Текст книги "Малышка (СИ)"
Автор книги: Эллин Ти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
11. Кукла?
Макс
Работать в Воронеже было куда проще, чем в Москве, но бизнес отца не стоит на месте, а я, как его правая рука, был сослан в столицу, чтобы руководить филиалом напрямую, а не из другого города. Никогда не планировал уезжать из Воронежа, но жизнь штука такая, что шлёт все твои планы к черту и делает так, как вздумается ей.
Мне хочется спать, есть и принять холодный душ, но приходится сидеть на какой-то идиотской лавке и курить в ожидании папиного партнёра, который проездом в Москве всего на пару часов, и, конечно же, эти часы выпали на глубокую ночь. И, конечно же, очень важные документы нужно отдать мне лично в руки, и плевать, что я даже не успел заехать с работы домой.
Слава богу, что завтра суббота, и я смогу спать хоть до самого вечера в своей квартирке на окраине города. И хорошо, что мы договорились встретиться недалеко от моего дома и не придется потом ещё ехать через весь город домой, а потратить всего минут пять на поездку в машине.
Курю, смотрю в чёрное небо, успанное звёздами, и снова курю. В одном свитере как-то холодно, но идти в машину не хочется: слишком необычная сегодня ночь, хотя я правда не понимаю, что вдруг такого в ней необычного.
Затылком чувствую, что на меня кто-то смотрит, но даже не пытаюсь обернуться и посмотреть на виновника моего дискомфорта: я слишком устал.
Слава богу, Кирилл Андреевич приезжает уже через десять минут, и я со спокойной душой ухожу с этой самой лавочки и еду домой, мечтая только о душе и тёплой постели, которую вообще никогда не хочется покидать.
В холодильнике повесилась мышь, а заказывать доставку в три часа ночи как-то уже не особо хочется, поэтому я нахожу какие-то сухарики на полке и жую их, пока снимаю вещи и иду в душ. Типичная жизнь двадцатичетырехлетнего холостяка.
Душ немного расслабляет, и я уже валюсь с ног, но гаджетозависимость не даёт мне просто кинуть голову на подушку и уснуть.
Я без какого-либо интереса и энтузиазма перелистываю видео за видео и почти засыпаю с телефоном в руке, пока не вижу знакомое лицо. Сон рассеивается за секунду, стоит мне взглянуть на экран ещё раз. Записана как Арина, танцует красиво на огромных каблуках и у шеста, только вот личико по-прежнему детское, несмотря на довольно заметный макияж. Я серьёзно не верю своим глазам, раз за разом пересматривая видео танца, и как под гипнозом захожу в комментарии, чтобы поставить привычные, но давно забытые три огонечка. Просто чтобы она знала, что я рядом. Только надо ли это ей?
Воспоминания и странные ощущения от просмотренного не дают уснуть, хотя ещё час назад я валился с ног и почти отрубился на той лавке под фонарем. Мой мозг не воспринимает такую Арину, взрослую, красивую и фигуристую. Я ещё раз открываю видео, захожу в комментарии, чтобы разозлиться на всяких идиотов, обсуждающих её зад. Вижу, что она поставила лайк на мой комментарий, и отчего-то растягиваю губы в самой идиотской на свете улыбке.
Хочу написать ей, но в этой сети это сделать невозможно без обоюдной подписки, а Арина подписываться на меня не спешит, чтобы я имел возможность ей написать. Других её контактов у меня нет, и я почти рычу от досады, что не имею возможности поболтать со старым другом. На видео отмечена студия танцев, и я перехожу на страницу, удивлённо отметив для себя, что находится она в столице.
То есть… мы с малышкой сейчас в одном городе?
Уснуть не удается до рассвета, что доставляет жуткий дискомфорт. Я ворочаюсь на кровати, как идиот, то накрываясь одеялом с головой, то скидывая его на пол. Меня все отвлекает, все мешает и дико бесит, поэтому, оставив попытки поспать, иду на балкон, чтобы покурить и подумать обо всем, что лезет в голову.
