Текст книги "Пока она не передумала"

Автор книги: Элли Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В кабинете Митча трезвонил телефон.

Войдя к себе, Митч спешно приблизился к рабочему столу, поднял трубку и сказал:

– Да?

Затем последовала длинная пауза, в течение которой Митч занял место за письменным столом и попытался разобраться в ворохе документов, мимикой выражая недовольство непокорными обстоятельствами. Затем он взглянул на циферблат наручных часов. К полудню он выпил лишь чашку кофе, который ему сварила Кристин. С раннего утра у него крошки не было во рту.

– Да? – тем же тоном повторил Митч.

Наконец он дождался отзыва с другого конца телефонного провода. Женский голос, не узнанный им в самый первый миг, произнес:

– Митч?

– Да-да, я вас слушаю! Говорите! – нетерпеливо отчеканил он.

– О, привет! Гм... Это я... Виктория Бинг, – отозвалась она.

– Да. Чем могу помочь, мисс Бинг? – официальным тоном спросил ее шеф, памятуя о состоявшемся недавно разговоре.

– Мне вообще-то нужна Кристин. Но ее телефон почему-то не отвечает. Ты... вы не могли бы подсказать, как ее найти?

– И из-за этого вы отрываете меня от работы, мисс Бинг! – вспылил раздраженный ее многословием Ганновер.

– Но, поймите, Митч... мистер Ганновер, я уже чуть ли не час пытаюсь связаться с Кристин по ее рабочему телефону, но ни он, ни ее мобильный не отвечают. Не будь это дело срочным, я бы никогда не побеспокоила вас. И если вы ее увидите в ближайшее время или знаете, где она, то не могли бы попросить, чтобы Кристин мне перезвонила, как только сможет?

– Вы закончили, мисс Бинг? – совершенно вышел из себя Митч.

– На самом деле мне и с вами необходимо поговорить. Уверяю, это касается работы аукционного дома. У меня в последнее время такое чувство, что вы избегаете меня. Я не хочу, чтобы какие-то личные причины повредили общему делу. Следует обсудить приоритеты, мистер Ганновер.

– Теперь вы закончили, мисс Бинг? – ледяным тоном проговорил мужчина.

– Мне все еще нужна Кристин.

– После ланча я ее отпустил. Чем вам помочь, я, увы, не знаю. И постарайтесь больше не беспокоить меня по пустякам, мисс Бинг.

– А как мне знать, что, на ваш взгляд, является пустяком, а что – поводом для обсуждения, мистер Ганновер! – позволила себе возвысить голос Вероника.

– Специально для вас, мисс Бинг, я составлю перечень тем, подлежащих и не подлежащих обсуждению, которые Кристин вам вышлет электронной почтой, – съязвил шеф.

– Замечательно. Теперь я, по крайней мере, знаю ваши приоритеты. Знаю, чем таким эпохальным вы занимаетесь, когда подчиненному нужна конкретная помощь. И очень вам сочувствую. Не просто же будет такому важному начальнику предусмотреть все возможные предметы обсуждения. Так что и поужинать не придется, и на завтра дел останется. Желаю удачи! С нетерпением жду перечня! – бросила Вероника.

– Это все? – отпарировал он.

– Теперь все, – удовлетворила его нетерпение подчиненная.

– Тогда до встречи на аукционе в субботу, мисс Бинг! – неожиданно доброжелательно попрощался Митч.

– Если вам будет угодно! – не купилась на снисходительность женщина.

– Повеселимся, – грустно проговорил он и положил трубку.

Отмахнувшись от кипы бумаг, Митч Ганновер открыл верхний ящик рабочего стола и достал из него большую цветную фотографию Клер в рамке. На этом снимке его красавица жена была запечатлена в океане солнечно-желтых нарциссов. Он сделал эту фотографию, когда они гуляли по цветочной выставке в Лондоне.

Клер улыбалась ему с портрета своей тихой и нежной улыбкой, которую он так любил. Никакого намека на то, что менее чем через месяц ее жизнь оборвется.

Оба вечно занятые, они так редко куда-то выбирались. Зато каждую такую прогулку Митч помнил почти по минутам. В тот день они ели пиццу в придорожном кафетерии за городом, он купил Клер фетровую шляпу в шотландскую клетку, которая ужасно не шла его жене, смотрелась забавно на ее медных волосах. Они прогуляли весь день до позднего вечера. В его памяти один такой день с Клер стоил тысячи дней его жизни.

