Текст книги "Много шума из-за невесты"

Автор книги: Элоиза Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава 23

В ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР, НЕСКОЛЬКО ПОЗДНЕЕ

– Я вам поведаю, что такое удовольствие, – весело сказал епископ Рочестерский. – Удовольствие означает видеть этого проказника, моего племянника, достойным образом женатым, да еще на такой красавице, как вы, дорогая моя! Вот что такое истинное удовольствие.

Тесс попыталась улыбнуться ему, но улыбка не получилась, потому что ей было не по себе. Когда Мейн говорил с ней просто и понятно, как тогда, когда делал ей предложение, она чувствовала, что может выйти за него замуж, и даже не откладывая дела в долгий ящик. Но когда он рассыпался в комплиментах и манерничал, как это было весь вечер, ее охватывала паника. Он то и дело подносил к губам ее руку и нашептывал ей на ухо всякие нежности. Даже просто наблюдать за ним было утомительно. А как жить с таким человеком долгие годы?

Аннабел заинтересовалась полосой светской хроники в газете, которую Гризелда получила утренней почтой, и спрашивала у Мейна о тех, чьи имена упоминались на этой голосе.

– А кто такая леди К.? – хихикнув, спросила она.

– Откуда мне знать? Возможно, это леди Коултерер. Или леди Кристлем.

– Кто бы это ни был, а она совершила глупость, сбежав с французом.

– А-а, – удовлетворенно заявил Мейн, – это все-таки, должно быть, леди Кристлем. Дочь герцога, замужем за бароном, а пустилась во все тяжкие с тех пор, как была дебютанткой.

– Кто бы мог подумать? – удивилась Аннабел. – Неужели вы знаете всех, лорд Мейн? Кто, например, этот португальский дворянин?

В этот момент в комнату вошел Лусиус. Тесс, вскрикнув, посмотрела на него, но он покачал головой. Мейн с сочувствием взглянул на нее и вернулся к обсуждению светских сплетен.

– Мне удалось догнать их, – сказал Лусиус Рейфу. Подойдя ближе, она заметила, что Лусиус был далеко не такой собранный и элегантный, как обычно. Его плащ был покрыт дорожной пылью. Он выглядел измученным, словно гнал без передышки целую ночь.

– Простите, что я явился в гостиную в таком виде, – хриплым голосом проговорил он.

– Так вы их догнали? – переспросила Аннабел.

– Ты, должно быть, несся как ветер, – сказал Рейф. – Как, черт возьми, тебе это удалось?

– Я срезал углы и часть пути проехал по пересеченной местности, – сказал Лусиус. – Видишь ли, я сумел предусмотреть его действия. Мейтленд мчится на большой скорости, но он предсказуем.

– Что произошло, когда вы их догнали? – нетерпеливо спросила Тесс.

– Она отказалась вернуться, – сказал он. – И я боюсь, – Лусиус огляделся вокруг и понизил голос, – что было поздно, Тесс. Я не смог бы их разлучить.

– Понимаю, – тупо сказала Тесс, которой хотелось взвыть от горя.

– Она теперь замужем? – спросила Аннабел. Рейф кивнул в ответ, и она, не сказав больше ни слова, отошла в дальний конец комнаты.

– Я твой вечный должник за это, – сказал Рейф Лусиусу.

– Я тоже, – ответила Тесс.

– Не стоит, – заметил он. – Мне ничего не удалось сделать.

– Сожалею, – жалобно произнесла Тесс. – Я очень сожалею.

– Для уныния нет причин, – сказал Лусиус, оглядевшись вокруг. – У вас всех праздничное настроение. А я пойду…

Рейф, прищурясь, взглянул на него:

– Иди, но возвращайся поскорее, Лусиус. У нас есть повод для веселья: Тесс завтра утром выходит замуж за Мейна по специальному разрешению. Видишь, – он кивнул в сторону епископа, – Мейн пригласил для этой цели своего дядюшку.

– Вот как? – произнес Лусиус, не глядя на Тесс. – В таком случае, прежде чем уйти, надо поздравить Мейна.

Тесс почувствовала, как у нее задрожали губы, и снова отошла к сестре и своему будущему мужу. Лусиус и Рейф последовали за ней.

Аннабел снова занялась светской хроникой и зачитывала вслух отрывки, чтобы леди Гризелда и Мейн могли их прокомментировать.

