Текст книги "В плену медовой страсти (СИ)"

Автор книги: Элли Лартер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Время от времени мимо Исмин протаскивали по песку окровавленные трупы с отрубленными руками и ногами, проломленными черепами и вытекающей мозговой жидкостью… По песку тянулся кровавый след. Она вжималась в стену, насколько могла. Бойцов, ожидающих своей очереди выйти на Арену, становилось все меньше и меньше… День клонился к закату. Патер Мэгли вместе с семьей давно был на трибунах – о его прибытии возвестили фанфарами, – а вот Император не приехал, об этом сокрушенно шептались какие-то бойцы, видимо, мечтавшие сразиться перед очами Его Благочестия… Исмин слушала их в половину уха.

– Казнь! Казнь!

Наконец объявили казнь, и их еле живая, измотанная, истощенная кучка зашевелилась, выпутываясь из лохмотий и звеня цепями.

– Давайте! Живее! – стражники копьями тыкали их в спины, выпроваживая по широкому подтрибунному коридору на песок Арены Мори.

Исмин с трудом поднялась на ноги – от многочасового сидения на одном месте они затекли и теперь словно не чувствовались, – и вместе с другими поплелась навстречу своей смерти.

Пройдя под широким арочным сводом, они вышли на песок, в круг света. Исмин сразу сощурилась: глазам все еще было больно и непривычно, ведь несколько лет она почти не видела солнечного света. И хотя сейчас солнце уже было закатным, оно все равно пронзало Арену насквозь косыми оранжевыми лучами.

Многотысячные трибуны уходили в небо, шевелились, словно огромный муравейник, галдели и топали. Увидев рабов, некоторые люди стали швыряться в них сырыми яйцами. Над рядами пронеслось мрачное «у-у-у-у-у». Исмин старалась смотреть под ноги, а не на зрителей, но все равно не удержалась и отыскала взглядом ложу патеров. Украшенная гобеленами и живыми цветами, она отчетливо выделялась на фоне остальных рядов. В ложе было человек пятнадцать. Патер Мэгли стоял, оперевшись обеими ладонями о края ложи и глядя на скованных цепью и перепуганных рабов.

А Исмин глядела на него.

Через несколько секунд патер поднял руку, и многотысячная толпа постепенно утихомирилась, чтобы он мог произнести речь.

Всемогущий Эрон! Неужели нельзя было убить их, а потом говорить?

– Мои возлюбленные сограждане! Ваш покорный слуга строг, но справедлив, и сегодня ему хотелось бы доказать это. Пятьдесят рабов, стоящих на арене, – преступники и предатели. Они пытались сбежать, или подняли руку на своего хозяина, или что-то украли, или иначе нарушили наш с вами, мирных свободных граждан, покой. Мы милосердны и относимся хорошо к своим рабам и слугам, если они верны нам и служат по совести и чести. Но если они предают нас – что тогда?

Патер Мэгли замолчал, и в толпе быстро поднялся гул, тут же переросший в скандирование:

– Смерть! Смерть! Смерть!

Патер снова поднял руку:

– Да, друзья мои, именно так! Предатели заслуживают смерти! Но еще – помните! – мы милосердны. Сегодня я совершу акт милосердия и выберу из числа приговоренных к смерти одну, которая останется жива. Она станет рабыней в доме сегодняшнего чемпиона и разделит с ним постель сегодняшней ночью. Ну а кто станет чемпионом – Арвор из дома Марсилия или Икрейн из дома Флавиуса, – мы узнаем совсем скоро! Итак, друзья, вы готовы?

Громогласное «дааа» пронеслось над трибунами ураганом, и патер Мэгли с удовлетворенным видом уставился на кучку рабов, выискивая жертву для своего «акта милосердия».