Митч провел рукой по нежной щеке жены. Стекло словно мешало прочувствовать биение ее жизни.

Он положил фотографию обратно в ящик стола и, как всегда, прикрыл бумагами. Такое невозможно повторить. И не стоит тешить себя надеждами.

Вероника приставила ладонь козырьком к лицу, прикрывая глаза от солнца. Кристин беззаботно вышла из своего любимого кафе, в котором обычно обедала одна или с коллегами, и направилась в сторону дома, где снимала квартирку. Она надела на нос солнцезащитные очки и беспечно зашагала по тротуару.

Девушка рассчитывала на эту встречу. Она поспешила к подруге и совершенно неожиданно выросла у нее на пути. Но Кристин не растерялась.

– Что ты сделала с Митчем?! – обвинительно воскликнула ассистент босса раньше, чем Вероника успела открыть рот.

– Что?! – только и смогла пробормотать та, во все глаза уставившись на Кристин.

– А то, что мне еще не приходилось видеть своего вечно мрачного шефа в столь удрученном состоянии, дорогая!

– А в чем дело? Почему он, по-твоему, удручен?

– Брось прикидываться, Бинг! – резко осадила она подругу. – Это я тебя спрашиваю, что ты с ним сделала. Я чувствую свою ответственность, свою вину, если хочешь, за то, что настояла на твоем приеме не работу.

– Как великодушно с твоей стороны!

– Дерзости здесь не помогут, Бинг. Не забывай, что это я проколола тебе уши. И я вызвала «скорую», когда ты рухнула в обморок перед экзаменами...

– Не понимаю, почему ты на меня взъелась, но хочу сказать, что искренне благодарна за все, что ты для меня сделала. Я очень дорожу этой работой и намерена задержаться на ней как можно дольше, – заверила Вероника свою гневную подругу.

– Ты дорожишь... – проворчала Кристин.

– Да, эта работа мне очень нравится, – кивнула Вероника.

– Работа ей, видите ли, нравится. А люди тебя нравятся? Людьми ты дорожишь? – еще пуще вскипела подруга.

– Я вообще не понимаю, что происходит! – обреченно заключила Вероника. – Сегодня ко мне в офис доставили огромный букет белых гардений. Я подумала, что это чья-то выходка после того, как я пошутила насчет своих предпочтений за коктейлем. А потом... Нет, это не важно, – осеклась она.

– Мне кажется, ты заигралась, Бинг. Пора бы тебе понять, чего ты хочешь, подруга, и успокоиться, – резко проговорила Кристин и зашагала по тротуару прочь.

– Я знаю, – сказала ей вдогонку Вероника. – И меня сложившаяся ситуация тоже тревожит.

Кристин резко остановилась и повернулась к Веронике.

– Нужно было думать об этом до своего театрального появления у дверей «Ганновер-Хауса» на этом идиотском «корвете». Насколько мне известно, из прочих мест тебя тоже гнала неспособность примирить свои фантастические представления о жизни с реальным положением дел. Я была уверена, что человек, который пережил столько, сколько выпало на твою долю, не станет рисковать добрым отношением ради каких-то беспочвенных претензий. Здесь же тебя встретили по-доброму и с пониманием. Но вместо того, чтобы оценить это по достоинству, ты стала агрессивно демонстрировать свою уникальность. Мне очень жаль, что я совершила такую ошибку. И мне искренне жаль Митча. Не знаю, что у вас с ним там произошло. Но его я жалею больше, чем тебя, поскольку он стал пассивной жертвой твоей бурной инициативы и бесконечных эскапад... И это после того, как я рассказала тебе о постигшем его горе! Это просто немыслимо, Бинг.

– А что с Митчем? – виновато спросила Вероника.

– Будто ты не знаешь, – гневно прищурилась Кристина.

Вероника отрицательно покачала головой.

– Он сегодня пришел на работу мрачнее тролля. И не говори, что ты тут ни при чем. Ведь это ты, а не кто-то другой, завершила свои вчерашние выходки за ужином в доме его родителей.

– Просто я попросила его не усложнять. И только. Я высказала свои опасения, что сближение только повредит делу, – не вдаваясь в подробности, призналась Вероника.