Мы некрасиво перестали общаться с Ариной, и моя вина во всём этом стопроцентная. Я не должен был так резко отрезать все, что было между нами, хотя и уверен, что сделал все правильно. Чёрт возьми, ей было всего пятнадцать, что я мог сделать? Ещё когда той ночью услышал, что она счастлива, что я рядом, прикинулся спящим, чтобы не поднимать эту тему. И было бы проще не знать всей правды и не замечать изменения её поведения, а просто дружить, как раньше, и всё. Мне тоже было больно говорить ей все то, что пришлось сказать в ресторане на свадьбе, но другого выбора не было.
Наверное.
Правда, я не ожидал, что она пропадёт после этого и наше общение прекратится вообще. Да, я думал, что ей будет обидно и она не захочет меня видеть, но со временем всё утрясется, и мы снова будем общаться, но… Нет. Мы не виделись больше двух лет из-за моих слов на той злосчастной свадьбе.
Мысли о том, что Арина давно знает о моем пребывании в Москве, не дают покоя. Потому что Тёма в курсе, неужели не сказал родной сестре, что старый друг теперь живёт рядом? Я помню, как она мечтала поступить в столице, и, видимо, мечта исполнена. Малышка умница, я горжусь ей.
Если она узнала от Тёмы, что я здесь, но не попыталась найти встречи, значит, видеть меня не желает до сих пор. Именно поэтому я не буду надоедать ей, просто отпущу, и всё. Прошло слишком много времени, чтобы я искал ее ради извинений за прошлое. Думаю, ей это уже давно не нужно. Как и я, собственно…
***
Я проспал целый день, разлепив глаза только к вечеру. Ненавижу засыпать на рассвете, но ночь была насыщенной на размышления. Любимый крепкий кофе, ещё одна сигарета, и я уже иду в магазин, чтобы забить холодильник продуктами: устал питаться черт-те чем.
По пути назад у меня настойчиво звонит телефон, но руки заняты пакетами и ответить я не могу. В конце концов, если это по работе, то пусть идут к черту, у меня законный выходной.
Но звонил мой знакомый, или уже даже можно сказать друг, которому скучно сидеть дома вечером субботы, а идти куда-нибудь одному ещё хуже. На самом деле настроение лежать тюленем и жевать чипсы перед телеком, но точно не трястись в клубе под какой-нибудь идиотский трек современных подростков. Отказывать Никите я не хочу, поэтому уже через пару часов впрыгиваю в любимые потёртые джинсы, натягиваю на футболку пиджак и выхожу из дома, заранее вызвав такси. За руль мне точно нельзя, потому что с Никитой всегда есть возможность напиться до синих соплей.
– Где носит твою старческую тушку? – смеётся Никита, встречая меня у входа в клуб. – Рисовал брови у зеркала, да?
– И как ты меня раскусил? – смеюсь в ответ и вхожу внутрь, сразу же попадая в плен какого-то иного мира, где всё окутано туманом. – Ты заказывал столик? – пытаюсь перекричать музыку, но благо Никита меня понимает, отрицательно качая головой. Ну ладно, значит будем атаковать барную стойку.
Шот разогревает горло, но накидаться быстро мне не хочется, поэтому я заказываю виски с колой и медленно потягиваю напиток, пока Ник пытается познакомиться с какой-то шатенкой. Вообще не понимаю, зачем он притащил меня в клуб.
Мир не плывет перед глазами, но по телу проходится мягкая волна расслабления. Я откидываюсь спиной на барную стойку и замечаю ведущего, который объявляет конкурс на лучший танец, победитель которого получит безлимит в випке в любой день. Толпа гудит со всех сторон, компании выпихивают на танцпол девчонок для участия, но мой взгляд упорно останавливается на одной русоволосой особе в непозволительно коротких для такой погоды шортах.
Она четко попадает в ритм музыки и движется так плавно, словно представительница семейства кошачьих. Она пленит своей сексуальностью, она бесподобная и невыносимо гибкая, она прекрасно танцует, и… И она Арина, чтоб меня.
Я не верю своим глазам, глупо потирая их пальцами, и даже встаю, чтобы сделать пару шагов ближе к импровизированной сцене.
