Текст книги "Влюбленная герцогиня"

Автор книги: Элоиза Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Конечно. – Она лукаво посмотрела на него. – А то мы уже ссоримся, будто давно женаты.

– Вот именно, – ответил маркиз, неприятно удивленный.

Глава 5
Страсти, кипящие в поместье Троубридж

– Карола! – позвала Джина, наклонившись над перилами.

Та подняла голову и улыбнулась.

– Боюсь, скоро заиграет оркестр, а я бы не хотела пропустить первый танец.

Герцогиня спустилась к ней.

– Ты замечательно выглядишь. – Она легонько сжала руку подруги.

– Я не уверена, что этот воздушный материал подходит женщине моего роста.

– Такой лиф сейчас очень моден, – похвалила Джина. – Струящийся шелк и твои локоны делают тебя похожей на ангела.

– Я слегка нервничаю, поскольку мой супруг обычно посещает открытие собраний у леди Троубридж, – прошептала Карола. – Ты уверена, что я не выгляжу полной?

– Абсолютно уверена.

Когда подруги шли по залу, гости приветствовали их с едва заметными улыбками, обещавшими подробное обсуждение за завтраком.

– Почему встреча с мужем заставляет тебя нервничать? Я видела его только один раз, и он показался мне очень приятным.

– Он на самом деле приятный, – грустно ответила Карола. – Хуже всего то, что он и мне очень нравится. – У нас с тобой одинаковые причины для беспокойства, – заметила Джина. – Сегодня вечером тут может появиться и мой супруг.

– Значит, он приехал?

– Я получила записку от его солиситора, в которой тот сообщает, что герцог, вероятно, будет на этом приеме. А я даже не помню, как он выглядит.

– Я бы тоже хотела забыть образ Таппи. Мне стало бы намного легче.

– Почему?

– Ну, живя с ним врозь… – Они проскользнули мимо кучки матрон в шелках и бриллиантах. – Когда я не с Таппи, я почти не думаю о нем. Ты знаешь, как я люблю танцевать, ходить по магазинам, встречаться с друзьями.

– Ну и что?

– А когда я вижу его… в общем, я чувствую себя виноватой, – торопливо закончила Карола.

– Зачем же ты оставила его?

– Мы поссорились. Жутко поссорились, и я ушла. Я думала, он приедет к моей матери, будет умолять вернуться, но он этого не сделал.

– А я полагала, что вы с ним обо всем договорились. – Джина с любопытством смотрела на подругу.

– О, сначала я без остановки плакала, – беспечно ответила Карола. – В то время я была довольно высокого мнения о браке.

– Но ведь ты счастлива и без него.

– Разумеется. – Карола улыбнулась сквозь слезы. – Я вольна делать все, что мне нравится. Таппи ужасно отстал от жизни, не желает никуда выходить по вечерам.

Тут Джина заметила Боннингтона, который разговаривал с Сесилией Девентош.

– Посмотри-ка на леди Девентош! Она пытается завладеть моим женихом и преподнести его в подарок одной из своих пяти дочерей.

– Я бы не стала беспокоиться. Маркиз всецело предан тебе. Это ясно любому. – Карие глаза подруги шаловливо блеснули. – Что особенного предложит тебе Боннингтон как муж, чего не смог бы дать герцог?

– Не сравнивай! – воскликнула Джина. – Мы с Камденом едва знаем друг друга, а Себастьян обладает всем, что я хочу найти в муже: спокойствие, надежность, просто доброту.

– Конечно, – ответила Карола, проследив за ее взглядом. Маркиз Боннингтон, вне всякого сомнения, был одним из красивейших мужчин в Лондоне. – А тебе не кажется, что брак с ним может стать… несколько утомительным?

– Утомительным? – Джина выглядела испуганной. – Нет. А что ты имеешь в виду?

– Он чересчур щепетильный. Посмотри, как он высокомерно оборвал леди Девентош. Полагаю, она чем-то его задела.

– Она весьма претенциозно старается навязать Себастьяну одну из своих дочерей! – воскликнула Джина. – Ведь он маркиз.

– Да, – проворчала Карола.

– Может, он слегка чопорен, но это просто его манера поведения. Себастьян чопорен только на людях, а не в домашней обстановке. Хотя я не думаю, что он такой же добродушно-веселый, как твой муж.