– Слушай, Бинг. Ты и прежде нервировала меня своей катастрофической непоследовательностью. Ты хороший человек, но твоя дурацкая откровенность выходит боком всем, включая тебя саму... Ты вздыхаешь по нему, ты грезишь им, ты откалываешь номера, лишь бы только обратить на себя его внимание. Но как только дело доходит до выбора, ты принимаешься метаться из стороны в сторону. У тебя всегда есть миллион доводов в пользу и столько же доводов против. Самое ужасное, что ты начинаешь их формулировать. Складывается впечатления, что только у тебя одной сомнения, только у тебя одной опасения, только ты одна идешь на риск. Как, по-твоему, должен чувствовать себя человек, который только что услышал: «Ты, конечно, классный, но спокойствие мне дороже, я не считаю наши отношения заслуживающими того, чтобы рискнуть ради них всем»?

Вероника застыла в изумлении, прикусив губу.

– Значит, я права, – заключила Кристин и вновь ускорила шаг.

– Кристин, постой, – окликнула ее Вероника, но та и ухом не повела. – Ну, сама посуди, какая мы пара?! У меня нет шансов!

Этот глас отчаяния заставил Кристин остановиться. Она обернулась к подруге и стиснула ее в объятьях.

– Дурочка ты моя безнадежная, – нежно пожурила она Веронику. – Если у тебя нет шансов, то у кого они есть? Ты уникум, Бинг. Бедный, несчастный ребенок. Двадцать шесть лет, дюжина переездов, а ты по-прежнему все та же девчонка, для которой существует либо феерический триумф, либо полный провал, которая панически боится манго и абрикосов...

– Я больше не боюсь ни манго, ни абрикосов, я их просто не ем, – слезливо пробормотала, уткнувшись в плечо подруги, Вероника.

– Ну, вот и молодец. С этим действительно рисковать не стоит. А что касается Митча, то не становись для других людей тем же, чем для тебя являются манго и абрикосы.

– Я работаю над собой, Кристин, – пролепетала Вероника. – Сколько я себя помню, я все время работаю над собой. Но после смерти мамы мне стало так одиноко, так тоскливо. А все мужчины, с которыми я пыталась встречаться, только и делали, что требовали от меня сочувствия, внимания, понимания, снисхождения, даже помощи. Видимо, принимали меня за полную дуру.

– Не за дуру, а за добрую и заботливую женщину.

– Возможно, – согласилась Вероника.

– Хватит переделывать и преобразовывать себя, а вместе с собой пытаться изменить и весь мир. Начинай жить с тем немалым багажом, который у тебя уже есть. Ты пришла в новую среду, где тебя с радостью приняли не только потому, что ты доказала свою профессиональную состоятельность, но в первую очередь потому, что ты личность. Пользуйся этим расположением, не злоупотребляя. Не перегибай палку, и тогда тебе не придется в очередной раз спасаться бегством и все начинать с нуля, – наставляла Кристин.

Начало аукциона задерживалось уже на десять минут, атмосфера в галерее была накалена. Это чувствовалось даже в отдаленном офисе Бориса, где любимец женщин позволил укрыться Веронике, выделив для этого даже кресло и угол своего стола.

По коже девушки дикими бизонами пробегали мурашки, отчего ее заметно трясло.

Борис мучительно наблюдал за Вероникой, не зная, что предпринять. Он трижды порывался предложить ей немного выпить, но каждый раз сам себя и одергивал, поскольку был риск спровоцировать новый эксцесс.

Так как она волновалась сейчас, Вероника в жизни своей не волновалась. Даже когда ей впервые предстояло выступать в роли ведущей на благотворительном вечере ассоциации в одном из пятизвездочных отелей Сиднея, где был весь высший свет города и страны.

Вбежала Кристин.

– Как ты?

– Прекрасно, – отстукивая зубами лихорадочный туш, процедила Вероника. – Вот только завалю все дело, и можешь считать меня свободной от этой обязанности, – зло пошутила она над собой.

– Ты бледна, как наволочка.

– И, представь себе, это не самое ужасное, – съязвила брюнетка.

– Складывается впечатление, что вы гордитесь своей истеричностью, – нервозно заметил Борис.

Кристин шикнула на него.

– Что делать, если больше гордится нечем? – проскрежетала Вероника.

– Оба замолчите, – скомандовала Кристин. – Что толку сидеть здесь и подначивать друг друга. Нужно что-то решать. Тебя ждет половина Мельбурна, – призвала она подругу к ответственности.

– После твоих слов мне стало гораздо спокойнее, я ведь была уверена, что всего треть.