Исмин замерла от ужаса. Она не хотела быть выбранной. Она не хотела стать рабыней в доме Марсилия или Флавиуса – всем было известно, как там обращаются с девушками: отдают на ночь бойцам, заставляют участвовать в оргиях, а то и ублажать господ. Лучше было умереть, умереть, умереть…

– Ты! – палец патера Мэгли указал на нее. Исмин медленно подняла взгляд. – Ты! – повторил патер, а потом поманил ее пальцем: – Твой покорный слуга и бог Эрон дают тебе второй шанс, дитя…

5 глава

Патер Мэгли уже не в первый раз устраивал публичные казни – Арвор отлично знал это. Но сегодня его как-то особенно удивило количество совсем уж юных смертников. Чего только стоила десятилетняя малышка, которая пялилась на него исподлобья большими серыми глазищами…

Еще ему запомнилась девушка, сидевшая прямо перед ним: в грязных лохмотьях, потрепанная, побитая – наверняка с рудников, – с большими синими глазами и белыми волнистыми волосами, давно спутанными в один сплошной безобразный колтун. На рудниках не было не только света, там не было в достаточном количестве и чистой воды, чтобы хоть иногда нормально мыться… Таким рабам оставалось только посочувствовать. Быть может, казнь и смерть даже были для них избавлением. Арвору-то повезло: он не только был чемпионом и любимцем своего господина, но и имел в связи с этим массу привилегий. Иногда ему даже позволяли ходить в баню в отличное от всех остальных бойцов время. Там он проводил приятные минуты в обществе какой-нибудь присланной хозяином распутницы, которая обливала его мыльной пеной, терла руки, грудь, живот, а потом насаживалась влажной щелью на его твердый член и доводила до исступления…

Во время своей речи патер Мэгли неожиданно решил «спасти» одну из приговоренных. Арвор едва не расхохотался от этого заявления. Уж кому-кому, а ему отлично было известно, что значит служить рабыней в доме, при котором содержится школа бойцов. Щели некоторых из этих девиц были раздолбаны настолько, что туда без труда могла втиснуться вся его пятерня… Если же в дом попадала девственница – ее невинность сначала продавали за большие деньги патеру или какому-нибудь другому богатому господину, а потом точно так же пускали по рукам… Он заранее не завидовал той, которую выберут в качестве «спасенной».

– Ты! – провозгласил в этот момент из своей ложи патер, и Арвор проследил за его пальцем, указывающим на одну из рабынь. Это была та самая, с голубыми глазами и белыми волнистыми волосами… Мужчина невольно поджал губы. Девчонка была симпатичной. Мужчины наверняка затрахают ее до полусмерти.

Потом началась казнь. Удивительно, но хоть в этом патер Мэгли решил не изощряться: он просто вызвал на арену победителя предыдущего боя и заставил его снести головы всем приговоренным. Стоя под навесом арки, Арвор с тоской наблюдал это кровавое зрелище: головы отделялись от туловища быстро и мягко, как во сне, падали на песок, поднимая небольшую кучку пыли, катились, расплескивая кровавые струи, застывали с остекленевшими глазами и открытыми в последнем крике ужаса ртами. Ровно сорок девять голов. Пятидесятая была спасена. Арвор видел, как белокурую девчонку провели мимо него обратно под своды трибун. Девчонка тряслась от страха и обнимала сама себя обеими руками.

Сразу после казни объявили финальный бой. Бой чемпионов. Арвор втянул носом воздух, покрепче сжимая пальцами рукоятки мечей и готовясь выйти на арену, в лучи уходящего солнца, под одобрительный гул толпы.

– Встречайте же чемпиона прошлого года, Повелителя Огненных Хлыстов, Укротителя Тигров, победителя восемьдесят первых Арданских Игр, сына дома Флавиуса, великолепного Икрейна!

Арвор закатил глаза, наблюдая, как с другой стороны арены на песок выходит его противник. Икрейн был неплохим бойцом, но Арвор относился к нему пренебрежительно: он считал, что оружие мужчины – это мечи, Икрейн же сражался двумя длинными хлыстами, и это делало его в глазах Арвора недостаточно достойным. Впрочем, Икрейну надо было отдать должное: со своими хлыстами он управлялся отлично.

Тем временем, патер Мэгли уже начал объявлять второго бойца:

– А теперь поприветствуйте чемпиона нынешнего года, Разжигающего Цепи, Убийцу Артахесисов, победителя восемьдесят вторых Арданских Игр, сына дома Марсилия, грозного Арвора!

Трибуны взорвались аплодисментами и криками, на окровавленный песок, откуда только что торопливо убрали тела и головы казненных, посыпались лилии и розы, и Арвор гордо ступил на священную землю Арены, которую считал своей жизнью и единственным смыслом.

– Посмотрите на них! – воскликнул патер Мэгли. – Полюбуйтесь их телами, эти налитые силой мышцы так и переливаются в лучах закатного солнца! Они оба прекрасны – и оба достойны победы, не так ли, Икрейн и Арвор? Но у Ардана может быть только один чемпион! Мы немедленно устраним это досадное недоразумение, в ходе которого в нашем государстве оказалось сразу два любимца публики! Итак – это будет не бой до первой крови! Это будет смертный бой! Победа или забвение! Во имя Эрона, покажите нам, что вы можете!

Ударили в гонг, и Арвор встал в стойку, присматриваясь и примериваясь к своему противнику. Икрейн на другой стороне арены делал то же самое. Его хлысты угрожающими толстыми змеями вились по песку. Арвор крепко сжимал рукояти мечей.

«Нужно обрубить хлысты», – думал он.

Но это было не так уж просто.

Арвор первым начал приближаться к противнику, выдерживая дистанцию, на которой хлысты Икрейна не достанут его… Публика свистела, топала и кричала. Большая часть была на стороне Арвора: он был моложе и красивей, чем Икрейн, и ему желали победы… Но Арвор не обольщался: он знал, что любовь толпы – вещь непредсказуемая и изменчивая. Сегодня тебя превозносят, а завтра втопчут в грязь, и никто уже не вспомнит, что еще вчера ты был их богом… Проиграй – и ты станешь никем.

Но Арвор не собирался проигрывать. Постепенно наращивая скорость, он приближался к Икрейну, заходя то с одной, то с другой стороны. Икрейн наконец щелкнул хлыстом – предупредительно, грозно. Арвор не обратил на это внимания. Замахнувшись мечом, в какой-то момент он бросился на противника с истошным криком.

Бой начался.

Исмин наблюдала за боем из-под арки. Когда с нее сняли кандалы, позволили размять запястья и даже дали выпить немного воды, она, наверное, должна была почувствовать себя лучше, но на самом деле, ее затрясло только сильнее.

Она только что избежала смерти.

И только что была обречена на еще более страшную жизнь.

А теперь от исхода развернувшегося на арене боя зависело то, под кого ей придется лечь грядущей ночью…

Завороженно она наблюдала за танцем смерти, где разыгрывали свои опасные па сразу два чемпиона.

Икрейн был старше и неповоротливее, поэтому хлысты были для него лучшим оружием: толстые веревки летали вокруг него, разбрызгивая кровь противника и песок арены, свистели в воздухе, ударялись о землю и вновь вспархивали вверх. Арвору приходилось нелегко, ведь его мечи были гораздо короче, но преимущество все равно было на его стороне: более молодой, крепкий, проворный, он почти всегда ловко уворачивался от ударов хлыста, одновременно умудряясь задеть противника своим мечом. Раз за разом он приближался к Икрейну, вонзая меч ему под ребра, оставляя глубокую царапину на животе, ударяя плашмя по спине, проскальзывая в нескольких сантиметрах от шеи противника…

Толпа бесновалась.

Исмин неожиданно для себя поняла: она болеет за Арвора. Именно этот мужчина стоял перед ней до начала казни, именно он сказал, что никто из рабов не заслуживает такого наказания… Быть может, если победа окажется в его руках, он сжалится над ней и не станет швырять ее лицом вниз и удовлетворять свою животную похоть? Быть может…

Она наверняка зря надеялась.

Но что ей оставалось, кроме надежды?

Между тем, Арвор и вправду начинал побеждать. Измотанный Икрейн едва не запутался в собственных хлыстах, и Арвор, подгадав момент, полоснул лезвием по его плечу. Икрейн невольно схватился за рассеченную плоть ладонью, и тут его противник быстрым движением перерубил один из хлыстов прямо посередине. Толпа заревела, предчувствуя скорую кровавую развязку. Исмин вздрогнула, когда увидела, как Икрейн упал на колени, а Арвор занес над ним меч… Чтобы не видеть секунду расправы, она закрыла глаза, а когда открыла вновь, Икрейн уже лежал на песке у ног победителя.

– Всемогущий Эрон, – прошептал слева от нее какой-то стражник. – Этот боец лучше всех, кого я видел здесь за последние годы…

Исмин покосилась на него, но не посмела ответить, а потом снова перевела взгляд на Арвора.

Тот уже принимал поздравления.

Толпа взорвалась овациями, женщины обнажали грудь, выставляя ее напоказ перед чемпионом, мужчины аплодировали, перепуганные дети кричали и плакали, со всех сторон на песок летели цветы. Арвор, перехватив на лету белую лилию, поднял ее над головой…

6 глава

Исмин исподлобья смотрела на мужчину, который подошел к ней сразу после финального боя с явным намерением увести в ее новый… дом?

– Теперь ты принадлежишь дому Марсилия, – сообщил он. – Патер Марсилий и его супруга Мариса присутствовали сегодня на Играх и уже знают, что у них будет новая рабыня. А уж как они тобой распорядятся – это не наше дело. Ну, чего ты вылупилась, замарашка? Идем, говорю… Вместе с бойцами поедешь на виллу… ну, или куда там тебя определят.

Мужчина, вероятно, был служителем Арены Мори. Может, рабом, а может, и наемным рабочим. Для Исмин это не имело никакого значения. Когда он подхватил ее грубо под локоть и поволок за собой, она не посмела сопротивляться.

Силы ее были на исходе – и физические, и моральные. Она уже почти смирилась с тем, что вместо смерти ей предстоит оказаться под чемпионом дома Марсилия Арвором, а потом – еще под парой десятков его товарищей… Единственное, что внушало ей надежду, это мысль: вдруг эти мужчины не захотят трахать ее? Она вовсе не красива – на рудниках все смеялись над ее неестественно белыми волосами, – и совершенно неопытна – с мужчиной она никогда не была, – а еще слаба и болезненна. Разве не приятнее заниматься этим с пышногрудыми, развязными, опытными девицами? Исмин знала, что в школах бойцов вроде той, что содержалась при доме Марсилия, для мужчин, находящихся в фаворе у хозяина, для победителей поединков и чемпионов Игр вызывают шлюх из публичных домов. Так кого выберут Арвор и его товарищи: ту, что уже знает, как обращаться с мужскими членами, или ту, что еще не видела их вовсе?

О том, что в богатых домах практикуется торговля правом первой ночи с рабыней-девственницей, Исмин не знала. Иначе, наверное, сама лишила бы себя злополучной невинности пальцами…

Из восьми бойцов, отправленных патером Марсилием на Игры, в живых остались пятеро. Титерий, Левис и Филиус пали в своих поединках. Зато Берт, как и сам Арвор, вышел победителем.

– Мой чемпион, – как обычно, гордо произнес господин, прежде чем Арвор забрался в повозку, которая должна была отвезти их от Арены Мори обратно в школу. – Мы отмоем для тебя ту девчонку… Ты заслужил ее и всех шлюх этого гребанного мира, да благословит твою силу и отвагу всемогущий Эрон! Это было истинное удовольствие – наблюдать, как ты вонзил меч в горло Икрейна… Я видел, как морщился Флавиус, видя смерть своего бойца…

– Я рад служить вам, мой господин, – Арвор склонил голову. – Только… – закончить он не успел, потому что хозяина отвлек патер Мэгли, и Марсилий отвернулся, не дав своему рабу-чемпиону договорить. Арвор скривил губы. Он хотел сказать господину, что не слишком хочет трахать полуживую девчонку с рудников.

Как раз в этот момент девчонку засунули к ним в пропахшую кровью и мужским потом повозку, и его товарищи дружно заулюлюкали и засвистели при виде гостьи.

– Вы посмотрите, какая юная!

– Под слоями сажи у нее, наверное, белые щечки…

– И розовая щелка между бедер, сладкая, как спелый персик…

– Эй, звать тебя как?

– Ты откуда, с рудников? Чего молчишь, как рыба?

Девчонка забилась в дальний угол повозки, поджав под себя ноги и спрятав в коленях лицо. Арвор заметил, что от страха у нее на руках встали дыбом волоски, а по телу шла крупная дрожь.

– Да ладно вам, – хмыкнул он как можно равнодушнее. – Оставьте девчонку в покое. Все равно она достанется вам только после меня.

– А ты хочешь ее трахнуть? – удивился Тит. – А как же Кастилия, которая была у тебя в прошлый раз?

– Он не тронул Кастилию! – встрял Берт. – Пожалел ее, что ли? Небось, и эту пожалеет! – он со смехом пихнул друга под бок, и Арвор с рычанием закатил глаза:

– Хватит, хватит! Я сам разберусь, что делать с девицами, которых дает мне господин, ясно?

За смехом и перепалками никто из мужчин и не заметил, что Исмин, до смерти перепуганная и сжавшаяся в комочек в углу повозки, тихонько плачет. Собственное будущее представлялось ей все более и более четко: она уже видела, как ее передают из рук в руки, вбивая в узкое отверстие между бедрами крепкие члены. Избежать этого было невозможно.

Когда она немного успокоилась, то в щель между досками – окон у повозки не было, – смогла увидеть, что они подъезжают к роскошной белокаменной вилле на окраине города. Это была окраина в самом прямом смысле слова: вокруг виллы, расположенной на скале, расстилалось пшеничное поле, а сразу за ним был обрыв. Соскользни туда – и разобьешься о камни насмерть. Исмин сразу подумала, что хозяин виллы наверняка сбрасывает туда неверных рабов.

Но вид все равно был завораживающий: вилла утопала в зелени, всюду росли цитрусовые деревья, ветер доносил запах роз и еще каких-то цветов, в лучах только что поднявшегося на востоке солнца порхали бабочки. С одной стороны виллы были поле и обрыв, с другой – высокая каменная стена. Там располагались тренировочная арена и жилища бойцов, догадалась девушка.

Сама вилла была трехэтажной, с широкими окнами, белокаменными колоннами, роскошным балконом, с которого открывался вид на все окружающее великолепие. На этом балконе патер Марсилий и его супруга, наверное, завтракали и принимали важных гостей вроде Императора и патера Мэгли… Ничего прекраснее Исмин в своей жизни не видела.

– Хватит пялиться, вылезай! – одернул ее грубый голос, и Исмин вздрогнула. Засмотревшись, она даже не заметила, что повозка уже остановилась. Несмело разжав пальцы, которые она держала сцепленными поверх коленей, девушка выбралась из повозки на пыльную землю. Следом начали выскакивать бойцы. Стражники следили за ними: важно было проводить рабов до ворот в каменной стене, впустить их внутрь и лишь потом ослаблять бдительность. Нередки были случаи побегов.

За Исмин же никто особенно не следил, но у нее все равно не было сил сбежать. Да и куда тут бежать? Она не знала. Разве что в пропасть. Так что, собравшись с силами, она медленно потащилась вслед за мужчинами в сторону ворот.

Там ее остановили:

– Тебе сюда нельзя.

– Тогда куда… – начала было растерянная девушка, как вдруг со спины ее тронула за плечо женская рука. Исмин быстро обернулась. Перед ней стояла рабыня дома Марсилия. Исмин сразу, поняла, что это рабыня: слева на ее шее было именное клеймо.

– Меня зовут Кера, – девушка улыбнулась. – Я личная рабыня госпожи этого дома. А как тебя зовут?

– Исмин.

– Красивое имя, – Кера одобрительно кивнула. – Идем со мной. Тебя нужно помыть, расчесать и переодеть. И покормить, пожалуй… Ты голодна?

– Да, – прошептала Исмин, не понимая, что происходит: почему с ней обращаются так хорошо?

– Ты можешь перекусить рисовой похлебкой, свежими фруктами и козьим сыром, – сообщила ее новая знакомая. – Но сначала… – она потянула носом. – Сначала нам нужно отмыть тебя. Ведь ты прибыла с рудников, верно? – Исмин молча кивнула. – Госпоже не понравится, как ты пахнешь. Мы искупаем тебя в горячей воде, потом в молоке, и напитаем твои волосы эфирным маслом. Что тебе больше нравится: лаванда или лилия? – Исмин не нашлась, что ответить, и Кера неожиданно звонко рассмеялась: – Ладно, ладно, идем, – она подхватила ее под локоть, но не как тот стражник на Арене Мори, а мягко, и потянула за собой, вдоль каменной стены, по мокрой от росы траве, к воротам виллы.

– Патер Мэгли прибудет завтра в гости, – сообщил Марсилий Арвору, когда чемпион вымылся, переоделся и предстал перед своим господином. – Ему очень понравилось твое выступление на Арене Мори.

Арвор невольно растянулся в улыбке:

– Я счастлив, господин.

– Патер Мэгли хочет продолжения, а именно – особого представления… понимаешь, о чем я? – он склонил голову, и Арвор с готовностью кивнул.

Конечно, он понимал. В доме его господина нередко устраивались частные празднества для богачей, господ и патеров. На этих празднествах царили похоть и разврат, лилось рекой вино, а благородные аристократы предавались утехам или наблюдали, как трахаются рабы… У разных гостей были разные пожелания, и рабы беспрекословно выполняли их.

– Чего же хочет патер Мэгли? – спросил Арвор.

– Многого, – уклончиво ответил его господин. – Но начнется представление с того, что ты трахнешь ту рабыню… новенькую… как ее зовут? Я ее еще не видел, кроме как из ложи Арены Мори… И у патера особое пожелание.

– Какое же? – напрягся Арвор.

– Он хочет, чтобы вы были в золотых масках и в переполненном медом бассейне.

Автору очень приятны ваши лайки и комментарии. Обязательно делитесь впечатлениями, друзья! х))

7 глава

Руки Керы были такими ласковыми, а мочалка, которой она намыливала исхудавшее тело Исмин, такой мягкой, что на несколько минут Исмин почти забыла о своем плачевном рабском положении. Нагретая над камином и налитая в мраморную ванну вода обволакивала горячим паром, а от добавленного экстракта можжевельника приятно кружилась голова.

Все ее перепачканные землей и сажей, заскорузлые от пота, протертые, поношенные лохмотья Кера выбросила в огонь. Исмин завороженно наблюдала, как горит и плавится по краям грубая холщовая ткань. Взамен Кера выдала ей шелковистую светло-синюю тунику, которая набрасывалась на одно плечо, оставляя второе обнаженным, а подолом почти доходила до колен. На ноги Исмин обула новые кожаные сандалии. Подобные, только гораздо беднее, она носила много лет назад, когда была еще свободной.

Потом Кера и вправду предложила ей подкрепиться, выставив на высокий стол рисовую похлебку, фрукты, сыр и даже свежие лепешки, а также кувшин прохладного лимонада. Глядя, как жадно поглощает все это новенькая девушка, Кера смотрела на нее участливо:

– Можешь не торопиться… Тебе придется много работать и по первому зову появляться перед госпожой или господином, но пока – наешься хорошенько. Чем тебя кормили на рудниках?

Исмин помотала неопределенно головой, продолжая жевать свежий и сочный нектарин.

– Что? Вас не кормили? – не поняла Кера, нахмурившись.

– Мало… кормили, – отозвалась наконец Исмин. – Хлебом и водой, в основном… Иногда подпорченным сыром, или кислым молоком, или каким-то бульоном… Не знаю, чье мясо они туда клали… И мясо ли это было…

– Неудивительно, что ты уронила в пропасть тележку с йамимарами.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Исмин.

– Госпожа сообщила. А ей – господин. А ему – патер Мэгли. А патеру Мэгли… не знаю, – она пожала плечами.

– А патеру Мэгли – Зараба, – закончила Исмин.

– Кто такой Зараба?

– Главный надсмотрщик рудников Арсанары.

– Это он наказал тебя? – Кера поморщилась, имея в виду страшные шрамы на спине Исмин.

– Да, – Исмин опустила глаза.

– Ты будешь моей помощницей. Госпожа будет с тобой добра, если ты будешь выполнять все ее и нашего господина приказы. В этом доме никого не наказывают просто так.

Голос Керы звучал очень тепло и многообещающе, но Исмин сразу поняла: эта рабыня – рабыня с рождения. Кера не знала иной жизни и, скорей всего, всегда прислуживала господину Марсилию и его супруге. Может, они и были добры с бедной девушкой, но это все равно была жизнь невольницы…

– Сколько тебе лет? – спросила Исмин.

– Девятнадцать, – ответила Кера. – А тебе?