«Некая предприимчивая вдовушка, похоронившая трех безвременно ушедших из жизни мужей, желает обзавестись четвертым. Нам это стало известно от нее самой, потому что она пересыпает разговор весьма легкомысленными характеристиками мужчин, с которыми пока еще даже незнакома, но которых считает потенциальными кандидатами на эту роль. Мы хотели бы напомнить ей, что отпускать шуточки по поводу брака еще не означает вступить в брак, а также хотели бы предупредить тех джентльменов, которые оказались предметами ее внимания, чтобы они не утрачивали бдительности».

– Ах, как это жестоко! – воскликнула Аннабел. – Кто эта бедная леди?

– Моя дражайшая сестрица, – сказал Мейн. Леди Гризелда шлепнула его по голове веером.

– Вздор, бесстыдник ты этакий! У меня был всего один муж, и я не имею ни малейшего желания обзавестись следующим, так что это описание ко мне не подходит. По-моему, предприимчивая вдовушка – это миссис Брискет. Как вы думаете?

– Не могу дождаться, когда я узнаю каждого, о ком здесь пишут, – вздохнув, сказала Аннабел и снова уткнулась в светскую хронику. – Кого, интересно, называют «графиней, любительницей оперы»? Судя по всему, это счастливая женщина.

Мейн, взяв газету из рук Аннабел, уставился в нее, и лицо его вдруг окаменело.

– Лорд Мейн, – спросила Аннабел, – с вами все в порядке?

– Больше, чем когда-либо, – сказал он, возвращая ей газету. – Но мне надо… – Он отвесил изысканный поклон, потом повернулся и вышел.

Все молчали, ошеломленно глядя ему вслед. Лусиус улыбнулся уголком губ.

– Прошу вас извинить меня, – сказал он, поклонившись. – Я должен идти. Я еще не успел переодеться после поездки.

– Может быть, я что-нибудь не так сказала? – спросила у Рейфа Аннабел. Но он взял в руки газету и принялся читать. Тесс и леди Гризелда заглядывали в газету через его плечо.

«По нашим сведениям, некая графиня, любительница оперы, ожидает в новом году счастливого события. За последние несколько месяцев она и ее супруг прославились своей неохотой разлучаться друг с другом даже на самое короткое время».

– Увы! – сказала леди Гризелда, откладывая газету на сервировочный столик. – Бедненький Гаррет.

Рейф, не сказав ни слова, вышел из комнаты следом за Мейном.

– Так кто же эта «графиня, любительница оперы»? – спросила Аннабел. – И почему сообщение о ней так сильно задело графа?

– Я думаю, что это нас не касается, – сказала Тесс, отводя сестру к окну.

– Как бы не так! – сердито воскликнула Аннабел. – Он будет твоим мужем, Тесс. Неужели тебе не хочется узнать, кто эта женщина? Мейн выглядел так, словно в него ударила молния.

– Нет, – сказала Тесс, сознавая, что говорит .абсолютную правду. – Меня совсем не интересует, кто эта леди.

– Мне кажется, что ты ведешь себя странно. Очень. Если бы он был моим женихом…

Но Тесс смотрела из окна на двор.

– Если не ошибаюсь, – пробормотала она, – то мой жених намерен уехать из дома.

Аннабел охнула.

– Интересно, куда он собрался?

Они видели, как его догнал Рейф и как Мейн стряхнул с плеча руку Рейфа. Но Рейф, развернув его лицом к себе, принялся что-то с жаром говорить ему.

– Рейф все уладит, – сказала Аннабел. – Мейн не может уехать! Ведь завтра рано утром он должен жениться на тебе!

– Да, – машинально ответила Тесс, внимательно наблюдая за происходящим. Мейн повернул и направился к дому. Лицо его было мрачнее грозовой тучи.

– Ну вот и хорошо, – перевела дух Аннабел. – Теперь все в порядке. Однако тебе придется остерегаться этой любительницы музыки, хотя, кажется, каковы бы ни были чувства Мейна к ней, он ее абсолютно не интересует.

– Не будь такой вульгарной, – резко сказала Тесс. Рейф вернулся в дом следом за Мейном, и больше смотреть из окна было не на что.

