355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эллин Ти » Малышка (СИ) » Текст книги (страница 1)
Малышка (СИ)
  • Текст добавлен: 6 июня 2022, 03:05

Текст книги "Малышка (СИ)"


Автор книги: Эллин Ти



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Малышка

1. Полудохлая селёдка

Крупные хлопья снега методично оседают на не прикрытую шапкой голову, пока я сижу на ступеньках, уткнувшись подбородком в колени. Волосы изрядно намокли, на макушке уже белый холмик, но пошевелиться или хотя бы смахнуть рукой всё это великолепие не хочется.

За спиной приглушённо играет музыка, кажется, толпа уже настолько пьяна, что вместо любимого моей подругой Егора Крида слушают Сердючку, весело подпевая незатейливым песенкам.

Я тоже стараюсь не отставать, тихо мурлыча себе под нос, что хорошо, всё будет хорошо, но как-то не особо доверяю словам популярного в двухтысячных артиста, поэтому прикрываю глаза и грустно вздыхаю, стараясь не разреветься от внезапно накатившей тоски.

Ещё пару лет назад Новый год был самым любимым праздником, но сейчас, в мои пятнадцать, я очень жалею, что не осталась у Машки и её бабушки. Даже рассказы про молодость и первую любовь, которые я знаю уже наизусть, были бы лучше… этого.

С недавних пор на празднование Нового года у нас собираются все друзья старших брата и сестры. Артём с Яной двойняшки и старше меня на шесть лет, поэтому, видимо, получив в восемнадцать лет разрешение не только покупать сигареты, но ещё и активно наглеть, они решили отмечать Новый год у нас дома. Только если всегда до этого я в одиннадцать, как по будильнику, уходила с родителями к семье маминой сестры, то в этом году меня постарались отшить максимально вежливо.

«Ариш, ну ты уже совсем взрослая, что тебе с нами делать? Веселись с молодежью, ты же всех друзей Янки и Артема знаешь!»

Друзей-то я, может, и знаю, но легче от этого не становится. Ожидаемо мне нечего делать на празднике студентов в свои пятнадцать, и даже любимые брат с сестрой забыли о моём существовании. Наверняка Янка уже танцует на столе, напившись коктейлей, а Тёма зажимается по углам со своей девушкой, которую до тошноты противно называет кисой. Неправильные они у меня какие-то…

Я честно пыталась вклиниться в компанию, но реки алкоголя и пьяные танцы, больше похожие на прелюдии, не моя тема.

Единственный человек на празднике, с которым можно было поговорить – Макс, лучший друг моих ненормальных родственников, но и на том повисла какая-то блондинка, нагло оттащив парня от меня.

Вздыхаю, выпуская пар с обветренных губ. Почему пятнадцать такой идиотский возраст? Ты вроде ещё ребенок, но ребенком себя не ощущаешь, а во взрослую тусовку как-то впихиваться слишком рано… Вот было бы мне лет восемнадцать, я бы сама на Максе повисла, вместо той курицы, но… Но мне пятнадцать. Всего пятнадцать.

Макс вообще единственный человек во всей огромной компании, который не называет меня «малая», как это делает Артём. Каждый придурок перенял это прозвище, и теперь для половины своего родного Воронежа я малая, и только Макс уже кучу лет называет меня малышкой, за что я люблю его только сильнее.

И… Да. Я влюблена в него по уши со своего первого класса, когда на школьной линейке этот тринадцатилетний красавчик сказал, что я лучше всех рассказала стих, и пообещал защищать, если вдруг мне понадобится помощь.

На самом деле Тимофеев не соврал. За меня даже Тёма не переживал и не заступался так часто, как Макс. Он отвешивал подзатыльники надоедливым мальчишкам, помогал купить булочку в забитой столовой и даже тягал мой рюкзак, пока мы всей толпой шли домой после уроков.

Я влюбилась в него с первого взгляда, самой наивной любовью, когда мне было три, а ему девять, и он приходил к нам домой играть с Тёмой в приставку. Мама говорит, что я таскала ему все свои игрушки, отвлекая от занятия, а он терпеливо ждал, когда я устану, рассматривая мою коллекцию динозавров и фигурок из киндеров.

