Текст книги "Мой (не)желанный малыш (СИ)"
Автор книги: Элли Шарм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Илья до мозга костей экономист. Педант, вечно следующий правилам. Стэфан – как раз тот, кому нарушить их – раз плюнуть. Он из тех, кто обводит вокруг пальца таких, как Сазонов-младший. Нет сомнений: враг моего отца одной левой уложит на лопатки Илью.
Жестко по отношению к жениху, но на моих губах легкая тень улыбки появляется. Когда во всех красках представлю размахивающего кулаком тщедушного Илью. Илья Сазонов ничего тяжелее клюшки для гольфа не держал. Он бледный, такой стройный, что уместнее будет сказать – щуплый. Да и выше меня всего на несколько сантиметров. Не удивлюсь, если и вес у нас не на много расходится.
Дицони, должно быть, на несколько десятков килограмм тяжелее моего жениха. Такой высокий… Мечтательно прикрываю глаза. И, несомненно, просто дьявольски привлекательный. Только вот судьбу я обязана связать с Ильей, а думать о Стэфане и сметь не должна. Отец ясно дал понять, как относится к конкуренту. Он не поймет, что я просто заранее была обречена на то, чтобы заметить и заинтересоваться Стэфаном. К тому же харизма Дицони куда более эффективна, чем примитивное давление моего отца. Обаяние в Дицони исходит буквально из каждой клеточки. От мужской энергии, во взгляде, походке, телосложении, звуке голоса, прямой жестикуляции…
Ум, красота, спортивные успехи, подвешенный язык, умение одеваться – сами по себе ещё не определяют мой типаж мужчины, если, конечно, он у меня есть. А вот обаяние личности решает всё. Уверена, будь Стэфан даже не таким красавцем, все равно бы привлек мое внимание.
На лице появляется кислая мина. Все эти мысли вызывают чувство досады. Меня будто обманули, подсунули совсем не то, что нравится, но, при этом, я обязана делать вид, что вполне довольна происходящим вокруг.
Негромкий звук отвлекает от мыслей. Я машинально бросаю вопросительный взгляд в отражение зеркала над туалетным столиком. Растерянно встречаюсь с кроткими карими глазами горничной.
– Что ты хотела, Дарья?
– Екатерина Борисовна, – взгляд девушки едва сдерживаемым восторгом горит, – вам букет прислали. Внизу курьер ждет.
Настороженно убираю щетку от волос. Илья? Подлизаться хочет. Едва сдерживаюсь, чтобы глаза не закатить. Сто лет мне его веник не сдался! Упрямо поджимаю губы, размышляя о том, каким способом лучше попросить Дашу от букета избавиться. А что тут думать? В мусорный бак – так же, как и все то время, что я на этого труса потратила.
– Очень красивый букет. Розы, – открыто намекает Дарья на то, что презент вовсе и не от Сазонова-младшего.
Не гладиолусы?! Точно не Илья! Мгновенный интерес зажигается, словно факел. Его пламя почти осязаемо касается каких-то потайных струн души – подогревает любопытство. Порывисто поднимаюсь со стула, почти чувствую, как в глазах искры загораются.
– Мама видела? – на всякий случай почву прощупываю.
Прикусив губу, Даша, отрицательно качает головой. Растягивает полные губы в робкой улыбке.
– Светлана Леонидовна не знает о том, что вас курьер внизу ожидает, – заговорщически тон понижает.
Одарив девушку благодарной улыбкой, бросаю расческу на гладкую поверхность столика. В нетерпении направляюсь к двери. Мраморную лестницу в три счета миную и почти вбегаю в гостиную. Сердце стучит так, что, кажется, вот-вот из груди выпрыгнет.
Юбка-солнце изумрудного цвета колышется вокруг лодыжек мягкими складками, когда внезапно замираю.
О, господи! В благоговейном восхищении не отвожу взгляда от огромной пышной охапки роз. Почти завизжать от восторга готова. Зеленые сочные стебли без малого почти в мой рост! Это букет ни на что не похож. Все, что обычно до этого приносили, было, мягко говоря, очень сдержанным и утонченным. Здесь же пахнет, роскошью и огромными деньгами. Все по-королевски сдобрено щедростью. Полный восторг!
