Текст книги "Огоньки в ночи"

Автор книги: Элли Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

– Поэтому ты не сводишь с меня глаз?

– Кто сказал тебе такую глупость? – рассмеялась Ава.

– Я и сам все вижу, – убежденно проговорил Калеб. – Признайся, ты часто вспоминала обо мне?

– Так... От случая к случаю. – Она взъерошила его шевелюру. – О! Сегодня ты не стал укладывать волосы муссом.

– Сегодня не свадьба и даже не поминки.

– Хочешь сказать, что прихорашиваешься только по особому поводу? – вновь попыталась поддеть его Ава.

– Да и ты сегодня не та, что вчера. Дурацкие джинсы и застиранную футболку писком моды явно не назовешь, – охотно вернул он ей любезность.

– Ты осмеливаешься критиковать меня в стенах моего же собственного дома?

– Ты осмеливаешься нападать на шафера своего брата, которого не стесняются использовать в качестве грузчика, тогда как он просто в гости зашел. Хороша же человеческая благодарность, ничего не скажешь! – возмутился Калеб.

– До чего же ты любишь устраивать представления! – рассмеялась Ава.

– Прикажешь кротко сносить твои нападки?

– Да это даже не нападки. Атак... разминка, – шкодливо заявила она.

– Да и я пока вполсилы отбиваюсь, – сообщил он.

– Ава, дорогая! – донесся снизу голос Рейчел Хэллибертон.

– Поболтала бы с тобой еще. Но нужно идти, – сказала Ава Калебу.

– Правильно, двигай попкой. Освобождай кресло. – Он легонько хлопнул ее по ягодицам, когда она привстала.

– Кстати, это не твоя ли канареечного цвета машина стоит на той стороне улицы? – Ава указала в сторону окна, откуда открывался вид на тенистый переулок и припаркованную у обочины спортивную машину.

– Совершенно верно, это моя любимая блондинка. Единственная и неповторимая, – гордо заявил Калеб.

– Ах, вот она, значит, какая, твоя идеальная спутница жизни!

– Буду рад представить вас друг другу. Не желаешь прокатиться? – оживился он.

– Как-нибудь попозже. Может быть, вечером. Если у тебя нет других планов, разумеется...

– Это мой единственный коварный замысел на сегодня, кисонька, – угрожающе прошипел Калеб.

– Вот и отлично, кролик.

– О! И сиденья кожаные! – восхищенно воскликнула Ава, нырнув в салон спортивного авто Калеба Гилкриста.

– А как же! Царская роскошь, – подтвердил он, захлопнув дверцу с ее стороны и направляясь к водительскому месту.

Он расположился за рулем и посмотрел на Аву, которая внимательно изучала внутреннее убранство салона. Любовно провела рукой по приборной панели из ореха, помяла кожаные подлокотники и с чувством огромного удовлетворения откинулась на спинку пассажирского сиденья.

– А ты сноб, тебе это известно? – спросил ее владелец шикарного автомобиля.

– Цыц! – шикнула на него Ава. Калеб ухмыльнулся и завел мотор. – Теперь понимаю, как тебе удается соблазнять девушек, – проговорила она, уютно устроившись.

– Можно подумать, без этой машины я ничего из себя не представляю, – заметил мужчина. – Или это очередная попытка меня уколоть?

– Понимай как хочешь, – хитро промурлыкала она, сощурив от наслаждения синие глаза.

– Пристегнись! – велел он ей и сам щелкнул замком ремня безопасности. – Прокатимся с ветерком.

– Обещаешь? – мечтательно переспросила Ава.

– Ты не знаешь, что тебя ждет, кисонька. Еще будешь молить о снисхождении. Сомневаюсь, что ты испытывала когда-нибудь настоящий драйв... С возвращением, детка! – перекричал он шум набирающего обороты двигателя и буквально с места, одним рывком вывел машину из тихого тенистого переулка на широкую оживленную трассу.

– Совсем не жалеешь свою любимую блондиночку, – мягко заметила Ава, разглядывая его сосредоточенный профиль.

– Прошу записать в протоколе, что в разговоре участвуют только двое. Посторонних нет. Никто нас не услышит, не прервет. Если ты настаиваешь на продолжении пустой болтовни, что же, будь по-твоему. И все-таки, думаю, не для этого мы уединились, – серьезным тоном проговорил мужчина.