С тех пор изменилось… Да ничего. Игрушки только, наверное. Я больше не показываю ему динозавров, но приглашаю на все свои выступления с танцевальным коллективом, а он ходит, ходит блин, видимо, снова делая вид, что ему интересно. Не знаю, зачем ему это нужно… Просто мы хорошо дружим, а он наверняка не хочет меня обижать.

Детская симпатия не прошла, она переросла в подростковую влюбленность, которую я умело скрывала на протяжении нескольких лет, продолжая вести себя как ни в чём ни бывало. И сейчас, в свои пятнадцать, я схожу с ума от того, что окончательно в него влюбилась, а он…

А он в доме, наверняка где-нибудь в одной из свободных комнат развлекается с той самой блондинкой, которую вряд ли полгорода называет «малая». Таких, как она, обычно в контактах записывают как «Вика Сиськи» или что-то подобное, потому что это действительно первое, что бросается в глаза.

– Конечно, мой первый точно никому не может понравиться, – тихо ворчу себе под нос, уже ощущая тяжесть от насыпавшегося на голову снега.

По правде говоря, я с удовольствием бы уже уснула. На часах три часа ночи, а я совершенно не привыкла к тусовкам. Хочу отдыхать. Только вот в доме куча народу, а музыка орет так, что уснуть можно разве что после огромного количества алкоголя. Как Витя, я видела, он, кстати, в ванной уснул. Да и вообще я не уверена, что моя комната уже не занята какой-нибудь непринципиальной парочкой, которых не смутят мои плакаты на стенах. Ну а что? Люблю я Дэймона и Винчестеров…

В любом случае, сидеть в комнате наверняка ещё тухлее, чем на ступеньках. В окнах напротив жена пытается убить мужа скалкой, и я уже реально переживаю за дядю Лёшу, мечтая, чтобы тётя Мира его не догнала. Страсти покруче сериалов на «России 1».

– Кто кого? – спрашивает родной и узнаваемый из тысячи голос, обладатель которого усаживается рядом со мной. Уже справился с блондинкой или ещё не начали? Мысленно молюсь всем богам, чтобы они делали это хотя бы не на моей кровати.

– Один – один, – отвечаю, даже не поворачивая голову. Мне кажется, я уже просто заледенела в этой позе и меня невозможно вернуть в человеческую. Так и проведу остаток жизни с подбородком, примерзшим к коленям. – Тётя Мира кинула в дядю Лёшу книгой, а он шлёпнул её по заднице, когда она наклонилась, чтобы что-то поднять.

– Сколько лет мы с тобой уже этот сериал смотрим? – усмехается Макс. Он не выглядит особо весёлым, что кажется немного странным, но я стараюсь не выдать своей заинтересованности, потому что всё ещё злюсь из-за той куклы. Да, я помню, что он не мой парень и вообще может делать что хочет, но я же всё-таки женщина? Имею право ревновать не своего мужика.

– Последний раз смотрели месяца три назад, – вздыхаю, тонко намекая, что времени вместе мы стали проводить катастрофически мало. И я понимаю, что это нормально, каждый из нас взрослеет, и эта дружба просто не может продолжаться вечно, но… Но мне так сильно его не хватает.

– Прости, маленькая, – выдыхает Макс, а я таю от этого прозвища. – Учёба всё время забирает, ты же понимаешь.

А учёба ли?

Еле сдерживаю язык за зубами, понимая, что это не моё дело. Не моё.

– Понимаю, – говорю почти шепотом, сама не зная, отчего в уголках глаз скапливаются слёзы. Я не могу и не хочу его терять, но жизнь такая идиотская штука, на самом деле. Мы отдаляемся, и я это чувствую. Он уже совсем взрослый парень, а я подросток, с которым ему явно не по пути. Через пару лет он женится и обзаведётся семьёй, а мне едва ли исполнится восемнадцать в то же время.

– Скажи-ка мне, Медведева, – деловито протягивает Макс, поворачиваясь ко мне всем телом, – ты какого черта вообще сидишь тут и мёрзнешь? Не болела давно?

Болела я и правда совсем недавно, но откуда об этом знает Макс, не представляю. А смотрю на него боковым зрением и едва сдерживаю восхищённый стон: он невероятно красивый. Как с обложки журнала, правда. Эти пухлые губы… Боже. Отвожу взгляд, потому что мысли завернули куда-то явно не туда.

