Текст книги "Брачный приз (ЛП)"
Автор книги: Эллисон Лейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
4
Софи прокралась по потайной лестнице Уэстлейка и нерешительно постучала в дверь.
Джон проснулся на рассвете. Чтобы предоставить Кэролайн уединение, Софи выскользнула через смежную дверь в гостиную, которую обнаружила прошлой ночью. Уэстлейк как раз исчезал за потайной дверью с другой стороны. Полная любопытства – и обеспокоенная тем, чтобы избавиться от сообщений – девушка последовала за ним.
Библиотека, должно быть, являлась частью комнат Уэстлейка, решила она – что объясняло лепной потолок в итальянском стиле и обтянутые тканью панели как там, так и в гостиной. Она поражалась тому, что оказалась в таком величественном месте.
– В чем дело, Ортли? – спросил граф после стука.
– Это не Ортли, милорд. – Софи распахнула дверь. Уэстлейк сидел за столом в маленьком кабинете.
– Как вы попали сюда?
– Я последовала за вами. – Ее лицо покраснело от этого признания.
– Проклятие, – пробормотал он себе под нос.
Она расправила плечи.
– Простите меня, милорд, но я хотела поблагодарить вас за гостеприимство.
– Не надо. Если уж на то пошло, то мне следует извиниться за то ужасное прибытие вчера днем. Если бы я ожидал нечто подобное, то поехал бы впереди вас, чтобы вы не оказались оскорбленными моей неуправляемой семейкой.
– В этом нет вашей вины. – Софи вздохнула. – Но с тех пор, как мы приехали, кое-кто из гостей заподозрил, что между нами есть связь. Несколько леди поручили мне передать вам сообщения.
– Только не здесь, ради Бога. – В его глазах вспыхнуло раздражение. – Это мое последнее убежище. Даже моя спальня больше не безопасна.
– Подозреваю, что вам они могут понадобиться, но не стану навязываться. – Девушка повернулась, собираясь уйти.
– Входите. – Поднявшись, граф указал ей на камин. – Простите меня, Софи. Я знаю, что вы не похожи на других.
Софи поколебалась, но села в кресло, которое он предложил.
Уэстлейк расслабленно опустился в другое.
– Три девушки пожелали сообщить вам, что, несмотря на давление со стороны родителей, они не заинтересованы в том, чтобы стать вашей женой.
– Как непривычно. – Он вздохнул. – Кто же эти образцы совершенства?
– Вы мне не верите?
– Конечно, я верю вам, но не могу сказать того же про остальных. Это может быть какой-то новый способ вызвать у меня интерес.
В этих словах слышался намек на боль. Как ему удается выносить то, что он вынужден подозревать каждое слово и каждый поступок?
– Да, я поняла, что на данный момент вы – самый востребованный джентльмен в Англии. Но сомневаюсь, что эти утверждения вызовут у вас интерес, так что они, по всей вероятности, правдивые. Мисс Смайт-Адамс умоляет вас игнорировать ее. Она влюблена в сэра Персиваля Ванса, но ее отец отказывается рассматривать его ухаживания, потому что сэр Персиваль всего лишь хорошо обеспечен, а не богат. Леди Андреа Симмонс принуждают выйти замуж за богатого жениха, потому что ее отец недавно потерял состояние за игрой в карты, но она романтична и все еще надеется найти любовь – а вас она находит устрашающим и не может заставить себя испытывать симпатию к вам.
– Господи Боже, честная женщина, – прошептал он.
– Мир полон честных женщин, – парировала Софи. – Вам просто нужно научиться находить их. И мисс Додсон потрясена размерами аббатства и боится той ответственности, которая потребуется от нее.
– Им нет нужды беспокоиться. – Граф пожал плечами. – Я уже перестал рассматривать их. Отсутствие интереса с их стороны было очевидным.
– И я так думала, потому что их не было в списке леди Форсайт, содержащем финалисток вашего соревнования.