Сомнений в том, что это она, не осталось, стоило мне вспомнить её танец, который удалось лицезреть сегодня ночью, пусть и на экране смартфона, а не вживую.
Она выигрывает конкурс, что неудивительно с её-то данными, и тут же её подхватывает на руки какой-то разрисованный олух, при всех зрителях сжимая ладонями задницу и влажно целуя накрашенные губы.
А это точно малышка? Потому что я уже не уверен…
Отчего-то напрягаюсь, когда Арина отпускает своего… того парня, а сама направляется к барной стойке, видимо, чтобы выпить воды.
По закону подлости она останавливается прямо рядом со мной и, перекинувшись через стойку, зовёт бармена и заказывает стакан воды с лимоном.
Молчать или всё-таки дать знать о своем присутствии? Мысли терзают изнутри, и я, кажется, впервые в жизни не знаю, как поступить и как будет правильно. С одной стороны, Арина сбежала от меня и явно не искала встреч всё это время, но с другой… Но с другой стороны, мы с самого детства дружили, неужели я не могу поздороваться с сестрой своих друзей?
Она подносит стакан к губам, делает глоток, второй, и я отчего-то не выдерживаю и тут же зову ее, заставляя от неожиданности немного поперхнуться водой.
– Малышка, ты ли это? – делаю вид, что заметил ее только сейчас, словно не пялился на её танец несколько минут назад.
Она прокашливается и поворачивает голову ко мне, округлив глаза. Сначала на её лице виднеется растерянность, но оно тут же сменяется лёгкой улыбкой и почти равнодушием. А малышка неплохо изменилась за всё это время…
– Я давно не малышка, – улыбается она, и, к моему удивлению, поднимается на носочках, и целует меня в щёку. Как была коротышкой, так и осталась, даже каблуки не спасают. – Какими судьбами здесь?
Интересно, ей и правда все равно на меня, или это такая потрясающая актёрская игра? Нет, я, конечно, не надеялся на прием с хлебом и солью, но тут сквозит таким равнодушием, что мне становится холодно. А хотя на что я надеялся? Что она любила и ждала меня больше двух лет? Бред какой-то.
– В клубе или в Москве? – приподнимаю бровь, а потом сгоняю с соседнего стула какого-то пьяного идиота, предлагая сесть Арине, после чего сажусь напротив, глядя в блестящие глазки.
– В Москве, – она улыбается, а меня мурашками кроет от этой улыбки. Чувствую себя так, словно теперь мне пятнадцать. Не понимаю, что происходит. – Надолго в столице?
– Да, в общем-то, насовсем, – пожимаю плечами и снова улавливаю крошечную растерянность на лице малышки. – Работаю теперь здесь, разве Тёма не говорил тебе?
– Нет, – её улыбка сходит с лица, а взгляд опускается к стакану с водой, который она все ещё держит в руках. – Нет, не говорил, он… Он вообще не говорит о тебе. Вы не поссорились?
Мы-то не поссорились, а вот я понимаю, что в разговорах с семьёй они старательно обходят тему меня. Ну, этого и стоило ожидать, я разбил ребенку сердце, и из-за меня ей пришлось перевернуть жизнь на сто восемьдесят градусов.
– Нет, все ещё общаемся. Правда, не так часто, как раньше, – разговор уходит в какую-то грусть, и я понимаю, что пора спасать ситуацию. – Может, встретимся где-нибудь на днях? Посидим, поболтаем?
Ты идиот, Максим? Нет, ты точно идиот. Почему бы не отшить малышку на вашей последней встрече, а теперь позвать её на чашечку кофе поболтать? Как был идиотом, так им и остался.
Малышка хмурится, видимо тоже думая, что это совершенно идиотская идея, но не успевает раскрыть и рта, как откуда-то появляется тот самый разрисованный придурок, который зажимал Арину у всех на виду. Он налетает на неё сзади и обнимает со спины, тут же влажно и до ужаса пошло целуя малышку в шею.
Я вижу, что ей немного неловко, но убирать руки этого мелкого она не спешит.
– Всё в порядке, кукла?
Куда блевать?