– Мне не холодно, – нагло вру, едва ворочая посиневшими от мороза губами. Не понимаю, почему не говорю Максу правду, хотя… Понимаю. Я просто не хочу возвращаться в дом, где все ещё пьет толпа студентов. Где всё ещё есть та блондинка, которая весь праздник не может отлепить свои клешни от Макса.

Моего Макса, мечтаю сказать, но, к сожалению, своим я могу назвать его только в качестве друга. А учитывая то, как хреново общаемся мы в последнее время, уже и в этом звании я совершенно не уверена. Да и зачем ему общаться с малолеткой? Раньше он наверняка чувствовал себя ещё одним моим старшим братом, а сейчас что? Я и родному-то уже не особо сдалась, а Максу там тем более. Возиться с великовозрастным ребёнком такое себе веселье, я уверена.

– Не холодно ей, – ворчит Макс, осторожными движениями стряхивая снег с моей макушки. – Пошли в дом.

Я качаю головой, тщетно пытаясь ему отказать… Но это же Макс. Когда он вообще слушал хоть кого-то в этом мире? Каким бы идеальным он ни был для меня, на деле он та ещё задница.

Именно поэтому уже через пару секунд он, довольный собой, идёт в дом, а я верещу, барахтаясь на его плече как полудохлая селёдка.

– Ну конечно, – хлопаю его по спине, – кому важно мнение Арины? Арина же ещё ребенок, что она может понимать?

– Умничка, малышка, – хохочет Макс, и я расслабляюсь, понимая, что сопротивление бесполезно.

Словно бы я сопротивлялась по-настоящему…

2. Полторашка

– Макс, поставь меня на место, я не шучу, – говорю с отчаянием в голосе, окончательно расслабившись в руках друга. В дом, на самом деле, совершенно не хочется, но я уже согласна войти туда на своих двоих, но не въехать на плече Макса.

– Я тоже не шучу, ты замёрзла, надо греться. И вообще, что тебе не нравится? Такой транспорт, – он смеётся, перехватывая меня поудобнее, а я не знаю, то ли мне радоваться, то ли стонать в отчаянии. С каждым днём я всё больше понимаю, что мои чувства к этому несносному придурку самые настоящие и очень сильные. Но я помню про разницу в возрасте и то, что лучше бы с ним не сближаться ещё сильнее, если я не хочу, чтобы было больно. Потому что мне уже больно…

– Макс, у меня есть ноги, я умею ходить, отпусти, – стараюсь вложить в голос максимум серьезности, и, кажется, это срабатывает. Тимофеев ставит меня на ноги, хмурясь, когда наклоняется к моему лицу.

– Малышка, что-то случилось? – он правда озадачен, и я понимаю почему. В любой другой день я бы хохотала, вися на его плече, щекотала его и пищала от счастья. Такое поведение, как сейчас, для него очень непривычно. Да и для меня тоже, если честно… Просто я очень расстроенная, а ещё очень вредная и противная пятнадцатилетняя влюбленная дура.

– Все нормально, – стараюсь улыбнуться. Просто чувствую себя такой идиоткой, знаешь? – Просто спать охота, правда.

– Ну… Ладно.

Макс хмурится, явно не верит мне, но я продолжаю улыбаться и, чтобы доказать, что не вру, поднимаюсь на носочки и целую гладкую щёку, с трудом дотягиваясь до его лица. Высокий, зараза. Особенно для моих ста шестидесяти сантиметров. «Полторашка» – называет меня Тёма, а я продолжаю ненавидеть его за идиотские прозвища.

– Пойду к себе, – и ухожу, рывком открывая входную дверь. В нос сразу попадает аромат винограда, а всё помещение заволочено густым дымом от кальяна. Интересно, сегодня они пропалят диван, как позапрошлым летом, когда мы с родителями были в Турции? Это уже новая мебель, боюсь, одним подзатыльником в этот раз Тёма не отделается.

Закатываю глаза от смешных воспоминаний и пытаюсь незаметно пробраться через толпу. Чувствую, что Макс идёт сзади, правда не очень близко, и от этого почему-то ощущаю себя увереннее. Атмосфера, конечно, не для моей души, но я стойко выдерживаю этот поход через толпу пьяной и весёлой молодежи, как у самой лестницы меня хватают за запястье и разворачивают на девяносто градусов.