– Вы осуждаете меня за то, что я выполняю свои обязанности в качестве главы семьи? – негромко спросил он.
– Я никогда не стала бы осуждать выполнение долга, но брак никогда не должен быть призом в каком-то соревновании.
– И все же, как же тогда вы описали бы такую ярмарку невест?
– Как рынок. Участники ищут товары, которые отвечают их требованиям, но если ничего не найдут, то ждут до следующего рыночного дня. – Софи перехватила его взгляд. – Вы слишком разумны для того, чтобы вами управляло суеверие. Если ваши предки решали свои проблемы, просто убивая нарушителей закона, то неужели вы ощущаете обязанность поступать так же?
– Конечно, нет!
Она уже сожалела о своей вспышке. Женитьба графа – не ее дело. И все же она у него в долгу, и поэтому для нее невозможно тихо сидеть в углу, пока Уэстлейк принимает участие в подобном сумасшествии.
Деймон запустил пальцы в волосы, демонстрируя свое отчаяние.
– Соглашусь, что суеверие – это глупость. А именно эта примета даже не работает. Семейная история хранит сведения о таком же числе распрей и неудач, следовавших за выполнением этих условий, как и за тем, когда они не исполнялись.
– Тогда зачем так поступать? – На этот раз в ее голосе слышалось только недоумение.
– Потому что они верят в это. А я несу ответственность за них.
– Итак, вы готовы пожертвовать собственным счастьем, зная, что эта жертва ничего не изменит.
– Все не так просто, Софи.
– Почему?
– Восприятие может очень сильно влиять на людей. – Уэстлейк встал и начал ходить по комнате. – Кто-нибудь рассказал вам, как это началось?
Она покачала головой.
– Традиция уходит корнями в войну Алой и Белой розы. Бароны Уэстбриджи пылко поддерживали Йорков, заклеймив Ланкастеров узурпаторами трона. Они вели Йорков в каждую битву и не один раз играли решающую роль при захвате Йорками контроля над страной. Даже после того, как Елизавета и Генрих объединили два дома, чтобы положить конец конфликту, Уэстбриджи все равно ненавидели Ланкастеров и их сторонников – за исключением второго сына барона, Эдварда. Он не только поддерживал Генриха Ланкастера до того, как тот сел на трон – кстати, этим он заслужил себе титул графа и аббатство, – но и безумно влюбился в девушку из Ланкастеров. Не сумев убедить отца примириться с помолвкой, Эдвард наконец-то встал во время пира в канун Рождества и напомнил семье, что его новый титул дает ему большую власть по сравнению с той, которой обладает его отец. Объявив, что древняя вражда окончена, он представил девушку, на которой собирался жениться, и поклялся, что их союз объединит оба дома в мире на все следующее поколение.
– Совсем не как у Ромео и Джульетты, – прошептала Софи, несмотря на то, что история Уэстлейка опережала Шекспира почти на целый век.
– Может быть, хотя наша история имеет счастливый конец. Эдвард был закаленный воин, добивавшийся выполнения своих приказов такими способами, которые заставили бы нас нахмуриться, но вот его жена оказалась подлинным миротворцем. Вскоре она завоевала восхищение и преданность всей семьи. Только отец Эдварда отказался приветствовать ее. К тому времени, когда одна из собственных злобных тирад спровоцировала у него смертельный удар, многие посчитали это вполне заслуженным. Любовь Эдварда и Эллен оставалась незыблемой на протяжении почти шестидесяти лет брака. Их сын объявил о своей помолвке в сочельник в знак уважения к ним, и точно так же поступил их внук.
– Но никто не верил, что эти поступки на самом деле принесли мир в семью, – заметила девушка.