– Разумеется, нет, потому что он любит тебя. Мужья легки в общении, когда совсем не испытывают любви, – криво улыбнулась Карола.

– О, дорогая, – произнесла Джина, не зная, что ответить, ибо глаза подруги были полны слез.

– Все в порядке. Для меня всегда труден первый вечер, но потом мы с Таппи будем вполне спокойно переносить общество друг друга, уверяю тебя.

К ним подошел маркиз Боннингтон и поклонился. Тут с противоположного конца зала донеслись звуки настраиваемых инструментов, и лицо Каролы сразу просветлело.

– Интересно, где Невил?

– Он здесь, – ответил Себастьян, указав на чрезмерно модного джентльмена, пробиравшегося сквозь толпу. У него были светлые волосы и голубые глаза щеголя-купидона.

– Вы должны простить меня! – вскричал он. – Ваша светлость, лорд Боннингтон, моя прелестная леди Перуинкл. Я сегодня очень небрежно одет. Неряха, вот кто я такой!

Джина улыбнулась. Невозможно было устоять перед радостной улыбкой Невила.

– Мне скучно. Потанцуем? – спросила Карола, беря джентльмена под руку.

– Ваше желание для меня закон! По-моему, леди Троубридж решила открыть собрание полонезом.

– Замечательно! – Теперь Карола сияла от счастья.

– Извините нас, ваша светлость, лорд Боннингтон, но леди Перуинкл будет огорчена, если мы с ней не окажемся в первых рядах.

Подруги ужинали за одним столом, и Джина призналась себе, что Берни Бардетт, хотя и необыкновенно скучен, обладает на удивление привлекательной внешностью.

– У него прекрасные волосы, ты не находишь? – прошептала Эсма, когда джентльмены отправились за едой. Озорной смех оживил ее лицо. – Они мягкие как шелк!

– Эсма! Говори потише!

– А если бы ты почувствовала его руку, – беззаботно продолжала подруга. – Вечером мы оказались наедине, и, представь, он – сплошные мускулы! Хотя самое великолепное у него – это профиль.

– Красота не главное качество для мужчины, – строго ответила Джина.

– Твой Себастьян тоже красавец, – заметила Эсма.

– Но я люблю его не за это. – Джина не удержалась от улыбки.

– Разве? – насмешливо спросила подруга.

– Себастьян будет превосходным отцом благодаря своему характеру, а не красивому профилю.

Ее слова, казалось, удивили Эсму и повергли в задумчивое молчание. Джина вздохнула. Они с Себастьяном никогда не оставались наедине… он слишком заботился о ее репутации, чтобы позволить такие вещи, и она понятия не имела, мускулистая ли у него рука. Она сделала глоток, задумчиво наблюдая за пузырьками в бокале с шампанским. Почему бы ее жениху не ослабить свое постоянное руководство ею? Она же не молоденькая неопытная девушка, только что покинувшая детскую.

– Спасибо, – ответила Джина слуге, предложившему новый бокал шампанского.

Маркиз, который вернулся в этот момент к столу, нахмурился.

– Будь осторожна, дорогая. Твой… – Эсма сделала многозначительную паузу. – Твой опекун следит за каждым глотком.

– Я лишь намеревался указать, – начал Боннингтон.

– Что такое поведение абсолютно не к лицу порядочной леди, – закончила Эсма, подражая его высокомерному тону. Воинственно настроенная Джина подняла бокал.

– Когда вы станете моим мужем, лорд Боннингтон, то сможете вообще запретить в нашем доме шампанское.

Маркиз бросил на Эсму уничтожающий взгляд, но почел за лучшее промолчать, а Джина встала, решив заставить своего жениха нарушить еще несколько святых установок.

– О Боже, я думаю, вы правы, – сладким голосом произнесла она. – Я позволила себе выпить немного больше, чем следовало, и хочу на воздух. Здесь слишком душно!

Боннингтон поднялся вместе с ней, и она, поймав взгляд Эсмы, улыбнулась.

– Продолжайте без нас, – сказала Джина. – Не знаю, когда мы вернемся. Меня страшно угнетает… духота!

Карола подавила улыбку, Эсма расхохоталась, а Берни в замешательстве оглянулся и спросил:

– Что? Что такое?