Парень в униформе даже вспотел, держа эту прелесть. Бедный! Пот под кепкой блестит, будто прозрачные бисеринки.
Приближаюсь как во сне. Да я за все свои восемнадцать лет ни разу не видела такого шикарного букета!
– Это мне? – недоверчиво хлопаю ресницами, подходя еще ближе.
Восхищенно притрагиваюсь к лепесткам ярко-красных кровавых роз.
– Екатерина Борисовна? – уточняет курьер, с надеждой вглядываясь мне в лицо. Кажется, еще немного и он под тяжестью букета согнется. Я даже уверена, что вижу, как его руки от усталости дрожат. – Куда поставить?
Знакомый стук каблуков заставляет поспешно обернуться. Черт! Мама!
Глава 21
Катя
– Что случилось?
Родительница смеряет курьера полным подозрения взглядом, а затем
недовольно поджимает губы. Она явно не впечатлилась широким жестом моего поклонника. Слегка сморщив точеный нос в жесте брезгливости, к моему удивлению, достаточно сдержанно бросает лишь одну чопорную фразу:
– Жуть! Какая вульгарщина.
Тонкая бровь высоко поднимается, когда я, с трудом сдерживаясь, счастливо улыбаюсь. Мама с подозрением щурит голубые глаза с ледяным отблеском.
– От кого букет, Катя?
Одним ловким движением пальцев прячу поглубже белую открытку с золотым тиснением среди тугих бутонов роз.
– Без понятия, – кокетливо опускаю глаза и пожимаю плечами. Надеваю отрепетированный до идеала невинный взгляд, подобно солнечным очкам. – Отнесите, пожалуйста, в мою комнату, – мило улыбаясь курьеру, предлагаю последовать за мной в спальню. Все внутри буквально клокочет от любопытства, когда к лестнице спешу. В спину упирается острый, словно лезвие клинка, взгляд мамы.
Как только курьер с трудом преодолевает последнюю ступень, распахиваю перед запыхавшимся парнем дверь в спальню.
– Сюда, – указываю на свою кровать, и курьер торопливо опускает букет на пушистое покрывало. Удивленно моргаю, когда рядом с букетом курьер оставляет ранее мной не замеченный белый бумажный пакет с черным витиеватым орнаментом.
На вежливое прощание курьера даже не реагирую. Все внимание сосредоточено на шикарном букете на кровати. Оставшись один на один со своим подарком, в нетерпении раздвигаю плотные бутоны роз. Аромат такой нежный и одновременно чувственный, что сладко кружится голова. Удостоверившись, что никто не помешает, с жадным нетерпением ловко вытаскиваю открытку. С замиранием сердца любуюсь идеальным мужским каллиграфическим почерком. Когда слова доходят до моего сознания, непроизвольно рот приоткрываю.
«С днем рождения, очаровательная девочка с глазами цвета фиалки. P.S. Мечтай! Я все исполню… Стэфан».
Буквально залипаю на словах, написаных Дицони. В каждую букву вглядываюсь, раз в сотый перечитываю.
Звонок сотового заставляет вздрогнуть. Когда вижу имя абонента, поспешно на «принять вызов» нажимаю.
– Поля!
Спустя пять минут моих восторженных девичьих визгов, подруга искренне мне вторит:
– Офигеть! Офигеть! – визжит Полина. – А что в коробочке было? – голос подруги прерывается от возбуждения и нескрываемого любопытства, когда я ей множество фоток по мессенджеру отправляю.
Среди них и бархатная коробка, которую сама не знаю по какой причине, открывать не спешу. Клубника в шоколаде – все, что вижу в полупрозрачном окошке.
– Там клубника, – смущено улыбаюсь, все еще находясь под впечатлением от подарка Стэфана.
– Там есть ещё один отсек, – деловито сообщает подруга и, заговорщически понизив голос, добавляет. – В инсте видела у одной американской модели. Ей олигарх похожую подарил.
– Да? – искренне удивляюсь, сразу же склоняясь над коробкой.
Щеки вспыхивают смущённым румянцем, когда думаю о том, что Стэфан мог подарить ещё что-то, кроме этого невероятного букета. Нет, глупости! Зачем ТАК тратиться?