– Отлично, – отозвалась Ава. Она не могла позволить себе спасовать перед таким выскочкой и задавакой.

Калеб давил на акселератор и умело лавировал в потоке машин. Они ехали молча до первого светофора. Затормозив, Калеб словно невзначай провел кончиками пальцев по ее виску, заправляя за ухо прядь волос. Ава прикрыла глаза и, ласкаясь, прижалась щекой к его руке.

Калеб вновь прибавил скорость. Она откровенно любовалась им, склонив голову набок.

– Прежде, когда я приходил к Дамиену, ты всегда оказывалась рядом, притворяясь, будто читаешь, – напомнил он.

– Это так, за тем лишь исключением, что я не притворялась, а действительно читала.

– Очень неубедительная легенда, – заметил Калеб.

– Но это не легенда. Это правда, – заверила его женщина.

– Ты будешь настаивать? – усмехнулся он.

Ава ничего не ответила.

– Ну и черт с этим! – бросил он и резко свернул в проулок.

Проехав немного, Калеб так же резко притормозил и выключил двигатель.

Ава не заметила того мгновения, когда они слились в поцелуе. Калеб просто сжал ее голову руками, и ей ничего другого не оставалось, кроме как ответить ему.

– Куда ты меня привез? – ослабев от эмоций, спросила женщина.

– Туда, куда ты хотела попасть с прошлого вечера, милая, – ответил он и вновь принялся целовать ее, вытаскивая из джинсов края ее футболки.

Калеб обнажил полоску кожи на ее талии и, в упоении лаская, одновременно осыпал лицо дразнящими поцелуями.

Ава таяла...

Через пару минут они уже были в холле его холостяцкой квартиры, в окруженные сгущающимися сумерками.

Калеб сбросил кожаный пиджак и рванул за кромку ее футболки, освободив от простенькой одежонки.

Ава приникла к его груди, Калеб обхватил ладонями ее ягодицы и приподнял Аву над полом, прижав спиной к стене. Она безуспешно попыталась отстраниться, упершись ладонями в его грудь.

– Не дразни меня, дорогуша. Ты сейчас в моей власти, – предупредил он. – Хочешь поиграть – следуй за мной в спальню. Только так, и никак иначе.

У Авы не нашлось возражений. Она повисла у него на шее и в считанные мгновения оказалась на просторном ложе для холостяцких увеселений.

– Будешь знать, как задирать мужчину. – Он легонько куснул ее бедро, стягивая со стройных ног старые джинсы. – Это будет вам наукой, доктор!

Калеб замер на миг, желая насладиться ее прелестью. Ава потянула к нему руки. Красивые груди в изящных чашечках бюстгальтера, соблазнительно разделенные глубокой ложбинкой, заманчиво круглились, радуя глаз любовника. Доктор наук прикрыла глаза и с чувственным стоном облизнула яркие пухлые губы, запрокинув голову.

Калеб торопливо скинул с себя одежду и присоединился к ней на постели.

– Сказано же было: не смей меня дразнить!

– А то что? – поинтересовалась Ава, прикусив его нижнюю губу.

Калеб надавил на ее плечи и, преодолев некоторое сопротивление, уложил Аву на подушку.

– Вот и ты наконец, – нежно прошептал он ей на ухо и принялся страстно исследовать ее рот, щекоча нёбо, десны, язык. При этом руки его неустанно скользили по шелковистой коже Авы. Легкие прикосновения перемежались ласками настойчивыми и даже алчными, будоража островки чувственности.

Но и сам Калеб не сумел сохранить хладнокровия, столь присущего ему в любовных играх.

– Ух ты! – воскликнул он, с трудом оторвавшись от ее рта.

– Как в сауне, – согласилась с ним Ава и обвила руками его шею. – Блаженство! – воскликнула она.

– То ли еще будет, ласточка! Это еще только разогрев, – хвастливо заверил ее мужчина.

– Тогда подбрось дровишек, да поскорее, – напутствовала она, расстегнув бюстгальтер.