Они спустились по лестнице в большую гостиную, оттуда вышли через открытые французские двери в сад. И едва достигли выложенной дорожки, Боннингтон сразу остановился, но Джина потянула его за руку.

– Давай погуляем, Себастьян, – нежно предложила она.

Маркиз высвободил руку и взглянул на спутницу. Джина испугалась, увидев, что его рот превратился в сжатую линию. Это все из-за Эсмы, которая довела Себастьяна до белого каления своими ехидными высказываниями.

– Не знаю, чего ты добиваешься, – холодно произнес он, – но я очень не люблю быть объектом насмешек.

– Мы не смеялись над тобой, – запротестовала Джина.

– Нет смеялись! И ты, и леди Перуинкл, и эта проститутка Эсма Роулингс!

– Не смей так ее называть!

– Разговор начистоту иногда бывает полезным, Джина. Твои подруги хуже самых отъявленных кокеток, каких можно встретить среди знати.

Джина закусила губу.

– Себастьян, а тебе не кажется, что ты не в меру суров?

– Ты хочешь сказать мелочен? Ты, очевидно, жаловалась им на мой педантизм! Но смею тебе заметить, что в обществе людей с хорошими манерами я не считаюсь педантом. Только разумным человеком в противоположность распутникам.

– Я не жаловалась на тебя, – ответила Джина, подавив угрызения совести. – Просто мои подруги обладают прекрасным чувством юмора, вот и все.

– Прекрасным или развязным? Знаешь, многие люди вообще не желают признавать Эсму Роулингс.

– Что несправедливо, ведь так? – рассердилась она. – Это люди, которые раболепствуют перед ее ужасным мужем, а Эсму представляют лишь в черном свете, много хуже, чем она есть на самом деле.

– Посмотри мне в глаза и скажи, что у нее с Берни Бардеттом нет интимных отношений.

– У нее с Бардеттом нет интимных отношений! – закричала Джина.

– Возможно, пока нет, – скривил губы Боннингтон. – Но он никуда не денется.

– Нет, Себастьян, не говори так об Эсме! Ты говоришь вещи…

– Какие? Которые ты не желаешь слышать?

– Да. Которые я не желаю слышать.

– Так все говорят, – решительно заявил маркиз. – Она – проститутка, ты сама это знаешь.

Побелев, Джина пристально посмотрела на жениха.

– Значит, я тоже проститутка! – выпалила она. – Потому что мой муж сбежал и бросил меня, как поступил с Эсмой и ее супруг. Я флиртую с тобой, как и Эсма с Бардеттом.

– Совершенно разные вещи, – поморщился Боннингтон. – Она соединяется с друзьями в постели, а ты, моя дорогая, невинна.

– Она этого не делает, – вспыхнула Джина.

– Ну, возможно, не в постели, тогда в саду.

– Эсма не позволит мужчине…

– Красивые сказки, – с презрением ответил Себастьян.

– Ты когда-нибудь слышал, чтобы кто-то говорил, что он ее любовник?

– Джентльмены не болтают о женщине, с которой спят!

– Прекрати! Немедленно прекрати. Ты не имеешь права говорить подобные вещи.

Глубоко вздохнув, Боннингтон огляделся, но, к счастью, никто не последовал за ними на террасу.

– Может, вернемся в дом, ваша светлость? – Он подал ей руку.

Однако Джина медлила.

– Я не люблю злиться на тебя.

И что он должен был ей ответить на это? Она подошла ближе.

– Я бы хотела немного прогуляться.

– Знаешь, после вчерашнего я поклялся не совершать с тобой никаких прогулок.

Джина молча протянула руку, зеленые глаза блестели в лунном свете.

– Ты колдунья, – вздохнул маркиз.

Они дошли до маленькой рощицы и остановились. Ее руки легли ему на жилет, потом без обиняков скользнули по груди вверх к его шее.

– Не делай этого! – резко произнес Боннингтон. – Мы не должны выходить за рамки на этой стадии наших взаимоотношений.

– Поцелуй меня, – прошептала она. – Пожалуйста.

Он наклонил голову, теплые губы коснулись ее рта, но руки не обняли ее, и когда Себастьян отстранился, Джина поймала его взгляд – спокойный, без малейшего намека на желание.

– Что случилось?

– Ты совершенно забыла о приличиях? Я не хочу целоваться с тобой в роще. Ты моя будущая жена, а не моя проститутка. Все эти тайные обжимания в темноте оставь своим распущенным подругам!