Макс.

Ну конечно. Не даст мне спокойно уйти в комнату и плакать до самого утра.

Но только он успевает открыть рот и назвать меня моим горячо любимым прозвищем, как откуда-то сбоку появляется та самая блондинка. Либо она стояла и караулила его, либо у неё сдуваются губы и от этого она летает, как воздушный шарик, иначе я не могу объяснить, как она появилась так внезапно.

А ещё внезапно повисла на Максе, целуя в щёку и пьяным голосом лепеча, что соскучилась по Масичке. Какой позор… Вот на кого-кого, а на Масичку Макс точно не похож. На самого прекрасного мужчину в моей жизни – да. Но точно не на Масичку.

Пока он отвлекается на блондинку, я вырываю руку из крепкой хватки и почти лечу наверх, перепрыгивая через две ступени. В ушах шумит, идиотская музыка почти бьёт по голове своими басами, но мне почти плевать. Ясное дело, что уснуть в такой обстановке не выйдет, но хотя бы закрыться от всего мира в своей комнате мне нужно срочно.

Дёргаю ручку двери, влетая в тёмное помещение, а уже через секунду снова стою в коридоре, прижимая ладони к глазам.

– Тёма, мать твою! У тебя что, своей комнаты нет?!

Если это не верх наглости, то что? Его комната через стенку, неужели они со своей девушкой не дотерпели ещё пару шагов? Или напились уже настолько, что комнаты перепутали?

Через минуту Тёма выбегает в коридор, обмотанный моим одеялом, с ходу начиная нести какую-то чепуху.

– Не кричи, малая, ну правда. В моей комнате Никита со своей, я же не мог пустить в твою комнату кого-то чужого?

– Она, – показываю пальцем на дверь, тонко намекая на девушку брата, – мне абсолютно чужой человек.

– Она моя девушка, – хмурится Тёма, глядя на меня расфокусированным взглядом. В любой другой день я бы посмеялась, но не сегодня.

– Ну не моя же, – пожимаю плечами. – Это нечестно, Тём, это, блин, моя комната, и я хотела отдохнуть, – скрещиваю руки на груди и таю под умоляющим взглядом брата. Кажется, он слишком часто пользуется моей добротой.

– Арин, обещаю, через час верну тебе комнату с перестеленным постельным бельем, идёт?

Закатываю глаза и разворачиваюсь к лестнице, улыбаясь от благодарностей, которые посыпались в мою спину. Да, я слишком добрая, ну и что? Пусть хоть кто-нибудь в нашей семье будет счастлив. Потому что я вообще теперь не понимаю, что мне делать этот чёртов час. Плюнуть на всё и вернуться в компанию? В конце концов с половиной из них я знакома с самого рождения.

Улыбнувшись мыслям, так и решаю поступить, пока не натыкаюсь взглядом на слишком довольную парочку, сидящую на диване. Клянусь, либо на Максе магнит, и её прибивает к нему волной, либо у неё просто нет никаких принципов… Она сидит у него на коленях, выцеловывая шею, пока сам Макс что-то ищет в телефоне, явно незаинтересованный девушкой.

Ну, или это моим тараканам кажется, что ему пофиг. В конце концов, он её не отталкивает.

Волшебный праздник становится для меня каким-то верхом разочарования, и я, просто понимая, что не смогу сидеть рядом с Максом и этой дамочкой, снова выбегаю на улицу, естественно забыв про шапку. Хорошо хоть в угги запрыгнуть успела, мои тапочки с единорогами не были бы готовы к такому количеству снега.

Глотаю ртом морозный воздух и кашляю от переизбытка кислорода. На глазах выступают слезы, и я уже начинаю паниковать, что так и умру, задохнувшись, прямо на пороге собственного дома, как вдруг меня кто-то хлопает по спине, и мне удается прийти в себя.

– Хэй, малая, осторожнее, – улыбается какой-то парень о-о-о-очень пьяной улыбкой. Закатываю глаза, даже совершенно незнакомый мне человек называет это прозвище, но я уже настолько привыкла, что скоро начну так представляться в обществе. Малая Арина Сергеевна, почему нет.