Глава 24

Лусиус, не спавший всю предыдущую ночь, принял ванну и прилег, чтобы немного вздремнуть, а проснулся, когда было совсем темно. Очевидно, он проспал ужин и часть ночи. В голове прокручивались обрывки какого-то полузабытого сна: Тесс танцует и смеется, потом она роняет веер, который превращается в кролика – такого милого коричневого кролика. Он хотел поймать для нее этого кролика, но когда побежал за ним… Лусиус уставился в темноту, потом, выругавшись, спустил с кровати ноги.

Если Мейн не будет осторожнее, то Тесс узнает о его смехотворном увлечении леди Годуин.

Он зажег свечу и обнаружил, что еще не так поздно. Вполне возможно, что Мейн еще не спит. У него мелькнула было мысль, что Мейн, возможно, пьянствует, празднуя последнюю ночь холостяцкой жизни, но он от нее отмахнулся. Даже когда в юности они вместе учились в Итоне, Мейн никогда не бывал вульгарным. Он был необузданным, он был неистовым в страсти и влюблялся безоглядно. Но он никогда не был вульгарным.

Лусиус оделся и пошел вдоль длинного коридора, заглядывая поочередно в двери гостиной, музыкальной комнаты, утренней столовой. Он нашел Мейна в библиотеке, этом священном приюте обремененных проблемами мужчин.

Тот сидел в своем любимом кресле перед камином. Огонь в камине догорел до угольков. Мейн сидел не двигаясь, вытянув перед собой длинные ноги. В одной руке он держал стакан, а на полу с другой стороны стоял графин. Рубаха была вытащена из брюк, глаза полузакрыты, на лице прорезались глубокие морщины.

– Где Рейф? – спросил Лусиус.

– Я его напоил и уложил в постель, – сказал Мейн, даже не повернув головы. – Это было непросто сделать с человеком, способным выпить четыре бутылки, но я это сделал.

– Только не говори мне, что ты впал в меланхолию накануне женитьбы, – сказал Лусиус, все еще не переступив порога библиотеки. Он чувствовал, что в нем поднимается ярость, причину которой он не мог бы объяснить.

Мейн поднял глаза, попробовал сфокусировать на нем взгляд, потом допил то, что оставалось в стакане.

– Ты знаешь, она могла бы, наверное, влюбиться в тебя, – сказал он, словно продолжая разговор.

У Лусиуса тяжело заколотилось сердце. Он переступил порог и прошел в комнату, нечаянно задев при этом графин на полу.

Графин чуть было не опрокинулся, но Мейн вовремя ухватил его за горлышко.

– Осторожнее с моим кларетом, – сказал он и плеснул в стакан немного вина.

– Не вижу, почему бы она вдруг влюбилась в меня, а не в тебя? – поинтересовался Лусиус.

– Потому что ты джентльмен, – – сказал Мейн и, закинув назад голову, уставился в потолок. – А она леди, хотя остригла волосы и стала носить одежду, которой гордился бы любой консерватор.

Лусиус ошеломленно смотрел на него. Очевидно, он неправильно понял, о какой леди идет речь. Мейн говорил о леди Годуин, женщине, в которую влюбился прошлой весной, тогда как он подумал… совсем о другой женщине.

– Хелин могла бы полюбить тебя, – продолжал Мейн хриплым, запинающимся голосом. – Она могла бы влюбиться в тебя достаточно сильно, чтобы держаться подальше от этого навозного червя, ее мужа. Я все понял. Хелин было нужно противоядие против него со всеми его оперными певицами и русскими танцовщицами, использующими вместо сцены обеденный стол. Поэтому она обратила внимание на меня, но я тоже был для нее недостаточно хорош. Однако если бы на моем месте был ты, с твоей вежливостью, отличными манерами и старомодными добродетелями… – Он замолчал, не договорив.

– Судя по всему, леди Годуин любит своего мужа, – безжалостно сказал Лусиус, усаживаясь напротив Мейна. – И никакие отличные манеры не могут изменить этого.

– Вздор! – отрезал Мейн. – Я бы к ней близко не подошел, будь она счастлива со своим мужем. Она и Годуин не жили вместе в течение десяти лет.

Лусиус не сказал ни слова. Они оба знали, что, как бы ни обстояли дела раньше, теперь Хелин, леди Годуин, буквально сияла, когда граф входил в комнату. Пусть даже совсем недавно Годуин действительно содержал оперную певицу, а то и двух, теперь он ни на кого и смотреть не хотел, кроме своей жены.