Арина растерянно смотрит на меня, а я стараюсь не подавать виду, что меня сейчас стошнит. Я привык к маленькой Арише, к девчонке-подростку, к наивному взгляду и доверчивости. А к этой Арине я привыкнуть не могу. Особенно к тому, что появился кто-то, кто может целовать её в шею у всех на виду.
– Всё хорошо, Влад, – она кивает ему и улыбается, – я приду сейчас, иди к остальным. Это мой знакомый, все о’кей.
М-м. Знакомый. Не лучший друг, с которым мы прошли огонь и воду. Не парень, в которого я была влюблена по уши. Не хотя бы просто старый друг. Знакомый.
Кажется, я понял, что чувствовала Арина, когда я отшивал её в том ресторане.
Не понимаю, правда, отчего мне так хреново, но хреново жутко. Не нужно было идти в чертов клуб.
Короткостриженный или, как его назвала малышка, Влад, ретируется, напоследок что-то шепнув Арине на ухо, и она тут же облегчённо вздыхает, на пару секунд опуская голову.
– Кукла? – мой тон сквозит сарказмом и неким презрением, и я отдаю себе отчёт в том, что жуткий эгоист. – Серьёзно, кукла?
– Не нравится? – спрашивает она с вызовом, приподнимая бровь.
– Не нравится, – тон холодный, как кубик льда, и я понимаю, что мы ступили не на ту дорожку… – Малышка тебе идёт больше.
– Но я больше не малышка.
– Больше нет, – киваю, хотя в мыслях крутится, что для меня она всегда будет малышкой.
– Только уже это не имеет никакого значения, – её улыбка слишком грустная, чтобы я поверил в то, что ей плевать на меня. Тем не менее она встаёт со своего стула, собираясь уходить, а мне почти жизненно необходимо остановить её.
– Ты не ответила ничего по поводу встречи, – хватаю её за запястье, разворачивая к себе, и она почти утыкается носом в мою грудь. Попалась.
– Я на глупые предложения отвечать не собираюсь, – шёпот еле слышно из-за громкой музыки.
– Оно не глупое, вполне нормальное. Оставь свой номер, малышка, что в этом такого?
– Я. Больше. Не малышка, – произносит холодно, а потом вырывает руку из цепкой хватки и убегает через толпу, даже не обернувшись.
12. Идиот
Арина
Сижу, потягивая через трубочку кокосовый коктейль, и морщусь, потому что, на самом деле, ненавижу кокос. Правда, Влад об этом не помнит, поэтому заказал мне именно его, пока я танцевала и выигрывала безлимит в вип-зону. Хочется поморщиться, психануть, бросить бокал в стену и уйти в общагу, но я продолжаю копаться в своих мыслях и делать вид, что слушаю рассказы своей компании. А я не слушаю. Я не могу успокоиться и отойти от встречи и разговора с Максом.
Он и правда думал, что я брошусь к нему на шею и соглашусь встретиться с радостью на душе? Кретин. Всегда был жутким эгоистом, жалко только, что в свои пятнадцать я этого не понимала.
Внутри бушуют злость и обида, я даже не слышу клубной музыки и не чувствую руку Влада, лежащую на моем бедре. Не могу выбросить из головы лицо Макса, сквозящее злостью, когда подошёл Влад и поцеловал меня.
Я не знаю, что чувствую к нему, та любовь осталась в прошлом, в Воронеже, сейчас я совершенно другой человек, но отчего-то все равно дико паршиво. Именно поэтому я заказываю ещё один коктейль, а потом ещё и ещё, и не замечаю, как оказываюсь в уборной, прижатая к стене сильными руками Влада. Разум проясняется, когда он расстёгивает пуговицу на шортах и проникает рукой под ткань, касаясь плоти через трусики. Мне вдруг становится дико тошно от самой себя, потому что та милая и нежная Арина не должна была вырасти в то, что выросла. Но меня сломали в самый ответственный момент жизни, поэтому я и стала такой… Правда же?
Я отталкиваю Влада, но, кажется, он пьян ещё сильнее меня. У меня неподготовленный организм, я никогда не пила слишком много, поэтому руки не слушаются и у меня едва хватает сил, чтобы стукнуть кулаком по спине Старцева.