– Все в порядке, спасибо, – чуть улыбаюсь ему и отворачиваюсь, хватаясь за перила. Нет, ну любой бы адекватный человек понял, что разговор окончен, и оставил бы меня в покое, правда? Хотя о какой адекватности может идти речь, когда они всей толпой за ночь выпили больше, чем моя мама за всю жизнь, кажется.

Парень становится рядом, поворачивает голову к моему лицу. Становится не по себе. Хочется уйти, но вернуться в дом я все ещё не готова, а гулять по ночному городу, где куча пьяных людей, как минимум, небезопасно. Не очень уверена, что здесь намного безопаснее, но всё-таки.

В сорок восьмой раз ругаю себя, что послушала родителей и осталась с друзьями своих непутёвых брата и сестры. То же мне родственники, называется… Развлекаются там себе, даже не зная, что происходит с их сестрой. Может, меня вообще Дед Мороз украл?

– Как дела? – спрашивает парень, и я вздрагиваю. Честное слово, даже забыла о том, что стою тут не одна. Почти человек-невидимка, серьезно, Дракс из Марвел отдыхает.

– Хорошо, – отлично все, только свали и дай мне повыть в пустоту, пожалуйста.

– Скучаешь?

Мне показалось, или он меня склеить пытается? Если да, то выглядит это очень смешно. Скучаешь? Мы, блин, что, в баре? Да, скучаю. Что ты сделаешь? Закидаешь меня снегом?

Все ещё незнакомый парень тянется рукой к моему лицу, поправляя пряди волос, а я понимаю, что начинаю дрожать. Мне дико холодно, и если совсем уж честно, то немного страшно. На крыльце мы стоим одни, но я даже шелохнуться боюсь, сама не понимая почему. Казалось бы, до входной двери всего пара шагов, сделать их и скрыться хотя бы даже на диване среди знакомых мне людей было бы безопасно, но ноги словно прирастают к дощатому полу, а всё тело парализует, не давая двинуться с места.

Не так я себе представляла волшебный праздник, совершенно не так…

Хочу оттолкнуть его, послать на все четыре стороны, дать пощечину, да что угодно, только бы он от меня отстал, но я всегда по-идиотски реагирую в особо стрессовые моменты жизни. Когда на меня бежала соседская собака, я просто стала как вкопанная, даже не постаравшись скрыться за забором или бросить в неё камнем. Как итог, у меня немаленький шрам на ноге и плюс одна фобия в жизни. Искренне надеюсь, что эта ситуация закончится не так грустно, как ситуация с собакой…

– Прогуляемся? – говорит он пьяно и так противно улыбается, что желудок завязывается в узел. Ладно, отставить панику. В конце концов, я всё ещё дома, здесь он ничего мне сделать не может. Да и вряд ли хочет, правда же? Он просто пьяный идиот, который не соображает, что и кому говорит. Главное выйти из ситуации правильно. Дрожу от холода и страха, но пытаюсь взять себя в руки, чтобы выкрутиться.

– Давай, – улыбаюсь, кивая, словно я правда готова идти с ним гулять. – Только захвачу шапку, – ну а что, идеальный же план? Зайду в дом, там и останусь. Возможно, позову Тему или кого-нибудь менее занятого, чтобы не было так страшно.

– Я тебе свою дам, – он ухмыляется, натягивая мне на голову вязаную шапку, и паника мигом охватывает меня ещё сильнее. Он сжимает моё запястье и стаскивает по лестнице вниз, пока я пытаюсь осознать, что происходит. Я сплю? Такие приключения мне вообще неинтересны. Верните меня домой, я готова смотреть на Макса с этой сисястой курицей, только бы не идти никуда с этим придурком.

Он тащит меня, больно схватив за руку, и я понимаю, что завтра точно останутся синяки. Это уже переходит вообще какие-либо границы, и мой атрофированный мозг наконец понимает, что пора сопротивляться. Я бью придурка по руке, спине, и он оборачивается, зло гладя в мои испуганные глаза.

– Что такое? – спрашивает придурок, словно реально не понимает, почему это я вдруг сопротивляюсь. Действительно, бродить (опустим страшные последствия) по ночному городу с пьяным незнакомцем – это же верх мечтаний любой пятнадцатилетней девчонки. Если у меня волосы с розовым отливом, это не значит, что я совсем отбитая.