В ней опять начала подниматься злость, но Джина подавила ее.

– Когда ты ведешь себя подобным образом, Себастьян, – медленно сказала она, – возникает ощущение, как будто ты хочешь не меня, Джину, а лишь хочешь жениться на ее светлости герцогине Гертон.

– Конечно, я хочу жениться на тебе, Джина! Но ты мне слишком дорога, чтобы обращаться с тобой как с легкомысленной женщиной.

– Поцелуй меня, – продолжала уговаривать она. – Никто еще не терял невинность от поцелуя.

В очередной раз вздохнув, Боннингтон исполнил ее желание. Сначала их поцелуй был только соприкосновением губ, но затем, когда его тело пробудилось от ощущения прижавшегося к нему женского тела, поцелуй стал настоящим. Маркиз крепко обнимал ее, а пальцы Джины нежно гладили его лицо.

– Этого достаточно? – спросил он, убрав руки.

– Конечно, – согласилась она. – Вернемся в дом? Боннингтон мило улыбнулся и ответил:

– Да!

Ответил, по мнению Джины, с излишней готовностью. Ладно, он заслужил возвращение. Когда они поженятся, все станет по-другому. Она не будет чувствовать себя охотником, преследующим оленя. Когда они поженятся, он будет свободен в проявлении своей любви к ней… даже если ограничится только их спальней.

Они уже подходили к дому, когда Боннингтон вдруг остановился.

– Надеюсь, ты знаешь, что я хочу жениться на тебе, – повторил он.

– Я знаю.

Маркиз прикоснулся к ее щеке.

– Я действительно хочу, чтобы ты стала моей женой. Я только не хочу губить твою репутацию, вот и все.

– Я понимаю, Себастьян, – улыбнулась она.

Они вошли в зал к началу контрданса и сразу заняли свое место рядом со смеющейся, раскрасневшейся Каролой. Всякий раз, когда фигура танца возвращала Джину к жениху, она так соблазнительно улыбалась, что у Себастьяна запылали уши.

– Джина! – яростно прошипел он.

– Что означает… любить? – невинно продолжала она. А как она смотрела на него! По мнению Боннингтона, в ее глазах была откровенная страсть.

– Джина, вдруг тебя кто-нибудь увидит?

Она хихикнула, и Себастьян впервые осознал, что его невеста действительно выпила слишком много шампанского. Тут он передал ее следующему партнеру, а когда снова взял за руки, Джина откинула голову, и рыжие волосы упали на ее обнаженные плечи.

– Почему ты должна выглядеть настолько… настолько соблазнительной? – Отчего-то вся ее манера поведения взбесила его.

Она взглянула на свое платье из тонкого шелка с темно-розовой отделкой.

– Слишком глубокий вырез, не так ли? – признала она.

– Да! – воскликнул Себастьян.

– Я чувствую, в последнее время ты постоянно сердишься на меня. Это платье не более смелое, чем туалеты других женщин.

Она была права.

– Извини. Все потому… потому, что ты станешь моей женой. И я бы хотел быть единственным, кто восхищается твоей грудью.

Последняя фигура контрданса опять соединила Джину с женихом.

– Глупый, конечно, ты будешь единственным, – нежно сказала она, касаясь пальцем его щеки, и с лукавой улыбкой прошептала: – Обещаю устраивать для тебя закрытые просмотры.

Камден Уильям Серрард, герцог Гертон, вошел в бальный зал и нетерпеливо огляделся, надеясь увидеть Джину, но ее нигде не было. Перед ним двигались танцующие пары, среди которых ему сразу бросилась в глаза великолепная молодая дама, смеющаяся над своим мужем. Когда она, будто цветок к солнцу, тянулась к мужчине, все ее тело выражало такую страсть, что Кэм почувствовал ожог в груди. Потом она вдруг откинула голову, рыжие волосы шелковым водопадом упали ей на плечи и заструились по спине. – Боже мой, кто эта прекрасная женщина? – поинтересовался он у стоявшего рядом Стивена.

– Которая?

– Вон там, – нетерпеливо махнул рукой герцог. – Танцующая со своим мужем.

Кузен посмотрел в указанном направлении.

– Почему ты спрашиваешь? – засмеялся он.