Сердце останавливается, а затем принимается мучительно на большой скорости биться, когда и в правду вижу нежно-кремовою петельку шёлковой ленты – она выглядывает из небольшого отверстия коробки. С превеликой осторожностью тяну за атласную ленту. В груди какая-то детская восторженность зарождается.
– Ну, что там?! – шумит в динамике от звонкого голоса Поли. Приходится даже подальше трубку от уха отодвинуть.
– Тихо ты! – слетает с губ раздраженно.
В отсеке еще одна, на этот раз, не очень большая, но очень красивая бархатная коробочка. Перед глазами бархатный квадратик приятного терракотового цвета. Прикусываю губу. Почти не дышу, когда вижу название бренда, выгравированного на крышке футляра презентабельного вида.
– Не может быть… – шепчу в шоке, чувствуя, что дрожащие пальцы просто отказываются слушаться. Подушечкой пальца буквы обвожу. Я даже мечтать о таком не могла!
Мама называет это дорогими «понтами», а отец намекает, что я еще слишком юная для таких «вложений». Открыв коробочку, прижимаю поспешно руку к губам, от чего мой возглас получается приглушённым и глухим.
– Полин, я перезвоню, – все, что удаётся вымолвить подруге.
Словно сквозь толщу ваты слышу ее возмущённый крик:
– Зимина Екатерина Борисовна! – голос Полины почти в ультразвук превращается. – Не смей класть трубку, пока не скаж…
Нажимаю безжалостно на сброс. С трудом возглас восторга подавляю. Словно завороженная, разглядываю браслет, автор которого, несомненно, вдохновился идеей «пояса целомудрия». Его эстетика символизирует вечную любовь. Примеряю золотой обруч на руку. Браслет обладает особым шармом еще и за счет оригинального механизма застежки. Если его закрыть, то без специального ключика уже не открыть. Черт, да он целое состояние стоит!
Увидев его, мама бы непременно сказала, что это настоящее безумие. Сердце стучит так, что почти ничего не слышу. Понимаю, что в этом случае она и правда была бы права.
Стэфан Дицони, ты просто сумасшедший! В голове пульсирует жарко кровь, по венам растекаются волны восторга. Не верю девушкам, которые говорят, что их не впечатляют дорогие подарки и внимание. Лицемерные врушки! Возвращаюсь к виновнику моего смятения. Дицони, будто опытный пианист, играет на клавишах моих подсознательных желаний.
Застегиваю браслет на запястье. Это действие сопровождает глухой, но отчетливый звук. Восторг и капелька какого-то безумия буквально вытесняют воздух из моих легких. Cэфан чутко уловил мое желание. Желание, чтобы мной восхищались. Чтобы из-за меня теряли голову…
Глава 22
Катя
– Привет.
Хриплый баритон мгновенно вдоль позвоночника импульс посылает. С преувеличенным безразличием делаю очередной глоток из бокала на длинной изящной ножке. Даже взгляд в сторону Дицони не поднимаю. Сучок! Заставил целых полчаса ждать!
Шикарный интерьер ресторана ситуацию не спасает. К черту все эти хрустальные люстры, зеркала, дорогущие мраморные полы! Так зла, что, кажется, все нервные клетки в ожидании Стэфана погибли. Не знаю, как у других, но у меня нервные клетки не только не восстанавливаются, но еще пытаются отомстить виновным в их гибели! Если бы не браслет, который не могу открыть, ноги бы моей здесь давно уже не было!
Стэфан подходит так близко, что аромат ванили и никотина приятной дымкой окутывает. Сверкает нахально глазами, прежде чем добавить:
– Мне нет прощения, милая, – а затем руки в стороны разводит, извиняясь. – Проверка в офис нагрянула. Сама понимаешь, не все мне подвластно в этом мире.
Непроизвольно отмечаю, что Стэфан Дицони, как всегда, одет с иголочки. Темно-серый костюм в белую клетку добавляет его образу стиля и, даже не побоюсь, этого слова – гламура. С белой рубашкой – просто идеальное сочетание. Понимаю головой, что причина опоздания более, чем уважительная, но гадкий характер наружу рвется. Сурово отчитываю, непримиримо губы поджимая:
– Ты опоздал!
– Ты шикарно выглядишь…
– Ты прощен! – тут же сменяю гнев на милость.
Судя по глазам, еще больший восторг у мужчины вызываю.