– Отпусти, а? – улыбаюсь, надеясь на остатки благоразумия в его пропитом мозгу. – Если сейчас Тёма выйдет, нам уже не будет весело.

Сама понимаю, что пропавшая сестра для Тёмы – это последнее, о чём он может думать, закрывшись в моей комнате со своей девушкой. Но прикрываться братом, который и устроил эту вечеринку, кажется неплохим вариантом, поэтому я лепечу уже хоть что-нибудь, чтобы идиот меня отпустил.

– Ага, – снова пьяная улыбка, и до меня доходит, что он едва ли понимает, о чём я вообще говорю. Видимо, в его крови течет не только алкоголь, и вот тут мне уже становится совсем не до смеха.

Конечно, мне хочется, чтобы сейчас выбежал Макс и как в романтичных историях спас меня от недоманьяка, дав тому в нос. Я бы расплакалась на груди своего спасителя, а потом красивая мелодия и нежный поцелуй…

Чуда не случается, но везение оказывается на моей стороне. Из дома выбегает толпа, чтобы начать запускать фейерверки, и я, пользуясь замешательством мистера идиота, убегаю в дом, чувствуя, как к горлу подкатывает горький комок, грозящийся вырваться наружу слезами.

3. Стучаться не учили?

Я никогда не была той девчонкой, которые устраивают истерики по поводу и без. Сломался ноготь – они в слёзы. Закончился любимый сериал – пересматривать сто раз в день и плакать, не желая отпускать любимых героев.

Я всегда держала себя в руках и ко многим вещам относилась почти безразлично. Мне не трудно переделать испортившийся маникюр или поправить неровные стрелки, а уж плакать по сериалам – это вообще последнее дело. Да, я буду пересматривать, но только радоваться, что теперь не надо ждать продолжения миллион лет и бояться, что в новых сериях снова кто-нибудь умрёт, потеряет девственность или голову на поле боя. Ну, я люблю разные жанры, да.

Когда на улице пьяные мужики активно пытаются клеиться, а молодые парни зовут прокатиться на машине, я не испытываю особого страха или паники. Я отношусь к этому более, чем равнодушно, зная, что тратить свои ресурсы ещё и на это я просто не готова.

Но поступок этого придурка (я принципиально не буду называть его по имени, даже если мне удастся его узнать) заставил струны моей души натянуться до жалобного скрипа, и я действительно чуть не словила паническую атаку, когда влетела в дом.

Благо, что большинство гостей вывалилось на улицу смотреть фейерверки, потому что иначе я бы так быстро не пролетела в ванную комнату, чтобы ополоснуть лицо водой.

Витя, одногруппник Тёмы, мирно уснул в широкой ванне, положив ладони под щёку и свернувшись клубочком, но мне нет до него дела. Нужно просто умыться и успокоить дрожащие от страха руки.

– Ты так быстро пролетела, что я подумал, тебя тошнит. Перебрала?

Макс стоял в дверном проёме, сложив руки на груди и чуть нахмурившись. Конечно, мне льстит, что он пошел за мной, когда подумал, что что-то не так, но сейчас я почему-то не могу и не хочу думать об этом в таком ключе. Макс рядом, а значит, я в полной безопасности.

– Я не пила, – голос безбожно охрип, и я понимаю, что завтрашний день проведу в постели с температурой. Ну а кто меня умной назовёт? Мне и мороженое-то есть нельзя, сразу ангина, а тут столько времени сидела на морозе без шапки. Будет хорошо, если всё выльется в простую ангину, а не что-нибудь похуже.

– Что случилось, малышка? – Макс подходит сзади и смотрит через зеркало в мои испуганные глаза. Я и сама не ожидала, что выгляжу настолько хреново, поэтому понимаю, почему Макс так сильно хмурился, глядя на меня. – Рассказывай, – говорит он со злостью, но я понимаю, что злится он не на меня. Я только открываю рот, как дверь в ванную открывается и к нам присоединяется все та же надоедливая блондинка, грудь которой входит в комнату на пару секунд раньше неё самой. Я машинально поправляю майку на своих вишенках и ещё раз умываюсь, дабы не открыть рот и не послать эту Памелу Андерсон куда подальше. Бесит же.