– Ммм... Какой десерт! – искренне восхитился Калеб, возложив ладони на ее прекрасные груди. – Когда в следующий раз вздумаешь препираться со мной, может быть, стоит сразу отправиться в спальню?

– Ты уверен в том, что будет и следующий раз? – спросила его женщина.

– Ты – лакомка. Одного раза тебе будет мало, – заверил он.

Как уже было однажды, Калеб видел свое отражение в ее синих глазах. Она обнимала его, а он словно утонул в ней, поглощенный некой неуправляемой стихией. Это было не просто соитие, но и что-то еще, что-то неуловимое.

– Ты помнишь, что нас ждут к пятичасовому чаю? – напомнил Калеб, уткнувшись в повлажневшие волосы женщины.

– Разве мы здесь не навсегда? – спросила Ава.

– Я бы вполне мог провести вечность, целуя твою восхитительную грудь. А сама бы ты этого хотела? – серьезным тоном осведомился мужчина, лаская губами ее орошенную солоноватым потом кожу.

– И опять он оказался прав, – резюмировала Ава, игриво помяв его спутанную шевелюру. – Сколько у нас еще времени?

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Через четверть часа, которые они потратили на то, чтобы торопливо принять душ и высушить волосы, оба спустились к канареечному автомобилю и развернули его в сторону дома Хэллибертонов.

Ава взяла кожаный пиджак Калеба и свернула его, сделав подушку под голову. Он ехал на минимальной скорости. Она успела вздремнуть, прежде чем Калеб вновь припарковался возле их дома. Или просто притворялась, что дремлет, рассчитывая унять шквал мыслей и водоворот чувств и каким-то образом примирить их с недавними доводами о бесперспективности этого романа, что оказалось делом весьма непростым.

Не следовало заходить так далеко в играх с Калебом, молча корила себя Ава. Ему не привыкать возить женщин к себе домой на спортивной машине. Для нее же это больше, что просто секс. Ну, сколько у них это продлится? Сколько она сама позволит себе оставаться в Мельбурне, прежде чем решит вернуться в Америку? А ведь это неминуемо произойдет.

Калеб открыл дверцу с ее стороны и протянул ей руку. Ава словно нехотя покинула машину. Они перешли дорогу и открыли калитку.

– Если не хочешь заходить, я пойду одна, – предусмотрительно предложила Ава.

– То есть ты меня не задерживаешь? Мне это и так известно, – тихо сказал он и легким шлепком по ягодицам подтолкнул ее вперед.

Ава состроила гримасу, но промолчала. Вероятно, для Калеба игра все еще продолжалась, тогда как у нее не оставалось для этого сил.

Они обошли дом и вступили на задний дворик, который без свадебных шатров стал простым зеленым газоном, со всех сторон окруженным декоративными кустарниками.

– Помнишь, как мы играли здесь в гольф? – спросила Ава.

– Ты имеешь в виду тот единственный раз? Конечно, помню, – кивнул он. – Глупая была затея.

– Я потом еще долго находила мячики в кустах, в саду, в бассейне, – рассмеялась она.

– Какая досада, что, помимо сильного удара, в гольфе нужна еще и меткость. Я прав, доктор? – спросил Калеб.

– Вы совершенно правы, больной, – пошутила Ава. – Кстати, в Штатах у меня была возможность отработать технику удара.

– В бойцовском клубе? – ехидно осведомился он.

– В частном клубе, на самом настоящем поле для гольфа под руководством профессионального инструктора, – похвалилась Ава.

– Значит, тебя интересовали не только кабинетные науки?

– Конечно же, не только они. Я вела нормальную человеческую жизнь. Можно даже сказать, полноценную, – сообщила она.

– И ради этого следовало мчаться на край света? – осведомился Калеб.

– Здесь бы я не смогла добиться того, что дала мне учеба в Гарварде и работа в Штатах.

– Иными словами, здесь остаются слабаки, неудачники и прочие бесперспективные создания, тогда как цвет человечества сконцентрировался на территории Северной Америки? – язвительно спросил он.

– Не передергивай, Калеб. Ты совсем не изменился. Принимаешь в штыки все, что кажется тебе чуждым.

– Ты изменилась, Ава. И притом сильно.

– Звучит как упрек, – заметила она.

– Отчасти да. Ты фантастическая женщина. Я потерял голову, как только увидел тебя в церкви. В тебе столько силы, энергии, азарта. И это помимо красоты. Но кое-что важное куда-то подевалось.

– Тебя расстраивает, что я больше не смотрю на тебя снизу вверх, замирая от восторга, как это бывало прежде. Даже если бы я никуда и не уезжала, это не могло длиться вечно. Рано или поздно я повзрослела бы и мы стали бы равными, – рассудила Ава.

– Равными – это еще куда ни шло, – отозвался Калеб.

– То есть, по-твоему, я стала высокомерной?

– Высокомерной – это мягко сказано. Даже родители побаиваются вступать с тобой в спор. Я всегда считал, что наши отцы чересчур уверены в себе и заносчивы, наши матери кичливы и категоричны. Но ты, ласточка, близка к тому, чтобы всех их заткнуть за пояс.

– Ты умышленно говоришь мне все эти гадости, чтобы не чувствовать себя отвергнутым, – предположила Ава.

– Нет, благодаря тебе я стал больше любить свою мамочку, которая, подобно твоей, убивает время в магазинах, в спа-салонах и на теннисном корте, неумолчно треща и потягивая мартини и «Кровавую Мэри». Причем считает, что познала все в этой жизни.

– Мне безразлично, как ты меня оцениваешь и что именно думаешь о моем образе жизни. Я люблю свою работу и стараюсь всегда поступать по совести.

– Как, должно быть, это греет, – усмехнулся Калеб.

– А что, по-твоему, должно иметь большее значение для человека?

– Это ты у нас доктор наук, вот и ответь, что для человека по-настоящему важно.

– Каждому свое. Я свой выбор сделала! – объявила она.

– Да уж, не надо было получать докторскую степень, чтобы отделаться такой фразой. Каждому свое. Это и без диплома ясно. Кому твоя образованность облегчила жизнь, если ты не в состоянии ответить на самые насущные вопросы?

– А ты?

– А я честно могу признаться, что отчаялся понять, ради чего вся эта суета. А потому просто живу и пытаюсь радоваться. Но я не собираюсь никому внушать, что что-то в этой жизни значу, чего-то достиг, чего-то заслуживаю, чего-то стою, чем-то превосхожу всех остальных.

– Чудесная была лекция, сэр. Содержательная. Беспутник взялся читать мораль. Как это убедительно! – рассмеялась Ава.

– Я бы еще понял тебя, если бы тебе меньше повезло с родителями. Я и сам в юности хотел бежать от своих куда подальше и никогда не возвращаться. Но у тебя такой причины не было. Рейчел хоть и не без причуд, но славная. И Ральф – настоящий царь зверей. Ради семьи всех в клочья порвет. День, когда он перестал смотреть на меня как на придурка, навек останется самым счастливым в моей жизни.

– Я не могла не поехать в Гарвард, Калеб! – воскликнула Ава, видя в этом своем поступке десятилетней давности единственную причину его многочисленных упреков.

– Ты не просто уехала, ты вычеркнула родной дом и все, что с ним связано, из своей жизни.

– Это не так. Дня не было, чтобы я не вспоминала всех вас, – заверила она. – И ни о каком высокомерии речи быть не может. Просто я знала, что если не перережу эту пуповину, никогда не стану собой. Допускаю, что ты в такой самопроверке никогда не нуждался. Ты и в детстве был самодовольным и самодостаточным. А мне было важно испытать себя, почувствовать уверенность в своих силах. Если вспомнишь, какой я была, тебе это станет понятно... И по какому праву ты заставляешь меня оправдываться? Даже родители не выставляют мне подобных счетов! – раздраженно воскликнула она.

– Достижения, почетные грамоты, призы, гранты, знаки отличия... Ты умна, чтобы придавать всему этому такое значение. И уж тем более не станешь посвящать этому жизнь, даже при твоем-то честолюбии.

– Вряд ли я смогу тебе объяснить, что почувствовала, став полноценной частью научного мира, – проговорила Ава.

– Ну конечно, я же идиот!

– Не в этом дело, Калеб. Просто ты выплескиваешь адреналин, гоняя на своем авто, укладывая очередную женщину в свою постель. А я для того, чтобы ощутить полноту жизни, должна ставить вопросы и искать на них ответы.