– Ты что такая грустная? – Стэфан кладет на стол возле меня небольшой, но очень прелестный букет белых карликовых роз. Бессердечно игнорирую этот милый знак внимания. – Ты и я в лучшем ресторане города. Я счастлив, что…
Фыркаю, почти как разъярённая кошка, перебивая:
– Ты-то, конечно, счастлив, я же лапочка. А мне чего радоваться? – надуваю капризно губы. – Мне было скучно, – киваю на почти пустой бокал. И тут же, не удержавшись, острую шпильку бросаю. – Я попросила записать на твой счет.
Стэфан, хрипло усмехнувшись, присаживается напротив меня. Закрывает широкой грудью весь обзор на живой оркестр ресторана. Впрочем, задержись Дицони еще чуть-чуть, и я бы выучила наизусть весь их репертуар. Пылю мысленно, стреляя в мужчину разъярёнными молниями из-под ресниц. Возмутительно красивый! Какой-то хищной красотой… Да-аа, он вовсе не принц на белом коне, о котором мечтают молоденькие девушки, а, скорее, всадник апокалипсиса.
Его грубая, мужская, примитивная сила почти осязаемой первобытной энергией ощущаются. Все это заставляет буквально в несколько раз более ощутимо прочувствовать свою хрупкую женственность.
Скольжу глазами по квадратному подбородку, поднимаюсь выше, пока не встречаюсь взглядом с глазами, в которых светится стальная решимость. Она очень подходит его твердому характеру.
– Ладно, не дуйся, лапочка, – примирительно тянет Стэфан, а затем бросает очень опрометчивое обещание. – Я заглажу свою вину.
Не проходит и мгновения, как моей руки касается широкая горячая ладонь.
– Кать, это тебе, – протягивает непонятно откуда взявшуюся черную коробочку, словно фокусник-маг. Хлопаю растерянно ресницами, когда он добавляет. – Осторожно, хрупкое.
Делаю последний глоток, опустошая полностью бокал.
– Что там? – ёрничаю, тем не менее, принимая коробку из рук обаятельного негодяя. С подозрением щурю глаза. – Моя нервная система?
Хрипло посмеиваясь Стэфан, подмигивает.
– Открывай.
Открыв коробочку, возмущенно соплю. Ключ – отвертка! Да-да, тот самый, от браслета, что по его заверениям, Дицони «случайно» оставил у себя.
– Не понимаю вообще, как браслет закрылся, – трогаю подушечкой пальца ключ, а затем вскидываю взгляд на Дицони. – Без него это не должно было произойти.
– Я взял на себя смелость попросить немного подправить механизм браслета у своего знакомого ювелира, – сверкает бесстыже белоснежной улыбкой враг моего отца, а затем и вовсе добавляет возмутительную «вещь»: – Не подумай – это для надежности, не более.
– Ну, да, конечно, – ворчу, притрагиваясь пальцами к запястью, на котором переливается браслет. – Ничего, что мне пришлось ходить с ним несколько дней, не имея возможности снять? Чтобы ты понимал, – возмущаюсь вполне искренне, – мне пришлось с ним даже купаться!
– А вот тут поподробнее, – Стэфан, внимательно посмотрев на меня исподлобья, упирается рукой в подлокотник кресла и пальцами прикасается к своим чувственным губам.
Не знаю даже, чего мне хочется больше: прикоснуться подушечками пальцев к скулам с легкой небритостью или же стукнуть по этому ровному классическому носу.
– Ну-у, – тянет Стэфан, будто подначивая, – если бы ты не упрямилась, милая, мы бы встретились еще два дня назад.
Что?! Определенно, второе – стукнуть по…
– Ладно! Проехали, – бурчу, понимая, что мне не выиграть в этом споре. Меняю тему на все триста шестьдесят градусов. – Расскажи, как ты разбогател? – и мне все равно, что вопрос бестактный и даже вопиющий. Мне для дела надо знать!
– Ты не перестаёшь меня удивлять, милая, – не сдержав изумленного смешка, Стэфан задумчиво откидывается на спинку кресла. – Обычно девушек интересует не откуда у меня деньги, а лишь только, как их потратить.
– Я не такая, как все, – произношу это тоном, подозрительно напоминающим угрозу, – если ты не понял!
– Я уже понял, – примирительно успокаивает Дицони. – Не ругайся, милая.