– Масичка, ну куда ты пропал? – кудахчет блондиночка, пока я стараюсь не блевануть от развернувшейся картины. Краем глаза замечаю, как Макс закатывает глаза, и мысленно усмехаюсь, что эта курица бесит не только меня.

– Лин, выйди, – говорит Макс, но девушка игнорирует выпад, подходя к нему сзади и обнимая со спины. Спасибо, конечно, но за мной теперь стоят двое, и мне вообще некомфортно. – Блядь, Лин, я серьезно, отцепись!

Макс пытается расцепить замок из её рук на своём животе, а я уже чувствую себя здесь лишней. Наверняка он хочет провести с ней время наедине, как и большинство парочек в доме, но из-за меня не может ответить ей взаимностью, ведь мы друзья, и это будет не очень красиво.

Настроение падает в бездну, и я протискиваюсь между Максом и раковиной, толкаю дверь ванной и ухожу наверх по лестнице, замечая в коридоре Тему. Кажется, моя комната снова моя, это не может не радовать.

– О, мелкая! Спасибо за гостеприимство, возвращаю жилище в целости и сохранности, – он улыбается, как Чеширский кот, и я радуюсь, что хоть кто-то в нашей семье будет счастлив в этот праздник. Мне не очень нравится его девушка, потому что она считает себя звездой «Инстаграма» со своими шестью сотнями подписчиков, но Тёма её любит, а моё мнение вряд ли кому-то будет важно. – Идём веселиться, – он обнимает меня одной рукой за плечи, намереваясь утащить за стол, но это последнее, чего мне сейчас хочется.

– Ты иди, а я возьму кое-что и спущусь, – мило улыбаюсь, хотя так нагло вру. Тёма забудет обо мне уже через пару минут, и это то, что мне нужно.

А ещё мне нужен замок на дверь. Потому что я сижу в комнате не больше десяти минут, а ко мне заглянули уже пятеро незнакомых людей, которые то ищут туалет, то место, где уединиться. Завтра же скажу папе, чтобы поставил замок на дверь.

Обрабатываю видео с танцами в «Тик-ток», уже продумывая в голове следующую локацию. У нас с девчонками неплохо получается, и уже четыреста тысяч подписчиков смотрят на наши танцы. Мы снимаем на крышах, в парке, дома и в торговых центрах, и я улыбаюсь, вспоминая, как на нас кричала одна пожилая женщина, когда мы снимали у фонтана. Она говорила, что мы своими танцами развращаем людей вокруг, и вообще нам должно быть стыдно за такое поведение.

– Уже улыбаешься?

Нет, мне точно нужен замок на дверь. Макс вошёл так тихо, что я подпрыгнула на кровати от неожиданности, когда он заговорил. Ты чё пришел вообще?

– Стучаться не учили? – бурчу, сама не понимая, с каких пор я разговариваю с ним в таком тоне. Это же Макс. Мой лучший из лучших, друг, брат, опора, нянька и вообще все в одном лице. Мой Макс.

– У меня не было времени стучаться, – улыбается Макс и бесцеремонно плюхается на кровать рядом со мной, – было всего три секунды, чтобы спрятаться от Лины, она меня достала.

Улыбка расползается по лицу, и я вообще не могу это контролировать. Да и пофиг, если честно. Я рада, что эта курица бесит Макса, пусть даже не имею на это права. Как и на самого Макса, собственно.

– Если она запрётся в мою комнату, я за себя не отвечаю. Так что, если она полетит с лестницы, не обижайся.

– М-м-м, драка девчонок? Мне нравится. Может, в купальниках и в шоколаде? – Макс играет бровями, соблазнительно улыбаясь, а я только закатываю глаза. Ну идиот же.

– А может, ты закатишь губу и пойдешь нахрен из моей комнаты? – говорю с улыбкой, хоть и стараюсь быть серьезной. Ну не могу я долго на него ворчать, как ни пыталась. Да и надо ли?

– Ну нет, я из твоей комнаты до утра теперь не выйду, – он устраивается поудобнее, укладывая голову на моего плюшевого единорога, и я вскидываю брови: какого хрена? – Что ты так смотришь? Если я туда выйду, она меня изнасилует. Ты же спасёшь меня от маньячки, да?