– Да отпусти ты, ну твою же мать! – язык немного заплетается, но получается вполне понятно.
– Что такое, кукла? – зло отвечает Влад. Он не любит, когда его отрывают от дела, особенно когда внутри есть хоть немного алкоголя. Мне становится почти страшно. До чего я докатилась?
– Я… – мнусь, но все же ещё раз надавливаю на грудь Влада, отталкивая, – я не хочу, прости, мне очень плохо.
– Плохо? – он поднимает бровь и вдруг резко прижимается ко мне пахом, демонстрируя каменный стояк. – А это мне куда деть предлагаешь?
И мне в очередной раз становится тошно.
Я с силой отпихиваю его и чувствую, как по щеке катится слеза. Неужели я похожа на шлюху, которая может обслужить парня в туалете клуба, только потому, что ему нужно избавиться от стояка?
Открываю дверь, пошатываясь, и врезаюсь в грудь какого-то парня, тут же позорно расплакавшись. Чёрт возьми, это самый ужасный день из всех, что только мог быть.
– Кукла, ты уверена? – доносится в спину, но я не могу обернуться, потому что парень, в которого я врезалась, крепко прижимает меня к себе. Я молюсь, чтобы это был Дима из нашей компании, а не какой-нибудь урод, который сделает со мной что-то похуже, чем собирался Влад.
– Малышка, он сделал тебе что-то?
Я даже забыла, что он здесь…
Отрицательно качаю головой и полностью расслабляюсь, почувствовав себя в безопасности. Я полная идиотка, что решаю довериться Максу, наверное, но уезжать с Владом мне совершенно не хочется.
Я помню, что он поднимает меня на руки, а дальше…
Остаток вечера ускользает из моей памяти…
***
Больно. Голова раскалывается, мне кажется, что легче сдохнуть, чем вытерпеть это мучение.
Я не могу оторвать голову от подушки, не могу раскрыть глаза, не могу даже нормально пошевелиться. Могу только громко застонать и зашипеть от новой волны головной боли.
В глаза ярко светит солнце, я жмурюсь даже с закрытыми веками, но тут же напрягаюсь, вспоминая, что в моей комнате в общаге не солнечная сторона. И в комнате Влада тоже.
Где я, черт возьми?
С пятой попытки разлепляю веки и хмурюсь, понимая, что я не в общаге. Потому что таких комнат там точно нет. Это какая-то спальня, причем хорошо оборудованная и, судя по вещам, которые я успеваю заметить, мужская.
Да где я, блин?
Пытаюсь встать, а тело предательски не слушается и дико болит, но, преодолевая дискомфорт, все же поднимаюсь, обнаруживая на себе мужскую длинную футболку и, слава богам, бельё. Это немного радует, учитывая сложившуюся ситуацию, но полностью расслабляться не спешу: я все ещё черт знает где и все ещё в одной мужской футболке, пусть она и сидит на мне, как платье длиной чуть выше колен.
Осматриваюсь, подхожу к окну, и вдруг дверь в спальню открывается, а я медленно поворачиваюсь, уже готовая сходить с ума от неловкости и стыда. А если я вчера так напилась, что позволила снять себя, как дешёвую шлюху, какому-то непонятному мужику? А если он старый? А если мы переспали?
Сотни «если» крутятся в мыслях, но я не успеваю придумать ещё несколько поводов для ненависти себя, как вдруг понимаю, что я у Макса, черт его дери, Тимофеева.
Стоит в дверях, хмурится, руки на груди сложил. Ну и что ты хмуришься? Это же не ты проснулся непонятно где.
– Проснулась наконец? – спрашивает он холодно, и мне вдруг становится некомфортно от этого ледяного тона и взгляда. – Почти два часа дня.
– Я… – жмусь на месте, не понимая, куда себя деть. Я то складываю руки в замок, то опускаю их на талию. Не могу сделать вид, что не волнуюсь. – Я помешала каким-то твоим планам, что так долго спала?
– Помешала ты только моему крепкому сну, потому что в квартире одна комната, а диван на кухне ужасно неудобный и маленький.