Терпеливо жду, пока Дицони сделает заказ подошедшему официанту. Как только молодой человек уходит, Стэфан одаривает меня кривой улыбкой.
– Решил разбогатеть, – слегка скучающе начинает Стэфан, – придумал бизнес-план, но оказалось, что все мои планы уже прописаны в Уголовном кодексе, – поблагодарив официанта, принесшего охлажденную бутылку с каким-то замысловатым названием, Дицони продолжает, – поэтому путь моего успеха оказался немного не таким быстрым, как я на то рассчитывал.
Глава 23
Катя
Спустя время, равнодушно ковыряясь в салате, с интересом наблюдаю за тем, как Стэфан режет сочный ростбиф.
– Тогда, – делаю паузу, чтобы сформулировать правильно мысль, – тот ужин у меня дома…
– Не бери это в свою прелестную голову, – перебивает Стэфан. Будто по щелчку пальцев становится серьезным. – Зимин хотел задеть лично меня. Ты тут не причем. Скорее всего, он даже не подумал о твоих чувствах…
– Но почему? – поспешно понижаю тон, понимая, что вопрос прозвучал достаточно громко. – То есть я хочу сказать почему…
Встречаемся глазами. В нетерпении напряженно жду ответа.
– Неужели твой отец не сказал, – Стэфан в притворном изумлении приподнимает темную бровь, а затем почти выплевывает, – что я наполовину «грязный» цыган? – делая вид, что не замечает моего удивленно приоткрытого рта, Дицони продолжает: – И, конечно, для него далеко не новость, что конина табуирована для моей национальности.
Даже не замечаю, как отрицательно качаю головой. Нет, отец не поднимал эту тему. Да, он много чего нелицеприятного говорил про Стэфана, но об этом умолчал.
Будто не замечая моего замешательства, Стэфан Дицони продолжает:
– Люди думают, что главное – ударить посильнее. Это неверно, – сжимает так сильно вилку, что, кажется, еще немного и она согнется, как мягкий податливый алюминий. – Чтобы было больно, необязательно бить сильно. Главное – знать, куда бить.
Настойчивый звонок прерывает наш разговор. Покосившись на экран своего сотового, в слух стону:
– Это отец.
Черт! Как не вовремя…
– Ответь, – удивляет Стэфан, кивая на телефон. – Вдруг что-то важное.
Неохотно взяв трубку, подношу прохладный пластик к уху. Но как только слышу полные яда слова, почти тут же убираю сотовый подальше от лица.
– Это правда, что ты сейчас с этим?! – орет отец, как не в себя. – Не смей врать! Тебя видели Соколовы в «Портье»!
– Я и не собиралась врать, – выбиваю окончательно из колеи своим ответом отца. – Да, я со Стэфаном.
Мучительно краснею от полившегося в сторону Дицони потока грубых оскорблений. Молюсь только об одном: чтобы динамик телефона не был таким громким, как об этом говорили продавцы в бутике, когда нахваливали трубку последней модели. Увидев, как мужчина продолжает со спокойным видом ужинать, немного успокаиваюсь.
– Ты немедленно уберёшься оттуда, Катя! – даже через динамик ощущаю волны ярости, что бьют гейзером из отца. – Слышишь, Екатерина? НЕМЕДЛЕННО!
Бросив раздраженный взгляд на динамик своего сотового, хмурюсь. Да ты что?!
А затем делаю то, чего никогда бы раньше себе не позволила – нажимаю на сброс.
– Как я устала от всей этой дряни! – слова почти помимо воли слетают с губ, когда поднимаю нечастный взгляд на Дицони. Мне стыдно, что отец называл его такими словами – это низко даже для него.
– Какой именно? – яркие глаза брюнета блестят, подталкивая к разговору.
– Всей вообще! – в моем голосе все оттенки отчаянья переливаются.
– Кать, если устала, то почему ничего не предпринимаешь? – довольно участливо интересуется Стэфан. – Делай то, что ты действительно хочешь делать. Не играй в его игры. Ищи свой собственный путь, – пожимает широкими плечами.
Будто все зависит от меня! Бесит!
– Все не так просто, – громко вздыхаю, прежде чем продолжить. – Боюсь потерять свободу, – сама себе противоречу. Ведь живу в доме родителей, словно птица в золотой клетке.