– Верно. – Он провел пальцами по книге на столе, а затем снова начал ходить. – Эта связь началась с четвертого графа. Он являлся пуританином, который считал буйное рождественское веселье изобретением дьявола, который соблазнил христиан предаваться языческим удовольствиям – учитывая пьяные оргии, типичные для старого Рождества, он вполне мог оказаться прав. – Его глаза весело поблескивали, что заставило Софи покраснеть. – Поэтому он отменил все, кроме простой церковной службы. Граф тихо женился в июне без официального объявления помолвки. Никто не возражал до тех пор, пока не осознали, что его брак отметил собой начало семейных трудностей – погибшие урожаи, утраченные состояния, плохое здоровье. Графиня оказалась мегерой, которая постоянно сеяла раздоры. Начались споры среди тех, кто винил неправильное время помолвки, и теми, кто высмеивал подобный вздор. Стычки вели к расколам, разрывавшим семью на части. Стоит ли удивляться, что большинство поверили в идею проклятия?
– Наверное, нет, хотя я подозреваю, что граф и графиня вызвали бы все эти неприятности независимо от даты их свадьбы.
Он пожал плечами.
– Это не имеет значения. Их сын решил нашу судьбу. Он объявил о свой помолвке в канун Рождества в двадцать девять лет, точно так же, как это сделал первый граф. Два дня спустя холера унесла его родителей, хотя никто другой не подхватил эту болезнь. На следующий год собрали небывало большой урожай. Состояния восстанавливались. Люди снова улыбались. Они смеялись. Контраст слишком бросался в глаза, чтобы не замечать его. Следующие пять поколений наследники тщательно следовали традиции. Их помолвки были устроены родителями, часто за несколько лет до этого, так что имело мало значения, когда или где они становились официальными.
– Неужели ничего плохо не происходило за все эти годы?
– Конечно, происходило, но пострадавшие верили, что их проблемы оказались бы намного хуже без защиты первого графа – снова субъективное восприятие. – Деймон покачал головой. – И это возвращает меня к собственной проблеме. Мой отец влюбился во время Сезона, когда ему был двадцать один год. Он был порывистым человеком, который не мог подождать даже семь месяцев, не говоря уже про восемь с половиной лет, так что в солнечный июньский день он сбежал со своей невестой.
– Шокировав семью, как я полагаю. – Ей пришлось прищуриться из-за солнечного света, так как граф остановился у окна.
– Шок – не то слово, чтобы описать это. Осуждение родственников заставило отца покинуть страну. Мама к тому времени уже носила ребенка, так что он оставил ее здесь и отправился в продолжительную поездку по Европе. К тому времени, когда он вернулся, отец больше не испытывал к ней никаких чувств – сомневаюсь, что я видел его хотя бы с полудюжину раз за всю жизнь. По иронии судьбы, мама стала любимицей семьи.
– Но вашего отца они винили за любую небольшую проблему, – вставила Софи.
– Точно. – Деймон снова начал вышагивать по комнате. – На него возлагалась ответственность за каждое несчастье в течение последних тридцати лет. А его смерть во время нелепого несчастного случая в тридцать два года только усилила их веру.
– Насколько серьезными были несчастья?
– В последние годы жизнь не была благодатной. Большую часть времени страна вела войну. Несколько кузенов были убиты во время сражений с Наполеоном. Стабильно повышались цены. Еще один кузен пострадал во время беспорядков, устроенных луддитами. Плохая погода влияла на урожаи. Молния стала причиной пожара, уничтожившего заготовки древесины за несколько лет. То грибковое поражение копыт, случившееся десять лет назад, особенно сильно ударило по стадам Уэстбриджей.
– Все в Англии пострадали от таких же проблем.
– Не в этом дело. Уэстбриджи твердо верят в то, что поступки моего отца прокляли их. Подобным образом они распространяются о любом несчастье. Они не прилагают усилий, чтобы уладить споры. Они стали ленивыми, так как даже усердный труд не влияет на результаты. Они не лечат болезни, потому что считают: мой отец наслал на них проклятие и заставил страдать. Они…
– Я понимаю. Вместо того, чтобы помочь себе, они ждут, пока вы объявите о помолвке, которая волшебным образом все исправит. Но этого не произойдет.
– Произойдет, хотя волшебство не имеет с этим ничего общего. Поддержав эту традицию, я смогу избавить их от повода отделываться отговорками. Как только он исчезнет, семье придется самим спасать себя, точно так же, как это делают все остальные. Но если я не отниму у них эту опору, то они ничего не станут делать.
– Что возвращает нас туда, откуда мы начали. Вы жертвуете своей жизнью, чтобы помочь горстке людей, которые того не заслуживают.
Деймон снова сел в кресло.
– Я не настолько бескорыстен. Я собирался послать за вами сегодня. И только ради извинения.
Она нахмурилась.
– Зачем? Я не смогу убедить их в том, что суеверие – это глупо.
– Знаю, но я должен объявить о помолвке через четыре дня. Вы правы насчет того, что этот прием не имеет ничего общего с ярмаркой невест. В Лондоне у меня было бы достаточно возможностей поговорить с кандидатками, не вселяя в них надежд. А здесь все не так. Ни один человек в доме не ведет себя нормальным образом. Разговоры всегда короткие, легкомысленные и всегда ведутся в группах. Друзья остаются рядом со мной все время, и поэтому мне еще труднее узнать что-нибудь полезное. В результате я на самом деле ничего не знаю ни об одной из кандидаток. Сможете ли вы найти информацию, которая мне нужна для того, чтобы сделать мудрый выбор?
– Вы хотите, чтобы я шпионила за вашими гостями? – Софи пришла в ужас.
– Конечно, нет! Но на меня со всех сторон оказывается такое давление, что я даже не смогу понять, какие девушки заинтересованы в браке со мной.
Ее сердце дрогнуло, когда в голосе Уэстлейка послышалась мука. Именно он оказался проклятым. И останется с этим проклятьем на всю оставшуюся жизнь.
Граф покачал головой.
– Все, чего я хочу – чтобы вы поговорили с ними, Софи, как вы разговаривали с мисс Смайт-Адамс и остальными. Я не хотел бы обзавестись женой, которая предпочитает другого, или находит меня привлекательным, или спровоцирует еще больший раскол в семье, чем тот, что уже существует. У меня нет желания жениться на женщине, которая превратится в мегеру, растратит все мое состояние или подарит мне сомнительного наследника. Мне нужно знать, что предложение будет встречено с радостью, потому что слишком многие отцы заставят дочерей принять его ради собственных целей.
Софи никогда не думала, что будет восхищаться лордом, но не могла не восхищаться поведением Уэстлейка. Он на самом деле заботился о своей невозможной семье. Он готов пожертвовать чем угодно, даже собственным счастьем, чтобы дать им шанс жить в мире. Контраст с ее собственными родственниками был поразительным. Они были эгоистичными, надменными монстрами, которые с радостью сокрушали любого, кто мешал им.
– Без сомнения, ваши друзья могут собрать эту информацию, – предположила девушка.
Он покачал головой.
– Ни друзья, ни семья мне не помогут. Никто не теряет бдительности из страха, что их слова дойдут до меня. Вот почему мне нужны вы. Вас никто не знает. Вы – незнакомка из другой среды, поэтому вы не представляете для них угрозы.
Деймон прав, и она могла понять его беспокойство. Софи обязана ему слишком многим, чтобы отказать в этой просьбе.
– Я сделаю, что смогу, – пообещала она, протягивая ему руку, чтобы закрепить договоренность. – Но я не стану принимать решение за вас. Я не хочу нести ответственность за то, что обрекла вас на жизнь, в которой не будет радости.
– Благодарю вас. – Уэстлейк шокировал ее, поднеся ее пальцы к губам. – Я сократил список до четырех имен, но не знаю, куда двигаться дальше. Моя мать поддерживает Маргарет, дочь лорда Филдинга. Леди Филдинг – ближайшая подруга матери с ее замужества, так что этот выбор никого не удивляет.
– Каковы ваши возражения в отношении мисс Филдинг? – Софи стиснула руки на коленях, чтобы уменьшить покалывание в пальцах, вызванное его прикосновением.
Он приподнял бровь, словно его удивил ее вопрос. Возможно, Деймон никогда заглядывал дальше достоинств этих четырех кандидаток.
– Я нахожу ее скучной, – признался он, – но не могу решить, на самом ли деле мисс Филдинг не умеет вести беседу, или просто так запугана этим приемом, что лишилась дара речи. Она редко бывала на многолюдных сборищах.
– Несомненно, вы встречали ее задолго до этого приема.
– Верно, но я не обращал на нее внимания до тех пор, пока мама не стала настаивать. Ей только что исполнилось восемнадцать, а я до недавнего времени был в Лондоне.
– Последнее развлечение? – спросила она.
Уэстлейк начал возражать, а затем на его лице появилось удрученное выражение.
– Это так же хорошо описывает мое времяпровождение, как и любые другие слова. Я всю жизнь знал, что не смогу жениться до двадцати девяти лет, поэтому чувствовал себя свободным наслаждаться жизнью до этого момента. – Он вздохнул. – Вторая кандидатка – это выбор моей тети.
– Леди Пейн?
Он кивнул.
– Анна Пейн – племянница и подопечная ее мужа, она живет с ними с тех пор, как два года назад умерли ее родители. Девушка выглядит достаточно привлекательной, но у меня есть неотвязное чувство, что здесь что-то не так с лордом Пейном. До тех пор, пока я не пойму, в какой он ситуации, я не могу задумываться о том, чтобы усилить связи с его семьей.
– Мисс Филдинг и мисс Пейн. Кого еще вы рассматриваете?
– Мой кузен Джеймс настаивает на мисс Портленд, хотя я и понятия не имею почему. Никакой связи между Портлендами и Уэстбриджами нет, и Джеймс даже не живет по соседству с ними. – Деймон пожал плечами. – Это не имеет значения. Джейн умна, что я считаю достоинством, но кажется, что она ошеломлена напряженной атмосферой на этом приеме. И я мало что знаю о ее семье, кроме того факта, что ее отец – барон. Никто, кроме Джеймса, не слышал о них, но я не могу доверять его словам, когда он так усердно продвигает ее кандидатуру.
– А последняя кандидатка?
– Леди Хлоя Хоутон. Официально ее никто не поддерживает – вот почему она осталась в списке. Выбор одной из трех других может вызвать неприятности, которых я надеюсь избежать. Например, мама и леди Пейн никогда не были в близких отношениях.
– Понимаю. Леди Хлоя – лучший вариант из всех.
– Совершенно верно. У нее хорошая родословная. Она начитанна и может поддерживать разумную беседу – просто находка в этой толпе – но она редко подходит ко мне по собственной инициативе, что заставляет меня сомневаться в ее интересе. Я не сделаю предложение той, кто не желает принимать его.
Софи поднялась на ноги.
– Я сделаю, что смогу, но не ожидайте от меня слишком многого. Нет никакой гарантии, что эти люди вообще станут разговаривать со мной.
– Вы себя недооцениваете. Точно так же, как и мне нужен беспристрастный взгляд, другие тоже получат удовольствие, если ненадолго отвлекутся от соревнования – ваше описание этого действия, к несчастью, попало в точку. Сомневаюсь, что мы сможем снова встретиться сегодня, так как я буду окружен сразу же, как только покину свои комнаты, – и тогда мы не сможем оставить в тайне тот факт, что действуем сообща. Наверное, вам стоит присоединиться ко мне здесь завтра, после завтрака.
– Согласна.
Деймон наблюдал за тем, как она вышла, а затем наполнил комнату проклятиями. Почему он не мог родиться в нормальной семье? Мир для целого поколения. Черт побери, какое отношение его брак имеет к миру? К тому времени, когда он примет решение, разрывы в семье станут слишком глубоки, так что никто не сможет ликвидировать их. Граф все еще не мог поверить в то, каким шокирующим образом его встретили вчера днем. Дракой, ради всего святого! Мисс Лофтон и мисс Трэвис на самом деле ударили друг друга, думая, что их никто не видит.