Тут я и правда чувствую укол вины. Я ни черта не помню из всего, что происходило вчера в клубе, но кажется, что у Макса я оказалась вообще не просто так. Он смягчается, на лице появляется чуть довольная улыбка, и от этого жеста даже мне становится проще дышать.
Я вдруг вспоминаю тот случай в его квартире, когда он не захотел спать на диване и пришел ко мне с подушкой и крепкими объятьями, но… Да. Кажется, сейчас между нами слишком большая пропасть.
– Прости, что заняла твою кровать, – простая вежливость и ничего больше.
– Да ладно, это же я тебя сюда притащил. Ты-то до последнего сопротивлялась.
– Правда? – мы так и стоим в разных концах комнаты: я у окна, упираясь поясницей в подоконник, а Макс у двери, скучающе прислонившись плечом к косяку. Неловкость витает в воздухе вязкой жидкостью. Её, кажется, почти можно потрогать. Мне ещё никогда не было так неловко с ним. Годы разлуки не проходят без следа. – Я ничего не помню, если честно…
– Если захочешь, то расскажу, – он пожал плечами. Идиотский жест, жутко равнодушный. – Но не думаю, что ты будешь рада слышать, как твой парень…
– Это я помню, – перебиваю его и дико краснею. Обсуждать Влада я сейчас точно не собираюсь, тем более с Максом. – Помню все, что было до того, как вышла из туалета, а дальше провал.
– Да дальше, собственно, и ничего интересного, – Макс хохотнул и сделал пару шагов, усаживаясь на подоконник рядом со мной. – Ты отлупила меня за то, что утащил тебя из клуба, потом пела песни таксисту, ему же рассказала, что у тебя в семье очень толерантно относятся к геям, а он, по твоему мнению, был уж очень на него похож. Потом я затащил тебя сюда, ты опять меня избила, а потом нашла на полке футболку и свалила в душ. Правда, уснула в ванной через минуту, успела только переодеться. Потом, когда я тебя перетащил на кровать, ты пыталась снова меня избить, но одеяло и тепло сделали свое дело, и ты уснула.
– Твою ма-а-а-ать… – закрываю лицо руками, желая больше никогда не видеть Макса. И как он все это вытерпел-то вообще? Я ещё никогда не напивалась до такого состояния, и по тупому стечению обстоятельств мой первый раз выпал на совесть Макса. Как иронично, хоть какой-то первый раз рядом с ним. Чёрт, глупая шутка… – Мне ужасно стыдно, прости, что тебе пришлось меня такую терпеть. Я никогда так сильно не напивалась.
– И почему же решила напиться вчера? – он поворачивается лицом ко мне и смотрит с прищуром, словно что-то знает. А какой ответ ты ждёшь, хороший мой? Что я напилась, потому что встретила свою первую любовь и не смогла сдержать эмоций? Не дождешься, миленький.
– Коктейль был слишком вкусный, а я слишком устала, и как-то всё навалилось, что я вот так вот…
– Пошли завтракать, малышка, я тебе блинчики приготовил.
Он отталкивается от подоконника, а я только хочу открыть рот, чтобы сказать, что я больше не малышка, как вдруг он поворачивается, нависает надо мной, вжимая в подоконник, и тихо шепчет:
– Не смей говорить, что ты не малышка. Может, для каких-нибудь идиотов ты и кукла, но для меня только малышка. Поняла?
Я киваю, не в силах вымолвить и слова. Он катастрофически близко, и если в свои пятнадцать я просто чувствовала трепет в такие моменты, то сейчас буквально дрожу и едва ли стою на ногах. Он высокий, но наклоняется ко мне, чтобы глаза были на одном уровне, иначе я бы пялилась на его ключицы. Руки по обе стороны от меня, а хитрые глаза прожигают насквозь. Я не могу пошевелиться и слова вымолвить тоже не могу. Я не должна так реагировать, знаю это, но по-другому не получается. Макс словно знает, за какие ниточки нужно дергать, чтобы сломать меня, и моя оборона медленно трещит по швам. Возможно, долго игнорировать его не выйдет, и мы снова сможем общаться?