– Прибереги свои шуточки в качестве затравки к аукционным баталиям и начни воспринимать свою ситуацию как безвыходную, потому что на самом деле так оно и есть. Поднимайся, и идем. И веди себя так, словно никакой задержки и не было, – напутствовала подругу Кристин, подталкивая к двери, которую услужливо распахнул перед ними Борис.

Перед мутным взглядом Вероники мелькали незнакомые лица собравшихся, пока она не увидела отчетливо супругов Ганновер. Мириам смотрела на нее со спокойной ободряющей улыбкой, Джеральд буквально сиял, вновь оказавшись в центре событий семейного дела.

Вероника уже без спутников взошла на подиум. Перед ее глазами были сотрудники аукционного дома, и для каждого из них этот вечер тоже стал событием, к которому они все вместе ответственно шли все последнее время.

У нее просто не было права на слабость, и она собралась.

Кристин, как всегда, обо всем позаботилась. Отправив подругу в свободное плаванье, она ненавязчиво тихо включила диск группы «Дюран-Дюран».

Митч Ганновер из темноты галерейного коридора видел, какой нетвердой походкой под руку с Кристин выходит из кабинета Бориса Вероника Бинг. Теперь он наблюдал ее в направленном свете софитов.

Она улыбалась своей коронной улыбкой, которая в ярком освещении смотрелась ослепительно, кожа таинственно мерцала, сочные губы, чуть тронутые помадой, приковывали к себе взгляд, как и глаза, оттененные иссиня-черными ресницами. Большие, красивые, умные глаза, которыми она могла выражать огромную гамму чувств и образов: от аскетической строгости до обольстительной фривольности. Густые, тяжелые волосы, разделенные на косой пробор, крупными волнами стекали ей на плечи.

Тонкая, стройная, в приталенном жакете с глубоким вырезом. Такой глубины вырез сочла бы рискованным любая другая, но не Вероника Бинг.

Митч в ней сомневался до момента объявления начала аукциона. Он продолжал сомневаться, когда она с блеском сторговала первый лот. Несколько раз он подмечал, как настраивает она свой голос, опасаясь обнаружить волнение. Только когда она вытянула собственный настрой, заразила им всех присутствующих и на этой ноте довела торги до конца, он смог расслабиться.

– Если бы я знал, что ты так оденешься, то не допустил бы тебя до ведения аукциона, – сказал ей Митч по завершении торгов.

– А в чем причина твоего недовольства? – спросила его захмелевшая от успеха Вероника.

– У тебя под жакетом ничего нет.

– И что с того? – дерзко отозвалась она.

– Не мерзнешь?

– Хочешь согреть? – отпарировала она.

Митч посмотрел на нее с укором.

– Признаться, меня трясет, но не от холода, а от волнения, – доверительным шепотом сообщила ему брюнетка.

– Что-то сомнительно, – усмехнулся Митч.

– Но это так. Дрожу, как испуганная лань. И хвостик трепещет. А под жакетом действительно ничего нет, можешь проверить.

– Хватит придуриваться. Иди, поздоровайся с моими родителями. Мать хочет познакомить тебя с одной дамой. Зовут Гретель. Она магистр истории искусств. Мы часто к ней обращаемся, и она никогда не отказывается помочь знаниями или связями. Похоже, этой даме ты тоже очень приглянулась. Не пойму одного, что они все в тебе находят? – пробурчал шеф.

– Пойду выясню, – сказала Вероника и твердой походкой зашагала к Мириам и Джеральду Ганноверам и еще одной солидной даме.

Митч сосредоточенно отслеживал покачивание ее бедер, пока Вероника не остановилась возле его родителей.

Ему не нужны были платонические отношения с этой пикантной особой. Овдовев, Митч разучился усмирять свои плотские аппетиты. Он брал то, что его привлекало, заведомо зная, что желаемое очень скоро наскучит. И потому всегда останавливал свой выбор на юных блондинках, которых он приравнивал к приторному десерту.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Было глубоко за полночь. Вероника шествовала заученной поступью победительницы по Хай-стрит. Бедра покачивались, локоны пружинили, каблучки отстукивали марш.

Девушка чувствовала себя на вершине блаженства без единой оговорки. Она произвела фурор. Ее лично заверили в этом с десяток человек. Ей отвешивали поклоны галантные мужчины, с ней хотели познакомиться, ее стремились заинтересовать, она ловила на себе завистливые взгляды женщин и столь же неравнодушные взгляды их спутников.