Сгорая от стыда, он едва не повернулся и не сбежал. Софи отмахнулась от этого с обычной для нее безмятежностью, но если бы она не испытывала недостаток в средствах, а Кэролайн не была так слаба, то Деймон сомневался в том, что они остались бы в аббатстве.
Его глаза часто обращались к Софи во время ужина прошлым вечером, хотя он и пытался замаскировать это, чтобы не вызвать новые распри. Те, кто сидели рядом с ней, оказались единственными, наслаждавшимися едой. В их оживленной дискуссии отсутствовали разногласия, преобладавшие повсюду. Конечно же, Уэстлейк посадил ее с людьми, у которых почти не имелось личного интереса к его решению, надеясь избавить Софи от еще одной сцены, подобной той, что произошла на подъездной дорожке. Но их расслабленное поведение все равно оказалось сюрпризом.
Часы пробили девять, напомнив Деймону, что его время уединения закончилось. Сейчас очередь Роберта сопровождать его к завтраку. Его друг, должно быть, уже ждет в коридоре.
Но его там не оказалось.
– Вот вы где, милорд, – воскликнула мисс Лофтон, вцепляясь в его руку и прижимаясь слишком близко.
Уэстлейк едва удержался от вздоха. Где, черт возьми, Роберт?
– Вы должны позавтракать со мной, – пылко продолжила она. – Затем вы сможете показать мне павильон, который описывали прошлым вечером.
– Должно быть, вы спутали нашу беседу с чьей-то еще, мисс Лофтон. Павильон закрыт на зиму.
– Но, вне всякого сомнения, у вас есть ключ. Судя по описанию, это очаровательное место. – Девушка прижалась ближе и глаза ее засветились от возбуждения, когда они вышли в пустой коридор.
– Нет. – Деймон сделал шаг назад, вытянув руку из ее хватки. Роберт узнает об этом. Какой бы хитростью она не воспользовалась, чтобы избавиться от него, больше подобные действия не сработают. – Павильон закрыт. Доброго дня, мисс Лофтон.
Ее голос стал жестче.
– Вы составите мне компанию за завтраком, милорд. Иначе я расскажу остальным про эту нашу встречу. И эта история окажется вовсе не безвредной.
Уэстлейк встретил ее жадный взгляд с таким выражением лица, что девушка охнула.
– Не рекомендую вам придерживаться подобной линии поведения, мисс Лофтон, – тихо проговорил он. – Я скорее пошлю к дьяволу всю семью, чем возьму в жены интриганку. Если вы хотите защитить собственную репутацию, то лучше обратите внимание на кого-то другого. Я знаю о вашей вчерашней драке с мисс Трэвис. Если об этом станет известно, то за подобное шокирующее поведение вы будете изгнаны из всех светских гостиных в Англии.
– Но…
– Протесты ничего не изменят. С сожалением вынужден вам сообщить, что вы не входите в число претендентов на победу в этой гонке. Вам лучше направить свои усилия на новую цель.
Мисс Лофтон долго смотрела на него, не отрываясь, но все-таки отвела взгляд.
– Я должна позавтракать, милорд, если вы извините меня.
– Конечно. – Деймон наблюдал, как она уходит, а затем с облегчением выдохнул. Одна опасность предотвращена. Жаль, что остается еще слишком много. Мисс Трэвис, без сомнения, окажется следующей…
Софи замерла перед дверью в утреннюю комнату, пораженная контрастом между ароматами рождественской выпечки, наполнявшей дом, и звуками раздраженных голосов, доносящихся из-за закрытой двери. Неужели она – единственный гость, предвкушающий Рождество? Одно только это подтверждало то, что она здесь чужая. Прислуга сбилась с ног, пытаясь приготовить все для праздников, тогда как гости проводили все часы, свободные от сна, в спорах по поводу помолвки Уэстлейка. Возможно, было ошибкой принести Джона Стюарта вниз.