– Из нее вышла бы прекрасная Афродита, – мечтательно ответил Кэм. – Хотя она чуть-чуть нескромная, да? Мне кажется, она готова проглотить своего мужа живьем прямо в зале.

Улыбка Стивена мгновенно исчезла.

– Это не ее муж, – решительно сказал он.

– Нет?

– Нет. Ее муж – ты.

Глава 6
Встреча супругов

Какой бы Джина ни представляла себе первую за минувшие двенадцать лет встречу с мужем, она была твердо уверена в одном: радости ей это не принесет. Но все ее страхи оказались напрасными. Увидев во время танца человека с подвижным, выразительным ртом и черными бровями, она сразу выпустила руку жениха и закричала:

– Кэм!

В следующий момент она уже бежала к нему через зал, бормоча на ходу:

– Ты совсем не изменился… нет, ты очень вырос. Привет, Кэм! Это я, Джина, твоя жена!

Его улыбка осталась такой же кривой и насмешливой, какой она ее помнила.

– Конечно, это ты, Джина. – Наклонившись, герцог поцеловал ее в щеку.

Она крепко обняла его.

– Боже мой, как ты повзрослел! Как я счастлива тебя видеть! Я очень скучала, по тебе! Почему ты редко отвечал на мои письма, негодник?

– Ты столько писала мне, что я не мог за тобой угнаться.

– Хотя бы попытался, – укорила супруга Джина.

– Мне было нечего противопоставить твоей женской преданности. – Герцог взял ее руку. – Когда я покинул Англию, я снова и снова перечитывал твои письма, только они связывали меня с домом.

Она просияла:

– Какая же я глупая, Кэм! Я настолько обрадовалась нашей встрече, что забыла представить тебя своему жениху. – Она подтолкнула вперед джентльмена, стоявшего за нею. – Кэм, могу я представить тебе маркиза Боннингтона? Себастьян, это герцог Гертон, мой муж.

Кэма удивила внезапная антипатия к этому человеку. Во-первых, он был чертовски красив, во-вторых, явно из числа англичан, которые едут в Грецию лишь для того, чтобы пожаловаться на отсутствие там цивилизованной пищи и туалетов.

– Рад нашему знакомству, – с поклоном ответил герцог. – Джина много писала мне о вас.

Кажется, Боннингтона это совершенно не обрадовало, но он тоже учтиво поклонился.

– Надеюсь, что нескромность ее светлости не причинила вам беспокойства. Ей не следовало отправлять письма столь деликатного содержания по почте.

Кэм задумчиво взирал на собеседника. Оказывается, этот маркиз всего-навсего ограниченный и самодовольный болван. Хотя какое ему дело, за кого Джина собралась замуж?

– Она поступила так лишь потому, что мы с ней друзья детства, – ответил герцог.

Джина с немного раздраженной улыбкой взяла Боннингтона под руку.

– Можешь не волноваться из-за Кэма. Он мне как брат, и естественно, я писала ему о самом важном. – Она повернулась к мужу: – Знаешь, Себастьян очень беспокоится за мою репутацию. Ему неприятна мысль, что кто-нибудь может строить предположения о нашем будущем.

Кэм поднял бровь. Если учесть, как она смотрела во время танца на своего маркиза, то лишь слепой мог бы усомниться, что они поженятся сразу, едва она получит развод.

– Тогда перестань так глупо улыбаться своему жениху, Джина. Надо быть полным дураком, чтобы не догадаться о вашей близости.

– Никакой близости между нами не было, – с возмущением заявил Боннингтон. – Вообще ничего такого, что могло бы вызвать хоть малейшую озабоченность вашей светлости. Я слишком уважаю герцогиню.

– Ну-ну, – произнес Кэм. Глядя на маркиза, он почти верил, что тот еще не побывал с Джиной в постели, только не мог представить, как Боннингтону это удалось. – А теперь, когда мы своей прочувствованной встречей продемонстрировали наши отношения всему бальному залу, жена, не хочешь ли ты поздороваться со Стивеном?

Граф, весело наблюдавший за этой сценой, шагнул вперед и с подчеркнутой любезностью склонился к руке Джины.

– Рад снова тебя видеть, моя дорогая.

Кэм оглянулся, ища Таппи, но Перуинкл исчез.

– Вы, несомненно, знаете моего кузена Стивена Фэрфакс-Лейси, – сказал герцог Боннингтону, который продолжал стоять с каменным лицом.

