Текст книги "Пока она не передумала"

Автор книги: Элли Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вероника впервые смогла расслабиться этим вечером, удобно откинувшись на пассажирском сиденье автомобиля Митча Ганновера. И произошло это непроизвольно, просто потому, что эти сиденья были очень удачно сконструированы и не разнежиться в них не было никакой возможности. И Вероника тотчас ощутила это не телом, но и всем своим существом.

– Почему вы выбрали квартиру возле пляжа? Не боитесь, что круглосуточный шум сведет вас с ума? – дружелюбно спросил Митч.

– Я достаточно долго прожила совершенно одна. Приходилось искусственно создавать шум, чтобы не свихнуться от тишины. Стереосистема работала чуть ли не круглые сутки. Иначе наступает тревожность. Каждый шорох, на который раньше не обратила бы внимания, становится подозрительно угрожающим. А то, что доносится со стороны пляжа – шум волн, человеческие голоса, смех, музыка, – это сама жизнь.

Митч сочувственно посмотрел на нее.

– Да я не жалуюсь, Митч. Все нормально. То время в прошлом. Я уже взрослая девочка. Сама могу позаботиться о себе.

– Не сомневаюсь, – отозвался Ганновер.

– Только не ставьте на эту убежденность свои деньги, – сменив задорный тон на сдержанный, произнесла Вероника.

– Вас не понять, мисс Бинг! Вы одним махом оспариваете то, в чем старательно убеждали минуту назад. Что это за непонятная любовь к парадоксам? – спросил он.

– Почему же непонятная? У меня с парадоксами полная взаимность, – в очередной раз отшутилась брюнетка.

Она по привычке закинула ногу на ногу, но слишком поздно осознала, что не стоило этого делать. Шелковистая материя юбки стекла вниз, соблазнительно обнажив бедро. Она лишь попыталась незаметно придержать подол, положив сверху ладонь. Учитывая, что прежде в общении с шефом она позволяла себе множество провокационных вольностей, Митч имел все основания решить, будто Вероника соблазняет его намеренно. А ведь именно этого впечатления ей хотелось бы избежать. Но жизнь полна неожиданностей, и убеждаться в этом приходится порой без особой радости...

– Здесь, пожалуйста, остановитесь. Дальше я пройдусь, – нарочито небрежно попросила сконфуженная девушка.

– Ни в коем случае, – отрезал Митч. – Если я берусь доставить кого-либо до дома после дружеской попойки, то довожу дело до конца.

Вероника с искренним удивлением посмотрела на Митча. До этого ей казалось, что он стремится избавить себя и свое окружение от ее присутствия.

Она покорно пожала плечами, аккуратно поставив ноги так, чтобы не нанести еще больший урон своей репутации.

– Сидите, – сказал он, припарковавшись возле дома, в котором по льготному соглашению об аренде с его фирмой Вероника Бинг, как одна из сотрудниц, снимала квартиру. – Поскольку в данный момент здесь нет человека, который открыл бы дверь и подал вам руку, я сделаю это сам – так, как папа меня учил, – шутливо пояснил шеф, заглушив мотор.

– Благодарю, – склонила голову Вероника.

– Для меня это удовольствие.

Митч помог ей выбраться из машины, захлопнул дверцу и включил сигнализацию.

– Согласитесь, дом выглядит изумительно в ясную лунную ночь, – сказала Вероника.

– Определенно, – согласился мужчина, выжидающе уставившись на Веронику, которая не торопилась двигаться к подъезду. – Ну так что, идем? – спросил он, так и не услышав приглашения.

– Спасибо, что доставили, – еще раз поблагодарила его девушка и решительно протянула руку для прощального рукопожатия.

– Уж до квартиры-то теперь я вас провожу, – усмехнувшись, произнес он.

Вероника оказалась не готова к такому повороту событий. Но, как всегда в моменты крайнего смущения, она постаралась повести себя максимально развязно.

