Текст книги "В плену медовой страсти (СИ)"

Автор книги: Элли Лартер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Арвор был не против. Он знал: ей это нужно. И она нравилась ему: маленькая, хрупкая, совсем юная, но уже растерзанная жестокой судьбой. Он не жалел, что стал для нее первым мужчиной. Он был готов любить ее и еще много раз, но понимал: малышке лучше не привыкать к наслаждению. А им двоим – лучше не рисковать. Они и так один раз чуть не попались.

– Если он убьет тебя, то заплатит сколько-то сверх обещанных семидесяти садитов, – мрачно ответил Арвор.

– Вот сколько я стою, – произнесла девушка задумчиво. – Семьдесят садитов. Это много или мало? За сколько обычно продают и покупают рабов?

– Это от многого зависит, – ответил Арвор. – Ребенок, доходяга, девица для работы в доме могут стоить до десяти садитов. Крепкий мужчина, из которого можно сделать бойца – двадцать. Хорошенькая юная девственница – тридцать. Боец – сорок или пятьдесят. А твои семьдесят садитов – это результат торгов, где богачи меряются своими кошельками.

– А ты, сколько ты стоил?

– Меня купили совсем мальчишкой. Я стоил своему хозяину семь садитов, – хмыкнул мужчина.

– Выгодное вложение, – грустно заметила Исмин. – Теперь ты чемпион Империи и при каждой победе приносишь своему дому сотни садитов…

– И я горжусь этим, – кивнул Арвор.

– Тебе правда нравится эта жизнь? Вся эта жестокость и боль? Смерть, к которой ты прикладываешь руку? – сердце у Исмин болезненно сжалось. Ей до сих пор было сложно поверить, что этот добрый, рассудительный и ласковый мужчина убивает других людей.

– Я не знаю другой жизни, – ответил Арвор. Он понимал, что так пугает Исмин, но его слова были правдой. С пяти лет его воспитывали как будущего бойца. С пяти лет его учили не бояться крови, и боли, и смерти. С пяти лет его тренировали на учебной арене, с мечами, щитами, копьями и другими видами оружия. С пяти лет он получал раны, и дрался с другими мальчишками, и хотел однажды стать чемпионом. У него не было отца – его отцом был его наставник Тибиус. У него не было любви – его любовью была Арена Мори. У него не было детей – его детьми были мечи, с которыми он управлялся лучше всех в Империи. Рабы, рожденные свободными, часто пытались сбежать, но еще чаще – погибали. А он всегда жил так. Дом Марсилия дал ему пищу, и кров, и славу. Иного он не желал.

– А я знала другую жизнь, – прошептала Исмин тихо.

– Тебе лучше забыть о ней, – заметил Арвор. – Это прошлое, которое больше не имеет значения.

Исмин опустила голову, и Арвор притянул ее к себе, чтобы обнять и поцеловать в макушку.

– Когда ты дашь мне кровь артахесиса?

– Накануне церемонии. Если я дам ее раньше, ты можешь потерять ее, разбить или случайно попасться на глаза госпоже или Кере…

– Кера не приходила к тебе? – Исмин заглянула Арвору в глаза.

– Зачем? – не понял мужчина.

– Чтобы ты… помог и ей тоже, – девушка смутилась.

– Кера другая, – улыбнулся Арвор. – Мы знаем друг друга с детства. Она мне как младшая сестра. Я бы не стал… А она бы не попросила. Она верна этому дому, как и я. Она примет любую судьбу, даже если это будет больно и страшно.

Кера и вправду была готова принять что угодно. Но сейчас ей было больно от того, что разрушилось обманчивое ощущение безопасности и надежности. Казалось, госпожа берегла ее от всего и от всех. Ее никогда не наказывали, хорошо кормили и давали отдыхать, ее работа не была изнуряющей, а ее невинность обещали отдать лишь «самому достойному». Но кто это мог быть? «Самый достойный»? Иногда Кере казалось, что госпожа позволит ей полюбить какого-то раба и отдаться именно ему, по своей воле, по своему желанию, когда она будет готова.

Теперь она все поняла.

«Самым достойным» оказался тот, кто был готов заплатить за нее самую большую цену.