Несколько леди за ужином пожелали увидеть ребенка Кэролайн, так что она пообещала, что появится вместе с ним в утренней комнате. Теперь девушка задумалась. По крайней мере, два голоса принадлежали ее соседкам за ужином – леди, которые, кажется, не особенно беспокоились насчет этого брачного соревнования.
– Вы не можете всерьез полагать, что мисс Трэвис станет приемлемой графиней, – огрызнулась леди Мартин. – Она самая корыстная девушка из всех, кого я знаю.
– Едва ли, – пронзительным голосом парировала леди Монтроуз. – Она находится под таким же давлением, как и любая девушка в этом доме, но она ищет не только титул и состояние – и одно только это делает ее лучше мисс Пейн.
Софи пожала плечами. Эти споры становились только ожесточеннее. По мере того, как приближался канун Рождества, гости становились все более вспыльчивыми. Распахнув дверь, она вошла в комнату.
– Это тот младенец? – требовательно спросила леди Монтроуз, неожиданно мягким тоном. – Какой милый мальчик.
– У него сильный подбородок, – заметила леди Мартин.
– Подбородок перешел к нему от отца, – пояснила Софи, передав Джона леди Монтроуз.
– Он умер?
– Погиб при Ватерлоо. Он был капитаном королевского гусарского полка.
– Замечательное наследство, – со вздохом произнесла пожилая дама. – Должно быть, он располагал хорошими связями, чтобы служить в таком престижном полку.
– Его имя – Джон Лейкс, второй сын лорда Лейкса, – Софи с гордостью произнесла это имя, размышляя, смогут ли эти женщины противостоять намерению Агнес самой растить Джона Стюарта.
– Я не слышала о том, что он женился, – ответила леди Мартин.
– Год назад. Кэролайн сопровождала его в Вену, но после того, как Наполеон сбежал с Эльбы, Джон отправил ее в Лондон к своей тете, Агнес Лейкс. К несчастью, сам он погиб.
– Я знала, что он погиб, но Агнес ничего не сказала мне о жене, когда мы разговаривали с ней два месяца назад. – Леди Монтроуз выглядела озадаченной.
– Полагаю, она читала, что у Кэролайн неприемлемое происхождение, – проговорила Софи. – У нее незначительные связи с аристократией.
– Другие могут сказать то же самое, – прошептала леди Симмонз, поглаживая Джона по щеке. – У жены Рексема весьма скромное происхождение, но она – чудесная леди. Какое происхождение у Кэролайн?
– Ее отец, Стюарт Вильерс, был управляющим у лорда Тамфилда; по материнской линии он приходился правнуком лорду Стратфорду. Семья Вильерс имеет очень отдаленную связь с герцогами Уитфилд.
– Благородные имена, – решила леди Мартин. – Лейксы должны испытать облегчение, что в линии наследования появился кто-то впереди того распутного кузена. Он настолько слаб здоровьем, что не имеет никаких шансов произвести на свет наследника.
– Я тоже об этом слышала. – Софи старалась говорить спокойно, но ее сердце устремилось ввысь. Их слова заставили ее поверить, что она сможет отстоять место Джона Стюарта в линии наследования и получить вдовью долю Кэролайн – Джон должен был обеспечить ее; он хорошо знал опасности, сопровождающие его военную карьеру.
Они обсудили семью Лейкс, леди предложили несколько идей о том, как лучше предъявить права требования. Джон Стюарт способствовал этому, завладев всеобщим вниманием в комнате.
Как только она выслушала последнее предположение, Софи перевела разговор на Рождество, спросив про обычаи в аббатстве. К тому времени, когда она вернула Джона в его колыбель, леди деловито планировали украшение аббатства к празднику, учитывая, что все комнаты сейчас были заполнены. Леди Уэстлейк, казалось, была ошеломлена подобной перспективой, но остальные взяли над ней верх, и каждая леди выбрала часть дома, которую взяла под свой контроль.