Стэфан галантно подливает перламутрово-розовую жидкость мне в бокал. Делится своими мыслями:
– Свобода ничего не стоит, если она не включает в себя свободу ошибаться, – бьет прямо в цель Дицони. – Да и в чем именно заключается твоя свобода, милая? К чему эти страдания?
– Забей, – слегка моргаю, чтобы прогнать выступившие соленые слезы. Длинными ресницами прикрываю глаза, чтобы спрятать ту боль, что причинили слова отца. Вымученно улыбаюсь. – Я научилась страдать пассивно.
Стэфан хмурится, а затем откладывает вилку в сторону. На широких четко очерченных скулах желваки играют. Не сомневаюсь, что он все слышал. Все те мерзкие слова, что отец, словно бешеных псов с поводков спустил в его сторону.
– Представь, что ты тонешь. Ты же не будешь ждать что тебя спасут? – мотаю головой. – Вот и сейчас не жди. Действуй.
Мну в пальцах бежевую льняную салфетку. Нерешительно прикусываю губу.
– Я хочу доказать отцу, что чего-то стою. Понимаешь?
– Понимаю.
– Что справлюсь и без его проклятых денег! – в глазах вновь слезы обиды собираются. – Не хочу быть у него на крючке, – чувствую себя неловко под взглядом внимательных проницательных глаз. – Мне тут о тебе много гадостей наговорили.
– Перечисляй, – снова удивляет Стэфан.
– Зачем? – округляю удивленно глаза, – Хочешь оправдаться?
– Нет, хочу дорассказать то, что твой отец упустил, – добродушно подмигивает Стэфан.
Непроизвольно уголок рта вверх ползет. Поразительно! В который раз удивляюсь тому, как Дицони умеет влиять на мои эмоции. Пара слов и – все, что до этого меня буквально убивало, кажется уже таким примитивно глупым. Не стоящим внимания. Отец сам себя выставил дураком и неотёсанным неандертальцем.
– Если с тобой поступают несправедливо, унижают, оскорбляют твои честь и достоинство – борись! – Стэфан берет мою прохладную ладонь в свою – большую и надежную. – Всеми доступными тебе способами и средствами, иначе когда-нибудь, Катя, ты исчезнешь. Просто растворишься в чужих желаниях и целях.
Вдоль позвоночника ползет страх. Только что Стэфан Дицони озвучил все то, чего я так боюсь! Все мои страхи.
– Знаешь, я так рада, что мы познакомились, – губы складываются в мягкую улыбку. – Мне и правда сейчас очень нужен такой друг, как ты.
– Друг? – в притворном ужасе охает Стэфан. Только вот в пронзительных глазах черти пляшут. – Я-то думал, что мы тайно сбежим в деревню, где нас обвенчают в церкви, – светлые глаза смеются, пока Дицони нахально дразнит. – Я все спланировал! Мы купим дом в какой-нибудь паршивой деревушке, старый ржавый трактор и начнем разводить лошадей, – касается сильным пальцем своего предплечья. – А здесь я выбрал местечко, чтобы наколоть твое имя, а ты можешь сделать татуировку с моим именем поперек своей поясницы. Так бы я мог доказать всем, что самая красивая девчонка города принадлежит мне.
Глава 24
Катя
– Боже, Стэфан! – смеюсь так, что из уголков глаз слезы текут. – Что ты наделал?! У меня же тушь потечет!
– Ну, а почему нет? – смеясь, настаивает Стэфан. – Подумай только. Ты красива, а я чертовски обаятелен – мы идеальная пара, чтобы там не думал твой отец или кто там еще, чье мнение тебя волнует.
Намекает на Илью? Поспешно к губам салфетку прикладываю, чтобы спрятать торжествующую улыбку. Неужели ревнует? Еще один стук сердца и Стэфан совершенно без шуток подводит черту:
– Стерпишь несправедливость раз, два – и ты уже не будешь себя уважать. Можно вынести бедность, но только не то, когда достоинство унижает какой-нибудь влиятельный козел, – поджимает сурово губы. – Своим обидчикам я всегда показываю зубы. Ну, или просто их им выбиваю. Я не шучу. Наращивай броню, Катя.
– А как тогда?! – в отчаянье заламываю пальцы. – Как мне научиться?