Она ничего не знала о ювелире Литии и лишь мельком видела его с балкона виллы, но уже чувствовала себя преданной и оскверненной. Госпожа сражалась за нее, убеждала господина не продавать любимую рабыню – но тот не сжалился.

Госпожа не была виновата… наверное.

Но Кера все равно впервые в жизни испытывала к ней отвращение.

Эта красивая, черноволосая, зеленоглазая женщина с лоснящейся кожей, налитыми грудями, округлыми бедрами, в покрывающей тело шелковой сорочке, в роскошном колье с йамимарами, не знала настоящего горя и настоящего предательства.

А ее, Керу, должны были продать за тележку этих проклятых драгоценных камней.

Следующим утром господин Марсилий вызвал к себе Арвора, и как только чемпион склонил голову перед хозяином, высказал ему свою просьбу:

– Мой дорогой друг, я прошу тебя отдать моей супруге пузырьки с кровью артахесисов, что хранятся в твоей камере.

– Зачем? – напрягся Арвор.

– Ты знаешь, как давно мы с Марисой хотим зачать ребенка. С тех пор, как… – он замялся. – С тех пор, как умер наш сын, у нас это не выходит. Священный обряд телесного омоложения и очищения должен помочь ей. Для этого нужна кровь. Уверен, ты не станешь сопротивляться, и мне не придется забирать кровь силой. Тебе она ни к чему – а нам может подарить счастье новой жизни.

– Но… – Арвор лихорадочно соображал, что сказать. Ведь кровь была ему нужна. Хотя бы немного. – Я могу дать лишь два пузырька. Третий разбился не так давно… Мне жаль.

Марсилий прищурился, но кивнул:

– Хорошо. Пускай два. Я пошлю за ними сегодня вечером Керу.

Днем Арвор не мог видеться с Исмин. Он не мог предупредить ее, что госпожа Мариса и господин Марсилий хотят забрать у него пузырьки с кровью. В конце концов, он решил, что расскажет все Кере и попросит ее передать Исмин кровь.

Но все пошло не так, как он рассчитывал.

После вечерней тренировки и ужина он отправился в свою камеру, чтобы прилечь. Все его силы ушли на учебные бои: сегодня мастер Тибиус как-то особенно рьяно гонял его, заставляя работать сначала со столбом, потом с другими бойцами, а потом таскать бревна и выполнять упражнения на выносливость. Пот тек по спине мужчины ручьями, глаза застилало, но он продолжал работать, упорный и благодарный за такую полезную тренировку. Теперь же ему хотелось лечь и отдохнуть.

Когда в его камеру за ним следом зашли еще три бойца, он едва ли успел сообразить, что происходит.

Это были Рикс, Гаррет и Клор. Его извечные соперники, сильные бойцы, члены братства, которых Арвор братьями не считал.

– Что вам… – начал было чемпион, но договорить не успел: Гаррет с размаху ударил его кулаком в лицо, и Арвор, такой привычный к ударам, с моментальной реакцией и хваткой, сейчас не успел отклониться. Сказались и неожиданность, и усталость.

Впрочем, он быстро понял: надо защищаться. Уже в следующую секунду он был на ногах и в боевой стойке, с выброшенными вперед кулаками. Гаррет стоял прямо перед ним, Рикс и Клор – по бокам.

Но даже чемпион был практически бессилен против троих других мужчин в такой маленькой каморке три на два метра.

Гаррет ударил снова, и Арвор отбил атаку, но тут же получил удар со спины, чуть выше ягодиц. Упав на одно колено, он увернулся от третьего удара, и снова встал на ноги, чтобы самому броситься на Клора и обездвижить его захватом сзади. Сдавив мужчину и загородившись им от двоих других преследователей, Арвор еще целых десять секунд удерживал свою позицию. Но Гаррет и Рикс сговорились и одновременно бросились на него с двух сторон, повиснув на плечах и принявшись пинать ногами по бедрам и ступням. Арвор снова опустился на колени, ослабляя хватку и выпуская Клора. В этот момент Рикс ударил его по голове, и Арвор отключился, грохнувшись лицом об пол.

Открыв глаза, Арвор осознал, что все еще лежит на полу в своей камере. Наверное, прошло не больше двух минут. Все трое бойцов, поваливших его, возвышались над ним. А потом он увидел и четвертую фигуру. Это был господин Марсилий.