Какая-то пара недель в престижном аукционном доме, и она уже профессионал экстра-класса. Она гений. Она богиня. Лучший аукционист третьей планеты от Солнца.

Вероника провальсировала по тенистой аллее и свернула туда, где ее дожидался роскошный розовый «корвет». Запрокинув голову, она жадными глотками вбирала холодящий ночной воздух. Заранее достала из сумочки ключи и подошла к машине.

Испытывая подлинное головокружение, девушка не могла сосредоточиться ни на одной мысли, кроме того, что она в очередной раз доказала всем, что ей нет равных.

Вероника открыла дверцу машины.

– В услугах не нуждаетесь? – донесся до нее голос Митча.

Она обернулась. Он стал под фонарем.

– А если бы это был не я, а бандит при заточке или стволе? Боюсь, тогда бы тебе не танцевалось, малышка.

– У тебя есть мотив, чтобы мне угрожать? – поинтересовалась Вероника.

– Безусловно.

– Какой же? – дерзко уточнила она.

– Ты, Вероника, – сказал Митч, понизив тон, и подошел ближе.

– А поточнее?

– Я возражаю против того, чтобы этот вечер закончился так бесславно, – сообщил он.

– А на мой взгляд, вечер принес колоссальный успех, – воспротивилась задетая его заявлением аукционист.

– Тебе так легко вскружить голову, Ники? – насмешливо спросил Митч. – Никогда не позволяй шквалу восторгов увлечь себя. Двух-трех мнений должно быть достаточно. Ориентируйся на собственное ощущение от работы. Ты сегодня удачно выкрутилась. Я рад за тебя. Да-да, рад, учитывая то, как тебя сотрясало от страха в кабинете у Бориса. Просто запомни, каким образом ты смогла возобладать над чувствами. Это неоценимый опыт. Через него надо пройти. Но в следующий раз постарайся не задерживать начало аукционных торгов, – строго подытожил босс.

– Я это запомню, – обиженно процедила сверженная с собственного пьедестала девушка.

– Ладно! – рассмеялся Митч. – Вы, мисс Бинг, были восхитительны. И именно поэтому я не смогу уснуть этой ночью. А ты?

– К чему этот разговор, Митч? – насторожилась Вероника, старательно собирая мысли воедино.

Ответом Митча стал красноречивый поцелуй.

– Митч, было бы правильнее отступить тебе на пару шагов и сосчитать до десяти, прежде чем ты предпримешь что-то еще, – предусмотрительно предложила ему Вероника, чуть покачнувшись на высоких каблучках от его напора.

– А что, собственно, тебя смущает? – простодушно полюбопытствовал он.

– Мы уже это обсуждали, – взволнованно проговорила брюнетка.

– Напомни-ка, – притворился забывчивым Митч.

– Потому что мы работаем вместе, – нервно ответила она.

– Хорошо. Если это проблема, я тебя уволю.

– Ой! – испуганно вскрикнула девушка.

– Шутка, – взяв ее за обе руки, сказал он. – Я не могу тебя уволить. Тогда я лишусь самого прелестного экспоната своей коллекции.

– Ты имеешь в виду коллекцию блондинок?

– Коллекцию ценностей, дорогая. Но, признаться, меня утомляют эти бесконечные разговоры. Давай будем просто целоваться, пока не надумаем чего-то более занимательного, – притянув ее к себе, предложил Митч.

– Мы не можем. Моя лучшая подруга работает на тебя, – извернулась Вероника.

– Ты хочешь, чтобы я ее уволил? – повторил он свой козырный фокус.

– Прекрати меня тиранить, Митч, – тихо попросила его подчиненная.

– Прекрати меня изводить. Признайся, что я тебе нравлюсь.

– Это возмутительно, Митч! – воскликнула Вероника.

– Не возмутительнее, чем все то, что ты себе позволяешь. Но я хочу ошеломить тебя, изумить, заинтриговать, поразить. Хочу, чтобы ты то же самое сделала для меня. Чтобы хотела этого так же сильно, – порывисто шептал ей на ухо Митч, беспрерывно теребя ее тугие локоны.

Он привлек девушку к себе, лаская губами длинную шею, целуя, стискивая в требовательных объятьях. Ее руки непроизвольно легли ему на грудь, гибкие пальцы скользнули между пуговиц.

Когда же его рука как бы сама собой потянулась к пуговице на ее жакете, Митч благоразумно предложил:

– Я могу тебя подбросить... Едем к тебе? Или, может, ко мне?

