотрел в окно. Мир изменился. Поезд мчался сквозь невероятный город будущего. Он шел по высокой эстакаде. Открывался вид на долину, в которой стояли невероятные трубчатые небоскребы, уходящие куда-то в космос.

– Ты видишь? – сказал Он.

– Да.

– Разве это не прекрасно?

– Мы – на земле?

– Да. Это – один из городов. Все это существует благодаря мне. Я создаю мировой баланс. Если бы меня не было, то и ничего бы не было. Ровным счетом ничего. Представь себе.

– Да.

– В тот момент ты проявил жалость.

– Не знаю, как это вышло.

– Да. Впредь будь осторожней.

– Я правда не знаю.

– Ты был в теле демона. И ты ощутил сожаление, находясь в теле демона. Ладно. Хорошо. Будем считать, что этот эпизод забыт. Выпьем. Как тебе вино?

– Очень хорошо.

– Я рад, что тебе нравится. Смотри.

Костя повернулся к окну. Мир был другим. Поезд ехал через лес, ив этом лесу ходили невероятные животные. Так, он увидел самого настоящего единорога – белого, с длинным и ровным рогом.

– Иногда я ему завидую, – сказал Он.

Костя повернулся к нему.

– Да. Его рог великолепен.

Костя не знал, что ему ответить.

– А теперь – смотри!

Поезд шел по пустыне. Это была ровная поверхность, по которой катились шары перекати-поля. Обстановка в вагоне изменилась. Появились источающие прохладу кондиционеры. Официант принес высокие бокалы со светлым пивом.

– Спасибо, – сказал он.

Он был теперь другим. У него не было усов и бороды. Он был одет в очень цветную, очень веселую, рубашку, а на шее у него висели наушники плеера.

– Видишь. Этим всем я владею.

– Да, – ответил Костя.

– Как тебе пустыня?

– Жарко, наверное.

– В этой пустыне – 80 градусов жары. Если отправить сюда человека, он очень быстро превратится в жаркое. Ведь песок еще горячее, а солнце – настоящая микроволновая печь. Но этому поезду – все равно. Он снабжен кондиционерами, а локомотив питается от реактора. Но эта пустыня – сущий пустяк по сравнению с тем, куда попадают грешники. Представь себе гигантскую сковороду. И на ней – тысячи людей, и все они, жарясь, вопят. Массовая жарка. Ты не один, но ни тебе не могут помочь, ни ты – кому бы то ни было. С тебя слазит кожа. Ты покрываешься пузырями. Но ты не можешь ничего сделать. И ты не можешь умереть. Боль бесконечна! Представь себе, этому нет конца.

– Да, – ответил Костя покорно.

– Но тебя не должно это волновать. Это – мировой порядок. Его установил я. Это должно быть тебе понятно!

– Да.

– Смотри. Видишь, мы едем по мосту.

– Да.

– Это самый большой мост во всех мирах. Его высота более пяти километров.

И правда – внизу были видны облака, из которых высовывались горные пики. На самом деле, ощущения, что это – мост, не было. Скорее, возникало чувство, что поезд идет по небу.

Потом – все вновь изменилось.

Потом – еще раз.

Миров было очень много. И лицо Дьявола постоянно менялось. Но, всякий раз, перед костей представал человек. И ни разу он не видел его рогов.

– Мы едем к центру мироздания, – сказал он, – то, что увидел ты, не видел еще никто. Хотя, безусловно, демоны знакомы с подобными картинами. Но человеку недоступно это. Никому из людей во всех мирах. Быть человеком, обыкновенным человеком, это – невысокое звание! То, чему учили тебя, не имеет никакого смысла. Человек пытается поднять собственную значимость. Но все это напрасно. Это – агония. Люди рождаются для вечной ночи. Из одной ночи они приходят в другую!

– А что будет в центре мироздания?

– Там – ты.

– Я.

– Ты должен сделать это. Чтобы твоя гордыня вознеслась над всем миром, и ты сам стал подобным мне.

– Да.

За окном был подводный мир. Поезд шел по морскому дну.

– Черт, – произнес Костя.

– Ты произносишь это, как ругательство. Ты не должен больше этого делать мой друг. Поверь мне!

– Я верю.

Поезд пошел вниз. Пассажиры, что были в вагоне-ресторане пристегнули ремни. Впрочем, это не мешало им продолжать пить спиртные напитки. Лица людей становились зелеными. И вот, скоро, среди них стали появляться существа с рыбьими головами.

Состав уходил все ниже и ниже в черный провал. На крыше его горели яркие прожектора. Костя открыл рот – в морской пучине водились ужасные чудовища.

Одно из них заглянуло в окно.

– Не бойся, – сказал Он, – адский поезд совершенен. Он идет через все миры, и даже там, где нет атмосферы. Он может идти через космос.

– А они? – спросил Костя.

– Это не имеет значение. Ты имеешь в виду тех, кто ездят на поезде-признаке? Тебя не должна волновать такая банальщина.

– Да.

Морская впадина неожиданно сменилась железнодорожным вокзалом.

– Париж, – сказал Дьявол важно, – скоро сюда войдут фашисты. Вокзал переполнен. Все хотят бежать. Представь себе.

– Вам вина? – спросил официант.

– Да. Безусловно.

– Какого?

– Самого дорого.

– Хорошо. Одну минутку.

– Как тебе это нравится? – он ухмыльнулся.

Костя хотел ответить, но что-то выбросило его из вагона-ресторана, и он вновь очутился в купе.

– Так? – спросил у него Саша Петькин.

Костя рассмеялся ему в лицо.

– Он тебя пахнет вином, – возмутилась Аня, – где ты успел?

Костя продолжал смеяться.

– Ладно, – произнес Алеша, – надо двигаться. Да? Ты как, брат?

– Все прекрасно, амиго, – ответил Костя, – все здорово. Мы движемся по плану. Я готов. Что, уже идем?

– Да. Слушай, а по натуре? Где ты вино взял? Ты же вроде не пил. И тут ты был? Блин. Ты чо, Костя.

– Все нормально, амиго, – он ухмыльнулся, – идем в поход!

* * *

– Теперь командую я, – сказал Петькин, – все действия происходят у нас в стиле паркура. Итак.

Что? – он повернулся к Косте. – Что, йо?

– Нет, ничего, – спокойно ответил тот. – Ничего особенного, амиго.

– Ты странно стал разговаривать.

– Да.

– Нет, правда, камрад. Правда, йо. Ты же понимаешь, что я необычный человек. Я многое, что умею. А, кстати, ты знаешь, что я занял 14-е место в чемпионате по паркуру.