– Ну, ты ничего не хочешь сказать? – воинственно спросил Мейн, сердито глядя на Лусиуса.

– Ты пьян. Я бы посоветовал тебе идти спать. Если ты помнишь, завтра утром, после завтрака, ты начинаешь супружескую жизнь.

Мейну что-то явно не понравилось в его словах. Он прищурился, и язык его стал заплетаться еще больше.

– Ты превращаешься в самодовольного резонера, понял? Ты всегда был занудой, но сейчас твое ханжеское благонравие переходит всякие границы.

– Поскольку ты не отвечаешь за свои слова, я пропущу мимо ушей то, что ты говоришь, – спокойно ответил Лусиус.

– Считаешь себя безупречным, а?

– Нет, но не желаю препираться с человеком, который пьян как сапожник.

– Я не пьян, – заявил Мейн, снова возвращаясь к созерцанию огня в камине. – Но хотел бы быть пьяным.

Лусиус воздержался от комментариев.

– Не сомневаюсь, что ты думаешь, будто я совсем «спекся», – сказал Мейн, фыркнув. – Джентльмены вроде тебя боятся опьянеть от стакана молока.

Лусиус поднялся и направился к двери, но Мейн вскочил и, нетвердо держась на ногах, догнал его и остановил, схватив за плечи.

– Когда-то ты не был таким, – сказал он. – Я помню, как тебя однажды вырвало прямо в Темзу… Или ты стал теперь слишком благонравным и боишься даже припомнить такой случай?

Лусиус повернулся к нему лицом и вырвался из его цепких рук, так что Мейн чуть не потерял равновесие.

– Мне было тогда всего семнадцать лет.

– Полно тебе! – грубо оборвал его Мейн. – Единственное, что изменилось у тебя по сравнению с нами, – это то, что твоя матушка решила, будто от тебя попахивает купеческим сословием. Вот с тех пор ты и стал настоящим праведником.

Лусиус замер.

– Я бы попросил тебя не высказываться относительно моей матери, – сказал он, и в его голосе послышались угрожающие нотки.

Однако Мейн был слишком пьян, чтобы распознать признаки приближающейся грозы.

– Долгие годы мы деликатно обходили вопрос о твоей семье, опасаясь причинить боль. К чертям деликатность! Пусть даже твоя мать дочь герцога, но она настоящая… – Он вовремя спохватился и замолчал.

Лусиус ждал, прислонившись спиной к двери и сложив на груди руки.

Но Мейн, по-видимому, понял, что продолжение разговора в этом тоне приведет к полному разрыву с другом, и попытался отыскать в своем затуманенном мозгу какую-нибудь возможность исправить положение.

– Продолжай! – сказал Лусиус невероятно вежливым ледяным тоном. – Наверняка у тебя найдется что еще сказать, чтобы облегчить душу?

Видимо, Мейн в конце концов решил, что семь бед – один ответ.

– По правде говоря, мне наплевать на твоих родителей. Твою мамашу я всегда считал недоброжелательной особой, которая так и не пришла в себя от потрясения, полученного в результате замужества. А что касается тебя, то ты превращаешься в самодовольного лицемера, которого никто не любит, хотя все притворяются, что любят.

Лусиус остолбенел, словно получил удар обухом по голове. Мейн повернулся и снова шлепнулся в кресло.

– А твой папаша – презренный прыщ на заднице… светского общества, – добавил он совсем уж неразборчиво.

Лусиус хотел уйти, но невнятный голос, долетевший из глубины кресла, остановил его.

– Лучше брось, пока не поздно, эту свою дурацкую чопорность, иначе сам станешь еще более несносным прыщом.

Лусиус, стиснув зубы, помедлил мгновение, подумав, что с большим наслаждением расквасил бы Мейну физиономию. Но когда он подошел к Мейну в надежде услышать от него еще одно оскорбление, которое, переполнив чашу терпения, сделало бы драку неминуемой, он услышал только храп.

Мейн пролил из стакана остатки кларета на белую рубаху. Волосы у него упали на лоб. Он выглядел очень пьяным – пьяным и несчастным.

Лусиус постоял немного, глядя прищуренными глазами на своего друга. Выйдя в холл, он сказал слуге, что граф нуждается в помощи. Потом отправился в свою комнату, чтобы поразмыслить о «несносных прыщах», пьяных друзьях и о браке.

Глава 25

Следующее утро настало слишком быстро. Тесс проснулась и, лежа в постели, долго смотрела на полог над кроватью. Она подумала было о том, чтобы помчаться в конюшню, потребовать свою лошадку… Но куда ей ехать? И что ей делать?

Выйти замуж за Мейна было разумно. Так она сможет спасти будущие браки Аннабел и Джози. Она будет замужем за человеком богатым и имеющим вес в обществе. У нее с Мейном сложатся вежливые, обходительные, дружелюбные отношения.

Она встала, чуть вздрогнув от холода. Ее служанка Гриззи уже командовала слугами, вносившими ведра с горячей водой и жестяную ванну.

Потом вдруг дверь распахнулась настежь.

– Ты просто не можешь выходить замуж за моего дорогого брата, когда на тебе черное платье, – заявила Гризелда Уиллоби. – Поэтому я принесла тебе одно из моих платьев. Оно полутраурное, но весьма нарядное.

Тесс удивленно взглянула на нее:

– Но я не могу!

– Конечно, можешь, – сказала леди Гризелда. – Не могу же я допустить, чтобы мой брат женился на вороне. Уверена, что это приносит несчастье. – Она подумала, что для удачи этого брака потребуется очень-очень много везения, но не сказала этого вслух. Важнее всего то, что Гаррет в конце концов все-таки решил жениться. Его вчерашняя выходка не имела значения, и его невесте не следовало ничего знать об этом.

Она взглянула на Тесс. Девушка и впрямь была очень красива, особенно когда ее волосы коньячного цвета каскадом ниспадали по спине. На мгновение Гризелда даже позавидовала ей, но сразу же прогнала это чувство. Зависть подразумевала бы, что она, Гризелда, сама желает выйти замуж, а она этого не желала. Нет уж, спасибо большое, она была сыта по горло статусом замужней женщины, еще когда был жив бедный дорогой Уиллоби.

Ее служанка надевала через голову платье на Тесс.

– Не знаю, – сказала Тесс, глядя на низко вырезанное декольте. – Вы уверены, что это прилично?

– Разумеется, прилично, – сказала Гризелда. – Это полутраур, и я надевала его всего один раз на завтрак с шампанским у леди Гранвилл, когда все мы носили траур по сэру Уильяму Понсби, одному из героев битвы при Ватерлоо… Хотя вы, наверное, этого не знаете, поскольку жили в Шотландии.

– О битве при Ватерлоо мы знаем, – сказала Тесс, поворачиваясь перед зеркалом. Платье было сшито по последней моде: с глубоким декольте и крошечными пышными рукавчиками, прикрывавшими плечи. Лиф платья был расшит речным жемчугом. – Я чувствую себя в нем неудобно, – призналась Тесс. – Мне кажется странным так сильно оголять грудь на собственной церемонии бракосочетания.

Гризелда жестом приказала служанке уйти, и та моментально выскользнула из комнаты. Потом она уселась на краешек кровати и сказала:

– Дорогая, я намерена быть с тобой абсолютно откровенной. Мой брат привык заниматься любовью с самыми изысканными светскими женщинами. Он имел их всех или по крайней мере всех тех, которые замужем и не прочь вступить в связь. – Она подняла руку. – Ты так же красива, как любая из них, а большинство даже превосходишь красотой. Проблема, как я ее понимаю, заключается в том, что Гаррет никогда не мог ограничить себя привязанностью к одной-единственной женщине.

– Но он и женат никогда не был, – заметила Тесс, давая понять, что разбирается в том, о чем идет речь.

– Конечно, не был! И ты абсолютно права: это очень важный момент. Тот факт, что его интрижки длились всего несколько дней, вообще не имеет никакого отношения к вашему браку! – воскликнула Гризелда, улыбаясь ей так, словно Тесс была особенно способной ученицей, изучающей основы брака.

– Вы хотите сказать, – неуверенно произнесла Тесс, – что его любовные связи…

– Никогда не были продолжительными, – закончила за нее Гризелда. – Я до сих пор считала, что самая продолжительная его связь длилась не более недели или двух.

– С графиней, любительницей музыки? – спросила Тесс.

– Насколько мне известно, – сказала Гризелда, – у них вообще не было любовной связи. Возможно, она просто поиграла с этой мыслью денек-другой.

– Боже милосердный, – пробормотала Тесс.

– Но теперь, когда он женится, все будет по-другому, – сказала Гризелда, открывая дверь.

Они спустились вниз по ступенькам из полированного красного дерева. В коридоре стоял Бринкли. Увидев их, он низко поклонился и распахнул дверь в гостиную.

Первым, кого увидела Тесс, был Лусиус Фелтон. Он повернулся, когда она вошла, и на мгновение она застыла, встретившись со взглядом его темных глаз. Потом из-за ее плеча выглянула Гризелда и, усмехнувшись, сказала:

– Ваш жених будет здесь с минуты на минуту.

Тесс вошла в комнату и присела в глубоком реверансе перед епископом. Это был очень жизнерадостный человек, который то и дело щипал ее за щеку и говорил, что его племяннику очень повезло.

Тесс старалась улыбаться и ни о чем не думать. В комнату вошла, привлекая к себе все взгляды, Аннабел.

– Ты возмутительно красива! – сказала Гризелда, обращаясь к Аннабел. Тесс услышала, как они обе рассмеялись.

Лусиус собрался выйти из комнаты. Тесс заметила это, хотя вовсе не наблюдала за ним специально. Она подумала, что такой, как у него, спокойной властностью должен бы обладать герцог. Или хотя бы граф.

Правда, это не имело никакого значения.

Она услышала шаги: кто-то спускался по лестнице. Наверное, это был Гаррет.

– Должно быть, это ваш будущий супруг, – сказал епископ своим глубоким, сочным голосом. – Вот и хорошо. Мне хотелось бы поскорее закончить церемонию и позавтракать. Что за варварская идея назначать церемонию бракосочетания на такое время, когда человек не успел и каши поесть? – Он рассмеялся, и его живот весело заколыхался.

Дверь позади Тесс не открылась.

– Пойду скажу им, чтобы поторапливались, – сказала Гризелда, выходя в коридор. Тесс хотела сделать глубокий вдох, но почувствовала, что платье Гризелды стало как будто слишком тесным для нее.

– Какой волнующий момент, – сказала Аннабел, беря Тесс под руку. – Хотелось бы мне, чтобы Имоджин была здесь. Мне до сих пор не верится…

Дверь открылась. Тесс обернулась так резко, что Аннабел пришлось опустить руку. Это был Рейф.

– Тесс, – позвал он, – можно поговорить с тобой? Все присутствующие вдруг как-то странно замолчали.

– Я пойду с тобой, – резко сказала Аннабел.

– Нет, – запретила Тесс, направляясь к Рейфу. Она вдруг снова смогла свободно дышать. В коридоре возле входа никого не было: ни Лусиуса, ни Гризелды, ни графа Мейна.

Рейф повел ее в библиотеку.

– Мне страшно не хочется сообщать тебе неприятную новость, – произнес он действительно с самым несчастным видом.

– Что-нибудь с Имоджин? – воскликнула Тесс.

– Нет. – Тесс почувствовала огромное облегчение. Рейф взъерошил рукой волосы. – Этот мерзавец, твой жених, сбежал.

– Сбежал? – Тесс едва сдержала улыбку. – Не очень-то любезно вы говорите о нем, Рейф, – сказала она, усаживаясь в большое кресло. Впервые за последние четыре дня она почувствовала себя спокойной.

Рейф уселся напротив нее.

– Если бы он был здесь, я бы дух из него вышиб, – заявил он, снова запуская руку в волосы. – Если бы я знал, что он может выкинуть подобный фортель, я бы никогда не представил вас ему. Тем более не способствовал бы браку между вами!

Тесс улыбнулась ему.

– Все в порядке, Рейф, – сказала она. – Я ничуть не возражаю. – И она улыбнулась еще шире, чтобы подбодрить его.

Но он не смотрел на нее.

– Каким же я был дураком, – сказал он. – Ведь Мейн был не в себе с прошлой весны. Я это видел, но старался не замечать. Я не привык к ответственности опекуна. Худшего опекуна, чем я, не сыщешь во всем христианском мире!

Он выглядел таким несчастным, что Тесс чуть не рассмеялась.

– Вовсе вы не неудачник! – бодрым голосом сказала она. Он покачал головой:

– Вы не понимаете, Тесс.

– Понимаю. Граф Мейн сбежал, так сказать, бросив меня у алтаря.

– Вот именно.

– Но ведь мы с ним не подходили друг другу, – сказала Тесс.

– Это не имеет значения, – сказал Рейф. – Важно то, что этот осел взял и бросил вас. Бросил вас! Я бы никогда не поверил, что такое возможно!

– Никто об этом не узнает.

– Все узнают об этом. Светское общество живет такого рода сплетнями. Поверьте мне, Тесс, они об этом узнают.

– Ну и пусть, – сказала Тесс. По правде говоря, это ее мало волновало.

– Есть, правда, один выход. – Рейф помедлил. – Выход странный и способный повлечь за собой собственные скандальные последствия.

– Я не хотела бы, чтобы вы пустились в погоню за Мейном, – всполошилась Тесс.

– Никогда. Нет, нет. Это нечто совсем другое. – Рейф встал. —Думаю, что будет лучше, если кое-кто другой объяснит вам эту возможность. Но если вам этот выход не понравится, я буду счастлив лично вывезти вас в свет. – Он подошел к ней и прикоснулся рукой к плечу. – Как вы уже, наверное, поняли, я человек очень одинокий. Я сознаю, что совершил многочисленные промахи в роли опекуна, однако по-прежнему рад, что вы моя подопечная.

Тесс с улыбкой взглянула на него.

– Я так рада, что папа выбрал вас, Рейф.

– В таком случае подождите минутку, – сказал он и направился к двери.

Когда дверь за ним закрылась, Тесс откинулась на спинку кресла и стала ждать, когда до ее сознания дойдет весь трагизм ситуации. Однако она была всего лишь ошеломлена и весьма довольна.

Когда дверь открылась, вошел, конечно, Лусиус. Взглянув на него, она испытала странное чувство: жизнь словно бы сделала еще один крутой поворот, как тогда, когда умер ее отец.

Лусиус подошел к ней, протянул руки и поставил ее на ноги. Его взгляд даже украдкой не скользнул по ее груди, но она вдруг почувствовала, что платье у нее вовсе не какое-то вычурное, а опасное, соблазнительное и обладающее притягательной силой.

– Мисс Эссекс, – сказал он, – я пришел, чтобы просить вас выйти за меня замуж.

– Почему вы хотите жениться на мне? – спросила она, пристально вглядываясь в его лицо.

Он чуть вздрогнул от неожиданности.

– Вы оказались в незавидном положении по вине моего самого близкого друга, – объяснил он. – И как честный человек, я обязан…

– Не потому ли это, что вам угодно, чтобы Распутница участвовала в скачках на кубок Силчестера? – спросила Тесс.

Она с облегчением заметила, что Лусиус искренне удивился.

– Нет, – сказал он.

– Не кажется ли вам, что жениться для того лишь, чтобы исправить последствия дурного поведения своего друга, – это слишком большая жертва? Вы ведь все-таки не приходитесь графу братом.

– Нет.

Она подождала, но больше Лусиус ничего не сказал. Конечно, она могла отказать ему. Тесс открыла было рот, чтобы как следует отчитать его, однако решила не плыть по течению, словно листочек, упавший в реку. Она не желала смотреть со стороны на то, как сложится ее жизнь. Ей вспомнился торжествующий тон записки, полученной от Имоджин, и она сказала:

– Согласна.

Лусиус заглянул ей в глаза.

– Почему?

Она поднесла было руки к губам, но пальцы дрожали. Поэтому Тесс просто пожала плечами.

– Наверное, мне нужно выйти замуж. – Пока что ей удавалось говорить небрежным, незаинтересованным тоном, даже, пожалуй, тоном умудренной жизненным опытом женщины. – У вас нет титула, мистер Фелтон, однако… – Тесс не договорила фразу.

– Однако у меня есть… состояние, которое вам желательно иметь, не так ли?

– Что-то вроде того, – сказала она и хотела уйти, потому что все это было слишком унизительно. Но Тесс продолжила: – Я буду для вас удобной супругой, сэр. Это я вам обещаю.

– А я постараюсь быть таким же супругом для вас, Тесс.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила она. Теперь надо было уйти.