– Работать, искать себя.
– Но кто возьмет меня без должного образования и опыта на работу? – грустно хмыкаю, уже живо представляя, как меня посылает на все четыре стороны очередной работодатель.
– Да хоть я…– огорошивает ответом Стэфан Дицони. – Обещал же загладить вину.
Чувство восторга буквально топит с головы до ног. Мгновенно вхожу в кураж:
– Сколько ты будешь платить мне?
Его лицо расплывается в широкой ухмылке.
– Вот, значит, как! Ах, ты, маленькая корыстная су…
– Сколько? – требовательно повторяю, совершенно не обижаясь на грубоватые слова Стэфана.
– Посмотрим, посмотрим, – задумчиво произносит он, потирая подбородок с темной щетиной. – Как насчет ста долларов в неделю?
Фиг его знает, много это или мало – без понятия! В любом случае, я на все согласна. Поэтому с радостью киваю:
– Сколько у меня будет оплачиваемых праздничных дней?
– Так же, как у всех, – подчеркнуто сдержанно отвечает Стэфан. – График работы с девяти утра до шести вечера плюс час на обед, – кривит уголки своего греховного рта. – Отлично. Теперь, поподробнее. Что ты умеешь?
Растерянно смотрю в мужественное лицо, даже не зная, что ответить.
– Мне же надо понять, в какой именно отдел тебя пристроить, милая.
По-настоящему впервые смущаюсь, но тут же беру себя в руки, выпалив первое, что приходит на ум:
– Честно говоря, Стэфан, я ничего не умею, – и поспешно принимаюсь тараторить, вспомнив причину его опоздания, в надежде сгладить не очень лестное о себе впечатление, – но во время проверок могу съесть любую документацию.
– Обычно меня трудно чем-либо удивить, – ухмыляется, блестя глазами Стэфан. – Так и быть, – постукивает пальцами по столу, – должность моего личного секретаря – твоя.
– Правда? – взвизгнув, хлопаю в ладоши, а затем кокетливо приподнимаю бровь. Наклоняюсь вперед, прикасаюсь через пиджак к тому месту, где тяжело и гулко сердце стучит. Аккуратно убираю пушинку с костюма Дицони – этот жест не менее интимный, чем поцелуй. – А что так можно было?
Стэфан неожиданно подается вперед, отводит нежно прядь от моего виска. Серьёзный тон врасплох застаёт:
– Для тебя, милая, да.
Как только мы покидаем ресторан, Стэфан подводит меня к представительного вида машине. Резко притянув к себе, обнимает рукой за талию. Другой рукой прижимает мою ладонь к своей широкой груди. Во взгляде Дицони больше нет былой усмешки или веселья. Выражение лица полностью серьезно, а завораживающие глаза сосредоточены на мне. Медленно притянув к себе, Стэфан кончиком носа прикасается к моему виску. Не ощутив никакого сопротивления, через мгновение уже более решительно кладет на тонкую талию горячие ладони. Медленно принимается вести пальцами вверх по податливому телу, ощупывая кожу через тонкую ткань платья.
Не могу просто оставаться в долгу – проскальзываю руками под пиджак и обнимаю твердый торс. Как противостоять мужчине, который только одним взглядом дает понять, что ты желанна? НИКАК! Ощутив горячее дыхание у своего уха, прикрываю в неге глаза.
Проведя языком по мочке уха, Стэфан чувственно прикусывает нежную кожу, посылая острые стрелы желания прямо в низ живота. Крупно вздрагиваю, когда сзади нас раздаётся сигнал машины. Черт! Кажется, мы перекрыли движение. Стэфан нехотя выпускает меня из объятий. Прикрывает на секунду глаза, тяжело втягивает воздух. А когда вновь открывает, в них дикое желание плещется. Распахнув передо мной дверь автомобиля, сдерживает порывы:
– Садись, милая.
Хищный взгляд жадно скользит по моим ногам. Ласкает открывшиеся взгляду в разрезе платья резинки соблазнительных бежевых чулок. Машинально поправив платье глубокого синего цвета, с удивлением разглядываю украшенный праздничными ярко-красными фольгированными шариками салон. Бровь непроизвольно вверх ползет.