– Я имел удовольствие работать с мистером Фэрфакс-Лейси в палате, – ответил маркиз, кланяясь еще ниже. – Всегда рад встрече с членом семьи герцогини.

– Наедине вы тоже называете Джину «герцогиня»? – полюбопытствовал Кэм.

– Разумеется, нет, дуралей, – засмеялась она. – Но поведение Себастьяна в обществе всегда безупречно.

Кэм взглянул на маркиза. Бедный парень едва сдерживался, оно и понятно: чертовски трудная задача быть всегда безукоризненным, если помолвлен с Джиной.

– Мы отправляемся играть в карты. Я обещал Стивену.

– Даже ни разу не потанцевав?

– Ни разу, – подтвердил Кэм. Пусть уж ее каменнолицый жених снова обретет хладнокровие.

– Прекрасно, – весело ответила Джина. – Но если ваша игра слишком затянется, я приду за вами и непременно вытащу в зал. – Наклонившись к Кэму, она шепнула: – Я пытаюсь заставить Стивена жениться и, по-моему, нашла для него подходящую женщину.

– Не собираешься ли ты пристроить и меня?

– А разве ты хотел бы снова жениться, Кэм? – с изумлением спросила она. – Я считала, что ты испытываешь неприязнь к браку.

– Он мне пока не слишком досаждал.

– Конечно, нет. Мы ведь живем в разных странах, – фыркнула Джина.

Скрыв ответную улыбку, Кэм сделал шаг назад. Меньше всего ему хотелось, чтобы маркиз превратно истолковал его дружбу с Джиной.

– Приятно было встретиться с подругой детских игр после столь долгой разлуки, – нарочито громко произнес он. – Как только я закончу неотложные дела, мы продолжим наше знакомство. С вами тоже, лорд Боннингтон.

Это наверняка заткнет рты сплетникам. Теперь все будут знать, почему он вернулся в Англию, а также что он доброжелательно относится к общению маркиза со своей женой.

– Тупица! – с отвращением произнес герцог, когда они входили в комнату, заполненную сигарным дымом.

– Кто? Боннингтон?

– Естественно.

– Да, сегодня он показал себя не с лучшей стороны, – задумчиво ответил Стивен. – На самом же деле маркиз хороший человек. К примеру, я слышал, что он проявляет удивительную заботу о своих арендаторах. Унаследовал титул от дяди. Всякий раз, когда мы прикидываем, сколько голосов получим в верхней палате, я могу рассчитывать, что он примет верное решение.

Кэм раздраженно пожал плечами.

– В общем, Боннингтон святой. Он не пара Джине, и, если хочешь знать, ему это известно. Он похож на больную корову, она раскусит его за месяц.

– О чем ты говоришь?

– Он еще пожалеет об этом, – ответил Кэм, поудобнее устраиваясь в кресле.

– Не возражаешь, если я закурю? – Стивен достал трубку.

– Да, черт возьми! Он выглядит загнанным, может, опрометчиво сделал ей предложение. Влюбился в ее красоту… Господи, кто бы мог подумать, что Джина превратится в такую красавицу?

– Полагаю, она будет хорошим собеседником.

– Слишком уж хорошим, – съязвил Кэм.

– Насчет Боннингтона я также не согласен, – продолжал Стивен, зажигая спичку. – Насколько мне известно, он по уши влюблен в твою жену.

– Он еще только начинает осознавать, что у него за невеста. Дьявол! Я же сказал тебе, не кури!

– Я не спрашивал твоего разрешения. Я просто спросил, не возражаешь ли ты.

– Хорошо, я возражаю. Не люблю, когда ты пускаешь мне дым в лицо.

– Что привело тебя в столь дурное настроение?

– Бренди, – приказал Кэм слуге. – Дурное? У меня превосходное настроение! Я такой, какой есть, кузен, ты просто забыл.

– Ничего я не забыл. С тех пор как тебе исполнилось шесть лет, я каждую неделю тебя колотил.

– Я только помню, как пытался избить тебя в день твоего двенадцатилетия. Стивен вздрогнул.

– И помнишь, чем все кончилось? Господи, я думал, твой отец никогда уже не выпустит нас из того подвала.

– Да, отец был мерзким типом, – нахмурился Кэм. – А ведь я про это забыл. Кажется, мы провели там целый день?

– И полночи. Было темно, холодно, я ужасно проголодался.

– А мне было очень страшно. Он говорил, что моя мать станет являться всякий раз когда я плохо себя веду. Я много лет боялся темноты.

Стивен опустил трубку и посмотрел на кузена.

– С его стороны это бессовестно, Кэм. Он в самом деле представлял твою мать привидением?

– К несчастью. Я очень долго верил, что она вдруг выскочит ко мне в белой простыне и напугает до смерти. – Кэм взял с подноса стакан бренди.

– Я не знал. Помню, как ты старался рассмешить меня, чтобы я не плакал. Мне было ужасно стыдно, потому что ты не плакал никогда, а ведь я был на пять лет старше.

– Ты проводил у нас лето, да?

– Мои родители уезжали на континент.

– К тому времени я уже привык. Но продолжал бояться темноты и продолжал шутить, чтобы уменьшить страх.

Кузен, попыхивая трубкой, сочувственно смотрел на него, и Кэм отвел взгляд. Он ненавидел жалость, но еще больше ненавидел лицемерие. В жизни, которую он избрал для себя, не было места лжи только ради того, чтобы защитить собственную важность. Это скорее отличительная черта его отца.

– Она не винит тебя за то, что ты не вернулся, – сказал наконец Стивен.

– Кто? Джина? А почему бы ей винить меня?

– Потому что ты ее муж, глупец. Потому что ты в ответе за нее. Ты много лет пренебрегал своей ответственностью.

– О чем ты говоришь? Ведь я ни разу не брал с поместья ни пенни. Однажды в припадке гнева я поклялся отцу, что не возьму, и не взял, – В глазах Кэма таилась насмешка. – Конечно, я живу на средства, вырученные от продажи упитанных розовых статуй, как ты их называешь.

– Она твоя жена, Кэм, – вздохнул Стивен. – Женившись на одиннадцатилетней девочке, ты долгие годы провел вдали от нее и считаешь, что вся твоя ответственность сводится к деньгам?

Кэм спокойно улыбнулся.

– Да, примерно так. И не пытайся вдолбить в меня это ограниченное чувство английской ответственности, с которым ты миришься. Единственное, о чем я по-настоящему пекусь, – это где мне достать очередной кусок мрамора. Мы с Джиной оба знаем, что на самом деле не женаты, так почему я должен был возвращаться, пока она не попросила? Как бы то ни было, теперь я здесь и готов передать мою так называемую жену в руки маркиза. Ты полагаешь, Джина опять танцует с ним? – Отчего-то Кэму вдруг расхотелось сидеть в уютном мужском обществе.

– А тебе что за дело? – фыркнул Стивен. – Вероятно, он бросит ее, после того как ты аннулируешь брак, и ей придется жить в коттедже где-нибудь на севере.

Кэм так резко встал из-за стола, что от толчка бренди выплеснулся на полированную столешницу.

– Когда ты решишь передохнуть от своих поучений, дай мне знать, кузен. А сейчас вся эта скука мне порядком надоела.

Он вышел из комнаты, чувствуя за собой вину. Он не должен был столь грубо прерывать Стивена, но им давно усвоен урок, преподанный ему великим специалистом по нравоучениям. Кэм скривил губы. Ответственность! Во имя ее отец запирал его в каждой темной комнате, лишил его уважения к матери, женил на девочке, всю жизнь бывшей для него кузиной.

Вопреки предположению Кэма Джина танцевала не со своим маркизом, ас дородным господином средних лет, и герцог, прислонившись к стене, какое-то время наблюдал за нею. Его жена не была красавицей в полном смысле этого слова, по крайней мере она явно уступала Мариссе, похожей на средиземноморскую богиню. В то время как Джина… Зато у нее великолепный рот, и пальцы Кэма жаждали воссоздать его в мраморе, хотя задача эта не из легких.

Марисса не выглядела в камне реальной. Скорее она казалась воплощением мужского представления об идеальной женщине: безмятежная, чувственная, восхитительно томная. Джина была языками пламени. И от кого, черт возьми, она унаследовала эти глаза? Они поистине зеркало ее души, а такое почти невозможно воспроизвести.

Танец заканчивался, и Кэм направился в ту сторону зала, где остановилась Джина. Когда он подошел, она с улыбкой, повернулась к нему, и герцог чуть не задохнулся.

Боже, как она повзрослела! Он помнил ее долговязой, тонконогой девчонкой с большими зелеными глазами и постоянно выбивавшимися из кос волосами. Теперь она была в платье, которое не прикрывало, а скорее подчеркивало ее формы, грудь и длинные-длинные ноги. «Без сомнения, французские платья шились на такую фигуру, как у Джины, – подумал он. – Марисса выглядела бы в них полноватой».

– Кэм, ты пришел, чтобы потанцевать со мной? Если да, то, боюсь, следующий танец я обещала…

– Привилегия мужа, – вкрадчиво сказал герцог, беря ее за локоть.

Пары уже становились в круг, и он потянул Джину на площадку, несмотря на то что она пыталась высвободить свою руку.

– Достаточно! Достаточно! Всего три пары, с вашего позволения, – суетливо объяснял пожилой джентльмен. – Хорошо. Готовимся к «Дженни собирала груши». Внимание, следите, пожалуйста, за своими шагами.

– О чем это он толкует? – шепотом осведомился Кэм.

– О танце, дурачок, – прошептала в ответ Джина. – Восемь шагов, потом влево и один поворот.

– Что дальше?

Но тут заиграла музыка.

– Делай, как я! – велела Джина, беря супруга за руку. Это Кэму понравилось, и он взял за руку дородную матрону справа.

– Хорошо, теперь налево, – шепнула она.

Ухмыльнувшись, Кэм двинулся влево, но, поскольку она не сказала, до какого места нужно идти, то уткнулся ей в бедро. Это ему тоже понравилось. Для такой стройной женщины Джина имела прекрасные формы. Она бросила на него удивленный взгляд и повернула лицом к себе.

– Гляди на меня. Нет! Делай, как я!

– Что теперь? – засмеялся Кэм.

– Теперь выходим из круга.

– Выходим? Нет, я не выхожу!

Она с силой потянула его, и он подчинился ради удовольствия держать ее за руку. Он еще оглядывался, смеясь, когда Джина снова прошептала:

– Мы обязаны флиртовать, Кэм.

– О чем ты?

– Я понимаю, звучит смешно, не так ли? Но в этой части танца мы должны изображать беседу.

Флирт с Джиной отнюдь не казался ему смешным, однако тут все опять вернулись на свои места, и Кэм, видимо, уже в десятый раз поклонился.

– Да, было занятно, – сказал он, когда танец закончился. – Английское общество, скачущее по кругу.

– Разве у тебя не было в детстве учителя танцев? – с любопытством спросила она.

– От случая к случаю. Если ты помнишь, отец не ладил со слугами.

– Полагаю, в Греции не особенно танцуют.

– О, еще как танцуют! Причем целыми деревнями.

– И ты с ними танцевал? – Джина смущенно взглянула на мужа.

Она мало что помнила из бракосочетания, поэтому в ее памяти Кэм остался долговязым мальчишкой, который постоянно вырезал деревянных кукол. Теперь он здесь, такой широкоплечий и вообще ужасно большой. «Он стал напоминать своего отца», – подумала она. Руки мускулистые, видимо, от занятия скульптурой, хотя до сих пор она не считала ваяние физическим трудом. Кэм с его безнравственной обманчивой улыбкой казался в этом изысканном бальном зале белой вороной.

– Прежде ты был вполне нормальным, – удивленно произнесла она. – А теперь… – Он ждал, подняв брови. – Ты совсем не подходишь к этому обществу, – закончила Джина, надеясь, что не обидела его.

– А я и не хочу, – быстро сказал Кэм. – Как ты смотришь на то, чтобы я принес тебе что-нибудь выпить?

– Да, пожалуйста, – ответила Джина, радуясь поводу отослать этого варвара с поручением. – Бокал шампанского, если можно. Красного.

Герцог огляделся и ткнул пальцем в стоящего у двери лакея:

– Ты! Принеси мне два бокала красного шампанского. Тот испуганно посмотрел по сторонам, но затем бросился выполнять приказание.

– Тебе не следовало этого делать, – засмеялась она. – Дворецкий поставил тут двух людей на случай, если они понадобятся.

– Для чего?

– Вдруг кому-нибудь станет дурно? Кэм оглядел ее с головы до ног.