– Вам не кажется, что нам следовало бы обсудить нашу предстоящую совместную жизнь?

– Я мало что знаю о супружеской жизни, – сказала Тесс. Лусиус усмехнулся:

– Я и не ожидаю от вас таких знаний.

– Но вы очень мало знаете обо мне, – произнесла Тесс несколько насмешливо.

Он взял ее за подбородок. Она почувствовала, что краснеет.

– Кое-что я знаю, – загадочно произнес Лусиус. Тесс хотела было возразить, но он продолжил:

– Был ли у вас когда-нибудь завтрак для двоих в интимной обстановке или ужин на две персоны… пили ли вы вдвоем по чашке шоколада, прежде чем ложиться спать?

Тесс отчаянно пыталась придумать что-нибудь этакое изысканное, учтивое и забавное в ответ. Что-нибудь такое, что Аннабел умела сказать не задумываясь.

– Почему вы задали мне этот вопрос? – спросила она, ничего не придумав и глядя Лусиусу прямо в глаза. – Вы действительно хотите узнать, что я думаю о браке?

Озорные искорки, которые она видела в его глазах, исчезли, как будто их погасили.

– Если повезет, нам предстоит очень долгая супружеская жизнь, – сказал Лусиус.

Наверное, это тоже можно было считать ответом, подумала Тесс.

– Мне приходилось видеть супружеские пары, где муж и жена никогда не разговаривали между собой. Они просто молча проходили мимо друг друга. А миссис Стюарт, земля которой граничила с нашей в Шотландии, говорила о своем супруге исключительно в третьем лице. «Он не любит спаржу», – говорила, например, она, хотя мистер Стюарт стоял рядом с ней.

Губы Лусиуса дрогнули в улыбке, и Тесс с удивлением поняла, что ей очень хочется чем-то его позабавить. Потому что в противном случае… она мысленно покачала головой.

– Надеюсь, наша супружеская жизнь не будет проходить в молчании, – сказал Лусиус, взяв ее за руку. – Мне кажется, что если мы будем четко знать, чего нам ожидать друг от друга, это увеличит наш шанс сделать брак счастливым. А мне очень хотелось бы, чтобы ты была счастлива со мной, Тесс.

Тесс заметила, что он ничего не сказал о том, что сам хочет быть счастлив с ней, но она не знала, какой из этого можно сделать вывод.

– Чего ожидаете вы? – спросила она. И покраснела. А вдруг это связано с тем, что происходит в спальне?

В глазах Лусиуса снова появились эти искорки.

– Я ожидаю простых вещей, – сказал он, потирая большим пальцем ее ладонь. – Если мы поймем друг друга, то наши взаимоотношения не будут холодными.

– А что надо понять? – спросила Тесс.

– Мне почему-то кажется, что ты уже узнала меня так хорошо, просто наблюдая за мной, что мне больше нечего о себе рассказывать.

– Нет! – заявила она.

– Скажи, если бы я был лошадью, то выиграл бы скачку? – спросил Лусиус, пристально вглядываясь в ее лицо.

На секунду Тесс попыталась посмотреть на него как на чистокровку. Он был бы мускулистым конем, всегда готовым лягнуть соперника, раздражительным, самым быстрым из всех… Одним словом, победителем.

– Вы стали бы победителем, – без тени сомнения сказала она. – Наверное, вы всегда побеждаете, не так ли?

– Часто, – сказал Лусиус, снова гладя ее руку. – Проблема в том, что я побеждаю, потому что не слишком стремлюсь победить.

– Не стремитесь победить? Он чуть повел правым плечом.

– Именно так. Много лет назад я узнал, что ключ к победе заключается в том, чтобы не испытывать никаких эмоций, когда проигрываешь.

– Боже милосердный, – тихо произнесла Тесс.

– Я говорю это, Тесс, потому что хочу быть с тобой абсолютно честным. По правде говоря, я не подхожу для брака. Ты мне безумно нравишься. Но я, видимо, по природе своей не способен на глубокое чувство.

– Я… я… – Она не могла найти подходящих слов. – Я не стану предъявлять требований, – сказала наконец Тесс.

В его глазах снова заплясали озорные огоньки.

– Зато я буду предъявлять требования, – сказал Лусиус, поднося к губам ее руки. – Я обязательно буду предъявлять требования, Тесс.