– Прежде чем озвучить свою просьбу, я подослал к тебе одну из рабынь, чтобы убедиться, что все пузырьки с кровью на месте, – сообщил господин, наклонившись к своему чемпиону. – Но это была лишь мера предосторожности. Проверка. Я хотел, чтобы ты сам отдал мне свои трофеи. Но ты сказал, что пузырька только два. Неужели? – он потряс перед его носом тремя склянками, в которых плескалась багровая кровь подземных тварей. – Ты соврал мне. Впервые за эти годы или нет? Был ли ты так верен мне, как хотел казаться? Теперь я не знаю и не могу доверять тебе. Зачем тебе была нужна кровь артахесисов, проклятый раб?

– Просто… на память, – прохрипел Арвор.

– Я тебе не верю. Ты хотел сбежать?

Арвор помотал отрицательно головой.

Господин Марсилий усмехнулся:

– Я узнаю, в чем была причина. А пока… – он наклонился еще ниже, чтобы смачно харкнуть Арвору в лицо. Потом поднялся на ноги и вышел из камеры, забрав с собой все три пузырька с кровью.

16 глава

Полуденное солнце слепило глаза. Неделя прошла после ее освобождения с рудников, но Исмин все еще была непривыкшей к такому яркому свету. Выходить из-под деревянного навеса во двор не хотелось.

Сзади послышались шаги, а потом теплая рука Керы взяла ее руку в свою. Девушки стояли рядом, плечом к плечу, как давние подруги, покорно ожидая своей участи.

– Я все знаю, – прошептала вдруг Кера, и Исмин испуганно взглянула на нее, не понимая, что та имеет в виду. – Я знаю про вас с Арвором.

– Откуда… Когда… – Исмин густо покраснела и попыталась выдернуть свою ладонь, но пальцы Керы держали ее руку крепко.

– Это я виновата. И Арвор виноват. Но не ты, тебя я понимаю. Он хотел дать тебе кровь артахесиса, верно?

– Да, – пролепетала Исмин. – Но вчера его избили, и теперь он заперт…

– Господин забрал пузырьки с кровью, – пояснила Кера. – Кровь нужна госпоже для одного обряда.

– И что же мне теперь…

– Держи, – Кера быстро всунула ей в свободную ладонь что-то маленькое и скользкое.

– Что это такое… – Исмин едва не отбросила мерзкий сгусток в сторону, но Кера зашептала быстро и сбивчиво, наклоняясь к самому ее уху:

– Это кусочек куриного сердца. Засунь его в себя прямо сейчас, да поглубже, и молись, чтобы Мэгли вошел в тебя поскорее и так сильно, как только сможет…

– Но я не… – Исмин растерялась, и Кера, не дожидаясь окончания фразы, взяла все на себя. Похоже, ей уже приходилось делать подобное.

– Раздвинь ноги! – скомандовала она. – И расслабься! Да расслабься же ты! – она быстро ввела в нее два пальца, между которыми был зажат кусочек куриной плоти. Исмин ощутила внутри скользкий и мерзкий холод, и на мгновение ей показалось, что ее сейчас вырвет, но она сдержала этот позыв. – А теперь сожми бедра! Держи его там крепче, не вырони…

– Но как же…

– Другие смогли, и ты сможешь.

Как раз в этот момент сзади послышались еще голоса, и Кера быстро встала, поправляя Исмин платье и вытирая свои руки о кусок ткани, висевший сбоку на стене.

– Вы готовы, мои дорогие? – патер Марсилий втиснулся между девушками и приобнял обеих за плечи. – Мне сообщают, что ваши покупатели уже приближаются к вилле.

И действительно, не прошло и минуты, как кованые ворота отворились, и во двор въехало сразу две повозки. Оставив позади своих рабынь, Марсилий поспешил к гостям.

Из первой повозки вышел ювелирных дел мастер Литий. Исмин заметила, как подалась вперед Кера, силясь хорошенько рассмотреть мужчину, купившего ее невинность.

Литий был молод, едва ли старше тридцати лет, и хорош собой. Ярко-голубые глаза и длинные, растрепанные светлые волосы не выдавали в нем садиста или извращенца.

Зато во взгляде патера Мэгли, вышедшего из второй повозки, так и читались нездоровые пристрастия. Он был высок, остронос, под глазами синели большие тяжелые мешки, словно он не спал последние пять дней, неровные зубы кривились в гадкой ухмылке, пока он протягивал свои ладони для приветствия Марсилию.

– Рад видеть вас, патер Мэгли. И вас, господин Литий. Для нас честь принимать в нашем доме таких смелых и щедрых гостей. Прошу простить мою супругу, ей сегодня нездоровится, поэтому она не вышла к нам…

На самом деле, госпожа Мариса всю ночь прорыдала, и даже принесенные супругом пузырьки с кровью артахесисов ее не утешили. Кера знала все это, но все равно ненавидела ее.

Литий, статный и обманчиво красивый, приближался неумолимо и быстро. Кера склонила голову и опустила глаза, когда он подошел вплотную, а потом почувствовала, как мужчина берет ее руку в свою и подносит к губам, чтобы поцеловать.

– Я сражен вашей красотой, прекрасная богиня, – сказал он мягко, и Кера наконец вынужденно подняла на него глаза, а затем так же вынужденно улыбнулась, с трудом расцепляя зубы:

– Благодарю, мой господин.

– Зови меня по имени. Меня зовут Литий.

– Хорошо, господин Литий.

– Без «господина», – мужчина поморщился и сказал бы что-то еще, но тут в разговор вмешался Марсилий:

– Все йамимары взвешены и перенесены на виллу. Благодарю за столь щедрый дар. Надеюсь, наш дар вас тоже не разочарует.

– Не разочарует, будьте уверены. Идем, – Литий подхватил Керу под локоть и потянул к своей повозке.

Между тем, патер Мэгли дышал Исмин прямо в лицо, и девушка с трудом сдерживалась, чтобы не отпрянуть. Изо рта у него пахло старостью, кровью и какой-то рыбой.

– Неужели за столько лет на рудниках никто так и не трахнул тебя? – прохрипел он ей на ухо, цепляясь костлявыми пальцами за грудь и тиская ее прямо сквозь ткань. Исмин задыхалась и старалась не шевелиться. – Отвечай! – прорычал патер, и лишь тогда Исмин отчаянно замотала головой:

– Нет, никто, никто, господин!

– Ты красивая, – протянул он все тем же надсадным голосом. – Мы с тобой хорошенько повеселимся…

В горле у Исмин стоял комок. Она смотрела прямо на своего будущего мучителя, но на деле – как будто бы сквозь него. Остекленевшие глаза ничего не видели.

– Когда вы вернете ее, патер Мэгли? – послышался голос господина Марсилия, и гость на мгновение оторвался от своего трофея:

– Завтра вечером. Этого времени мне хватит.

– Хорошо, – Марсилий кивнул и, прежде чем уйти обратно на виллу, склонился к уху Исмин, прошипев сквозь зубы: – Будь хорошей девочкой, дай ему все, о чем он попросит, иначе я лично велю отрезать тебе язык… или клитор… или что-нибудь еще… ты поняла?

Исмин коротко и быстро кивнула.

Мэгли схватил ее за запястье и поволок за собой в повозку. Там он зашвырнул ее на сидение, а сам сел напротив, но как только транспорт тронулся, пересел к девушке. Исмин сжалась в углу повозки, пытаясь хоть немного отодвинуться, но это было невозможно.

Мэгли задыхался в приступе похоти и жадно шарил руками по ее дрожащему телу. Он залез ладонями под платье, принимаясь щипать грудь, потом живот и бедра… Наконец одна его ладонь оказалась между ее ног, и через мгновение Исмин почувствовала, как Мэгли вталкивает в нее костлявый указательный палец.

– Это мой дом.

Повозка остановилась, Литий вышел первым и протянул Кере руку. Девушка несмело вложила свою ладонь в его и покорно вышла следом.

Дом ювелира заметно уступал по роскоши хозяйской вилле, но Кера все равно поразилась богатой облицовке дома, пышному саду и ровным дорожкам, посыпанным мелким красным песком.

– Очень красиво, – призналась она.

Литий улыбнулся:

– Я живу здесь один.

– У вас нет ни жены, ни детей? – невольно вырвалось у Керы.