Что…
Будто прочитав мои мысли, Стэфан поясняет:
– Никто не может грустить, когда у него есть воздушный шарик! – прежде, чем Стэфан закрывает дверь автомобиля с обратной стороны, успеваю услышать. – До встречи в офисе, лапочка.
Стэфан негромко ударяет ладонью по крыше автомобиля, и машина плавно трогается с места.
Прикусив губу, смотрю с восторгом на шарики. Глупо хихикнув, закрываю ладонями глаза. ОБАЛДЕТЬ! Кажется, я совершила самую большую ошибку в своей жизни. Я… я влюбилась в Стэфана Дицони! Да, я просто сумасшедшая! Ну, а когда я была нормальная?
Конкурент отца? Отлично! Наполовину цыган? Прекрасно!! Имеет возможность купить весь город и выглядит дьявольски опасным? Заверните два!!!
Глава 25
Катя
– Проклятье!
Всматриваюсь в окно такси, пытаюсь хоть что-то рассмотреть за непрекращающимся проливным дождем. Закон подлости – не иначе!
Первый рабочий день, а я заявлюсь на порог Дицони, будто мокрая церковная мышь! А ведь я так старалась… Уложила волосы в красивые воздушные локоны, надела милое синее платье-сарафан с тонким коричневым пояском. Даже повязала в тон сарафану шелковый галстук, который ярким акцентным пятном выделяется на кипенно-белой ткани блузки. Нога на ногу, дорогие туфли на шпильках, лукавая улыбка – я сделала все, чтобы «руководство» осталось довольно мной! И вот! Кошусь в окно – это безобразие в виде ливня хочет испортить мой тщательно продуманный деловой образ.
Такси останавливается напротив небоскреба, верхние этажи которого буквально скрываются в облаках. Сквозь сплошную стену дождя замечаю, как по лестнице спускается высокий мужчина. Совершенно не беспокоясь о том, что промокнет, он уверенным шагом направляется в сторону припарковавшегося автомобиля с желтыми шашечками. Пару мгновений и дверь с моей стороны открывается. Обоняния касается запах ванили и табака. Стэфан…
Яркие глаза поблескивают. Четко очерченные губы кривит чувственная усмешка, когда жадный завораживающий взгляд лениво путешествует вдоль моих длинных ног в тонких капроновых чулках. Чувство дежавю в объятиях лелеет, напоминая нашу последнюю встречу, пока взгляд Дицони не останавливается на изящных лодочках на тонкой шпильке, и его темная широкая бровь ползет вверх.
Делаю невинные глаза, а внутри все от смеха дрожит. Да ты фетишист, Стэфан Дицони!
Заметив мой взгляд, он поправляет свой галстук и, откашлявшись, ласкает хриплым баритоном:
– Решил встретить, чтобы ты не превратилась в русалочку.
– Честно, – бурчу, разглядывая темные, как смоль, блестящие от дождя волосы Стэфана, – я такая злая. Чувствую себя сейчас, скорее, Круэллой.
Ничего не могу с собой поделать. Невольно думаю о том, что Дицони точно так же выглядит после того, как примет душ. Вкладываю, без промедления, руку в предложенную мне большую и поразительно горячую ладонь Стэфана. Боже, интересно, он всегда такой горячий? Усмехаюсь двойному смыслу мыслей. А ведь Дицони и правда «горячий» в своем этом костюме из темного твида в светлую полосочку.
Прежде, чем помочь мне выйти из машины, мужчина обескураживает меня легким касанием твердых губ в скулу. Меня окатывает свежим дыханием морского бриза, когда слуха касается хриплый глубокий голос:
– Извини меня за оплошность. Привет, лапочка.
– Оплошность? – смущенно вглядываюсь в мужественное лицо, не совсем понимая, о чем идет речь.
– Как всегда, все мысли растерял от твоей красоты, даже забыл поздороваться.
Ищу в его лице и голосе признаки шутки, но натыкаюсь на искренний восхищённо-благоговейный взгляд Дицони.
– А…эм… Привет, – смущенно отвечаю, прикрывая ресницами глаза, чтобы Стэфан не заметил моего смятения. Его близость, как всегда, буквально плавит кости до состояния дрожащего вишневого желе. Мысли лихорадочно мечутся, заставляя слова превращаться в вихрь каких-то нечленораздельных звуков.