Собираю все силы в кулак и киваю, а потом чуть отстраняю Макса от себя. Мне катастрофически нужно уйти от него, срочно нужно умыться. Чёрт. У меня же на лице, наверное, тихий ужас…
– Малышка хочет писать, – шепчу, сдерживая смех, и Макс отступает, тоже хохоча надо мной.
– Дверь справа, как выйдешь, – говорит он, и я ухожу по указанному направлению, стараясь не расхохотаться вслух.
В зеркале, на удивление, на меня смотрит немного помятая и растрёпанная Арина, а не девушка из фильма ужасов, как я ожидала. Видимо, мой пьяный мозг смог не только переодеться, но ещё и смыть косметику, что не может не радовать.
Провожу в ванной минут десять, но выходить не тороплюсь. Замираю у двери, положив пальцы на ручку. Отчего-то по всем внутренностям проходит мелкая дрожь, и я правда не понимаю, что происходит. Чувства к нему в прошлом, я совершенно другой человек. Что тогда?
Выхожу, наплевав на всё, и иду на кухню, где меня ждёт Макс, по пути подхватываю телефон, где уже красуется несколько пропущенных от Юльки и куча сообщений от Влада, содержание которых я пока ещё не хочу знать.
Только усаживаюсь за стол, как телефон снова звонит, и на экране появляется фотка Влада, на что Макс закатывает глаза, а я только усмехаюсь этому жесту. Взрослый мужчина, а ведёт себя как ребёнок.
– Ну чего же ты, кукла, трубку не берешь? – спрашивает Тимофеев, приподняв свою идеальную бровь, а я слишком демонстративно сбрасываю вызов, хотя не понимаю, к чему эта показуха. Я не хочу разговаривать с Владом не из-за Макса, а из-за того, что он придурок.
– Хочу поесть блинчики, а не выслушивать извинения, – пожимаю плечами и утаскиваю с тарелки лакомство, наслаждаясь прекрасным вкусом. Как в старые добрые, идеально.
– Думаешь, он будет извиняться? – спрашивает Макс, наливая мне кофе.
– Уверена. Он всегда, когда выпьет, косячит, а потом по два часа рассказывает, каким был идиотом.
Годы идут, совершеннолетие не за горами, а вовремя прикусывать язык я так и не научилась. Сколько бы ни старалась говорить после того, как подумаю, постоянно наступаю на одни и те же грабли. Ничему жизнь не учит…
– Ты сейчас на полном серьёзе говоришь, что он систематически тебя обижает? Арин, ты ревела вчера, как маленький ребёнок, зачем терпишь это? – Макс злится, а я готова дать себе в лоб за то, какая идиотка. Ну вот кто просил, а? Кто просил открывать рот?
– Он меня не обижает, – говорю неуверенно. Он действительно не обижает, и то, что было вчера в клубе, самое ужасное, что он делал. Просто обычно я не отказывала ему. Все «обиды» ограничивались идиотскими словами и поведением, а потом он и в самом деле приходил ко мне, рассказывая, какой придурок. – Правда, все в порядке.
– Простишь его? После того, что было вчера, простишь? – кажется, он сейчас взорвётся. С одной стороны, я понимаю его, ведь мы всегда были родными друг другу, и он привык меня защищать, но… Какого хрена вообще-то?
– Какая тебе разница? – бросаю с вызовом, складывая руки на груди.
– Есть разница. Что это за отношения? Почему ты должна страдать?
– А я обычно всегда страдаю, знаешь? Вот не люблю Влада, но встречаюсь с ним, потому что он не хочет, чтобы я выросла, стала умнее, пересмотрела свои взгляды на жизнь. Я с ним, потому что он не требует от меня ничего. И я не знаю, идиотские это отношения или нет, потому что, черт возьми, примера других у меня просто не было, ясно? Влюбилась однажды, но мне сердце разбили самым безжалостным способом, и больше не хочу влюбляться. Буду жить так, как живу, без привязки к человеку. Так проще. А теперь прости, но мне пора в общагу. Спасибо за блинчики.