– Никого, – подтвердил мужчина. – Для тебя приготовлена отдельная комната. Хочешь принять ванну или позавтракать? Уверен, ты ничего не ела с утра, так сильно волновалась.

– Я все еще волнуюсь, – заметила Кера.

– Не нужно. Ты в полной безопасности.

Его голос убаюкивал, лился ручьем, был таким спокойным, мягким и ласковым… Кера была почти готова поверить в добросердечность этого господина, но… порядочные мужчины не покупали девственность рабынь. Весь внешний лоск и шарм были напускными. Она ждала, когда под этой благопристойной оболочкой покажется истинная сущность. Сущность мужчины, который хочет взять силой невинную девушку.

В доме Лития была работница. Не рабыня – добровольно служащая и получающая за это плату женщина по имени Каста.

Каста проводила Керу в ее комнату, наполнила ванну розовой водой, а потом предложила искупаться. Выбора не было: Кера спустила с плеч тесемки платья и вошла в воду.

Вода была теплой и приятно ласкала кожу, а от ее аромата тело и разум невольно расслаблялись. Кера решила, что заслужила минуту отдыха, и откинулась головой на бортик, прикрывая глаза…

Прошло, наверное, минут пять, прежде чем шорох заставил ее вздрогнуть. Кера подняла голову и с трудом разлепила сонные ресницы.

Литий стоял перед ней обнаженным.

17 глава

Кера и сама не поняла, как вдруг оказалась на ногах. Вскочила прямо в ванне, расплескивая на пол ароматную розовую воду. Чуть не поскользнулась, но удержалась дрожащими пальцами за бортики и выпрямилась, глядя на мужчину.

Вот и начинала проявляться его истинная сущность, да?

Керу было не удивить красотой мужского тела. Она с рождения воспитывалась на вилле при бойцовской школе, а рядом с ней воспитывались мальчишки-рабы, которые с малых лет учились держать оружие в руках и тренировались от рассвета до заката. Она часто наблюдала за ними с балкона хозяйской виллы и преисполнялась сестринской любовью. Грязные мысли не посещали ее: она была чиста не только телом, но и душой. Кроме того, став старше, она слышала столько горьких историй от других рабынь, что иногда молила Эрона навсегда остаться девственницей. Но она действительно росла в окружении красивых мужчин: сильных и здоровых, с рельефными мышцами и крепкими торсами, быстрых, ловких, отважных. Самым прекрасным, конечно, был Арвор, но она всегда относилась к нему как к брату. Если бы ее заставили возлечь с ним – она бы скорее перерезала себе горло, чем пошла на это.

И все же, Литий восхищал. Молодой и подтянутый, с растрепанными светлыми локонами и горящими голубыми глазами, он казался живым воплощением Рифея – бога силы и мужества. Кубики его пресса были напряжены, а член торчал между бедер, большой и уже налитый кровью.

Сердце у Керы заколотилось, но вовсе не от возбуждения. Ей было страшно. И лучше бы Литий был груб с ней, жесток и беспощаден… Лучше бы он сделал то, зачем пришел, и просто оставил ее в покое… Но мужчина лишь смотрел на нее, склонив голову, и улыбался.

– Я ведь сказал, что тебе нечего бояться? – спросил он наконец, и Кера рассеянно кивнула, снова невольно опускаясь в воду, чтобы хотя бы так скрыть еще ненадолго свою наготу. Загородив грудь коленями и обхватив себя руками, она смотрела на мужчину снизу вверх, и его превосходство ощущалось так еще сильнее. – Я не буду делать тебе больно.

– Конечно, господин, – Кера покорно согласилась. Что ей еще оставалось? Она на все должна была отвечать лишь «Да, господин» и «Хорошо, господин».

Кера, можно мне взять тебя сзади? Да, господин.

Кера, можно ли засунуть член тебе в глотку? Конечно, господин.

Кера, я хочу придушить тебя и исполосовать твою спину хлыстом до крови. Хорошо, господин.

От этих придуманных диалогов ее бросило в дрожь. Именно в этот момент Литий подошел к ванной вплотную и поднял лицо Керы за подбородок. Девушка невольно взглянула ему в глаза, но ничего не прочла в этом безмятежно-голубом взгляде: ни тепла, ни холода, ни сочувствия, ни желания причинить боль.