– Ты считаешь меня пустышкой и заявляешь об этом в лицо. А не далее как час назад умоляла овладеть тобой. Как ты это объяснишь? – спросил Калеб.

– Ты очень привлекательный мужчина и сам прекрасно знаешь об этом, – тихо ответила Ава.

– То есть жиголо?

– Не говори ерунду.

– Ты спишь со всеми привлекательными мужчинами, коих немало?

– Это оскорбительное предположение, Калеб! – предостерегла Ава.

– Ты – ученая, доктор наук. И должна быть последовательной. Но твои доводы не убеждают меня. Давай следовать логике. Ты утверждаешь, что хочешь меня, поскольку я привлекателен. Я же считаю, что мы любовники по иной причине.

– Ты был моим первым мужчиной. Это имеет значение, – сказала Ава.

– В первый раз, безусловно. Но не в последующие.

– Зачем тебе доискиваться? – болезненно поморщилась она.

– Ты же сама только что сказала, что испытываешь потребность искать ответы на мучающие тебя вопросы, – язвительно припомнил ей Калеб.

– Это ты меня сейчас мучаешь, а не вопросы, – вздохнула она.

– Тяжек путь к истине, – саркастически изрек любовник, положив руки на ее плечи и принуждая тем самым смотреть ему в лицо.

– Ты хочешь услышать, что навсегда останешься для меня особенным? – спросила Ава.

– А это так?

– Да, – утвердительно кивнула она.

– И чем же я такой особенный? – допытывался он.

– Ты знаешь, – процедила она.

– Первый сексуальный партнер? – уточнил Калеб.

– Но так и есть, – заверила его Ава.

– Лично у меня нет никакого желания освежать впечатления от моего первого сексуального опыта, – иронично сообщил Калеб.

– У женщин иначе, – прошептала Ава совершенно обескураженно.

– А не проще ли признаться в том, что ты влюблена в легкомысленного субъекта и ничего не можешь с этим поделать?

– Тебе явно недостает моего признания, чтобы добавить его в копилку подобных.

– Допустим, – согласился он.

– Десять лет назад, вне всяких сомнений, я была влюблена.

– А сейчас? – настаивал он.

– А сейчас я отдаю себе отчет, что женщин традиционно влечет к лощеным эгоистам и самоуверенным наглецам, к беспутникам и прочим «опасным» парням. Просто, как и многие, я поддалась слабости. Не стоит придавать этому такое уж большое значение, – цинично заявила Ава.

– Не верю, – потряс головой Калеб.

– Поступай как знаешь, – равнодушно проговорила она и направилась к дому, сознавая, что пути назад нет.

– Спасибо за откровенность, – сказал ей вслед мужчина.

– Не стоит благодарности, дорогуша, – намеренно издевательски бросила она.

– Какое облегчение! А ведь еще секунду назад я считал себя подлецом. Вы очень помогли мне, доктор.

Ава закусила нижнюю губу и ускорила шаг.

– Можешь смело вычеркивать меня из списка! – крикнул он вдогонку.

– Из какого списка? – спросила Ава, обернувшись.

– Это же был классический акт мести, не так ли, кисонька? Можешь считать, что отомстила мне за все, – объяснил он, подойдя ближе.

– А разве у меня был повод для мести?

– Ну, не знаю... Вероятно, был. Ты вполне могла загореться жаждой реванша от того, что я позволил тебе тогда уехать, не остановил, не бросился за тобой, не признался в любви, не женился... Ведь именно об этом мечтают женщины, у которых, согласно твоей теории, все иначе, чем у мужчин. Вот ты и почувствовала себя не просто разочарованной, а обманутой. Страдала, наверное. А теперь отомстила. Прими мои поздравления!

– Ты... ошибаешься, Калеб, – пробормотала Ава.

– Не думаю, – покачал он головой.

– Я уверяю тебя...

– Разберись сначала в себе самой, милая. Разрушить все ты всегда успеешь.

– Я учту твои пожелания, – процедила она.

– А теперь иди, – холодно распорядился Калеб.

Ава недоуменно посмотрела на него. Она чувствовала себя совершенно раздавленной, тогда как он выглядел победителем. У нее не нашлось ни единого слова в свою защиту.