Исмин снова потупилась в мраморный пол:

– Шестнадцать или семнадцать. На рудниках я потеряла счет времени…

В этот момент где-то вдали тихо, но четко зазвенел колокольчик, и Кера сразу вскочила:

– Госпожа зовет! Идем, идем! Вставай! Вытри губы и оправь платье! Быстро! – и она первой засеменила по широким коридорам виллы. Исмин поспешила за ней, стараясь ничем не выдавать своего страха. Коленки у нее дрожали, а извилистые коридоры, мраморные лестницы и роскошные залы с высокими потолками и дивными интерьерами приводили в еще больший ужас. Колокольчик звенел все ближе, настойчиво и упорно, пока обе рабыни не появились наконец перед своей госпожой.

– Почему так долго? – спросила та строгим голосом, и Исмин не посмела поднять на нее глаз, зато Кера сразу же нашлась, что ответить:

– Простите, госпожа, я приводила в порядок вашу новую рабыню, чтобы она радовала ваш взор…

Голос госпожи прозвучал уже мягче:

– И не только мой, надеюсь… Патер Мэгли хочет видеть ее завтра героиней своего празднества, которое устраивает наш дом.

Тут Исмин уже не выдержала и резко вскинула лицо, впиваясь перепуганным взглядом в глаза госпожи. Та, заметив это движение, улыбнулась, подходя к Исмин ближе и беря ее ладонью за подбородок.

Теперь Исмин наконец разглядела ее. Это была женщина лет тридцати пяти, с роскошными, цвета вороного крыла, волосами, глубоко посаженными зелеными глазами, острыми скулами и неправильно изогнутыми губами. Красивая. Опасная. Губы выкрашены в красный цвет, под тон такой же длинной тунике, а на шее красовалось колье из двух десятков йамимаров. Самый большой из камней был в половину человеческого кулака и покоился в ложбинке между ее пышными грудями. От госпожи пахло розовым эфирным маслом. Она была так близко, что Исмин почувствовала на своем лице ее горячее дыхание.

– Напомни свое имя.

– Исмин, – чуть слышно пролепетала девушка.

– Зови меня своей госпожой, поняла, Исмин?

– Да, – Исмин кивнула и, поймав укоризненный взгляд Керы, добавила поспешно: – Да, госпожа.

– Завтра вечером будет празднество по случаю дня рождения патера Мэгли. Ты должна будешь возлечь с чемпионом нашего дома Арвором. Патер Мэгли пожелал, чтобы вы были перемазаны медом и надели на лица золотые маски. Кера подготовит тебя к этому, – стоило Исмин осознать хотя бы малую часть того, что ее ждет, как госпожа уже приложила палец к ее губам: – Я не хочу слышать твое недовольство. Все решено. До завтра ты свободна. Приходи в себя. Отоспись и наешься. Ты должна порадовать патера Мэгли и всех гостей. И меня, – добавила она строго.

Наутро рабы хлопотали еще до восхода солнца: нужно было подготовить еду и напитки для двух десятков гостей, которые должны были прибыть вместе с патером Мэгли, украсить просторный зал с бассейном гирляндами из живых лилий, а главное – освободить сам бассейн от воды и вместо этого заполнить его медом.

Достать достаточное количество меда оказалось не слишком просто. Госпожа, которая руководила организацией праздника, тогда как господин с утра уехал по важным государственным делам, послала на рынок двух рабов. Они вернулись спустя час, привезя с собой небольшой бочонок меда. Этого меда оказалось очень мало, кроме того, он был слишком густым и темным.

Госпожа залепила одному из рабов пощечину за такую плохую работу:

– Нам нужен светлый мед! Золотистый и прозрачный, как свежий янтарь! И не такой тягучий, а более жидкий! Разве это сложно понять?

– Такого меда не было на всем рынке, госпожа…

Снова пощечина:

– Отправляйтесь туда снова и ищите лучше!

Исмин, которая наблюдала за всем со стороны, знала, где достать мед нужной консистенции. На окраине Криниса, почти за чертой города, жил старый пчеловод по имени Абхал. С ним когда-то общалась семья Исмин. Этот человек мог продать любой мед: светлый и темный, жидкий и густой, сладкий и горький… Но Исмин не стала говорить об этом госпоже в надежде, что если мед не найдут, ее не заставят ложиться под того мужчину, да еще и на глазах стольких людей…

Мед все-таки нашли. Им заполнили весь бассейн, и первые гости с восхищением интересовались, чья это необычная идея. Чтобы получить одобрение патера Мэгли, госпожа громко нахваливала его, расхаживая в своем роскошном золотом платье по большому залу с колоннами.

Исмин, стоя в маленькой комнатке позади гостевого зала, нервно жевала губы. В глазах у нее стояли слезы. Кера, как могла, успокаивала ее:

– Арвор не будет жесток с тобой.

– Все равно…

– Это меньшее из того, что приходится делать рабыням и бойцам в нашем доме. Иногда на празднествах рабынь подвешивают к потолку, раздвинув их бедра, и по-очереди пускают через них всех гостей… А это может быть и двадцать, и тридцать человек.

– Всемогущий Эрон, – пролепетала Исмин.

– Не бойся, – снова твердо сказала Кера и, надев на ее лицо золотую маску, изображающую богиню сладострастия Мирину, подтолкнула ее к выходу в зал. Патер Мэгли был уже там, а господин Марсилий пел ему возвышенные дифирамбы, заявляя, как рад видеть в своем доме такого гостя.

– Я не пойду, – уперлась Исмин, пытаясь содрать с лица маску.

– Иди, или тебя поволокут стражники, – пригрозила ей Кера. – А потом еще и господин велит тебя высечь…

– Лучше уже быть избитой, чем…

– Иди! – Кера сильно толкнула ее в спину, и Исмин невольно выскользнула из комнатки, тут же оказываясь на виду у нескольких десятков гостей.

– А вот и она! – провозгласил господин. – Та самая, которой даровал жизнь наш великодушный патер Мэгли! Благодарна ли ты, дитя, за этот щедрый поступок нашего гостя?

Исмин медленно кивнула, чувствуя, как к ее тонкой фигурке, затянутой в синюю тунику, приковывается все больше и больше взглядов.

– Готова ли ты отблагодарить его сладостным зрелищем?

Исмин нервно сглотнула, но кивнуть или ответить не успела, потому что в этот момент с другой стороны в зал вошел Арвор, и все моментально переключились на него. Женщины, пестрые, как экзотические птицы, со сверкающими в ушах и на шее йамимарами, смущенно зашептались.

Исмин повернулась в сторону мужчины и застыла от страха.

Арвор, с надетой на лицо золотой маской, был уже полностью обнажен. Все его тело покрывала позолота. Она была нанесена на его шею, грудь, живот, бедра, ноги и руки… Даже внушительных размеров член и мошонка были покрыты золотой краской.

Арвор стоял, как статуя, как каменное изваяние в божественном саду Эрона, как сам бог силы и мужества Рифей. Ни одна его мышца не дрогнула, несмотря на то, что его вовсю обсуждали. Ведь видеть чемпиона издали, из ложи Арены Мори, потным, окровавленным, – это было одно. А видеть его так близко, обнаженным, во всем великолепии, – это другое.

Но если аристократки посмеивались и шептались, медленно поднося к губам виноградины и запивая их крепким красным вином, то Исмин с каждой секундой все больше приходила в ужас, понимая, что ее чести вот-вот придет конец, и конец этот будет бесславным, потому что три десятка пар похотливых глаз будут следить за каждым движением…

8 глава

Для Арвора это было не в первый раз.

Ему уже приходилось делить ложе с рабынями господского дома, тогда как гости смотрели за ними, засунув правую руку под тунику…

На этой роскошной вилле бывали самые влиятельные патеры Империи, и все они, переступая порог дома Марсилия, забывали о своих высоких должностях и о своем стыде. Они приходили сюда, чтобы кончить себе в ладонь, наблюдая, как мускулистый боец трахает в задницу покорную рабыню. Они приходили сюда, чтобы выбрать хорошенькую девственницу, лишить ее невинности и надышаться ее страхом. Они приходили сюда, чтобы их дряхлые члены сосали юные рабыни, чтобы их сморщенные дырки вылизывали чемпионы и любимцы всего Криниса. Они приходили сюда, чтобы участвовать в оргиях, трахаться без разбора, закрывая лицо золотыми масками. Они приходили сюда, чтобы погрузиться в разврат и похоть, исполнить все свои самые грязные и извращенные желания, а потом распрощаться с хозяевами дома и вернуться к своим мужьям, женам и детям, к своей скучной богатой жизни, заполненной перезвоном драгоценностей.