– Хочешь, я помогу тебе вымыться?

– Да, господин.

Мужчина опустился на колени перед ее ванной. Со стоявшей рядом тумбы он снял флакон с мыльной жидкостью и, выдавив немного на свои ладони, сначала растер между пальцами, взбивая пену, а потом принялся наносить на шею, плечи и спину девушки.

– Повернись… Еще немного… Вот так…

Так вот в чем была его особенность? Изображать нежного и заботливого любовника? От этого Кере становилось еще страшней.

Его пальцы были теплыми и ласковыми и порхали по дрожащей коже, намыливая, взбивая пену, лопая прозрачные радужные пузыри, растирая и массируя… Наверное, это не было неприятно, но Кера, застыв, как камень, старалась не прислушиваться к своим телесным ощущениям.

Литий размял ее шею, нажав на каждый позвонок, распрямил ее плечи, потом спустился ладонями по спине, не прекращая круговых движений. Потом снова поднялся выше, чтобы заняться руками девушки. Тщательно вымыл их от предплечий до кончиков пальцев, а потом медленно поцеловал ее запястья.

А может, его особенностью была страсть к чистоте?

– Вставай, – приказал он, и Кера не могла ослушаться.

– Да, господин.

– Быть может, хватит? – мужчина поморщился. – Ведь я попросил звать меня по имени. Или ты забыла мое имя?

– Господин Литий.

– Просто Литий.

– Хорошо, гос… – девушка пересилила себя и, сглотнув слюну, неуверенно произнесла: – Литий.

– Так-то лучше, – мужчина улыбнулся. Теперь его пальцы скользили между ее ключиц, неумолимо приближаясь к груди. Взгляд его был сосредоточен, он продолжал взбивать пену, словно его единственной целью и вправду было хорошенько намыть Керу.

Маленькие, но крепкие груди девушки идеально легли в его теплые ладони, и она задохнулась от непривычного, странного ощущения. Это не было больно – он точно не хотел причинить боль, по крайней мере, пока. Он мял ее груди, растирая, лаская сильными пальцами, намыливая, смывая и намыливая опять… Когда соски Керы затвердели – ее тело реагировало вовсе не так, как ей бы хотелось, – он с удовлетворением двинулся дальше.

Литий огладил ладонями плоский живот девушки, намыливая его, и потом, минуя бедра, сразу приступил к ее ногам. Закончив и с ними, он снова скомандовал:

– Теперь повернись спиной.

– Да… Литий.

Мужчина выдавил на ладони еще немного мыльной жидкости, взбил пену и круговыми движениями начал ласкать ее бедра и ягодицы. Его сильные руки мяли податливую женскую плоть, не грубо, но властно, постепенно спускаясь все ниже и ниже.

Чувствуя, как начало покалывать между ног, Кера задохнулась от ужаса. Что это было? Почему собственное тело предавало и подводило ее? Она была уверена, что не испытает и толики наслаждения… Но молодой девичий организм плевать хотел на дурные установки в голове, на страх и нехорошее предчувствие. Мужские руки скользили по коже, ласкали, мяли, и тело невольно отзывалось на нежные прикосновения и мягкий напор.

– Встань на колени. Раздвинь ноги.

Кера повиновалась, утыкаясь коленками в твердое дно ванны и впиваясь побелевшими пальцами в бортик. Вода как раз доходила ей до ягодиц и, расплескиваясь, касалась намыленных бедер и лобка.

Литий осторожно проник одной ладонью между ее ног и все теми же настойчивыми, но мягкими круговыми движениями провел по ее половым губам, коснулся клитора, погрузил на мгновение внутрь одну фалангу пальца, заставив Керу сжаться и охнуть, и выскользнул наружу, как ни в чем ни бывало принимаясь массировать ее плечи.

– Самое время вымыть голову, – сказал он мягко.

Кера снова послушалась, садясь в ванной спиной к мужчине и наклоняя голову назад…

К этой новой пытке она была не готова. Его сильные пальцы массировали кожу ее головы, скользили между длинных темных волос, запутываясь в них, но выбираясь бережно, не дергая, взбивали ароматную пену прямо на ее макушке.

Прикрыв глаза, Кера мысленно убеждала себя, что реакции тела не всегда совпадают с реакциями разума, и это нормально… Но сопротивляться было все сложнее и сложнее.