Калеб сурово смотрел на нее. Вышло так, что она вновь сдалась, что бы там ни являлось причиной. Сознавая это, она побрела домой.

Хотелось стремительно упаковать чемоданы и улететь все равно куда. Но это желание быстро сменилось ощущением опустошенности и безразличия. Казалось, что самое ужасное уже произошло и никакие расстояния не позволят забыть об утрате.

Она и представить не могла, что безобидное на первый взгляд намерение покрасоваться перед другом детства, попытка почувствовать себя неотразимой и желанной закончится столь бесславно. Но даже если все действия Авы были неверными, Калеб не имел права третировать ее с такой изощренной жестокостью. В том, что он не джентльмен, у Авы не осталось сомнений. Разум требовал вычеркнуть этого наглеца из сердца и следовать своим путем. Но разум не говорил, как добиться рассудительности там, где бурлят такие страсти.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Вечером Ава вместе с домашними села играть в карты. Вопреки своему честолюбивому характеру, она не задавалась целью выиграть, тем более что на кону стояли самые безалаберные подарки, сделанные новобрачным. Все просто веселились, а Ава, сославшись на усталость, лишь составляла родне партию.

Они расположились под навесом террасы, освещенной нарядными фонариками, оставшимися после свадебного торжества. Отец организовал барбекю, все тянули пиво и развлекались.

Ава же, сидя в плетеном кресле и лениво наблюдая за родными, продолжала обдумывать свою очередную перепалку с Калебом, которая, против обыкновения, была куда как серьезной и задела ее до глубины души. Ветерок, поднявшийся к вечеру, трепал ее волосы, освежая обнаженную шею, навевая воспоминания о ласках этого негодяя. Ава совсем запуталась. В определенный момент она отказалась от идеи собраться с мыслями и что-то предпринять. И незаметно для себя включилась в игру.

Вопреки опасениям, родители Авы не донимали ее расспросами. Возможно, погостив у нее в Штатах пару раз, они решили для себя, что и так все знают. Или же просто мудро воздерживались, предоставив ей самой установить, когда, с кем и о чем откровенничать. Впервые Ава не представляла, как расценивать поведение своих родных, которых, как ей казалось, она знала наизусть. А быть может, отец с матерью, да и Дамиен с Челси были настолько счастливы и довольны собственной личной жизнью, что эгоистично не желали вникать в беды, тревоги и переживания дочери. Ава не знала, как к этому относиться. В конце концов, за долгие годы своего отсутствия она тоже не часто удостаивала родственников подобным вниманием. Все по справедливости – да только очень грустно.

Она смотрела, как Челси тискает щеночка, который за считанные часы свыкся с новым окружением. Этому комочку явно понравилось быть всеобщим любимчиком. Ему еще не придумали кличку, и поэтому все взапуски выдвигали свои версии, обходясь пока всяческими ласковыми прозвищами. Ава с удивлением наблюдала за отцом. Она и не представляла, что человек с твердым характером способен сюсюкать и выглядит при этом чрезвычайно трогательно. Вероятно, в щенке все видели предвестника нового поколения Хэллибертонов и в какой-то мере готовились к этому великому событию.

Странным было другое. Ава не сразу это за собой подметила, но у нее не было никакого желания взять в руки неуклюжего щенка, потрепать его за ухом, наградить нежным прозвищем, просто умилиться, пусть даже мысленно, толстенькими лапками и мохнатым помпончиком хвостика. Хотя ей всегда казалось, что она любит животных и детей. Но когда это было? Ава затруднялась припомнить. С некоторых пор она на все взирала оценивающе.

Она тихо поднялась со своего места и прошла на кухню. Открыла холодильник в поисках прохладной минералки и с огромным неудовольствием отметила, что слезы подступают к глазам от жалости к себе и своей непутевой жизни.

– Ава! – окликнула ее Рейчел.

– Что, мама? – тихо отозвалась она.

– Отчего Калеб не остался на ужин?

– Вероятно, у него есть дела поинтереснее. Он ничего не объяснил, а я его не спрашивала, – сухо бросила Ава.

– Опять повздорили? Вы нас просто-таки позабавили сегодня своим представлением, – рассмеялась Рейчел Хэллибертон. – Напрасно ты не попросила его остаться. Повеселились бы еще.

– У Калеба своя семья есть, мама, – строго отчеканила Ава.

Мать изумленно взглянула на дочь, вмиг посерьезнев, но не стала продолжать разговор.

– Давайте ужинать! – скомандовал отец, колдующий над барбекю. – Подставляйте свои тарелки.

– Мне посочнее, – первым отреагировал Дамиен.

– Не переедай, дорогой, – мягко попросила его молодая супруга.

– Ничего не могу обещать. Ты когда-нибудь пробовала стряпню Хэллибертона-старшего?

– Нет, – отозвалась Челси.

– Уверен, не сможешь оторваться, как и мы все.

– К счастью, папочка не часто берется готовить, в противном случае очень скоро мы все стали бы пациентами диетологических клиник, – шутливо заметила Рейчел.

– Вы удивитесь, но я умею держать себя в руках, когда дело касается кулинарных соблазнов, – похвасталась Челси.

– Только не пытайся держать в руках своего мужчину, – предостерег ее Ральф Хэллибертон. – Ничего хорошего из этого все равно не выйдет. Толстяк гораздо предпочтительнее в семейной жизни, нежели раздраженный, неудовлетворенный, вечно голодный псих. Я прав, мамочка? – обратился он за поддержкой к своей супруге.

– Папочка прав. Не повторяйте наших ошибок, – подтвердила Рейчел.

– Я лично ничего не имею против сдерживающего фактора, – объявил Дамиен. – Если Челси не привлекает идея жить с толстяком, я постараюсь избегать излишеств.

– Только не в ущерб семейному единству, сынок, – заметил Ральф.

– Я думаю, при соответствующем желании всегда можно прийти к компромиссу, – примирила стороны мать семейства.

– А что это Ава у нас весь вечер такая тихая? – игриво переменил тему старший брат. – Расскажи, куда тебя возил Гилкрист, что показывал? Надеюсь, я не лезу не в свое дело? – намеренно подначил он сестру.

– Просто... катались... тут, по округе. Ничего особенного.

– У тебя с Калебом ведь что-то было перед твоим поступлением в Гарвард? – бесцеремонно, в лоб спросила мать.

– Почему ты так решила? – нахмурилась Ава.

– Я это заметила, – бесхитростно отозвалась та.

– Просто мы были друзьями, – попыталась разубедить ее дочь.

– Не смеши. Никогда вы не были друзьями. – Дамиену пришлось почти кричать, чтобы быть наверняка услышанным. – Ты млела при каждом его появлении, а он просто в экстаз впадал, если ты смотрела на него влюбленными глазами... Хорошо, что ты уехала тогда.

– Почему? – поинтересовалась Челси.

– А что хорошего могло получиться из этих отношений? У них, помимо взаимной симпатии, не было и нет ничего общего. Калеб свел бы ее с ума своими похождениями. И это, заметь, в лучшем случае. Не видать сестренке в таком случае ни диплома, ни докторской степени, никаких наград.

– По-моему, ты драматизируешь, Дамиен, – осторожно заметила мать.

– Нет, дорогая, Дамиен прав, – возразил отец.

– Папа, – прошептала Ава.

– Что, дорогая?

– А для тебя очень важно, что я получила диплом, стала доктором наук? – спросила она.

– Конечно, – ответил он. – Я знаю, как ты к этому стремилась. Было бы обидно, если бы такие мозги не нашли себе достойного применения. Я всегда считал, что, имея тягу к чему-то, человек должен найти способ реализации, а ближние обязаны ему в этом помочь. Разве я не прав?

– Прав, – кротко отозвалась Ава, вздохнув. – Только я уже не уверена, что имело смысл так хотеть всего этого.

– Дорогая моя, в тебе говорит усталость. Ты с первого класса ставила перед собой очень сложные цели. Неудивительно, что за два десятилетия кропотливого труда ты несколько поостыла. Теперь это не кажется тебе такой уж безусловной ценностью, потому что стало твоей жизнью. Но вспомни, о чем мечтала в юности, – предложила Рейчел.

– Я постоянно напоминаю себе это, мама, – с трудом проговорила она.

– Значит, тебе требуется передышка, – деловито подытожил брат. – Нормальный полноценный отдых, который ты давно уже заслужила. Я бы взял тебя в свадебное путешествие, но, боюсь, женушка этого не одобрит, – пошутил Дамиен, властно прижав Челси к себе и чмокнув ее в лобик.

– Я бы и сама не поехала. О каком дополнительном отдыхе может идти речь, если я наконец оказалась дома?

– Вижу, тебе сейчас несладко, девочка моя, – задумчиво протянул отец. – Я, признаться, удивлен такой апатией. Полагаю, дело здесь не в одной только усталости, о которой справедливо упомянула мамочка. Раз уж мы завели об этом речь, так давай поговорим начистоту.

– Да нет, не стоит, пап. Уверена, что смогу разобраться сама. Просто нужно успокоиться, осмотреться...

– Милая, не игнорируй нас, – серьезно и одновременно ласково попросила ее Рейчел. – Быть может, ты считаешь нас недостаточно образованными, чтобы судить о высоких материях, но все же у меня с твоим отцом есть кое-какой житейский опыт...

– Мама, как ты могла такое подумать! Вовсе я не игнорирую вас, – смущенно пробормотала Ава.

– Я не искушен в науках, дорогая, но помню миг твоего рождения так четко, словно было это только вчера, – начал Ральф Хэллибертон. – Признаю, что многое в своей жизни сделал неправильно. Я понимаю, как повлиял на тебя и Дамиена наш разрыв с мамой. Этого не следовало допускать. Нам до сих пор приходится бороться за право быть вместе, в том числе – и с вашим скептическим отношением к воссоединению. Не секрет, что детям кажется, будто они никогда не натворят тех глупостей, которые постоянно совершают их недалекие родители. И дай-то бог! Но, к сожалению, чаще случается обратное. Тем приятнее вспоминать своих детей совсем крохами.

Отец смотрел на Аву. Его глаза заблестели от подступивших слез. Всем присутствующим тоже захотелось заплакать. Ава пребывала в полном недоумении. Никогда в их семье не велись подобные разговоры. Она даже не представляла, как на это реагировать. Просто молча сидела, внимательно наблюдала, слушала, широко раскрыв синие глаза.

– Помню, ты начинала смеяться, стоило мне войти в комнату. Ты с первых дней как-то по-особенному реагировала на мой голос, улыбалась своей обворожительной улыбкой, тянула ко мне розовые ручки с крохотными пальчиками, ощупывала мое лицо. Мне в ту пору казалось, что мы всегда будем близки с тобой. Но время шло. Ты подрастала, и одновременно росла пропасть между нами. Мне и маме не на что жаловаться. У нас выросли чудесные дети, которыми мы всегда гордились. Но, наверное, мы слишком расслабились, видя, что вы с Дамиеном и без нас неплохо справляетесь. Мы предоставили вам полную самостоятельность в определении своей судьбы, в выборе пути. Тем более, что в тот самый момент наши с мамой отношения значительно ухудшились. Теперь я понимаю, что мы поспешили записать вас во взрослые. Особенно это касалось тебя, дочка. Ведь, по сути, ты была тогда все той же маленькой девочкой, беззащитной перед большим миром. Но ты добилась своего, невзирая ни на что. Я очень хочу, чтобы к нынешнему периоду сомнений ты отнеслась спокойно, не испытывая разочарования. Считай это новым стартом. Но на сей раз мы обязуемся тебе помочь. Мы больше не оставим тебя. Имей это в виду.

– Папа, – пробормотала Ава растроганно и протянула к отцу руки, разрыдавшись.

Ральф сделал знак Дамиену, чтобы он и Челси ушли, оставив Аву с родителями.

– Мы даже радовались, что ты в Америке, а не с нами. Мы с мамой тогда запутались, сами сознавали это, и нам не нужны были свидетели нашей беспомощности. Дамиен уже жил своей жизнью, ты отправилась в Гарвард. Нас это вполне устраивало в тот момент, да и долгое время после. Кроме того, мы вздохнули с облегчением, поскольку ты рассталась с Калебом. Твоя мать и я очень боялись, что он собьет тебя с пути.