– Бедный-бедный Митч, – склонив головку набок, проговорила она. – Полагаете, семичасовой коктейль в конце рабочей недели в силах совершить то, на что обычно уходят месяцы, а то и годы? Не думаю, что вечерний алкогольный экспромт стоит завершать сообща похмельным субботним утренником. Мы можем сделать это и порознь.

– Во-первых, вам известно, что я трезв. А во-вторых, обычно я не дожидаюсь утра. Предпочитаю встречать рассвет в собственной постели, – просветил ее Митч Ганновер.

– Предлагаю для начала встретиться в воскресенье. Да-да, не удивляйтесь, я приглашаю вас на свидание, Митч! – объявила брюнетка.

– Признаюсь, в моей практике обольщения это первый подобный случай. Ваш провокационный стиль начинает мне нравиться, мисс Бинг.

– Вы считаете, я вас провоцирую, мистер Ганновер? – сдержанно улыбаясь, спросила Вероника, неторопливо вводя идентификационный код на цифровой панели двери. – Наоборот, я предлагаю наиболее цивилизованный способ сближения с боссом. Или же вы заинтересованы в таком развитии событий, которое потом можно будет трактовать как случайность?

– Вам представляется нормальным такое изощренное общение? Его вы называете цивилизованным? – усомнился босс.

– Митч, если я не права, то вам незачем провожать меня до квартиры. Если я права, то и подавно, – прямо проговорила Вероника. – Давайте просто попрощаемся по-приятельски здесь и сейчас, – сухо предложила она.

– Есть кто-то, кому вы храните верность? Или же вы отнюдь не такая рисковая, какой хотите казаться? – спросил шеф.

– Я такая, какая есть, сэр. И если я кому и храню верность, то только себе, – резко отозвалась Вероника.

– А когда полная луна серебрит гавань, прибывает вода и сон не идет, не возникает желания попробовать что-то новое? На собеседовании, да и много раз потом вы говорили, что любите пробовать новое. Мы могли бы в приватной обстановке обсудить продление нашего контракта до полугода.

– Я не ваша собственность, мистер Ганновер. А ваши намеки кажутся мне оскорбительными, – пробормотала Вероника, продолжая стоять перед закрытой дверью в подъезд.

– Наконец-то вы заговорили, как обычная женщина, – рассмеялся Митч. – Разумеется, вы не моя собственность. Вами распоряжается «Ганновер-Хаус», – заявил он.

– В таком случае, если у вас действительно есть намерение продлить со мной контракт, «Ганновер-Хаус» может располагать мною на протяжении ближайших шести месяцев, – отозвалась Вероника, которую несколько задело причисление ее к общей серой массе «обычных женщин».

– Рад это слышать...

– В рабочие часы, – уточнила Вероника Бинг.

– Предлагаете довольствоваться малым? – спросил Митч.

– Верно, сэр, – церемонно произнесла девушка. – Вы позволите мне войти? Стоять здесь довольно зябко.

– Я и забыл, как прохладно бывает по вечерам, – философски заметил шеф, пристально глядя на подчиненную. – А ведь я небезосновательно рассчитывал на жаркий исход дня... Но, видимо, вы из тех, кто чрезвычайно смел в намерениях, но пугается собственных же желаний, когда доходит до дела.

– Вы ошиблись, Митч, – холодно процедила Вероника.

– Я так не думаю.

– И все же. Спасибо, босс, что разделили со мной этот вечер, спасибо, что проводили. Именно поэтому не хотелось бы портить отношения, которые обещают стать приятными, – благоразумно возобновила прощание застигнутая врасплох брюнетка.

– Если вам до сих пор не удалось их испортить, то теперь уже вряд ли получится... Признаюсь, меня очень коробило ваше нахальство, я даже конфузился, ошибочно считая вас особенным, непостижимым и неуязвимым существом. Теперь я знаю, что это не так. Поэтому не считаю нужным придавать какое-то особое значение вашим прежним выходкам, мисс Бинг, – спокойным тоном рассудил Митч Ганновер.

– Как все славно разъяснилось, не так ли? И мне есть отчего вздохнуть с облегчением, – невозмутимо откликнулась Вероника. – Когда жизнь скучна, стараешься сделать ее яркой и непредсказуемой не только для себя, но и для окружающих. Теперь я понимаю, что старалась напрасно. Вместо ответного желания разбавить скуку я встретила лишь собственнические притязания. Грустно, мистер Ганновер. Очень грустно... Спокойной ночи, – великолепно осадила его напоследок девушка.

Однако Митч не внял укору, а широко улыбнулся, легко обнял ее, поцеловал в обе щеки и решительно двинулся в сторону своего автомобиля, чем совершенно обескуражил Веронику.

Она изумленно смотрела ему вслед. Не оборачиваясь, будто знал наверняка, что она наблюдает за ним, Митч приподнял правую руку в прощальном жесте и крикнул:

– Надеюсь, это первый и последний раз, когда мы расстаемся под вечер. Не разочаруйте меня, мисс Бинг... И сладких вам сновидений, застенчивая вы моя, – насмешливо добавил он.

* * *

Весь уик-энд лил прохладный весенний дождик, временами оборачивавшийся обильными ливнями. После беспрерывного тропического благоденствия и знойных бальзамических ночей Золотого побережья такой климатический перепад стал для Вероники настоящим испытанием. Ее нервная система не была подготовлена к депрессивно-нудному ритму серых капель, а гардероб не предусматривал пронизывающих весенних ветров.

Тогда-то впервые и возник вопрос: «Какого черта я здесь забыла?», который ушел в небытие, стоило переступить порог художественной галереи Ганновера накануне открытия давно запланированной и всеми ожидаемой выставки с незамысловатым названием «Лучшее в искусстве Австралии».

Галерея встретила Веронику лучезарным освещением просторного фойе.

Девушка провела влажными – не то от дождя, не то от волнения – ладонями по полотнищу облегающей алой юбки, разглаживая образовавшиеся в дороге складки, затем выпрямилась, расправила плечи, уверенно притопнула каблучками ярко-красных туфель. Ей предстояло знакомить потенциальных покупателей с лотами, которые пойдут с молотка на аукционе, приуроченном к проведению упомянутой выставки.

В просмотровом зале уже находилось несколько коллекционеров и просто интересующихся данным вопросом людей. Они медленно прохаживались между стендами и сверялись с каталогом, некоторые даже делали в нем пометки.

Вероника постаралась прислушаться к тихим разговорам знатоков. Сама она уже досконально изучила всю справочную информацию, относящуюся к представленным на стендах предметам, которой ее снабдили подчиненные Бориса. Но по мере проникания в содержание бесед некоторых посетителей ею начала овладевать паника.

До этого ей доверяли проведение рядовых аукционов, на которые выставлялись артефакты сравнительно недавнего прошлого, представляющие ценность только для любителей ретро-стиля. Теперь ей предстояло иметь дело с подлинными произведениями искусства. И одного взгляда на публику было достаточно, чтобы понять, насколько эта публика отличается от ее давешней аудитории.

Люди все прибывали. Дамы были изысканны и роскошны, как в классическом черно-белом голливудском кино. Мужчины чрезвычайно сосредоточенно всматриваются в лоты, знакомятся с описаниями.

И впервые с того момента, как Вероника вернулась в Мельбурн, семена вечного ее страха осрамиться дали ростки, готовые пробить закаленную в испытаниях броню ее напускной уверенности в своих силах. Вероника была близка к тому, чтобы вслух признать свою неспособность заниматься делом, к которому еще недавно стремилась изо всех сил. Она смотрела на этих благородных и осведомленных людей и понимала, что они легко проглотят ее, стоит только запнуться, допустить оговорку, чем-либо еще выдать свою неискушенность.

В теории аукционных торгов Вероника была уже сведуща, в воображении роль с молоточком представлялась ей феноменально соблазнительной, незначительный опыт торгов не выявил никаких сложностей. Но на этот раз предстояло принципиально иное действо и на кон были поставлены совершенно иные суммы, более чем значительные.

Вероника курсировала между просмотровым залом и холлом в ожидании, когда прибудет Митч Ганновер.

Она еще не представляла, как и о чем будет с ним разговаривать, потому что признание собственной несостоятельности в качестве аукционера было равнозначно увольнению по собственному желанию. Ей нужно было получить от Митча заряд уверенности, какую-нибудь значимую профессиональную установку.

И эта потребность в поддержке шефа нервировала ее не меньше панического страха перед знатоками австралийского искусства.

Ситуацию осложняли немаловажные обстоятельства. Митч, во-первых, не позвонил ей в выходные, несмотря на то что она имела глупость прямо пригласить его на свидание. Во-вторых, он отдал Кристин распоряжение, чтобы никто его не беспокоил своими звонками. В-третьих, после последнего опыта общения с ним она совершенно не сознавала, какой тактики придерживаться, как себя вести...

На протяжении этих раздумий Вероника совершенно не думала о том, как выглядит со стороны, и даже не сразу поняла, что обращаются именно к ней, когда глуховатый мужской голос произнес ее имя.

– Вероника Бинг? Я Чарльз Гросс, агент. На аукционе я буду оглашать ставки от имени частных коллекционеров, которые желают остаться неизвестными... Вы понимаете, о чем я говорю? – с большой долей сомнения произнес Чарльз.

Вероника ошеломленно застыла, покусывая нижнюю губу.

– О, да, разумеется, мистер Гросс, – наконец нашлась девушка и коротко потрясла его руку в приветствии. – Очень рада с вами познакомиться. Здесь есть на что положить глаз. Полагаю, ваши инкогнито с этим согласятся, – светски заулыбалась Вероника.

И тут появился Митч. Вернее, только теперь она его увидела. Он стоял прямо за спиной Чарльза и, как ей показалось, зловеще щерился.

– Да, пожалуй, пара-тройка из представленных здесь вещичек действительно интересны моим доверителям.

– Отлично, Чарльз. Но имейте в виду, если не поспеете к шапочному разбору, не пеняйте, – рассмеялась Вероника, которой категорически не понравилась его уничижительная «пара-тройка вещичек».

Чарльз натянул на лицо улыбку, вежливо кивнул и удалился.

– Правильно. Так и нужно. Они лают, но не кусаются, – одобрительно прошептал бархатистый женский голос.

Когда Чарльз отошел в сторону, Вероника увидела, что под руку с Митчем стоит белокурая красавица в струящемся голубом брючном костюме, изысканном жемчужном ожерелье на длинной шее и в жемчужных серьгах.

– Прошу прощения? – переспросила Вероника, вглядываясь в изящную блондинку, которая держалась за руку Митча красивыми длинными пальцами.

– Вечерами вроде этого, когда все только прицениваются, может сложиться ошибочное впечатление, что и на самом аукционе будет столько же покупателей, коллекционеров, ценителей и знатоков. Но это далеко не так. Люди, пришедшие сюда сегодня, – отпрыски респектабельных семейств, они не пропускают такие мероприятия хотя бы потому, что их могут счесть неплатежеспособными. Они чувствуют себя обязанными прийти, повстречаться здесь с такими же, как и они сами, с которыми знакомы с пеленок, будучи выходцами из одного круга, посмотреть на лоты и, выдумывая всяческие причины, обосновать, почему все это их совершенно не интересует. Поэтому не придавайте значения таким комментариям, – доброжелательно проговорила блондинка. – А то у вас такой вид, будто вы получили шлепок по мягкому месту, – шутливо добавила она.

– Разве? – искренне удивилась Вероника.

Незнакомка утвердительно покивала.

– Вы сами-то что имели в виду, когда сказали этому представителю анонимных покупателей «есть на что глаз положить»? Успели обзавестись любимчиками?

– Среди клиентов? – уточнила Вероника.

– Среди лотов, глупенькая, – необидно ответила женщина.

– Затрудняюсь ответить. Мне очень сложно прицениваться, если вы понимаете, о чем я.

– Конечно, понимаю. Но на перспективу... От благополучия не следует зарекаться, – заметила блондинка.

– А вас что здесь привлекло? – простодушно спросила Вероника.

– Вне всякого сомнения, вы, – неожиданно ответила белокурая женщина.

Вероника ошарашенно уставилась на нее, блондинка рассмеялась.

– Хотите знать, что мне приглянулось? Пойдемте, я вам покажу, – поманила она Веронику своей изящной кистью, оторвав ее от руки Митча, который на протяжении всего диалога двух женщин простоял совершенно безучастно.

Вероника проследовала за прелестной спутницей босса.

– Посмотрите, – указала та на лоток с медалями, обтянутый темно-синим бархатом, где на подушечках возлежали экспонаты. – Это очень ценная коллекция. Ценная не только потому, что все памятные медали выполнены из драгоценных металлов, а некоторые еще и инкрустированы самоцветами с применением уникальной техники. Все экспонаты этой коллекции имеют немалую историческую ценность... А вот посмотрите на это.

– Историческая реликвия? – спросила Вероника.

– Безусловно, – тихо рассмеялась женщина, – в масштабах семьи... Это кольцо бабушки моего мужа.

– Вашего... О, какое чудо! – вовремя одернула себя Вероника. – Но почему же вы продаете его?

– Мы на каждый аукцион выставляем что-то из нашего фамильного достояния. Расточаем наследие семейной истории, так сказать. Но так уж заведено с тех пор, как существует наш семейный бизнес. Пока нам есть что выставить на аукцион, наши кладовые неистощимы, – подытожила женщина.

– А вы... – неуверенно проговорила Вероника.

– Мириам Ганновер, – представилась блондинка.

– Вероника Бинг, – с оттенком легкой грусти назвалась девушка.

– Мне известно, мисс Бинг... Что касается этого кольца, я всегда думала, что Митч найдет ему иное применение, но после возвращения из Лондона его интерес сосредоточился на ярких, броских, на мой взгляд, сиюминутных вещичках. Я имею в виду его бесконечных девиц. Когда я поняла, что у этого кольца в нашей семье нет внятных перспектив, решила выставить его на продажу.

Вероника недоуменно уставилась на Мириам.

– А еще эти его быстрые машины... – продолжила свои сетования Мириам. Она легко и изящно взяла Веронику под руку и повела дальше, беседуя так, словно они давнишние подруги. – Мы все надеялись, что со временем его мальчишеские увлечения отойдут в прошлое. Но нет. Похоже, он уверен, что это и есть образ жизни джентльмена. Мой муж тоже до женитьбы был совершеннейшим мальчишкой. До последнего времени они любили погонять на треке. Увлечение скоростью в технике – это еще понять можно. Но все эти экспресс-романы...

Вероника улыбалась, совершенно перестав понимать, о чем говорит ее спутница.

– Мама, оставь человека в покое, – насупившись, проговорил подошедший к ним Митч Ганновер.

– Я просто рассказывала Веронике о кольце твоей прабабушки, которое тебе так не терпится пустить с молотка.

– По-моему, это ты предложила выставить его на аукцион.

– Я искренне надеялась, что эта идея вызовет у тебя чувство протеста, – кивнув, сообщила Мириам. – Оно десятилетия пылилось в моей шкатулке. Тогда меня еще не покидала надежда, что ты повзрослеешь.

– Я тебя умоляю, – пробормотал Митч сквозь зубы.

– Ладно, не закатывай глаза так, словно тебя заставляют есть ненавистную кашу... Вероника, милая, после окончания представления поужинайте с нами, – неожиданно предложила девушке Мириам Ганновер.

– Спасибо за приглашение, – сказала Вероника. – Я с радостью, миссис Ганновер.

– Мириам, – поправила ее женщина.

– Мириам, – охотно поправилась Вероника в восторге от того, как эта женщина выглядит в свои немолодые годы.

– Чудно!.. Я должна перекинуться парой слов с Дженкинсонами, – сказала Мириам Веронике, указав ей в другой конец зала. – Обратите внимание на ту красивую пару, дорогая. Великолепные транжиры. Я их обожаю.

Мириам Ганновер удалилась, оставив за собой шлейф духов «Шанель» и легкое недоумение. Вероника подняла взгляд на Митча, но он не смотрел в ее сторону.

– Почему вы до сих пор не сказали мне ни слова? – чистосердечно спросила его Вероника.

– По поводу? – нехотя отозвался Митч.

– Не знаю. Мне все равно... Удачного вам вечера, Митч, – пожелала ему девушка и повернулась к боссу спиной.

– Что вы хотите, мисс Бинг? – слегка раздражаясь, спросил он.

– Я занималась подготовкой этого зала. Неужели сложно высказать свое мнение по поводу моей работы?

– Хотелось бы знать, чего мне это будет стоить? – ехидно заметил Митч. – Я научен опытом общения с вами, мисс Бинг. Вы затеваете игру, не будучи уверены, каковы у вашей игры правила и чем все это окончится... А потом, я не уполномочивал вас заниматься декорированием пространства. Если Борис делегировал вам свои функции, пусть он и оценивает вашу работу. Ваше же неотъемлемое дело – стучать молоточком и поднимать ставки как можно выше... А вот, кстати, и Борис. И кажется, ему нужны вы, мисс Бинг. Не смею задерживать.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Митч прислонился к стене, часть которой по инициативе новой сотрудницы была щедро задрапирована ярко-розовым велюром. Но, похоже, кроме него, никого выбор такого оттенка не смущал.

Если бы он задумал декорировать зал для представления этой коллекции художественных объектов, то, пожалуй, выбрал бы тяжелый шоколадный тон или насыщенный кобальтовый и даже не стал бы рассматривать малахитово-зеленый или винно-красный за их затасканность. Но розовый, тем более такойрозовый! – подобная идея ему и в голову не пришла. Зато она явилась Веронике. И определенно мисс Бинг ею очень гордилась.

Митч Ганновер испытывал настоящий приступ неясного негодования, сам не понимая, чему обязан этим состоянием. Но он с трудом мог устоять на месте, потому что костюм его теснил, галстук душил, затылок ломило. Митч вынужденно переговаривался с прибывающими владельцами выставляемых на торги ценностей, и с радостью отсылал их к Борису, когда речь заходила о результатах экспертизы и назначении стартовой цены, и продолжал переминаться с ноги на ногу.

Вероника Бинг в красной юбке постоянно маячила перед глазами, как яркое пятно, отчего он приходил в еще большую нервозность.

В обязанности аукциониста входило представление коллекции.

Вероника заняла свое место перед микрофоном и обвела зал взглядом. Митч сделал то же самое со своей позиции.

– Как дела? – весело крикнула в микрофон девушка, желая привлечь к себе внимание собравшихся. – Вижу, все великолепно, – заключила она, когда все затихли.

Митчу пришлось признать, что его новая аукциониста смотрится более чем эффектно.

– Меня зовут Вероника Бинг, я новый аукционист галереи «Ганновер-Хаус». Я прибыла в Мельбурн с Золотого побережья, потому что испытывала острую потребность в произведениях искусства и прочих объектах коллекционирования. Хотя некоторые ошибочно полагают, что я просто вернулась в город, где впервые увидела свет. При поступлении сюда мне выдали молоточек и объяснили, что он предназначается для того, чтобы поддерживать биение азарта торгов. Но помимо страсти собирателей редкостей, многих из вас сюда привела не в последнюю очередь жажда общения с единомышленниками. И посему прошу любить и жаловать мистера Уолдена. Идите к микрофону, Берни, – призвала Вероника.

На подиум вышел подтянутый мужчина средних лет – промышленник и президент футбольного клуба. Собирательство изящных вещиц было его коньком.

– Берни, вы заключаете пари? – спросила его Вероника.

– Случается, – ответил Берни Уолден.

– Ваши «Коты» против моих «Сорок» на центральной футбольной арене Мельбурна в субботу. Каковы ваши прогнозы?

Берни рассмеялся.

– С вашими «Сороками» можно и вничью, – ответил он, – при условии, что они не уступают вам в обаянии, дорогая.

– Мой прогноз: наши «Сороки» вас сделают! – выпалила она.

– Не исключено, – с искренним расположением отозвался Берни Уолден.

Многие в зале реагировали так же.

– Судя по вашему настрою, друзья, – задорно обратилась в зал Вероника, – вечер пятницы станет незабываемым не только для нас, служащих «Ганновер-Хауса», но и для многих из вас, кто уже определился в своих желаниях или только собирается это сделать. В любом случае мы ждем вас всех в помещении галереи на открытие выставки «Лучшее в искусстве Австралии». Будут отличное шампанское и закуски. Всем удачи, и до встречи... Наглаживайте ваши манишки и не забывайте дома чековые книжки.

Вероника Бинг раскланялась, озаряя всех собравшихся белозубой улыбкой, и сошла с подиума.

Митч стоял сдержанно-удовлетворенный ее первым выступлением перед избранной аудиторией. Но постоянное ожидание какой-нибудь дерзости с ее стороны не позволило ему расслабиться и в полной мере насладиться искрометностью своей подчиненной.

– Митч, ты нашел для себя настоящую добытчицу, – проговорила Мириам.

– Она университетская подруга Кристин.

– То есть она не твоя находка? Прежде ты никогда не скромничал, Митч. Впрочем, ты никогда и не разбирался в людях. Так вот, должна признать, на этот раз ты угадал. Уверена, она заработает для тебя многие сотни тысяч. А мне-то ведь всегда казалось, что ты не видишь ничего дальше своего носа.

– Тебе так казалось? – с улыбкой переспросил Митч.

– Не позволь своим конкурентам переманить ее, индюк.

– Вот кто я такой, по-твоему! – воскликнул он.

– Да, ты подслеповатый, безынициативный, самодовольный индюк, – шутливо отчеканила мать.

– В течение полугода она только наша, – сказал Митч.

– Ты заключил с ней полугодовой контракт? – спросила Мириам.

– Да, она отлично зарекомендовала себя в первую же неделю, и я переоформил договор на более длительный срок, – пояснил сын.

– Шесть месяцев – это очень хорошо, – раздумчиво проговорила мать. – Заканчивай со своими делами, бери Веронику и постарайся поспеть домой к ужину... Я настаиваю! – заявила она, приметив кислое выражение на лице сына.

– Молодец! Ты их просто-таки сразила, дорогая! Они обожают тебя! – эмоционально рассыпала своей подруге похвалы его помощница Кристин, когда Митч подошел к двум своим подчиненным по окончании мероприятия.

– А мне показалось, что я выставила себя полной идиоткой, – проговорила Вероника.

– Даже если и так, мне тоже показалось, что они к вам благорасположены, мисс Бинг, – усмехнулся хозяин галереи.

– О чем вы говорите, Митч?! – активно возмутилась Кристин. – Никто не посчитал ее идиоткой. Как раз наоборот, все увидели, какая она умница. Вы должны признать, что я нашла вам лучшего из лучших ведущего аукционных торгов, – потребовала она.

– Время покажет, – сдержанно отозвался Митч. – Вероника, вы скоро? Когда освободитесь, я в своем кабинете, – проговорил босс и удалился.

– Что это было? – спросила Кристин, с недоумением посмотрев на подругу.

– Мириам Ганновер пригласила меня поужинать с ними, – пояснила Вероника, сама еще не зная, как к этому относиться.

– Поздравляю, это настоящий успех, – произнесла Кристин, качая головой. – Ты все еще не потеряла к нему интерес? – обеспокоенно спросила она.

– Он мне нравится... до дрожи в коленках. Несмотря на его беспросыпную мрачность, – призналась подруге Вероника.

– О боже... В таком случае я просто обязана откровенно предупредить тебя прежде, чем ты услышишь слухи, а это рано или поздно произойдет. Ты должна знать о Клер.

– О какой Клер?

– О супруге Митча, – выпалила Кристин.

– Выходит, он все-таки женат, – удрученно проговорила Вероника.

– Да, Митч женат... Вернее, сейчас это уже неактуально. Но был. Я в ту пору еще не работала на «Ганновер-Хаус». Сам Митч вернулся в Мельбурн всего три года назад.

– А что случилось?

– Клер умерла. Внезапно. Это произошло в Лондоне. Митч возвратился в Австралию сразу после трагедии. Тогда его отец решил ограничиться формальным руководством, а бразды правления передал сыну. Митч круто взялся за дело. Почистил штат, уволил старых, набрал новых сотрудников, включая меня.

– И непрерывный поток блондинок... – вставила Вероника, которая очень внимательно вслушивалась в рубленые фразы подруги.

– И непрерывный поток блондинок, – подтвердила Кристин.

– Я чувствую себя такой идиоткой. В пятницу после коктейля я ему столько глупостей наговорила, – укорила себя брюнетка.

– Когда это ты успела?

– Митч отвез меня домой, – нехотя призналась Вероника.

– И все это время ты молчала! – возмутилась Кристин. – А что же твой поклонник с Золотого побережья. Джеффри... Он больше не звонит?

– Нет, это пройденный этап. Джеффри ничем не отличается от Адама из Сиднея и от Роджера из Аделаиды. Хватит с меня. Митч совершенно другой.

– Тем более теперь, когда тебя наверняка растрогала история о его скоропостижно ушедшей возлюбленной, – съязвила Кристин.

– Странно, – задумчиво проговорила Вероника Бинг.

– Что именно?

– В годы, когда ухаживала за мамой, я замечала, что ко мне привязываются мужчины с какими-то изломанными душами. Часто в депрессии или вовсе отчаявшиеся. И все они видели во мне какую-то избавительницу. Меня все это чрезвычайно нервировало. Как будто у меня своих забот мало...

– Ну, теперь все иначе, – съязвила Кристин. – Митч к тебе не привязывается. Ты сама его выбрала.

– Это ужасно, – обреченно произнесла Вероника.

– Не так ужасно, если это твоя судьба. Как бы я ни относилась в Митчу, я убеждена в том, что он достойный человек. И не озадачивает других своими заботами. Он ответственный, очень восприимчивый и щедрый. И может быть, тебе суждено стать той женщиной, которая вытянет его из этого губительного водоворота безмозглых блондинок.

– Ой... Теперь, после всего, что ты мне рассказала, я и не знаю, как к этому относиться. Он уже знал любовь, был женат, его потеря произвела в нем такое смятение, что вряд ли вообще кому-либо под силу завоевать его любовь и доверие, тем более мне.

– Удивительно слышать такое от победительницы с рожденья, от великолепной и неподражаемой Вероники Бинг!

В проходе вновь появился Митч. Их взгляды встретились. Митч изобразил нетерпение и указал на циферблат часов. Вероника кивнула ему в ответ. Кристин со свойственной ей проницательностью наблюдала за этой пантомимой.

– Итак, что ты собираешься предпринять? – осведомилась подруга.

– Представления не имею, – ответила Вероника. – В любом случае я обещала его матери быть к ужину.

* * *

Митч остановился возле дома своих родителей. Только тогда Вероника с удивлением обнаружила, что приглашена не на ужин в ресторане, а на трапезу в кругу семьи Ганновер.

– Какой удивительный вечер! – мощно втянув ноздрями воздух, проговорил Митч, ведя ее по дорожке к дому.

Вероника напряженно шагала рядом с ним. Теперь, зная о его драматичном прошлом, она как никогда должна быть осторожна с высказываниями, гораздо безопаснее молчать.

– Ты можешь наконец расслабиться? – шутливо спросил ее спутник. – Жизнь слишком коротка, чтобы копить в себе напряжение будней.

Вероника натянуто улыбнулась. В каждом слове звучало напоминание о трагедии. Она мысленно соболезновала человеку, который столько времени носит в сердце такую боль.

– Почему ты молчишь? – Митч остановился на полпути к дому. – Устала? – спросил он, заглянув в ее коньячные с искорками глаза.