Полив голову Керы из ковша и чуть пригладив чистые, блестящие волосы, Литий улыбнулся:

– Отлично. Можешь выходить.

Невольно прикрывая ладонями грудь и темную поросль между ногами, Кера выбралась из ванны. Литий закутал ее в большое мягкое полотенце. Сам он все еще был обнажен, его член стоял колом, но он, кажется, все еще не собирался им воспользоваться.

Зато у Керы при взгляде на мужской член зарделись щеки. Она видела члены и раньше, когда еще в детстве помогала лекарю бойцовской лечебницы, но возбужденные – никогда. От мысли, что это она виновница его возбуждения, ей стало и стыдно, и непривычно приятно… Ведь раньше она никогда не заставляла мужчин изнывать от желания. Тем более, ей ничего не пришлось для этого делать. Это была первозданная, природная женская гордость. Впрочем, она довольно быстро подавила в себе эти ощущения и пошла следом за мужчиной.

– Карма уже показала тебе твою комнату? Она большая, – сказал Литий.

– Я заметила, – отозвалась девушка. – Благодарю.

– Располагайся. Отдохни немного и оденься. Скоро будем завтракать. Я и сам еще ничего не ел сегодня, представляешь?

– Ужасно, – отозвалась Кера, не зная, что еще можно на это ответить. Мужчина уже направился было к выходу, но она неожиданно решилась на вопрос, и он оглянулся. – Гос… Литий, сколько времени я пробуду у вас? Господин ничего не сказал мне. Обычно рабынь отдают на сутки, но вы, как мне кажется, не торопитесь взять то, для чего купили меня…

– А ты знаешь, для чего я тебя купил? – мужчина поднял одну бровь, голос его прозвучал иронично, а на губах снова появилась улыбка.

– Ну, чтобы… чтобы забрать мою невинность.

– Готовься к завтраку… Твое новое платье на постели, – произнес Литий и молча вышел.

Кера осталась в одиночестве. С волос ее падали капли ароматной розовой воды, а неподалеку трещали в камине свежие поленья.

18 глава

Исмин вернулась в хозяйский дом на следующее утро. Она дрожала, ноги едва держали ее, белые волосы было неровно порезаны ножом до лопаток, а местами до плеч, под ногтями скопилась грязь, а между ног саднило и ныло.

Кессия, встретившая ее у ворот виллы, при виде Исмин сразу изменилась в лице, побледнев:

– Что он… что он с тобой сделал?

Исмин не стала отвечать на вопрос, а задала свой:

– Где Кера?

– Я не знаю, – рабыня пожала плечами. – Она еще не возвращалась от этого… как его…

– Лития, – подсказала Исмин. – Ладно. Спасибо.

– Тебе что-нибудь нужно? – участливо спросила Кессия, но Исмин только отмахнулась. Все, что ей было сейчас нужно, – это вымыться и лечь.

Она хотела бы поговорить с Керой, но Керы не было.

Она хотела бы поговорить с Арвором, тем более что знала – его избили его же собратья, – но это было невозможно до наступления ночи.

Поэтому сейчас она могла только вымыться и лечь.

Бойцы ходили в баню по вечерам, так что сейчас там было свободно. Тепло сохранилось с ночи, и Исмин не пришлось заново наполнять поленьями печь и разжигать огонь. Вода в чанах тоже еще не остыла.

Наполнив ведро горячей и холодной водой и смешав ее, Исмин опустила туда руку, чтобы проверить температуру, а потом принялась раздеваться. Сняла с себя потрепанный синий сарафан, сандалии, распустила ленту, которой были прихвачены испачканные, запутавшиеся, покромсанные волосы.

Ее трясло, но она едва ли это осознавала. Воспоминания прошедших суток ударяли в голову острой болью, пронизывали насквозь, проникали в самые дальние уголки ее истерзанного тела. Чтобы поскорее смыть с себя все это, весь этот позор и ужас, она намылила жесткую мочалку и принялась тереть свое тело, раздирая бледную кожу почти до крови, лишь бы смыть все до единого следы Мэгли.

Она на три раза вымыла голову, а потом долго, причиняя боль сама себе, выскабливала дрожащими пальцами свое влагалище. Ей казалось, что в ней до сих пор находятся и багровый член патера, и его мерзкие костлявые пальцы с острыми ногтями, и кусок куриного сердца.

Вода почти закончилась, прежде чем Исмин решила, что у нее больше нет сил отмывать себя. Наверное, этого было достаточно. Не вытираясь, она напялила на себя чистый голубой сарафан, а синий швырнула в печь, чтобы потом, когда кто-то из рабов придет разжигать огонь, его просто положили между поленьями.

Добравшись до камеры Керы, Исмин прочесала гребнем свои влажные волосы. Хотелось есть, но она решила, что голод можно пережить. Ведь если она поднимется на виллу или придет в столовую, ее заметят и заставят возвращаться к своим привычным обязанностям: готовить, убирать или стирать. У нее не было на это сил. Ей хотелось поспать. Хоть немного. Поэтому, улегшись на постель Керы, она свернулась клубочком, подтянула к подбородку колени и, закрыв глаза, сделала отчаянную попытку выбросить из головы ужасные картинки прошлой ночи и всего предыдущего дня. Это было непросто. Минут пятнадцать ее по-прежнему знобило, но постепенно тишина, тепло и полумрак убаюкали девушку, усталость взяла свое, и она погрузилась в неглубокий, тревожный, но все же сон.

Около полудня ее разбудила Летта. С трудом раслепив глаза, Исмин решила, что ее ищет госпожа, и готова была покорно встать с постели, но Летта сказала, что хозяйка позволяет ей остаться сегодня в камере и отдохнуть.

– Это очень щедро с ее стороны, – пробормотала удивленно Исмин.

– Она просто переживает за Керу… Керы до сих пор нет, а она много значит для госпожи.

– Знаю, – Исмин кивнула.

– Поэтому госпожа половину дня стоит на коленях и молится Каллисте, покровительнице всего женского рода, чтобы та сохранила Керу. Быть может, если госпожа будет добра к тебе, Литий будет добр к ее личной рабыне, – Летта пожала плечами.

У Исмин не было сил думать об этом. Как только Летта прикрыла дверь ее камеры, девушка снова опустила голову на мягкую звериную шкуру и задремала, стараясь не думать ни о Кере, ни о Арворе, ни о Мэгли…

После трех часов дня началась очередная бойцовская тренировка, и во дворе стало шумно: кричали мужчины, ударял о землю хлыст наставника, звенели мечи и копья. Исмин снова проснулась и теперь лежала с открытыми глазами, силясь в гуле голосов услышать голос Арвора.

Потом она встала, оделась и вышла из камеры.

Тренировка была в самом разгаре. Арвора на площадке не оказалось, а дверь его камеры, находящейся на противоположном конце двора, была наглухо закрыта.

Ей хотелось пойти туда, увидеть его, обнять, рассказать о своих бедах и выслушать его историю… Но она не могла.

Особенно она хотела рассказать о том, что грело ее посреди всей этой нестерпимой боли. Патер Мэгли проговорился о самом важном, что было в ее жизни: о ее семье. В прошлый раз он заявил, что ее родители и сестра давно мертвы, но теперь…

Он заявил вдруг, что ее сестра Исин жива. Что ее продали какому-то влиятельному патеру в Кишар. И что она, кажется, нянчится с детьми этого самого господина… Подробнее Мэгли и сам не знал.

– Лучше б она сдохла… Теперь ее наверняка трахают все, кому не лень… Засовывают члены в ее узкую девичью дырочку…

Но Исмин знала: если сестра работает нянькой и возится с детьми – ее вряд ли заставляют совокупляться. Дети для богатых патеров – святое. Они не станут трахать рабынь, которые кормят и ухаживают за их отпрысками. Напротив: таких рабынь уважают. Не такие, как Мэгли, конечно, но большинство.

Так что теперь у нее была надежда. Ее личный свет в конце тоннеля. Быть может, однажды она сможет вырваться из дома Марсилия и найдет любимую младшую сестру…

Но пока об этом можно было только мечтать.

Когда сгустились сумерки, Исмин наконец сходила поесть. Кессия и Летта накормили ее кукурузной похлебкой, лепешками, финиками и теплым травяным отваром, который должен был снять физическую боль. Жаль, что не было отвара для утоления боли душевной…