– Я уж думала, ты никогда не спросишь, – жарким шепотом отозвалась Виктория.

В ту ночь Митч почти не спал. Выйдя из своей спальни, он сел в глубокое кресло на застекленной веранде и стал сосредоточенно наблюдать рассвет, холодной латунью заливавший туманные верхушки деревьев и скосы крыш восточного пригорода Мельбурна.

– Привет, мишутка Клер, – прошептал он.

Митч произнес это ласковое прозвище впервые за три года. И имя жены слезами застряло в его гортани. Митч склонил голову на руки. Он еще не плакал с тех пор, как потерял ее. Все эти годы его скорбь была безмолвной.

Выйдя на холодный воздух, Митч ткнулся головой в крайнюю левую колонну балкона и тихо зарыдал, сотрясаемый все новыми и новыми притоками старого нежного чувства.

* * *

Вероника проснулась от удара солнца по глазам и поморщилась, закрыв лицо руками. Повернулась на другой бок и принялась изучать красивые зеленые обои на стенах и молочно-белый потолок. Натянула на лицо простыню, поприветствовала свое обнаженное тело, хорошее доброе тело, за которое не пришлось краснеть.

– Ты проснулась, – раздался бодрый голос Митча.

Вероника не ожидала, что он еще здесь, в спальне.

Она откинула с лица простыню и увидела его в дверном проеме с подносом в руках. Первый раз в жизни мужчина собственноручно приготовил завтрак, чтобы покормить ее после изнуряющего секса. Утро после прелюбодеяния с боссом обещало стать прекрасным.

Вероника уселась на постели, застенчиво натянув на грудь простыню, убрала спутавшиеся волосы с лица и приготовилась есть.

Митч поставил поднос с сытным завтраком ей на колени, заботливо придерживая полную чашку с благоуханным бодрящим кофе.

– Что с твоей рубашкой? – спросила его Вероника, указывая на обрывки нитей вместо пуговиц.

– Как будто бы ты не знаешь, – довольным тоном ответил он.

– Пострадала от моих рук?

– Именно.

– А в остальном ты как? – сочувственно спросила она, затрудняясь припомнить, как такое варварство стало возможным.

– В лучшем виде, – отозвался Митч.

– Почему ты все еще здесь? Мама не будет волноваться, что ее сын не спустился к завтраку?

– Я редко завтракаю с родителями. Перехватываю что-нибудь в кафетерии недалеко от работы, – ответил мужчина.

Из рук одной из блондинок, подумалось Веронике, но она продолжала слепить его лучезарной улыбкой.

– Понятно... – протянула девушка. – Так что еще ты делаешь в своем офисе в Сити, кроме того, что составляешь перечни не принятых к обсуждению тем? – припомнила она ему былую перепалку.

– Набираю лучший в мире персонал. Ты же знаешь, – беззлобно отшутился он.

– Что еще?

– Инвестирую в развивающиеся рынки.

– Ого! – оценила она.

– Ты ведь понятия не имеешь, о чем я говорю, – легонько щелкнул ее по носу Митч.

– Не имеет значения. Ты произнес это так весомо, что всяческие вопросы тотчас отпали. Митч знает, что делает, даже когда инвестирует в развивающиеся рынки, – сыронизировала Вероника.

– Не задирай меня, не то пожалеешь, – шутливо пригрозил ей любовник.

В знак повиновения Вероника закусила нижнюю губу, набухшую от поцелуев.

– Это сведет с ума кого угодно, – прошептал Митч и приник губами к ее соблазнительному рту. – Твои губы держат меня в тонусе, милая.

– Я это знаю.

– Как я мог не дать тебе работу... Такая талия, такие бедра!

– Ты нанял меня не из-за них, – возразила Вероника, оттолкнув его и продолжив завтрак.

– Разве? – с сомнением спросил он.

– Ты нанял меня, потому что мне нет равных, – заявила честолюбивая подчиненная.

– Тебе и твоему бесподобному телу, – половинчато согласился Митч Ганновер. – Трепетное отношение к красоте у нас в роду.

– Аминь, – подытожила Вероника. – Но у меня есть одно условие, Митч. И это не обсуждается.

– Ну же.

– Никому не говорить. Пусть это останется между нами, – строго проговорила девушка.

– Согласен, – слишком легко отозвался он.

– Договорились, – разочарованно заключила она.