– Ну ты же не спас меня, – говорю быстро, не думая, только потом понимая, какую чушь ляпнула. Макс не знает об инциденте, да никто не знает, и рассказывать я вообще не планировала. Что делать? В идеале бы конечно прыгнуть в окно. Ну а что? Оригинально уйду от ответа. – Посмотришь новое видео? Будешь первым.

Макс всегда смотрит и комментирует мои тик-токи, и я чувствую его поддержку, пусть она и заключается в эмодзи огонёчком. Пофиг. Он не проходит мимо, и это важно. Именно поэтому я наивно полагаю, что смогу отвлечь его танцами.

– Стой-стой, Медведева. В каком это смысле? – он хмурит свои идеальные брови, а я чуть не плачу от несправедливости жизни. Вот нахрена ему такие брови?! Почему я свои постоянно выщипываю, крашу, танцую с бубнами вокруг них, а у него они просто растут идеально? Этот мир несправедлив.

– У тебя брови охренительные.

– А ты вся красивая, только давай с темы не соскакивай, ага. Какого хрена, я спрашиваю? Что ты имела в виду?

Мне сейчас послышалось, или он сказал, что я красивая? Нет, стойте. Он сказал, что я красивая? Макс сказал? Я это сама себе придумала?

– …мать твою, ты вообще меня слушаешь? – Макс злится, усевшись на кровати, а я опять как дура улыбаюсь и ничего не могу с собой поделать. Господи боже, тяжело быть пятнадцатилетней. Тяжело.

– Макс, ну чё ты орёшь? Ну потащил меня за руку какой-то придурок на улице, отпускать не хотел, но я вырвалась, сижу вот здесь, видишь, целая и невредимая.

Он напрягается и щурится, и я знаю этот взгляд. Он злится. Не на меня, я надеюсь?

– Почему не позвала меня? – он хмурится. Господи, эти брови…

– Я была одна на улице, а ты был слишком занят своей курицей, чтобы услышать меня. Всё нормально, правда. Максимум, что он мне сделал – оставил пару синяков на запястье.

Тимофеев без лишних вопросов задирает рукава моей толстовки, рассматривая уже синеющие запястья, отчего хмурится ещё сильнее.

– Прости, я должен был быть рядом.

Господи боже. Ну я всё. Нет, вы слышали? Как можно быть такой задницей и таким прекрасным одновременно? Я таю от его взгляда, обожаю его, как друга, и по уши влюблена, как в парня. И пусть это не взаимно, пусть у нас ничего не получится, я буду всегда знать, что моя первая влюбленность была в лучшего человека на этой планете.

– Не должен, – я качаю головой и улыбаюсь. Моё настроение скачет, как у беременной тройней женщины, но что я сделаю? Я Овен. – Я же тебе не дочка, в конце концов, и у тебя есть личная жизнь, ты мне точно ничего не должен.

Подаюсь вперёд, обнимая Макса за шею, и теряюсь в родных объятиях. Серьезно, это то, что мне нужно всегда. То, чего всегда будет мало.

– Малышка, когда это ты стала такая рассудительная? – он падает на кровать, прижимая меня своим весом к матрасу, и я вдруг теряюсь, понимая, что впервые в жизни меня так будоражит это положение. Мы часто бесимся и по-всякому валяемся на диване, но первый раз у меня спирает от этого дыхание. Привет, гормоны.

– Я же уже не ребенок, Макс, – улыбаюсь, а вот он становится каким-то задумчивым. Рассматривает моё лицо, словно видит его в первый раз, щурится, а только и могу, что тонуть в его глазах, даже не пытаясь спастись. Не хочу.

– Взрослая малышка? – он улыбается, перекатываясь на бок, и я вздыхаю в облегчении. Он был слишком близко, это выше моих сил.

– А то, – смеюсь и тут же начинаю зевать. День выдался сложным, эмоциональным, и силы стремительно меня покидают. Не знаю, уже, наверное, часа три ночи, если не больше. Детское время кончилось, мне пора в кроватку и баиньки.

– Спать хочешь? – спрашивает Макс, когда я зеваю и только киваю в ответ. Он молча стягивает с кровати пушистый плед, укрывает нас и протягивает руку, молча предлагая мне лечь на его плечо.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю